судьбе…»
В походе 907 г., согласно летописи, принимало участие 2000 ладей, по 40 человек в каждой. Император Лев Философ отдал приказ закрыть ворота города, загородив цепями гавань. Но Олег поставил суда на колеса, при попутном ветре корабли двинулись к городу. В Радзивиллов-ской летописи есть миниатюра, где изображен Олег, атакующий Царьград на корабле, поставленном на колеса; над судном возвышается обычный белый парус, а нос корабля украшен головой птицы.
Поход Олега
Скандинавы плавали под полосатыми или красно-синими шерстяными парусами, а на форштевнях их кораблей были скульптурные изображения драконов или змей. Событие потрясло византийцев, которые привыкли смотреть свысока на другие народы. О внезапном вторжении русского флота в неприступную константинопольскую гавань, вход в которую запирала железная цепь, повествуют глава византийской церкви патриарх Фотий и другие современники. Греки предложили Олегу мир и дань. По договору князь получил по 12 гривен за каждую уключину, кроме того, Царьград обещал выплачивать уклад на города. В знак победы Олег прибил свой щит к воротам Царьграда. Результатом этого похода и стало заключение торгового договора, обеспечившего свободу торговли русским купцам. В 911 г. Олег направил в Константинополь посольство, которое подтвердило мир, заключив более выгодный договор. Все эти преимущества давались русским с целью привлечь на свою сторону сильного и грозного союзника. Таким союзником становились русские (еще не совсем ясно, то ли друг, то ли враг). Честно скажем: это был мирный договор, но с позиции силы. Хотя все договоры того да и нашего времени заключаются, как правило, так или иначе «с позиции силы».
Ф. Бруни. Олег прибивает свой щит на врата Царьграда
В те времена дипломатия и торговля, как и ныне, шли рука об руку. Гуманисти-ческо-идеалистические представления в ту пору редки. Их место занимали сила и прибыль. Все было предельно четко: у кого сила, тот использовал ее в своих целях с наибольшей выгодой, получая и наибольшую прибыль. Византия была союзником-противником, выступая порой «дойной коровой». Формула отношений была проста: Киевская Русь угрожала буйным набегом, византийцы отбивались или откупались. Согласитесь, не похоже на добрые союзнические отношения. Константин Багрянородный в труде «Об управлении государством», говоря о политике первой половины X в., говорит о ру-сах и уграх как о враждебной, злой силе: «Когда император ромейский живет в мире с печенегами, то ни русы, ни тюрки (угры) не могут совершать враждебные нападения на ромейскую державу». В другом месте он учит сына, как отвергать претензии угров и русов, требующих за «службу» от Византии различных регалий и даров. В центре русско-византийского договора о мире 970 г. вопрос об уплате Византией дани Киеву. В XI в. византийский полководец писал: «Если неприятель пошлет тебе дары и приношения, коли хочешь, возьми их, но знай, что он делает это не из любви к тебе, а желая за это купить твою кровь». Так же поступали византийцы, покупая кровь русских воинов. Так же поступают сегодня страны Европы, Украина, Грузия, Балтия, ведя циничный торг: сколько даст мировая империя «элитам» за возможное размещение на их территории баз и оружия против России.
Византийский всадник и пехотинец. IV–VII века
Первые Рюриковичи, назовем вещи своим именем, были настоящими разбойниками. Славу принесло ограбление Константинополя – культурной столицы христианского мира (907). Вещий Олег – не «сладкоречивый воин-мудрец», а безжалостный грабитель, убийца, коварно и жестоко расправившийся с киевскими князьями Аскольдом, Диром и их людьми. Власть Киева, столицы, держалась на силе. Его интересовала только дань. В бюджет князя поступала дань с городов и племен, все, что смог «примучить», т. е. заставить выплатить силой. Дань шла первому лицу и ближайшему окружению.
И. Глазунов. Князь Олег и Игорь
Эффективность такой дани низка. Подчеркнем, что для князей-варягов не было никакой разницы, кого грабить: своих или чужих. Для них все – чужие. По крайней мере так было до начала христианства. Правда, закончилось правление Олега, как известно, печально. Другой популярный персонаж российской истории – князь Игорь. В детстве его носили на руках, оставляя не у дел. И даже когда он вырос, он все равно не княжил, а рос словно бы под крылом Олега. Эта пассивность молодого князя сказывалась во всем. Даже жену себе не смог сам выбрать: не сам «поял себе жену» (как это делают активные герои, все более или менее решительные молодые люди), а «приведоша ему». Как политик был откровенно слаб. Да и войны его с печенегами и древлянами не отмечены ратными подвигами. Война с греками завершилась окружением всей его армии, сожжением флота, большего, чем у Олега. Пришлось ему убираться восвояси («убрести»). Летописец отмечает и другие малопривлекательные черты в князе… Он прославился мучениями пленных («гвозди железные посреди главы въбивахуть имъ» и пр.), разрушал церкви («много же святыхъ церквий огневи предаша, манасты-ре и села пожьгоша»). Князь был мстителен и мелочен, вдобавок еще и патологически жаден. Добавьте сюда нерешительность и слабоволие (не князь побудил дружину идти к древлянам за данью, а его корыстная дружина настояла на том, «и послуша ихъ Игорь»). Дружина понуждает князя идти на греков с целью получения денег, как это всегда делали и делают банды разного рода, не затратив никаких усилий («не бившеся, имати злато»), т. е. не работая и не сражаясь, получать мзду.
Одним словом, перед нами тип грабителя и авантюриста, живущего разбоями и грабежами, которые обычно заканчивают плохо. После заключения мира с хазарами и уплаты им дани дружина Игоря была неспокойна. «Мы голы и босы», – жаловались они Игорю. И решили вновь прибегнуть к уже испытанному и хорошо проверенному способу – грабеж соседних племен и народов. Причем отметим особо: набегам подвергаются свои же собратья!
