Страница:
Во мнении народном Илья Муромец всегда был воином и молитвенником. Он воплощает собой само служение Отчизне. Большевики всячески старались упростить образ Ильи Муромца, сделать его более сказочным, нереальным. Записи и публикации былин в большевистское время стали содержать сведения о том, что не Иисус Христос с апостолами приходили к немощному Илье Муромцу (как это пелось сказителями в дореволюционное время), но безымянные калики перехожие.
Святой Илия Муромец. Икона. XIX в.
Стали ученые проверять: был ли в действительности такой легендарный витязь? Освидетельствовали мощи преподобного. И что же дали эти исследования? Рост богатыря превышал средний на голову. Кисть левой руки была действительно пронзена копьем. В области грудной клетки также была рана. Видимо, богатырь, защищаясь от удара, прижал левую руку к сердцу.
А.П. Рябушкин. Илья Муромец. Иллюстрация к книге «Русские былинные богатыри». 1895
Специалисты в области народного творчества (фольклористы и этнографы) уже давно обращали внимание, что в раннехристианских германских памятниках письменности высится во весь рост легендарная личность богатыря и монаха Илии Русского. Несомненно, речь идет об Илье Муромце.
Официально святой Илия Муромец был канонизирован в 1643 году в числе еще 69 угодников Божиих Киево-Печерской Лавры.
Нестор Летописец
Какие народы населяли землю? Что осталось от них в истории? А только то и осталось, что записано. Но записано не кое-как, а мудро и беспристрастно.
Велико и ответственно звание и назначение историка. Знаем мы и Геродота, и Плутарха, и Тацита, и Флавия, и Н.М. Карамзина. Но для нас, для русской истории нет выше авторитета, нет выше имени, чем преподобный Нестор Летописец. Он – отец русской истории. Он по праву причислен к лику святых, в земле Российской просиявших.
Если бы пророк Моисей, наученный Богом, не оставил известий о начале и строении мира, о прародителях человечества, то все бы предалось забвению. Слава Богу, он вложил в людей потребность помнить и очевидцев событий, и любителей древности, вдохновил перелагать время в слово, записанное или переданное из уст в уста.
По образцу известных уже тогда позднеантичных и раннехристианских хроник русскую историю летописец Нестор начал вести от сотворения мира: от Адама и Вселенского потопа.
Кто был Нестор? По одним известиям, он пришел в обитель к старцу Феодосию 17 лет. Есть и такое мнение, что это – митрополит Иларион, автор «Слова о Законе и Благодати», ушедший в конце жизни для трудов летописания в монастырь.
В то время, по словам преподобного Нестора, «чернецы, как светила, сияли в Руси. Одни были крепкими наставниками, другие тверды были на бдении или на коленопреклоненной молитве; иные постились через день и через два дня, другие вкушали только хлеб с водой, иные вареное зелье, другие – только сырое. Все пребывали в любви: младшие покорялись старшим, не смея и говорить пред ними, и изъявляли покорность и послушание; а старшие оказывали любовь к младшим, наставляли и утешали их, как отцы детей малых. Если какой-либо брат впадал в какое-либо прегрешение, утешали его и по великой любви делили епитимью на двух и на трех. Такова была любовь взаимная, при строгом воздержании».
Здесь настолько все понятно, что разъяснения требует, быть может, только словосочетание «делили епитимью»: наказание на прегрешившего брали на себя также и его товарищи. Например, делили число ежедневных земных поклонов.
В.М. Васнецов. «Нестор Летописец». 1885–1893 гг.
Дивно ли, что, вырастая в такой атмосфере молитвы, любви, согласия и воздержания, монахи были украшением Руси. Монастыри называли тогда рассадниками просвещения. Очень хорошее слово – «рассадники». То были парники – место, где выращивается рассада будущих растений, цветов. Там начинается жизнь нужная и полезная.
Все беды налетали на Россию тогда, когда шли нападки на православную веру.
Так же и дни монаха Нестора были неотличимы от дней других черноризцев. Только его послушание отличалось: он по благословению настоятеля писал историю Руси.
Леонтий Тарасевич. «Нестор Летописец». Гравюра. 1702
Всюду летописец называет себя «грешным», «окаянным», «недостойным рабом Божиим». В этих оценках себя нет рисовки: человек, достигший высот смирения, видит в себе мельчайшие прегрешения. Чтобы представить духовный уровень святых, попробуем вникнуть в изречение: «Святые принимали за грех тень мысли о грехе». Заметим, не сам грех и даже не мысль о нем, но именно тень мысли о грехе.
Первым по времени было сочинение Нестора «Житие святых князей Бориса и Глеба, во святом крещении Романа и Давида». В нем высокая молитвенность соединена с точностью описания, нравоучительность заключена в самом повествовании. Нестор говорит о сотворении человека, о падении его, о восстании его по милости Божией. Тяжко печалится он о том, что вера христианская медленно распространяется в Руси. Пишет: «Между тем как повсюду умножались христиане и идольские жертвенники были упраздняемы, страна русская оставалась в прежней прелести идольской, потому что не слышала ни от кого слова о Господе нашем Иисусе Христе; не приходили к нам апостолы и никто не проповедовал слова Божия».
Памятник Нестору Летописцу в сквере около Киево-Печерской лавр
Вторым трудом было «Житие преподобного Феодосия Печерского». Нестор совсем молодым послушником видел святого Феодосия, затем, долгие годы спустя, участвовал в обретении мощей преподобного и вот составил его жизнеописание. Оно написано просто и вдохновенно. «Цель моя, – пишет летописец, – чтобы будущие после нас черноризцы, читая житие святого и увидев доблести его, прославляли Бога, прославили и угодника Божия и укрепились на подвиг, особенно тем, что в стране Русской явился такой муж и угодник Божий».
