Страница:
– По локализации, – снова с готовностью подсказал Сарацин.
– Правильно! По локализации твоего фонящего псевдоорганизма, – закончил Санай.
Призрак молчал, поглядывая на сталкеров из своего угла. То на одного, то на другого. Видимо, решал что-то.
Он поморгал белыми глазками и выдал:
– Товарищи, только поймите меня правильно! Видите ли…
– Слышь, побледневший товарищ, короче давай.
– Хорошо-хорошо, я все объясню. Я приехал сюда в отпуск. Только не смейтесь, пожалуйста! Не каждый же день узнаешь, что ты наивный глупец. Я ведь совсем не догадывался, как здесь опасно. Даже для меня, бестелесного…
– Покороче, пожалуйста, – вставил реплику Сарацин. – А то скоро выброс закончится, а мы так и не знаем, что с тобой делать. Если мы с Санаем решим, что ты – злой мутант-фигурант, то будет одно. Или мы сочтем тебя бледно-сине-зеленым призраком, выступающим в роли потерпевшего. Тогда случится другое.
– Я вас понял, уважаемые товарищи. В общем, если только в двух словах. Я приехал сюда, принялся наслаждаться красотами местной природы, а в меня из огнемета давай стрелять. Чуть не сожгли. Затем я наступил на какую-то геопатогенную аномалию, которая хотела меня в космос запустить…
– Это «трамплин» был, – прокомментировал Сарацин. – Дальше.
– Потом я возле железнодорожного моста попал в такую противную ямину, где меня сжало до состояния спичечной головки, а затем выбросило из колеблющегося облака. Но там, где я оказался, почему-то уже не было моста, только огромные мусорные кучи. Прямо горы или холмы какие-то…
– Это он, скорее всего, в воронку угодил, а мост, наверное, на кордоне видел, – предположил Сарацин. – После наш призрак каким-то интересным образом попал на свалку.
– Затем я прошел мимо больших таких бочек, как на базе горюче-смазочных материалов рядом со старой стройкой. Там еще люди вооруженные были. Много.
– Предположим, – не снимая дрожащего призрака с прицела, сказал Сарацин. – Дальше что случилось?
– Ох! Вспомнил одну ужасную тварь! Я через светящийся туман шел, а она на меня смотрела. Мне в тумане и так было неприятно, а тут еще и взгляд этой страшной, мерзкой твари. Не знаю, как ее описать. Большая такая. Как кошка, только лицо человеческое. Кошмар голимый. Смотрела на меня так пристально. Мне не по себе даже стало.
– И что? – встрял Санай. – Она к тебе подошла или напала?
– Видите ли, я в тот момент еще находился в эфемерном состоянии. Что она мне смогла бы сделать? Я на миг отвлекся, а потом гляжу – ее нет нигде.
– Слышь, Санай, – медленно произнес Сарацин. – Видимо, химера там бродила. Между прочим, рядом с нами.
– Нет. Мы уже сто пудов в норе были и белую допивали. Если бы она на нас охотилась, то мы первые узнали бы об этом.
Санай хихикнул.
Схрон ощутимо тряхнуло. Выброс и не собирался затихать. Все нервно молчали, прислушиваясь к нарастающему писку. Звук неизвестной природы на пределе чувствительности человеческого слуха действовал на нервы. Призрак зашевелился в своем углу, поморщился. Он с удивлением отметил, что теперь может это делать.
Через минуту ультразвук пропал, но шум перерос в нескончаемый рокот.
– Что-то сегодня особенно распогодилось, – произнес Санай. – Выброс какой-то затяжной и мощный.
– А еще внеплановый, – задумчиво добавил Сарацин. – Слышишь, Тров, не из-за тебя случайно?
Призрак опешил:
– А п-почему это из-за меня? К-кому я нужен?
– Боишься? Правильно делаешь. Ты всем нужен. Например, хозяевам Зоны. Ты попадал в аномалии, химера тебя рассматривала, да мало ли кто еще видел? Наследил ты, призрак, в Зоне.
– Зачем я им?
– Не знаю. Тот факт, что ты приехал откуда-то, уже любопытен.
– Сарацин, держи на прицеле орлика нашего. Я его рассмотрю поближе.
Пыль под действием легкого сквозняка частично улеглась. Видимость значительно улучшилась, но маски снимать было еще рано.
Санай встал, вытащил свой любимый спецнож.
– Погоди, – сказал Сарацин. – Пускай расскажет о том, как у нас появился. Может случиться так, что мы, находясь рядом с этим уникумом, подвергаемся смертельной опасности. Его наверняка ищут и скоро найдут. Вместе с нами. Хорошо хоть, что выброс нас надежно маскирует, а как закончится – жди прихожан.
Санай присел на кушетку, обдумывая сказанное, демонстративно взял в руки автомат СР-3 «Вихрь», дослал патрон в патронник и прицелился в гостя.
– Я уверяю вас, это излишне, – откликнулся призрак. – Не надо держать меня на прицеле. Я нападать на вас не намерен, да и не умею этого. Я ведь при жизни бухгалтером был или счетоводом. Я вам все расскажу, скрывать мне нечего. Потом вот что было. Я заметил большой овраг и решил подойти к нему, убраться подальше от тумана и растительности, где могла бы прятаться та ужасная кошка. Химера по-вашему. Вышел, значит, из тумана, двинулся дальше, вот здесь-то и угодил в торнадо. У меня же нет человеческого тела. Я держаться не могу – нечем. А тут как мощным пылесосом в воздушную воронку затянуло. Никогда такой не видел! Там еще куски рваного мяса вращались с дикой скоростью. Ну и разметало меня так, что ничего дальше не помню. В себя пришел через какое-то время уже возле оврага. Не спрашивайте, каким образом, сам не знаю. Спустился к ручью, а там всполохи электрические. Их в дождливую погоду хорошо было видно, но я значения этому не придал. Искрит себе и искрит. Я еще подумал, что кабель, наверное, подземный порвали. Пошел по течению, и тут молния как шарахнет. Опять точно в меня. Если бы я имел зад, то точно наложил бы в штаны. Если бы они у меня тоже были. Разрядов пять в меня угодило, думал, все, теперь точно конец испытаниям. Опять ничего не помню после этого. Очнулся, смотрю, метрах в пятидесяти плиты навалены прямо в овраг. Решил к ним двигаться. Вот тут-то небо и раскололось! Ураган красный настиг. Выброс, как вы упомянули. Все ловушки, в которые я попадал перед этим, ни в какое сравнение с выбросом не годятся. Я понял, что со мной что-то происходит. В глазах вертится, тело ноет. Боль охватила всего меня. В каждой молекуле моей сущности поселилась нестерпимая, невыносимая, обжигающая боль. Я еще подумал, что отец небесный, наверное, призывает к себе, навлекает страдания…
– Интересный ты субъект, попал в «карусель» и «электру» почти одновременно, а затем под выброс. Вот тут ты и понял, что у тебя появилось новое тело, – высказал гипотезу Сарацин.
– Да, выброс преобразовал меня. Вы же видите, что я непрозрачный, что у меня есть руки и ноги. Только маленькие, как у выродка какого-то. И летать я не могу, а раньше-то запросто. Я и ходить-то давно разучился. Прыгать и ползать наловчился с грехом пополам, а ходить – нет. Когда начались метаморфозы, я пополз. К сваленным плитам. Нестерпимая боль убивала все мысли в мозгу. Я просто полз и выл, полз и выл. А боль все нарастала и нарастала. Инстинктивно втиснулся под одну из плит, под ней голова немного просветлела. Смотрю, лаз в глубину вырыт. Я пополз под землю, а там преграда. Я запаниковал, что под выбросом останусь, вдруг щель обнаружил, обрадовался, залез в нее. Боль, вызванная выбросом, сразу отпустила. И вот я здесь. А когда вы стрелять в меня начали, мне снова стало очень больно. Вы в меня попали не менее пятидесяти раз, но почему-то не убили. Все пули насквозь прошли. Я просто извивался от боли, а вот сейчас чувствую себя нормально. Не прогоняйте меня, пожалуйста. Я там пропаду.
– Ты закончил? – осведомился Санай. – А теперь вылезай на край лежанки. Мы посмотрим, что ты за фрукт.
Призрак повиновался, с пыхтением и стоном вылез на засыпанную песком кушетку, стыдливо прикрыл крошечными кистями рук причинное место, понурил голову, уперев взгляд в сапоги Сарацина.
– Он на чертика похож, – оценил образ мутанта Санай. – Только рогов и хвоста не хватает, а так – вылитый. Когда на алкоголиков приступ белой горячки наваливается, вот такие вот и появляются, чтобы на горлышке бутылки поплясать. Даже цвет совпадает. Сарацин, ты уверен, что мы не под «белочкой»?
Напарник убрал резервный ПМ, подвинулся поближе, включил свой фонарик и осветил призрака, который сощурился. Сарацин рассмотрел, что в глазах у привидения не пустые бельма – зрачки тоже были. Просто они размером как дырочки от уколов иголки.
– Выброс закончится, собираться будем. Есть версия, что аномалии – это такие датчики, разбросанные по всей Зоне. Хозяева через них видят, слышат и ощущают все, что творится на подконтрольной территории. Этот чудак за несколько часов своего нахождения в Зоне умудрился попасть практически во все самые распространенные аномалии. Глупо надеяться на то, что мы сможем здесь мирно отсидеться. Нас отсюда выкурят за милую душу. Если интуиция меня не подводит, охотники за этим живым артефактом прибудут сюда сразу после окончания выброса. Думаю, что фора у нас будет, но небольшая. Если быстро идти, то сможем перед волной мутантов добраться до бара как по шоссе.
Сарацин поставил ГШ-18 на предохранитель и убрал в кобуру на поясе. Патрон на всякий случай оставил в патроннике. Так все в Зоне делали. Практика показала, что на заряживание пистолета в нервных условиях боя необходимо не менее трех секунд, а их, сами понимаете, в критический момент может и не хватить. Правда, оружие потом приходится все время контролировать, а то можно себе ногу или руку случайно прострелить, в собеседника пальнуть невзначай. Бывалые сталкеры доводят технику безопасности при обращении с оружием до автоматизма. Иначе нельзя.
Перед тем как застегнуть кобуру, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, Сарацин проронил:
– Заряжен.
Призрак затих, боясь пошевелиться. Санай прислушивался к тому, что происходило на улице.
– По-моему, затихает безобразие, – сообщил он. – Что делать-то будем? Надо решать, время уходит. Этого типа оставлять в схроне нельзя. – Сталкер кивнул в сторону призрака. – Запалит место. С собой брать тоже смысла нет. На хрена он нам нужен? Корми его, пои, спать уложи! А если на него охотничью путевку выписали, то еще и защищай что ли? Конечно, можно призрака везде с собой таскать, как гламурные блондинки мопсиков в розовых бантиках. Но поверь мне, Сарацинушка, такие интеллигентные люди, как Кабан и Гиббон, нас с этим туристом в приличный бар не пустят. Разумеется, есть смысл рассмотреть вариант купли-продажи.
– В смысле?.. – Сарацин оторвался от невеселых раздумий.
– Я имею в виду вот что, – продолжил напарник. – Наш отпускник уникален в своем роде, и его можно продать. Покупателей найдется много, хоть попой ешь. Те же хозяева Зоны, например. Ботаники с научной базы «Янтарь» наверняка с руками и ногами оторвут, бармен Трофимыч тоже заинтересуется таким трофеем. Да мало ли кто еще?
– Меня нельзя продавать, – заволновался призрак. – Я вам не принадлежу. Я не могу ходить, это верно, но способен приносить конкретную пользу.
– Слышь, полудохлый!.. – Санай кашлянул. – От тебя пользы дождешься, как от кровососа опохмелки. Ты нам и так уже очень помог – навел идеальный порядок в нашей любимой норе. Мы из-за тебя чуть не… – Сталкер посмотрел на напарника, который и так уже был полностью седой, и поправился: – У Сарацина чуть все волосы на голове не выпали от вида твоей образины, а то и в других местах…
– Я серьезно, – перебил Саная призрак. – Я вижу то, что вы прячете. В вашем убежище как во мраке горят восемь далеких звезд.
– О чем бубнит этот недоделанный фантомас?
– Подожди, брат, – подал голос Сарацин. – Пусть продолжает.
Призрак приободрился:
– В отсеках вашего контейнера мерцают три красные звезды разной насыщенности и одна фиолетовая. По зеленой на ваших поясах, оранжевая в рюкзаке товарища Саная, а вон в той нише ярко-белая переливается. Я давно хотел спросить, что это такое, но повода не было.
– Нормально! – только и смог произнести Санай.
– Так ты умеешь находить артефакты?! – оживился Сарацин. – Отлично! Так тебе же, Тров, цены нет. Да не дергайся ты, не будем мы тебя продавать. Дядя Санай шутит. Мы разумными индивидуумами не торгуем. Только неодушевленными предметами. Ты, наверное, нас с бандитами спутал. Мы свободные бродяги и до такой низости еще не опускались.
– Видишь ли, привидение псевдохреновое, мы очень добренькие, и за это нам сегодня, возможно, жопу на британский флаг порвут, – сказал Санай. – Но ты особых иллюзий не строй. Мы тебе не друзья, понял?
Призрак быстро закивал.
