Страница:
Рыпман
(обеспокоенно).Ваша Единственность, может быть, Вашей Единственности дурно? Может, вам содовой воды налить?
Вахазар. Ты думаешь, господин Рыпман, я свихнулся от переутомления? Напротив, я себя отлично чувствую. Впрочем, дай воды, если хочешь.
Рыпман подходит к столику с сифоном и наливает воду.
Вахазар (Скаброзе).А как же вы – согласны на раздельное проживание? Как раз сегодня, мы разработали окончательный проект воспитания девочек. Замечательная штука. Но только всяческие мамы – вон! На все четыре стороны.
Рыпман приносит воду. Вахазар пьет.
Скаброза. А может, и я тоже, Ваша Единственность? Вдруг и для меня найдется какое-нибудь местечко… Может, вы сделаете одно-единственное исключение, Ваша Единственность?
Вахазар (отдавая стакан Рыпману).Нет, сударыня. Я не выношу обыкновенных женщин в своем ближайшем окружении и вообще стремлюсь к тому, чтобы механизировать их полностью. Женский пол я подразделяю на так называемых «истинных женщин» – их я механизирую немилосердно – и на бабетонов, которых я превращаю в мужчин путем пересадки соответствующих желез. Господин Рыпман! Не так ли?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. (Скаброзе.)Мы получили потрясающие результаты.
Скаброза. Но, Ваша Единственность, я хотела бы остаться собой… Самой собой, только чтоб было хоть чуточку получше…
Вахазар. Ни слова. В тебе есть что-то от бабетона. Слишком умные у тебя глазенки! Ха-ха. (Смеется.)
Любрика (подходит к ним).Умоляю вас, Ваша Единственность, это моя подруга…
Вахазар. Что? И ты здесь? Ты меня уже целый год изводишь своей безответной любовью!
Любрика закрывает лицо руками.
Стыдитесь, сударыня, вы не пригодны для механизации. Хорошо, что я об этом вспомнил. (Рыпману.)Умная баба. Из нее вышел бы отличный чиновник Главной Комиссии по делам Вторичных Сект. А? Господин Рыпман?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Это не механическая мать – не тот случай.
Вахазар. Итак, господин Рыпман, обеих дам направить на Ревизионную Комиссию. A propos: [10]все старые бабы в Четвертом рабочем округе должны быть к завтрашнему дню расстреляны – до девяти утра. Bon! [11]
Любрика. Дюбал Вахазар, берегись проклятья рода человеческого! Ты за это поплатишься. Ты создашь общество, в котором самки будут пожирать своих мужей, как у некоторых видов насекомых. Вы превратитесь в трутней, которых мы будем уничтожать, когда в них отпадет надобность [12].
Вахазар. Ха! Ха! Ха! (Рыпману.)Господин Рыпман, как очаровательно она изъясняется, что за интеллект. Мы из нее сделаем великолепного чиновника.
Любрика (падает на колени).Умоляю тебя, Дюбал Вахазар! Хотя бы к нам будь милосерден.
Скаброза. А моя Свинтуся! Кем она станет? Что ты хочешь из нее сделать?
Вахазар. Это определит Комиссия Сверхъестественного Отбора после двухнедельного курса предварительного воспитания. Моя система inebranlable [13]. Я транспонирую собственные страдания на вселенские ценности. Я – первый среди мучеников моего шестимерного континуума. Никто не имеет права страдать меньше, чем я. А кроме того, я совершенно одинок.
Свинтус я. Не лги, дедуля. Ты не один. Кто-то стоит у тебя за спиной и шепчет на ухо непонятные вещи.
Вахазар (смущенно).Сказки. Ты наслушалась городских сплетен, деточка моя.
Скаброза (падает перед ним на колени).Ваша Единственность! Прошу вас, поверьте ей. Она ясновидящая. Вокруг нее вечно вихрь астральных тел каких-то неведомых существ.
Вахазар. Вздор. Не морочьте мне голову.
Свинтуся (загадочно).Это не вздор, дедушка. Я чувствую, что этот кто-то очень близко.
Вахазар (глядя на часы).Скоро четыре. Мне пора идти…
Свинтуся. Нет, не сбежишь. Стой на месте и смотри мне в глаза. Я вижу дно. А на дне кишат жуткие красные черви с черными головами. Я вижу, что стоит за тобой. Зачем ты мучаешь себя, дедуля, перестань.
Вахазар. Мой флюид не действует. Господин Рыпман, мне дурно…
Рыпман поддерживает его.
Скаброза. Ваша Единственность! Эта минута – единственная. Еще есть время повернуть назад. Послушайся нас и мою Свинтусю!
Рыпман (щупая Вахазару пульс).Ваша Единственность – спать, спать немедленно. Пульса нет. (Женщинам.)Это так называемый внутренний наркоз. Он отравляет себя гормонами какой-то неисследованной железы. Я всегда говорил, что железы – будущее медицины.
Свинтуся. Дедуля, теперь ты там же, где и я. Ты видишь то же, что и я. Подумай еще немного, и ты поймешь все.
Вахазар. Свинтуся, не говори так. Какой-то пугающий мир нежной, тихой красоты открывается передо мной. (Голос его слабеет.)Господин Рыпман, воды…
Рыпман бросается за водой. Вахазар шатается.
Ничего. Это железы. (Расстегивает воротник френча.)
Свинтуся. Это не железы. Он ходит вокруг и искушает тебя. Это не дьявол. Это ты сам. Ты сам обвился вокруг себя как змея. Теперь ты видишь зеленый луг и собачью будку. А в будке сидит собачонка с красной лентой на шее. Каждый вечер я вижу это, а потом засыпаю.
Вахазар, как загипнотизированный, не отрывает от нее взгляда. Донны стоят на коленях с двух сторон.
Любрика. Дюбал Вахазар, прислушайся к голосу своего истинного «Я».
Скаброза. Во имя той самой высокой идеи, которую ты так любишь, не превращай нас в автоматы.
Вахазар пьет поданную Рыпманом воду.
Вахазар. Подождите, подождите, это – единственная минута.
Рыпман. Ваша Единственность! Спать!
В центральную дверь входят четверо палачей. Бесшумно приблизившись, они снимают треуголки и, низко поклонившись, берут их под мышки.
Симпомпончик (который все это время неподвижно стоял у левой колонны).Добрый день, господа палачи. Я член мужского блока.
Женщины, оглянувшись, вскрикивают от ужаса и, оставаясь на коленях, закрывают лица руками. Морбидетто молча с ядовитой улыбкой подходит к Вахазару, впившемуся взглядом в глаза Свинтуси. Вахазар, вздрогнув, выпускает из рук стакан. Стакан падает на пол и разбивается. Морбидетто, встав по левую руку от Вахазара, смотрит ему в лицо. Вахазар внезапно вздрагивает и пробуждается от оцепенения.