К. Лебедев. Сбор дани
Князь с дружиной ринулся на ранее ограбленных его воеводой древлян. Кто такие древляне? Третий центр федерации славян… Историк пишет: «…физическими предками современных украинцев были древляне, они сыграли решающую роль в становлении антропологических особенностей украинского народа, в их культуре нужно искать истоки этногенеза и культурного развития украинцев». Древляне возмутились, ведь дань они заплатили исправно, а выяснять отношения с хазарами – не их проблема, а проблема варягов. Поход к древлянам кончился печально. Жадность сгубила князя. Когда Игорь снова вернулся за данью, древляне свершили над ним показательную казнь: привязали к согнутым деревьям и разорвали на две части. Очень наглядный и поучительный урок «князьям». Возможно, за этим сокрыто нечто иное. Могли «приложить руку» Свенельд и Ольга; у Игоря были и другие жены и дети. Свою роль мог сыграть его конфликт с другими князьями (А.С. Королев). Варяги восстановили «порядок», перебив до 5 тыс. древлян, но в дальнейшем Ольга от взимания чрезмерной дани киевскими князьями все же отказалась.
Князь Игорь берет дань в Полюдье у древлян
Казнь путем разрывания на части
Анализируя легенду о смерти Олега вещего (известную нам по пушкинской балладе), Б. Рыбаков показал, что та носит не только антикняжеский, но и резко антиваряжский характер. Легенда сохраняется фрагментарно в летописи и восходит к эпосу. Академик пишет, в частности: «Легенда о смерти Олега, по существу, является антиваряжской, так как русский кудесник предрекает варяжскому конунгу. неминучую смерть от своего собственного коня. Во всем русском фольклоре, в том числе и в былинах, конь всегда олицетворяет добро, благородство и справедливость, всегда служит герою верой и правдой, а иной раз помогает ему и своей вещей силой.
Смерть вещего Олега: «Но примешь ты смерть от коня своего»
Велика же должна быть народная ненависть к варягам-на-ходникам, чтобы сложить песню о коне, которому предначертано свыше убить своего господина». И еще: «Для нас не существенно. то, что это – бродячий сюжет, широко разошедшийся по разным землям; важна его русская трактовка, важно то имя, которое подставлено в русском варианте в общую схему. Этим именем оказалось имя норманнского конунга Олега, незаконно и лживо овладевшего Киевом. Волхвы Русской земли предрекли ему ужасную смерть – от любимого коня, и смерть покарала его. а орудием богов был конский череп. Рассматривая сказание на фоне русского фольклора, можно прийти только к одному выводу – замысел и изобразительные средства сказания выбраны с таким расчетом, чтобы показать смерть Олега как возмездие Русской земли варягу-находнику». Возмездие за что? Автор исторического очерка «По следам Добрыни» считает, что вначале шел подробный перечень преступлений князя-варяга перед Русью (правда, до нас так и не дошедший). Завершаться же былина явно должна была призывом к слушателям последовать «персту судьбы», завершить возмездие богов, т. е. свергнуть преемника Олега и всю варяжскую династию. Если обратиться к былине, то там обнаруживается наличие «варяжского вопроса» как острейшего вопроса политической жизни Руси IX–X вв. Таким же образом была направлена против Игоря и народная песня. Не исключено, что сложена она во время восстания древлян против Игоря после смерти Олега, являясь своего рода боевой песней этого первого древлянского восстания (если так его назвать, то события 945 г. следует именовать вторым древлянским восстанием). Эта антиваряжская направленность подмечена наукою и в восстании Мала. Историк С.Н. Сыромятников писал: «Не может быть сомнения, что добрые князья, которые спасли Деревскую землю, не были варягами. Это видно из противоположения их волку – Игорю, который расхищал и грабил. Летопись отметила. глубокую борьбу: восстание древлян против иноземного поработителя. Это была попытка восстания славян против варягов, которую следовало подавить, иначе за древлянами последовали бы другие покоренные варягами племена». Действия князя Игоря – это акция бандита с большой дороги. Правда, некоторые историки пробовали объяснить его поступок «уважительными причинами». Однако никаких таких причин в действиях Игоря нет. Это прекрасно понимал сам народ, и потому, подводя итоги этому этапу развития русского эпоса, как писал Б. Рыбаков, мы с удивлением отмечаем, что количество совпадений летописных сюжетов с эпическими очень невелико. «В былинном эпосе нет ни вещего Олега, ни Игоря. ни знаменитой серии мстительных действий Ольги, нет даже (и) колоритной фигуры Святослава. Народ не сохранил в своих былинах ни одного эпизода из жизни князей-варягов». Полагаем, что народ русский просто выбросил их из своего сердца и из своей исторической памяти.
Русы пьют-гуляют
По словам из «Книги путей и государств» восточного писателя Касума, русы одного роду-племени со славянами. Они ходили на кораблях по Волге и к Каспийскому морю или же караванным путем до Багдада. Ибн Даст отмечал, что русы живут на лесистом болотистом острове, занимаются мореходством и пиратством, сбывают захваченных в соседних странах рабов в хазарском Итиле, что в устье Волги (X в.). Речь идет, видимо, о предках будущих казаков. Тамошние «казаки» обитали при устьях Дона или в дельте реки Кубань, на Таманском полуострове. У древних народов место это считалось родиной богов или народных героев и получило название «земли Азов», Asia Terra, то есть – священной земли. «Аз, аза, азен» у арийских народов обозначает бога, господина и героя. Отсюда конные «азы» устремлялись на север и запад Европы, на Иранское плоскогорье, равнины Средней Азии и даже в Индию со своими родами или дружинами, «одни – как завоеватели, другие – как колонизаторы, искавшие в чужих краях свободы и простора». Славяне и русы были исключительно воинственным народом. В 267 г. отряды скифских народов прорвались (при римском императоре Галлиене) на 2000 судах через Боспор, захватили Византию, Аргос, Афины и другие греческие города, произведя при этом, по словам историка А. Марцеллина, «жестокие опустошения на море и на суше». В битве с ними пали императоры Деции, отец и сын, «вся Македония была охвачена пламенем», разрушен был и Филиппополь, причем, если верить сообщениям историков, в стенах города тогда погибли 100 000 человек. «Пришлые враги свободно бродили по Эпмиру, Фессалии и всей Греции.» Известно, что подобное же вторжение скифов повторилось в 269 г.
И.Е. Репин. Казаки на Черном море
Наблюдается объединение Азовско-Черноморской и Днепровской Русий… В основе – все тот же всеобщий, всюду наблюдаемый экономическо-захватни-ческий, даже откровенно разбойничий интерес. В Житии святого Георгия, архиепископа Амастридского, описано нападение русов на Пропонтиду (крымские области и т. д.). Было разграблено почти все, кроме больших городов, куда набег так и не смог добраться. «Было нашествие варваров – Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли наконец и до отечества святого.» В «Житии» говорится, что ру-сам свойственна жестокость, и особенно при «избиении иностранцев». Спустя четверть века после тех событий херсонес-цы рассказывали Константину (Кириллу) Философу, что после набегов большая часть византийского Крыма сделалась совершенно необитаемой. Затем настал черед Амастриды, что находилась между Синопом и Константинополем. Город был очень богат, славился своим торжищем, где во всем не было и «нет недостатка». Цветущий город стал добычей хищников. Жители «всякого пола и всякого возраста» были беспощадно иссечены. Автор «Жития» высказывает гнев и недоумение тем, что те «не жалели старцев, не оставляли без внимания младенцев, но проти-ву всех одинаково вооружали смертоубийственную руку и спешили везде принести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, беззаконные возлияния и жертвы. И не было никого помогающего, никого, готового противостоять.» Вероятно, те «русы» – вольные варяжские дружины, куда входили и отдельные группы славян. «Война всегда имеет один и тот же мотив, именно грабеж» (Ш. Рише).
Поход русов в Бердаа
К этой же кампании относится и поход русов в 943–944 гг. в юго-западную часть Каспийского моря, к столице Албании, городу Бердаа (древнее название современного Азербайджана). Мы видели, что поход русов на Бердаа 944 г., поход на Волгу и на Кавказ в 60-х гг. X в., войны Святослава на Дунае и Балканах – все это звенья одной и той же цепи, которые отражают «стремительное разрастание империи Рюриковичей» (К. Маркс). Подробности похода описал Ибн Мискавейх, вспоминая рассказы очевидцев: «Народ этот (русы) – могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит». Другой автор, Марвази, в трактате 1120 г., используя текст рассказа о русах, по-видимому, сложившийся в конце IX в. в связи с занятием ими Бердаа, сообщает, что «их (русов) храбрость и мужество известны, так что один из них равен некоторому числу людей из другого народа». Е.П. Савельев в книге о казаках писал, что на Востоке в VII в. да и позже русов и хазар многие считали своими злейшими врагами. Историки писали о русах азовских и черноморских, т. е. о предках будущих казаков, как об агрессивном, исключительно разбойничьем народе.
Славяне делят рабов и другую добычу, вернувшись из дальнего похода
Известны по меньшей мере две Руси, Внешняя (Киевская) и Внутренняя Русь. Более всего досаждала Византии и каспийским народам Внешняя, т. е. Приднепровская, Киевская Русь. Известный путешественник ал-Масуди (Х в.) описал, как русы, договорившись с хазарами о передаче половины добычи им, совершали жестокие и дерзкие набеги на лежащие у Каспия земли. Картина, прямо скажем, не радужная: «…суда русов рассеялись по морю, и их отряды отправились в Гилян, Дейлем, Табаристан, Абескун на гурганском берегу, в область нефтяных источников и в Азербайджан, потому что главный город Азербайджана отстоит от моря всего на три дня пути. Они проливали кровь, захватывали женщин и детей, грабили имущество, снаряжали отряды для набегов, уничтожали и жгли (дома). При возвращении из набегов они удалялись на острова, расположенные у нефтяных источников и в нескольких милях оттуда». Действия вызвали смятение у прикаспийских народов. Ранее те видели обычно на Каспии одни торговые и рыболовецкие суда. Грабительские и жестокие действия русов-варягов возмутили мусульман, и те с полным основанием предприняли жесткие ответные меры. Царь Ширваншах во время одного из разбойничьих походов (909–912 гг.) устроил в море засаду и, захватив большую часть грабителей, ни одного не оставил в живых. Ибн Руст (IX–X вв.) также отмечает, что русы не занимаются земледелием, но живут лишь добычей. Они нападают на всех, в том числе на славян, берут в плен, везут пленных на продажу в Хазарию или Волжскую Булгарию. Интересно описание быта: «И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами. Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса. У них много городов, и живут они привольно, торгуя рабами».
Убор, найденный в Новочеркасске, столице Донского казачества (1864)
Фигурка викинга с богатой добычей. Миниатюра
О том, как вели себя эти князья – батьки-атаманы, рассказывают и украинские колядки. Дружины приступают к городу Чернигову, осаждают его, пока им оттуда не выносят на поклон в дар «миску червонцев». Затем подступают они к Переславу и Киеву. Князь забирает себе лучшее. Перебирая коней, уздечки, сукна, сапоги и девок, он действует так: «Котрi лшшш, то собi бере, а котрi пршш, служенькам даэ». «Лаврентьевская летопись» гласит: «Лучше добрая война, чем худой мир». Популярность этого девиза продемонстрировал сын княгини Ольги – Святослав (род. в 942 г.) (Н. Полевой). Он представлял собой «последнее усилие норманнского духа». Воспитателем князя Святослава был Асмуд, а воеводой – Све-нельд. Возмужав, князь сразу обнаружил типичные черты завоевателя. Дела земские его интересовали мало, куда больше влекли войны и походы в далекие земли. Это такой же завоеватель, как и известные персонажи – Александр, Кир, Ганнибал, Цезарь, Аттила, Вильгельм Завоеватель и т. д. Он разбил хазар, взял Итиль, победил ясов и касогов, разграбил Семендер и покорил вятичей.
Невольничий рынок
Затем он обратил свой взор на Дунайскую Болгарию, заявив матери Ольге: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, на Руси же меха и воск, мед и рабы». Перед нами явное желание, не очень и скрываемое, «захватить Европу», ибо там находился центр богатств и благосостояния. Византийский император Никифор Фока, желая оградить себя от опасных соседей, предложил Святославу напасть на Болгарию. Дальнейшие события станут понятнее, если мы вспомним, что в результате внутренних неурядиц и внешнего давления часть болгар во главе с ханом Аспарухом откочевала на Дунай, где подчинила местные южнославянские племена. Другая же часть болгар во главе с ханом Батбаем двинулась на северо-восток и осела в среднем течении Волги и на нижней Каме, создав государство Булгарию.
И. Акимов. Великий князь Святослав Игоревич, целующий мать и детей по возвращении с Дуная в Киев. 1773
Это воинственное государство долгое время представляло собой в военно-политическом смысле известную угрозу для восточных славян и нарождавшейся Руси.
Поход Святослава был удачен. Святослав в качестве союзника Византии явился туда с венграми, печенегами и др. Болгары не выдержали напора русских и отступили в беспорядке. Святослав занял ряд болгарских городов (80 городов), стремясь к господству над Болгарией. Болгарский царь Петр был настолько потрясен бегством своего войска, что его свалил апоплексический удар и бедняга скончался. Но и греки поняли, что обрели в лице Святослава опасного соседа. Отношения Византии с Киевской Русью стали обретать характер вооруженного противостояния. То же можно сказать и о болгарах, которые оказались меж двух огней. Когда Святослав захватил Болгарию, а та в ответ восстала, он вернулся туда вновь, в 969 г., и потопил восстание болгар в крови. Византийский историк Л. Диакон писал: «С бою взяв Филиппополь (современный Пловдив. – Ред.), он… посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и обуздал всякое сопротивление и обеспечил покорность». По свидетельству Повести временных лет, Святослав прошел по Болгарии огнем и мечом, «воюя и грады разбивая, яже стоять и до днешняго дне пусты». Не стоит его «приодевать», представляя этаким «честным рыцарем-воителем», «не ищущим ни добычи, ни богатства», ценящим «только славу» (М.С. Грушевский). А ведь в 954 г. русы вместе с болгарами и армянами сражались на стороне Византии (против войск сирийского эмира). Конечно, можно вспомнить о вещем сне Святослава, в котором он увидел себя повелителем страны болгар. В представлении людей Древней Руси земли Дуная были родиной славян, их колыбелью, откуда они «разошлись по земле и прозвались именами своими». В любом случае это не принесло славы его воинству, харатеризуя князя Святослава, скорее, как захватчика и грабителя.
О. Федоров. Добыча завоевателя
История не терпит односторонних оценок. Болгары не были безупречны в политике. Одна их часть ориентировалась на Византию, другая на Русь. Когда же Русь вступила в противоборство с Византийской империей, именно Южная Болгария, ориентирующаяся в политике на ромеев, испытала на себе гнев Святослава. Во время осады войск Святослава в Доростоле часть болгар стала переходить на сторону греков, что и вызвало репрессии. Зонар полагал, что Святослав заточил часть горожан, «боясь, как бы они не восстали против него». Плиска и другие города тогда «отложились от русов» и перешли после взятия Цимисхием Пресла-вы на сторону греков. Заметим, что в Пре-славе к моменту штурма греков хранилась в целости и сохранности казна царя Бориса, не тронутая русами. Русские приняли участие в отражении штурма греков, что говорит о наличии болгаро-русского антивизантийского союза. Таким образом, отношения русов, болгар и византийцев были неоднозначными. К слову сказать, даже соотечественники относились к князю с нескрываемой неприязнью, не приветствуя столь явного пренебрежения им интересов родины. Киевляне бросают в адрес Святослава прямой упрек: «Чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив». Но князя и его воинство более интересовали золото и пленные, коих он добывал в военных походах («прведе кыеву» мусульман – яссов и касогов).
Б. Ольшанский. Сеча на Днепре
Ради этого поднял на войну в 968 г. «все молодое поколение тавров», 60 тысяч «цветущих здоровьем мужей», за что в скором времени едва не поплатился гибелью Киева, пленением и смертью семейства. Потому и памятник ему – это памятник завоевателю. Что поделаешь, народы любят победителей! Вся жизнь Святослава – это воистину «вечный бой». Его походы 965–968 гг. – как единый удар меча, завершивший объединение восточнославянских племен. Сначала он пошел на Оку и Волгу, где жили вятичи – славянские племена, еще не покорившиеся Киеву. Святослав победил вятичей и возложил на них дань. Но ведь до этого вятичи давали дань Хазарии. Святославу и его воинству пришлось столкнуться с этим мощным государственным образованием, центр которого находился в районах течения нижней Волги, а владения простирались до предгорий Кавказа, до Крыма и приуральских степей. Святослав нанес сильный удар этому давнему сопернику Руси. «И в битве одолел хазар, и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов». Ясы (аланы) и касоги – предки современных северокавказских народов. Таким образом, Святослав победно прошел по Северному Кавказу», – отмечают историки Петербурга.
Хазария
Большое значение для Руси имела и битва с хазарами. Название «хазары» известно с VI в. Древнерусские летописи называют хазар «белыми уграми» в отличие от «черных угров» – мадьяр. Древ-неармянские историки считали родиной хазар Дагестан, а их язык – одним из северокавказских языков. Византийцы звали хазар просто «восточными тюрками». Арабы видели в хазарах пришельцев из северного Ирана. Сказать трудно наверняка, ибо нет ни единой строки с записью хазарского языка. Их движение на запад и юг сопровождалось грабительскими набегами на Грузию, Азербайджан, Армению, аланов. А в 730 г. хазары вошли в столкновение с арабами, создававшими тогда крупнейшую мировую империю – Арабский халифат. В той схватке хазары не просто одержали победу, но дошли вплоть до Мосула, что в северном Ираке. Результат войны был очень важен для определения сфер влияния. Отныне и навсегда Кавказ стал северной границей в арабских завоеваниях. В 732 г. франк Карл Мартелл в битве под Пуатье положил конец продвижению арабов в Европу. Как видим, хазары играли важную роль в определении баланса сил на Востоке. Их великий хан, каган (позднее титул взял Чингисхан), послал в помощь римскому императору Гераклию 40 тысяч воинов и помог ему одержать победу. В качестве награды правитель хазар получил руку одной из дочерей императора. Император Юстиниан II провел в Ха-зарии годы изгнания и женился на дочери кагана. К началу IX века евреи, обосновавшись на новом месте, восстановили древние обычаи и культуру, создали политическую организацию, совершив государственный переворот в тюрско-хазарском государстве. При помощи наемных военных отрядов, созданных из печенегов и гузов, они изгнали из страны тюрок, основное военное сословие. Так рядом с древней Русью возникла Хазария.
В походе 907 г., согласно летописи, принимало участие 2000 ладей, по 40 человек в каждой. Император Лев Философ отдал приказ закрыть ворота города, загородив цепями гавань. Но Олег поставил суда на колеса, при попутном ветре корабли двинулись к городу. В Радзивиллов-ской летописи есть миниатюра, где изображен Олег, атакующий Царьград на корабле, поставленном на колеса; над судном возвышается обычный белый парус, а нос корабля украшен головой птицы.
Скандинавы плавали под полосатыми или красно-синими шерстяными парусами, а на форштевнях их кораблей были скульптурные изображения драконов или змей. Событие потрясло византийцев, которые привыкли смотреть свысока на другие народы. О внезапном вторжении русского флота в неприступную константинопольскую гавань, вход в которую запирала железная цепь, повествуют глава византийской церкви патриарх Фотий и другие современники. Греки предложили Олегу мир и дань. По договору князь получил по 12 гривен за каждую уключину, кроме того, Царьград обещал выплачивать уклад на города. В знак победы Олег прибил свой щит к воротам Царьграда. Результатом этого похода и стало заключение торгового договора, обеспечившего свободу торговли русским купцам. В 911 г. Олег направил в Константинополь посольство, которое подтвердило мир, заключив более выгодный договор. Все эти преимущества давались русским с целью привлечь на свою сторону сильного и грозного союзника. Таким союзником становились русские (еще не совсем ясно, то ли друг, то ли враг). Честно скажем: это был мирный договор, но с позиции силы. Хотя все договоры того да и нашего времени заключаются, как правило, так или иначе «с позиции силы».
(Былина «Три поездки Ильи Муромца»)
Красное золото телегами катали,
А добрых коней табунами гнали,
Молодых молодок – толпицами,
Красных девушек – стаицями.
В те времена дипломатия и торговля, как и ныне, шли рука об руку. Гуманисти-ческо-идеалистические представления в ту пору редки. Их место занимали сила и прибыль. Все было предельно четко: у кого сила, тот использовал ее в своих целях с наибольшей выгодой, получая и наибольшую прибыль. Византия была союзником-противником, выступая порой «дойной коровой». Формула отношений была проста: Киевская Русь угрожала буйным набегом, византийцы отбивались или откупались. Согласитесь, не похоже на добрые союзнические отношения. Константин Багрянородный в труде «Об управлении государством», говоря о политике первой половины X в., говорит о ру-сах и уграх как о враждебной, злой силе: «Когда император ромейский живет в мире с печенегами, то ни русы, ни тюрки (угры) не могут совершать враждебные нападения на ромейскую державу». В другом месте он учит сына, как отвергать претензии угров и русов, требующих за «службу» от Византии различных регалий и даров. В центре русско-византийского договора о мире 970 г. вопрос об уплате Византией дани Киеву. В XI в. византийский полководец писал: «Если неприятель пошлет тебе дары и приношения, коли хочешь, возьми их, но знай, что он делает это не из любви к тебе, а желая за это купить твою кровь». Так же поступали византийцы, покупая кровь русских воинов. Так же поступают сегодня страны Европы, Украина, Грузия, Балтия, ведя циничный торг: сколько даст мировая империя «элитам» за возможное размещение на их территории баз и оружия против России.
Первые Рюриковичи, назовем вещи своим именем, были настоящими разбойниками. Славу принесло ограбление Константинополя – культурной столицы христианского мира (907). Вещий Олег – не «сладкоречивый воин-мудрец», а безжалостный грабитель, убийца, коварно и жестоко расправившийся с киевскими князьями Аскольдом, Диром и их людьми. Власть Киева, столицы, держалась на силе. Его интересовала только дань. В бюджет князя поступала дань с городов и племен, все, что смог «примучить», т. е. заставить выплатить силой. Дань шла первому лицу и ближайшему окружению.
Эффективность такой дани низка. Подчеркнем, что для князей-варягов не было никакой разницы, кого грабить: своих или чужих. Для них все – чужие. По крайней мере так было до начала христианства. Правда, закончилось правление Олега, как известно, печально. Другой популярный персонаж российской истории – князь Игорь. В детстве его носили на руках, оставляя не у дел. И даже когда он вырос, он все равно не княжил, а рос словно бы под крылом Олега. Эта пассивность молодого князя сказывалась во всем. Даже жену себе не смог сам выбрать: не сам «поял себе жену» (как это делают активные герои, все более или менее решительные молодые люди), а «приведоша ему». Как политик был откровенно слаб. Да и войны его с печенегами и древлянами не отмечены ратными подвигами. Война с греками завершилась окружением всей его армии, сожжением флота, большего, чем у Олега. Пришлось ему убираться восвояси («убрести»). Летописец отмечает и другие малопривлекательные черты в князе… Он прославился мучениями пленных («гвозди железные посреди главы въбивахуть имъ» и пр.), разрушал церкви («много же святыхъ церквий огневи предаша, манасты-ре и села пожьгоша»). Князь был мстителен и мелочен, вдобавок еще и патологически жаден. Добавьте сюда нерешительность и слабоволие (не князь побудил дружину идти к древлянам за данью, а его корыстная дружина настояла на том, «и послуша ихъ Игорь»). Дружина понуждает князя идти на греков с целью получения денег, как это всегда делали и делают банды разного рода, не затратив никаких усилий («не бившеся, имати злато»), т. е. не работая и не сражаясь, получать мзду.
Одним словом, перед нами тип грабителя и авантюриста, живущего разбоями и грабежами, которые обычно заканчивают плохо. После заключения мира с хазарами и уплаты им дани дружина Игоря была неспокойна. «Мы голы и босы», – жаловались они Игорю. И решили вновь прибегнуть к уже испытанному и хорошо проверенному способу – грабеж соседних племен и народов. Причем отметим особо: набегам подвергаются свои же собратья!
Князь с дружиной ринулся на ранее ограбленных его воеводой древлян. Кто такие древляне? Третий центр федерации славян… Историк пишет: «…физическими предками современных украинцев были древляне, они сыграли решающую роль в становлении антропологических особенностей украинского народа, в их культуре нужно искать истоки этногенеза и культурного развития украинцев». Древляне возмутились, ведь дань они заплатили исправно, а выяснять отношения с хазарами – не их проблема, а проблема варягов. Поход к древлянам кончился печально. Жадность сгубила князя. Когда Игорь снова вернулся за данью, древляне свершили над ним показательную казнь: привязали к согнутым деревьям и разорвали на две части. Очень наглядный и поучительный урок «князьям». Возможно, за этим сокрыто нечто иное. Могли «приложить руку» Свенельд и Ольга; у Игоря были и другие жены и дети. Свою роль мог сыграть его конфликт с другими князьями (А.С. Королев). Варяги восстановили «порядок», перебив до 5 тыс. древлян, но в дальнейшем Ольга от взимания чрезмерной дани киевскими князьями все же отказалась.
Анализируя легенду о смерти Олега вещего (известную нам по пушкинской балладе), Б. Рыбаков показал, что та носит не только антикняжеский, но и резко антиваряжский характер. Легенда сохраняется фрагментарно в летописи и восходит к эпосу. Академик пишет, в частности: «Легенда о смерти Олега, по существу, является антиваряжской, так как русский кудесник предрекает варяжскому конунгу. неминучую смерть от своего собственного коня. Во всем русском фольклоре, в том числе и в былинах, конь всегда олицетворяет добро, благородство и справедливость, всегда служит герою верой и правдой, а иной раз помогает ему и своей вещей силой.
Велика же должна быть народная ненависть к варягам-на-ходникам, чтобы сложить песню о коне, которому предначертано свыше убить своего господина». И еще: «Для нас не существенно. то, что это – бродячий сюжет, широко разошедшийся по разным землям; важна его русская трактовка, важно то имя, которое подставлено в русском варианте в общую схему. Этим именем оказалось имя норманнского конунга Олега, незаконно и лживо овладевшего Киевом. Волхвы Русской земли предрекли ему ужасную смерть – от любимого коня, и смерть покарала его. а орудием богов был конский череп. Рассматривая сказание на фоне русского фольклора, можно прийти только к одному выводу – замысел и изобразительные средства сказания выбраны с таким расчетом, чтобы показать смерть Олега как возмездие Русской земли варягу-находнику». Возмездие за что? Автор исторического очерка «По следам Добрыни» считает, что вначале шел подробный перечень преступлений князя-варяга перед Русью (правда, до нас так и не дошедший). Завершаться же былина явно должна была призывом к слушателям последовать «персту судьбы», завершить возмездие богов, т. е. свергнуть преемника Олега и всю варяжскую династию. Если обратиться к былине, то там обнаруживается наличие «варяжского вопроса» как острейшего вопроса политической жизни Руси IX–X вв. Таким же образом была направлена против Игоря и народная песня. Не исключено, что сложена она во время восстания древлян против Игоря после смерти Олега, являясь своего рода боевой песней этого первого древлянского восстания (если так его назвать, то события 945 г. следует именовать вторым древлянским восстанием). Эта антиваряжская направленность подмечена наукою и в восстании Мала. Историк С.Н. Сыромятников писал: «Не может быть сомнения, что добрые князья, которые спасли Деревскую землю, не были варягами. Это видно из противоположения их волку – Игорю, который расхищал и грабил. Летопись отметила. глубокую борьбу: восстание древлян против иноземного поработителя. Это была попытка восстания славян против варягов, которую следовало подавить, иначе за древлянами последовали бы другие покоренные варягами племена». Действия князя Игоря – это акция бандита с большой дороги. Правда, некоторые историки пробовали объяснить его поступок «уважительными причинами». Однако никаких таких причин в действиях Игоря нет. Это прекрасно понимал сам народ, и потому, подводя итоги этому этапу развития русского эпоса, как писал Б. Рыбаков, мы с удивлением отмечаем, что количество совпадений летописных сюжетов с эпическими очень невелико. «В былинном эпосе нет ни вещего Олега, ни Игоря. ни знаменитой серии мстительных действий Ольги, нет даже (и) колоритной фигуры Святослава. Народ не сохранил в своих былинах ни одного эпизода из жизни князей-варягов». Полагаем, что народ русский просто выбросил их из своего сердца и из своей исторической памяти.
По словам из «Книги путей и государств» восточного писателя Касума, русы одного роду-племени со славянами. Они ходили на кораблях по Волге и к Каспийскому морю или же караванным путем до Багдада. Ибн Даст отмечал, что русы живут на лесистом болотистом острове, занимаются мореходством и пиратством, сбывают захваченных в соседних странах рабов в хазарском Итиле, что в устье Волги (X в.). Речь идет, видимо, о предках будущих казаков. Тамошние «казаки» обитали при устьях Дона или в дельте реки Кубань, на Таманском полуострове. У древних народов место это считалось родиной богов или народных героев и получило название «земли Азов», Asia Terra, то есть – священной земли. «Аз, аза, азен» у арийских народов обозначает бога, господина и героя. Отсюда конные «азы» устремлялись на север и запад Европы, на Иранское плоскогорье, равнины Средней Азии и даже в Индию со своими родами или дружинами, «одни – как завоеватели, другие – как колонизаторы, искавшие в чужих краях свободы и простора». Славяне и русы были исключительно воинственным народом. В 267 г. отряды скифских народов прорвались (при римском императоре Галлиене) на 2000 судах через Боспор, захватили Византию, Аргос, Афины и другие греческие города, произведя при этом, по словам историка А. Марцеллина, «жестокие опустошения на море и на суше». В битве с ними пали императоры Деции, отец и сын, «вся Македония была охвачена пламенем», разрушен был и Филиппополь, причем, если верить сообщениям историков, в стенах города тогда погибли 100 000 человек. «Пришлые враги свободно бродили по Эпмиру, Фессалии и всей Греции.» Известно, что подобное же вторжение скифов повторилось в 269 г.
(Песня «Скифская баллада»)
Там, за Танаис-рекой, да, рекой,
Скифы пьют-гуляют.
Эх, потерял грек покой,
да, грек покой,
Скифы пьют-гуляют.
Наблюдается объединение Азовско-Черноморской и Днепровской Русий… В основе – все тот же всеобщий, всюду наблюдаемый экономическо-захватни-ческий, даже откровенно разбойничий интерес. В Житии святого Георгия, архиепископа Амастридского, описано нападение русов на Пропонтиду (крымские области и т. д.). Было разграблено почти все, кроме больших городов, куда набег так и не смог добраться. «Было нашествие варваров – Руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли наконец и до отечества святого.» В «Житии» говорится, что ру-сам свойственна жестокость, и особенно при «избиении иностранцев». Спустя четверть века после тех событий херсонес-цы рассказывали Константину (Кириллу) Философу, что после набегов большая часть византийского Крыма сделалась совершенно необитаемой. Затем настал черед Амастриды, что находилась между Синопом и Константинополем. Город был очень богат, славился своим торжищем, где во всем не было и «нет недостатка». Цветущий город стал добычей хищников. Жители «всякого пола и всякого возраста» были беспощадно иссечены. Автор «Жития» высказывает гнев и недоумение тем, что те «не жалели старцев, не оставляли без внимания младенцев, но проти-ву всех одинаково вооружали смертоубийственную руку и спешили везде принести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, беззаконные возлияния и жертвы. И не было никого помогающего, никого, готового противостоять.» Вероятно, те «русы» – вольные варяжские дружины, куда входили и отдельные группы славян. «Война всегда имеет один и тот же мотив, именно грабеж» (Ш. Рише).
К этой же кампании относится и поход русов в 943–944 гг. в юго-западную часть Каспийского моря, к столице Албании, городу Бердаа (древнее название современного Азербайджана). Мы видели, что поход русов на Бердаа 944 г., поход на Волгу и на Кавказ в 60-х гг. X в., войны Святослава на Дунае и Балканах – все это звенья одной и той же цепи, которые отражают «стремительное разрастание империи Рюриковичей» (К. Маркс). Подробности похода описал Ибн Мискавейх, вспоминая рассказы очевидцев: «Народ этот (русы) – могущественный, телосложение у них крупное, мужество большое, не знают они бегства, не убегает ни один из них, пока не убьет или не будет убит». Другой автор, Марвази, в трактате 1120 г., используя текст рассказа о русах, по-видимому, сложившийся в конце IX в. в связи с занятием ими Бердаа, сообщает, что «их (русов) храбрость и мужество известны, так что один из них равен некоторому числу людей из другого народа». Е.П. Савельев в книге о казаках писал, что на Востоке в VII в. да и позже русов и хазар многие считали своими злейшими врагами. Историки писали о русах азовских и черноморских, т. е. о предках будущих казаков, как об агрессивном, исключительно разбойничьем народе.
Известны по меньшей мере две Руси, Внешняя (Киевская) и Внутренняя Русь. Более всего досаждала Византии и каспийским народам Внешняя, т. е. Приднепровская, Киевская Русь. Известный путешественник ал-Масуди (Х в.) описал, как русы, договорившись с хазарами о передаче половины добычи им, совершали жестокие и дерзкие набеги на лежащие у Каспия земли. Картина, прямо скажем, не радужная: «…суда русов рассеялись по морю, и их отряды отправились в Гилян, Дейлем, Табаристан, Абескун на гурганском берегу, в область нефтяных источников и в Азербайджан, потому что главный город Азербайджана отстоит от моря всего на три дня пути. Они проливали кровь, захватывали женщин и детей, грабили имущество, снаряжали отряды для набегов, уничтожали и жгли (дома). При возвращении из набегов они удалялись на острова, расположенные у нефтяных источников и в нескольких милях оттуда». Действия вызвали смятение у прикаспийских народов. Ранее те видели обычно на Каспии одни торговые и рыболовецкие суда. Грабительские и жестокие действия русов-варягов возмутили мусульман, и те с полным основанием предприняли жесткие ответные меры. Царь Ширваншах во время одного из разбойничьих походов (909–912 гг.) устроил в море засаду и, захватив большую часть грабителей, ни одного не оставил в живых. Ибн Руст (IX–X вв.) также отмечает, что русы не занимаются земледелием, но живут лишь добычей. Они нападают на всех, в том числе на славян, берут в плен, везут пленных на продажу в Хазарию или Волжскую Булгарию. Интересно описание быта: «И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие – торговля соболями, белками и прочими мехами. Получают они назначенную цену деньгами и завязывают их в свои пояса. У них много городов, и живут они привольно, торгуя рабами».
О том, как вели себя эти князья – батьки-атаманы, рассказывают и украинские колядки. Дружины приступают к городу Чернигову, осаждают его, пока им оттуда не выносят на поклон в дар «миску червонцев». Затем подступают они к Переславу и Киеву. Князь забирает себе лучшее. Перебирая коней, уздечки, сукна, сапоги и девок, он действует так: «Котрi лшшш, то собi бере, а котрi пршш, служенькам даэ». «Лаврентьевская летопись» гласит: «Лучше добрая война, чем худой мир». Популярность этого девиза продемонстрировал сын княгини Ольги – Святослав (род. в 942 г.) (Н. Полевой). Он представлял собой «последнее усилие норманнского духа». Воспитателем князя Святослава был Асмуд, а воеводой – Све-нельд. Возмужав, князь сразу обнаружил типичные черты завоевателя. Дела земские его интересовали мало, куда больше влекли войны и походы в далекие земли. Это такой же завоеватель, как и известные персонажи – Александр, Кир, Ганнибал, Цезарь, Аттила, Вильгельм Завоеватель и т. д. Он разбил хазар, взял Итиль, победил ясов и касогов, разграбил Семендер и покорил вятичей.
Затем он обратил свой взор на Дунайскую Болгарию, заявив матери Ольге: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, на Руси же меха и воск, мед и рабы». Перед нами явное желание, не очень и скрываемое, «захватить Европу», ибо там находился центр богатств и благосостояния. Византийский император Никифор Фока, желая оградить себя от опасных соседей, предложил Святославу напасть на Болгарию. Дальнейшие события станут понятнее, если мы вспомним, что в результате внутренних неурядиц и внешнего давления часть болгар во главе с ханом Аспарухом откочевала на Дунай, где подчинила местные южнославянские племена. Другая же часть болгар во главе с ханом Батбаем двинулась на северо-восток и осела в среднем течении Волги и на нижней Каме, создав государство Булгарию.
Это воинственное государство долгое время представляло собой в военно-политическом смысле известную угрозу для восточных славян и нарождавшейся Руси.
Поход Святослава был удачен. Святослав в качестве союзника Византии явился туда с венграми, печенегами и др. Болгары не выдержали напора русских и отступили в беспорядке. Святослав занял ряд болгарских городов (80 городов), стремясь к господству над Болгарией. Болгарский царь Петр был настолько потрясен бегством своего войска, что его свалил апоплексический удар и бедняга скончался. Но и греки поняли, что обрели в лице Святослава опасного соседа. Отношения Византии с Киевской Русью стали обретать характер вооруженного противостояния. То же можно сказать и о болгарах, которые оказались меж двух огней. Когда Святослав захватил Болгарию, а та в ответ восстала, он вернулся туда вновь, в 969 г., и потопил восстание болгар в крови. Византийский историк Л. Диакон писал: «С бою взяв Филиппополь (современный Пловдив. – Ред.), он… посадил на кол двадцать тысяч оставшихся в городе жителей и тем самым смирил и обуздал всякое сопротивление и обеспечил покорность». По свидетельству Повести временных лет, Святослав прошел по Болгарии огнем и мечом, «воюя и грады разбивая, яже стоять и до днешняго дне пусты». Не стоит его «приодевать», представляя этаким «честным рыцарем-воителем», «не ищущим ни добычи, ни богатства», ценящим «только славу» (М.С. Грушевский). А ведь в 954 г. русы вместе с болгарами и армянами сражались на стороне Византии (против войск сирийского эмира). Конечно, можно вспомнить о вещем сне Святослава, в котором он увидел себя повелителем страны болгар. В представлении людей Древней Руси земли Дуная были родиной славян, их колыбелью, откуда они «разошлись по земле и прозвались именами своими». В любом случае это не принесло славы его воинству, харатеризуя князя Святослава, скорее, как захватчика и грабителя.
История не терпит односторонних оценок. Болгары не были безупречны в политике. Одна их часть ориентировалась на Византию, другая на Русь. Когда же Русь вступила в противоборство с Византийской империей, именно Южная Болгария, ориентирующаяся в политике на ромеев, испытала на себе гнев Святослава. Во время осады войск Святослава в Доростоле часть болгар стала переходить на сторону греков, что и вызвало репрессии. Зонар полагал, что Святослав заточил часть горожан, «боясь, как бы они не восстали против него». Плиска и другие города тогда «отложились от русов» и перешли после взятия Цимисхием Пресла-вы на сторону греков. Заметим, что в Пре-славе к моменту штурма греков хранилась в целости и сохранности казна царя Бориса, не тронутая русами. Русские приняли участие в отражении штурма греков, что говорит о наличии болгаро-русского антивизантийского союза. Таким образом, отношения русов, болгар и византийцев были неоднозначными. К слову сказать, даже соотечественники относились к князю с нескрываемой неприязнью, не приветствуя столь явного пренебрежения им интересов родины. Киевляне бросают в адрес Святослава прямой упрек: «Чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив». Но князя и его воинство более интересовали золото и пленные, коих он добывал в военных походах («прведе кыеву» мусульман – яссов и касогов).
Ради этого поднял на войну в 968 г. «все молодое поколение тавров», 60 тысяч «цветущих здоровьем мужей», за что в скором времени едва не поплатился гибелью Киева, пленением и смертью семейства. Потому и памятник ему – это памятник завоевателю. Что поделаешь, народы любят победителей! Вся жизнь Святослава – это воистину «вечный бой». Его походы 965–968 гг. – как единый удар меча, завершивший объединение восточнославянских племен. Сначала он пошел на Оку и Волгу, где жили вятичи – славянские племена, еще не покорившиеся Киеву. Святослав победил вятичей и возложил на них дань. Но ведь до этого вятичи давали дань Хазарии. Святославу и его воинству пришлось столкнуться с этим мощным государственным образованием, центр которого находился в районах течения нижней Волги, а владения простирались до предгорий Кавказа, до Крыма и приуральских степей. Святослав нанес сильный удар этому давнему сопернику Руси. «И в битве одолел хазар, и город их Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов». Ясы (аланы) и касоги – предки современных северокавказских народов. Таким образом, Святослав победно прошел по Северному Кавказу», – отмечают историки Петербурга.
Большое значение для Руси имела и битва с хазарами. Название «хазары» известно с VI в. Древнерусские летописи называют хазар «белыми уграми» в отличие от «черных угров» – мадьяр. Древ-неармянские историки считали родиной хазар Дагестан, а их язык – одним из северокавказских языков. Византийцы звали хазар просто «восточными тюрками». Арабы видели в хазарах пришельцев из северного Ирана. Сказать трудно наверняка, ибо нет ни единой строки с записью хазарского языка. Их движение на запад и юг сопровождалось грабительскими набегами на Грузию, Азербайджан, Армению, аланов. А в 730 г. хазары вошли в столкновение с арабами, создававшими тогда крупнейшую мировую империю – Арабский халифат. В той схватке хазары не просто одержали победу, но дошли вплоть до Мосула, что в северном Ираке. Результат войны был очень важен для определения сфер влияния. Отныне и навсегда Кавказ стал северной границей в арабских завоеваниях. В 732 г. франк Карл Мартелл в битве под Пуатье положил конец продвижению арабов в Европу. Как видим, хазары играли важную роль в определении баланса сил на Востоке. Их великий хан, каган (позднее титул взял Чингисхан), послал в помощь римскому императору Гераклию 40 тысяч воинов и помог ему одержать победу. В качестве награды правитель хазар получил руку одной из дочерей императора. Император Юстиниан II провел в Ха-зарии годы изгнания и женился на дочери кагана. К началу IX века евреи, обосновавшись на новом месте, восстановили древние обычаи и культуру, создали политическую организацию, совершив государственный переворот в тюрско-хазарском государстве. При помощи наемных военных отрядов, созданных из печенегов и гузов, они изгнали из страны тюрок, основное военное сословие. Так рядом с древней Русью возникла Хазария.