Несторова «Повесть» дошла до нас в составе более поздних сводов: Лаврентьевской летописи (1377), Первой Новгородской летописи (XIX в.) и Ипатьевской летописи (XV в.). Предполагается, что Нестор использовал материал Древнейшего свода (IX в.), Свода Никона (70-е гг. XI в.) и Начального свода (1093–1095). В тексте очевидны переклички с византийской хроникой Георгия Амартола.
Достоверность и полнота писаний летописца Нестора такова, что доселе к ним прибегают историки как к проверенному источнику сведений об истории Руси.
Мы не Иваны, не помнящие родства. «Повесть» Нестора, как и книги историков Карамзина, Иловайского, Татищева, Соловьева, должна быть нашим настольным чтением.
Нестор Летописец. Из книги П.П. Бекетова «Собрание портретов знаменитых россиян». 1821–1824 гг.
Нестор видит историю Руси в связи с мировой историей. Несомненно, что он детально знал Священное Писание, греческий и латинский языки, философию и литературу античности, византийские сборники хроник и сказаний, монастырские записи, исторические сборники, был знаком с воспоминаниями торговцев, воинов и путешественников. Все это он осмысливал с единственной целью – показать историю Руси как неотъемлемую часть мирового исторического процесса.
История осмысливается Нестором строго с православной точки зрения. Он рассказывает о святых равноапостольных Кирилле и Мефодии, показывает великое счастье Крещения Руси, роль просвещения. Киевский князь Владимир – главный герой «Повести» Нестора. Летописец сравнивает его с Иоанном Крестителем. Подвиги и жизнь Владимира изображены подробно и с любовью.
Нестор Летописец. Скульптура работы Марка Антокольского. 1890. Эрмитаж
Но летопись Нестора нельзя назвать только историей Руси, ее Крещения, церковной или гражданской хроникой.
Это история народа русского, размышление об истоках русского сознания, русского восприятия мира. И в этом смысле это было не простое перечисление ярких событий или привычное европейское жизнеописание, но глубокое размышление о месте в мире нового молодого народа – русского. «Откуда мы?», «чем прекрасны?» и «чем отличаемся мы от других народов?» – вот вопросы, которые стояли перед Нестором.
Преподобный Нестор пережил пожар и разорение Киево-Печерской Лавры в 1196 году. Последние его труды говорят о главной его мысли: о единении Руси, о сплочении ее верой христианской.
Александр Сергеевич Пушкин, создавая своего летописца Пимена в «Борисе Годунове» (1824–1825, опубл. 1835), брал за основу черты характера реального летописца Нестора, стремящегося к правде, даже если она кому и не нравится и которая ничуть «не украшает пишущего».
Летописец завещал печерским инокам продолжать дело всей его жизни. Его преемниками в летописании стали преподобный Сильвестр, игумен Выдубицкого Киевского монастыря; игумен Моисей, продливший летопись до 1200 года; игумен Лаврентий – автор знаменитого Лаврентьевского Летописного Свода 1377 года. Надо вспомнить и епископа Владимирского Симона, описателя, как говорили раньше, Киево-Печерского патерика – книги о монахах Киево-Печерской Лавры. Все они ссылаются на преподобного Нестора, для всех них он высочайший учитель – и как писатель, и как молитвенник. Мощи преподобного Нестора пребывают нетленными в ближних пещерах Лавры.
1091 год – Нестор принимает участие в открытии мощей преподобного Феодосия.
1090–1110 годы – написание Нестором житий Бориса и Глеба, преподобного Феодосия.
1112 год – Нестор заканчивает написание «Повести временных лет».
1114 год – кончина преподобного Нестора.
День памяти преподобного Нестора, летописца – 9 ноября.
Князь Андрей Боголюбский
Великий и судьбоносный для России день 4 июля (по новому стилю 17-го) окружен сияющим ореолом небесных заступников, мучеников, апостолов. Рядышком собор славных и всехвальных двенадцати апостолов, бессребреников Космы и Дамиана, свяшенномученика святителя Филиппа – митрополита Московского, всея России чудотворца; в день 17 июля – память преподобного Андрея Рублева, на следующий – обретение мощей преподобного Сергия Радонежского и память преподобномученицы великой княгини Елисаветы и инокини Варвары, еще через день – явление иконы Божией Матери в Казани.
Кроме того, день 17 июля – день страстотерпцев императора Николая II, царицы Александры, цесаревича Алексия, великих княгинь Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии – промыслительно выпал на день земной кончины святого благоверного князя Андрея Боголюбского.
Боголюбово – место, возлюбленное Богом. Там начиналась царская власть на Руси. Это место, где чудеса Божии не прекращаются и по сей день и где особенно чувствуешь милость Божию к людям. Там обостренно ощущаешь промыслительный ход русской истории.
Целую вечность, тридцать пять лет назад, я был здесь. Счастливый, влюбленный в молодую жену, я больше был занят ею, чем окружающим. Но поездка была незабываемой: стены монастыря, церкви, тогда полуразрушенные, полумузейные, камни двора, сам воздух ранней осени – все всегда потом вспоминалось. И все эти годы по три-четыре раза в год я ездил на родину, в Вятку, и всегда ждал встречи с Владимиром, с храмом Покрова на Нерли и с Боголюбским монастырем. Вот Владимир, вознесенное ввысь золото куполов Успенского собора, ночью подсвеченное; вот белый силуэт Димитриевского храма. Вот поехали. Ждешь томительно, глядя вперед и вправо, когда же мелькнет, появится, исчезнет и вновь появится и поплывет в окнах легкий, до детскости простой, прямо как игрушечный, храм Покрова на Нерли, – и кинешься скорее к левому по ходу окну, чтобы ахнуть от величия, красоты и уверенного стояния над пространством Боголюбского монастыря.
