Страница:
Вот место, избранное отшельником для уединенного жилья!
Табиб-ага не стал ставить юрту либо строить дом на дне ущелья, чтобы не стать заложником стихии. Он выбрал местечко повыше, посуше, но по соседству с ручейком, отвесно падающим с неприступной высоты.
Козья тропа, начинающаяся со дна ущелья, немыслимыми зигзагами петляет по его правой стороне, поднимаясь то выше, то опускаясь и поднимаясь снова, нигде не выводит на вершину хребта, но обходит тупик и поворачивает по карнизу, недоступному для путника, на левую сторону щели. Кругом, кругом, да снова в угол!
Вот эта самая тропа раз и привела Табиба-ага к пещере, точнее, к сферической полости в скале, надежно прикрытой от осадков и камнепада широким гранитным козырьком. За лето удалось возвести две каменные стены, забить щели глиной. Вход завешивался старой кошмой, узкое оконце в зимнее время служило дымоходом. От хищников на ночь вход закладывался камнями, но за много лет ни барс, ни волки ни разу не побеспокоили отшельника. Туркмены не живут в таких саклях, но Памир, Гиндукуш и Кавказ хорошо знакомы с такими жилищами, в которых живут и местные князья, и простые труженики.
Очаг, чугунный котелок, жестяный чайник-кумган, лежанка, заправленная потертым ковром, пара выделанных козьих шкур – вот и все хозяйство. Под высоким сводом на натянутых шнурах – высушенные пучки, кустики и ветви лекарственных растений. Сакля табиба благоухает всеми ароматами цветущего Копет-Дага – от арчевой смолы и сушеной ежевики до алых гранатовых лепестков и горного мумиё!
Чу?! Покой ущелья нарушил перестук кованых копыт коней. Горное эхо семикратно разнесло по ущелью голоса джигитов:
– Эй, хозяин! Встречай гостей!
– Эй, Табиб-ага! Не прячься, выходи. Мы к тебе с миром!
– Не нравится мне это место, Сардар! – Один из джигитов спешился и взял под уздцы вороного, с которого соскочил Карасакал.
– Почему, Сапар?
– Один вход, он же выход. В случае погони эта щель станет для преследуемых Волчьей Смертью. Так называют это место курды, а гёклены просто – Шайтан-щель!
Карасакал рассмеялся.
– Мы сюда ненадолго. Расставь посты, готовьте ужин. Берегите коней. Здесь не только волки, – барсы когти точат! – Карасакал рукой показал на старую иву, чья кора была исполосована острыми когтями до высоты человеческого роста.
Сапар встал на одно колено, понюхал ствол.
– Ну как? Пловом пахнет?
– Это ирбис! Здоровый, старый, сегодня утром здесь был!
Спешившиеся джигиты дружно смеялись. Шутка, какая бы она ни была, всегда скрасит усталость после долгой дороги. Однако кони вели себя тревожно, фыркали, прядали ушами.
– Так где же живет этот костоправ?
– К нему нет конного пути, Сардар. Только вот эта козья тропа. Пойдемте, я провожу.
Старый лекарь-отшельник, или, как его называли редкие пациенты, Табиб-ага, вышел встречать гостей у порога своего жилища.
– Мир вам, уважаемый Табиб-ага! – поздоровались с отшельником гости.
– Да пребудет мир со всеми нами! – ответил Табиб-ага.
В дебрях Высокого Копет-Дага Карасакал-Сардар ожидал встретить отшельника, каких он уже немало встречал и в Персии, и в Пакистане – грязных, обросших немытым волосом архатов и дервишей. Сегодня он обеими руками пожал большие сильные руки аксакала, белобородого в туркменском потертом, но опрятном шерстяном халате. Бритую голову старца прикрывала красная круглая тюбетейка, большой черный тельпек лежал на плоском камне, покрытом белой овечьей шкурой. На шкуре – книга в потертом кожаном переплете с титулом арабской вязью и латиницей, рядом очки в стальной оправе. Грамотный человек успел бы прочесть: «Абу-Али-Ибн-Сина. Канон врачебной науки. Типография “Академия Франции” в Париже. 1842 год». Ай да табиб!
По тропе к жилищу отшельника поднялись два нукера из отряда Карасакала, разложили у ног аксакала подарки: стопу свежевыпеченного белого хлеба-чурека, двухфунтовую голову сахара в обертке плотной синей бумаги, картонную, оклеенную фольгой пачку черного чая, мешок джугары-проса.
Аксакал сдержанно кивнул головой, поблагодарил за подарки:
– Надеюсь, ваша щедрость не потребует от меня непосильной помощи! К сожалению, мое пристанище – не тот дом, в котором вам мог бы быть оказан достойный прием!
– Только внимания и беседы, уважаемый Табиб-ага! Мои джигиты приготовят и чай, и плов.
Гость и хозяин прошли к жилищу отшельника.
– Мир дому! – Карасакал огладил двумя руками свою бороду. – У вас, уважаемый Табиб-ага, настоящий гранитный дворец!
Книги в свитках и в европейских переплетах, лежавшие в нише стены, были оценены Карасакалом в полной мере.
– Прошу, присаживайтесь. Не часто приходится видеть столь блистательных воинов. Что привело вас ко мне?
– Если уважаемый Табиб-ага не будет смеяться, я скажу ему правду: мне нужны знания, мне нужна грамота. Я говорю на тюркских языках, на фарси, курдском, понимаю и немного говорю на арабском, но не умею читать и писать! Мне случайно попал в руки один документ, который не может прочесть никто из моих знакомых. Прошу вас!
Карасакал протянул Табибу-ага квадратный листок пергамента, богато украшенный орнаментом из цветов и надписью золотом.
Табиб-ага бережно взял листок в руки, разгладил его:
– Это санскрит. Надпись гласит: «Харе Кришна…». Это кришнаитская молитва. Индия.
– Понятно. Я вам верю. Похоже, я придавал этому листку слишком большое значение. Если хотите, можете оставить его себе. Мне он больше не нужен. Теперь я расскажу вам о своей боли.
У входа в саклю кашлянули.
– Заходите! – И здесь Карасакал распоряжался как у себя дома.
Вошел Сапар, неся блюдо с пловом. Поставив его между собеседниками, вышел и через минуту вернулся с кумганом чая и двумя пиалами.
Пришло время ужина. За пловом и чаем потекла неторопливая беседа.
– Настало время ученых людей, – продолжил Карасакал, – мне приходится иметь дело не только с конями и оружием. Как человек военный, я должен уметь читать карты, получать и отдавать приказы, знать историю войн, дабы использовать благородный опыт выдающихся военачальников и не совершать ошибок, уже совершенных в прошлом! У меня хорошая память, я могу пересчитать жителей небольшого городка за пару часов и через месяц зернами гороха воссоздать этот город во всех подробностях по кварталам, домам и их жителям без ошибки. Когда я говорил об этом со знающими людьми, надо мной посмеялись, сказали, что я могу только складывать и отнимать, но не способен умножать и делить. Я отучил этих людей смеяться, но так и не научился считать быстро, как это делают ученые люди. Я не мальчик, не могу снова начать ходить в мектеб, где бьют палками, могут научить читать священную книгу на память, но не могут научить прочесть вывеску на лавке-дукане! Вот моя боль. Я уверен, вы поможете мне.
– Вы из Шираза? Из племени афшаров? – спросил Табиб-ага.
– Да.
– В свое время племя афшаров дало Ирану шах-ин-шаха – великого воина и правителя – Надир-шаха.
– Так это правда, Табиб-ага?! Правда ли то, что простой туркмен стал повелителем империи, покорителем земель от Грузии до Индии?
– Правда. В его время Ирану платили дань и Великие Моголы – золотом и алмазами, и Армения с Грузией – детьми и женщинами.
– Так это правда! Я хотел в это верить, но боялся, что это просто сказка.
– Это еще не вся правда. Правда и то, что именно афшары восстали против своего шах-ин-шаха, убили Надир-шаха, разграбили дворец, разломали на куски драгоценнейший Павлиний Трон – выкуп Великих Моголов за снятие персами осады с Дели!
– Расскажите! Пожалуйста, расскажите!