– А звезды, Тров, это продукты жизнедеятельности аномалий. – Сарацин улыбнулся. – Их называют артефактами. Они уникальны, и нигде на Земле ты их не найдешь. В Зоне артефакты встречаются повсеместно, но вся закавыка в том, что просто так эти штуки в руки не даются. Их надо искать. Ну, как грибы или ягоды, только с риском для жизни. Есть очень редкие и, соответственно, баснословно дорогие. Встречаются весьма полезные или же сущие безделицы. Как ты уже заметил, у нас в контейнере хранятся четыре уникальных артефакта. Те, которые ты видишь как красные звезды, в сталкерских кругах называются «бусами». Есть «мамины», «бабкины» и «прабабкины». Они очень редкие и полезные. А фиолетовая звезда – вершина нашего с напарником поиска, «зеркало жизни». За всю историю Зоны данный артефакт встречался всего один раз. Он был описан самим Семецким, конечно еще при жизни. Аномалия, которая генерирует данный артефакт, науке пока неизвестна. Наш всего второй! Мы с Санаем теперь фактически можем сворачивать бизнес. Денег, вырученных от продажи этого хабара, нам хватит на безбедное существование на собственной яхте в жарких странах в течение десяти лет. Это если не пить по две кружки пива в минуту. Особенность в том, что все эти «бусы» мы нашли в одном месте. Они подпрыгивали в метре друг от друга. Так и передвигались равнобедренным треугольником, одновременно поворачиваясь и вздрагивая. Поверь мне, эта находка уникальна. Весь комплект артефактов – большая редкость, а тут еще и в синхронном взаимодействии. Если говорить о «зеркале жизни», то его свойства неизвестны простому люду ввиду того, что первый артефакт быстро исчез. Скорее всего, он осел в какой-нибудь научной лаборатории или в коллекции любителя-толстосума.
– Да в Америке, наверное, – прокомментировал сказанное Санай. – Поймите, глупые люди, что ни одно государство не отдаст одинокому коллекционеру такую цацку. За это могут отстрелить на хрен от организма что-нибудь ненужное. Любой толстосум с радостью сам передаст столь опасную хреновину кому скажут. Даже компенсации не потребует. И вообще они все там передасты.
– Вот видишь, Тров, выход один: скидывать хабар за большое-пребольшое бабло и сваливать к мулаткам с папуасками. Все остальные звезды, увиденные тобой, особой ценности не представляют. На поясах у нас с Санаем по «колобку», в рюкзаке «выверт», а на полке «вечная батарейка».
На поверхности тем временем уже не было непрерывного шума. Лишь иногда громыхало, как будто нахлынувшая майская гроза ушла к горизонту.
– Брат, выброс заканчивается! – крикнул Санай. – Пора удочки сматывать, пока рыбнадзор не нагрянул.
Глава 5
– Правильно! По локализации твоего фонящего псевдоорганизма, – закончил Санай.
Призрак молчал, поглядывая на сталкеров из своего угла. То на одного, то на другого. Видимо, решал что-то.
Он поморгал белыми глазками и выдал:
– Товарищи, только поймите меня правильно! Видите ли…
– Слышь, побледневший товарищ, короче давай.
– Хорошо-хорошо, я все объясню. Я приехал сюда в отпуск. Только не смейтесь, пожалуйста! Не каждый же день узнаешь, что ты наивный глупец. Я ведь совсем не догадывался, как здесь опасно. Даже для меня, бестелесного…
– Покороче, пожалуйста, – вставил реплику Сарацин. – А то скоро выброс закончится, а мы так и не знаем, что с тобой делать. Если мы с Санаем решим, что ты – злой мутант-фигурант, то будет одно. Или мы сочтем тебя бледно-сине-зеленым призраком, выступающим в роли потерпевшего. Тогда случится другое.
– Я вас понял, уважаемые товарищи. В общем, если только в двух словах. Я приехал сюда, принялся наслаждаться красотами местной природы, а в меня из огнемета давай стрелять. Чуть не сожгли. Затем я наступил на какую-то геопатогенную аномалию, которая хотела меня в космос запустить…
– Это «трамплин» был, – прокомментировал Сарацин. – Дальше.
– Потом я возле железнодорожного моста попал в такую противную ямину, где меня сжало до состояния спичечной головки, а затем выбросило из колеблющегося облака. Но там, где я оказался, почему-то уже не было моста, только огромные мусорные кучи. Прямо горы или холмы какие-то…
– Это он, скорее всего, в воронку угодил, а мост, наверное, на кордоне видел, – предположил Сарацин. – После наш призрак каким-то интересным образом попал на свалку.
– Затем я прошел мимо больших таких бочек, как на базе горюче-смазочных материалов рядом со старой стройкой. Там еще люди вооруженные были. Много.
– Предположим, – не снимая дрожащего призрака с прицела, сказал Сарацин. – Дальше что случилось?
– Ох! Вспомнил одну ужасную тварь! Я через светящийся туман шел, а она на меня смотрела. Мне в тумане и так было неприятно, а тут еще и взгляд этой страшной, мерзкой твари. Не знаю, как ее описать. Большая такая. Как кошка, только лицо человеческое. Кошмар голимый. Смотрела на меня так пристально. Мне не по себе даже стало.
– И что? – встрял Санай. – Она к тебе подошла или напала?
– Видите ли, я в тот момент еще находился в эфемерном состоянии. Что она мне смогла бы сделать? Я на миг отвлекся, а потом гляжу – ее нет нигде.
– Слышь, Санай, – медленно произнес Сарацин. – Видимо, химера там бродила. Между прочим, рядом с нами.
– Нет. Мы уже сто пудов в норе были и белую допивали. Если бы она на нас охотилась, то мы первые узнали бы об этом.
Санай хихикнул.
Схрон ощутимо тряхнуло. Выброс и не собирался затихать. Все нервно молчали, прислушиваясь к нарастающему писку. Звук неизвестной природы на пределе чувствительности человеческого слуха действовал на нервы. Призрак зашевелился в своем углу, поморщился. Он с удивлением отметил, что теперь может это делать.
Через минуту ультразвук пропал, но шум перерос в нескончаемый рокот.
– Что-то сегодня особенно распогодилось, – произнес Санай. – Выброс какой-то затяжной и мощный.
– А еще внеплановый, – задумчиво добавил Сарацин. – Слышишь, Тров, не из-за тебя случайно?
Призрак опешил:
– А п-почему это из-за меня? К-кому я нужен?
– Боишься? Правильно делаешь. Ты всем нужен. Например, хозяевам Зоны. Ты попадал в аномалии, химера тебя рассматривала, да мало ли кто еще видел? Наследил ты, призрак, в Зоне.
– Зачем я им?
– Не знаю. Тот факт, что ты приехал откуда-то, уже любопытен.
– Сарацин, держи на прицеле орлика нашего. Я его рассмотрю поближе.
Пыль под действием легкого сквозняка частично улеглась. Видимость значительно улучшилась, но маски снимать было еще рано.
Санай встал, вытащил свой любимый спецнож.
– Погоди, – сказал Сарацин. – Пускай расскажет о том, как у нас появился. Может случиться так, что мы, находясь рядом с этим уникумом, подвергаемся смертельной опасности. Его наверняка ищут и скоро найдут. Вместе с нами. Хорошо хоть, что выброс нас надежно маскирует, а как закончится – жди прихожан.
Санай присел на кушетку, обдумывая сказанное, демонстративно взял в руки автомат СР-3 «Вихрь», дослал патрон в патронник и прицелился в гостя.
– Я уверяю вас, это излишне, – откликнулся призрак. – Не надо держать меня на прицеле. Я нападать на вас не намерен, да и не умею этого. Я ведь при жизни бухгалтером был или счетоводом. Я вам все расскажу, скрывать мне нечего. Потом вот что было. Я заметил большой овраг и решил подойти к нему, убраться подальше от тумана и растительности, где могла бы прятаться та ужасная кошка. Химера по-вашему. Вышел, значит, из тумана, двинулся дальше, вот здесь-то и угодил в торнадо. У меня же нет человеческого тела. Я держаться не могу – нечем. А тут как мощным пылесосом в воздушную воронку затянуло. Никогда такой не видел! Там еще куски рваного мяса вращались с дикой скоростью. Ну и разметало меня так, что ничего дальше не помню. В себя пришел через какое-то время уже возле оврага. Не спрашивайте, каким образом, сам не знаю. Спустился к ручью, а там всполохи электрические. Их в дождливую погоду хорошо было видно, но я значения этому не придал. Искрит себе и искрит. Я еще подумал, что кабель, наверное, подземный порвали. Пошел по течению, и тут молния как шарахнет. Опять точно в меня. Если бы я имел зад, то точно наложил бы в штаны. Если бы они у меня тоже были. Разрядов пять в меня угодило, думал, все, теперь точно конец испытаниям. Опять ничего не помню после этого. Очнулся, смотрю, метрах в пятидесяти плиты навалены прямо в овраг. Решил к ним двигаться. Вот тут-то небо и раскололось! Ураган красный настиг. Выброс, как вы упомянули. Все ловушки, в которые я попадал перед этим, ни в какое сравнение с выбросом не годятся. Я понял, что со мной что-то происходит. В глазах вертится, тело ноет. Боль охватила всего меня. В каждой молекуле моей сущности поселилась нестерпимая, невыносимая, обжигающая боль. Я еще подумал, что отец небесный, наверное, призывает к себе, навлекает страдания…
– Интересный ты субъект, попал в «карусель» и «электру» почти одновременно, а затем под выброс. Вот тут ты и понял, что у тебя появилось новое тело, – высказал гипотезу Сарацин.
– Да, выброс преобразовал меня. Вы же видите, что я непрозрачный, что у меня есть руки и ноги. Только маленькие, как у выродка какого-то. И летать я не могу, а раньше-то запросто. Я и ходить-то давно разучился. Прыгать и ползать наловчился с грехом пополам, а ходить – нет. Когда начались метаморфозы, я пополз. К сваленным плитам. Нестерпимая боль убивала все мысли в мозгу. Я просто полз и выл, полз и выл. А боль все нарастала и нарастала. Инстинктивно втиснулся под одну из плит, под ней голова немного просветлела. Смотрю, лаз в глубину вырыт. Я пополз под землю, а там преграда. Я запаниковал, что под выбросом останусь, вдруг щель обнаружил, обрадовался, залез в нее. Боль, вызванная выбросом, сразу отпустила. И вот я здесь. А когда вы стрелять в меня начали, мне снова стало очень больно. Вы в меня попали не менее пятидесяти раз, но почему-то не убили. Все пули насквозь прошли. Я просто извивался от боли, а вот сейчас чувствую себя нормально. Не прогоняйте меня, пожалуйста. Я там пропаду.
– Ты закончил? – осведомился Санай. – А теперь вылезай на край лежанки. Мы посмотрим, что ты за фрукт.
Призрак повиновался, с пыхтением и стоном вылез на засыпанную песком кушетку, стыдливо прикрыл крошечными кистями рук причинное место, понурил голову, уперев взгляд в сапоги Сарацина.
– Он на чертика похож, – оценил образ мутанта Санай. – Только рогов и хвоста не хватает, а так – вылитый. Когда на алкоголиков приступ белой горячки наваливается, вот такие вот и появляются, чтобы на горлышке бутылки поплясать. Даже цвет совпадает. Сарацин, ты уверен, что мы не под «белочкой»?
Напарник убрал резервный ПМ, подвинулся поближе, включил свой фонарик и осветил призрака, который сощурился. Сарацин рассмотрел, что в глазах у привидения не пустые бельма – зрачки тоже были. Просто они размером как дырочки от уколов иголки.
– Выброс закончится, собираться будем. Есть версия, что аномалии – это такие датчики, разбросанные по всей Зоне. Хозяева через них видят, слышат и ощущают все, что творится на подконтрольной территории. Этот чудак за несколько часов своего нахождения в Зоне умудрился попасть практически во все самые распространенные аномалии. Глупо надеяться на то, что мы сможем здесь мирно отсидеться. Нас отсюда выкурят за милую душу. Если интуиция меня не подводит, охотники за этим живым артефактом прибудут сюда сразу после окончания выброса. Думаю, что фора у нас будет, но небольшая. Если быстро идти, то сможем перед волной мутантов добраться до бара как по шоссе.
Сарацин поставил ГШ-18 на предохранитель и убрал в кобуру на поясе. Патрон на всякий случай оставил в патроннике. Так все в Зоне делали. Практика показала, что на заряживание пистолета в нервных условиях боя необходимо не менее трех секунд, а их, сами понимаете, в критический момент может и не хватить. Правда, оружие потом приходится все время контролировать, а то можно себе ногу или руку случайно прострелить, в собеседника пальнуть невзначай. Бывалые сталкеры доводят технику безопасности при обращении с оружием до автоматизма. Иначе нельзя.
Перед тем как застегнуть кобуру, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, Сарацин проронил:
– Заряжен.
Призрак затих, боясь пошевелиться. Санай прислушивался к тому, что происходило на улице.
– По-моему, затихает безобразие, – сообщил он. – Что делать-то будем? Надо решать, время уходит. Этого типа оставлять в схроне нельзя. – Сталкер кивнул в сторону призрака. – Запалит место. С собой брать тоже смысла нет. На хрена он нам нужен? Корми его, пои, спать уложи! А если на него охотничью путевку выписали, то еще и защищай что ли? Конечно, можно призрака везде с собой таскать, как гламурные блондинки мопсиков в розовых бантиках. Но поверь мне, Сарацинушка, такие интеллигентные люди, как Кабан и Гиббон, нас с этим туристом в приличный бар не пустят. Разумеется, есть смысл рассмотреть вариант купли-продажи.
