Страница:
Но этого Клеопатра не увидела. Через месяц после гибели Цезаря она покинула Рим.
Не прошло и года, как при загадочных обстоятельствах скончался брат и супруг Клеопатры, Птолемей XIV, совсем немного не доживший до своего шестнадцатилетия. Многие историки, например, Иосиф Флавий, считают, что Птолемей был отравлен сестрой – с тех пор, как у нее появился сын, она не нуждалась в соправителе-супруге. Так это или нет, мы никогда не узнаем; но уже в сентябре 44 года до н. э. Цезарион был провозглашен фараоном под именем Птолемея XV Филопатра Филометра (то есть «Любящего отца» и «Любящего мать») Цезаря. Соправителем и регентом при нем была Клеопатра – так что на самом деле она правила страной единолично.
Несколько лет прошли трудно: неурожаи из-за недостаточного разлива Нила – главного кормильца страны – постоянно грозили обернуться бунтами. Однако Клеопатра сильной рукой правила своей страной, проводя реформы и борясь с чиновничьим произволом, и за несколько лет сумела вернуть Египту процветание и благоденствие. В то же время разгоревшаяся после смерти Цезаря война между его сторонниками-цезарианцами, во главе с Марком Антонием и Октавианом, и убийцами-республиканцами, возглавляемыми Кассием и Брутом, затронула практически все Средиземноморье, и Клеопатре, без сомнения, пришлось приложить немало ума и хитрости, лавируя между двух лагерей. Известно, что египетский наместник на Кипре снабжал Кассия деньгами и флотом – мнения историков расходятся, знала ли об этом Клеопатра: с одной стороны, таким образом она бы помогала убийцам собственного любовника, отца ее сына, за которого она – по слухам – мечтала выйти замуж, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь из египетских чиновников осмелился бы на столь серьезный шаг, не заручившись согласием царицы. Некоторые считают, что и корабли, и деньги изначально предназначались цезарианцам, однако были перехвачены их противниками.
Как бы то ни было, в битве при Филиппах в октябре 42 года до н. э. республиканцы были разбиты, и власть получил триумвират – Октавиан, Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид, разделившие между собой страну. Антоний, получивший войско и власть над восточной половиной, отправился в Малую Азию, чтобы исполнить мечту Цезаря – покорить Парфию. Во время подготовки к парфянскому походу ему донесли, что Клеопатра, царица Египта, тайно помогала республиканцам: для правительницы, посаженной на трон силой римских легионов – а именно так смотрели на нее из Рима – этот донос мог стать роковым. Антоний, ставший лагерем в Киликии, в городе Тирс, призвал Клеопатру к себе. Он вряд ли хотел справедливости – зато точно намеревался стребовать с Египта огромный штраф, дабы на эти деньги снарядить свое войско.
Клеопатра знала, с кем ей придется иметь дело. Антоний бывал в Египте еще во времена ее отца, и позже, когда Клеопатра была в Риме, она имела возможность наблюдать за ним, в то время лучшим другом и ближайшим соратником Цезаря. Она знала, что Антоний был влюбчив и тщеславен, падок на женскую красоту, любил лесть и роскошь, почитал себя единственным наследником Цезаря и воплощением Геракла – мифического прародителя рода Антониев. На Геракла он и правда был похож: как писал Плутарх, «Он обладал красивой и представительной внешностью. Отличной формы борода, широкий лоб, нос с горбинкой сообщали Антонию мужественный вид и некоторое сходство с Гераклом, каким его изображают художники и ваятели… Он старался подкрепить это и своей одеждой: всякий раз, когда ему предстояло появиться перед большим скоплением народа, он опоясывал тунику у самых бедер, к поясу пристегивал длинный меч и закутывался в тяжелый военный плащ… Даже то, что остальным казалось пошлым и несносным – хвастовство, бесконечные шутки, неприкрытая страсть к попойкам…, – солдатам внушало удивительную любовь и привязанность к Антонию». Клеопатра понимала, что, если она приедет в Тирс, на карте будут стоять ее жизнь и царство, и решила действовать наверняка.
…Говорят, Антоний уже начинал гневаться на египтянку, которая явно не торопилась предстать перед ним, как ему доложили, что по реке Кидн к лагерю плывет роскошный корабль: корма у него позолочена, весла покрыты серебром, а паруса пурпурные. Судном правили девушки в одеяниях нимф, десятки музыкантов играли на флейтах и кифарах, а на главной палубе восседала Клеопатра в образе богини любви Венеры. Ошеломленный невиданной роскошью Антоний забыл все приготовленные гневные речи – и вместо того, чтобы, как собирался, высказать Клеопатре свои претензии, лишь молча любовался необычайным зрелищем. На следующий день он был приглашен на обед, поразивший его невероятным разнообразием блюд и богатством обстановки. Клеопатра добилась своего: Антоний пал к ее ногам, как покоренный город падает к ногам победившего полководца.
Некоторые говорят, что Антоний влюбился в Клеопатру, еще когда впервые был в Египте – ей тогда было около четырнадцати, и у нее не было еще ни власти, ни богатства, ни опыта в любовных войнах. Другие считают, что он был очарован ею, когда она в качестве любовницы Цезаря жила в Риме: зрелая красавица в роскошных одеяниях стала для сподвижника императора одним из символов его мощи. Наконец в Тирсе, когда он надеялся увидеть ее униженной и молящей о прощении, перед ним явилась царица, обладавшая величием, силой и непреодолимым очарованием власти. Римский историк Аппиан писал: «Клеопатра, царица Египта, встретилась с ним и сразу, с первого взгляда, завладела его сердцем. Эта любовь довела до крайних бедствий их обоих, а за ними и весь Египет».
Что касается чувств самой Клеопатры, то тут историки единодушны: с ее стороны это был – по крайней мере поначалу – голый расчет. «У нее, – замечает историк Гуго Вилльрих, – как у настоящей дочери Птолемея, не было ничего женственного, кроме тела и хитрости. Свою наружность, таланты, всю себя Клеопатра всегда подчиняла холодному расчету, постоянно имея в виду интересы государства, или, вернее, свои личные выгоды». Антоний был нужен ей и ее стране – и она получила Антония, который своими легионами мог бы и защитить ее от любых неприятностей, и помочь исполнить давнюю мечту – возродить величие Египта. Не стоит забывать и о том, что Египет давно мог бы стать римской провинцией, если бы римские полководцы уделяли больше времени политике, чем прелестям египетской царицы…
Очарованный Клеопатрой, Антоний быстро забыл про парфянский поход, отдав свои силы не военным подвигам, а любовным. Оставив войско, он последовал за царицей в Александрию, где та закружила его в вихре разнообразнейших развлечений. Быстро поняв, что нужно Антонию, она ни секунды не давала ему скучать, всегда придумывала что-то новое, вела себя как подобает подруге солдата, а не благовоспитанной царице, разделяя с Антонием все его забавы. Плутарх писал: «Вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда он, в платье раба, бродил и слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своим шутками хозяев – людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать». В ответ очарованный Антоний исполнял любое желание Клеопатры, став лишь оружием в ее руках. Он признал Цезариона наследником, подавил недовольство в Александрии, и даже приказал – по желанию Клеопатры – убить ее сестру Арсиною, когда-то претендовавшую на престол.
Вместе с ближайшими приближенными Клеопатра и Антоний организовали так называемый «Союз неподражаемых», проводивший время в непрестанных развлечениях: изысканнейшие пиры, охота, театральные празднества и экзотические развлечения следовали одно за другим, не давая Антонию опомниться. Про забавы Антония и Клеопатры рассказывают множество анекдотов. Однажды они соревновались в рыбной ловле – и хотя клев был плохой, Антоний одну за другой вытаскивал отличных рыбин. Клеопатра догадалась, что рыб ему на крючок насаживают ныряльщики – тогда она послала в реку своего раба, и в следующий раз Антоний, на потеху собравшимся, вытащил вяленую и потрошеную рыбину… В другой раз Клеопатра поспорила с Антонием, что сможет истратить за один обед огромную сумму – и в конце пиршества торжественно растворила в уксусе огромную жемчужину, а уксус выпила.
Полтора года Антоний провел в Александрии, очарованный Клеопатрой. Пока он развлекался, забыв обо всем, парфяне перешли в наступление, отвоевав немалые территории, а в Риме супруга Антония Фульвия поссорилась с Октавианом, спровоцировав военный конфликт. Как считал Плутарх, таким образом Фульвия надеялась вырвать Антония из объятий Клеопатры, и она почти добилась своего: летом 40 года до н. э. Антоний, бросив все, помчался в Рим – в дороге его настигло известие о том, что Фульвия, спешившая к нему навстречу, внезапно заболела и умерла.
Назревавший было разрыв с Октавианом был предотвращен: в знак примирения Антоний передал Октавиану часть своего флота для борьбы с досаждавшими Апеннинам пиратами, а тот взамен отдал под командование Антония несколько легионов для парфянской кампании. Чтобы окончательно закрепить их союз, Октавиан предложил Антонию руку своей только что овдовевшей сестры Октавии Младшей – по свидетельству историков, женщины редкой красоты и неисчислимых добродетелей. Особый указ Сената разрешил Октавии вступить в брак до истечения срока обязательного траура и будучи беременной от покойного мужа – возможно, сторонники этого союза надеялись, что добрый нрав и рассудительность Октавии обуздают бурный характер Антония. По договору с Октавианом Антонию досталась в управление восточная часть Римской империи: он поселился с женой и их детьми от предыдущих браков в Афинах и три года мирно жил, даже не вспоминая об оставшейся в Египте Клеопатре. Октавия родила ему двух дочерей – Антонию Старшую и Антонию Младшую: по обычаю, дочери не имели личных имен, получая лишь родовое имя.
Между тем оставленная любовником Клеопатра родила близнецов: мальчика, названного Александр Гелиос (то есть «Солнце»), и девочку Клеопатру Селену («Луну»). Что думала она, на что надеялась, чем жила – об этом историки умалчивают. Ежедневные женские заботы не интересуют ученых мужей, занятых изучением судеб мира…
Осенью 37 года до н. э. Антоний отправился в Сирию. Как писал Плутарх, «Любовь к Клеопатре – эта страшная напасть, так долго дремавшая и, казалось, окончательно усыпленная и успокоенная здравыми рассуждениями, – вспыхнула вновь и разгоралась все жарче, по мере того как Антоний приближался к Сирии». Клеопатра выехала ему навстречу: они встретились в Антиохии, и их страсть вспыхнула с новой силой.
Легионы Антония, возглавляемые легатом Вентидием, разгромили парфян, и Антоний установил власть Рима по всему побережью Малой Азии. Клеопатра же – официально в обмен на обещание финансовой помощи парфянскому походу, на деле, конечно же, из личной симпатии – получила в подарок несколько богатых городов в Сирии и Киликии, которые когда-то принадлежали Птолемеям, но были утеряны в результате неудачных войн. Ее мечта начала сбываться – с помощью Антония она почти восстановила границы Египта, каким он был при первых Птолемеях. Через год Клеопатра родила Антонию третьего ребенка – сына Птолемея Филадельфа. Союз Антония и Клеопатры был настолько могущественен, что Октавий не на шутку забеспокоился: он даже велел Октавии, под предлогом сопровождения посланного в Малую Азию подкрепления, присоединиться к мужу, однако Антоний, узнав об этом, приказал ей вернуться домой – говорят, причиной этому была ревность Клеопатры, которая даже угрожала возлюбленному самоубийством, если тот ее покинет. Чтобы изгнать всякую мысль о жене, она окружила Антония еще большей заботой, любовью и роскошью, то поражая его невиданными развлечениями, то демонстративно рыдая, обвиняя Антония в черствости и жестокости. Она добилась своего: Антоний развелся с Октавией и официально женился на Клеопатре, признав детей. После неожиданно успешной военной кампании 35 года до н. э., когда Антоний покорил Мидию и пленил царя Армении Артавазда Второго, он отпраздновал традиционный триумф не в Риме, а в Александрии, и к тому же раздал завоеванные земли детям Клеопатры: Александр Гелиос получил Армению и земли за Евфратом, Птолемей Филадельф – Сирию, а Клеопатра Селена – Киренаику. Цезарион же был признан повелителем Египта и получил титул царя царей. Любовь Антония дошла до того, что имя Клеопатры выбивали на щитах легионеров, а ее профиль красовался на монетах рядом с профилем самого Антония.
Все это категорически не нравилось римлянам: Антоний вел себя как восточный деспот, а не как гражданин великой республики, позволяя себе выходки, несовместимые с жестким кодексом римской морали. Октавиан не без оснований подозревал Клеопатру в желании завладеть всем Средиземноморьем: с помощью легионов и флота, которым командовал Антоний, она могла бы начать войну с Римом, и кто знает, как бы тогда сложилась история. Он без устали осыпал проклятиями коварную египтянку, околдовавшую и покорившую великого римлянина, и в конце концов сам объявил ей войну.
Антоний обладал огромным флотом из тяжелых боевых кораблей и большой армией, к его услугам были все ресурсы богатых малоазиатских провинций. Но присутствие Клеопатры, изнеженная обстановка ее двора и непрестанные роскошные празднества расслабляли его. Вместо того, чтобы заняться подготовкой войск, он тратил время на развлечения и увеселения, а его солдаты, озлобленные интригами Клеопатры или испуганные слухами о ее мстительном характере, потихоньку перебегали к Октавиану; в его лагерь сбежал даже один из вернейших сторонников Антония Квинт Деллий, которому рассказали, что из-за неудачной шутки Клеопатра собирается подослать к нему убийц.
В Риме росло недовольство прежним всеобщим любимцем. Октавиан – в обход всех законов – обнародовал хранившееся у весталок завещание Антония, в котором он признавал Клеопатру своей законной супругой, ее детей – своими, а себя велел похоронить в Египте, рядом с Клеопатрой. Такое отсутствие патриотизма у прежнего триумвира вызвало бурю недовольства среди римлян. В отместку Антоний повелел выгнать Октавию, сестру своего врага, из дома – раз они были в разводе, она не имела права там находиться. Это вызвало среди римлян настоящую бурю: Октавия пользовалась всеобщим уважением. Если раньше Рим ненавидел Клеопатру, то теперь он возненавидел Антония.
Войска Октавиана заблокировали армию Антония в Амбракийском заливе. По настоянию Клеопатры он решил дать морской бой: два флота сошлись в битве при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Поначалу перевеса не было ни у одной из сторон: у Антония суда были мощнее и лучше защищены, зато корабли Октавиана оказались маневреннее, а их команды – опытнее. Бой вяло протекал несколько часов, как внезапно флагманский корабль, на котором находилась Клеопатра, а следом за ним и все египетские корабли развернулись и покинули поле боя. Историки расходятся в оценках этого поступка: одни пишут, что Клеопатра, осознавшая неминуемость поражения, пыталась спасти все, что удастся. Другие говорили, что у слабой женщины просто сдали нервы. Третьи сочли, что Клеопатра решила бросить Антония на растерзание врагу, выторговав себе таким образом милость Октавиана. Четвертые считают, что это был заранее спланированный маневр, но Антоний в пылу битвы забыл об этом или просто испугался за судьбу любимой женщины. Как бы то ни было, Антоний, увидев маневр египетских кораблей, бросил флот и в одиночку последовал за возлюбленной. Плутарх писал: «В этот момент Антоний показал миру, что его поступками перестали руководить мысли и побуждения вождя и мужчины… Антоний, поспешая за Клеопатрой, упустил победу из рук». Битва была проиграна: флот сдался, а скоро к Октавиану перешла и оставшаяся без военачальника армия.
Антоний и Клеопатра вернулись в Александрию. Обоим было ясно, что их конец неминуем: но если Клеопатра разрабатывала один план спасения за другим, то Антоний впал в апатию и смиренно ждал конца. Клеопатра отправила Цезариона вместе с верными людьми и огромной суммой денег на Восток, а сама планировала спастись в Индии, для чего велела перетащить оставшиеся суда волоком через Суэцкий перешеек из Средиземного моря в Красное. Однако часть кораблей была сожжена арабами, а остальные разграблены разбойниками или собственной командой. Клеопатра пыталась созвать народное ополчение, но безуспешно. Тогда она предложила Октавиану сдаться в обмен на обещание сохранить им жизни, но тот заявил, что помилует Клеопатру – и, возможно, даже сохранит ей трон – лишь в том случае, если она выдаст или убьет Антония. Царица отказалась: возможно, она не любила Антония так сильно, как он ее, возможно, она использовала его в своих целях, но она не собиралась его предавать.
Когда все ее планы потерпели неудачу, она приготовилась достойно принять поражение. Она, Антоний и их ближайшие соратники организовали «союз смертников», члены которого поклялись умереть вместе. В ожидании скорого конца они проводили время в пирушках и развлечениях – в то время как Клеопатра, готовясь к смерти, испытывала на рабах яды, выбирая, какой из них убьет ее наиболее быстро и безболезненно. Она даже велела загодя воздвигнуть себе гробницу, куда слуги перенесли ее драгоценности и казну.
К концу июля Александрия была окружена римскими войсками; вся армия Антония перешла на сторону Октавиана. Клеопатра укрылась в гробнице, а Антоний в отчаянии ищет смерти в сражении – но, увы, в этой последней милости богов ему было отказано: воевать на его стороне никто не хотел. В этот момент он услышал, что Клеопатра покончила с собой: обезумевший от горя Антоний, верный смертельной клятве, бросился на собственный меч.
Он умер не сразу – истекающего кровью Антония доставили к Клеопатре, и он скончался у нее на руках. Октавиан милостиво позволил похоронить его со всеми подобающими почестями.
Многие историки утверждают, что Клеопатра пыталась очаровать и Октавиана – как когда-то Цезаря, как недавно Антония. Но Октавиан не поддался обаянию царицы: она была уже немолода, волнения последних лет и нездоровый образ жизни разрушили ее былую красоту. Другие говорили, что она пыталась вслед за Антонием покончить с собой, заморив себя голодом, но Октавиан пригрозил ей, что в таком случае убьет ее детей. Клеопатра была нужна ему: в назидание всем врагам ее должны были провести вслед за его колесницей во время триумфа в Риме. По приказу Октавиана Клеопатру охраняли днем и ночью…
Двенадцатого августа, накануне планировавшегося отплытия в Рим, Октавиан получил от Клеопатры послание, в котором она просила похоронить ее рядом с Антонием. Октавиан немедленно бросился в ее покои, но было уже поздно. Он нашел царицу Египта лежавшей в полном царском облачении на постели – мертвой. Рядом лежали тела двух ее любимых служанок. Считается, что царица скончалась от укуса египетской кобры, которую доверенный слуга пронес в корзине со смоквами.