Да, были сорваны кресты, от времени старели стены, но никогда не было ощущения заброшенности и униженности монастыря. Не монастырь был унижен, а мы. И стыдно было перед дивным созданием предков, что именно при нас пришло нашествие на красоту и русскую душу.
Боголюбский собор на территории дворца-замка Андрея Боголюбского
Тонюсенькая тропинка вела тогда к храму Покрова на Нерли. Теперь она растоптана и расхожена до размеров проселка, а поодаль и вовсе автотрасса, и по ней, в пыли, несутся к храму машины и мотоциклы.
Тут и пляж. Тут и отважные мальчишки, летящие в воду, как на крыльях, тут и компании с костерком, с гитарой. Здесь очень понимаешь разницу между паломниками и туристами.
Во дворе монастыря собирается группа паломников.
– Мы с Гомеля, – говорит женщина в белом платочке. – Та были ж вчера таки заморенные, така дорога. Приехали к службе. Така благодатная. То ж накормили. А спали в колокольне на сене. – И простодушно спрашивает монахиню, которая ведет группу: – А немцы сюда дошли?
– Нет, – улыбается монахиня, – только монголы.
– Да и своих хватило, – вставляет молодой мужчина.
Пожилой вздыхает:
– Да уж.
Многое означает это «да уж». Все собрались. Начинается… Но что начинается? Рука не поднимается писать: начинается экскурсия. Это не экскурсия, и монахиня не экскурсовод, тем более не гид. Она вводит паломников в мир монастыря, в его историю. А главное, приехавшие совершают при этом непрерывную молитву – ведь открываются такие высоты человеческого духа, такие подвиги во имя Христово и разверзаются такие глубины человеческого падения в бездны адовы, что рука невольно поднимается для крестного знамения.
– Господи, Иисусе Христе, Мати Божия! В чем я согрешил? Или какую волю Божию являете мне?
И вот тут было видение Божией Матери, повелевшей строить храм для иконы. И название монастырю дала Сама Божия Матерь.
Святой благоверный князь Андрей Боголюбский. Икона месячной минеи работы Осипа Чирикова. Начало XX в. Эрмитаж
Место это стало началом русского каменного зодчества. Не просто каменного, а белокаменного. Вручную возводили храм и построили всего за семь лет. По белому камню храм был окован золотом и серебром. Представить такую красоту можно, только зажмурясь и открывая в себе очи сердечные. Они видели, они помнят, они помогут увидеть это сияние, это сошедшее на землю небо. А внутри полы и часть стен были из русской майолики, обливной керамики. И когда свет сквозь разноцветные окна падал на пол и стены и в них отражался, то уж воистину было непонятно: на земле ты еще или уже в раю?
Наруч доспеха князя Андрея Боголюбского с изображением Воскресения Христова. Лувр
У князя Боголюбского была чаша, стоящая у всех на виду В ней золотые, серебряные, медные деньги. Из этой чаши работники сами брали себе жалованье. Из этой же чаши брали деньги на хлеб нищие. Чаша не охранялась. И никогда не было, чтобы кто-то взял лишнее. И меч у князя был могучий, наследственный меч святого Александра Невского, весом девять килограммов. А щит тогдашних богатырей доходил до пятидесяти килограммов. Да еще доспехи, кольчуга кованая, шлем, оплечье. И во всем этом богатыри наши сражались. Вот какую силу давал Господь нашим предкам. И давалась она, конечно, за душевные качества.
О доспехах сказано к тому, что в Боголюбском монастыре подвизался былинный богатырь, но вместе с тем реальный человек, уроженец владимирских мест Илья Муромец. К концу жизни он ушел в Киев и стал монахом Киево-Печерской Лавры.
Подлый шепот за спиной
Петр и Феврония Муромские
Чтение жития святых было любимым чтением у русского народа. Дети и взрослые читали о храбром Егории (Георгии Победоносце), об Алексии – Божием человеке, великомученицах Варваре, Екатерине, Параскеве Пятнице, о Вере, Надежде и Любови и матери их Софии. Но более всего издавалась и читалась житийная книжечка о святых муромских чудотворцах Петре и Февронии. И все потому, что речь шла о любви. О единственной и высокой. Здесь все было как в давней сказке: они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Есть в Русской земле красивый город Муром. Из него, по преданию, вышел былинный богатырь и монах Илия Муромец. А еще спустя сто лет, в конце XII – начале XIII века, Муром прославили святые благоверные Петр и Феврония, а в иночестве (в монашестве) – Давид и Евфросиния, муромские чудотворцы.
Князь Петр и княгиня Феврония Муромские. Икона. XVI в.
По одним сведениям, князь Петр давно болел неизвестной болезнью. Тело его было покрыто язвами и коростами (струпьями). Иные рассказывали о нем более поэтично: он получил раны от змея, прилетавшего к жене брата Петра и притворявшегося ее мужем. Так или иначе, недуг был для князя мучительным. Никто не мог вылечить его. Он стеснялся показываться на люди. Только близкие могли видеть обезображенное лицо Петра.
Уже и внутренне он был так слаб, что не мог сидеть на коне и безропотно ждал смерти. Но любящие его слуги искали все новых целителей. Однажды слуга князя приехал в деревню с удивительным названием Ласково. Подошел к красивому дому и не увидел никого во дворике. Да и ворота не были заперты. Слуга поднялся в дом, вошел в просторную горницу и увидел прекрасную девушку за ткацким станком. Перед ней, веселя ее, скакал заяц. Слуга поздоровался. Девушка смиренно отвечала:
– Нехорошо дому быть без ушей и без очей.
– А кто хозяин этого дома? – спросил слуга.
– Хозяин дома – мой отец, но его нет, он ушел вместе с моей матерью взаймы плакать.
– Объясни мне, – попросил слуга, – что значат твои речи? Вижу, что ты не простая девица, если даже дикий заяц у тебя в услужении.
– А я ничего непонятного не сказала, – ответила девушка. – Была бы во дворе собака, она бы тебя услышала и залаяла. А сидел бы на окне ребенок, он бы тебя увидел. А мать и отец пошли на похороны и там над покойным плачут. А когда они уйдут из жизни этой, то и над ними будут плакать. Это и есть плач взаймы.
Стали ученые проверять: был ли в действительности такой легендарный витязь? Освидетельствовали мощи преподобного. И что же дали эти исследования? Рост богатыря превышал средний на голову. Кисть левой руки была действительно пронзена копьем. В области грудной клетки также была рана. Видимо, богатырь, защищаясь от удара, прижал левую руку к сердцу.
Специалисты в области народного творчества (фольклористы и этнографы) уже давно обращали внимание, что в раннехристианских германских памятниках письменности высится во весь рост легендарная личность богатыря и монаха Илии Русского. Несомненно, речь идет об Илье Муромце.
Официально святой Илия Муромец был канонизирован в 1643 году в числе еще 69 угодников Божиих Киево-Печерской Лавры.
Основные события жизни
Множество путешественников XVI–XVIII веков утверждали, что видели мощи Илии Муромца. Некоторые из них уже тогда описывали его как былинного богатыря и полагали, что жил он не при князе Владимире, крестившем Русь, а намного позже. Они твердо считают, что умер он в 1188 году.
Нестор Летописец
Какие народы населяли землю? Что осталось от них в истории? А только то и осталось, что записано. Но записано не кое-как, а мудро и беспристрастно.
Велико и ответственно звание и назначение историка. Знаем мы и Геродота, и Плутарха, и Тацита, и Флавия, и Н.М. Карамзина. Но для нас, для русской истории нет выше авторитета, нет выше имени, чем преподобный Нестор Летописец. Он – отец русской истории. Он по праву причислен к лику святых, в земле Российской просиявших.
Если бы пророк Моисей, наученный Богом, не оставил известий о начале и строении мира, о прародителях человечества, то все бы предалось забвению. Слава Богу, он вложил в людей потребность помнить и очевидцев событий, и любителей древности, вдохновил перелагать время в слово, записанное или переданное из уст в уста.
По образцу известных уже тогда позднеантичных и раннехристианских хроник русскую историю летописец Нестор начал вести от сотворения мира: от Адама и Вселенского потопа.
Келья, вместившая мир
Годы жизни летописца легли на самое начало второго тысячелетия: на XI столетие. Для него совсем недавно, в 988 году, воды Днепра приняли в себя крестящихся киевлян, еще живы были свидетели этого чуда. А уже сотрясали Русь междоусобицы, нападения врагов, потомки Владимира не смогли или не захотели быть едины. Из кельи Печерского монастыря взирал на мир монах Нестор. Мала его келья, но вместила весь мир, всю Русь Святую.Кто был Нестор? По одним известиям, он пришел в обитель к старцу Феодосию 17 лет. Есть и такое мнение, что это – митрополит Иларион, автор «Слова о Законе и Благодати», ушедший в конце жизни для трудов летописания в монастырь.
В то время, по словам преподобного Нестора, «чернецы, как светила, сияли в Руси. Одни были крепкими наставниками, другие тверды были на бдении или на коленопреклоненной молитве; иные постились через день и через два дня, другие вкушали только хлеб с водой, иные вареное зелье, другие – только сырое. Все пребывали в любви: младшие покорялись старшим, не смея и говорить пред ними, и изъявляли покорность и послушание; а старшие оказывали любовь к младшим, наставляли и утешали их, как отцы детей малых. Если какой-либо брат впадал в какое-либо прегрешение, утешали его и по великой любви делили епитимью на двух и на трех. Такова была любовь взаимная, при строгом воздержании».
Здесь настолько все понятно, что разъяснения требует, быть может, только словосочетание «делили епитимью»: наказание на прегрешившего брали на себя также и его товарищи. Например, делили число ежедневных земных поклонов.
Дивно ли, что, вырастая в такой атмосфере молитвы, любви, согласия и воздержания, монахи были украшением Руси. Монастыри называли тогда рассадниками просвещения. Очень хорошее слово – «рассадники». То были парники – место, где выращивается рассада будущих растений, цветов. Там начинается жизнь нужная и полезная.
Труды и дни
Что может быть интересного в жизни монаха? Он не ходит в военные походы, не путешествует, не охотится на диких зверей, один его день похож на другой. Он не различает времен года, события жизни за монастырской стеной его не касаются. Что же он делает? Он спасает свою душу. Но – главное – он молится за ближних своих, за Отечество. Страшно представить, что будет, если молитва монахов прекратится.Все беды налетали на Россию тогда, когда шли нападки на православную веру.
Так же и дни монаха Нестора были неотличимы от дней других черноризцев. Только его послушание отличалось: он по благословению настоятеля писал историю Руси.