– В смысле?.. – Сарацин оторвался от невеселых раздумий.
– Я имею в виду вот что, – продолжил напарник. – Наш отпускник уникален в своем роде, и его можно продать. Покупателей найдется много, хоть попой ешь. Те же хозяева Зоны, например. Ботаники с научной базы «Янтарь» наверняка с руками и ногами оторвут, бармен Трофимыч тоже заинтересуется таким трофеем. Да мало ли кто еще?
– Меня нельзя продавать, – заволновался призрак. – Я вам не принадлежу. Я не могу ходить, это верно, но способен приносить конкретную пользу.
– Слышь, полудохлый!.. – Санай кашлянул. – От тебя пользы дождешься, как от кровососа опохмелки. Ты нам и так уже очень помог – навел идеальный порядок в нашей любимой норе. Мы из-за тебя чуть не… – Сталкер посмотрел на напарника, который и так уже был полностью седой, и поправился: – У Сарацина чуть все волосы на голове не выпали от вида твоей образины, а то и в других местах…
– Я серьезно, – перебил Саная призрак. – Я вижу то, что вы прячете. В вашем убежище как во мраке горят восемь далеких звезд.
– О чем бубнит этот недоделанный фантомас?
– Подожди, брат, – подал голос Сарацин. – Пусть продолжает.
Призрак приободрился:
– В отсеках вашего контейнера мерцают три красные звезды разной насыщенности и одна фиолетовая. По зеленой на ваших поясах, оранжевая в рюкзаке товарища Саная, а вон в той нише ярко-белая переливается. Я давно хотел спросить, что это такое, но повода не было.
– Нормально! – только и смог произнести Санай.
– Так ты умеешь находить артефакты?! – оживился Сарацин. – Отлично! Так тебе же, Тров, цены нет. Да не дергайся ты, не будем мы тебя продавать. Дядя Санай шутит. Мы разумными индивидуумами не торгуем. Только неодушевленными предметами. Ты, наверное, нас с бандитами спутал. Мы свободные бродяги и до такой низости еще не опускались.
– Видишь ли, привидение псевдохреновое, мы очень добренькие, и за это нам сегодня, возможно, жопу на британский флаг порвут, – сказал Санай. – Но ты особых иллюзий не строй. Мы тебе не друзья, понял?
Призрак быстро закивал.
– А звезды, Тров, это продукты жизнедеятельности аномалий. – Сарацин улыбнулся. – Их называют артефактами. Они уникальны, и нигде на Земле ты их не найдешь. В Зоне артефакты встречаются повсеместно, но вся закавыка в том, что просто так эти штуки в руки не даются. Их надо искать. Ну, как грибы или ягоды, только с риском для жизни. Есть очень редкие и, соответственно, баснословно дорогие. Встречаются весьма полезные или же сущие безделицы. Как ты уже заметил, у нас в контейнере хранятся четыре уникальных артефакта. Те, которые ты видишь как красные звезды, в сталкерских кругах называются «бусами». Есть «мамины», «бабкины» и «прабабкины». Они очень редкие и полезные. А фиолетовая звезда – вершина нашего с напарником поиска, «зеркало жизни». За всю историю Зоны данный артефакт встречался всего один раз. Он был описан самим Семецким, конечно еще при жизни. Аномалия, которая генерирует данный артефакт, науке пока неизвестна. Наш всего второй! Мы с Санаем теперь фактически можем сворачивать бизнес. Денег, вырученных от продажи этого хабара, нам хватит на безбедное существование на собственной яхте в жарких странах в течение десяти лет. Это если не пить по две кружки пива в минуту. Особенность в том, что все эти «бусы» мы нашли в одном месте. Они подпрыгивали в метре друг от друга. Так и передвигались равнобедренным треугольником, одновременно поворачиваясь и вздрагивая. Поверь мне, эта находка уникальна. Весь комплект артефактов – большая редкость, а тут еще и в синхронном взаимодействии. Если говорить о «зеркале жизни», то его свойства неизвестны простому люду ввиду того, что первый артефакт быстро исчез. Скорее всего, он осел в какой-нибудь научной лаборатории или в коллекции любителя-толстосума.
– Да в Америке, наверное, – прокомментировал сказанное Санай. – Поймите, глупые люди, что ни одно государство не отдаст одинокому коллекционеру такую цацку. За это могут отстрелить на хрен от организма что-нибудь ненужное. Любой толстосум с радостью сам передаст столь опасную хреновину кому скажут. Даже компенсации не потребует. И вообще они все там передасты.
– Вот видишь, Тров, выход один: скидывать хабар за большое-пребольшое бабло и сваливать к мулаткам с папуасками. Все остальные звезды, увиденные тобой, особой ценности не представляют. На поясах у нас с Санаем по «колобку», в рюкзаке «выверт», а на полке «вечная батарейка».
На поверхности тем временем уже не было непрерывного шума. Лишь иногда громыхало, как будто нахлынувшая майская гроза ушла к горизонту.
– Брат, выброс заканчивается! – крикнул Санай. – Пора удочки сматывать, пока рыбнадзор не нагрянул.
Глава 5
Окрестности норы
Сталкеры договорились разделить добытые артефакты. «Зеркало жизни» и «прабабкины бусы» на пояс повесит Сарацин, «мамины» и «бабкины» – Санай. Усилить защиту перед трудным выходом – никому не повредит. Призрака разместили в старом двухлитровом вакуумном термосе без крышки. Тров сидел там без стеснения и чувствовал себя вполне вольготно. При необходимости он смог бы уместиться в титановой емкости даже с головой. Термос с пассажиром Санай понесет в рюкзаке. Выход наметили через десять минут.
Пробираться к бару парни решили через завод «Вектор», построенный еще до второй катастрофы. Новейшее предприятие предназначалось для уничтожения и дезактивации сильно и частично зараженной техники, оставшейся в изобилии после ликвидации Чернобыльской аварии, но так и не успело вступить в строй. Дальше следовало двигаться через Рассоху к форпосту долговцев. Ну а там, как обычно, через собачью пустошь ко второму блокпосту. Маршрут простой и хоженый.
В принципе через «Вектор» можно было не идти, шагать западнее и обогнуть стоянку ржавой радиоактивной техники. Но Сарацин предложил немного удлинить дорогу, сделать небольшой крюк в ущерб скорости, но в пользу непредсказуемости маршрута движения. Всем известно, что в Зоне прямых путей нет. Тех, кто прет по ней напропалую, напарники еще ни разу не встречали, видимо, такие герои напрочь повывелись.