Многие оспаривают эту легенду, утверждая, что яда одной змеи не хватило бы на троих женщин. Возможно, у царицы была отравленная шпилька или перстень с ядом. Как бы то ни было, она отстояла свою честь – во время триумфа Октавиану пришлось обойтись без нее. Вместо Клеопатры за колесницей волочили ее золотую статую…
Дети Клеопатры и Антония были увезены в Рим, где о них, в память о муже, заботилась Октавия. Она прожила долгую жизнь и до самой смерти пользовалась глубочайшим уважением сограждан. Цезарион, которому обещали милость Октавиана, вернулся в Египет, где был захвачен римлянами. По преданию, Октавиан долго колебался в выборе судьбы последнего фараона Египта, но в конце концов велел казнить его, сказав: «Нехорошо многоцезарство». С гибелью Цезариона род Птолемеев пресекся, и Египет стал римской провинцией.
Исследователи до сих пор спорят о том, какой была Клеопатра и какую роль сыграла она в мировой истории. Была ли она коварной соблазнительницей, интриганкой, роковой красавицей, тщеславной властительницей или просто любящей женщиной, отдавшей жизнь своей стране и своим мужчинам? У них нет и никогда не будет ответа. Ее жизнеописания были написаны пристрастными историками, желавшими очернить ее имя или преумножить славу тех, кто любил ее, возвысить ее победителей или, наоборот, низвергнуть их с пьедестала. Ее достоверных изображений не сохранилось, а те, что дошли до нас, представляют Клеопатру вовсе не той изысканной красавицей, какой рисуют ее легенды. Но нам все равно: Клеопатра давно стала мифом, и этот миф столь прекрасен, что останется навсегда.
Княгиня Ольга
О ее происхождении нам неизвестно почти ничего: многочисленные летописи расходятся во мнениях, и установить правду теперь, спустя тысячу лет, почти невозможно. Одни хроники называют Ольгу нормандкой, другие – дочерью булгарского царя. Повесть временных лет рассказывает, что Ольга была родом из-под Пскова, из деревни Выбуты, а Типографская летопись упоминает, что Ольга происходила из рода Гостомысла, легендарного новгородского старейшины, и от рождения звалась Прекрасой. Некоторые же исследователи считают, что Ольга была дочерью прославленного Вещего Олега – соратника Рюрика и воспитателя его сына Игоря.
Сторонники этой версии полагают, что Олег женил Игоря на своей дочери, дабы передать им великое княжение. Однако житие святой Ольги придерживается версии псковского происхождения будущей княгини.
Существует легенда о первой встрече Ольги и Игоря: тот охотился в псковских лесах, и в один прекрасный момент дорогу ему преградила река. Он подозвал проплывающего мимо на лодке юношу и попросил перевезти его на другой берег, но потом увидел, что лодкой правит не юный отрок, как он поначалу решил, а прекрасная девушка.
Красота ее немедленно разожгла в князе огонь желания – но когда тот попытался овладеть девушкой, та решительно ответила: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание». Устыдившийся Игорь прекратил свои домогательства и щедро одарил перевозчицу, но его так впечатлили и слова красавицы, и ее облик, что, когда ему пришла пора жениться, он велел разыскать ее и привезти в Киев, где немедленно обвенчался с нею.
Ни дата свадьбы, ни обстоятельства ее в современных летописях не указаны – все легенды более позднего происхождения. Можно лишь догадываться, что Игорь и Ольга жили в любви и согласии, под крылом князя Олега, щедро делившегося с ними государственной мудростью.
По утверждению Иоакимовской летописи, Игорь, хотя и имел, по тогдашнему обычаю, несколько жен, более всех любил и уважал именно Ольгу; прочие же утверждают, что из любви к прекрасной княгине Игорь больше не брал себе жены.
Возможно, секрет их семейного счастья заключался в том, что супруги поделили сферы влияния: пока Игорь был в военных походах – а воевал он немало – и его домом, и государством управляла Ольга, действуя мудро, справедливо и рачительно.
Летом 941 года Игорь ходил на Царьград, как тогда называли на Руси Константинополь, а через год у Ольги родился сын, названный Святославом. Однако Игорь недолго радовался сыну: в 945 году Игорь погиб.
Согласно летописям, осенью его дружина потребовала увеличить выплачиваемое ей содержание, и Игорь отправился за данью в Искоростень, к древлянам: собрав больше, чем обычно, он, однако, не удовлетворился полученным. На полпути он отпустил основную дружину домой, а сам с малым войском вернулся к древлянам и потребовал еще. По словам Повести временных лет, «Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». По преданию, жадного князя привязали к верхушкам двух деревьев, которые разорвали Игоря надвое.
Древляне похоронили Игоря, а к его вдове отправили посольство, предложившее ей выйти замуж за их князя Мала. Сейчас подобное предложение – выйти замуж за убийцу собственного мужа – выглядит невероятным, но в те времена оно было в обычае: убивший, особенно в поединке, не только мог претендовать на власть и имущество побежденного, но и брал на себя обязанности покойного, в том числе по отношению к его вдове и детям.
Однако Ольга, истинная наследница варяга Олега, не пожелала подобной участи: она жестоко и коварно отомстила древлянам.
Первое посольство она приняла с почетом – и надоумила послов потребовать, чтобы к княжьему терему их наутро принесли на руках прямо в их ладье. Всю ночь перед теремом рыли глубокую яму – и когда послов принесли, как те и просили, посуху в ладье, то сбросили ладью в яму. По словам летописи, «Ольга посмотрела на них из терема и спросила: «Довольны ли честью?» А они закричали: «Ох! Хуже нам Игоревой смерти». После чего яму забросали землей, заживо похоронив послов.
Не прошло и года, как при загадочных обстоятельствах скончался брат и супруг Клеопатры, Птолемей XIV, совсем немного не доживший до своего шестнадцатилетия. Многие историки, например, Иосиф Флавий, считают, что Птолемей был отравлен сестрой – с тех пор, как у нее появился сын, она не нуждалась в соправителе-супруге. Так это или нет, мы никогда не узнаем; но уже в сентябре 44 года до н. э. Цезарион был провозглашен фараоном под именем Птолемея XV Филопатра Филометра (то есть «Любящего отца» и «Любящего мать») Цезаря. Соправителем и регентом при нем была Клеопатра – так что на самом деле она правила страной единолично.
Несколько лет прошли трудно: неурожаи из-за недостаточного разлива Нила – главного кормильца страны – постоянно грозили обернуться бунтами. Однако Клеопатра сильной рукой правила своей страной, проводя реформы и борясь с чиновничьим произволом, и за несколько лет сумела вернуть Египту процветание и благоденствие. В то же время разгоревшаяся после смерти Цезаря война между его сторонниками-цезарианцами, во главе с Марком Антонием и Октавианом, и убийцами-республиканцами, возглавляемыми Кассием и Брутом, затронула практически все Средиземноморье, и Клеопатре, без сомнения, пришлось приложить немало ума и хитрости, лавируя между двух лагерей. Известно, что египетский наместник на Кипре снабжал Кассия деньгами и флотом – мнения историков расходятся, знала ли об этом Клеопатра: с одной стороны, таким образом она бы помогала убийцам собственного любовника, отца ее сына, за которого она – по слухам – мечтала выйти замуж, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь из египетских чиновников осмелился бы на столь серьезный шаг, не заручившись согласием царицы. Некоторые считают, что и корабли, и деньги изначально предназначались цезарианцам, однако были перехвачены их противниками.
Как бы то ни было, в битве при Филиппах в октябре 42 года до н. э. республиканцы были разбиты, и власть получил триумвират – Октавиан, Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид, разделившие между собой страну. Антоний, получивший войско и власть над восточной половиной, отправился в Малую Азию, чтобы исполнить мечту Цезаря – покорить Парфию. Во время подготовки к парфянскому походу ему донесли, что Клеопатра, царица Египта, тайно помогала республиканцам: для правительницы, посаженной на трон силой римских легионов – а именно так смотрели на нее из Рима – этот донос мог стать роковым. Антоний, ставший лагерем в Киликии, в городе Тирс, призвал Клеопатру к себе. Он вряд ли хотел справедливости – зато точно намеревался стребовать с Египта огромный штраф, дабы на эти деньги снарядить свое войско.
Клеопатра знала, с кем ей придется иметь дело. Антоний бывал в Египте еще во времена ее отца, и позже, когда Клеопатра была в Риме, она имела возможность наблюдать за ним, в то время лучшим другом и ближайшим соратником Цезаря. Она знала, что Антоний был влюбчив и тщеславен, падок на женскую красоту, любил лесть и роскошь, почитал себя единственным наследником Цезаря и воплощением Геракла – мифического прародителя рода Антониев. На Геракла он и правда был похож: как писал Плутарх, «Он обладал красивой и представительной внешностью. Отличной формы борода, широкий лоб, нос с горбинкой сообщали Антонию мужественный вид и некоторое сходство с Гераклом, каким его изображают художники и ваятели… Он старался подкрепить это и своей одеждой: всякий раз, когда ему предстояло появиться перед большим скоплением народа, он опоясывал тунику у самых бедер, к поясу пристегивал длинный меч и закутывался в тяжелый военный плащ… Даже то, что остальным казалось пошлым и несносным – хвастовство, бесконечные шутки, неприкрытая страсть к попойкам…, – солдатам внушало удивительную любовь и привязанность к Антонию». Клеопатра понимала, что, если она приедет в Тирс, на карте будут стоять ее жизнь и царство, и решила действовать наверняка.
…Говорят, Антоний уже начинал гневаться на египтянку, которая явно не торопилась предстать перед ним, как ему доложили, что по реке Кидн к лагерю плывет роскошный корабль: корма у него позолочена, весла покрыты серебром, а паруса пурпурные. Судном правили девушки в одеяниях нимф, десятки музыкантов играли на флейтах и кифарах, а на главной палубе восседала Клеопатра в образе богини любви Венеры. Ошеломленный невиданной роскошью Антоний забыл все приготовленные гневные речи – и вместо того, чтобы, как собирался, высказать Клеопатре свои претензии, лишь молча любовался необычайным зрелищем. На следующий день он был приглашен на обед, поразивший его невероятным разнообразием блюд и богатством обстановки. Клеопатра добилась своего: Антоний пал к ее ногам, как покоренный город падает к ногам победившего полководца.
Некоторые говорят, что Антоний влюбился в Клеопатру, еще когда впервые был в Египте – ей тогда было около четырнадцати, и у нее не было еще ни власти, ни богатства, ни опыта в любовных войнах. Другие считают, что он был очарован ею, когда она в качестве любовницы Цезаря жила в Риме: зрелая красавица в роскошных одеяниях стала для сподвижника императора одним из символов его мощи. Наконец в Тирсе, когда он надеялся увидеть ее униженной и молящей о прощении, перед ним явилась царица, обладавшая величием, силой и непреодолимым очарованием власти. Римский историк Аппиан писал: «Клеопатра, царица Египта, встретилась с ним и сразу, с первого взгляда, завладела его сердцем. Эта любовь довела до крайних бедствий их обоих, а за ними и весь Египет».
Что касается чувств самой Клеопатры, то тут историки единодушны: с ее стороны это был – по крайней мере поначалу – голый расчет. «У нее, – замечает историк Гуго Вилльрих, – как у настоящей дочери Птолемея, не было ничего женственного, кроме тела и хитрости. Свою наружность, таланты, всю себя Клеопатра всегда подчиняла холодному расчету, постоянно имея в виду интересы государства, или, вернее, свои личные выгоды». Антоний был нужен ей и ее стране – и она получила Антония, который своими легионами мог бы и защитить ее от любых неприятностей, и помочь исполнить давнюю мечту – возродить величие Египта. Не стоит забывать и о том, что Египет давно мог бы стать римской провинцией, если бы римские полководцы уделяли больше времени политике, чем прелестям египетской царицы…
Очарованный Клеопатрой, Антоний быстро забыл про парфянский поход, отдав свои силы не военным подвигам, а любовным. Оставив войско, он последовал за царицей в Александрию, где та закружила его в вихре разнообразнейших развлечений. Быстро поняв, что нужно Антонию, она ни секунды не давала ему скучать, всегда придумывала что-то новое, вела себя как подобает подруге солдата, а не благовоспитанной царице, разделяя с Антонием все его забавы. Плутарх писал: «Вместе с ним она играла в кости, вместе пила, вместе охотилась, была в числе зрителей, когда он упражнялся с оружием, а по ночам, когда он, в платье раба, бродил и слонялся по городу, останавливаясь у дверей и окон домов и осыпая обычными своим шутками хозяев – людей простого звания, Клеопатра и тут была рядом с Антонием, одетая ему под стать». В ответ очарованный Антоний исполнял любое желание Клеопатры, став лишь оружием в ее руках. Он признал Цезариона наследником, подавил недовольство в Александрии, и даже приказал – по желанию Клеопатры – убить ее сестру Арсиною, когда-то претендовавшую на престол.
Вместе с ближайшими приближенными Клеопатра и Антоний организовали так называемый «Союз неподражаемых», проводивший время в непрестанных развлечениях: изысканнейшие пиры, охота, театральные празднества и экзотические развлечения следовали одно за другим, не давая Антонию опомниться. Про забавы Антония и Клеопатры рассказывают множество анекдотов. Однажды они соревновались в рыбной ловле – и хотя клев был плохой, Антоний одну за другой вытаскивал отличных рыбин. Клеопатра догадалась, что рыб ему на крючок насаживают ныряльщики – тогда она послала в реку своего раба, и в следующий раз Антоний, на потеху собравшимся, вытащил вяленую и потрошеную рыбину… В другой раз Клеопатра поспорила с Антонием, что сможет истратить за один обед огромную сумму – и в конце пиршества торжественно растворила в уксусе огромную жемчужину, а уксус выпила.
Полтора года Антоний провел в Александрии, очарованный Клеопатрой. Пока он развлекался, забыв обо всем, парфяне перешли в наступление, отвоевав немалые территории, а в Риме супруга Антония Фульвия поссорилась с Октавианом, спровоцировав военный конфликт. Как считал Плутарх, таким образом Фульвия надеялась вырвать Антония из объятий Клеопатры, и она почти добилась своего: летом 40 года до н. э. Антоний, бросив все, помчался в Рим – в дороге его настигло известие о том, что Фульвия, спешившая к нему навстречу, внезапно заболела и умерла.
Назревавший было разрыв с Октавианом был предотвращен: в знак примирения Антоний передал Октавиану часть своего флота для борьбы с досаждавшими Апеннинам пиратами, а тот взамен отдал под командование Антония несколько легионов для парфянской кампании. Чтобы окончательно закрепить их союз, Октавиан предложил Антонию руку своей только что овдовевшей сестры Октавии Младшей – по свидетельству историков, женщины редкой красоты и неисчислимых добродетелей. Особый указ Сената разрешил Октавии вступить в брак до истечения срока обязательного траура и будучи беременной от покойного мужа – возможно, сторонники этого союза надеялись, что добрый нрав и рассудительность Октавии обуздают бурный характер Антония. По договору с Октавианом Антонию досталась в управление восточная часть Римской империи: он поселился с женой и их детьми от предыдущих браков в Афинах и три года мирно жил, даже не вспоминая об оставшейся в Египте Клеопатре. Октавия родила ему двух дочерей – Антонию Старшую и Антонию Младшую: по обычаю, дочери не имели личных имен, получая лишь родовое имя.
Между тем оставленная любовником Клеопатра родила близнецов: мальчика, названного Александр Гелиос (то есть «Солнце»), и девочку Клеопатру Селену («Луну»). Что думала она, на что надеялась, чем жила – об этом историки умалчивают. Ежедневные женские заботы не интересуют ученых мужей, занятых изучением судеб мира…
Осенью 37 года до н. э. Антоний отправился в Сирию. Как писал Плутарх, «Любовь к Клеопатре – эта страшная напасть, так долго дремавшая и, казалось, окончательно усыпленная и успокоенная здравыми рассуждениями, – вспыхнула вновь и разгоралась все жарче, по мере того как Антоний приближался к Сирии». Клеопатра выехала ему навстречу: они встретились в Антиохии, и их страсть вспыхнула с новой силой.
Легионы Антония, возглавляемые легатом Вентидием, разгромили парфян, и Антоний установил власть Рима по всему побережью Малой Азии. Клеопатра же – официально в обмен на обещание финансовой помощи парфянскому походу, на деле, конечно же, из личной симпатии – получила в подарок несколько богатых городов в Сирии и Киликии, которые когда-то принадлежали Птолемеям, но были утеряны в результате неудачных войн. Ее мечта начала сбываться – с помощью Антония она почти восстановила границы Египта, каким он был при первых Птолемеях. Через год Клеопатра родила Антонию третьего ребенка – сына Птолемея Филадельфа. Союз Антония и Клеопатры был настолько могущественен, что Октавий не на шутку забеспокоился: он даже велел Октавии, под предлогом сопровождения посланного в Малую Азию подкрепления, присоединиться к мужу, однако Антоний, узнав об этом, приказал ей вернуться домой – говорят, причиной этому была ревность Клеопатры, которая даже угрожала возлюбленному самоубийством, если тот ее покинет. Чтобы изгнать всякую мысль о жене, она окружила Антония еще большей заботой, любовью и роскошью, то поражая его невиданными развлечениями, то демонстративно рыдая, обвиняя Антония в черствости и жестокости. Она добилась своего: Антоний развелся с Октавией и официально женился на Клеопатре, признав детей. После неожиданно успешной военной кампании 35 года до н. э., когда Антоний покорил Мидию и пленил царя Армении Артавазда Второго, он отпраздновал традиционный триумф не в Риме, а в Александрии, и к тому же раздал завоеванные земли детям Клеопатры: Александр Гелиос получил Армению и земли за Евфратом, Птолемей Филадельф – Сирию, а Клеопатра Селена – Киренаику. Цезарион же был признан повелителем Египта и получил титул царя царей. Любовь Антония дошла до того, что имя Клеопатры выбивали на щитах легионеров, а ее профиль красовался на монетах рядом с профилем самого Антония.
Все это категорически не нравилось римлянам: Антоний вел себя как восточный деспот, а не как гражданин великой республики, позволяя себе выходки, несовместимые с жестким кодексом римской морали. Октавиан не без оснований подозревал Клеопатру в желании завладеть всем Средиземноморьем: с помощью легионов и флота, которым командовал Антоний, она могла бы начать войну с Римом, и кто знает, как бы тогда сложилась история. Он без устали осыпал проклятиями коварную египтянку, околдовавшую и покорившую великого римлянина, и в конце концов сам объявил ей войну.
Антоний обладал огромным флотом из тяжелых боевых кораблей и большой армией, к его услугам были все ресурсы богатых малоазиатских провинций. Но присутствие Клеопатры, изнеженная обстановка ее двора и непрестанные роскошные празднества расслабляли его. Вместо того, чтобы заняться подготовкой войск, он тратил время на развлечения и увеселения, а его солдаты, озлобленные интригами Клеопатры или испуганные слухами о ее мстительном характере, потихоньку перебегали к Октавиану; в его лагерь сбежал даже один из вернейших сторонников Антония Квинт Деллий, которому рассказали, что из-за неудачной шутки Клеопатра собирается подослать к нему убийц.
В Риме росло недовольство прежним всеобщим любимцем. Октавиан – в обход всех законов – обнародовал хранившееся у весталок завещание Антония, в котором он признавал Клеопатру своей законной супругой, ее детей – своими, а себя велел похоронить в Египте, рядом с Клеопатрой. Такое отсутствие патриотизма у прежнего триумвира вызвало бурю недовольства среди римлян. В отместку Антоний повелел выгнать Октавию, сестру своего врага, из дома – раз они были в разводе, она не имела права там находиться. Это вызвало среди римлян настоящую бурю: Октавия пользовалась всеобщим уважением. Если раньше Рим ненавидел Клеопатру, то теперь он возненавидел Антония.
Войска Октавиана заблокировали армию Антония в Амбракийском заливе. По настоянию Клеопатры он решил дать морской бой: два флота сошлись в битве при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Поначалу перевеса не было ни у одной из сторон: у Антония суда были мощнее и лучше защищены, зато корабли Октавиана оказались маневреннее, а их команды – опытнее. Бой вяло протекал несколько часов, как внезапно флагманский корабль, на котором находилась Клеопатра, а следом за ним и все египетские корабли развернулись и покинули поле боя. Историки расходятся в оценках этого поступка: одни пишут, что Клеопатра, осознавшая неминуемость поражения, пыталась спасти все, что удастся. Другие говорили, что у слабой женщины просто сдали нервы. Третьи сочли, что Клеопатра решила бросить Антония на растерзание врагу, выторговав себе таким образом милость Октавиана. Четвертые считают, что это был заранее спланированный маневр, но Антоний в пылу битвы забыл об этом или просто испугался за судьбу любимой женщины. Как бы то ни было, Антоний, увидев маневр египетских кораблей, бросил флот и в одиночку последовал за возлюбленной. Плутарх писал: «В этот момент Антоний показал миру, что его поступками перестали руководить мысли и побуждения вождя и мужчины… Антоний, поспешая за Клеопатрой, упустил победу из рук». Битва была проиграна: флот сдался, а скоро к Октавиану перешла и оставшаяся без военачальника армия.
Антоний и Клеопатра вернулись в Александрию. Обоим было ясно, что их конец неминуем: но если Клеопатра разрабатывала один план спасения за другим, то Антоний впал в апатию и смиренно ждал конца. Клеопатра отправила Цезариона вместе с верными людьми и огромной суммой денег на Восток, а сама планировала спастись в Индии, для чего велела перетащить оставшиеся суда волоком через Суэцкий перешеек из Средиземного моря в Красное. Однако часть кораблей была сожжена арабами, а остальные разграблены разбойниками или собственной командой. Клеопатра пыталась созвать народное ополчение, но безуспешно. Тогда она предложила Октавиану сдаться в обмен на обещание сохранить им жизни, но тот заявил, что помилует Клеопатру – и, возможно, даже сохранит ей трон – лишь в том случае, если она выдаст или убьет Антония. Царица отказалась: возможно, она не любила Антония так сильно, как он ее, возможно, она использовала его в своих целях, но она не собиралась его предавать.
Когда все ее планы потерпели неудачу, она приготовилась достойно принять поражение. Она, Антоний и их ближайшие соратники организовали «союз смертников», члены которого поклялись умереть вместе. В ожидании скорого конца они проводили время в пирушках и развлечениях – в то время как Клеопатра, готовясь к смерти, испытывала на рабах яды, выбирая, какой из них убьет ее наиболее быстро и безболезненно. Она даже велела загодя воздвигнуть себе гробницу, куда слуги перенесли ее драгоценности и казну.
К концу июля Александрия была окружена римскими войсками; вся армия Антония перешла на сторону Октавиана. Клеопатра укрылась в гробнице, а Антоний в отчаянии ищет смерти в сражении – но, увы, в этой последней милости богов ему было отказано: воевать на его стороне никто не хотел. В этот момент он услышал, что Клеопатра покончила с собой: обезумевший от горя Антоний, верный смертельной клятве, бросился на собственный меч.
Он умер не сразу – истекающего кровью Антония доставили к Клеопатре, и он скончался у нее на руках. Октавиан милостиво позволил похоронить его со всеми подобающими почестями.
Многие историки утверждают, что Клеопатра пыталась очаровать и Октавиана – как когда-то Цезаря, как недавно Антония. Но Октавиан не поддался обаянию царицы: она была уже немолода, волнения последних лет и нездоровый образ жизни разрушили ее былую красоту. Другие говорили, что она пыталась вслед за Антонием покончить с собой, заморив себя голодом, но Октавиан пригрозил ей, что в таком случае убьет ее детей. Клеопатра была нужна ему: в назидание всем врагам ее должны были провести вслед за его колесницей во время триумфа в Риме. По приказу Октавиана Клеопатру охраняли днем и ночью…
Двенадцатого августа, накануне планировавшегося отплытия в Рим, Октавиан получил от Клеопатры послание, в котором она просила похоронить ее рядом с Антонием. Октавиан немедленно бросился в ее покои, но было уже поздно. Он нашел царицу Египта лежавшей в полном царском облачении на постели – мертвой. Рядом лежали тела двух ее любимых служанок. Считается, что царица скончалась от укуса египетской кобры, которую доверенный слуга пронес в корзине со смоквами.