Всюду летописец называет себя «грешным», «окаянным», «недостойным рабом Божиим». В этих оценках себя нет рисовки: человек, достигший высот смирения, видит в себе мельчайшие прегрешения. Чтобы представить духовный уровень святых, попробуем вникнуть в изречение: «Святые принимали за грех тень мысли о грехе». Заметим, не сам грех и даже не мысль о нем, но именно тень мысли о грехе.
Первым по времени было сочинение Нестора «Житие святых князей Бориса и Глеба, во святом крещении Романа и Давида». В нем высокая молитвенность соединена с точностью описания, нравоучительность заключена в самом повествовании. Нестор говорит о сотворении человека, о падении его, о восстании его по милости Божией. Тяжко печалится он о том, что вера христианская медленно распространяется в Руси. Пишет: «Между тем как повсюду умножались христиане и идольские жертвенники были упраздняемы, страна русская оставалась в прежней прелести идольской, потому что не слышала ни от кого слова о Господе нашем Иисусе Христе; не приходили к нам апостолы и никто не проповедовал слова Божия».
Вторым трудом было «Житие преподобного Феодосия Печерского». Нестор совсем молодым послушником видел святого Феодосия, затем, долгие годы спустя, участвовал в обретении мощей преподобного и вот составил его жизнеописание. Оно написано просто и вдохновенно. «Цель моя, – пишет летописец, – чтобы будущие после нас черноризцы, читая житие святого и увидев доблести его, прославляли Бога, прославили и угодника Божия и укрепились на подвиг, особенно тем, что в стране Русской явился такой муж и угодник Божий».
Несторова «Повесть» дошла до нас в составе более поздних сводов: Лаврентьевской летописи (1377), Первой Новгородской летописи (XIX в.) и Ипатьевской летописи (XV в.). Предполагается, что Нестор использовал материал Древнейшего свода (IX в.), Свода Никона (70-е гг. XI в.) и Начального свода (1093–1095). В тексте очевидны переклички с византийской хроникой Георгия Амартола.
Достоверность и полнота писаний летописца Нестора такова, что доселе к ним прибегают историки как к проверенному источнику сведений об истории Руси.
Главное дело жизни
«Повесть временных лет» – великое создание отца русской истории. Не временных, а временных лет – охвативших не какой-то малый период, а огромные годы русской жизни, целую эпоху Полностью повесть называется так: «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуда Руская земля стала есть».Мы не Иваны, не помнящие родства. «Повесть» Нестора, как и книги историков Карамзина, Иловайского, Татищева, Соловьева, должна быть нашим настольным чтением.
Нестор видит историю Руси в связи с мировой историей. Несомненно, что он детально знал Священное Писание, греческий и латинский языки, философию и литературу античности, византийские сборники хроник и сказаний, монастырские записи, исторические сборники, был знаком с воспоминаниями торговцев, воинов и путешественников. Все это он осмысливал с единственной целью – показать историю Руси как неотъемлемую часть мирового исторического процесса.
История осмысливается Нестором строго с православной точки зрения. Он рассказывает о святых равноапостольных Кирилле и Мефодии, показывает великое счастье Крещения Руси, роль просвещения. Киевский князь Владимир – главный герой «Повести» Нестора. Летописец сравнивает его с Иоанном Крестителем. Подвиги и жизнь Владимира изображены подробно и с любовью.
Но летопись Нестора нельзя назвать только историей Руси, ее Крещения, церковной или гражданской хроникой.
Это история народа русского, размышление об истоках русского сознания, русского восприятия мира. И в этом смысле это было не простое перечисление ярких событий или привычное европейское жизнеописание, но глубокое размышление о месте в мире нового молодого народа – русского. «Откуда мы?», «чем прекрасны?» и «чем отличаемся мы от других народов?» – вот вопросы, которые стояли перед Нестором.
Преподобный Нестор пережил пожар и разорение Киево-Печерской Лавры в 1196 году. Последние его труды говорят о главной его мысли: о единении Руси, о сплочении ее верой христианской.
Александр Сергеевич Пушкин, создавая своего летописца Пимена в «Борисе Годунове» (1824–1825, опубл. 1835), брал за основу черты характера реального летописца Нестора, стремящегося к правде, даже если она кому и не нравится и которая ничуть «не украшает пишущего».
Летописец завещал печерским инокам продолжать дело всей его жизни. Его преемниками в летописании стали преподобный Сильвестр, игумен Выдубицкого Киевского монастыря; игумен Моисей, продливший летопись до 1200 года; игумен Лаврентий – автор знаменитого Лаврентьевского Летописного Свода 1377 года. Надо вспомнить и епископа Владимирского Симона, описателя, как говорили раньше, Киево-Печерского патерика – книги о монахах Киево-Печерской Лавры. Все они ссылаются на преподобного Нестора, для всех них он высочайший учитель – и как писатель, и как молитвенник. Мощи преподобного Нестора пребывают нетленными в ближних пещерах Лавры.
Основные события жизни
1073 год – поступление Нестора в Киево-Печерский монастырь.1091 год – Нестор принимает участие в открытии мощей преподобного Феодосия.
1090–1110 годы – написание Нестором житий Бориса и Глеба, преподобного Феодосия.
1112 год – Нестор заканчивает написание «Повести временных лет».
1114 год – кончина преподобного Нестора.
День памяти преподобного Нестора, летописца – 9 ноября.
Князь Андрей Боголюбский
Великий и судьбоносный для России день 4 июля (по новому стилю 17-го) окружен сияющим ореолом небесных заступников, мучеников, апостолов. Рядышком собор славных и всехвальных двенадцати апостолов, бессребреников Космы и Дамиана, свяшенномученика святителя Филиппа – митрополита Московского, всея России чудотворца; в день 17 июля – память преподобного Андрея Рублева, на следующий – обретение мощей преподобного Сергия Радонежского и память преподобномученицы великой княгини Елисаветы и инокини Варвары, еще через день – явление иконы Божией Матери в Казани.
Кроме того, день 17 июля – день страстотерпцев императора Николая II, царицы Александры, цесаревича Алексия, великих княгинь Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии – промыслительно выпал на день земной кончины святого благоверного князя Андрея Боголюбского.
Боголюбово – место, возлюбленное Богом. Там начиналась царская власть на Руси. Это место, где чудеса Божии не прекращаются и по сей день и где особенно чувствуешь милость Божию к людям. Там обостренно ощущаешь промыслительный ход русской истории.
Целую вечность, тридцать пять лет назад, я был здесь. Счастливый, влюбленный в молодую жену, я больше был занят ею, чем окружающим. Но поездка была незабываемой: стены монастыря, церкви, тогда полуразрушенные, полумузейные, камни двора, сам воздух ранней осени – все всегда потом вспоминалось. И все эти годы по три-четыре раза в год я ездил на родину, в Вятку, и всегда ждал встречи с Владимиром, с храмом Покрова на Нерли и с Боголюбским монастырем. Вот Владимир, вознесенное ввысь золото куполов Успенского собора, ночью подсвеченное; вот белый силуэт Димитриевского храма. Вот поехали. Ждешь томительно, глядя вперед и вправо, когда же мелькнет, появится, исчезнет и вновь появится и поплывет в окнах легкий, до детскости простой, прямо как игрушечный, храм Покрова на Нерли, – и кинешься скорее к левому по ходу окну, чтобы ахнуть от величия, красоты и уверенного стояния над пространством Боголюбского монастыря.
Да, были сорваны кресты, от времени старели стены, но никогда не было ощущения заброшенности и униженности монастыря. Не монастырь был унижен, а мы. И стыдно было перед дивным созданием предков, что именно при нас пришло нашествие на красоту и русскую душу.
Тонюсенькая тропинка вела тогда к храму Покрова на Нерли. Теперь она растоптана и расхожена до размеров проселка, а поодаль и вовсе автотрасса, и по ней, в пыли, несутся к храму машины и мотоциклы.
Тут и пляж. Тут и отважные мальчишки, летящие в воду, как на крыльях, тут и компании с костерком, с гитарой. Здесь очень понимаешь разницу между паломниками и туристами.
Во дворе монастыря собирается группа паломников.
– Мы с Гомеля, – говорит женщина в белом платочке. – Та были ж вчера таки заморенные, така дорога. Приехали к службе. Така благодатная. То ж накормили. А спали в колокольне на сене. – И простодушно спрашивает монахиню, которая ведет группу: – А немцы сюда дошли?
– Нет, – улыбается монахиня, – только монголы.
– Да и своих хватило, – вставляет молодой мужчина.
Пожилой вздыхает:
– Да уж.
Многое означает это «да уж». Все собрались. Начинается… Но что начинается? Рука не поднимается писать: начинается экскурсия. Это не экскурсия, и монахиня не экскурсовод, тем более не гид. Она вводит паломников в мир монастыря, в его историю. А главное, приехавшие совершают при этом непрерывную молитву – ведь открываются такие высоты человеческого духа, такие подвиги во имя Христово и разверзаются такие глубины человеческого падения в бездны адовы, что рука невольно поднимается для крестного знамения.
Иконе нужен храм
Здесь когда-то встали кони, запряженные в карету, на которой с великими почестями перевозили из Киева во Владимир икону Божией Матери, по преданию написанную евангелистом Лукой еще при жизни Пресвятой Богородицы. Встали как вкопанные. Уже и сам князь, ехавший верхом, спешился и тянул коней за узду. Тщетно. Приказал князь остановиться. И всю ночь молился князь:– Господи, Иисусе Христе, Мати Божия! В чем я согрешил? Или какую волю Божию являете мне?
И вот тут было видение Божией Матери, повелевшей строить храм для иконы. И название монастырю дала Сама Божия Матерь.
Место это стало началом русского каменного зодчества. Не просто каменного, а белокаменного. Вручную возводили храм и построили всего за семь лет. По белому камню храм был окован золотом и серебром. Представить такую красоту можно, только зажмурясь и открывая в себе очи сердечные. Они видели, они помнят, они помогут увидеть это сияние, это сошедшее на землю небо. А внутри полы и часть стен были из русской майолики, обливной керамики. И когда свет сквозь разноцветные окна падал на пол и стены и в них отражался, то уж воистину было непонятно: на земле ты еще или уже в раю?
У князя Боголюбского была чаша, стоящая у всех на виду В ней золотые, серебряные, медные деньги. Из этой чаши работники сами брали себе жалованье. Из этой же чаши брали деньги на хлеб нищие. Чаша не охранялась. И никогда не было, чтобы кто-то взял лишнее. И меч у князя был могучий, наследственный меч святого Александра Невского, весом девять килограммов. А щит тогдашних богатырей доходил до пятидесяти килограммов. Да еще доспехи, кольчуга кованая, шлем, оплечье. И во всем этом богатыри наши сражались. Вот какую силу давал Господь нашим предкам. И давалась она, конечно, за душевные качества.
О доспехах сказано к тому, что в Боголюбском монастыре подвизался былинный богатырь, но вместе с тем реальный человек, уроженец владимирских мест Илья Муромец. К концу жизни он ушел в Киев и стал монахом Киево-Печерской Лавры.
