Все эти категорические меры были, конечно, вынужденными. К великому сожалению, они достигли цели лишь частично. Шестнадцатый век, а во многом и семнадцатый, были печальны для Афона. К началу семнадцатого века даже в Великой Лавре оставалось менее десяти монахов. Ее спас, в самом прямом смысле, Патриарх Дионисий III, избравший Лавру для проживания в ней в старости. В 1630 году он принес сюда все свое состояние.
К началу семнадцатого века даже в Великой Лавре оставалось менее десяти монахов…Великая Лавра. Афон
Великая Лавра. Афон. Фото Mates II.
Единственное, что надо непременно сказать, так это то, что молитва Афона продолжалась и экономический упадок не угашал ее. Уменьшалось количество молитвенников, но остававшиеся усугубляли, усиливали свои мольбы к Царице Небесной, и Она слышала их.
Пустели, но не прекращали молитвенных бдений Ксенофонт и Руcсик, Кастамонит. Стояли Иверский, Хиландарский, Ватопед. Монастырь преподобного Дионисия в списке монастырей стал занимать пятое место, опередив Ксиропотам.
Примерно в это время в России началось строительство Нового Иерусалима. Оно было одобрено монахами Афона и поддержано ими посылкой Патриарху Никону иконы, именуемой «Троеручица», из монастыря Хиландар. Это важно заметить, так как и доселе бытуют мнения, что строил Никон Новый Иерусалим от своей великой гордыни, что от старого при императоре Тите не осталось, по предсказанию Спасителя, «камня на камне», что и Новый Иерусалим ждала та же участь. Что, кстати, и сбылось при большевиках. Сейчас, слава Богу, монастырь на Истре возрождается. Патриарх Никон затевал строительство, как думается, по двум причинам: первое – показать русским людям, а особенно тем, кто не мог, по достатку или по здоровью, посетить Святую Землю то, как выглядит Земля обетованная, и второе – исполнить предсказания духоносного старца Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея о том, что Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать.
Голоса скептиков, и тогдашних, и нынешних, раздавались в том смысле, что данный тезис уязвим, что Византийское Константинопольское семихолмие, затем подхваченное семихолмием римским и продолженное московским, легко дополнить семихолмием где угодно. Или отыскав его в природе, или насыпав рукотворно. Но Никон подчеркивал именно идею религиозно-духоносную, он созидал Иерусалим Нового Завета. Третий Рим нес идею государственную, державную, а Иерусалим Нового Завета освещал всех Фаворским светом, Голгофскими страданиями, Воскресением и Вознесением Христа, Его обетованием Второго сошествия для суда над живыми и мертвыми.
Новоиерусалимский монастырь. Истра, Московская область
И то, что афонские монахи поддержали идею создания в России пусть не копии Иерусалима, но хотя бы его схему, напоминающую подлинные места земных подвигов Спасителя, показывало веру святогорцев в предназначение России – стать местом Царствия Божия на Земле.
В самом деле, когда идешь по землям Воскресенского монастыря, расположенного в бывшем Звенигородском уезде Московской губернии, воочию представляешь Святую Землю. Очень похожа на Иордан река Истра (как, кстати, и река Жиздра у Оптиной пустыни), похож ручеек у монастырских стен на поток Кедрон, две вершины, названные Фавором и Ермоном, напоминают о Преображении Господнем, березовая роща напоминает маслины Гефсиманского сада, старый дуб – отдаленная, но все-таки родня дубу Мамврийскому. Здесь и купель Силоамская, и колодезь самарянки. В главном храме – Судные врата, Красные врата, Камень Помазания. С благодарностью вспоминается подвиг монаха Арсения (Суханова), который, будучи в Иерусалиме, снял планы и чертежи Святой Земли. И, мало того, привез модели (макеты) храмов Гроба Господня и храма Рождества в Вифлееме. Патриарх Никон, как известно, не достроил Новый Иерусалим, ссылка в северные монастыри оторвала от главного дела жизни. Но упокоился он здесь. Спустя сто лет, при Екатерине, храм был достроен. В июле восемнадцатого года служил прибежищем эсеров, вскоре был разрушен. Но прошло время, стал возрождаться, и вот – чудо Божие, как будто и не было никаких большевиков и эсеров, воскрес Воскресенский монастырь! И поныне несет благородную службу ознакомления паломников с местами земных подвигов нашего Спасителя.
Но вернемся на Афон восемнадцатого века.
От особножительства к общежительности
Афон выжил, несмотря ни на что
Возобновитель русского монашества
Отец Клеопа и другие
Девятнадцатый век
Великий старец с великой Волги
Великая Лавра. Афон. Фото Mates II.
Единственное, что надо непременно сказать, так это то, что молитва Афона продолжалась и экономический упадок не угашал ее. Уменьшалось количество молитвенников, но остававшиеся усугубляли, усиливали свои мольбы к Царице Небесной, и Она слышала их.
Пустели, но не прекращали молитвенных бдений Ксенофонт и Руcсик, Кастамонит. Стояли Иверский, Хиландарский, Ватопед. Монастырь преподобного Дионисия в списке монастырей стал занимать пятое место, опередив Ксиропотам.
Примерно в это время в России началось строительство Нового Иерусалима. Оно было одобрено монахами Афона и поддержано ими посылкой Патриарху Никону иконы, именуемой «Троеручица», из монастыря Хиландар. Это важно заметить, так как и доселе бытуют мнения, что строил Никон Новый Иерусалим от своей великой гордыни, что от старого при императоре Тите не осталось, по предсказанию Спасителя, «камня на камне», что и Новый Иерусалим ждала та же участь. Что, кстати, и сбылось при большевиках. Сейчас, слава Богу, монастырь на Истре возрождается. Патриарх Никон затевал строительство, как думается, по двум причинам: первое – показать русским людям, а особенно тем, кто не мог, по достатку или по здоровью, посетить Святую Землю то, как выглядит Земля обетованная, и второе – исполнить предсказания духоносного старца Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея о том, что Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать.
Голоса скептиков, и тогдашних, и нынешних, раздавались в том смысле, что данный тезис уязвим, что Византийское Константинопольское семихолмие, затем подхваченное семихолмием римским и продолженное московским, легко дополнить семихолмием где угодно. Или отыскав его в природе, или насыпав рукотворно. Но Никон подчеркивал именно идею религиозно-духоносную, он созидал Иерусалим Нового Завета. Третий Рим нес идею государственную, державную, а Иерусалим Нового Завета освещал всех Фаворским светом, Голгофскими страданиями, Воскресением и Вознесением Христа, Его обетованием Второго сошествия для суда над живыми и мертвыми.
И то, что афонские монахи поддержали идею создания в России пусть не копии Иерусалима, но хотя бы его схему, напоминающую подлинные места земных подвигов Спасителя, показывало веру святогорцев в предназначение России – стать местом Царствия Божия на Земле.
В самом деле, когда идешь по землям Воскресенского монастыря, расположенного в бывшем Звенигородском уезде Московской губернии, воочию представляешь Святую Землю. Очень похожа на Иордан река Истра (как, кстати, и река Жиздра у Оптиной пустыни), похож ручеек у монастырских стен на поток Кедрон, две вершины, названные Фавором и Ермоном, напоминают о Преображении Господнем, березовая роща напоминает маслины Гефсиманского сада, старый дуб – отдаленная, но все-таки родня дубу Мамврийскому. Здесь и купель Силоамская, и колодезь самарянки. В главном храме – Судные врата, Красные врата, Камень Помазания. С благодарностью вспоминается подвиг монаха Арсения (Суханова), который, будучи в Иерусалиме, снял планы и чертежи Святой Земли. И, мало того, привез модели (макеты) храмов Гроба Господня и храма Рождества в Вифлееме. Патриарх Никон, как известно, не достроил Новый Иерусалим, ссылка в северные монастыри оторвала от главного дела жизни. Но упокоился он здесь. Спустя сто лет, при Екатерине, храм был достроен. В июле восемнадцатого года служил прибежищем эсеров, вскоре был разрушен. Но прошло время, стал возрождаться, и вот – чудо Божие, как будто и не было никаких большевиков и эсеров, воскрес Воскресенский монастырь! И поныне несет благородную службу ознакомления паломников с местами земных подвигов нашего Спасителя.
Но вернемся на Афон восемнадцатого века.
От особножительства к общежительности
В восемнадцатом веке наметилось общеафонское движение к особножительству, называемому на Афоне идиоритмией. Стали появляться скиты. Скит состоял из нескольких построек, хижин, домиков, обычно скромных, а в середине строился общий храм – кириакон. Появление скитов со строгим режимом жизни, очевидно, было неким противодействием идиоритмии, которую строгие аскеты считали признаком обмирщения.
Первым был создан скит Святой Анны, при Великой Лавре (1572). Особо суровой аскезой прославился скит Кавсокаливит. Далее шли также крупные скиты: Святого Димитрия (Ватопед), Иоанна Предтечи (Иверский), Святого Великомученика Пантелеимона (Кутлумуш), Новый скит Богородицы и румынский скит Святого Димитрия (монастырь Святого Павла), Благовещения Богородицы (Ксенофонт), Пророка Илии (Пантократор).
Румынский скит Продром. Афон
Долги и налоги обременяли Афон весь восемнадцатый век. Нищета не всегда способствовала улучшению духовной жизни, поиск пропитания отвлекал монахов от главного их назначения – молитвы. Патриарх Гавриил издал (1783) Типикон, главной целью которого было возвращение древних порядков иноческого жития. Из трапезы монахов изгонялось мясо, число мирян резко ограничивалось, да и то им разрешалось обитать только в Карее. Проту Святой Горы давалась пожизненная власть, он рукополагался лично Патриархом, который вручал проту ключи от зала собраний. В помощники проту избирались от монастырей четыре эпистата (попечителя). У каждого из них была четвертая часть афонской печати, и никакой афонский документ не мог быть действителен, если на печати недоставало хотя бы одной части.
К преобразованиям Гавриила следует отнести и постепенное возвращение монахов к общежительности. На Киновийный (общежительный) устав перешли монастыри Ксенофонт (1796), далее, до 1839 года, и другие: Эсфигмен, Симонопетр, Свято-Пантелеимонов, Дионисат, Каракал, Кастамонит, Святого Павла, Григориат, Зограф и Кутлумуш.
Первым был создан скит Святой Анны, при Великой Лавре (1572). Особо суровой аскезой прославился скит Кавсокаливит. Далее шли также крупные скиты: Святого Димитрия (Ватопед), Иоанна Предтечи (Иверский), Святого Великомученика Пантелеимона (Кутлумуш), Новый скит Богородицы и румынский скит Святого Димитрия (монастырь Святого Павла), Благовещения Богородицы (Ксенофонт), Пророка Илии (Пантократор).
Долги и налоги обременяли Афон весь восемнадцатый век. Нищета не всегда способствовала улучшению духовной жизни, поиск пропитания отвлекал монахов от главного их назначения – молитвы. Патриарх Гавриил издал (1783) Типикон, главной целью которого было возвращение древних порядков иноческого жития. Из трапезы монахов изгонялось мясо, число мирян резко ограничивалось, да и то им разрешалось обитать только в Карее. Проту Святой Горы давалась пожизненная власть, он рукополагался лично Патриархом, который вручал проту ключи от зала собраний. В помощники проту избирались от монастырей четыре эпистата (попечителя). У каждого из них была четвертая часть афонской печати, и никакой афонский документ не мог быть действителен, если на печати недоставало хотя бы одной части.
К преобразованиям Гавриила следует отнести и постепенное возвращение монахов к общежительности. На Киновийный (общежительный) устав перешли монастыри Ксенофонт (1796), далее, до 1839 года, и другие: Эсфигмен, Симонопетр, Свято-Пантелеимонов, Дионисат, Каракал, Кастамонит, Святого Павла, Григориат, Зограф и Кутлумуш.
Афон выжил, несмотря ни на что
Турецкое иго опустошало не только материально. Культура Греции также страдала. Немалые потери понес и Афон. Книжные сокровища монастырей использовались уже не так интенсивно, как ранее. И все-таки то духовное окормление православного мира, которое всегда совершал Афон и благодаря которому он и был, прежде всего, известен, продолжалось.
Настенная роспись в Карее, административном центре монашеской республики Афон
В начале семнадцатого века иеромонах Иерофей продолжает составление «Повести об Иверском монастыре», начатой еще в шестнадцатом веке монахом Феодосием. А в конце семнадцатого иеромонах Григорий (монастырь Кастамонит) пишет «Записку об основании сего монастыря и монашеского жительства на Афоне». Продолжается и необходимейшая работа по переводу Священного Писания и святоотеческих книг на разные языки.
Но где святость, там и нападения на нее врагов нашего спасения. В эти же годы продолжаются и вползания к святогорцам лазутчиков Ватикана. Под всякими на первый взгляд благовидными предлогами. Папа Григорий XV прислал на Афон, якобы помощников монахам в образовании, иезуитов Антония Василопула и Канакия Россиса. Они организовали целую школу в Карее, которую посещали двадцать монахов. Только по требованиям Константинопольского патриарха школа была удалена с Афона. Хорошо бы, если не только с Афона, но и вообще из Греции. Но из Греции католические учителя не ушли, они открыли школу с еще большим количеством учеников в Фессалонике.
Андреевский скит. Афон. Неные принадлежит монастырю Ватопед
Но нет худа без добра. Может быть, именно эти иезуиты натолкнули на мысль о создании собственных православных монашеских учебных заведений. Иеромонах Ватопеда Мелетий организовал в обители духовную школу, которая должна была стать «оплотом греческих знаний, воспитания и всяческого научения в области как философских, так и богословских наук». Школа это вошла в историю Афона как академия «Афониада». Вначале в ней было двадцать иноков, а к 1756 году сто, а еще через два года двести. Патриарх Кирилл V утвердил ее устав. Именно в ее стенах было создано много душеполезных сочинений. Отсюда разносились по свету, спасая души людей, книги о христианском учении, издавались труды великих святителей Иоанна Златоустаго, Григория Богослова, Василия Великого. Составлялись сборники, назовем их «Хрестоматиями изречений Cвятых Отцов».
Руководитель академии ученый грек-монах Евгений Булгарин в конце жизни принял русское подданство и умер в сане епископа Херсонского. Чтобы договорить об Афониаде, скажем, что трудности, в основном материальные, привели к ее закрытию в 1799 году. Но попытки возобновления духовного образования не прекращались и в девятнадцатом веке. А в 1930 году Афониада была возстановлена как Афонская священническая школа. Через двадцать три года в странноприимном корпусе Андреевского скита, близ Кареи, открылось Афонское церковное училище, преобразованное в 1972 году в академию с шестилетним сроком обучения. Целью обучения являлось «всестороннее образование святогорских монахов в согласии с духом Православной церкви и древнего святогорского учения». Среди выпускников академии были и миряне.
Но вернемся к порядку повествования.
Мы уже упоминали о помощи Афону от московских правителей. Она прищла и в труднейшее время начала восемнадцатого века. В 1707 году к Петру I прибыл игумен Пантелеимоновой обители Варлаам. Получил из царской казны щедрые пожертвования. Через пять лет Варлаам вновь был в Москве и вновь уехал с дарами. Преемник Варлаама Киприан приезжал в Москву в 1720 году. Получил милостыню и деньгами, и книгами, и церковной утварью.
Это же время запечатлено паломничеством по святым местам Востока воспитанника Киево-Могилянской академии Василия Григоровича-Барского. Он, после посещения италийских и греческих святых мест, пришел на Афон и обошел его весь, посетив все двадцать монастырей и множество скитов. Именно обошел, свершая, как говорят монахи, молитву ногами. «И тако мне умислившу все тамо святи посетити монастыри, начах ходити чинно первее по стране восточной». От Изографа, Хиландара, через Ватопед и Пантократор, Ставроникиту и Кутлумуш, Иверон и Филофей и далее, далее раб Божий Василий, тогда еще совсем молодой, прошел весь Афон.
Святой Андрей Критский и преподобная Мария Египетская. Икона
Многое множество страданий претерпел паломник. Он пишет: «Аз же разумев быти оную пакость от христоненавистного врага диавола за посещение Святых мест, и молих Владыку и Творца моего, да мя избавит от него, в скорби же оной таково сложих Утешение грешной и окаянной душе моей».
Следует в Записках и само это Утешение. Первые буквы каждой строки, читаемые сверху вниз, составляют имя и фамилию Василия Григоровича-Барского. Мы приведем несколько выдержек из стихов инока, навеянных несомненно Покаянным каноном преподобного Андрея Критского:
В начале семнадцатого века иеромонах Иерофей продолжает составление «Повести об Иверском монастыре», начатой еще в шестнадцатом веке монахом Феодосием. А в конце семнадцатого иеромонах Григорий (монастырь Кастамонит) пишет «Записку об основании сего монастыря и монашеского жительства на Афоне». Продолжается и необходимейшая работа по переводу Священного Писания и святоотеческих книг на разные языки.
Но где святость, там и нападения на нее врагов нашего спасения. В эти же годы продолжаются и вползания к святогорцам лазутчиков Ватикана. Под всякими на первый взгляд благовидными предлогами. Папа Григорий XV прислал на Афон, якобы помощников монахам в образовании, иезуитов Антония Василопула и Канакия Россиса. Они организовали целую школу в Карее, которую посещали двадцать монахов. Только по требованиям Константинопольского патриарха школа была удалена с Афона. Хорошо бы, если не только с Афона, но и вообще из Греции. Но из Греции католические учителя не ушли, они открыли школу с еще большим количеством учеников в Фессалонике.
Но нет худа без добра. Может быть, именно эти иезуиты натолкнули на мысль о создании собственных православных монашеских учебных заведений. Иеромонах Ватопеда Мелетий организовал в обители духовную школу, которая должна была стать «оплотом греческих знаний, воспитания и всяческого научения в области как философских, так и богословских наук». Школа это вошла в историю Афона как академия «Афониада». Вначале в ней было двадцать иноков, а к 1756 году сто, а еще через два года двести. Патриарх Кирилл V утвердил ее устав. Именно в ее стенах было создано много душеполезных сочинений. Отсюда разносились по свету, спасая души людей, книги о христианском учении, издавались труды великих святителей Иоанна Златоустаго, Григория Богослова, Василия Великого. Составлялись сборники, назовем их «Хрестоматиями изречений Cвятых Отцов».
Руководитель академии ученый грек-монах Евгений Булгарин в конце жизни принял русское подданство и умер в сане епископа Херсонского. Чтобы договорить об Афониаде, скажем, что трудности, в основном материальные, привели к ее закрытию в 1799 году. Но попытки возобновления духовного образования не прекращались и в девятнадцатом веке. А в 1930 году Афониада была возстановлена как Афонская священническая школа. Через двадцать три года в странноприимном корпусе Андреевского скита, близ Кареи, открылось Афонское церковное училище, преобразованное в 1972 году в академию с шестилетним сроком обучения. Целью обучения являлось «всестороннее образование святогорских монахов в согласии с духом Православной церкви и древнего святогорского учения». Среди выпускников академии были и миряне.
Но вернемся к порядку повествования.
Мы уже упоминали о помощи Афону от московских правителей. Она прищла и в труднейшее время начала восемнадцатого века. В 1707 году к Петру I прибыл игумен Пантелеимоновой обители Варлаам. Получил из царской казны щедрые пожертвования. Через пять лет Варлаам вновь был в Москве и вновь уехал с дарами. Преемник Варлаама Киприан приезжал в Москву в 1720 году. Получил милостыню и деньгами, и книгами, и церковной утварью.
Это же время запечатлено паломничеством по святым местам Востока воспитанника Киево-Могилянской академии Василия Григоровича-Барского. Он, после посещения италийских и греческих святых мест, пришел на Афон и обошел его весь, посетив все двадцать монастырей и множество скитов. Именно обошел, свершая, как говорят монахи, молитву ногами. «И тако мне умислившу все тамо святи посетити монастыри, начах ходити чинно первее по стране восточной». От Изографа, Хиландара, через Ватопед и Пантократор, Ставроникиту и Кутлумуш, Иверон и Филофей и далее, далее раб Божий Василий, тогда еще совсем молодой, прошел весь Афон.
Многое множество страданий претерпел паломник. Он пишет: «Аз же разумев быти оную пакость от христоненавистного врага диавола за посещение Святых мест, и молих Владыку и Творца моего, да мя избавит от него, в скорби же оной таково сложих Утешение грешной и окаянной душе моей».
Следует в Записках и само это Утешение. Первые буквы каждой строки, читаемые сверху вниз, составляют имя и фамилию Василия Григоровича-Барского. Мы приведем несколько выдержек из стихов инока, навеянных несомненно Покаянным каноном преподобного Андрея Критского:
Записки Григоровича-Барского были широко известны в России и послужили добрую службу желающим спасения на Святой Горе. А многие вообще впервые узнавали о ней из Записок паломника.
Восстани, о душе, восстани, что спиши,
Грехами помрачена, почто не радиши?..
С каковым ответом приидеши пред Бога,
Истинного Судию, сотворши зла многа.
Иже всю жизнь твою начнет истязати,
Горе тебе, яко несть что отвечати…
Будешь кровными слезами рыдати,
Тогда не поможет тебе ни отец, ни мати…
Смерть бо грешным люта, всяк то может знати,
Чисту душу получив, чисту треба здати…
Возобновитель русского монашества
Петровские реформы в области религии, упразднение Патриаршества, секуляризация церковного имущества ускорили исход монахов из России. Те, кто особенно желал строгой монашеской жизни, шли в Молдавию, в Мерлополянский скит, где их принимал, без преувеличения, великий Паисий Величковский.
На Святую Гору он ушел в 1746 году. В 1757 году основал скит Пророка Илии, Ильинский, для «братии молдавского и словенского языка». Для прославления преподобного Паисия хватило бы уже и того, что, вернувшись в Россию, он возобновил в ней монашескую жизнь, но надо перечислить и его труды, хотя бы основные. Ведь именно он перевел на русский «Добротолюбие», сочинения Исаака Сирина, «Огласительные слова» Феодора Студита, сочинения Григория Паламы, Максима Исповедника, Варсонофия, сборник «Восторгнутые класы», то есть колосья, собранные с нивы Господней, в который входили тексты Иоанна Златоустаго, Мелетия, Фотия, Марка, Зосимы, Феогноста…
Годы, в которые прибыл на Афон преподобный Паисий, были печальны для Святой Горы. Примерно в это время посещает Афон уже упомянутый Василий Григорович-Барский. Он указывает на причину упадка монашеской жизни – это притеснение от турок. Честно сказать, и не только. Притеснение русских было и от греков. Славянское племя на Афоне тиранилось и одноверцами. Наши соотечественники, пишет Барский, вынуждены были «семо и овамо по горам скитаться, и от труда рук своих зело нуждно и прискорбно питаться, от всех презираемы. Лиси язвины имут, и птицы гнезда своя, россы же не имут, где главы приклонити на столь прекрасном, уединенном и иноческому житию весьма приличном месте».
Широко известно «Житие» святого Паисия. Не мыслящий спасения души и монашеской жизни без наставника, старца-духовника, он был лишен этого и спасался с помощью святоотеческих книг. Молва о его святой жизни не могла укрыться. К нему притекали отовсюду. Почти в отчаянии он взывал к инокам, что он и сам чает наставничества, но число их все увеличивалось.
Портрет святого Паисия, в миру Петра Величковского. XVIII в.
Все прошел святой Паисий: и крайнюю нищету, когда иноки, получив милостыню, от истощения едва могли ее донести, и наветы и клевету. Преподобный Паисий исследовал все виды монашеского пребывания на острове: и общежительный, и особножительный, и уединенный, отшельнический. Ставя новоначальным в пример труды святого Григория Синаита, он предупреждал об опасности перехода отшельничества в самочиние и самомнение. «И великий Варсонофий, – назидал преподобный Паисий, – говорит, что преждевременное безмолвие бывает причиной высокоумия».
У монастыря Пантократор святой Паисий выпросил пустующую келью пророка Илии, ибо уже негде было селиться приходящим братиям, и возобновил, а вернее сказать, основал Ильинский скит. Здесь, с помощью жертвователей и трудами братии он выстроил церковь, трапезную, пекарню, странноприимный дом и кельи для иноков.
Претерпевши еще многие и многие злоключения, святой Паисий принял решение – уйти с Афона, ставшего для него негостеприимным. Для России это решение было спасительным. Несколько десятков монахов, ушедших с Паисием в Нямецкий монастырь, близ Кишинева, стали именно тем костяком российского монашества, который с конца восемнадцатого века возродил и усилил влияние Слова Божия на российскую паству.
В малое время насельников Нямецкого монастыря стало до тысячи человек. Так велика была слава афонского пастыря. Святой Паисий принимал всех. «Идущего ко Господу не изждену вон», – говорил он. Когда братия роптала, что им и самим-то нечего есть, старец отвечал: «Прибыл брат, прибыла и молитва, пошлет Господь и на него пищу».
…лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову… (Мф. 8, 20)
В.М. Васнецов. Спаситель в терновом венце. 1906.
Но и взыскивал старец строго. Увидев послушника, идущего по монастырскому двору неблагочинно, размахивающего руками, он не его наказывал, а его духовника. «Как ты наставляешь учеников? Монах ступает кротко, руки на груди, очи в землю, главу склонить, каждому встречному поклон. Иеромонаху или монаху до земли, равному себе – в пояс. Послушник еще не монах, но он уже в монастыре, пострижен или нет, должен соблюдать монашество».
Протоиерей Сергий Четвериков, исследователь жития святого Паисия, приводит список лавр и монастырей, которые основали или в которые принесли афонские уставы, ученики преподобного. В списке сто семь обителей. Причем протоиерей Сергий извиняется за то, что список далеко не полный. Здесь и Александро-Невская лавра, и Боровско-Пафнутьевский монастырь, и Александро-Свирский, и Валаамский, и Арзамасский, и Свято-Вознесенский Нямецкий, и Елецкий, и Коневский, и Козельщанский, и Николо-Угрешский, и Тихвинский, и многие другие. И родная нашему сердцу Саровская пустынь.
Святая Троица. Настенная роспись. Монастырь Ватопед, Афон
В «Надгробном рыдании старцу Паисию от всех чад его духовных», составленном по стихотворным размерам того времени, пишется:
На Святую Гору он ушел в 1746 году. В 1757 году основал скит Пророка Илии, Ильинский, для «братии молдавского и словенского языка». Для прославления преподобного Паисия хватило бы уже и того, что, вернувшись в Россию, он возобновил в ней монашескую жизнь, но надо перечислить и его труды, хотя бы основные. Ведь именно он перевел на русский «Добротолюбие», сочинения Исаака Сирина, «Огласительные слова» Феодора Студита, сочинения Григория Паламы, Максима Исповедника, Варсонофия, сборник «Восторгнутые класы», то есть колосья, собранные с нивы Господней, в который входили тексты Иоанна Златоустаго, Мелетия, Фотия, Марка, Зосимы, Феогноста…
Годы, в которые прибыл на Афон преподобный Паисий, были печальны для Святой Горы. Примерно в это время посещает Афон уже упомянутый Василий Григорович-Барский. Он указывает на причину упадка монашеской жизни – это притеснение от турок. Честно сказать, и не только. Притеснение русских было и от греков. Славянское племя на Афоне тиранилось и одноверцами. Наши соотечественники, пишет Барский, вынуждены были «семо и овамо по горам скитаться, и от труда рук своих зело нуждно и прискорбно питаться, от всех презираемы. Лиси язвины имут, и птицы гнезда своя, россы же не имут, где главы приклонити на столь прекрасном, уединенном и иноческому житию весьма приличном месте».
Широко известно «Житие» святого Паисия. Не мыслящий спасения души и монашеской жизни без наставника, старца-духовника, он был лишен этого и спасался с помощью святоотеческих книг. Молва о его святой жизни не могла укрыться. К нему притекали отовсюду. Почти в отчаянии он взывал к инокам, что он и сам чает наставничества, но число их все увеличивалось.
Все прошел святой Паисий: и крайнюю нищету, когда иноки, получив милостыню, от истощения едва могли ее донести, и наветы и клевету. Преподобный Паисий исследовал все виды монашеского пребывания на острове: и общежительный, и особножительный, и уединенный, отшельнический. Ставя новоначальным в пример труды святого Григория Синаита, он предупреждал об опасности перехода отшельничества в самочиние и самомнение. «И великий Варсонофий, – назидал преподобный Паисий, – говорит, что преждевременное безмолвие бывает причиной высокоумия».
У монастыря Пантократор святой Паисий выпросил пустующую келью пророка Илии, ибо уже негде было селиться приходящим братиям, и возобновил, а вернее сказать, основал Ильинский скит. Здесь, с помощью жертвователей и трудами братии он выстроил церковь, трапезную, пекарню, странноприимный дом и кельи для иноков.
Претерпевши еще многие и многие злоключения, святой Паисий принял решение – уйти с Афона, ставшего для него негостеприимным. Для России это решение было спасительным. Несколько десятков монахов, ушедших с Паисием в Нямецкий монастырь, близ Кишинева, стали именно тем костяком российского монашества, который с конца восемнадцатого века возродил и усилил влияние Слова Божия на российскую паству.
В малое время насельников Нямецкого монастыря стало до тысячи человек. Так велика была слава афонского пастыря. Святой Паисий принимал всех. «Идущего ко Господу не изждену вон», – говорил он. Когда братия роптала, что им и самим-то нечего есть, старец отвечал: «Прибыл брат, прибыла и молитва, пошлет Господь и на него пищу».
В.М. Васнецов. Спаситель в терновом венце. 1906.
Но и взыскивал старец строго. Увидев послушника, идущего по монастырскому двору неблагочинно, размахивающего руками, он не его наказывал, а его духовника. «Как ты наставляешь учеников? Монах ступает кротко, руки на груди, очи в землю, главу склонить, каждому встречному поклон. Иеромонаху или монаху до земли, равному себе – в пояс. Послушник еще не монах, но он уже в монастыре, пострижен или нет, должен соблюдать монашество».
Протоиерей Сергий Четвериков, исследователь жития святого Паисия, приводит список лавр и монастырей, которые основали или в которые принесли афонские уставы, ученики преподобного. В списке сто семь обителей. Причем протоиерей Сергий извиняется за то, что список далеко не полный. Здесь и Александро-Невская лавра, и Боровско-Пафнутьевский монастырь, и Александро-Свирский, и Валаамский, и Арзамасский, и Свято-Вознесенский Нямецкий, и Елецкий, и Коневский, и Козельщанский, и Николо-Угрешский, и Тихвинский, и многие другие. И родная нашему сердцу Саровская пустынь.
В «Надгробном рыдании старцу Паисию от всех чад его духовных», составленном по стихотворным размерам того времени, пишется:
То есть, пока мир наш будет еще жив, память о великом старце Паисии будет нас спасать и согревать.
Удивляхуся страны предивному слову,
Стекахуся приятии пользу душ готову.
С надеждою твердою к тебе притекаху,
С радостию полною от тебе исхождаху.
И как утверждение трудов преподобного:
Память твоя, блаженне, во славе пребудет
Блистающа, дондеже мир стояти будет.
Отец Клеопа и другие
Справедливо и уместно рассказать о старце Клеопе. Это еще один, и очень основательный, мостик меж Афоном и Россией. Отец Клеопа может быть назван и учеником преподобного Паисия Величковского, и его соработником. Они вместе подвизались на Святой Горе. Уроженец Киева, отец Клеопа служил до Афона и в монастырях Молдавии, но Господь судил ему главным делом служения определить Центральную Россию, владимирские, покровские леса, остров на озере Вятском.
Екатерининские времена. Отношение к монастырям еще очень прохладное. Хотя в их пользу говорит то, что «прожекты» Петра I – превратить монастыри в мануфактуры – провалились, и пушки, отлитые из металла колоколов, составили весьма малое количество вооружения. Но при дворе бытует мнение, что монашество в России не прижилось, что оно «где-то». Светлейший князь Потемкин-Таврический, беседуя с влиятельным епископом Переяславским Сильвестром, высказывает мнение, что в России нет старцев, таких, как в Молдавии и Греции. Владыка Сильвестр горячо возражает, указывая на отца Клеопу. Светлейший, познакомясь со старцем, восхищается его умом и хочет немедленно представить императрице. Но старец смиренно уклоняется от такой чести.
В основанной старцем Клеопой Введенской пустыни учреждается богослужебный афонский Устав…
Введенский собор Введенской островной женской пустыни. Покров, Владимирская область.
В основанной старцем Клеопой Введенской пустыни учреждается богослужебный афонский Устав. И взято не только внешнее подражание афонцам, но и сама суть молитвы. Вот слова старца: «В голову камень класть, поститься, на голой земле спать – это пустое. “Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем”, – сказал Господь, а не чудес каких-нибудь обещал».
Крестьяне украли монастырских коней. Были пойманы. Отец Клеопа заступился за похитителей, говоря, что они решились на грех от крайней нужды, и одного коня отдал просто так.
Макарий, ученик отца Клеопы, принес афонский устав в Пешношскую обитель…
Николо-Пешношский монастырь. Луговой, Московская область. Фото Shushara.
Через духовное окормление афонского старца прошло множество тогдашних российских монахов: архимандрит московского Симонова монастыря Игнатий, архимандрит Кирилло-Новоезерского монастыря Феофан – это его ученики. А ученик Макарий, впоследствии настоятель Пешношского монаcтыря, и сам стал родоначальником многих обителей. Как и его наставник, отец Клеопа, Макарий был неутомим в подвигах духовной жизни, любви отеческой.
В Пешношской обители был также устав Афонской Горы. И по этому уставу устроялись и прочие обители: Давидова, Берлюковская, Екатерининская, Медведева, Кривоезерская, монастыри Голутвинский, Сретенский и, наконец, Оптина пустынь. Московский митрополит Платон всегда приводил в пример монашествующим подвиги отцов Клеопы и Макария. А это как раз и был тот незримый, но прочный мост, по которому в Россию шла благодать со Святой Горы.
Екатерининские времена. Отношение к монастырям еще очень прохладное. Хотя в их пользу говорит то, что «прожекты» Петра I – превратить монастыри в мануфактуры – провалились, и пушки, отлитые из металла колоколов, составили весьма малое количество вооружения. Но при дворе бытует мнение, что монашество в России не прижилось, что оно «где-то». Светлейший князь Потемкин-Таврический, беседуя с влиятельным епископом Переяславским Сильвестром, высказывает мнение, что в России нет старцев, таких, как в Молдавии и Греции. Владыка Сильвестр горячо возражает, указывая на отца Клеопу. Светлейший, познакомясь со старцем, восхищается его умом и хочет немедленно представить императрице. Но старец смиренно уклоняется от такой чести.
Введенский собор Введенской островной женской пустыни. Покров, Владимирская область.
В основанной старцем Клеопой Введенской пустыни учреждается богослужебный афонский Устав. И взято не только внешнее подражание афонцам, но и сама суть молитвы. Вот слова старца: «В голову камень класть, поститься, на голой земле спать – это пустое. “Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем”, – сказал Господь, а не чудес каких-нибудь обещал».
Крестьяне украли монастырских коней. Были пойманы. Отец Клеопа заступился за похитителей, говоря, что они решились на грех от крайней нужды, и одного коня отдал просто так.
Николо-Пешношский монастырь. Луговой, Московская область. Фото Shushara.
Через духовное окормление афонского старца прошло множество тогдашних российских монахов: архимандрит московского Симонова монастыря Игнатий, архимандрит Кирилло-Новоезерского монастыря Феофан – это его ученики. А ученик Макарий, впоследствии настоятель Пешношского монаcтыря, и сам стал родоначальником многих обителей. Как и его наставник, отец Клеопа, Макарий был неутомим в подвигах духовной жизни, любви отеческой.
В Пешношской обители был также устав Афонской Горы. И по этому уставу устроялись и прочие обители: Давидова, Берлюковская, Екатерининская, Медведева, Кривоезерская, монастыри Голутвинский, Сретенский и, наконец, Оптина пустынь. Московский митрополит Платон всегда приводил в пример монашествующим подвиги отцов Клеопы и Макария. А это как раз и был тот незримый, но прочный мост, по которому в Россию шла благодать со Святой Горы.
Девятнадцатый век
Времена Афона, несмотря на нестроения в братии и на нападения извне, продолжаются течением времени, переходом в девятнадцатый, грозовой век, предтечу еще более страшного, двадцатого.
Ярчайший представитель Афона этого времени – несомненно, Никодим Святогорец (1749–1809). Придя в двадцать пять лет на Афон и получив через два года постриг, Никодим, по данной ему от Господа книжной премудрости, подготовил к изданию «Добротолюбие», издал также «Собрание богопрореченных слов и поучений богоносных святых отцов», трактат «Апология веры». Несомненную пользу для души несет его книга «Невидимая брань». Она достигла России и ее пределов, когда, по Божией благодати, через преподобного Паисия Величковского, знание о Святой Горе стало не только монашеским, но и общим достоянием. Никодим Святогорец составлял и афонский патерик. Позднее к «Добротолюбию» добавилось издание «Древних иноческих Уставов».
В 1955 году по ходатайству афонских монахов Константинопольский патриархат причислил преподобного Никодима к лику святых. К пятидесятилетию со дня прославления преподобного и у нас, и в Греции вышло, к радости его почитателей, подробное описание жизни и творчества святого.
Святой Никодим Святогорец пришел на Афон в двадцать шесть лет
Внутренний двор монастыря Ватопед. Фото Aroche.
«Он трудился до самой смерти над просвещением народа, – пишет Мануил Гедеон и восклицает: – О, если бы в каждом веке являлось по Никодиму!» Современный нам афонский монах Феоклит Дионисатский, описавший жизненный путь святого Никодима, в завершение изумленно вопрошает его: «Святейший отче Никодиме, скажи нам, какими жалами было уязвлено чистое твое сердце, что ты был возведен на толикую высоту любви? Скажи нам, где пас ты овец твоих чистых помыслов?»
Есть выражение – Богодухновенные писания. Это о трудах святого преподобного Никодима Святогорца.
Ярчайший представитель Афона этого времени – несомненно, Никодим Святогорец (1749–1809). Придя в двадцать пять лет на Афон и получив через два года постриг, Никодим, по данной ему от Господа книжной премудрости, подготовил к изданию «Добротолюбие», издал также «Собрание богопрореченных слов и поучений богоносных святых отцов», трактат «Апология веры». Несомненную пользу для души несет его книга «Невидимая брань». Она достигла России и ее пределов, когда, по Божией благодати, через преподобного Паисия Величковского, знание о Святой Горе стало не только монашеским, но и общим достоянием. Никодим Святогорец составлял и афонский патерик. Позднее к «Добротолюбию» добавилось издание «Древних иноческих Уставов».
В 1955 году по ходатайству афонских монахов Константинопольский патриархат причислил преподобного Никодима к лику святых. К пятидесятилетию со дня прославления преподобного и у нас, и в Греции вышло, к радости его почитателей, подробное описание жизни и творчества святого.
Внутренний двор монастыря Ватопед. Фото Aroche.
«Он трудился до самой смерти над просвещением народа, – пишет Мануил Гедеон и восклицает: – О, если бы в каждом веке являлось по Никодиму!» Современный нам афонский монах Феоклит Дионисатский, описавший жизненный путь святого Никодима, в завершение изумленно вопрошает его: «Святейший отче Никодиме, скажи нам, какими жалами было уязвлено чистое твое сердце, что ты был возведен на толикую высоту любви? Скажи нам, где пас ты овец твоих чистых помыслов?»
Есть выражение – Богодухновенные писания. Это о трудах святого преподобного Никодима Святогорца.
Великий старец с великой Волги
Игумен Парфений, писавший о Святой Горе, был еще и искусным художником. Он оставил после себя гравюры, на коих запечатлел афонских монахов. Одна из запоминающихся – изображение иеросхимонаха Арсения. Склонивши голову, прижимая правой рукой к сердцу монашеские четки, держа в другой свиток со словами: «Твой есмь аз, спаси мя», старец молитвенно устремил взгляд в ему одному видимое пространство.
Нижегородская губерния, город Балахна, волжские просторы дали миру сего дивного исповедника веры Христовой. От роду он был наречен Алексеем, затем, при пострижении, Авелем, и уже потом, на Святой Горе, Арсением. А туда он рвался всем сердцем, услышав рассказы о ней. И в Пешношской пустыни, и в молдавском Балашевском скиту он говорил о желании пойти на Афон. Но уж очень время было неподходящее, Греция была под турками, кишели они и на Святой Горе. Не сумевши навязать монахам мусульманство, проливши при этом много неповинной крови, турки обложили монахов многими данями, поборами, да и просто грабили. А что взять у монаха? Нечего. Тогда избивали. Эти рассказы доходили до России. И все равно горячее желание уйти на Афон и разделить там с монахами их участь, не проходило.
В Молдавии Алексей принял постриг и обрел верного друга, монаха Никандра, с которым они и двинулись в спасительный, скорбный путь. Но перед этим долгое время, во имя отсечения своей воли, они повиновались духовному отцу и служили Господу в монашеском звании, не дерзая без благословения уходить в Грецию.
Турецкая разнузданность дошла до того, что в 1821 году в Константинополе был убит захватчиками Патриарх Григорий. Греческая кровь лилась по улицам столицы Византии. Греки говорили монахам Авелю и Никандру: «Зачем вы, отцы, приехали к нам теперь? У вас, в Молдавии, так не режут баранов, как здесь режут православных. По сто, по двести в день. И это на площадях, при всех, а сколько гибнет всего, неизвестно. И на Святой Горе полно грабителей. По морю корабли не ходят, а вся суша забита разбойниками».
Богоматерь Иверская. Афонская икона для надгробного иконостаса царевны Софьи. XVII в. Сейчас хранится в Новодевичьем монастыре
Но монахи решили разделить участь страдальцев. Зиму провели в Константинополе. Просили милостыню, делились ею с греками. «Сколько скорбей претерпели, про то только Тот знает, Кто их послал в дорогу», – пишет святогорец Антоний в книге о подвижниках благочестия на Афоне в девятнадцатом веке.
На Святой Горе что увидели они? «Монастыри стоят запертые, а монахи иные разбежались по разным странам, иные скрылись по непроходимым лесам и вертепам, и мало где кого видно было. Отцы наши пошли к Самой Игуменье Афонской в Иверский монастырь».
Там они узнали чудо, которое ободрило их и дало силы на начало жития в монастыре. Главная икона обители вся была убрана в золото, серебро и драгоценности. Но стояла в целости и сохранности. Как так? Монахи объяснили, что на такое богатство турки зарились непрестанно долгое время, пока не убедились, что какая-то необъяснимая для них сила не подпускает их к иконе и даже не дает зайти в храм.
И в Пешношской пустыни, и в молдавском Балашевском скиту Арсений стремился к Афону…
Свято-Пантелеимонов монастырь. Афон. Фото Dickelbers.
Новопришедшим из России выделили келлию и благословили самим искать пропитание, ибо едоков у монастыря было с избытком, одних турок приходилось кормить несколько десятков. «Отче, – спрашивал я старца, – чем вы питались?» Он же отвечал мне: «А что Господь сказал? Ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам». (Мф. 6, 33). И не мы одни пропитались, но более тысячи оставалось на Святой Горе, и всех Господь пропитал».
Отошла смута, и стало полегче. Хотя деньги, выручаемые за выделывание ложечек, старцы отдавали еще более нуждавшимся.
В великой схиме отец Авель был наречен Арсением, а Никандр Николаем. Поселились в одном часе ходьбы от Иверона в непроходимой пустыни, в келлии во имя святого Иоанна Златоустаго. Инок Парфений вспоминает:
«Многажды мне случалось у них ночевать… С той поры как они пришли на Святую гору, отец Николай прожил 19 лет, отец Арсений 24 года, и не вкусили они ни рыбы, ни сыру, ни вина, ни масла. Пища их – сухари, моченые в воде, и те носили на своих плечах из Иверского монастыря в гору. Еще любили красный стручковый перец. Вот повседневная их трапеза: сухари, перец и баклажаны, случался и лук, ежели кто принесет. Соленые маслины и смоквы (инжир) предлагали только гостям. И всегда кушали однажды в день, в третьем часу пополудни, а в среду и пяток оставались без трапезы. По келлиям занимались чтением духовных писаний. Вечерню правили по уставу, читали всегда со вниманием и со слезами, не борзясь, тихо и кротко, потом повечерие с каноном Богородице, и на сон грядущий молитвы. Ночь всю провождали в бдении, молитвах и поклонах. Если сон их преклонял, сидели не более часу во всю ночь. Часов у них не было, жили по времени, которое отбивал колокол Иверского монастыря, хорошо слышимый. В полночь соборно читали полуночницу, а потом утреню по уставу. После утрени читали всегда канон с Акафистом Пресвятой Богородице. Потом предавались безмолвию. Когда рассветало, занимались рукоделием. Разговоров меж собой не имели. Читали часы и молебен Божией Матери, а потом трапезовали. И так проводили дни и ночи».
Нижегородская губерния, город Балахна, волжские просторы дали миру сего дивного исповедника веры Христовой. От роду он был наречен Алексеем, затем, при пострижении, Авелем, и уже потом, на Святой Горе, Арсением. А туда он рвался всем сердцем, услышав рассказы о ней. И в Пешношской пустыни, и в молдавском Балашевском скиту он говорил о желании пойти на Афон. Но уж очень время было неподходящее, Греция была под турками, кишели они и на Святой Горе. Не сумевши навязать монахам мусульманство, проливши при этом много неповинной крови, турки обложили монахов многими данями, поборами, да и просто грабили. А что взять у монаха? Нечего. Тогда избивали. Эти рассказы доходили до России. И все равно горячее желание уйти на Афон и разделить там с монахами их участь, не проходило.
В Молдавии Алексей принял постриг и обрел верного друга, монаха Никандра, с которым они и двинулись в спасительный, скорбный путь. Но перед этим долгое время, во имя отсечения своей воли, они повиновались духовному отцу и служили Господу в монашеском звании, не дерзая без благословения уходить в Грецию.
Турецкая разнузданность дошла до того, что в 1821 году в Константинополе был убит захватчиками Патриарх Григорий. Греческая кровь лилась по улицам столицы Византии. Греки говорили монахам Авелю и Никандру: «Зачем вы, отцы, приехали к нам теперь? У вас, в Молдавии, так не режут баранов, как здесь режут православных. По сто, по двести в день. И это на площадях, при всех, а сколько гибнет всего, неизвестно. И на Святой Горе полно грабителей. По морю корабли не ходят, а вся суша забита разбойниками».
Но монахи решили разделить участь страдальцев. Зиму провели в Константинополе. Просили милостыню, делились ею с греками. «Сколько скорбей претерпели, про то только Тот знает, Кто их послал в дорогу», – пишет святогорец Антоний в книге о подвижниках благочестия на Афоне в девятнадцатом веке.
На Святой Горе что увидели они? «Монастыри стоят запертые, а монахи иные разбежались по разным странам, иные скрылись по непроходимым лесам и вертепам, и мало где кого видно было. Отцы наши пошли к Самой Игуменье Афонской в Иверский монастырь».
Там они узнали чудо, которое ободрило их и дало силы на начало жития в монастыре. Главная икона обители вся была убрана в золото, серебро и драгоценности. Но стояла в целости и сохранности. Как так? Монахи объяснили, что на такое богатство турки зарились непрестанно долгое время, пока не убедились, что какая-то необъяснимая для них сила не подпускает их к иконе и даже не дает зайти в храм.
Свято-Пантелеимонов монастырь. Афон. Фото Dickelbers.
Новопришедшим из России выделили келлию и благословили самим искать пропитание, ибо едоков у монастыря было с избытком, одних турок приходилось кормить несколько десятков. «Отче, – спрашивал я старца, – чем вы питались?» Он же отвечал мне: «А что Господь сказал? Ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам». (Мф. 6, 33). И не мы одни пропитались, но более тысячи оставалось на Святой Горе, и всех Господь пропитал».
Отошла смута, и стало полегче. Хотя деньги, выручаемые за выделывание ложечек, старцы отдавали еще более нуждавшимся.
В великой схиме отец Авель был наречен Арсением, а Никандр Николаем. Поселились в одном часе ходьбы от Иверона в непроходимой пустыни, в келлии во имя святого Иоанна Златоустаго. Инок Парфений вспоминает:
«Многажды мне случалось у них ночевать… С той поры как они пришли на Святую гору, отец Николай прожил 19 лет, отец Арсений 24 года, и не вкусили они ни рыбы, ни сыру, ни вина, ни масла. Пища их – сухари, моченые в воде, и те носили на своих плечах из Иверского монастыря в гору. Еще любили красный стручковый перец. Вот повседневная их трапеза: сухари, перец и баклажаны, случался и лук, ежели кто принесет. Соленые маслины и смоквы (инжир) предлагали только гостям. И всегда кушали однажды в день, в третьем часу пополудни, а в среду и пяток оставались без трапезы. По келлиям занимались чтением духовных писаний. Вечерню правили по уставу, читали всегда со вниманием и со слезами, не борзясь, тихо и кротко, потом повечерие с каноном Богородице, и на сон грядущий молитвы. Ночь всю провождали в бдении, молитвах и поклонах. Если сон их преклонял, сидели не более часу во всю ночь. Часов у них не было, жили по времени, которое отбивал колокол Иверского монастыря, хорошо слышимый. В полночь соборно читали полуночницу, а потом утреню по уставу. После утрени читали всегда канон с Акафистом Пресвятой Богородице. Потом предавались безмолвию. Когда рассветало, занимались рукоделием. Разговоров меж собой не имели. Читали часы и молебен Божией Матери, а потом трапезовали. И так проводили дни и ночи».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента