Страница:
Командующий Атлантическим флотом Народной России не получал извещений от Силиакса об обнаружении соединения Хэлси, но ему это было и не нужно. Макаров узнал о местонахождении 4-й оперативной группы из перехваченной радиограммы с германского разведывательного самолёта, и офицеры его штаба быстро и чётко рассчитали скорость и курс, выводящий русские авианосцы в точку подъёма самолётов.
Располагая «единорогами» с их огромным радиусом действия, Макаров мог нанести удар хоть с тысячи миль, но предпочёл сократить расстояние, чтобы истребители «беркут» с дополнительными подвесными топливными баками смогли сопровождать бомбардировщики – адмирал в равной степени не хотел ни рисковать кораблями в авианосной дуэли, ни нести неоправданные потери, посылая ударные самолёты без истребительного прикрытия. Победа должна достигаться малой кровью, тогда она будет слаще и весомей.
Появление русских состоялось в самый неподходящий для Хэлси момент и стало для него полной неожиданностью. Не встречая сопротивления, первая эскадрилья «единорогов» вошла в пологое пикирование и быстро отправила на дно беспомощный «Лэнгли», стоявший без хода. Получив семь или восемь прямых попаданий пятисоткилограммовыми бомбами, авианосец перевернулся, показал миру пробитое днище и затонул, с хрипением выдохнув воздух из затопляемых отсеков.
А затем пришла очередь «Энтиетама», остававшегося пока невредимым. Вторая и третья эскадрильи «единорогов», вооружённых торпедами, зашли на него с разных сторон, выполнив классический «звёздный налёт»: многолетняя учёба и опыт боёв над Карибами сделали из русских морских пилотов настоящих асов. Авианосец получил по две торпеды в каждый борт, в скрежете раздираемого металла взлетели высокие водяные столбы и рухнули, заливая полётную палубу «Энтиетама» потоками пены. Избиваемый корабль содрогнулся, все его скорострельные зенитные орудия разом замолчали – четырёхствольные «бофорсы» и спаренные «эрликоны» захлестнуло водой, поднятой взрывами торпед. И пикировали на смертельно раненый авианосец стремительные «беркуты», сметая с его полётной палубы всё шевелящееся очередями 20-мм авиационных пушек.
…На океан, забрызганный багровым отсветом заката и казавшийся окровавленным, наползала вечерняя тьма. Немецкие и русские самолёты улетели, американские машины (те, которые сумели это сделать, и кому хватило места) сели на «Кэбот» и «Хэнкок» – на два уцелевших и сохранивших боеспособность авианосца 4-й оперативной группы. «Рэндольф» ещё горел, но стараниями экипажа пожар уже шёл на убыль. А «Энтиетам» умирал – тонул на ровном киле, оседая дюйм за дюймом, фут за футом, – и его команда уже перебралась на лёгкий крейсер «Билокси» и эсминцы эскорта.
У Силиакса к концу дня осталось два неповреждённых авианосца, но его авиагруппы понесли большой урон: в ангарах «Дерфлингера» и «Мольтке» стояло около восьмидесяти «викингов» и «беовульфов» и всего лишь три десятка «нибелунгов» и «берсерков». Потери русских (Макаров, не имея точных сведений о том, где находятся и что делают эскортные «каноэ» Богана, послал в атаку половину самолётов с «Чесмы» и Синопа», оставив вторую волну в резерве – на всякий неприятный случай) были невелики: из налёта на соединение Хэлси не вернулись шесть «единорогов» и четыре «беркута», и ещё несколько машин было потеряно при ночной посадке. В распоряжении Буффало Билла осталось около ста машин – двадцать два торпедоносца «авенджер», двадцать четыре пикирующих бомбардировщика «доунтлесс» и «хеллдайвер» и пять дюжин «корсаров» и «адских котов», – и перспективы на завтрашний день были далеко не радужными.
Вице-адмирал Хэлси стоял на мостике «Индианы» и курил, молча и сосредоточенно. Офицеры его штаба – «грязные трюкачи», – не смея задавать вопросы (в том числе основной вопрос «А что будем делать дальше?»), исподтишка посматривали на своего командующего, по мрачному и словно одеревеневшему лицу которого ничего нельзя было понять.
Глава третья
04 апреля 1944 года, 04.45
…Лейтенанту Марио Биренделли, вахтенному офицеру лёгкого крейсера «Клаудио Тиберио», по раннему времени суток очень хотелось спать. Зевота выворачивала скулы, и он, борясь с дремотой, вышагивал по мостику, отгоняя коварную мысль о том, что хорошо бы присесть где-нибудь в уголке, прислониться головой к железу обшивки и минут на двадцать закрыть глаза.
Итальянский лёгкий крейсер «Клаудио Тиберио»
В туманной дымке раннего утра «Клаудио Тиберио» мягко скользил по безмятежным водам пролива Мона, отделявшего Пуэрто-Рико от Гаити, осуществляя то, что на военном языке называется сторожевым патрулированием. Этот колючий термин не вязался с мирным тропическим утром, когда ещё не жарко, но уже тепло, и с кошачьим мурлыканьем машин, работающих на малых оборотах. И война, шедшая уже пятый год, казалась чем-то далёким, хотя она была совсем рядом.
С мостиком крейсера поравнялась крупная чайка. Крылья её были неподвижны, она парила, не отставая и не опережая неспешно двигавшийся корабль, как будто ей было очень интересно узнать, что это такое за сооружение: остров не остров, зверь не зверь? Круглый глаз птицы, не мигая, уставился прямо в лицо лейтенанту Биренделли, и молодой офицер, взбодрившись, какое-то время играл с чайкой в переглядушки: это отвлекало его от мыслей насчёт вздремнуть.
Идиллию грубо разрушил огромный гейзер вспененной воды, выметнувшийся из моря в сотне метров от левой скулы крейсера. Лейтенант ошалело закрутил головой, вглядываясь в небо – и где этот подлый американский самолёт, воровато подкравшийся в такой ранний час? – и услышал заполошный крик сигнальщика:
– Сеньор тененте! Сеньор тененте![8]
Матрос отчаянно жестикулировал, показывая куда-то вдаль, и Марио, проследив за движением его рук, увидел на горизонте угловатый грозный силуэт. Лейтенант, нашарив бинокль, поднёс его к глазам и похолодел: прямо на них, разваливая волны, надвигался американский линкор типа «Айдахо», за ним видны были и другие корабли. Над проливом разнесся рокочущий грохот, словно в небе по невидимым рельсам катился невидимый, но тяжело гружёный поезд, и перед носом «Клаудио Тиберио» (на этот раз справа) взметнулся второй грандиозный фонтан.
Американский линейный корабль «Айдахо»
Подскочив к машинному телеграфу, лейтенант Марио Биренделли перевёл ручку в положение «Полный вперёд», приказывая машине как можно скорее выдать все сорок узлов хода: наползавший левиафан мог одним-единственным снарядом отправить «Тиберио» на дно – итальянский лёгкий крейсер с его пятидюймовками могла спасти только скорость.
Получив сообщение о появлении американских линкоров в проливе Мона, адмирал Лютьенс задумался. Хохзеефлотте – 3-я и 4-я эскадры и 2-я, присоединившаяся к ним ночью, – находился в ста пятидесяти милях от Гаити и в двухстах милях от Пурто-Рико. Германские линкоры могут оказаться в проливе Мона через семь-восемь часов, а палубные самолёты – часа через полтора, стоит только ему, Лютьенсу, отдать приказ о подъёме ударной волны. Но дело в том, что где-то в Карибском море находится флот адмирала Кинга, с которым вчера у немцев был ожесточённый бой. Этот флот вроде бы отходит, и потери его (вроде бы) весьма серьёзны, но кто даст гарантию, что он полностью потерял боеспособность? Американцы уже доказали, что могут наносить внезапные и очень болезненные удары: всего за два дня он, Лютьенс, потерял потопленными четыре авианосца, и ещё два выведенными из строя. Кто сказал, что Кинг не сможет атаковать снова, и что будет, если новая атака недобитых янки застигнет германский флот, когда его палубные самолёты будут работать по линкорам противника в проливе Мона? И ещё неизвестно, что осталось у американцев на аэродромах Гаити: Штумпф уверяет, что американская авиация берегового базирования разгромлена, но он говорил это и три дня назад, а не далее как вчера эта береговая авиация потопила «Эгир». Нет, хватит неоправданного риска и ненужных потерь: пока разведывательные самолёты не обшарят всё Карибское море до Лебединых и Каймановых островов в поисках US Navy, флот его, Лютьенса, не будет ни на что отвлекаться – он будет готов отразить любую внезапную атаку и нанести сокрушительный ответный удар. А линкоры противника в проливе Мона – у адмирала Кампиони тоже есть линкоры (и целая куча других кораблей): пусть он выполняет свой союзнический долг! В конце концов, у Виргинских островов находится эскадра вице-адмирала Силиакса, которая сможет поддержать итальянцев. А соединение янки в Атлантике – с ним разберётся Макаров, который наконец-то заявил о себе.
Адмирал Лютьенс принял решение, и не изменил его даже тогда, когда около шести утра пришло новое донесение, сообщавшее о появлении американских тяжёлых кораблей в проливе Вьекес, у восточной оконечности Пуэрто-Рико.
В штабном салоне «Индианы» вестовые в очередной раз приносили новые термосы с горячим кофе и вытряхивали пепельницы, набитые окурками. Хэлси и его штаб пытались найти выход из положения, казавшегося безвыходным, и выиграть проигранный бой.
Буффало Билл, мрачный и осунувшийся, свирепо поглядывал на подчинённых из-под густых бровей и мрачнел ещё больше, когда очередной предложенный ими вариант действий рассыпался под натиском неумолимой логики. С первыми лучами солнца можно было снова атаковать потрепанную германскую эскадру у Виргинских островов – при удаче и умении её можно было разгромить. Однако немцы уже показали, что на роль мальчиков для битья они не подходят, и успех наверняка придётся оплатить такими потерями, после которых ангары на «Хэнкоке» и «Кэботе» опустеют (если сами эти ангары не окажутся под водой). И ещё меньший успех сулил бой с русским флотом: если местонахождение германской эскадры известно, то эскадру русских придётся искать по всему северному сектору с углом девяносто градусов и радиусом дуги не менее чем пятьсот миль. А противник ждать не станет: пока разведывательные самолёты 4-й оперативной группы будут обшаривать весь этот огромный район, бомбардировщики-торпедоносцы Макарова вновь появятся над мачтами авианосцев Хэлси и сделают своё дело: русские авиагруппы, в отличие от немецких (и американских) почти не понесли потерь – на их стороне ещё и двойной численный перевес. И самое главное – на кого из противников не кинься, другой тут же ударит в спину, и 4-я оперативная группа хрустнет, как орех в щипцах.
Оставалось только отступать (вернее, пытаться это сделать, поскольку противник так просто не отцепится), и отступать без промедления, пользуясь темнотой, но Хэлси, упорно не смирявшийся с мыслью о поражении, об этом не хотел и слышать и осыпал проклятьями офицера, осмелившегося заикнуться на эту тему.
Слушая «грязных трюкачей», адмирал прикидывал расстановку сил, известную ему из последнего радиообмена. Олдендорф, строго следуя принятому плану, продолжал движение, и к утру его дредноуты должны были пройти пролив Мона и выдвинуться в район высадки десанта континенталов, где тяжёлым орудиям линкоров найдётся много работы. Эскортные авианосцы адмирала Богана, изменив курс, следовали к северному берегу Пуэрто-Рико, чтобы утром поднять самолёты, имея между собой и флотом вторжения остров в качестве каменного щита и аэродрома для вынужденных посадок. На флот адмирала Кинга надежды не было: флот отступал (хорошо хоть, что он отвлёк на себя главные силы Лютьенса).
Самым разумным в сложившейся ситуации казалось следующее: полным ходом идти на соединение с Боганом и продолжать бой у берегов Пурто-Рико. Конечно, «каноэ» – это не тяжёлые авианосцы (и даже не лёгкие), но у Богана триста семьдесят палубных самолётов, а вместе с остатками авиагрупп Хэлси их будет без малого пятьсот. С таким авиакрылом можно померяться силами и с десантным флотом, и с немцами, и русскими любителями бить в спину. А если ещё посчитать линейные корабли Олдендорфа… Да, линкоры… Линкоры? Стоп!
Среди вороха лежавших перед ним бланков радиограмм и прочих бумаг Хэлси нашёл фотографии вчерашней атаки германского соединения, сделанные лётчиками, и выбрал две из них. На одной ясно различался большой корабль и фонтан торпедного взрыва у его борта, на другой – похожий корабль и веер разрыва бомбы в районе его носовой орудийной башни.
Отыскав глазами одного из офицеров в чине коммандера, адмирал жестом подозвал его к себе.
– Скажи-ка мне, сынок, – произнёс он, показывая ему фото, – что это за корабли, а?
– Линейные корабли типа «Ришелье», – ответил тот после нескольких минут изучения снимков, – бывшие французские. Один получил торпеду, на втором бомбой повреждена одна из двух башен главного калибра.
– А это не может быть один и тот же корабль, в который попала и торпеда, и бомба?
– Нет, – уверенно ответил офицер после минутной паузы. – Судя по отметке времени, торпедное попадание было позже бомбового, а на снимке торпедированного линкора башня не повреждена, посмотрите сами. Эта два разных линкора, и оба они получили по хорошей затрещине.
– Оба, говоришь, – задумчиво протянул Буффало Билл. – Ну-ну…
«Если верить нашей разведке, – размышлял адмирал, – каждая эскадра Хохзеефлотте имеет в своём составе по два линейных корабля. И если оба повреждены, это значит, что наш вчерашний тевтонский оппонент остался без линкоров. А раз так…».
Буйвол оставался Буйволом, не любившим тормозить на бегу или менять направление разбега, и принятое им решение ошеломило его штабных.
Все три авианосца 4-й оперативной группы, включая повреждённый «Рэндольф», должны были без промедления следовать к северному берегу Гаити, в точку рандеву с Боганом. Вместе с ними отправлялись повреждённый тяжёлый крейсер «Тускалуза», лёгкий крейсер «Билокси», перегруженный спасёнными с «Энтиетама», крейсера ПВО «Окленд» и «Рено» и двенадцать эсминцев эскорта. А линкоры «Индиана» и «Саут Дакота», тяжёлый крейсер «Балтимор» и лёгкие крейсера «Пасадена», «Хаустон» и «Нэшвилл» с шестнадцатью эскадренными миноносцами направлялись туда, куда изначально и намеревался направиться Хэлси: в пролив Вьекес, с дальнейшим выходом в район высадки десанта континенталов на Пуэрто-Рико.
Линейный корабль «Кайзер Фридрих дер Гроссе» (бывш. «Ришелье») на Мартинике (после боя у Виргинских островов в апреле 1944 года)
Сам адмирал остался на борту «Индианы», а не предложение перейти на «Хэнкок» он ответил так: «Второй флагман, контр-адмирал Кларк, справится там и без меня, а мне очень хочется посмотреть на тевтонов своими глазами – через артиллерийский дальномер. И не будем тратить время на переходы с корабля на корабль, его до рассвета и так мало. С богом – я должен сделать всё, что в моих силах».
…Корабли отряда Хэлси полным ходом шли на юг всю ночь, и на рассвете достигли острова Кулебра, где и были обнаружены германским патрульным самолётом: Силиакс не дремал.
– Плевать, – спокойно произнёс Буффало Билл, провожая глазами вражескую машину. – Им нас уже не остановить: мы почти у цели.
Хэлси откровенно бравировал, делая вид, что его нисколько не беспокоит появление вражеского разведчика. Ярый приверженец авианосцев, он хорошо знал, что произойдёт с его кораблями, если они будут атакованы германскими палубными самолётами, не имея при этом прикрытия с воздуха. И поэтому Хэлси сразу же вышел на связь с Кларком, требуя выслать истребители, и немедленно, благо расстояние между двумя отрядами разделившейся 4-й оперативной группы к шести часам утра не превышало ста миль – двадцать минут полёта для «хеллкэта» или «корсара».
Контр-адмирал Кларк тоже неплохо знал, чем грозит Буйволу встреча с германскими торпедоносцами-бомбардировщиками – с «Хэнкока» взлетели тридцать два истребителя и направились к проливу Вьекес, оставляя под крыльями мангровые леса Пуэрто-Рико. Кларк попросил Богана выделить дополнительный наряд истребителей, но получил отказ: Боган не считал, что равный с ним в звании офицер может отдавать ему приказы, и имел собственное мнение по поводу использования ста восьмидесяти истребителей, базировавшихся на его «каноэ».
Согласно предварительному плану, самолёты с эскортных авианосцев должны были прикрывать линкоры Олдендорфа (считалось, что тяжёлые орудия дредноутов растреплют флот вторжения эффективнее, чем истребители-бомбардировщики), а также самостоятельно наносить удары по десантному флоту континенталов, сконцентрированному между Гуаяма и Гуаянилья, портами южного побережья Пуэрто-Рико. К тому же адмирала Богана беспокоил русский Атлантический флот, находившийся где-то на севере: контр-адмирал не сомневался, что с ним тоже придётся иметь дело. В итоге (после пятнадцатиминутных радиопереговоров на повышенных тонах) Кларк вынужден был уступить, тем более что он и сам понимал всю опасность «русской угрозы», будучи свидетелем вчерашней атаки «единорогов» на корабли 4-й оперативной группы. Адмиралы пришли к согласию: с «Кэбота» и шести эскортных авианосцев стартовали истребители воздушного патруля, на полётные палубы «Хэнкока» и «каноэ» были подняты «авенджеры» и «доунтлессы», готовые к взлёту, а на север полетели самолёты-разведчики, имевшие задачей обнаружить русские авианосцы. Удар с воздуха по флоту вторжения откладывался «до прояснения обстановки», но тридцать шесть «хеллкэтов» с шести эскортных авианосцев были готовы «в случае необходимости» – то есть по запросу – незамедлительно вылететь для прикрытия линейных кораблей контр-адмирала Олдендорфа, уже огибавших западную оконечность Пуэрто-Рико.
К чести адмирала Кампиони следует сказать, что он быстро справился с приступом растерянности и начал отдавать приказы, разворачивая свой флот навстречу врагу. Задача эта осложнялась тем, что итальянские корабли, обстреливавшие берег и оттеснявшие огневым валом американские войска вглубь острова, были рассредоточены вдоль южного побережья Пуэрто-Рико, и теперь их требовалось собрать воедино.
Итальянские линейные корабли «Чезаре» и «Дориа»
У порта Гуаяма, уже захваченного десантниками, держались четыре тяжёлых и три лёгких крейсера вице-адмирала Паладини с восемью эсминцами; три новейших линкора типа «Витторио Венето», авианосцы и два тяжёлых и пять лёгких крейсеров с двумя десятками эсминцев крейсировали между Понсе и Лас-Мареасом. Ближе всего к проливу Мона – у Гуаянильи – находились старые (хотя и очень основательно модернизированные) линейные корабли «Андреа Дориа» и «Джулио Чезаре», четыре лёгких крейсера и шесть эсминцев, но этого было явно недостаточно, чтобы остановить эскадру янки. Новейшим итальянским линкорам Кампиони требовалось не меньше часа, чтобы присоединится к вице-адмиралу Джакино, командовавшему парой ветеранов Первой Мировой, а крейсерам Паладини – как минимум полтора часа. Итальянцам требовалось время, однако противник, судя по всему, не был намерен его предоставить.
Американские линкоры шли полным ходом, поставив вице-адмирала Джакино перед нелёгким выбором: или принять неравный бой, или отойти, бросив на растерзание десятки транспортов и сотни десантных судов, сосредоточенных в районах высадки. И времени на долгое обдумывание этой дилеммы у адмирала Джакино не было: американские радары уже засекли его корабли, и до установления визуального контакта оставались считанные минуты.
Немецкие самолёты появились над линкорами Буффало Билла около семи часов утра – почти одновременно с истребителями с «Хэнкока».
«Колорадо» – флагманский линкор контр-адмирала Олдендорфа – содрогался, каждые тридцать секунд выбрасывая четыре с половиной тонны металла и взрывчатки попеременно из носовой и кормовой групп башен: методика стрельбы, принятая ещё во времёна Ютланда. Итальянцы приняли бой, и пять американских линкоров обрушили на них всю свою огневую мощь.
Линкор «Колорадо» – флагманский корабль контр-адмирала Олдендорфа
Соотношение сил было далеко не в пользу сынов солнечной Италии. Кроме линейных кораблей «Колорадо», «Нью-Мексико», «Миссисипи», «Айдахо» и «Нью-Йорк» у янки было ещё пять крейсеров – тяжёлый «Беруик» и лёгкие «Конкорд», «Цинциннати», «Мемфис» и «Омаха» – и шестнадцать эскадренных миноносцев[9], против которых у итальянцев имелось два линкора, четыре лёгких крейсера («Армандо Диас», «Марий», «Тиберий» и «Агриппа») и шесть эсминцев типа «сольдати» («Легионаро», «Корсаро», «Велите», «Альпино», «Аскари» и «Лансиере»). И ещё большим было неравенство в артиллерии главного калибра: восьми 406-мм и сорока шести 356-мм американским стволам противостояли всего лишь двадцать 320-мм итальянских стволов – эскадра Олдендорфа имела четырёхкратное превосходство по весу бортового залпа.
Принимая бой, адмирал Джакино не рассчитывал на победу – ему надо было только продержаться до похода линкоров Кампиони. Из-за огромного перевеса американцев в силах даже такая ограниченная задача требовала нестандартного решения, и Джакино сумел это решение найти, реализовав единственное преимущество итальянских линкоров над старыми американскими: значительное превосходство в скорости хода.
Как только раздались первые выстрелы, и первые снаряды вздыбили водяные смерчи у борта «Андреа Дориа», флагмана адмирала Джакино, итальянский адмирал развернул свои корабли и самым полным ходом (28 узлов) пошёл на пересечку курса кильватерной колонны американских линкоров, шедших вдоль берега Пуэрто-Рико со скоростью 19 узлов. Джакино осуществил нечто вроде классического «кроссинга», прикрываясь головными кораблями противника от огня его концевых кораблей и сосредоточив свой огонь на «Колорадо». Оба итальянских линкора развили максимальную скорострельность и били полными залпами, сотрясавшими «Чезаре» и «Дориа» до последней заклёпки. Джакино не волновал ни разгар стволов, ни повышенный износ машин на форсированных ходах, ни сохранность бимсов и шпангоутов при отдаче от залповой стрельбы – какой смысл обо всём этом беспокоиться, если через полчаса и орудийные стволы, и турбины с котлами вместе с корпусами могут оказаться на дне. Итальянцам надо было продержаться, и адмирал Джакино делал всё, что мог.
Располагая «единорогами» с их огромным радиусом действия, Макаров мог нанести удар хоть с тысячи миль, но предпочёл сократить расстояние, чтобы истребители «беркут» с дополнительными подвесными топливными баками смогли сопровождать бомбардировщики – адмирал в равной степени не хотел ни рисковать кораблями в авианосной дуэли, ни нести неоправданные потери, посылая ударные самолёты без истребительного прикрытия. Победа должна достигаться малой кровью, тогда она будет слаще и весомей.
Появление русских состоялось в самый неподходящий для Хэлси момент и стало для него полной неожиданностью. Не встречая сопротивления, первая эскадрилья «единорогов» вошла в пологое пикирование и быстро отправила на дно беспомощный «Лэнгли», стоявший без хода. Получив семь или восемь прямых попаданий пятисоткилограммовыми бомбами, авианосец перевернулся, показал миру пробитое днище и затонул, с хрипением выдохнув воздух из затопляемых отсеков.
А затем пришла очередь «Энтиетама», остававшегося пока невредимым. Вторая и третья эскадрильи «единорогов», вооружённых торпедами, зашли на него с разных сторон, выполнив классический «звёздный налёт»: многолетняя учёба и опыт боёв над Карибами сделали из русских морских пилотов настоящих асов. Авианосец получил по две торпеды в каждый борт, в скрежете раздираемого металла взлетели высокие водяные столбы и рухнули, заливая полётную палубу «Энтиетама» потоками пены. Избиваемый корабль содрогнулся, все его скорострельные зенитные орудия разом замолчали – четырёхствольные «бофорсы» и спаренные «эрликоны» захлестнуло водой, поднятой взрывами торпед. И пикировали на смертельно раненый авианосец стремительные «беркуты», сметая с его полётной палубы всё шевелящееся очередями 20-мм авиационных пушек.
…На океан, забрызганный багровым отсветом заката и казавшийся окровавленным, наползала вечерняя тьма. Немецкие и русские самолёты улетели, американские машины (те, которые сумели это сделать, и кому хватило места) сели на «Кэбот» и «Хэнкок» – на два уцелевших и сохранивших боеспособность авианосца 4-й оперативной группы. «Рэндольф» ещё горел, но стараниями экипажа пожар уже шёл на убыль. А «Энтиетам» умирал – тонул на ровном киле, оседая дюйм за дюймом, фут за футом, – и его команда уже перебралась на лёгкий крейсер «Билокси» и эсминцы эскорта.
У Силиакса к концу дня осталось два неповреждённых авианосца, но его авиагруппы понесли большой урон: в ангарах «Дерфлингера» и «Мольтке» стояло около восьмидесяти «викингов» и «беовульфов» и всего лишь три десятка «нибелунгов» и «берсерков». Потери русских (Макаров, не имея точных сведений о том, где находятся и что делают эскортные «каноэ» Богана, послал в атаку половину самолётов с «Чесмы» и Синопа», оставив вторую волну в резерве – на всякий неприятный случай) были невелики: из налёта на соединение Хэлси не вернулись шесть «единорогов» и четыре «беркута», и ещё несколько машин было потеряно при ночной посадке. В распоряжении Буффало Билла осталось около ста машин – двадцать два торпедоносца «авенджер», двадцать четыре пикирующих бомбардировщика «доунтлесс» и «хеллдайвер» и пять дюжин «корсаров» и «адских котов», – и перспективы на завтрашний день были далеко не радужными.
Вице-адмирал Хэлси стоял на мостике «Индианы» и курил, молча и сосредоточенно. Офицеры его штаба – «грязные трюкачи», – не смея задавать вопросы (в том числе основной вопрос «А что будем делать дальше?»), исподтишка посматривали на своего командующего, по мрачному и словно одеревеневшему лицу которого ничего нельзя было понять.
Глава третья
БЕРЕГ, ПРИНИМАЙ ОБЛОМКИ…
Мёртвых похоронит мрак,
Скроют от людей потёмки
Подвиги морских бродяг
(старинная пиратская песня)
04 апреля 1944 года, 04.45
…Лейтенанту Марио Биренделли, вахтенному офицеру лёгкого крейсера «Клаудио Тиберио», по раннему времени суток очень хотелось спать. Зевота выворачивала скулы, и он, борясь с дремотой, вышагивал по мостику, отгоняя коварную мысль о том, что хорошо бы присесть где-нибудь в уголке, прислониться головой к железу обшивки и минут на двадцать закрыть глаза.
Итальянский лёгкий крейсер «Клаудио Тиберио»
В туманной дымке раннего утра «Клаудио Тиберио» мягко скользил по безмятежным водам пролива Мона, отделявшего Пуэрто-Рико от Гаити, осуществляя то, что на военном языке называется сторожевым патрулированием. Этот колючий термин не вязался с мирным тропическим утром, когда ещё не жарко, но уже тепло, и с кошачьим мурлыканьем машин, работающих на малых оборотах. И война, шедшая уже пятый год, казалась чем-то далёким, хотя она была совсем рядом.
С мостиком крейсера поравнялась крупная чайка. Крылья её были неподвижны, она парила, не отставая и не опережая неспешно двигавшийся корабль, как будто ей было очень интересно узнать, что это такое за сооружение: остров не остров, зверь не зверь? Круглый глаз птицы, не мигая, уставился прямо в лицо лейтенанту Биренделли, и молодой офицер, взбодрившись, какое-то время играл с чайкой в переглядушки: это отвлекало его от мыслей насчёт вздремнуть.
Идиллию грубо разрушил огромный гейзер вспененной воды, выметнувшийся из моря в сотне метров от левой скулы крейсера. Лейтенант ошалело закрутил головой, вглядываясь в небо – и где этот подлый американский самолёт, воровато подкравшийся в такой ранний час? – и услышал заполошный крик сигнальщика:
– Сеньор тененте! Сеньор тененте![8]
Матрос отчаянно жестикулировал, показывая куда-то вдаль, и Марио, проследив за движением его рук, увидел на горизонте угловатый грозный силуэт. Лейтенант, нашарив бинокль, поднёс его к глазам и похолодел: прямо на них, разваливая волны, надвигался американский линкор типа «Айдахо», за ним видны были и другие корабли. Над проливом разнесся рокочущий грохот, словно в небе по невидимым рельсам катился невидимый, но тяжело гружёный поезд, и перед носом «Клаудио Тиберио» (на этот раз справа) взметнулся второй грандиозный фонтан.
Американский линейный корабль «Айдахо»
Подскочив к машинному телеграфу, лейтенант Марио Биренделли перевёл ручку в положение «Полный вперёд», приказывая машине как можно скорее выдать все сорок узлов хода: наползавший левиафан мог одним-единственным снарядом отправить «Тиберио» на дно – итальянский лёгкий крейсер с его пятидюймовками могла спасти только скорость.
* * *
04 апреля 1944 года, 05.05Получив сообщение о появлении американских линкоров в проливе Мона, адмирал Лютьенс задумался. Хохзеефлотте – 3-я и 4-я эскадры и 2-я, присоединившаяся к ним ночью, – находился в ста пятидесяти милях от Гаити и в двухстах милях от Пурто-Рико. Германские линкоры могут оказаться в проливе Мона через семь-восемь часов, а палубные самолёты – часа через полтора, стоит только ему, Лютьенсу, отдать приказ о подъёме ударной волны. Но дело в том, что где-то в Карибском море находится флот адмирала Кинга, с которым вчера у немцев был ожесточённый бой. Этот флот вроде бы отходит, и потери его (вроде бы) весьма серьёзны, но кто даст гарантию, что он полностью потерял боеспособность? Американцы уже доказали, что могут наносить внезапные и очень болезненные удары: всего за два дня он, Лютьенс, потерял потопленными четыре авианосца, и ещё два выведенными из строя. Кто сказал, что Кинг не сможет атаковать снова, и что будет, если новая атака недобитых янки застигнет германский флот, когда его палубные самолёты будут работать по линкорам противника в проливе Мона? И ещё неизвестно, что осталось у американцев на аэродромах Гаити: Штумпф уверяет, что американская авиация берегового базирования разгромлена, но он говорил это и три дня назад, а не далее как вчера эта береговая авиация потопила «Эгир». Нет, хватит неоправданного риска и ненужных потерь: пока разведывательные самолёты не обшарят всё Карибское море до Лебединых и Каймановых островов в поисках US Navy, флот его, Лютьенса, не будет ни на что отвлекаться – он будет готов отразить любую внезапную атаку и нанести сокрушительный ответный удар. А линкоры противника в проливе Мона – у адмирала Кампиони тоже есть линкоры (и целая куча других кораблей): пусть он выполняет свой союзнический долг! В конце концов, у Виргинских островов находится эскадра вице-адмирала Силиакса, которая сможет поддержать итальянцев. А соединение янки в Атлантике – с ним разберётся Макаров, который наконец-то заявил о себе.
Адмирал Лютьенс принял решение, и не изменил его даже тогда, когда около шести утра пришло новое донесение, сообщавшее о появлении американских тяжёлых кораблей в проливе Вьекес, у восточной оконечности Пуэрто-Рико.
* * *
ночь с 03 на 04 апреля 1944 годаВ штабном салоне «Индианы» вестовые в очередной раз приносили новые термосы с горячим кофе и вытряхивали пепельницы, набитые окурками. Хэлси и его штаб пытались найти выход из положения, казавшегося безвыходным, и выиграть проигранный бой.
Буффало Билл, мрачный и осунувшийся, свирепо поглядывал на подчинённых из-под густых бровей и мрачнел ещё больше, когда очередной предложенный ими вариант действий рассыпался под натиском неумолимой логики. С первыми лучами солнца можно было снова атаковать потрепанную германскую эскадру у Виргинских островов – при удаче и умении её можно было разгромить. Однако немцы уже показали, что на роль мальчиков для битья они не подходят, и успех наверняка придётся оплатить такими потерями, после которых ангары на «Хэнкоке» и «Кэботе» опустеют (если сами эти ангары не окажутся под водой). И ещё меньший успех сулил бой с русским флотом: если местонахождение германской эскадры известно, то эскадру русских придётся искать по всему северному сектору с углом девяносто градусов и радиусом дуги не менее чем пятьсот миль. А противник ждать не станет: пока разведывательные самолёты 4-й оперативной группы будут обшаривать весь этот огромный район, бомбардировщики-торпедоносцы Макарова вновь появятся над мачтами авианосцев Хэлси и сделают своё дело: русские авиагруппы, в отличие от немецких (и американских) почти не понесли потерь – на их стороне ещё и двойной численный перевес. И самое главное – на кого из противников не кинься, другой тут же ударит в спину, и 4-я оперативная группа хрустнет, как орех в щипцах.
Оставалось только отступать (вернее, пытаться это сделать, поскольку противник так просто не отцепится), и отступать без промедления, пользуясь темнотой, но Хэлси, упорно не смирявшийся с мыслью о поражении, об этом не хотел и слышать и осыпал проклятьями офицера, осмелившегося заикнуться на эту тему.
Слушая «грязных трюкачей», адмирал прикидывал расстановку сил, известную ему из последнего радиообмена. Олдендорф, строго следуя принятому плану, продолжал движение, и к утру его дредноуты должны были пройти пролив Мона и выдвинуться в район высадки десанта континенталов, где тяжёлым орудиям линкоров найдётся много работы. Эскортные авианосцы адмирала Богана, изменив курс, следовали к северному берегу Пуэрто-Рико, чтобы утром поднять самолёты, имея между собой и флотом вторжения остров в качестве каменного щита и аэродрома для вынужденных посадок. На флот адмирала Кинга надежды не было: флот отступал (хорошо хоть, что он отвлёк на себя главные силы Лютьенса).
Самым разумным в сложившейся ситуации казалось следующее: полным ходом идти на соединение с Боганом и продолжать бой у берегов Пурто-Рико. Конечно, «каноэ» – это не тяжёлые авианосцы (и даже не лёгкие), но у Богана триста семьдесят палубных самолётов, а вместе с остатками авиагрупп Хэлси их будет без малого пятьсот. С таким авиакрылом можно померяться силами и с десантным флотом, и с немцами, и русскими любителями бить в спину. А если ещё посчитать линейные корабли Олдендорфа… Да, линкоры… Линкоры? Стоп!
Среди вороха лежавших перед ним бланков радиограмм и прочих бумаг Хэлси нашёл фотографии вчерашней атаки германского соединения, сделанные лётчиками, и выбрал две из них. На одной ясно различался большой корабль и фонтан торпедного взрыва у его борта, на другой – похожий корабль и веер разрыва бомбы в районе его носовой орудийной башни.
Отыскав глазами одного из офицеров в чине коммандера, адмирал жестом подозвал его к себе.
– Скажи-ка мне, сынок, – произнёс он, показывая ему фото, – что это за корабли, а?
– Линейные корабли типа «Ришелье», – ответил тот после нескольких минут изучения снимков, – бывшие французские. Один получил торпеду, на втором бомбой повреждена одна из двух башен главного калибра.
– А это не может быть один и тот же корабль, в который попала и торпеда, и бомба?
– Нет, – уверенно ответил офицер после минутной паузы. – Судя по отметке времени, торпедное попадание было позже бомбового, а на снимке торпедированного линкора башня не повреждена, посмотрите сами. Эта два разных линкора, и оба они получили по хорошей затрещине.
– Оба, говоришь, – задумчиво протянул Буффало Билл. – Ну-ну…
«Если верить нашей разведке, – размышлял адмирал, – каждая эскадра Хохзеефлотте имеет в своём составе по два линейных корабля. И если оба повреждены, это значит, что наш вчерашний тевтонский оппонент остался без линкоров. А раз так…».
Буйвол оставался Буйволом, не любившим тормозить на бегу или менять направление разбега, и принятое им решение ошеломило его штабных.
Все три авианосца 4-й оперативной группы, включая повреждённый «Рэндольф», должны были без промедления следовать к северному берегу Гаити, в точку рандеву с Боганом. Вместе с ними отправлялись повреждённый тяжёлый крейсер «Тускалуза», лёгкий крейсер «Билокси», перегруженный спасёнными с «Энтиетама», крейсера ПВО «Окленд» и «Рено» и двенадцать эсминцев эскорта. А линкоры «Индиана» и «Саут Дакота», тяжёлый крейсер «Балтимор» и лёгкие крейсера «Пасадена», «Хаустон» и «Нэшвилл» с шестнадцатью эскадренными миноносцами направлялись туда, куда изначально и намеревался направиться Хэлси: в пролив Вьекес, с дальнейшим выходом в район высадки десанта континенталов на Пуэрто-Рико.
Линейный корабль «Кайзер Фридрих дер Гроссе» (бывш. «Ришелье») на Мартинике (после боя у Виргинских островов в апреле 1944 года)
Сам адмирал остался на борту «Индианы», а не предложение перейти на «Хэнкок» он ответил так: «Второй флагман, контр-адмирал Кларк, справится там и без меня, а мне очень хочется посмотреть на тевтонов своими глазами – через артиллерийский дальномер. И не будем тратить время на переходы с корабля на корабль, его до рассвета и так мало. С богом – я должен сделать всё, что в моих силах».
…Корабли отряда Хэлси полным ходом шли на юг всю ночь, и на рассвете достигли острова Кулебра, где и были обнаружены германским патрульным самолётом: Силиакс не дремал.
– Плевать, – спокойно произнёс Буффало Билл, провожая глазами вражескую машину. – Им нас уже не остановить: мы почти у цели.
* * *
Силовая установка «Рэндольфа» была исправна, авианосец мог идти полным ходом, и на рассвете четвёртого апреля корабли контр-адмирала Кларка на траверзе городка Аресибо на Пурто-Рико встретились с двенадцатью эскортными авианосцами контр-адмирала Богана.Хэлси откровенно бравировал, делая вид, что его нисколько не беспокоит появление вражеского разведчика. Ярый приверженец авианосцев, он хорошо знал, что произойдёт с его кораблями, если они будут атакованы германскими палубными самолётами, не имея при этом прикрытия с воздуха. И поэтому Хэлси сразу же вышел на связь с Кларком, требуя выслать истребители, и немедленно, благо расстояние между двумя отрядами разделившейся 4-й оперативной группы к шести часам утра не превышало ста миль – двадцать минут полёта для «хеллкэта» или «корсара».
Контр-адмирал Кларк тоже неплохо знал, чем грозит Буйволу встреча с германскими торпедоносцами-бомбардировщиками – с «Хэнкока» взлетели тридцать два истребителя и направились к проливу Вьекес, оставляя под крыльями мангровые леса Пуэрто-Рико. Кларк попросил Богана выделить дополнительный наряд истребителей, но получил отказ: Боган не считал, что равный с ним в звании офицер может отдавать ему приказы, и имел собственное мнение по поводу использования ста восьмидесяти истребителей, базировавшихся на его «каноэ».
Согласно предварительному плану, самолёты с эскортных авианосцев должны были прикрывать линкоры Олдендорфа (считалось, что тяжёлые орудия дредноутов растреплют флот вторжения эффективнее, чем истребители-бомбардировщики), а также самостоятельно наносить удары по десантному флоту континенталов, сконцентрированному между Гуаяма и Гуаянилья, портами южного побережья Пуэрто-Рико. К тому же адмирала Богана беспокоил русский Атлантический флот, находившийся где-то на севере: контр-адмирал не сомневался, что с ним тоже придётся иметь дело. В итоге (после пятнадцатиминутных радиопереговоров на повышенных тонах) Кларк вынужден был уступить, тем более что он и сам понимал всю опасность «русской угрозы», будучи свидетелем вчерашней атаки «единорогов» на корабли 4-й оперативной группы. Адмиралы пришли к согласию: с «Кэбота» и шести эскортных авианосцев стартовали истребители воздушного патруля, на полётные палубы «Хэнкока» и «каноэ» были подняты «авенджеры» и «доунтлессы», готовые к взлёту, а на север полетели самолёты-разведчики, имевшие задачей обнаружить русские авианосцы. Удар с воздуха по флоту вторжения откладывался «до прояснения обстановки», но тридцать шесть «хеллкэтов» с шести эскортных авианосцев были готовы «в случае необходимости» – то есть по запросу – незамедлительно вылететь для прикрытия линейных кораблей контр-адмирала Олдендорфа, уже огибавших западную оконечность Пуэрто-Рико.
* * *
Тревожное донесение дозорного крейсера о появлении в проливе Мона «четырёх или пяти» американских линкоров ввергло адмирала Иниго Кампиони в состояние лёгкого шока – командующий Regia Marina никак не ожидал, что «владыки морей», грозные авианосцы Хохзеефлотте, допустят такое на пятом году войны. Собственно говоря, особых оснований для паники не было: итальянский флот у берегов Пуэрто-Рико являл собой мощную силу. Он насчитывал в своём составе пять линейных кораблей, шесть тяжёлых и двенадцать лёгких крейсеров и тридцать шесть эскадренных миноносцев; прикрытие с воздуха обеспечивали итальянский авианосец «Агила» и четыре германских эскортных авианосца, имевшие на борту сто шестьдесят боевых самолётов, из них сто двадцать истребителей. Грозная сила, но дело в том, что итальянцы в ходе войны привыкли смотреть в рот «старшему тевтонскому брату» – мол, если что, он всегда поможет и защитит. И вдруг оказалось, что «старший брат» неслабо получил по морде, и «брату младшему» волей-неволей приходилось рассчитывать теперь на свои силы.К чести адмирала Кампиони следует сказать, что он быстро справился с приступом растерянности и начал отдавать приказы, разворачивая свой флот навстречу врагу. Задача эта осложнялась тем, что итальянские корабли, обстреливавшие берег и оттеснявшие огневым валом американские войска вглубь острова, были рассредоточены вдоль южного побережья Пуэрто-Рико, и теперь их требовалось собрать воедино.
Итальянские линейные корабли «Чезаре» и «Дориа»
У порта Гуаяма, уже захваченного десантниками, держались четыре тяжёлых и три лёгких крейсера вице-адмирала Паладини с восемью эсминцами; три новейших линкора типа «Витторио Венето», авианосцы и два тяжёлых и пять лёгких крейсеров с двумя десятками эсминцев крейсировали между Понсе и Лас-Мареасом. Ближе всего к проливу Мона – у Гуаянильи – находились старые (хотя и очень основательно модернизированные) линейные корабли «Андреа Дориа» и «Джулио Чезаре», четыре лёгких крейсера и шесть эсминцев, но этого было явно недостаточно, чтобы остановить эскадру янки. Новейшим итальянским линкорам Кампиони требовалось не меньше часа, чтобы присоединится к вице-адмиралу Джакино, командовавшему парой ветеранов Первой Мировой, а крейсерам Паладини – как минимум полтора часа. Итальянцам требовалось время, однако противник, судя по всему, не был намерен его предоставить.
Американские линкоры шли полным ходом, поставив вице-адмирала Джакино перед нелёгким выбором: или принять неравный бой, или отойти, бросив на растерзание десятки транспортов и сотни десантных судов, сосредоточенных в районах высадки. И времени на долгое обдумывание этой дилеммы у адмирала Джакино не было: американские радары уже засекли его корабли, и до установления визуального контакта оставались считанные минуты.
* * *
Для вице-адмирала Силиакса, находившегося со своей эскадрой у острова Сент-Круа, в семидесяти милях от Пуэрто-Рико, появление американских кораблей в проливе Вьекес, у острова Кулебра, тоже стало неожиданностью, хотя он воспринял это известие спокойнее, чем Кампиони. Ситуация была, мягко говоря, неприятной: в составе его эскадры из тяжёлых кораблей, способных противостоять в артиллерийском бою американским линкорам, остался только линейный крейсер «Адмирал Ингеноль» (бывший французский «Дюнкерк»), причём этот корабль значительно уступал по огневой мощи и бронированию «индианам» Буффало Билла. Хэлси не ошибся: оба повреждённых «великих кайзера» (вместе с повреждёнными авианосцами «Тюринген» и «Зигфрид» и крейсером «Скульд») под прикрытием эсминцев отходили к Гренадинам, выходя из сферы боя. Силиакс связался с британцами, и адмирал Роулингс вышел к Пуэрто-Рико с линкором «Король Георг», авианосцем «Юникорн», двумя крейсерами и шестью эсминцами, но англичане не успевали перехватить эскадру Хэлси – им пришлось бы его догонять (при том, что между противниками было не меньше шестидесяти миль). Единственной реальной надеждой Силиакса оставалась только его палубная авиация, и командующий 1-й эскадрой Хохзеефлотте поднял для атаки кораблей Хэлси все свои ударные самолёты: четырнадцать «нибелунгов» и шестнадцать «берсерков» под прикрытием тридцати «викингов».Немецкие самолёты появились над линкорами Буффало Билла около семи часов утра – почти одновременно с истребителями с «Хэнкока».
* * *
04 апреля 1944 года, 07.10«Колорадо» – флагманский линкор контр-адмирала Олдендорфа – содрогался, каждые тридцать секунд выбрасывая четыре с половиной тонны металла и взрывчатки попеременно из носовой и кормовой групп башен: методика стрельбы, принятая ещё во времёна Ютланда. Итальянцы приняли бой, и пять американских линкоров обрушили на них всю свою огневую мощь.
Линкор «Колорадо» – флагманский корабль контр-адмирала Олдендорфа
Соотношение сил было далеко не в пользу сынов солнечной Италии. Кроме линейных кораблей «Колорадо», «Нью-Мексико», «Миссисипи», «Айдахо» и «Нью-Йорк» у янки было ещё пять крейсеров – тяжёлый «Беруик» и лёгкие «Конкорд», «Цинциннати», «Мемфис» и «Омаха» – и шестнадцать эскадренных миноносцев[9], против которых у итальянцев имелось два линкора, четыре лёгких крейсера («Армандо Диас», «Марий», «Тиберий» и «Агриппа») и шесть эсминцев типа «сольдати» («Легионаро», «Корсаро», «Велите», «Альпино», «Аскари» и «Лансиере»). И ещё большим было неравенство в артиллерии главного калибра: восьми 406-мм и сорока шести 356-мм американским стволам противостояли всего лишь двадцать 320-мм итальянских стволов – эскадра Олдендорфа имела четырёхкратное превосходство по весу бортового залпа.
Принимая бой, адмирал Джакино не рассчитывал на победу – ему надо было только продержаться до похода линкоров Кампиони. Из-за огромного перевеса американцев в силах даже такая ограниченная задача требовала нестандартного решения, и Джакино сумел это решение найти, реализовав единственное преимущество итальянских линкоров над старыми американскими: значительное превосходство в скорости хода.
Как только раздались первые выстрелы, и первые снаряды вздыбили водяные смерчи у борта «Андреа Дориа», флагмана адмирала Джакино, итальянский адмирал развернул свои корабли и самым полным ходом (28 узлов) пошёл на пересечку курса кильватерной колонны американских линкоров, шедших вдоль берега Пуэрто-Рико со скоростью 19 узлов. Джакино осуществил нечто вроде классического «кроссинга», прикрываясь головными кораблями противника от огня его концевых кораблей и сосредоточив свой огонь на «Колорадо». Оба итальянских линкора развили максимальную скорострельность и били полными залпами, сотрясавшими «Чезаре» и «Дориа» до последней заклёпки. Джакино не волновал ни разгар стволов, ни повышенный износ машин на форсированных ходах, ни сохранность бимсов и шпангоутов при отдаче от залповой стрельбы – какой смысл обо всём этом беспокоиться, если через полчаса и орудийные стволы, и турбины с котлами вместе с корпусами могут оказаться на дне. Итальянцам надо было продержаться, и адмирал Джакино делал всё, что мог.