Подлый шепот за спиной
Но в ту роковую ночь, в 1174 году, когда свершилась мученическая гибель князя, он не смог воспользоваться своим мечом. Меч пропал. И не кто-то его выкрал, а свои, приближенные. Князь знал о заговоре против него. Как знал и спустя много веков святой новомученик, страстотерпец Николай II Александрович. И святой благоверный князь Андрей мог, так же как и Николай II, говорить: «Кругом измена, трусость и обман».
И.Я. Билибин. «Святой благоверный великий князь Андрей Боголюбский». 1926
В заговорщиках оказались братья жены, повар, казначей и ключник. Все они, как писали раньше, были осыпаны княжеской милостью.
И выбрали для усиления своей подлости тяжелейшие для князя дни: только что, еще не исполнился девятый день, как скончался двадцатилетний сын Глеб. А старший, Изяслав, погиб раньше, в походе на камских булгар. Именно в память о нем был поставлен храм на Нерли. Это был первый храм на Руси в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Именно святому Андрею Боголюбскому мы обязаны тем, что на Руси празднуется праздник Покрова.
И вот эта страшная ночь. Заговорщики трусят, напиваются для храбрости. Вначале убивают одного из своих. Нападают на князя. Он разбрасывает их, но много нечисти, одолели. Нанесли много ран, думали, что убили. Но князь очнулся и стал спускаться по ступеням княжеских палат. Ступеней тридцать три, все до единой были обагрены святой кровью мученика за Русскую землю, за Христа. И снова напали враги, и снова убивали.
Пьяный сброд ликовал. Июль, жара. К телу князя не подпускали. Отпевали только на пятый день. Оказалось, что тело оставалось нетленным; благоухание было, по свидетельствам очевидцев, дивным.
В год 300-летия Дома Романовых, в 1913 году, император Николай II с дочерьми приехал в Боголюбове. Еще недавно, в наше время, в монастырь на службу приходила старушка, которая помнила, что великие княжны были одеты в нарядные белые платья с кружевами. Царь попросил оставить его одного и долго молился на месте убиения первого русского царя. Бог весть, не дано нам, грешным, знать, о чем думал будущий святой царь-мученик. Ведь он уже получил письмо от преподобного старца Серафима Саровского, уже знал о своей участи. И те девочки, которые гуляли среди цветов по монастырскому двору, чистота ангельских душ которых светит нам вечно, еще были живы. Еще каждые четверть часа гремели колокола на колокольне, вызванивая молитву русского народа: «Боже, царя храни». Еще крестился на золотые купола церквей машинист поезда из Нижнего Новгорода в Москву, еще громко и могущественно звучало в мире имя русского царя.
На алтарной стене храма Боголюбской иконы Божией Матери, что в Боголюбове, проявился лик царя-мученика Николая II. На правой колонне у алтаря показались черты царевича-мученика отрока Алексея. Лик императора показался там, где был образ Господа. Создатель ввел нового русского святого в алтарь храма, в это небо на земле.
А потом стреляли слепые души безбожников в иконы монастыря, сдирали золото окладов и куполов, выколупывали изразцы, сворачивали надмогильные мраморные памятники. Бог им судья. До сих пор реставраторы извлекают из штукатурки пули, которыми расстреливали фрески. Хорошо, что мы зла не помним, но плохо, что часто не видим его.
– Но, – говорят монахини, – батюшка Серафим навел тут порядок.
Недаром над входом в храм помещен его образ.
В.М. Васнецов. «Князь Андрей Боголюбский». 1885–1896 гг.
В 1991 году мощи преподобного Серафима Саровского переносили в Саров. Остановились на молебен в Боголюбове. Служил
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Народа было такое великое множество, что священники решили мощи преподобного поместить на паперти, чтобы все могли приложиться.
В том же году началось разгребание грязи, очищение от большевистского наследия. Пять лет мужчины – монахи, наемные работники и во многом добровольцы – расчищали территорию.
И ныне в согласии с небесами стоит Боголюбский монастырь. Ни минуты нет, чтобы в нем не читалась молитва. Великая отрада для души – прикоснуться к его святыням.
Около 1157 года – окончание строительства храма Успения Божией Матери во Владимире.
1157 год – после смерти князя Юрия Владимировича (Долгорукого) князь Андрей провозгласил себя великим князем Владимирским.
1174 год – гибель князя Андрея от рук заговорщиков. День памяти великого князя Владимирского Андрея Боголюбского – 17 июля.
В заговорщиках оказались братья жены, повар, казначей и ключник. Все они, как писали раньше, были осыпаны княжеской милостью.
И выбрали для усиления своей подлости тяжелейшие для князя дни: только что, еще не исполнился девятый день, как скончался двадцатилетний сын Глеб. А старший, Изяслав, погиб раньше, в походе на камских булгар. Именно в память о нем был поставлен храм на Нерли. Это был первый храм на Руси в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Именно святому Андрею Боголюбскому мы обязаны тем, что на Руси празднуется праздник Покрова.
И вот эта страшная ночь. Заговорщики трусят, напиваются для храбрости. Вначале убивают одного из своих. Нападают на князя. Он разбрасывает их, но много нечисти, одолели. Нанесли много ран, думали, что убили. Но князь очнулся и стал спускаться по ступеням княжеских палат. Ступеней тридцать три, все до единой были обагрены святой кровью мученика за Русскую землю, за Христа. И снова напали враги, и снова убивали.
Пьяный сброд ликовал. Июль, жара. К телу князя не подпускали. Отпевали только на пятый день. Оказалось, что тело оставалось нетленным; благоухание было, по свидетельствам очевидцев, дивным.
В год 300-летия Дома Романовых, в 1913 году, император Николай II с дочерьми приехал в Боголюбове. Еще недавно, в наше время, в монастырь на службу приходила старушка, которая помнила, что великие княжны были одеты в нарядные белые платья с кружевами. Царь попросил оставить его одного и долго молился на месте убиения первого русского царя. Бог весть, не дано нам, грешным, знать, о чем думал будущий святой царь-мученик. Ведь он уже получил письмо от преподобного старца Серафима Саровского, уже знал о своей участи. И те девочки, которые гуляли среди цветов по монастырскому двору, чистота ангельских душ которых светит нам вечно, еще были живы. Еще каждые четверть часа гремели колокола на колокольне, вызванивая молитву русского народа: «Боже, царя храни». Еще крестился на золотые купола церквей машинист поезда из Нижнего Новгорода в Москву, еще громко и могущественно звучало в мире имя русского царя.
На алтарной стене храма Боголюбской иконы Божией Матери, что в Боголюбове, проявился лик царя-мученика Николая II. На правой колонне у алтаря показались черты царевича-мученика отрока Алексея. Лик императора показался там, где был образ Господа. Создатель ввел нового русского святого в алтарь храма, в это небо на земле.
А потом стреляли слепые души безбожников в иконы монастыря, сдирали золото окладов и куполов, выколупывали изразцы, сворачивали надмогильные мраморные памятники. Бог им судья. До сих пор реставраторы извлекают из штукатурки пули, которыми расстреливали фрески. Хорошо, что мы зла не помним, но плохо, что часто не видим его.
Путь к вере через руины безбожия
Теперь уже нелепо и подумать, что тут совсем недавно по проекту намеревались размещать бары, казино, бильярдные. Даже до того дошло, что проектировщики всерьез изучали монастырский быт, чтобы и мебель в баре, и люстры сделать стилизованными под монастырский уклад. Это уже была такая глухота безбожия, что не верится, что это было только что и начинало осуществляться.– Но, – говорят монахини, – батюшка Серафим навел тут порядок.
Недаром над входом в храм помещен его образ.
В 1991 году мощи преподобного Серафима Саровского переносили в Саров. Остановились на молебен в Боголюбове. Служил
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Народа было такое великое множество, что священники решили мощи преподобного поместить на паперти, чтобы все могли приложиться.
В том же году началось разгребание грязи, очищение от большевистского наследия. Пять лет мужчины – монахи, наемные работники и во многом добровольцы – расчищали территорию.
И ныне в согласии с небесами стоит Боголюбский монастырь. Ни минуты нет, чтобы в нем не читалась молитва. Великая отрада для души – прикоснуться к его святыням.
Основные события жизни
Около 1155 года – чудное видение князем Андреем Пресвятой Богородицы и его переезд во Владимир.Около 1157 года – окончание строительства храма Успения Божией Матери во Владимире.
1157 год – после смерти князя Юрия Владимировича (Долгорукого) князь Андрей провозгласил себя великим князем Владимирским.
1174 год – гибель князя Андрея от рук заговорщиков. День памяти великого князя Владимирского Андрея Боголюбского – 17 июля.
Петр и Феврония Муромские
Чтение жития святых было любимым чтением у русского народа. Дети и взрослые читали о храбром Егории (Георгии Победоносце), об Алексии – Божием человеке, великомученицах Варваре, Екатерине, Параскеве Пятнице, о Вере, Надежде и Любови и матери их Софии. Но более всего издавалась и читалась житийная книжечка о святых муромских чудотворцах Петре и Февронии. И все потому, что речь шла о любви. О единственной и высокой. Здесь все было как в давней сказке: они жили долго и счастливо и умерли в один день.
Есть в Русской земле красивый город Муром. Из него, по преданию, вышел былинный богатырь и монах Илия Муромец. А еще спустя сто лет, в конце XII – начале XIII века, Муром прославили святые благоверные Петр и Феврония, а в иночестве (в монашестве) – Давид и Евфросиния, муромские чудотворцы.
По одним сведениям, князь Петр давно болел неизвестной болезнью. Тело его было покрыто язвами и коростами (струпьями). Иные рассказывали о нем более поэтично: он получил раны от змея, прилетавшего к жене брата Петра и притворявшегося ее мужем. Так или иначе, недуг был для князя мучительным. Никто не мог вылечить его. Он стеснялся показываться на люди. Только близкие могли видеть обезображенное лицо Петра.
Уже и внутренне он был так слаб, что не мог сидеть на коне и безропотно ждал смерти. Но любящие его слуги искали все новых целителей. Однажды слуга князя приехал в деревню с удивительным названием Ласково. Подошел к красивому дому и не увидел никого во дворике. Да и ворота не были заперты. Слуга поднялся в дом, вошел в просторную горницу и увидел прекрасную девушку за ткацким станком. Перед ней, веселя ее, скакал заяц. Слуга поздоровался. Девушка смиренно отвечала:
– Нехорошо дому быть без ушей и без очей.
– А кто хозяин этого дома? – спросил слуга.
– Хозяин дома – мой отец, но его нет, он ушел вместе с моей матерью взаймы плакать.
– Объясни мне, – попросил слуга, – что значат твои речи? Вижу, что ты не простая девица, если даже дикий заяц у тебя в услужении.
– А я ничего непонятного не сказала, – ответила девушка. – Была бы во дворе собака, она бы тебя услышала и залаяла. А сидел бы на окне ребенок, он бы тебя увидел. А мать и отец пошли на похороны и там над покойным плачут. А когда они уйдут из жизни этой, то и над ними будут плакать. Это и есть плач взаймы.