– Отцом завоевателя и шаха Ирана был некий Имам-Кули – скорняк из афшарского селения Кубкан. Он зарабатывал на жизнь шитьем овчинных шуб. Надр-Кули был его старшим сыном. Он родился в 1098 году хиджры, в царствование шаха Сулаймана – Сафи Второго. Казалось, ничто не предвещало туркменскому простому мальчику воинской славы и царской судьбы. Его юные годы скрыты во тьме веков. Но истории известно, что молодой афшар поступил на службу к правителю Абиверда Баба-Али-хану, будучи уже командиром вооруженного конного отряда в несколько сот сабель. Его ум, энергия и физическая сила позволили ему быстро выдвинуться. Баба-Али-хан приблизил к себе молодого сардара, доверял ему, и, наконец, породнился с Надр-Кули, выдав за него свою дочь. Этот факт и стал первой ступенью на лестнице, ведущей к вершине власти. Не думаю, что этот путь был легким и чистым. Надр-Кули-Сардар сменил свое имя, поступив на службу к шаху Тахмаспу Второму. При дворе его называли Тахмасп-Кули, то есть «Раб Тахмаспа». Не думаю, что это ему нравилось. Скоро Тахмасп-Кули стал Надиром-Али и, наконец, Надир-шахом. В 1149 году хиджры Надир-шах на пятьдесят первом году жизни стал шах-ин-шахом гигантской империи, а через одиннадцать лет, в 1160-м, в возрасте шестидесяти двух лет, был убит.
– Непостижимо! Откуда такие знания, уважаемый Табиб-ага?
– Это известно по труду персидского историка Риза-Кули-хана – книги «Раузат ас-сафа-йи насири». Вот она, вернее, то, что от нее осталось! Я живу не первый десяток лет. Успел поучиться в медресе Бухары-и-Шериф, в русско-туземной школе в Ташкенте, путешествовать с русскими возницами от Оренбурга до Тегерана, с персидскими паломниками в Мекку и обратно, с купцами – по Индии… Сумел выжить во время чумы в Ширазе, победить болотную лихорадку в Дели. Пас овец, объезжал диких жеребцов, был телохранителем у Кашмирского раджи. Воевал, любил, страдал… Изучал медицину в Багдаде, искусство массажа – в Стамбуле, иглоукалывание, травы, яды и противоядия – в Куле. Всевышний наградил меня хорошей памятью и долгой жизнью. Под старость удалось вернуться в родные места. Слава Всевышнему!..
Так, в беседе, проходила ночь…
– Скажите, учитель, – Карасакал сам не заметил, как стал называть отшельника не Табиб-ага (дядя лекарь), что подразумевало некое превосходство гостя, но учителем, признавая тем самым ведомое место Карасакала в общении с хозяином. – Учитель, я слышал, что вы маг, владеете даром предсказания будущего?
Старик нахмурился:
– Отвечу правду. Я не ищу ни славы, ни похвал. Мне случалось встречать истинных магов, обладающих сверхчеловеческими способностями. Одни из них потешают на базарах простых людей, другие – способны заставить несчастного добровольно отдать последнюю монету, третьи – повелевают народами. Я знал адептов магии, умевших в глазах человека увидеть его прошлое и будущее, способных внушением превратить человека в покорное животное, готовое и на безропотную смерть и на бессознательное убийство. Такая сила – не от Бога. Моя сила – от знания. Астрология – это знание взаимосвязей, которые соединяют каждое существо на нашей Земле с силами Вселенной, со светом и шепотом звезд и планет, созвездий и гигантским сообществом миров, который мы называем Млечным Путем! Что именно вас интересует?
– Меня интересует моя собственная судьба, судьба моей страны – Ирана, судьба моего народа – туркмен, в общем – будущее!
Старик улыбнулся:
– Вопроса попроще вы задать не могли! Скоро утро, у нас мало времени, буду предельно краток. Успеете запомнить и понять – хорошо! Слушайте же. Не было на свете владыки мира, который не пытался бы узнать будущее. Жрецы и фараоны Древнего Египта строили гигантские храмы и пирамиды, владыки Индии и Самарканда не скупились на создание пагод и обсерваторий, с помощью которых можно было не только наблюдать, но и предсказывать солнечные либо лунные затмения с точностью до минуты, появление Венеры или иной планеты в определенной бойнице сооружения в положенное время года, дня месяца и времени суток! Представьте себе толпу невежественных людей и жреца либо султана, одним движением приказывающего Солнцу в яркий безоблачный день отвернуть свой светлый лик от его подданных! И Солнце подчиняется приказанию! Это знание – мощнейший инструмент власти. Знание астрономии – это календарь земледельца, точное знание дня начала разлива рек, дня начала сезонных дождей, первых морозов, начала пахоты, дня сбора урожая и прочее. Издревле замечено, что в полнолуние – самые высокие морские приливы, с убылью Луны уменьшается и высота приливов, в ущерб – самый низкий уровень морских вод. Луна, способная поднять воду в океане, не может не воздействать и на человека. В полнолуние молодого человека тянет на подвиги, совершаются самые отчаянные непродуманные поступки, пожилые люди подвержены повышенному току крови, что часто сопровождается головной болью, бывает, приводит к разрыву сердца или сосудов. Не так явно, но на человека действуют не только Луна и Солнце, не только планеты, но и звезды, созвездия, звездные скопления – своим светом, своей массой. В разное время года это воздействие имеет разную форму и силу. Земля, вращаясь вокруг Солнца, проходит двенадцать созвездий, двенадцать участков звездного пространства – провинций Вселенной. Они издревле были названы: Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев и другие – всего двенадцать знаков Зодиака. Как солнце, посылая свои лучи, заставляет зеленеть растения, темнеть человеческую кожу, так и Вселенная своими лучами будит в земных существах спящие в них силы. Два родных брата будут отличаться друг от друга характером, способностями, темпераментом, если они рождены в разных провинциях Вселенной – один под Овном, а другой под Весами! Понятно ли я изъясняю?
– Да, учитель! Понятно. Я словно все это вижу собственными глазами!
– Продолжаю. Тысячелетия наблюдений позволили разделить все особенности человеческих достоинств и недостатков, черт характеров и наклонностей по признакам, присущим рожденным под определенными знаками Зодиака, а потом еще раз разделить по принципу рождения в определенном году, по принципу прохождения в этих знаках определенных планет и еще по многим принципам… Эта тема не может быть освещена ни в одну беседу, ни в тысячу бесед. Чтобы все понять – нужно посвятить этому жизнь, но и тогда астролог не может быть уверен в правильности предсказания, слишком многие из них поплатились за ошибки собственными жизнями.
– Учитель! Прошу вас! Вам ничего не грозит. Скажите мне, что сможете. Я не буду в обиде, если предсказание не сбудется. В конечном счете, все – в руках Всевышнего!
– Сможете ли вы назвать точный день своего рождения? От этого зависит правильность предсказания. Очень многие не в состоянии ответить на этот вопрос.
– Мой отец был грамотным человеком – управляющим-кетхудой в Ширазе. Я родился в день смерти своего отца: в первый день месяца Раджаб тридцать лет назад.
– 1298 год хиджры – 1881 год по юлианскому… В тот год русские взяли штурмом Денгиль-Тепе… – Табиб-ага в задумчивости поднялся и подошел к двери, приоткрыл кошму, в задумчивости несколько минут смотрел на звездное небо.
– Значит так, вы родились в год Змеи. В том году Юпитер находился в знаке Тельца. Как ни обидно, но звезды не сулят вам власти. Раджаб – седьмой месяц и означает «безопасный». В это время нельзя вести войны и совершать набеги. Ваш знак Зодиака – Весы, планета – Венера. Венера – Зухра, Чулпан, Анис – упоминается в «Илкиле» Хасана ал-Хамдани. – Табиб-ага подошел к нише, переложил несколько книг, вынул и раскрыл нужную: – Вот что он пишет: «Венере принадлежит большая часть гороскопа. Влияние Венеры сказывается на людях, оно выражается в их благочестии, благопочитании, надежности, благонамеренности, в хорошем характере и добродушии, в знаниях, правильности путей, красивой одежде, в процветании, спокойствии. Все это результат преобладания Венеры при рождении этих людей. – Табиб-ага аккуратно закрыл книгу и положил ее в нишу.
Карасакал нетерпеливо притопнул ногой:
– Значит я, воин, рожден под планетой Зухра? Разве это не женский удел? Я хотел бы родиться под Марсом!
Табиб-ага даже не улыбнулся. В беседе с такими людьми, как Карасакал, ироничная улыбка может стоить жизни. Спокойно продолжил:
– Вы, Карасакал-Сардар, еще в начале беседы изрекли мудро: «Все, что в этом мире происходит, происходит по воле Всемогущего». Не завидуйте тем, чье рождение произошло под влиянием Марса: для них в земной жизни нет ничего кроме распутства, веселых забав, вспыльчивости, поножовщины, похищения женщин и прочих безумств. Когда Марс закрывает Венеру и Тельца, в нашем мире наступает время междоусобиц и кровопролитий. Камни Венеры – аметист, бирюза. Советую вам, Карасакал, сменить рубин в вашем перстне на более спокойный!.. Я вижу не только чужой камень в вашем перстне. Думаю, чисто военная карьера должна смениться на иную, более подходящую вашим звездам! К сожалению, дорогой Карасакал, на сегодня по астрологии всё! Предсказания требуют знания планет и зодиаков ваших друзей и ваших врагов, изучение звездного неба, сложных математических вычислений. Думаю, к услугам Надир-шаха Афшара были лучшие астрологи Индии, Персии и Самарканда, заинтересованные в благополучии своего господина, но они не смогли уберечь его от несчастья. Не расстраивайтесь, уважаемый Карасакал-Сардар! У вас хороший гороскоп: Змея – символ мудрости. Люди, рожденные в год Змеи, обладают проницательностью, умом и прозорливостью. Они обладают хорошей памятью, сильной интуицией, часто – даром предсказания. В зрелые годы их отличают отточенный ум, трезвое понимание людей и вещей и стойкий характер: благородный, вежливый, честный. Весы имеют хорошее чувство истинных, не ложных ценностей и быстрый уравновешенный ум. Любят порядок и справедливость, нуждаются в гармонии…
Настало утро. Проснулись и затоковали горные перепёлки-кеклики. Со дна ущелья потянуло дымком. Джигиты готовили чай.
Прощаясь, Карасакал протянул Табибу-ага кожаный мешочек с монетами. Табиб-ага не принял платы, но не отказался от шелкового халата и складного охотничьего ножа.
Дорога по ущелью вниз для всадников была втрое короче.
– Докладывай! – приказал Карасакал Сапару.
– Мы проверили основные параметры точечных ориентиров, указанных в русских картах Ванновского. Все сходится. Через Шайтан-щель прохода в Иран нет!
В это время Табиб-ага внимательно изучал брошенный Карасакалом листок пергамента, осторожно мял его, нюхал, Пергамент пах табаком, но в букете запаха еле слышно пробивалась ароматная виноградная струя… Табиб-ага улыбнулся. Листок пергамента лег чистой стороной на горячий, нагретый в очаге камень. Через несколько секунд на его оборотной стороне проявилась тайнопись. Прозрачный виноградный сок, использованный вместо чернил, от жара потемнел! Листок был испещрен цифрами арабского алфавита. Табиб-ага был доволен: снова судьба подкинула ему задачу!
Глава 7
Табиб-ага не стал ставить юрту либо строить дом на дне ущелья, чтобы не стать заложником стихии. Он выбрал местечко повыше, посуше, но по соседству с ручейком, отвесно падающим с неприступной высоты.
Козья тропа, начинающаяся со дна ущелья, немыслимыми зигзагами петляет по его правой стороне, поднимаясь то выше, то опускаясь и поднимаясь снова, нигде не выводит на вершину хребта, но обходит тупик и поворачивает по карнизу, недоступному для путника, на левую сторону щели. Кругом, кругом, да снова в угол!
Вот эта самая тропа раз и привела Табиба-ага к пещере, точнее, к сферической полости в скале, надежно прикрытой от осадков и камнепада широким гранитным козырьком. За лето удалось возвести две каменные стены, забить щели глиной. Вход завешивался старой кошмой, узкое оконце в зимнее время служило дымоходом. От хищников на ночь вход закладывался камнями, но за много лет ни барс, ни волки ни разу не побеспокоили отшельника. Туркмены не живут в таких саклях, но Памир, Гиндукуш и Кавказ хорошо знакомы с такими жилищами, в которых живут и местные князья, и простые труженики.
Очаг, чугунный котелок, жестяный чайник-кумган, лежанка, заправленная потертым ковром, пара выделанных козьих шкур – вот и все хозяйство. Под высоким сводом на натянутых шнурах – высушенные пучки, кустики и ветви лекарственных растений. Сакля табиба благоухает всеми ароматами цветущего Копет-Дага – от арчевой смолы и сушеной ежевики до алых гранатовых лепестков и горного мумиё!
Чу?! Покой ущелья нарушил перестук кованых копыт коней. Горное эхо семикратно разнесло по ущелью голоса джигитов:
– Эй, хозяин! Встречай гостей!
– Эй, Табиб-ага! Не прячься, выходи. Мы к тебе с миром!