Вахазар (рычит).Хаааааааааа!!! (Пена вырывается изо рта.)Завтра же обеих этих потаскух в Комиссию Сверхъестественного Отбора! Перестрелять всех баб в Четвертом округе!!! Отменить все разрешения на брак, выданные в порядке исключения!!! Сегодня же созвать всех педагогов третьего разряда на чрезвычайное заседание!!! Хаааааааа!!!
Истекает пеной. Лидия все это время неподвижно стоит, прислонясь к правой колонне.
Рыпман. Ваша Единственность, а теперь – спать!
Морбидетто берет Вахазара под руку и медленно уводит его налево. Вахазар утирает текущую изо рта пену.
Вахазар (с трудом передвигаясь).Спасибо тебе, мой Морбидетто. Это была минута слабости.
Выходят. За ними медленно следуют остальные палачи.
Рыпман (взяв Свинтусю за руку). А ты, дитя мое, пойдешь со мной в наш дворцовый интернат.
Скаброза отнимает руки от лица и молча, стоя на коленях, простирает их к дочери.
Свинтус я. Мама, не бойся. Мне этот рык не страшен. Со мной ничего не случится.
Рыпман осторожно уводит ее в левую дверь.
Симпомпончик. Вот потеха!! Я член мужского блока, и меня все это абсолютно не касается.
Скаброза разражается рыданиями. Любрика встает и прижимает Симпомпончика к так называемому «лону». В центральную дверь входит Гнумбен.
Гнумбен (холодно).Будьте любезны. (Указывает левой рукой на центральную дверь.)
Любрика (Скаброзе).Идем, Дзиня. Мой Симпомпончик когда-нибудь исправит это дело.
Скаброза тяжело поднимается и, вытирая глаза, бредет к центральной двери, за ней Любрика, обнимающая Симпомпончика, следом Лидия. Гнумбен неподвижно стоит слева, лицом к стене, в профиль к зрительному залу.
Действие второе
Вахазар. Ты думаешь, господин Рыпман, я свихнулся от переутомления? Напротив, я себя отлично чувствую. Впрочем, дай воды, если хочешь.
Рыпман подходит к столику с сифоном и наливает воду.
Вахазар (Скаброзе).А как же вы – согласны на раздельное проживание? Как раз сегодня, мы разработали окончательный проект воспитания девочек. Замечательная штука. Но только всяческие мамы – вон! На все четыре стороны.
Рыпман приносит воду. Вахазар пьет.
Скаброза. А может, и я тоже, Ваша Единственность? Вдруг и для меня найдется какое-нибудь местечко… Может, вы сделаете одно-единственное исключение, Ваша Единственность?
Вахазар (отдавая стакан Рыпману).Нет, сударыня. Я не выношу обыкновенных женщин в своем ближайшем окружении и вообще стремлюсь к тому, чтобы механизировать их полностью. Женский пол я подразделяю на так называемых «истинных женщин» – их я механизирую немилосердно – и на бабетонов, которых я превращаю в мужчин путем пересадки соответствующих желез. Господин Рыпман! Не так ли?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. (Скаброзе.)Мы получили потрясающие результаты.
Скаброза. Но, Ваша Единственность, я хотела бы остаться собой… Самой собой, только чтоб было хоть чуточку получше…
Вахазар. Ни слова. В тебе есть что-то от бабетона. Слишком умные у тебя глазенки! Ха-ха. (Смеется.)
Любрика (подходит к ним).Умоляю вас, Ваша Единственность, это моя подруга…
Вахазар. Что? И ты здесь? Ты меня уже целый год изводишь своей безответной любовью!
Любрика закрывает лицо руками.
Стыдитесь, сударыня, вы не пригодны для механизации. Хорошо, что я об этом вспомнил. (Рыпману.)Умная баба. Из нее вышел бы отличный чиновник Главной Комиссии по делам Вторичных Сект. А? Господин Рыпман?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Это не механическая мать – не тот случай.
Вахазар. Итак, господин Рыпман, обеих дам направить на Ревизионную Комиссию. A propos: [10]все старые бабы в Четвертом рабочем округе должны быть к завтрашнему дню расстреляны – до девяти утра. Bon! [11]
Любрика. Дюбал Вахазар, берегись проклятья рода человеческого! Ты за это поплатишься. Ты создашь общество, в котором самки будут пожирать своих мужей, как у некоторых видов насекомых. Вы превратитесь в трутней, которых мы будем уничтожать, когда в них отпадет надобность [12].
Вахазар. Ха! Ха! Ха! (Рыпману.)Господин Рыпман, как очаровательно она изъясняется, что за интеллект. Мы из нее сделаем великолепного чиновника.
Любрика (падает на колени).Умоляю тебя, Дюбал Вахазар! Хотя бы к нам будь милосерден.
Скаброза. А моя Свинтуся! Кем она станет? Что ты хочешь из нее сделать?
Вахазар. Это определит Комиссия Сверхъестественного Отбора после двухнедельного курса предварительного воспитания. Моя система inebranlable [13]. Я транспонирую собственные страдания на вселенские ценности. Я – первый среди мучеников моего шестимерного континуума. Никто не имеет права страдать меньше, чем я. А кроме того, я совершенно одинок.
Свинтус я. Не лги, дедуля. Ты не один. Кто-то стоит у тебя за спиной и шепчет на ухо непонятные вещи.
Вахазар (смущенно).Сказки. Ты наслушалась городских сплетен, деточка моя.
Скаброза (падает перед ним на колени).Ваша Единственность! Прошу вас, поверьте ей. Она ясновидящая. Вокруг нее вечно вихрь астральных тел каких-то неведомых существ.
Вахазар. Вздор. Не морочьте мне голову.
Свинтуся (загадочно).Это не вздор, дедушка. Я чувствую, что этот кто-то очень близко.
Вахазар (глядя на часы).Скоро четыре. Мне пора идти…
Свинтуся. Нет, не сбежишь. Стой на месте и смотри мне в глаза. Я вижу дно. А на дне кишат жуткие красные черви с черными головами. Я вижу, что стоит за тобой. Зачем ты мучаешь себя, дедуля, перестань.
Вахазар. Мой флюид не действует. Господин Рыпман, мне дурно…
Рыпман поддерживает его.
Скаброза. Ваша Единственность! Эта минута – единственная. Еще есть время повернуть назад. Послушайся нас и мою Свинтусю!
Рыпман (щупая Вахазару пульс).Ваша Единственность – спать, спать немедленно. Пульса нет. (Женщинам.)Это так называемый внутренний наркоз. Он отравляет себя гормонами какой-то неисследованной железы. Я всегда говорил, что железы – будущее медицины.
Свинтуся. Дедуля, теперь ты там же, где и я. Ты видишь то же, что и я. Подумай еще немного, и ты поймешь все.
Вахазар. Свинтуся, не говори так. Какой-то пугающий мир нежной, тихой красоты открывается передо мной. (Голос его слабеет.)Господин Рыпман, воды…
Рыпман бросается за водой. Вахазар шатается.
Ничего. Это железы. (Расстегивает воротник френча.)
Свинтуся. Это не железы. Он ходит вокруг и искушает тебя. Это не дьявол. Это ты сам. Ты сам обвился вокруг себя как змея. Теперь ты видишь зеленый луг и собачью будку. А в будке сидит собачонка с красной лентой на шее. Каждый вечер я вижу это, а потом засыпаю.
Вахазар, как загипнотизированный, не отрывает от нее взгляда. Донны стоят на коленях с двух сторон.
Любрика. Дюбал Вахазар, прислушайся к голосу своего истинного «Я».
Скаброза. Во имя той самой высокой идеи, которую ты так любишь, не превращай нас в автоматы.
Вахазар пьет поданную Рыпманом воду.
Вахазар. Подождите, подождите, это – единственная минута.
Рыпман. Ваша Единственность! Спать!
В центральную дверь входят четверо палачей. Бесшумно приблизившись, они снимают треуголки и, низко поклонившись, берут их под мышки.
Симпомпончик (который все это время неподвижно стоял у левой колонны).Добрый день, господа палачи. Я член мужского блока.
Женщины, оглянувшись, вскрикивают от ужаса и, оставаясь на коленях, закрывают лица руками. Морбидетто молча с ядовитой улыбкой подходит к Вахазару, впившемуся взглядом в глаза Свинтуси. Вахазар, вздрогнув, выпускает из рук стакан. Стакан падает на пол и разбивается. Морбидетто, встав по левую руку от Вахазара, смотрит ему в лицо. Вахазар внезапно вздрагивает и пробуждается от оцепенения.
Вахазар (рычит).Хаааааааааа!!! (Пена вырывается изо рта.)Завтра же обеих этих потаскух в Комиссию Сверхъестественного Отбора! Перестрелять всех баб в Четвертом округе!!! Отменить все разрешения на брак, выданные в порядке исключения!!! Сегодня же созвать всех педагогов третьего разряда на чрезвычайное заседание!!! Хаааааааа!!!
Истекает пеной. Лидия все это время неподвижно стоит, прислонясь к правой колонне.
Рыпман. Ваша Единственность, а теперь – спать!
Морбидетто берет Вахазара под руку и медленно уводит его налево. Вахазар утирает текущую изо рта пену.
Вахазар (с трудом передвигаясь).Спасибо тебе, мой Морбидетто. Это была минута слабости.
Выходят. За ними медленно следуют остальные палачи.
Рыпман (взяв Свинтусю за руку). А ты, дитя мое, пойдешь со мной в наш дворцовый интернат.
Скаброза отнимает руки от лица и молча, стоя на коленях, простирает их к дочери.
Свинтус я. Мама, не бойся. Мне этот рык не страшен. Со мной ничего не случится.
Рыпман осторожно уводит ее в левую дверь.
Симпомпончик. Вот потеха!! Я член мужского блока, и меня все это абсолютно не касается.
Скаброза разражается рыданиями. Любрика встает и прижимает Симпомпончика к так называемому «лону». В центральную дверь входит Гнумбен.
Гнумбен (холодно).Будьте любезны. (Указывает левой рукой на центральную дверь.)
Любрика (Скаброзе).Идем, Дзиня. Мой Симпомпончик когда-нибудь исправит это дело.
Скаброза тяжело поднимается и, вытирая глаза, бредет к центральной двери, за ней Любрика, обнимающая Симпомпончика, следом Лидия. Гнумбен неподвижно стоит слева, лицом к стене, в профиль к зрительному залу.
Действие второе
Сцена представляет собой красный кабинет во дворце Вахазара. Обитые красным стены, красный ковер с желтой звездой в центре на черном фоне. Лимонно-желтая мебель самой фантастической формы разрисована черными узорами. На ручках кресел – крылья. На заднем плане окно, за которым видны холмистый пейзаж и свежая зеленая листва. Вдали город с башнями и дымящимися трубами. В кабинете сидят женщины, сгруппированные следующим образом: Лидия Бухнаревская, Скаброза и Любрика в одном кресле с Симпом пончиком.
Любрика (держит в руке огромный черный конверт с пятью желтыми печатями).Боже, боже! Что с нами будет! Чего только они с нами там не вытворяли, на этой комиссии! Невозможно описать.
Скаброза (удрученная до крайней степени апатии. В руке у нее такой же конверт, как у Любрики).А теперь будем ждать – пока не свихнемся. Неизвестно, что в этих проклятых конвертах. А ведь там приговор на всю жизнь. Хоть бы сразу сказали, мерзавцы!
Лидия. Не беспокойтесь ни о чем, сударыни мои. Я тоже через все это прошла, и теперь мне прекрасно живется.
Скаброза. Да, но ведь из вас же не сделали никакого бабетона. А что с нами будет – один черт знает. Как подумаю – мороз по коже.
Лидия. Да этим же гордиться надо. Я-то была для этого слишком глупа. Теперь я просто обыкновенная механическая мать и больше ничего.
Любрика. Когда я была маленькой, я всегда мечтала стать мальчиком, а сейчас мне плохо от одной мысли об этом. Ох! В какое страшное время нам выпало жить.
Скаброза. У тебя хоть есть твой Симпомпончик! Проект воспитания мальчиков еще не разработан. А я? Я совсем одна, даже мою бедную Свинтусю у меня отобрали. О господи! (Плачет.)Мне-то все равно: я согласна даже стать бабетоном, только бы она, бедняжка моя маленькая, была счастлива!
Лидия (подходит, чтобы ее утешить).Ну-ну, милая сударыня, меня как раз вызвали, чтоб я сняла мерку для новых платьев Свинтуси. Она будет просто обворожительна в этих нарядах. (Гладит Скаброзу по плечу, та всхлипывает.)Успокойтесь, не надо расстраивать девочку. Она сейчас придет сюда.
Любрика (лихорадочно теребя конверт, так что сургуч трескается).Только бы поскорее, только бы поскорее. Я больше не могу ждать. Мое вчерашнее прошение о выезде в Иллирию отклонено.
Встав, ходит из угла в угол. Пауза. Слева входит Ябухна Должняк, ведет за руку Свинтусю, которая прижимает к себе огромную куклу – карикатуру на Вахазара в костюме из первого действия.
Свинтус я. Мама! Мама! Смотри, какой миленький дедушка Вахазар. Я знаю все, о чем он думает, когда дергаю его за усы. (Подбежав к матери, кладет куклу ей на колени. Скаброза обнимает Свинтусю и долго молча прижимает к себе.)Почему ты плачешь, мама? Я ничего не боюсь.
Скаброза (всхлипывая). Но ведь я тебя больше никогда не увижу, разве только когда ты станешь уже большая.
Свинтус я. Мама, стыдно плакать. Я прекрасно выспалась. Мне дали какао с пирожными. А какая у меня прелестная ванна! Вся в розовых котятах с черными глазками. Когда вырасту, я тебе подарю такую же.
Скаброза. Бедное, бедное дитя. Только бы знать, что ты будешь счастлива. (Встает, сбросив куклу Вахазара на пол; смеется сквозь слезы.)Ха-ха, ванна с розовыми котятами. Может, и у него такая же, у этого подонка, у этого чокнутого лицемера, который всему на свете мстит за собственную пустоту! Ах! (Схватившись за сердце, дико хохочет.)
Свинтуся (смеясь, поднимает куклу и начинает с ней танцевать).Смотрите, как мы с дедулей играем! У дедули нет времени, вот он и дал мне эту куколку.
Лидия. Свинтуся, иди-ка сюда! Надо снять мерку для новых платьев.
Свинтуся сажает куклу в кресло на место Лидии и, сияя, останавливается перед портнихой.
Все они будут черно-желто-красные. Ты в них будешь очаровательна.
Снимает мерку и записывает размеры в блокнот. Справа входит Рыпман в белом халате.
Рыпман. Здравствуйте, здравствуйте. Ну как, уже прошли комиссию?
Донны Любрика и Скаброза (бросаются к нему).Да, да. Скажите, доктор! Что с нами будет? Каковы результаты? Вы не могли бы вскрыть эти конверты?
Рыпман. Ничего не знаю. А вскрывать конверты не имею права. Это привилегия Его Единственности – Дюбала Первого.
Донны разочарованно отступают.
Любрика. Ох, только бы он был последним.
Рыпман (сурово).Ошибаетесь, сударыня! Ваш недалекий, узкий умишко не может объять просторов мысли этого гения. Это вам не какие-нибудь артистические бредни или социальное доктринерство. Это Действительность с большой буквы «Д».
Любрика. Это общие фразы с большой буквы «Ф». Меня удивляет, что такой разумный человек, как вы, столь безнаказанно позволили себя одурачить.
Рыпман. Поверьте, сударыня. Я пока не все понимаю, но знаю довольно много. Его Единственность – современный Рамзес Второй. Он хочет демеханизировать человечество, предоставив ему все завоевания общественного прогресса. Отчасти он уже добился этого, просто мы пока не отдаем себе в этом отчета. Мы разглядываем через лупу то, что требует дистанции в тысячу световых лет и гигантских прожекторов, чтобы быть замеченным. Надо не слова его слушать, а смотреть издали на его дела. Это великий мученик, и только отравление секретом неизвестных желез может с точки зрения биологии объяснить его сверхчеловеческую энергию. По аналогии с химией я бы назвал это распадом психических атомов. Как радий переходит в другие элементы, излучая чудовищную энергию, так и он должен со временем стать другим человеком. Иначе я буду вынужден констатировать, что медицина – чистейший вздор.
Любрика. Но ведь это безумие. Вы тут живете в свое удовольствие, в вашем распоряжении психиатрическая лаборатория с интереснейшим случаем помешательства. А как живем мы – об этом не имеет понятия даже ваш пациент. Ах! Если б можно было его уничтожить!
Рыпман. В том-то вся и штука. Никакое это не чудо, хотя так и считают послы некоторых иностранных держав. Это инстинкт массы, которая знает, что человек, причиняющий ей нестерпимые муки, страдает ради нее. Масса знает, что он ведет ее туда, куда никто другой привести не сможет. Чтобы убить его, надо быть сверхсумасшедшим. А впрочем, и в других государствах начинается тот же процесс.
Любрика. А кончится все таким всеобщим крахом, какого свет не видывал, и даже…
Левая дверь с треском распахивается, входит Д ю б а л Вахазар. Он в тех же зеленых шароварах, что и в первом действии. На нем рубашка такого же цвета, что шаровары, и расстегнутая бордовая шинель с золотым позументом – та самая, которая в первом действии висела возле столика с сифоном. На голове черная шляпа.
Вахазар. Ха! Ха! Ладно! Матерей я ни к чему не хочу принуждать. Люблю добровольные решения. (Переменив тон.)Поверьте, господа, насилие не в моих правилах. Я вынужден его применять – ВЫ-НУЖ-ДЕН. Но тому, кто смеет меня, меня вынуждать, придется самому пожинать плоды. Документы готовы?
Скаброза и Любрика подлетают к нему с конвертами.
Лидия. Скажите спасибо Его Единственности, что вам не пришлось ждать. Иногда это тянется годами.
Вахазар (разрывая конверты). Вот-вот. И я не виноват, что у меня нет времени. Вы все меня к этому вынуждаете. Только матерей я не принуждаю – я хочу, чтоб новое поколение было таким же сильным, как я. Понятно?
Донны Скаброза и Любрика. Да, Ваша Единственность! Что в конвертах? Смилуйтесь!
Вахазар (пряча конверты в карман шинели).Господин Рыпман, уже расстреляли всех баб, как я приказал?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Взбунтовались офицеры сто сорок пятого полка. Все арестованы.
Вахазар. Bon! Всех повесить, а одного – того маленького поручика из седьмой роты – оставить мне на развод. В десять вечера привести его в камеру пыток.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, на обед сегодня пусть подадут шоколадный крем. Свинтуся любит шоколад. Лидия, к семи часам парадное платье для Свинтуси должно быть готово.
Лидия. Так точно, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, пожалуйста, приготовьте желатин. Завтра к десяти утра нужно сделать транспаранты к юбилею Товарищества Объединенных Военных Портных.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность…
Скаброза. Ваша Единственность… Хоть одну минутку… Что там, в этих бумагах?
Вахазар (рычит).Хаааааааааа!!! Я матерей ни к чему не принуждаю! Но если какая-нибудь добровольно хоть слово пискнет – дело сделано. (Спокойно, отирая пену с шинели.)Нехорошо, сударыня моя. Стыдно быть такой назойливой. (Рыпману.)Господин Рыпман, никого ко мне не пускать до четырнадцати часов. У меня беседа с послом Албании. Там какой-то тип решил выдать себя за меня, и у них возникли трудности. Выдать себя – за меня! За меня! Слыханное ли дело, господин Рыпман! А? И у меня просят совета. Ха! Ха! Я им покажу Албанию. Мы отправим туда послом герцога Вальпургии. Он им задаст перцу. Изменников назначать послами. Чудесный метод. Шестое измерение! Неэвклидово государство!!! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! (С пеной у рта задыхается в припадке неистового смеха.)Свинтуся (выпущенная Лидией из объятий, смеется и прыгает).Дедуля, потанцуй со мной.
Хватает Вахазара за руки, и они оба с минуту пляшут, как малые дети. [14]Лидия смотрит на них умиленно, Рыпман – с отеческой улыбкой.
Рыпман. Ваша Единственность, достаточно! Пульс.
Вахазар. Да-да, правильно: пульс. (Щупает себе пульс.)Ерунда, самое большее сто пятьдесят.
Свинтуся. Дедуля, дай я тебя подергаю за усики.
Вахазар (наклоняется к ней).На. Дергай. Рви сколько хочешь. Можешь со мной играть, как с этой куклой.
Указывает на сидящую в кресле куклу. Свинтуся хватает его за усы и притягивает к себе. [15]
Свинтуся. Смотри мне прямо в глаза, дедуля. Почему ты отводишь взгляд?
Вахазар закрывает глаза.
Скаброза. А все-таки он ведь в сущности добрый. (Вдруг вспоминает.)Вот только эти бумаги. Слушай, Любрися, я больше так не могу.
Рыпман. Тихо, женщины. Его Единственность отдыхает. Это с ним случается раз в два года.
Женщины умолкают.
Свинтуся. Дедушка, смотри мне в левый зрачок.
Вахазар, согнувшись, смотрит ей в глаза.
Я вижу твою душу – маленькую усталую душонку. Она голубая, она бродит среди мхов и гладит маленьких букашек, которые любят друг друга.
Вахазар как зачарованный садится перед ней на пол.
Вахазар. Ты отнимаешь у меня одиночество, Свинтуся. (Закрывает глаза.)С тобой я не один. Я вижу где-то очень далеко совсем иной мир, вижу поляну посреди леса. И тебя в облике барышни с большой собакой, а рядом какого-то юношу… Боже мой, да ведь это же я сам.
Свинтуся гладит его по голове. Вахазар заслоняет рукой закрытые глаза.
Свинтуся (негромко).Иди дальше и смотри. Не отводи глаза от того, что увидишь.
Вахазар. Боже мой! Да ведь это же я. Как давно я не видел лугов и деревьев. Я вижу бабочек – они гоняются друг за другом… Свинтуся, веди меня куда хочешь. Я сделаю все, что ты велишь.
Любрика (Свинтусе, тихо).Попроси его показать нам, что в этих конвертах.
Вахазар вздрогнул. Он с трудом просыпается.
Свинтуся (ломая руки). Тетя, вы мне все испортили! Вы как капризная девчонка, которая вечно ломает игрушки!
Вахазар со страшным ревом вскакивает с пола.
Вахазар. Хаааааааааа!!! Вот я и отдохнул!!! Я отдыхал целую вечность. Теперь надо и поработать. Я чувствую, что силен, как шестьдесят паровых гиппопотамов. Хочется все стереть в порошок, всех в бараний рог согнуть! Господин Рыпман. За работу! За работу!
Скаброза. Повелитель! Смилуйся! Прочитай сначала наши бумаги!
Вахазар. Хаааааааааа!!! В свое время все узнаете, трещотки. Можно и повременить. А ну подать сюда этого албанца! Там смеют выдавать себя за меня! За меня!! (Бьет себя в грудь, пуская пену.)Хааааааааа!!!
Открывается правая дверь, четверо перпендикуляристов на носилках, обтянутых черной клеенкой, вносят отца Унгвентия. На голове его колпак, острый конец которого свисает с носилок. Перпендикуляристы остаются в колпаках.
О. Унгвентий (голосом тихим, но проникающим в самые глубины психики).Мне не страшен твой рев, двуимянный Мачей Дюбал Вахазар! Ты был моим учеником. Сколько раз ты получал двойки за дифференциальные уравнения! Сколько раз ты у меня сидел в карцере!
Вахазар (мгновение стоит онемев).Это вы, господин учитель!
О. Унгвентий. Я уже не учитель, а жрец новой религии. Мы появились на свет сегодня. За мной почти двадцать тысяч единоверцев. В тиши подполья я породил мир новый и губительный для лжецов.
Вахазар (прерывает его).Я не лгу. Я – единственная истина сегодняшней жизни. Это они вынуждают меня быть бешеным, диким зверем. А кто вынуждает меня – тот должен за это ответить. Но я не лгу.
О. Унгвентий. Этого тебе никто и не говорит. Во всяком случае, я в твою истину верю. Но без веры ты ничего не создашь, сосунок. Ты пребываешь в таком же мраке, как и всякая тварь – от ничтожнейшего из червей до меня, который знает все, что только может знать конечное и ограниченное существо.
Вахазар. Выходит, ты не веруешь, а знаешь?
О. Унгвентий. Высшее знание смыкается с высшей верой, ибо также открывает лишь непостижимую глубину Тайны. (Повысив голос.)Взгляни на меня: у меня артрит всех суставов, я страдаю так, как не страдает ни один из твоих узников в камере пыток. Я спрессован анкилозом в монолитную глыбу поистине нечеловеческой муки,
Вахазар (иронически).Как же, как же – мы ведь в прежние времена очень даже недурно пивали.
О. Унгвентий. Я пью и теперь, мне нет дела до моей боли – она растет, не зная границ. (Поднимает руку и воет от боли.)Ауауауауауау! Оо! Поставьте меня на землю, суррогаты!
Перпендикуляристы ставят носилки на пол.
Я груда натруженных мослов – однако я создал нечто, без чего все твои труды – агония безумца, выгрызающего у себя и у других самую суть индивидуальности. Ты должен быть вместе со мной. (Последние слова произносит со страшным напором.)
Вахазар (холодно).Кто меня вынуждает – будет сам отвечать за последствия.
О. Унгвентий. О, не беспокойся, отвечу. Ты должен быть вместе со мной, потому что без веры, опирающейся на высшую мудрость, ты останешься всего лишь карикатурой – как Александр Великий, как Петр Великий и множество прочих «великих». «Вахазар Великий», а по существу – бедный маленький сумасбродишка, рыбка в сетях метафизических противоречий, пугало для деток, отбившихся от рук… Свинтус я. Дедуля, я говорила тебе почти то же самое – ты не хотел мне верить.
О. Унгвентий оборачивается к ней.
Вахазар (с раздражением, но мягко).Подожди, Свин-туся. (О. Унгвентию.)Слыхал я про эту чепуху. Философ на троне. Персидский сатрап, Марк Аврелий и так далее, и так далее. Хо-хо, господин профессор: философия и жизнь – две любовницы одного и того же субъекта, да, именно субъекта, – ты не сумеешь их примирить, мудряшка.
О. Унгвентий. Не философия, но истинное знание, пробуждающее веру. Вера и философия – именно то, о чем ты говоришь: две любовницы одного человека. Жизнь одна, а вершина жизни – то, к чему стремлюсь я. Через знание к вере, а не через теософскую цирюльню для извращенцев и посредственностей. Покорись мне, жалкая карикатура на цезарей и прочих мегаломанов. Сегодня я читал пасквиль на тебя, расклеенный в Четвертом округе. Он кончается так: «Дьявол меня называет опухолью на пупке, Вошью на Бесконечности зовут меня древние боги».
Вахазар. Что?
О. Унгвентий (гневно).Покорись – вот что.
Вахазар. Как это?
О. Унгвентий. А вот так это: отдай мне надлежащие почести – пади на колени.
Вахазар (равнодушно). Не вижу в этом ничего особенного.
О. Унгвентий. Ты что, совсем одурел? Баран, а не человек. Покорись, это пойдет на пользу твоим мозгам.
Вахазар. Человек я покладистый, в конце концов могу и покориться.
Становится на колени перед о. Унгвентием и бьет три земных поклона. Входит о. Пунгентий с двумя босыми пневматиками.
О. Пунгентий. О – прошу прощения. Я не хотел вам помешать. Я – Главный Фофулат босых пневматиков. Мне стало известно, что брат мой добился своего. Мы пришли, чтобы покориться. Простите, можно?
Вахазар (в гневе, вставая). Разумеется, прошу тебя, отец. Это была всего лишь маленькая репетиция драмы под названием «Генрих IV и Григорий VII». Мы уже закончили. О. Пунгентий. Увы, все мы отступники и сектанты. Религия пришла в упадок. Ничего не поделаешь. И все же я покорюсь возлюбленному братцу. (Пневматикам.)И вы, братья, тоже покоритесь. Религия пришла в упадок из-за сектантов.
Валится на колени перед о. Унгвентием. Пневматики следуют его примеру. Перпендикуляристы стоят как мумии.
О. Унгвентий. Это хорошо, брат мой, что ты покорился. Благо есть кому. Однако ты ошибаешься: возникновение сект – доказательство жизнеспособности церкви, а отнюдь не ее упадка. Поэтому я разрешаю всевозможные виды ереси при одном условии: прежде постигни до глубины, а уже потом, придерживаясь известных непреложных аксиом, создавай секту. Каждый вправе создать секту, единственным представителем которой будет он сам, но сначала он должен познать единую Истину.
О. Пунгентий. О, как я счастлив, братец. Сегодня же попытаюсь основать новый орден. (Падает на брюхо перед о. Унгвентием.)
Свинтуся (подбегает к о. Унгвентию).И я тоже создам новую церквушечку. Мне уже давно снится что-то в этом роде. Я только не знала, как за это взяться.
Любрика (держит в руке огромный черный конверт с пятью желтыми печатями).Боже, боже! Что с нами будет! Чего только они с нами там не вытворяли, на этой комиссии! Невозможно описать.
Скаброза (удрученная до крайней степени апатии. В руке у нее такой же конверт, как у Любрики).А теперь будем ждать – пока не свихнемся. Неизвестно, что в этих проклятых конвертах. А ведь там приговор на всю жизнь. Хоть бы сразу сказали, мерзавцы!
Лидия. Не беспокойтесь ни о чем, сударыни мои. Я тоже через все это прошла, и теперь мне прекрасно живется.
Скаброза. Да, но ведь из вас же не сделали никакого бабетона. А что с нами будет – один черт знает. Как подумаю – мороз по коже.
Лидия. Да этим же гордиться надо. Я-то была для этого слишком глупа. Теперь я просто обыкновенная механическая мать и больше ничего.
Любрика. Когда я была маленькой, я всегда мечтала стать мальчиком, а сейчас мне плохо от одной мысли об этом. Ох! В какое страшное время нам выпало жить.
Скаброза. У тебя хоть есть твой Симпомпончик! Проект воспитания мальчиков еще не разработан. А я? Я совсем одна, даже мою бедную Свинтусю у меня отобрали. О господи! (Плачет.)Мне-то все равно: я согласна даже стать бабетоном, только бы она, бедняжка моя маленькая, была счастлива!
Лидия (подходит, чтобы ее утешить).Ну-ну, милая сударыня, меня как раз вызвали, чтоб я сняла мерку для новых платьев Свинтуси. Она будет просто обворожительна в этих нарядах. (Гладит Скаброзу по плечу, та всхлипывает.)Успокойтесь, не надо расстраивать девочку. Она сейчас придет сюда.
Любрика (лихорадочно теребя конверт, так что сургуч трескается).Только бы поскорее, только бы поскорее. Я больше не могу ждать. Мое вчерашнее прошение о выезде в Иллирию отклонено.
Встав, ходит из угла в угол. Пауза. Слева входит Ябухна Должняк, ведет за руку Свинтусю, которая прижимает к себе огромную куклу – карикатуру на Вахазара в костюме из первого действия.
Свинтус я. Мама! Мама! Смотри, какой миленький дедушка Вахазар. Я знаю все, о чем он думает, когда дергаю его за усы. (Подбежав к матери, кладет куклу ей на колени. Скаброза обнимает Свинтусю и долго молча прижимает к себе.)Почему ты плачешь, мама? Я ничего не боюсь.
Скаброза (всхлипывая). Но ведь я тебя больше никогда не увижу, разве только когда ты станешь уже большая.
Свинтус я. Мама, стыдно плакать. Я прекрасно выспалась. Мне дали какао с пирожными. А какая у меня прелестная ванна! Вся в розовых котятах с черными глазками. Когда вырасту, я тебе подарю такую же.
Скаброза. Бедное, бедное дитя. Только бы знать, что ты будешь счастлива. (Встает, сбросив куклу Вахазара на пол; смеется сквозь слезы.)Ха-ха, ванна с розовыми котятами. Может, и у него такая же, у этого подонка, у этого чокнутого лицемера, который всему на свете мстит за собственную пустоту! Ах! (Схватившись за сердце, дико хохочет.)
Свинтуся (смеясь, поднимает куклу и начинает с ней танцевать).Смотрите, как мы с дедулей играем! У дедули нет времени, вот он и дал мне эту куколку.
Лидия. Свинтуся, иди-ка сюда! Надо снять мерку для новых платьев.
Свинтуся сажает куклу в кресло на место Лидии и, сияя, останавливается перед портнихой.
Все они будут черно-желто-красные. Ты в них будешь очаровательна.
Снимает мерку и записывает размеры в блокнот. Справа входит Рыпман в белом халате.
Рыпман. Здравствуйте, здравствуйте. Ну как, уже прошли комиссию?
Донны Любрика и Скаброза (бросаются к нему).Да, да. Скажите, доктор! Что с нами будет? Каковы результаты? Вы не могли бы вскрыть эти конверты?
Рыпман. Ничего не знаю. А вскрывать конверты не имею права. Это привилегия Его Единственности – Дюбала Первого.
Донны разочарованно отступают.
Любрика. Ох, только бы он был последним.
Рыпман (сурово).Ошибаетесь, сударыня! Ваш недалекий, узкий умишко не может объять просторов мысли этого гения. Это вам не какие-нибудь артистические бредни или социальное доктринерство. Это Действительность с большой буквы «Д».
Любрика. Это общие фразы с большой буквы «Ф». Меня удивляет, что такой разумный человек, как вы, столь безнаказанно позволили себя одурачить.
Рыпман. Поверьте, сударыня. Я пока не все понимаю, но знаю довольно много. Его Единственность – современный Рамзес Второй. Он хочет демеханизировать человечество, предоставив ему все завоевания общественного прогресса. Отчасти он уже добился этого, просто мы пока не отдаем себе в этом отчета. Мы разглядываем через лупу то, что требует дистанции в тысячу световых лет и гигантских прожекторов, чтобы быть замеченным. Надо не слова его слушать, а смотреть издали на его дела. Это великий мученик, и только отравление секретом неизвестных желез может с точки зрения биологии объяснить его сверхчеловеческую энергию. По аналогии с химией я бы назвал это распадом психических атомов. Как радий переходит в другие элементы, излучая чудовищную энергию, так и он должен со временем стать другим человеком. Иначе я буду вынужден констатировать, что медицина – чистейший вздор.
Любрика. Но ведь это безумие. Вы тут живете в свое удовольствие, в вашем распоряжении психиатрическая лаборатория с интереснейшим случаем помешательства. А как живем мы – об этом не имеет понятия даже ваш пациент. Ах! Если б можно было его уничтожить!
Рыпман. В том-то вся и штука. Никакое это не чудо, хотя так и считают послы некоторых иностранных держав. Это инстинкт массы, которая знает, что человек, причиняющий ей нестерпимые муки, страдает ради нее. Масса знает, что он ведет ее туда, куда никто другой привести не сможет. Чтобы убить его, надо быть сверхсумасшедшим. А впрочем, и в других государствах начинается тот же процесс.
Любрика. А кончится все таким всеобщим крахом, какого свет не видывал, и даже…
Левая дверь с треском распахивается, входит Д ю б а л Вахазар. Он в тех же зеленых шароварах, что и в первом действии. На нем рубашка такого же цвета, что шаровары, и расстегнутая бордовая шинель с золотым позументом – та самая, которая в первом действии висела возле столика с сифоном. На голове черная шляпа.
Вахазар. Ха! Ха! Ладно! Матерей я ни к чему не хочу принуждать. Люблю добровольные решения. (Переменив тон.)Поверьте, господа, насилие не в моих правилах. Я вынужден его применять – ВЫ-НУЖ-ДЕН. Но тому, кто смеет меня, меня вынуждать, придется самому пожинать плоды. Документы готовы?
Скаброза и Любрика подлетают к нему с конвертами.
Лидия. Скажите спасибо Его Единственности, что вам не пришлось ждать. Иногда это тянется годами.
Вахазар (разрывая конверты). Вот-вот. И я не виноват, что у меня нет времени. Вы все меня к этому вынуждаете. Только матерей я не принуждаю – я хочу, чтоб новое поколение было таким же сильным, как я. Понятно?
Донны Скаброза и Любрика. Да, Ваша Единственность! Что в конвертах? Смилуйтесь!
Вахазар (пряча конверты в карман шинели).Господин Рыпман, уже расстреляли всех баб, как я приказал?
Рыпман. Так точно, Ваша Единственность. Взбунтовались офицеры сто сорок пятого полка. Все арестованы.
Вахазар. Bon! Всех повесить, а одного – того маленького поручика из седьмой роты – оставить мне на развод. В десять вечера привести его в камеру пыток.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, на обед сегодня пусть подадут шоколадный крем. Свинтуся любит шоколад. Лидия, к семи часам парадное платье для Свинтуси должно быть готово.
Лидия. Так точно, Ваша Единственность.
Вахазар. Господин Рыпман, пожалуйста, приготовьте желатин. Завтра к десяти утра нужно сделать транспаранты к юбилею Товарищества Объединенных Военных Портных.
Рыпман. Слушаюсь, Ваша Единственность…
Скаброза. Ваша Единственность… Хоть одну минутку… Что там, в этих бумагах?
Вахазар (рычит).Хаааааааааа!!! Я матерей ни к чему не принуждаю! Но если какая-нибудь добровольно хоть слово пискнет – дело сделано. (Спокойно, отирая пену с шинели.)Нехорошо, сударыня моя. Стыдно быть такой назойливой. (Рыпману.)Господин Рыпман, никого ко мне не пускать до четырнадцати часов. У меня беседа с послом Албании. Там какой-то тип решил выдать себя за меня, и у них возникли трудности. Выдать себя – за меня! За меня! Слыханное ли дело, господин Рыпман! А? И у меня просят совета. Ха! Ха! Я им покажу Албанию. Мы отправим туда послом герцога Вальпургии. Он им задаст перцу. Изменников назначать послами. Чудесный метод. Шестое измерение! Неэвклидово государство!!! Ха! Ха! Ха! Ха! Ха! (С пеной у рта задыхается в припадке неистового смеха.)Свинтуся (выпущенная Лидией из объятий, смеется и прыгает).Дедуля, потанцуй со мной.
Хватает Вахазара за руки, и они оба с минуту пляшут, как малые дети. [14]Лидия смотрит на них умиленно, Рыпман – с отеческой улыбкой.
Рыпман. Ваша Единственность, достаточно! Пульс.
Вахазар. Да-да, правильно: пульс. (Щупает себе пульс.)Ерунда, самое большее сто пятьдесят.
Свинтуся. Дедуля, дай я тебя подергаю за усики.
Вахазар (наклоняется к ней).На. Дергай. Рви сколько хочешь. Можешь со мной играть, как с этой куклой.
Указывает на сидящую в кресле куклу. Свинтуся хватает его за усы и притягивает к себе. [15]
Свинтуся. Смотри мне прямо в глаза, дедуля. Почему ты отводишь взгляд?
Вахазар закрывает глаза.
Скаброза. А все-таки он ведь в сущности добрый. (Вдруг вспоминает.)Вот только эти бумаги. Слушай, Любрися, я больше так не могу.
Рыпман. Тихо, женщины. Его Единственность отдыхает. Это с ним случается раз в два года.
Женщины умолкают.
Свинтуся. Дедушка, смотри мне в левый зрачок.
Вахазар, согнувшись, смотрит ей в глаза.
Я вижу твою душу – маленькую усталую душонку. Она голубая, она бродит среди мхов и гладит маленьких букашек, которые любят друг друга.
Вахазар как зачарованный садится перед ней на пол.
Вахазар. Ты отнимаешь у меня одиночество, Свинтуся. (Закрывает глаза.)С тобой я не один. Я вижу где-то очень далеко совсем иной мир, вижу поляну посреди леса. И тебя в облике барышни с большой собакой, а рядом какого-то юношу… Боже мой, да ведь это же я сам.
Свинтуся гладит его по голове. Вахазар заслоняет рукой закрытые глаза.
Свинтуся (негромко).Иди дальше и смотри. Не отводи глаза от того, что увидишь.
Вахазар. Боже мой! Да ведь это же я. Как давно я не видел лугов и деревьев. Я вижу бабочек – они гоняются друг за другом… Свинтуся, веди меня куда хочешь. Я сделаю все, что ты велишь.
Любрика (Свинтусе, тихо).Попроси его показать нам, что в этих конвертах.
Вахазар вздрогнул. Он с трудом просыпается.
Свинтуся (ломая руки). Тетя, вы мне все испортили! Вы как капризная девчонка, которая вечно ломает игрушки!
Вахазар со страшным ревом вскакивает с пола.
Вахазар. Хаааааааааа!!! Вот я и отдохнул!!! Я отдыхал целую вечность. Теперь надо и поработать. Я чувствую, что силен, как шестьдесят паровых гиппопотамов. Хочется все стереть в порошок, всех в бараний рог согнуть! Господин Рыпман. За работу! За работу!
Скаброза. Повелитель! Смилуйся! Прочитай сначала наши бумаги!
Вахазар. Хаааааааааа!!! В свое время все узнаете, трещотки. Можно и повременить. А ну подать сюда этого албанца! Там смеют выдавать себя за меня! За меня!! (Бьет себя в грудь, пуская пену.)Хааааааааа!!!
Открывается правая дверь, четверо перпендикуляристов на носилках, обтянутых черной клеенкой, вносят отца Унгвентия. На голове его колпак, острый конец которого свисает с носилок. Перпендикуляристы остаются в колпаках.
О. Унгвентий (голосом тихим, но проникающим в самые глубины психики).Мне не страшен твой рев, двуимянный Мачей Дюбал Вахазар! Ты был моим учеником. Сколько раз ты получал двойки за дифференциальные уравнения! Сколько раз ты у меня сидел в карцере!
Вахазар (мгновение стоит онемев).Это вы, господин учитель!
О. Унгвентий. Я уже не учитель, а жрец новой религии. Мы появились на свет сегодня. За мной почти двадцать тысяч единоверцев. В тиши подполья я породил мир новый и губительный для лжецов.
Вахазар (прерывает его).Я не лгу. Я – единственная истина сегодняшней жизни. Это они вынуждают меня быть бешеным, диким зверем. А кто вынуждает меня – тот должен за это ответить. Но я не лгу.
О. Унгвентий. Этого тебе никто и не говорит. Во всяком случае, я в твою истину верю. Но без веры ты ничего не создашь, сосунок. Ты пребываешь в таком же мраке, как и всякая тварь – от ничтожнейшего из червей до меня, который знает все, что только может знать конечное и ограниченное существо.
Вахазар. Выходит, ты не веруешь, а знаешь?
О. Унгвентий. Высшее знание смыкается с высшей верой, ибо также открывает лишь непостижимую глубину Тайны. (Повысив голос.)Взгляни на меня: у меня артрит всех суставов, я страдаю так, как не страдает ни один из твоих узников в камере пыток. Я спрессован анкилозом в монолитную глыбу поистине нечеловеческой муки,
Вахазар (иронически).Как же, как же – мы ведь в прежние времена очень даже недурно пивали.
О. Унгвентий. Я пью и теперь, мне нет дела до моей боли – она растет, не зная границ. (Поднимает руку и воет от боли.)Ауауауауауау! Оо! Поставьте меня на землю, суррогаты!
Перпендикуляристы ставят носилки на пол.
Я груда натруженных мослов – однако я создал нечто, без чего все твои труды – агония безумца, выгрызающего у себя и у других самую суть индивидуальности. Ты должен быть вместе со мной. (Последние слова произносит со страшным напором.)
Вахазар (холодно).Кто меня вынуждает – будет сам отвечать за последствия.
О. Унгвентий. О, не беспокойся, отвечу. Ты должен быть вместе со мной, потому что без веры, опирающейся на высшую мудрость, ты останешься всего лишь карикатурой – как Александр Великий, как Петр Великий и множество прочих «великих». «Вахазар Великий», а по существу – бедный маленький сумасбродишка, рыбка в сетях метафизических противоречий, пугало для деток, отбившихся от рук… Свинтус я. Дедуля, я говорила тебе почти то же самое – ты не хотел мне верить.
О. Унгвентий оборачивается к ней.
Вахазар (с раздражением, но мягко).Подожди, Свин-туся. (О. Унгвентию.)Слыхал я про эту чепуху. Философ на троне. Персидский сатрап, Марк Аврелий и так далее, и так далее. Хо-хо, господин профессор: философия и жизнь – две любовницы одного и того же субъекта, да, именно субъекта, – ты не сумеешь их примирить, мудряшка.
О. Унгвентий. Не философия, но истинное знание, пробуждающее веру. Вера и философия – именно то, о чем ты говоришь: две любовницы одного человека. Жизнь одна, а вершина жизни – то, к чему стремлюсь я. Через знание к вере, а не через теософскую цирюльню для извращенцев и посредственностей. Покорись мне, жалкая карикатура на цезарей и прочих мегаломанов. Сегодня я читал пасквиль на тебя, расклеенный в Четвертом округе. Он кончается так: «Дьявол меня называет опухолью на пупке, Вошью на Бесконечности зовут меня древние боги».
Вахазар. Что?
О. Унгвентий (гневно).Покорись – вот что.
Вахазар. Как это?
О. Унгвентий. А вот так это: отдай мне надлежащие почести – пади на колени.
Вахазар (равнодушно). Не вижу в этом ничего особенного.
О. Унгвентий. Ты что, совсем одурел? Баран, а не человек. Покорись, это пойдет на пользу твоим мозгам.
Вахазар. Человек я покладистый, в конце концов могу и покориться.
Становится на колени перед о. Унгвентием и бьет три земных поклона. Входит о. Пунгентий с двумя босыми пневматиками.
О. Пунгентий. О – прошу прощения. Я не хотел вам помешать. Я – Главный Фофулат босых пневматиков. Мне стало известно, что брат мой добился своего. Мы пришли, чтобы покориться. Простите, можно?
Вахазар (в гневе, вставая). Разумеется, прошу тебя, отец. Это была всего лишь маленькая репетиция драмы под названием «Генрих IV и Григорий VII». Мы уже закончили. О. Пунгентий. Увы, все мы отступники и сектанты. Религия пришла в упадок. Ничего не поделаешь. И все же я покорюсь возлюбленному братцу. (Пневматикам.)И вы, братья, тоже покоритесь. Религия пришла в упадок из-за сектантов.
Валится на колени перед о. Унгвентием. Пневматики следуют его примеру. Перпендикуляристы стоят как мумии.
О. Унгвентий. Это хорошо, брат мой, что ты покорился. Благо есть кому. Однако ты ошибаешься: возникновение сект – доказательство жизнеспособности церкви, а отнюдь не ее упадка. Поэтому я разрешаю всевозможные виды ереси при одном условии: прежде постигни до глубины, а уже потом, придерживаясь известных непреложных аксиом, создавай секту. Каждый вправе создать секту, единственным представителем которой будет он сам, но сначала он должен познать единую Истину.
О. Пунгентий. О, как я счастлив, братец. Сегодня же попытаюсь основать новый орден. (Падает на брюхо перед о. Унгвентием.)
Свинтуся (подбегает к о. Унгвентию).И я тоже создам новую церквушечку. Мне уже давно снится что-то в этом роде. Я только не знала, как за это взяться.