К выходу все было готово. Друзья проверили оружие, укомплектовались, упаковались, присели на дорожку, перекрестились, помолчали. Призрак пошевелился в своей емкости, засунутой в рюкзак, вздохнул и затих.
– Ну, с богом, – провозгласил Сарацин.
Парни решительно встали и в тот же миг вздрогнули от вибрирующих сигналов ПДА.
Сарацин скривился. Сталкеры, они же все до одного суеверные – аж мурашки по спине побежали.
– Плохая примета, – подвел итог Санай, поднося запястье левой руки с экраном гаджета поближе к глазам.
Сарацин вслух прочитал входящее сообщение:
– «Сарацину, Санаю. По данным технической разведки и полевых наблюдателей, к вашей норе с севера движется орда мутантов, с востока – армейский взвод спецназа, с запада – крыло наемников, с северо-запада – монолитовцы! Подлетное время противника – двадцать восемь плюс-минус две минуты. Бегите, пацаны! Серафим».
– Мамоньки мои! – прошептал Санай и с тревогой посмотрел на напарника.
Сарацин стоял и завороженно смотрел на экран ПДА. Как будто бы этот маленький индивидуальный прибор в состоянии дать ответы на вопросы, тревожащие сталкера.
– Брат, что происходит? – Санай поставил пулемет на ботинок правой ноги и качнулся. – Неужто они все к нам на именины собрались? С места не сдвинусь, пока ты мне все не объяснишь!
– Санай, тут что-то не так. Короче, они идут за зеркалом жизни или… – Сарацин кивком указал на рюкзак напарника.
– За этим бледным дохляком что ли? Так давай его здесь оставим и свалим. Эх, нору жалко. О ней, скорее всего, теперь не знают только ленивые. Слышь, брат, нас в новостях показали? Какого хрена эта братва в нашу сторону шкандыбает?
– Это все риторика! Валим! Через десять минут нам уже не уйти будет. По дороге обсудим. Пока план прежний – идем к «Вектору». Он на юге, а это единственное безопасное направление, если верить Серафиму. Дальше видно будет. А призрака оставлять нельзя. Мы его видели и даже общались с ним. Уж и не знаю, что в этом такого противозаконного, но, по-моему, Санай, нас с тобой просто списали в расход.
– Я им спишу!.. А моего «Печенега» они тоже вычеркнули?
Санай отодвинул броневую пластину, закрывающую проход, и полез, цепляясь за стенки то рюкзаком, то пулеметом, то автоматом. Следом протиснулся Сарацин. Больше на разговоры времени не было. Началась работа.
Санай выглянул из-за плиты, осмотрел окрестности, тихонько свистнул, мол, все нормально, и спустился на дно овражка. Ручеек иссяк. На небе ни тучки. Несколько ярких звезд одиноко догорали в предрассветной дымке.
– Давай направо! – прошептал за спиной Сарацин. – Там из оврага поднимемся, и аномалий вроде бы нет. Точнее сказать, не было.
– Подожди, – встрепенулся Санай. – Сюрприз под плитой оставлю. Только об этом и мечтал.
Парни двинулись со всей осторожностью. Через тридцать метров овраг повернул вправо. Сталкеры остановились. Оба детектора просто надрывались, предупреждая об опасности. Открывшаяся взору «электра», та самая, что плевалась молниями в бедное привидение, после выброса набрала силу и заполнила все пространство низины сразу за поворотом.
– Плохо, – озабоченно произнес Сарацин. – По дну не пройти. Возвращаемся?
– Нет, – ответил Санай. – Давай с разбегу на склон. Я снизу подтолкну, а потом ты меня сверху вытянешь.
Сарацин кивнул, закинул винторез за спину, потер ладони, рванул что есть сил, активно работая ногами, ухватился за корень. Растение толстым кабелем торчало из грунта у самого края оврага. Сталкер подтянулся, как на перекладине. Санай с видимой легкостью добавил ему импульса. В движении Сарацин развернулся, уселся на кромку оврага, свесив ноги, и быстро глянул по сторонам. Все вроде бы тихо. Он улегся на живот, схватил ствол ручного пулемета, протянутый напарником, поволок на себя. Тяжеловато тащить из ямы продолговатую стокилограммовую гирю без малого двухметрового роста. Откровенно говоря, Санай вылез практически сам. Легкий Сарацин в одиночку не вытащил бы его.
Парни встали, опять огляделись, быстро отряхнулись. Утренний туман стелился по опушке радиоактивного леса. Тишина! Ни слуху ни духу. Ни треска, ни звука.
– Давай вон к той кривой осине, – скомандовал Сарацин.
Держа оружие на изготовку, напарники перешли на быстрый шаг. Санай впереди, выцеливая опасные направления. Сарацин шел сзади, прикрывая тыл.
Изредка они бросали болты с привязанными белыми ленточками, но аномалии не встречались. Детекторы не реагировали. Правда, подвернулась свежая «жарка», но еще издалека себя выдала колеблющимся маревом.
– «Жарка» тут завелась, трындец лесу, – глубокомысленно выдал Сарацин. – В следующий раз придем, так одни головешки торчать будут.
Санай не ответил. Ему показалось, будто что-то мелькнуло в подлеске.
Впереди маячил рюкзак на широкой спине Саная. Уверенной поступью напарник шел рядом со старой тропой вдоль опушки мокрого леса. Не сговариваясь, парни углубились в подлесок на десяток метров. Через пять минут, преодолев слежавшийся бурелом, немного правее они увидели просвет в плотной стене чащи и двинули туда. Санай иногда останавливался, к чему-то прислушивался, затем оборачивался, чтобы боковым зрением поймать силуэт Сарацина, идущего по его следам. А вот и чахлый заливной лужок.
На той стороне ложбинки, где начинался березняк, навсегда врос в землю остов ржавого трактора К-700. Под прикрытием молодой, но разлапистой ели сталкеры остановились.
Санай мотнул головой в сторону открытого пространства и прошептал:
– Напрямки или огородами?
– Обходить далеко. Рискнем?
– Хапы, я первый.
Санай осторожно вышел из лесного полумрака, огляделся, повернулся к Сарацину, поднял большой палец вверх, мол, все тихо. Он сделал широкий шаг, преодолевая узкую, но длинную лужу, перенес вес тела на правую ногу, но левую приставить уже не успел. Первая пуля попала в скулу, сразу под левым глазом, и превратила лицо в кровавое месиво, вторая саданула в правое плечо, разворачивая вокруг своей оси тело, падающее в черную грязь. Третья попала в рюкзак, где отчаянно заверещал призрак.
Время для Сарацина остановилось. Все эти события растянулись для него на манер кадров замедленной съемки. Он, как в детском страшном сне, невыносимо медленно рванулся вперед, в кувырке достиг основания широкого дуба и залег, но неудобно. Старый корень больно воткнулся в бок. Сарацин изготовился к бою, стал рассматривать в оптический прицел винтореза ржавый трактор и все то, что его окружало.
– Ну, где вы суки, где? Я сейчас вам за смерть Саная все руки-ноги отстрелю. По очереди.
За трактором мелькнул силуэт противника. Сарацин принялся поливать из автоматической винтовки весь сектор, заранее зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Пустая трата патронов, да и свое место он выдал. За глухими щелчками выстрелов парень не услышал врага, крадущегося за спиной. В последний момент что-то почувствовал, резко обернулся и увидел серую фигуру, направившую ему в лоб вороненое дуло пистолета.
Раздался выстрел, и свет погас.
Навсегда.
Сарацина согнуло пополам и вырвало. Санай, удивленно подняв брови, оглянулся:
– Ты чего, братишка? Тушенка, что ли, несвежая попалась? Это все нервное. Нам сейчас не до этого. За нами бегут старшие ребята из соседнего двора, а у нас с тобой нет ни одной бабушки, чтобы их прогнать.
– Там, – просипел, согнувшись, Сарацин и вытянул руку в нужном направлении. – Нас убили. Обоих. Ну, в смысле, убьют. Я видел. Там «серые» нас ждут. Наемники, мать их, засаду устроили возле старого трактора.
Сарацин выпрямился, сдерживая очередной спазм желудка, расстегнул подсумок с артефактами. «Зеркало жизни» мелко вибрировало, восстанавливая резонанс с окружающей действительностью. Этот небольшой овальный артефакт с красными прожилками остывал. Вращение алых колец постепенно замедлялось. Через несколько мгновений артефакт успокоился и принял свой обычный вид темно-фиолетового булыжника с розовыми полосками.
Сарацин вытер лицо ладонью, встрепенулся, отгоняя жуткие воспоминания.
– Все. Уходим на запад. Иначе нельзя. Впереди засада.
– А ты точно уверен? – подозрительно спросил напарника Санай. – Все, что ты мне рассказал, это правда?
– Я тоже видел, – прошептал призрак со своего места. – Это ужасно.
– Да пойми ты, – встрепенулся Сарацин, – это действие «зеркала жизни»! Наш артефакт уникален. Он стоит миллионы! Эта полосатая хреновина предупреждает своего владельца о смерти. Она хранит жизнь! Отражает смерть. Ты понял?
– Кира, если ты сейчас не обкуренный и не испытываешь приступ шизофрении, то я тебе поверю. Это правда?
– Да. Да. Да. Да. Тебе этого достаточно или флюорографию принести?
– Хорошо. Идем на запад. А как меня убили?
Сарацин достал флягу с водой, сделал глоток, кашлянул:
Сталкеры договорились разделить добытые артефакты. «Зеркало жизни» и «прабабкины бусы» на пояс повесит Сарацин, «мамины» и «бабкины» – Санай. Усилить защиту перед трудным выходом – никому не повредит. Призрака разместили в старом двухлитровом вакуумном термосе без крышки. Тров сидел там без стеснения и чувствовал себя вполне вольготно. При необходимости он смог бы уместиться в титановой емкости даже с головой. Термос с пассажиром Санай понесет в рюкзаке. Выход наметили через десять минут.
Пробираться к бару парни решили через завод «Вектор», построенный еще до второй катастрофы. Новейшее предприятие предназначалось для уничтожения и дезактивации сильно и частично зараженной техники, оставшейся в изобилии после ликвидации Чернобыльской аварии, но так и не успело вступить в строй. Дальше следовало двигаться через Рассоху к форпосту долговцев. Ну а там, как обычно, через собачью пустошь ко второму блокпосту. Маршрут простой и хоженый.
В принципе через «Вектор» можно было не идти, шагать западнее и обогнуть стоянку ржавой радиоактивной техники. Но Сарацин предложил немного удлинить дорогу, сделать небольшой крюк в ущерб скорости, но в пользу непредсказуемости маршрута движения. Всем известно, что в Зоне прямых путей нет. Тех, кто прет по ней напропалую, напарники еще ни разу не встречали, видимо, такие герои напрочь повывелись.
К выходу все было готово. Друзья проверили оружие, укомплектовались, упаковались, присели на дорожку, перекрестились, помолчали. Призрак пошевелился в своей емкости, засунутой в рюкзак, вздохнул и затих.
– Ну, с богом, – провозгласил Сарацин.
Парни решительно встали и в тот же миг вздрогнули от вибрирующих сигналов ПДА.
Сарацин скривился. Сталкеры, они же все до одного суеверные – аж мурашки по спине побежали.
– Плохая примета, – подвел итог Санай, поднося запястье левой руки с экраном гаджета поближе к глазам.
Сарацин вслух прочитал входящее сообщение:
– «Сарацину, Санаю. По данным технической разведки и полевых наблюдателей, к вашей норе с севера движется орда мутантов, с востока – армейский взвод спецназа, с запада – крыло наемников, с северо-запада – монолитовцы! Подлетное время противника – двадцать восемь плюс-минус две минуты. Бегите, пацаны! Серафим».
– Мамоньки мои! – прошептал Санай и с тревогой посмотрел на напарника.
Сарацин стоял и завороженно смотрел на экран ПДА. Как будто бы этот маленький индивидуальный прибор в состоянии дать ответы на вопросы, тревожащие сталкера.
– Брат, что происходит? – Санай поставил пулемет на ботинок правой ноги и качнулся. – Неужто они все к нам на именины собрались? С места не сдвинусь, пока ты мне все не объяснишь!
– Санай, тут что-то не так. Короче, они идут за зеркалом жизни или… – Сарацин кивком указал на рюкзак напарника.
– За этим бледным дохляком что ли? Так давай его здесь оставим и свалим. Эх, нору жалко. О ней, скорее всего, теперь не знают только ленивые. Слышь, брат, нас в новостях показали? Какого хрена эта братва в нашу сторону шкандыбает?
– Это все риторика! Валим! Через десять минут нам уже не уйти будет. По дороге обсудим. Пока план прежний – идем к «Вектору». Он на юге, а это единственное безопасное направление, если верить Серафиму. Дальше видно будет. А призрака оставлять нельзя. Мы его видели и даже общались с ним. Уж и не знаю, что в этом такого противозаконного, но, по-моему, Санай, нас с тобой просто списали в расход.
– Я им спишу!.. А моего «Печенега» они тоже вычеркнули?
Санай отодвинул броневую пластину, закрывающую проход, и полез, цепляясь за стенки то рюкзаком, то пулеметом, то автоматом. Следом протиснулся Сарацин. Больше на разговоры времени не было. Началась работа.
Санай выглянул из-за плиты, осмотрел окрестности, тихонько свистнул, мол, все нормально, и спустился на дно овражка. Ручеек иссяк. На небе ни тучки. Несколько ярких звезд одиноко догорали в предрассветной дымке.
– Давай направо! – прошептал за спиной Сарацин. – Там из оврага поднимемся, и аномалий вроде бы нет. Точнее сказать, не было.
– Подожди, – встрепенулся Санай. – Сюрприз под плитой оставлю. Только об этом и мечтал.
Парни двинулись со всей осторожностью. Через тридцать метров овраг повернул вправо. Сталкеры остановились. Оба детектора просто надрывались, предупреждая об опасности. Открывшаяся взору «электра», та самая, что плевалась молниями в бедное привидение, после выброса набрала силу и заполнила все пространство низины сразу за поворотом.
– Плохо, – озабоченно произнес Сарацин. – По дну не пройти. Возвращаемся?
– Нет, – ответил Санай. – Давай с разбегу на склон. Я снизу подтолкну, а потом ты меня сверху вытянешь.
Сарацин кивнул, закинул винторез за спину, потер ладони, рванул что есть сил, активно работая ногами, ухватился за корень. Растение толстым кабелем торчало из грунта у самого края оврага. Сталкер подтянулся, как на перекладине. Санай с видимой легкостью добавил ему импульса. В движении Сарацин развернулся, уселся на кромку оврага, свесив ноги, и быстро глянул по сторонам. Все вроде бы тихо. Он улегся на живот, схватил ствол ручного пулемета, протянутый напарником, поволок на себя. Тяжеловато тащить из ямы продолговатую стокилограммовую гирю без малого двухметрового роста. Откровенно говоря, Санай вылез практически сам. Легкий Сарацин в одиночку не вытащил бы его.
Парни встали, опять огляделись, быстро отряхнулись. Утренний туман стелился по опушке радиоактивного леса. Тишина! Ни слуху ни духу. Ни треска, ни звука.
– Давай вон к той кривой осине, – скомандовал Сарацин.
Держа оружие на изготовку, напарники перешли на быстрый шаг. Санай впереди, выцеливая опасные направления. Сарацин шел сзади, прикрывая тыл.
Изредка они бросали болты с привязанными белыми ленточками, но аномалии не встречались. Детекторы не реагировали. Правда, подвернулась свежая «жарка», но еще издалека себя выдала колеблющимся маревом.
– «Жарка» тут завелась, трындец лесу, – глубокомысленно выдал Сарацин. – В следующий раз придем, так одни головешки торчать будут.
Санай не ответил. Ему показалось, будто что-то мелькнуло в подлеске.
Впереди маячил рюкзак на широкой спине Саная. Уверенной поступью напарник шел рядом со старой тропой вдоль опушки мокрого леса. Не сговариваясь, парни углубились в подлесок на десяток метров. Через пять минут, преодолев слежавшийся бурелом, немного правее они увидели просвет в плотной стене чащи и двинули туда. Санай иногда останавливался, к чему-то прислушивался, затем оборачивался, чтобы боковым зрением поймать силуэт Сарацина, идущего по его следам. А вот и чахлый заливной лужок.
На той стороне ложбинки, где начинался березняк, навсегда врос в землю остов ржавого трактора К-700. Под прикрытием молодой, но разлапистой ели сталкеры остановились.
Санай мотнул головой в сторону открытого пространства и прошептал:
– Напрямки или огородами?
– Обходить далеко. Рискнем?
– Хапы, я первый.
Санай осторожно вышел из лесного полумрака, огляделся, повернулся к Сарацину, поднял большой палец вверх, мол, все тихо. Он сделал широкий шаг, преодолевая узкую, но длинную лужу, перенес вес тела на правую ногу, но левую приставить уже не успел. Первая пуля попала в скулу, сразу под левым глазом, и превратила лицо в кровавое месиво, вторая саданула в правое плечо, разворачивая вокруг своей оси тело, падающее в черную грязь. Третья попала в рюкзак, где отчаянно заверещал призрак.
Время для Сарацина остановилось. Все эти события растянулись для него на манер кадров замедленной съемки. Он, как в детском страшном сне, невыносимо медленно рванулся вперед, в кувырке достиг основания широкого дуба и залег, но неудобно. Старый корень больно воткнулся в бок. Сарацин изготовился к бою, стал рассматривать в оптический прицел винтореза ржавый трактор и все то, что его окружало.
– Ну, где вы суки, где? Я сейчас вам за смерть Саная все руки-ноги отстрелю. По очереди.
За трактором мелькнул силуэт противника. Сарацин принялся поливать из автоматической винтовки весь сектор, заранее зная, что ничего хорошего из этого не выйдет. Пустая трата патронов, да и свое место он выдал. За глухими щелчками выстрелов парень не услышал врага, крадущегося за спиной. В последний момент что-то почувствовал, резко обернулся и увидел серую фигуру, направившую ему в лоб вороненое дуло пистолета.
Раздался выстрел, и свет погас.
Навсегда.
Сарацина согнуло пополам и вырвало. Санай, удивленно подняв брови, оглянулся:
– Ты чего, братишка? Тушенка, что ли, несвежая попалась? Это все нервное. Нам сейчас не до этого. За нами бегут старшие ребята из соседнего двора, а у нас с тобой нет ни одной бабушки, чтобы их прогнать.
– Там, – просипел, согнувшись, Сарацин и вытянул руку в нужном направлении. – Нас убили. Обоих. Ну, в смысле, убьют. Я видел. Там «серые» нас ждут. Наемники, мать их, засаду устроили возле старого трактора.
Сарацин выпрямился, сдерживая очередной спазм желудка, расстегнул подсумок с артефактами. «Зеркало жизни» мелко вибрировало, восстанавливая резонанс с окружающей действительностью. Этот небольшой овальный артефакт с красными прожилками остывал. Вращение алых колец постепенно замедлялось. Через несколько мгновений артефакт успокоился и принял свой обычный вид темно-фиолетового булыжника с розовыми полосками.
Сарацин вытер лицо ладонью, встрепенулся, отгоняя жуткие воспоминания.
– Все. Уходим на запад. Иначе нельзя. Впереди засада.
– А ты точно уверен? – подозрительно спросил напарника Санай. – Все, что ты мне рассказал, это правда?
– Я тоже видел, – прошептал призрак со своего места. – Это ужасно.
– Да пойми ты, – встрепенулся Сарацин, – это действие «зеркала жизни»! Наш артефакт уникален. Он стоит миллионы! Эта полосатая хреновина предупреждает своего владельца о смерти. Она хранит жизнь! Отражает смерть. Ты понял?
– Кира, если ты сейчас не обкуренный и не испытываешь приступ шизофрении, то я тебе поверю. Это правда?
– Да. Да. Да. Да. Тебе этого достаточно или флюорографию принести?
– Хорошо. Идем на запад. А как меня убили?
Сарацин достал флягу с водой, сделал глоток, кашлянул: