Страница:
Владимир Колганов
Герман, или Божий человек
© Колганов В.А., текст, 2014
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Herr mann – говорят, что в переводе с немецкого языка это означает «Божий человек». Если так, то эта книга о трех поколениях «божьих людей». Об одном, замечательном советском писателе, уже основательно забыли. Другой, известный кинорежиссер, за свою жизнь сделал все, что смог, и тем заслужил признание немалого числа зрителей. Ну а у третьего, тоже кинорежиссера, полагаю, звездный час еще где-то впереди.
Прежде чем начать рассказ, приведу отрывок из статьи Алексея Германа, опубликованной в 1979 году:
«Украшать, приподнимать, романтизировать человека, по-моему, как-то неловко. Как стыдно бывает смотреть фильмы, рассказывающие о человеке в такой вот приукрашивающей манере, возникающей то ли на основе чистых заблуждений, то ли осознанной конъюнктурности. Человек заслуживает лучшего, большего. Его нужно постигать, не боясь в нем разочароваться».
Я попытаюсь следовать этому пожеланию Алексея Юрьевича.
Прежде чем начать рассказ, приведу отрывок из статьи Алексея Германа, опубликованной в 1979 году:
«Украшать, приподнимать, романтизировать человека, по-моему, как-то неловко. Как стыдно бывает смотреть фильмы, рассказывающие о человеке в такой вот приукрашивающей манере, возникающей то ли на основе чистых заблуждений, то ли осознанной конъюнктурности. Человек заслуживает лучшего, большего. Его нужно постигать, не боясь в нем разочароваться».
Я попытаюсь следовать этому пожеланию Алексея Юрьевича.
От автора
Глава 1. Родословная
При анализе творчества любого художника невозможно обойтись без выяснения того, кто были его предки, каким занятиям посвятили свою жизнь, каковы были их взаимоотношения с властью, поскольку многое из того, что было им присуще, если и не передается по наследству, то вполне может повлиять на мировоззрение даровитого потомка. Поэтому прежде, чем приступить к жизнеописанию Юрия Павловича Германа, популярного в середине прошлого века писателя, расскажу о других представителях семьи, иными словами, попытаюсь составить родословную.
Начну с того, что сын Юрия Павловича, Алексей, говорил по поводу своих корней:
«Я, например, на четверть еврей, на три четверти русский. Я всегда говорю, что я еврей, потому что не хочу, чтобы мне подмигивали, вот это мне противно: ну да, ты устроился. У меня была прекрасная мама, и у меня был прекрасный отец. Прекрасная мама наполовину еврейка, и прекрасный отец чистый русский».
Помимо Алексея, у Юрия Павловича Германа был еще один сын, от другого брака – Михаил, ныне известный искусствовед, знаток французской живописи, профессор, главный специалист Русского музея, автор нескольких десятков монографий по искусству. У него свой собственный взгляд на происхождение отца. Вот что он пишет в книге «Сложное прошедшее» о Юрии Германе:
«Согласно известным мне семейным преданиям, его отец, мой прадед, был подкидышем в еврейском местечке, где квартировал полк – стало быть, плод преступной любви пылкого солдата (а то и поручика, кто знает!) и доверчивой девы. Отсюда и данная младенцу фамилия «Герман» – Божий человек, и имя «Николай» в честь еще царствовавшего тогда Николая Павловича, и служба в кантонистах, и, несомненно, еврейские корни во мне».
Вообще-то довольно странная гипотеза о происхождении фамилии. Надо сказать, что Германов и в Лифляндии, и в Петербурге в те времена было немало. Неужто все были потомками подкидышей? Если исходить из того, что Герман – это «Божий человек», тогда следует принять во внимание и древнееврейское значение имени Иван (Йоханан), то есть «Божья милость». Вполне логично было бы называть подкидышей именно этим именем, однако к чему же мы в таком случае придем, ведь на Руси весьма распространены и имя Иван, и фамилия Иванов?
И все же Алексей Герман настаивал именно на этой версии своего происхождения:
«Подкидышем был мой прадед, который попал в семью русского генерала в Варшаве. Генерал, очевидно, был достойный человек. Воспитал его, отдал в кадетский корпус принца Ольденбургского. Но фамилию свою не дал, а записал ребенка Германом».
Это изложение все той же, принятой в семье легенды – как видим, ее горячим сторонником был Алексей Юрьевич. Но вот что пишет его единокровный брат в своих воспоминаниях о деде, Павле Николаевиче:
«Его происхождение окутано некоторыми даже мифами. Нынче о нем где-то сказали или написали, что он был аж «царским офицером», внебрачным генеральским сыном, кадетом, что звучит чуть ли не отзвуком «Белой гвардии». Он действительно в Первую мировую войну вышел в штабс-капитаны, но ни красным, ни белым особенно не служил и потом всю жизнь тихо работал счетоводом».
Что ж, каждый член семьи может иметь собственное мнение по столь щепетильному вопросу. Можно ли это запретить? Наверное, нет, однако хотелось бы докопаться здесь до истины, а там и поглядим, был ли во всем этом какой-то смысл.
Теперь обратимся к воспоминаниям Михаила Юрьевича о бабушке по отцу, Надежде Константиновне Игнатьевой:
«Она из обедневшей барской семьи Игнатьевых, едва уловимо связанной чрезвычайно дальним родством с той действительно аристократической ветвью, откуда произошел известный дипломат и писатель Алексей Алексеевич Игнатьев – автор модной в свое время книги «Пятьдесят лет в строю».
Эта неуловимая связь тоже вызывает подозрения. Если исходить из того, что первыми людьми на Земле стали небезызвестные Адам и Ева, то все мы как-то связаны, вот только связь эту вряд ли можно проследить. И все же то и дело приходится встречать утверждение, будто бабка Алексея Германа, Надежда Константиновна, была дочерью генерала царской армии. Увы, как я ни старался, Константина Игнатьева среди русских генералов не нашел. Зато обнаружил двух подпоручиков и вместе с ними капитана.
Знакомство Павла Николаевича Германа с будущей супругой, Надеждой Константиновной, произошло в ту пору, когда он в звании подпоручика служил младшим офицером 5-й роты 116-го пехотного Малоярославского полка, квартировавшего в губернском центре Лифляндии, в Риге. Как удалось выяснить, в том же полку числился и подпоручик Дмитрий Константинович Игнатьев – он-то, по-видимому, и познакомил свою сестру с Павлом Германом. В начале XIX века отец Дмитрия Константиновича служил там же, в Риге, в 177-м пехотном Изборском полку – в 1900 году поручик Константин Николаевич Игнатьев был делопроизводителем полкового суда, через несколько лет получил звание капитана и, вероятно, в звании штабс-капитана вышел в отставку. Павел Николаевич Герман в январе 1913 года также снял погоны: «согласно собственному желанию зачислен в запас армейской пехоты по Рижскому округу». До самого начала Первой мировой войны служил он столоначальником Казенной палаты в Риге, имея чин коллежского секретаря. Весьма незавидная судьба для сына генерала, если верить семейному преданию. А ведь, рассказывая об отце, Алексей Юрьевич Герман утверждал: «Он же из офицерской семьи, дед его – генерал». Правда, в другом интервью было сказано несколько иначе:
«Мой папа, кстати, тоже дворянского происхождения… просто отец его был военным, дед был подполковником».
Однако и с «подполковником» не все было понятно. Вот что Алексей Герман говорил еще в одном интервью:
«Я не знаю, был дед полковником или генералом. По данным отца – генералом. По данным его двоюродного брата, хорошего французского художника Константина Клюге, полковником. Он был начальником воинской губернии Кеми. Мы пытались туда съездить, что-то раскопать, но там ничего не осталось».
Возможно, дело в том, что отправились не по тому адресу, поскольку никакой воинской губернии Кемь в природе не существовало. На самом деле капитан Константин Николаевич Игнатьев был начальником местной воинской команды Кемского уезда Архангельской губернии. Одновременно он являлся членом правления и делопроизводителем местного комитета, а также уполномоченным городского собрания, в которое входили исключительно мещане. Из этого можно сделать вывод, что мать Алексея Германа никакого отношения к дворянскому роду Игнатьевых не имела.
Но вот опять в одном из интервью Алексея Германа встречаем утверждение:
«Мой прадед в одиннадцать лет крестился, а в старости стал генералом, действительным статским советником и служил в Святейшем синоде».
Увы, о каком прадеде шла речь и как ему удалось одновременно быть генералом и действительным статским советником, это так и осталось тайной за семью печатями. Видимо, все дело в том, что соблазн отыскать в своей родословной какую-нибудь важную персону весьма распространен – кто-то считает своим предком князя, кто-то гордится прадедом, который был избран предводителем уездного дворянства. Ну вот и Алексея Юрьевича это увлечение не миновало.
Если же речь зашла о версиях, то наиболее правдоподобной мне кажется такая. Среди жителей Риги накануне Первой мировой войны числился ветеринарный врач Николай Иоаннович Герман. Скорее всего, отец его был Иоганн или Йоханан, а сын переменил отчество на более приемлемое, как ему казалось. Так вот, Николай Герман вполне мог оказаться отцом Павла Николаевича и прадедом Алексея Юрьевича. Кстати, не отсюда ли любовь Юрия Павловича Германа к врачам, нашедшая воплощение в его книгах? Что же касается происхождения фамилии, то и здесь возможны варианты. Скажем, историк Потто, рассказывая о Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, много восторженных слов посвятил Ивану Ивановичу Герману. Но вот что он пишет:
«Генерал-майор Герман, собственно Герман фон Ферзен, был родом саксонец, но носил русское имя Ивана Ивановича и по своему уму, привычкам и образу жизни был чисто русский человек. Как выдающийся по своим способностям офицер, он еще подпоручиком был назначен в Генеральный штаб, и после первой турецкой войны, давшей ему случай отличиться, на него возложены были важные по тому времени поручения…»
О поручениях здесь рассказывать не буду, только замечу, что генерал Герман стал героем Русско-турецкой войны.
К сожалению, проследить родственную связь героев этой книги с Иваном Ивановичем мне не удалось, а потому обращу ваше внимание на следующий любопытный факт. В дореволюционном Петербурге жил еще один Павел Николаевич Герман, помимо того, что находился в Риге. Этот Герман имел чин гвардии полковника и служил в Главном артиллерийском управлении. Можно было бы не обращать внимания на это совпадение, но дело в том, что у полковника был сын – Юрий Павлович Герман, собственной персоной! Конечно, хотелось бы провести некую параллель между двумя полными тезками и однофамильцами, однако в 1921 году капитан-артиллерист Юрий Герман трагически погиб. В то время он по заданию штаба Северо-Западной армии белых был заслан с разведывательными целями в Петроград, но выдан предателем и застрелен при попытке ареста. Добавлю, что в императорской армии служили еще и Константин Николаевич, и Юрий Николаевич Германы. Не исключено, что популярность фамилии Герман среди царских офицеров стала косвенной причиной появления семейного предания о деде-генерале.
Прежде чем продолжить рассказ о династии Германов, писателей и кинорежиссеров, упомяну еще об одной ветви их родословной. В том же 116-м Малоярославском пехотном полку, где служили Павел Герман и Дмитрий Игнатьев, до 1910 года числился подпоручик Константин Иванович Клуге, один из шести сыновей выходца из Пруссии купца второй гильдии Иоганна-Христиана Клуге, совладельца фирмы по торговле бессарабскими винами «Шеффер и Фосс». Следуя примеру своего товарища, Константин Клуге женился на другой сестре Дмитрия Игнатьева, Любови Константиновне – видимо, обе сестры-близняшки были довольно привлекательны. В 1917 году капитан Клуге закончил курсы Академии Генштаба, а затем воевал в армии Колчака, дослужившись до полковника. Позже вместе с семьей он перебрался в Харбин. Один из сыновей Клуге, тоже Константин, стал известным художником и жил в Париже, другой обосновался в Штатах и со временем разбогател. Вот с этим представителем семейства Клуге, Михаилом Константиновичем, связана весьма интересная и поучительная история.
Есть на острове Антигуа, что принадлежит к группе Малых Антильских островов в Карибском море, красивейшее место – Half Moon Bay, что в переводе означает бухта Полумесяца. В 1971 году Михаил Клуге вместе с двумя американскими партнерами основал фирму Half Moon Bay Holdings Limited, которая должна была превратить побережье этого залива в место отдыха для богатой публики из Европы и Америки. Одним из партнеров Клуге стал Пол Меллон, сын владельца Банка Меллона, обладатель многомиллионного состояния, а кроме того – известный коллекционер, филантроп и любитель скаковых лошадей. За два года фирмой HMB был реконструирован отель, построены девять полей для гольфа, бассейн, теннисные корты, и вскоре в бухту Полумесяца потянулись знатные и весьма богатые гости. Курорт стал флагманом антигуанского туристического бизнеса. Здесь побывали Одри Хепберн, Элтон Джон, Бьерн Ульвеус из группы «АББА», писатель Джон Ле Карре и даже бывший советский шахматист Борис Спасский.
Фирма, а вместе с ней и Михаил Клуге, процветала почти двадцать лет, но постепенно начались проблемы. Сначала ее покинули партнеры, а в сентябре 1995 года на остров Антигуа обрушился тропический ураган «Луис», разрушивший пляжи и нанесший повреждения зданиям отеля. К этому времени Михаил Клуге отошел от дел, а фирмой руководила его жена Галина, позже ей на смену пришла дочь Наталия. Проблема была в том, где взять 12 миллионов долларов на восстановление отеля и выплату компенсации уволенным полутора сотням его работников – как выяснилось, местная фирма, с 1993 года осуществлявшая непосредственное управление отелем, не удосужилась застраховать имущество от подобной катастрофы. Была предпринята неудачная попытка избежать выплат весьма оригинальным способом: бывшая владелица фирмы Галина Клуге предъявила иск своей дочери, согласно которому HMB должна была выплатить госпоже Клуге 14 миллионов долларов. Чего не сделаешь, чтобы спастись от разорения! Но время шло, владельцы отеля искали спонсоров для его восстановления, а правительство Антигуа и Барбуды из-за этого теряло около трех процентов доходов от туристического бизнеса.
Лакомый кусок в виде бухты Полумесяца привлек внимание техасского миллионера Аллена Стэнфорда, владельца компании, очень напоминавшей финансовую пирамиду, за что он через несколько лет и поплатился 110 годами тюрьмы и конфискацией имущества. Ну а пока правительство Антигуа и Барбуды, получившее выгодные займы от Стэнфорда в обмен на рыцарское звание, стало требовать от наследников Клуге продать отель по дешевке новоявленному рыцарю – видимо, тут присутствовал и личный интерес кое-кого из членов кабинета министров. Получив отказ, власти решили принудительно выкупить отель за небольшую сумму, что и было сделано – фактическая конфискация частной собственности произошла в 2001 году. Компании HMB потребовалось несколько лет, чтобы добиться права на получение справедливой компенсации от властей Антигуа и Барбуды. Такое решение принял лондонский тайный совет, Her Majesty Most Honorable Privy Council, который формально является совещательным органом при королеве – к счастью для семейства Клуге, Антигуа и Барбуда входят в состав Британского Содружества. И вот с 2007 года до самого последнего времени один за другим шли судебные процессы, на которых владельцы HMB требовали выплаты компенсации, которая с учетом процентов доходила почти до 70 миллионов долларов.
17 октября 2013 года дочь Михаила Клуге направила письмо редактору Daily Observer с тем, чтобы еще раз привлечь внимание американской общественности к этому делу:
«8 марта 2013 года Высокий суд вынес решение, обязательное для суда низшей инстанции, согласно которому министр финансов Антигуа и Барбуды должен был отдать распоряжение для оплаты полной суммы, недостающей на счете HMB Holdings Limited. Впоследствии, в апреле, мае и июле, наши поверенные направляли министру финансов и генеральному прокурору письма с просьбой сообщить, когда решение суда будет выполнено. Ни одного ответа ни на одно из наших писем мы не получили. 25 июля 2013 года мы обратились в Высокий суд с тем, чтобы он установил дату исполнения своего решения о выплате компенсации HMB. Слушание по этому вопросу было назначено на 3 октября…»
Далее в письме речь идет о том, что министр финансов Антигуа и Барбуды под присягой сделал заявление, будто требуемые платежные документы уже оформлены и деньги скоро будут перечислены на счет HMB, что стало поводом для отсрочки рассмотрения заявления истцов в суде до 14 ноября 2013 года. Письмо в редакцию завершается словами:
«Ясно, что постановления суда были нарушены, что министр финансов неоднократно лжесвидетельствовал и что имеет место явное игнорирование решений суда и проявление непочтительности к закону со стороны всех представителей правительства Антигуа и Барбуды, вовлеченных в это дело. Если оплата не будет полностью произведена к 22 октября, мы будем искать другие юридические пути для выполнения решения суда».
К этому следует добавить, что в некоторых газетных публикациях эта затянувшаяся тяжба квалифицировалась как проявление дискриминации со стороны правительства Антигуа и Барбуды по отношению к белой женщине. Вот даже до чего дошло! Увы, очень похоже, что время благоденствия для семейства Клуге миновало безвозвратно, а либеральная экономика и независимый суд далеко не всегда соответствуют тем принципам, в незыблемости которых нас неоднократно заверяли.
Замечу, что столь подробный рассказ о финансовых неурядицах в семействе Клуге приведен здесь только потому, что еще не раз в этой книге придется упомянуть богатого дядюшку из Соединенных Штатов.
Однако оставим наследников Михаила Клуге и обратимся к биографии Юрия Павловича Германа. В качестве его первой жены обычно называют Людмилу Владимировну Рейслер. Михаил Герман так пишет о своем деде:
«Владимир Павлович Рейслер родом из мелкого служилого остзейского дворянства, натурализовавшегося в Петербурге, кажется, при Анне Иоанновне».
Действительно, Рейслеры проживали в Петербурге еще в XVIII веке. Известно, что один из Рейслеров, браковщик Петербургского порта, в 1799 году владел двумя домами на 2-й линии Васильевского острова. В одном из этих домов, на углу Малого проспекта и 2-й линии, жил позже и Владимир Павлович с семьей и престарелыми родителями, Павлом Ивановичем и Юлией Самуиловной.
Продолжу цитату из воспоминаний Михаила Юрьевича:
«Инженер-путеец… он был монархистом, но Николая II, как большинство здравомыслящих профессионалов, не любил… Перед революцией дед стал уже начальником, кажется, Московско-Курской дороги, тайным советником с двумя звездами, ждал «действительного тайного» и «Александра Невского». Вместо этого случилась Февральская революция, и ему предложили место товарища министра путей сообщения во Временном правительстве. Он решительно отказался: «Я присягал государю императору»… Его посадили. А большевики выпустили как жертву Временного правительства».
Тут требуется некоторое уточнение. В годы войны Владимир Павлович служил начальником и Московско-Курской, и Нижегородской, и Муромской дорог, затем получил звание действительного статского советника и был назначен помощником начальника Управления железных дорог, а в марте 1917 года – заместителем начальника этого Управления. В сентябре того же года он стал начальником административного управления железных дорог и членом Совета министра путей сообщения. Так что его конфронтация с Временным правительством ничем не подтверждается. Лишь после Октябрьского переворота, уже в декабре 1917 года, приказом министра Елизарова он был освобожден от должности «за нежелание нести служебные обязанности и вступить в сношение с должностными лицами, назначаемыми Советом Народных Комиссаров, что лишает возможности наладить правильную работу в министерстве». Однако с приходом в МПС Феликса Дзержинского в 1921 году на работу в министерство вновь были возвращены профессионалы из «бывших», в том числе и Владимир Павлович, назначенный начальником Петроградского округа путей сообщения.
Юрий Павлович с Людмилой Владимировной после женитьбы жили в одной квартире с тестем. Об этом рассказывает их сын, Михаил:
«Летом 1935 года отец получил квартиру в так называемой писательской надстройке – на канале Грибоедова… три крохотные комнаты, кухня без окон. До этого родители и я жили в одной комнате на Васильевском, в доме, что на углу Малого и 2-й линии».
Кстати, в доме на канале Грибоедова к 1935 году получили квартиры многие известные литераторы, скажем, Николай Заболоцкий, Евгений Шварц. Жил там и Михаил Зощенко, он занимал тогда самую большую, пятикомнатную квартиру, в то время как у Юрия Германа были всего «три крохотные комнаты, кухня без окон». А между тем у Зощенко и у Германа было нечто общее. Михаил Михайлович, как и Юрий Павлович, был потомком переселенцев из Европы. Прапрадед Михаила Зощенко перебрался на Украину в конце XVIII века, был он по профессии архитектором, зодчим. Отсюда и вновь обретенная им фамилия – Зодченко, плавно перешедшая со временем в Зощенко.
Но возвратимся к семейству Рейслер. Интересная история связана с отцом Владимира Павловича – Павлом Ивановичем Рейслером. Оказывается, он был близким другом художника Павла Федотова. В конце своей недолгой жизни Федотов страдал психическим заболеванием. Вызвано это было, скорее всего, переутомлением, поскольку художник работал не щадя себя, только бы выбраться из бедности. Так вот, титулярный советник Рейслер помог ему устроиться на лечение в частную психиатрическую лечебницу на Песках, уплатив 160 рублей за два месяца вперед. Позже царь по просьбе друзей и коллег художника выделил 450 рублей для того, чтобы поместить Федотова в больницу Всех Скорбящих на Петергофском шоссе, где Федотов вскоре умер. Кстати, 160 рублей Рейслеру были возвращены. Надо заметить, что сумма эта была по тем временам немалая для мелкого служащего. Откуда же взялись у него такие деньги?
Чтобы разобраться в этом, обратимся к письму Федора Михайловича Достоевского, написанному им своему другу Павлу Исаеву в октябре 1867 года:
«Что ж они меня мучают, не дают мне работать? Например, эта шельма Рейслер – которой я заплатил более 400 р. чистых денег, она должна бы это понимать. Ведь если б я не переписал братнин вексель, то и до сих пор ни копейки бы не получила. Теперь я должен ей 100 р., кажется, которые уж сам взял. Так ведь она готова на меня всю подноготную поднять… Ради бога, Паша, не говори никому мой адрес никогда… Тебе я всегда мой ад рес скажу, но никому, никому не говори, не то что кредитору, а просто никому. А чтоб кончить с Рейслер, то если увидишь ее, скажи ей, что ее деньги верны и что я разом ей заплачу, а проценты так и очень скоро».
Здесь речь идет о кредиторше Достоевского А. И. Рейслер, которой писатель должен был по векселям уплатить «капитал и проценты», долги покойного брата. Если предположить, что это сестра Павла Ивановича, тогда можно понять, откуда у него взялись деньги на лечение Федотова. Впрочем, он мог воспользоваться и теми деньгами, что ему достались от отца. Кстати, эта Рейслер являлась прототипом «иностранки и сверх того мелкой процентщицы» Ресслих из романа «Преступление и наказание».
Однако вернемся к биографии Юрия Германа. В 1936 году он расстался с Людмилой Владимировной Рейслер и женился на Татьяне Александровне Риттенберг. Ее отец Александр Владимирович, присяжный поверенный и присяжный стряпчий, накануне Первой мировой войны имел звание надворного советника. Семейство Риттенберг владело в начале прошлого века в Петербурге компанией по продаже сукна, обуви и мануфактуры. Основали компанию Владимир Азриелевич (Израилевич) Риттенберг и его брат Аарон. В предреволюционные годы суконным делом занимался Аркадий Александрович Риттенберг, прочие же братья Татьяны Александровны выбрали иные, менее доходные занятия – один был доктором медицины, другой работал адвокатом, третий стал аптекарем. А вот Сергей Александрович, в семье его почему-то называли Гуля, бывший учитель словесности, в 1920 году решил присоединиться к армии Врангеля, но к тому времени, когда он добрался до Крыма, войска барона уже потерпели поражение. Пришлось эвакуироваться вместе с войсками – так объяснял причины эмиграции своего дяди Алексей Герман. Оказавшись в Финляндии, Гуля занялся литературной критикой, став вдохновителем создания литературно-художественного кружка в Выборге, преподавал на кафедре славистики Стокгольмского университета.
Побывала в эмиграции и Татьяна Риттенберг, однако в начале 20-х годов она вернулась. Вот что рассказывал об этом возвращении Алексей Герман:
«После этого, чтобы устроиться в медицинском институте, мама бешено стала устраиваться еврейкой – евреев тогда брали, а русских нет. Доказать было трудно, и помогла взятка».
Чудны дела твои, Господи! Можно ли было позже, в 30—60-х годах, представить себе, чтобы за подтверждение еврейского происхождения давали взятку? Столь же трудно поверить и в то, что только «евреев тогда брали». Однако вот именно это утверждение Алексея Германа не могу поставить под сомнение – не все же мне его опровергать.
Жена Александра Владимировича Риттенберга, Юлия Гавриловна Тиктина, была дочерью действительного статского советника Гаврилы Андреевича Тиктина, такого же присяжного поверенного и присяжного стряпчего, как и ее будущий муж, но повыше рангом. Так что теперь с уверенностью можно утверждать, что в роду Алексея Германа действительно был важный чиновник, хотя и не генерал. Впрочем, действительных статских советников иногда называли штатскими генералами, хотя большинство из них даже не носило эполет – этот знак отличия полагался лишь чиновникам военных ведомств, например военным медикам или же ветеринарам.
Начну с того, что сын Юрия Павловича, Алексей, говорил по поводу своих корней:
«Я, например, на четверть еврей, на три четверти русский. Я всегда говорю, что я еврей, потому что не хочу, чтобы мне подмигивали, вот это мне противно: ну да, ты устроился. У меня была прекрасная мама, и у меня был прекрасный отец. Прекрасная мама наполовину еврейка, и прекрасный отец чистый русский».
Помимо Алексея, у Юрия Павловича Германа был еще один сын, от другого брака – Михаил, ныне известный искусствовед, знаток французской живописи, профессор, главный специалист Русского музея, автор нескольких десятков монографий по искусству. У него свой собственный взгляд на происхождение отца. Вот что он пишет в книге «Сложное прошедшее» о Юрии Германе:
«Согласно известным мне семейным преданиям, его отец, мой прадед, был подкидышем в еврейском местечке, где квартировал полк – стало быть, плод преступной любви пылкого солдата (а то и поручика, кто знает!) и доверчивой девы. Отсюда и данная младенцу фамилия «Герман» – Божий человек, и имя «Николай» в честь еще царствовавшего тогда Николая Павловича, и служба в кантонистах, и, несомненно, еврейские корни во мне».
Вообще-то довольно странная гипотеза о происхождении фамилии. Надо сказать, что Германов и в Лифляндии, и в Петербурге в те времена было немало. Неужто все были потомками подкидышей? Если исходить из того, что Герман – это «Божий человек», тогда следует принять во внимание и древнееврейское значение имени Иван (Йоханан), то есть «Божья милость». Вполне логично было бы называть подкидышей именно этим именем, однако к чему же мы в таком случае придем, ведь на Руси весьма распространены и имя Иван, и фамилия Иванов?
И все же Алексей Герман настаивал именно на этой версии своего происхождения:
«Подкидышем был мой прадед, который попал в семью русского генерала в Варшаве. Генерал, очевидно, был достойный человек. Воспитал его, отдал в кадетский корпус принца Ольденбургского. Но фамилию свою не дал, а записал ребенка Германом».
Это изложение все той же, принятой в семье легенды – как видим, ее горячим сторонником был Алексей Юрьевич. Но вот что пишет его единокровный брат в своих воспоминаниях о деде, Павле Николаевиче:
«Его происхождение окутано некоторыми даже мифами. Нынче о нем где-то сказали или написали, что он был аж «царским офицером», внебрачным генеральским сыном, кадетом, что звучит чуть ли не отзвуком «Белой гвардии». Он действительно в Первую мировую войну вышел в штабс-капитаны, но ни красным, ни белым особенно не служил и потом всю жизнь тихо работал счетоводом».
Что ж, каждый член семьи может иметь собственное мнение по столь щепетильному вопросу. Можно ли это запретить? Наверное, нет, однако хотелось бы докопаться здесь до истины, а там и поглядим, был ли во всем этом какой-то смысл.
Теперь обратимся к воспоминаниям Михаила Юрьевича о бабушке по отцу, Надежде Константиновне Игнатьевой:
«Она из обедневшей барской семьи Игнатьевых, едва уловимо связанной чрезвычайно дальним родством с той действительно аристократической ветвью, откуда произошел известный дипломат и писатель Алексей Алексеевич Игнатьев – автор модной в свое время книги «Пятьдесят лет в строю».
Эта неуловимая связь тоже вызывает подозрения. Если исходить из того, что первыми людьми на Земле стали небезызвестные Адам и Ева, то все мы как-то связаны, вот только связь эту вряд ли можно проследить. И все же то и дело приходится встречать утверждение, будто бабка Алексея Германа, Надежда Константиновна, была дочерью генерала царской армии. Увы, как я ни старался, Константина Игнатьева среди русских генералов не нашел. Зато обнаружил двух подпоручиков и вместе с ними капитана.
Знакомство Павла Николаевича Германа с будущей супругой, Надеждой Константиновной, произошло в ту пору, когда он в звании подпоручика служил младшим офицером 5-й роты 116-го пехотного Малоярославского полка, квартировавшего в губернском центре Лифляндии, в Риге. Как удалось выяснить, в том же полку числился и подпоручик Дмитрий Константинович Игнатьев – он-то, по-видимому, и познакомил свою сестру с Павлом Германом. В начале XIX века отец Дмитрия Константиновича служил там же, в Риге, в 177-м пехотном Изборском полку – в 1900 году поручик Константин Николаевич Игнатьев был делопроизводителем полкового суда, через несколько лет получил звание капитана и, вероятно, в звании штабс-капитана вышел в отставку. Павел Николаевич Герман в январе 1913 года также снял погоны: «согласно собственному желанию зачислен в запас армейской пехоты по Рижскому округу». До самого начала Первой мировой войны служил он столоначальником Казенной палаты в Риге, имея чин коллежского секретаря. Весьма незавидная судьба для сына генерала, если верить семейному преданию. А ведь, рассказывая об отце, Алексей Юрьевич Герман утверждал: «Он же из офицерской семьи, дед его – генерал». Правда, в другом интервью было сказано несколько иначе:
«Мой папа, кстати, тоже дворянского происхождения… просто отец его был военным, дед был подполковником».
Однако и с «подполковником» не все было понятно. Вот что Алексей Герман говорил еще в одном интервью:
«Я не знаю, был дед полковником или генералом. По данным отца – генералом. По данным его двоюродного брата, хорошего французского художника Константина Клюге, полковником. Он был начальником воинской губернии Кеми. Мы пытались туда съездить, что-то раскопать, но там ничего не осталось».
Возможно, дело в том, что отправились не по тому адресу, поскольку никакой воинской губернии Кемь в природе не существовало. На самом деле капитан Константин Николаевич Игнатьев был начальником местной воинской команды Кемского уезда Архангельской губернии. Одновременно он являлся членом правления и делопроизводителем местного комитета, а также уполномоченным городского собрания, в которое входили исключительно мещане. Из этого можно сделать вывод, что мать Алексея Германа никакого отношения к дворянскому роду Игнатьевых не имела.
Но вот опять в одном из интервью Алексея Германа встречаем утверждение:
«Мой прадед в одиннадцать лет крестился, а в старости стал генералом, действительным статским советником и служил в Святейшем синоде».
Увы, о каком прадеде шла речь и как ему удалось одновременно быть генералом и действительным статским советником, это так и осталось тайной за семью печатями. Видимо, все дело в том, что соблазн отыскать в своей родословной какую-нибудь важную персону весьма распространен – кто-то считает своим предком князя, кто-то гордится прадедом, который был избран предводителем уездного дворянства. Ну вот и Алексея Юрьевича это увлечение не миновало.
Если же речь зашла о версиях, то наиболее правдоподобной мне кажется такая. Среди жителей Риги накануне Первой мировой войны числился ветеринарный врач Николай Иоаннович Герман. Скорее всего, отец его был Иоганн или Йоханан, а сын переменил отчество на более приемлемое, как ему казалось. Так вот, Николай Герман вполне мог оказаться отцом Павла Николаевича и прадедом Алексея Юрьевича. Кстати, не отсюда ли любовь Юрия Павловича Германа к врачам, нашедшая воплощение в его книгах? Что же касается происхождения фамилии, то и здесь возможны варианты. Скажем, историк Потто, рассказывая о Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, много восторженных слов посвятил Ивану Ивановичу Герману. Но вот что он пишет:
«Генерал-майор Герман, собственно Герман фон Ферзен, был родом саксонец, но носил русское имя Ивана Ивановича и по своему уму, привычкам и образу жизни был чисто русский человек. Как выдающийся по своим способностям офицер, он еще подпоручиком был назначен в Генеральный штаб, и после первой турецкой войны, давшей ему случай отличиться, на него возложены были важные по тому времени поручения…»
О поручениях здесь рассказывать не буду, только замечу, что генерал Герман стал героем Русско-турецкой войны.
К сожалению, проследить родственную связь героев этой книги с Иваном Ивановичем мне не удалось, а потому обращу ваше внимание на следующий любопытный факт. В дореволюционном Петербурге жил еще один Павел Николаевич Герман, помимо того, что находился в Риге. Этот Герман имел чин гвардии полковника и служил в Главном артиллерийском управлении. Можно было бы не обращать внимания на это совпадение, но дело в том, что у полковника был сын – Юрий Павлович Герман, собственной персоной! Конечно, хотелось бы провести некую параллель между двумя полными тезками и однофамильцами, однако в 1921 году капитан-артиллерист Юрий Герман трагически погиб. В то время он по заданию штаба Северо-Западной армии белых был заслан с разведывательными целями в Петроград, но выдан предателем и застрелен при попытке ареста. Добавлю, что в императорской армии служили еще и Константин Николаевич, и Юрий Николаевич Германы. Не исключено, что популярность фамилии Герман среди царских офицеров стала косвенной причиной появления семейного предания о деде-генерале.
Прежде чем продолжить рассказ о династии Германов, писателей и кинорежиссеров, упомяну еще об одной ветви их родословной. В том же 116-м Малоярославском пехотном полку, где служили Павел Герман и Дмитрий Игнатьев, до 1910 года числился подпоручик Константин Иванович Клуге, один из шести сыновей выходца из Пруссии купца второй гильдии Иоганна-Христиана Клуге, совладельца фирмы по торговле бессарабскими винами «Шеффер и Фосс». Следуя примеру своего товарища, Константин Клуге женился на другой сестре Дмитрия Игнатьева, Любови Константиновне – видимо, обе сестры-близняшки были довольно привлекательны. В 1917 году капитан Клуге закончил курсы Академии Генштаба, а затем воевал в армии Колчака, дослужившись до полковника. Позже вместе с семьей он перебрался в Харбин. Один из сыновей Клуге, тоже Константин, стал известным художником и жил в Париже, другой обосновался в Штатах и со временем разбогател. Вот с этим представителем семейства Клуге, Михаилом Константиновичем, связана весьма интересная и поучительная история.
Есть на острове Антигуа, что принадлежит к группе Малых Антильских островов в Карибском море, красивейшее место – Half Moon Bay, что в переводе означает бухта Полумесяца. В 1971 году Михаил Клуге вместе с двумя американскими партнерами основал фирму Half Moon Bay Holdings Limited, которая должна была превратить побережье этого залива в место отдыха для богатой публики из Европы и Америки. Одним из партнеров Клуге стал Пол Меллон, сын владельца Банка Меллона, обладатель многомиллионного состояния, а кроме того – известный коллекционер, филантроп и любитель скаковых лошадей. За два года фирмой HMB был реконструирован отель, построены девять полей для гольфа, бассейн, теннисные корты, и вскоре в бухту Полумесяца потянулись знатные и весьма богатые гости. Курорт стал флагманом антигуанского туристического бизнеса. Здесь побывали Одри Хепберн, Элтон Джон, Бьерн Ульвеус из группы «АББА», писатель Джон Ле Карре и даже бывший советский шахматист Борис Спасский.
Фирма, а вместе с ней и Михаил Клуге, процветала почти двадцать лет, но постепенно начались проблемы. Сначала ее покинули партнеры, а в сентябре 1995 года на остров Антигуа обрушился тропический ураган «Луис», разрушивший пляжи и нанесший повреждения зданиям отеля. К этому времени Михаил Клуге отошел от дел, а фирмой руководила его жена Галина, позже ей на смену пришла дочь Наталия. Проблема была в том, где взять 12 миллионов долларов на восстановление отеля и выплату компенсации уволенным полутора сотням его работников – как выяснилось, местная фирма, с 1993 года осуществлявшая непосредственное управление отелем, не удосужилась застраховать имущество от подобной катастрофы. Была предпринята неудачная попытка избежать выплат весьма оригинальным способом: бывшая владелица фирмы Галина Клуге предъявила иск своей дочери, согласно которому HMB должна была выплатить госпоже Клуге 14 миллионов долларов. Чего не сделаешь, чтобы спастись от разорения! Но время шло, владельцы отеля искали спонсоров для его восстановления, а правительство Антигуа и Барбуды из-за этого теряло около трех процентов доходов от туристического бизнеса.
Лакомый кусок в виде бухты Полумесяца привлек внимание техасского миллионера Аллена Стэнфорда, владельца компании, очень напоминавшей финансовую пирамиду, за что он через несколько лет и поплатился 110 годами тюрьмы и конфискацией имущества. Ну а пока правительство Антигуа и Барбуды, получившее выгодные займы от Стэнфорда в обмен на рыцарское звание, стало требовать от наследников Клуге продать отель по дешевке новоявленному рыцарю – видимо, тут присутствовал и личный интерес кое-кого из членов кабинета министров. Получив отказ, власти решили принудительно выкупить отель за небольшую сумму, что и было сделано – фактическая конфискация частной собственности произошла в 2001 году. Компании HMB потребовалось несколько лет, чтобы добиться права на получение справедливой компенсации от властей Антигуа и Барбуды. Такое решение принял лондонский тайный совет, Her Majesty Most Honorable Privy Council, который формально является совещательным органом при королеве – к счастью для семейства Клуге, Антигуа и Барбуда входят в состав Британского Содружества. И вот с 2007 года до самого последнего времени один за другим шли судебные процессы, на которых владельцы HMB требовали выплаты компенсации, которая с учетом процентов доходила почти до 70 миллионов долларов.
17 октября 2013 года дочь Михаила Клуге направила письмо редактору Daily Observer с тем, чтобы еще раз привлечь внимание американской общественности к этому делу:
«8 марта 2013 года Высокий суд вынес решение, обязательное для суда низшей инстанции, согласно которому министр финансов Антигуа и Барбуды должен был отдать распоряжение для оплаты полной суммы, недостающей на счете HMB Holdings Limited. Впоследствии, в апреле, мае и июле, наши поверенные направляли министру финансов и генеральному прокурору письма с просьбой сообщить, когда решение суда будет выполнено. Ни одного ответа ни на одно из наших писем мы не получили. 25 июля 2013 года мы обратились в Высокий суд с тем, чтобы он установил дату исполнения своего решения о выплате компенсации HMB. Слушание по этому вопросу было назначено на 3 октября…»
Далее в письме речь идет о том, что министр финансов Антигуа и Барбуды под присягой сделал заявление, будто требуемые платежные документы уже оформлены и деньги скоро будут перечислены на счет HMB, что стало поводом для отсрочки рассмотрения заявления истцов в суде до 14 ноября 2013 года. Письмо в редакцию завершается словами:
«Ясно, что постановления суда были нарушены, что министр финансов неоднократно лжесвидетельствовал и что имеет место явное игнорирование решений суда и проявление непочтительности к закону со стороны всех представителей правительства Антигуа и Барбуды, вовлеченных в это дело. Если оплата не будет полностью произведена к 22 октября, мы будем искать другие юридические пути для выполнения решения суда».
К этому следует добавить, что в некоторых газетных публикациях эта затянувшаяся тяжба квалифицировалась как проявление дискриминации со стороны правительства Антигуа и Барбуды по отношению к белой женщине. Вот даже до чего дошло! Увы, очень похоже, что время благоденствия для семейства Клуге миновало безвозвратно, а либеральная экономика и независимый суд далеко не всегда соответствуют тем принципам, в незыблемости которых нас неоднократно заверяли.
Замечу, что столь подробный рассказ о финансовых неурядицах в семействе Клуге приведен здесь только потому, что еще не раз в этой книге придется упомянуть богатого дядюшку из Соединенных Штатов.
Однако оставим наследников Михаила Клуге и обратимся к биографии Юрия Павловича Германа. В качестве его первой жены обычно называют Людмилу Владимировну Рейслер. Михаил Герман так пишет о своем деде:
«Владимир Павлович Рейслер родом из мелкого служилого остзейского дворянства, натурализовавшегося в Петербурге, кажется, при Анне Иоанновне».
Действительно, Рейслеры проживали в Петербурге еще в XVIII веке. Известно, что один из Рейслеров, браковщик Петербургского порта, в 1799 году владел двумя домами на 2-й линии Васильевского острова. В одном из этих домов, на углу Малого проспекта и 2-й линии, жил позже и Владимир Павлович с семьей и престарелыми родителями, Павлом Ивановичем и Юлией Самуиловной.
Продолжу цитату из воспоминаний Михаила Юрьевича:
«Инженер-путеец… он был монархистом, но Николая II, как большинство здравомыслящих профессионалов, не любил… Перед революцией дед стал уже начальником, кажется, Московско-Курской дороги, тайным советником с двумя звездами, ждал «действительного тайного» и «Александра Невского». Вместо этого случилась Февральская революция, и ему предложили место товарища министра путей сообщения во Временном правительстве. Он решительно отказался: «Я присягал государю императору»… Его посадили. А большевики выпустили как жертву Временного правительства».
Тут требуется некоторое уточнение. В годы войны Владимир Павлович служил начальником и Московско-Курской, и Нижегородской, и Муромской дорог, затем получил звание действительного статского советника и был назначен помощником начальника Управления железных дорог, а в марте 1917 года – заместителем начальника этого Управления. В сентябре того же года он стал начальником административного управления железных дорог и членом Совета министра путей сообщения. Так что его конфронтация с Временным правительством ничем не подтверждается. Лишь после Октябрьского переворота, уже в декабре 1917 года, приказом министра Елизарова он был освобожден от должности «за нежелание нести служебные обязанности и вступить в сношение с должностными лицами, назначаемыми Советом Народных Комиссаров, что лишает возможности наладить правильную работу в министерстве». Однако с приходом в МПС Феликса Дзержинского в 1921 году на работу в министерство вновь были возвращены профессионалы из «бывших», в том числе и Владимир Павлович, назначенный начальником Петроградского округа путей сообщения.
Юрий Павлович с Людмилой Владимировной после женитьбы жили в одной квартире с тестем. Об этом рассказывает их сын, Михаил:
«Летом 1935 года отец получил квартиру в так называемой писательской надстройке – на канале Грибоедова… три крохотные комнаты, кухня без окон. До этого родители и я жили в одной комнате на Васильевском, в доме, что на углу Малого и 2-й линии».
Кстати, в доме на канале Грибоедова к 1935 году получили квартиры многие известные литераторы, скажем, Николай Заболоцкий, Евгений Шварц. Жил там и Михаил Зощенко, он занимал тогда самую большую, пятикомнатную квартиру, в то время как у Юрия Германа были всего «три крохотные комнаты, кухня без окон». А между тем у Зощенко и у Германа было нечто общее. Михаил Михайлович, как и Юрий Павлович, был потомком переселенцев из Европы. Прапрадед Михаила Зощенко перебрался на Украину в конце XVIII века, был он по профессии архитектором, зодчим. Отсюда и вновь обретенная им фамилия – Зодченко, плавно перешедшая со временем в Зощенко.
Но возвратимся к семейству Рейслер. Интересная история связана с отцом Владимира Павловича – Павлом Ивановичем Рейслером. Оказывается, он был близким другом художника Павла Федотова. В конце своей недолгой жизни Федотов страдал психическим заболеванием. Вызвано это было, скорее всего, переутомлением, поскольку художник работал не щадя себя, только бы выбраться из бедности. Так вот, титулярный советник Рейслер помог ему устроиться на лечение в частную психиатрическую лечебницу на Песках, уплатив 160 рублей за два месяца вперед. Позже царь по просьбе друзей и коллег художника выделил 450 рублей для того, чтобы поместить Федотова в больницу Всех Скорбящих на Петергофском шоссе, где Федотов вскоре умер. Кстати, 160 рублей Рейслеру были возвращены. Надо заметить, что сумма эта была по тем временам немалая для мелкого служащего. Откуда же взялись у него такие деньги?
Чтобы разобраться в этом, обратимся к письму Федора Михайловича Достоевского, написанному им своему другу Павлу Исаеву в октябре 1867 года:
«Что ж они меня мучают, не дают мне работать? Например, эта шельма Рейслер – которой я заплатил более 400 р. чистых денег, она должна бы это понимать. Ведь если б я не переписал братнин вексель, то и до сих пор ни копейки бы не получила. Теперь я должен ей 100 р., кажется, которые уж сам взял. Так ведь она готова на меня всю подноготную поднять… Ради бога, Паша, не говори никому мой адрес никогда… Тебе я всегда мой ад рес скажу, но никому, никому не говори, не то что кредитору, а просто никому. А чтоб кончить с Рейслер, то если увидишь ее, скажи ей, что ее деньги верны и что я разом ей заплачу, а проценты так и очень скоро».
Здесь речь идет о кредиторше Достоевского А. И. Рейслер, которой писатель должен был по векселям уплатить «капитал и проценты», долги покойного брата. Если предположить, что это сестра Павла Ивановича, тогда можно понять, откуда у него взялись деньги на лечение Федотова. Впрочем, он мог воспользоваться и теми деньгами, что ему достались от отца. Кстати, эта Рейслер являлась прототипом «иностранки и сверх того мелкой процентщицы» Ресслих из романа «Преступление и наказание».
Однако вернемся к биографии Юрия Германа. В 1936 году он расстался с Людмилой Владимировной Рейслер и женился на Татьяне Александровне Риттенберг. Ее отец Александр Владимирович, присяжный поверенный и присяжный стряпчий, накануне Первой мировой войны имел звание надворного советника. Семейство Риттенберг владело в начале прошлого века в Петербурге компанией по продаже сукна, обуви и мануфактуры. Основали компанию Владимир Азриелевич (Израилевич) Риттенберг и его брат Аарон. В предреволюционные годы суконным делом занимался Аркадий Александрович Риттенберг, прочие же братья Татьяны Александровны выбрали иные, менее доходные занятия – один был доктором медицины, другой работал адвокатом, третий стал аптекарем. А вот Сергей Александрович, в семье его почему-то называли Гуля, бывший учитель словесности, в 1920 году решил присоединиться к армии Врангеля, но к тому времени, когда он добрался до Крыма, войска барона уже потерпели поражение. Пришлось эвакуироваться вместе с войсками – так объяснял причины эмиграции своего дяди Алексей Герман. Оказавшись в Финляндии, Гуля занялся литературной критикой, став вдохновителем создания литературно-художественного кружка в Выборге, преподавал на кафедре славистики Стокгольмского университета.
Побывала в эмиграции и Татьяна Риттенберг, однако в начале 20-х годов она вернулась. Вот что рассказывал об этом возвращении Алексей Герман:
«После этого, чтобы устроиться в медицинском институте, мама бешено стала устраиваться еврейкой – евреев тогда брали, а русских нет. Доказать было трудно, и помогла взятка».
Чудны дела твои, Господи! Можно ли было позже, в 30—60-х годах, представить себе, чтобы за подтверждение еврейского происхождения давали взятку? Столь же трудно поверить и в то, что только «евреев тогда брали». Однако вот именно это утверждение Алексея Германа не могу поставить под сомнение – не все же мне его опровергать.
Жена Александра Владимировича Риттенберга, Юлия Гавриловна Тиктина, была дочерью действительного статского советника Гаврилы Андреевича Тиктина, такого же присяжного поверенного и присяжного стряпчего, как и ее будущий муж, но повыше рангом. Так что теперь с уверенностью можно утверждать, что в роду Алексея Германа действительно был важный чиновник, хотя и не генерал. Впрочем, действительных статских советников иногда называли штатскими генералами, хотя большинство из них даже не носило эполет – этот знак отличия полагался лишь чиновникам военных ведомств, например военным медикам или же ветеринарам.