Многие оспаривают эту легенду, утверждая, что яда одной змеи не хватило бы на троих женщин. Возможно, у царицы была отравленная шпилька или перстень с ядом. Как бы то ни было, она отстояла свою честь – во время триумфа Октавиану пришлось обойтись без нее. Вместо Клеопатры за колесницей волочили ее золотую статую…
Дети Клеопатры и Антония были увезены в Рим, где о них, в память о муже, заботилась Октавия. Она прожила долгую жизнь и до самой смерти пользовалась глубочайшим уважением сограждан. Цезарион, которому обещали милость Октавиана, вернулся в Египет, где был захвачен римлянами. По преданию, Октавиан долго колебался в выборе судьбы последнего фараона Египта, но в конце концов велел казнить его, сказав: «Нехорошо многоцезарство». С гибелью Цезариона род Птолемеев пресекся, и Египет стал римской провинцией.
Исследователи до сих пор спорят о том, какой была Клеопатра и какую роль сыграла она в мировой истории. Была ли она коварной соблазнительницей, интриганкой, роковой красавицей, тщеславной властительницей или просто любящей женщиной, отдавшей жизнь своей стране и своим мужчинам? У них нет и никогда не будет ответа. Ее жизнеописания были написаны пристрастными историками, желавшими очернить ее имя или преумножить славу тех, кто любил ее, возвысить ее победителей или, наоборот, низвергнуть их с пьедестала. Ее достоверных изображений не сохранилось, а те, что дошли до нас, представляют Клеопатру вовсе не той изысканной красавицей, какой рисуют ее легенды. Но нам все равно: Клеопатра давно стала мифом, и этот миф столь прекрасен, что останется навсегда.
Княгиня Ольга
Святая княгиня
Нет в русской истории женщины более уважаемой и более прославляемой, чем святая княгиня Ольга. Хотя все историки отмечают, что среди ее деяний были и излишняя жестокость, и обман, и вероломство, она, тем не менее, считается одним из достойнейших правителей земли Русской. А с тех пор, как княгиня была причислена к лику святых, почитание ее будет вечным – пока жив русский народ и христианская церковь.О ее происхождении нам неизвестно почти ничего: многочисленные летописи расходятся во мнениях, и установить правду теперь, спустя тысячу лет, почти невозможно. Одни хроники называют Ольгу нормандкой, другие – дочерью булгарского царя. Повесть временных лет рассказывает, что Ольга была родом из-под Пскова, из деревни Выбуты, а Типографская летопись упоминает, что Ольга происходила из рода Гостомысла, легендарного новгородского старейшины, и от рождения звалась Прекрасой. Некоторые же исследователи считают, что Ольга была дочерью прославленного Вещего Олега – соратника Рюрика и воспитателя его сына Игоря.
Сторонники этой версии полагают, что Олег женил Игоря на своей дочери, дабы передать им великое княжение. Однако житие святой Ольги придерживается версии псковского происхождения будущей княгини.
Существует легенда о первой встрече Ольги и Игоря: тот охотился в псковских лесах, и в один прекрасный момент дорогу ему преградила река. Он подозвал проплывающего мимо на лодке юношу и попросил перевезти его на другой берег, но потом увидел, что лодкой правит не юный отрок, как он поначалу решил, а прекрасная девушка.
Красота ее немедленно разожгла в князе огонь желания – но когда тот попытался овладеть девушкой, та решительно ответила: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Пусть я молода и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание». Устыдившийся Игорь прекратил свои домогательства и щедро одарил перевозчицу, но его так впечатлили и слова красавицы, и ее облик, что, когда ему пришла пора жениться, он велел разыскать ее и привезти в Киев, где немедленно обвенчался с нею.
Ни дата свадьбы, ни обстоятельства ее в современных летописях не указаны – все легенды более позднего происхождения. Можно лишь догадываться, что Игорь и Ольга жили в любви и согласии, под крылом князя Олега, щедро делившегося с ними государственной мудростью.
По утверждению Иоакимовской летописи, Игорь, хотя и имел, по тогдашнему обычаю, несколько жен, более всех любил и уважал именно Ольгу; прочие же утверждают, что из любви к прекрасной княгине Игорь больше не брал себе жены.
Возможно, секрет их семейного счастья заключался в том, что супруги поделили сферы влияния: пока Игорь был в военных походах – а воевал он немало – и его домом, и государством управляла Ольга, действуя мудро, справедливо и рачительно.
Летом 941 года Игорь ходил на Царьград, как тогда называли на Руси Константинополь, а через год у Ольги родился сын, названный Святославом. Однако Игорь недолго радовался сыну: в 945 году Игорь погиб.
Согласно летописям, осенью его дружина потребовала увеличить выплачиваемое ей содержание, и Игорь отправился за данью в Искоростень, к древлянам: собрав больше, чем обычно, он, однако, не удовлетворился полученным. На полпути он отпустил основную дружину домой, а сам с малым войском вернулся к древлянам и потребовал еще. По словам Повести временных лет, «Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». По преданию, жадного князя привязали к верхушкам двух деревьев, которые разорвали Игоря надвое.
Древляне похоронили Игоря, а к его вдове отправили посольство, предложившее ей выйти замуж за их князя Мала. Сейчас подобное предложение – выйти замуж за убийцу собственного мужа – выглядит невероятным, но в те времена оно было в обычае: убивший, особенно в поединке, не только мог претендовать на власть и имущество побежденного, но и брал на себя обязанности покойного, в том числе по отношению к его вдове и детям.
Однако Ольга, истинная наследница варяга Олега, не пожелала подобной участи: она жестоко и коварно отомстила древлянам.
Первое посольство она приняла с почетом – и надоумила послов потребовать, чтобы к княжьему терему их наутро принесли на руках прямо в их ладье. Всю ночь перед теремом рыли глубокую яму – и когда послов принесли, как те и просили, посуху в ладье, то сбросили ладью в яму. По словам летописи, «Ольга посмотрела на них из терема и спросила: «Довольны ли честью?» А они закричали: «Ох! Хуже нам Игоревой смерти». После чего яму забросали землей, заживо похоронив послов.