– Не нравится мне это место, Сардар! – Один из джигитов спешился и взял под уздцы вороного, с которого соскочил Карасакал.
– Почему, Сапар?
– Один вход, он же выход. В случае погони эта щель станет для преследуемых Волчьей Смертью. Так называют это место курды, а гёклены просто – Шайтан-щель!
Карасакал рассмеялся.
– Мы сюда ненадолго. Расставь посты, готовьте ужин. Берегите коней. Здесь не только волки, – барсы когти точат! – Карасакал рукой показал на старую иву, чья кора была исполосована острыми когтями до высоты человеческого роста.
Сапар встал на одно колено, понюхал ствол.
– Ну как? Пловом пахнет?
– Это ирбис! Здоровый, старый, сегодня утром здесь был!
Спешившиеся джигиты дружно смеялись. Шутка, какая бы она ни была, всегда скрасит усталость после долгой дороги. Однако кони вели себя тревожно, фыркали, прядали ушами.
– Так где же живет этот костоправ?
– К нему нет конного пути, Сардар. Только вот эта козья тропа. Пойдемте, я провожу.
Старый лекарь-отшельник, или, как его называли редкие пациенты, Табиб-ага, вышел встречать гостей у порога своего жилища.
– Мир вам, уважаемый Табиб-ага! – поздоровались с отшельником гости.
– Да пребудет мир со всеми нами! – ответил Табиб-ага.
В дебрях Высокого Копет-Дага Карасакал-Сардар ожидал встретить отшельника, каких он уже немало встречал и в Персии, и в Пакистане – грязных, обросших немытым волосом архатов и дервишей. Сегодня он обеими руками пожал большие сильные руки аксакала, белобородого в туркменском потертом, но опрятном шерстяном халате. Бритую голову старца прикрывала красная круглая тюбетейка, большой черный тельпек лежал на плоском камне, покрытом белой овечьей шкурой. На шкуре – книга в потертом кожаном переплете с титулом арабской вязью и латиницей, рядом очки в стальной оправе. Грамотный человек успел бы прочесть: «Абу-Али-Ибн-Сина. Канон врачебной науки. Типография “Академия Франции” в Париже. 1842 год». Ай да табиб!
По тропе к жилищу отшельника поднялись два нукера из отряда Карасакала, разложили у ног аксакала подарки: стопу свежевыпеченного белого хлеба-чурека, двухфунтовую голову сахара в обертке плотной синей бумаги, картонную, оклеенную фольгой пачку черного чая, мешок джугары-проса.
Аксакал сдержанно кивнул головой, поблагодарил за подарки:
– Надеюсь, ваша щедрость не потребует от меня непосильной помощи! К сожалению, мое пристанище – не тот дом, в котором вам мог бы быть оказан достойный прием!
– Только внимания и беседы, уважаемый Табиб-ага! Мои джигиты приготовят и чай, и плов.
Гость и хозяин прошли к жилищу отшельника.
– Мир дому! – Карасакал огладил двумя руками свою бороду. – У вас, уважаемый Табиб-ага, настоящий гранитный дворец!
Книги в свитках и в европейских переплетах, лежавшие в нише стены, были оценены Карасакалом в полной мере.
– Прошу, присаживайтесь. Не часто приходится видеть столь блистательных воинов. Что привело вас ко мне?
– Если уважаемый Табиб-ага не будет смеяться, я скажу ему правду: мне нужны знания, мне нужна грамота. Я говорю на тюркских языках, на фарси, курдском, понимаю и немного говорю на арабском, но не умею читать и писать! Мне случайно попал в руки один документ, который не может прочесть никто из моих знакомых. Прошу вас!
Карасакал протянул Табибу-ага квадратный листок пергамента, богато украшенный орнаментом из цветов и надписью золотом.
Табиб-ага бережно взял листок в руки, разгладил его:
– Это санскрит. Надпись гласит: «Харе Кришна…». Это кришнаитская молитва. Индия.
– Понятно. Я вам верю. Похоже, я придавал этому листку слишком большое значение. Если хотите, можете оставить его себе. Мне он больше не нужен. Теперь я расскажу вам о своей боли.
У входа в саклю кашлянули.
– Заходите! – И здесь Карасакал распоряжался как у себя дома.
Вошел Сапар, неся блюдо с пловом. Поставив его между собеседниками, вышел и через минуту вернулся с кумганом чая и двумя пиалами.
Пришло время ужина. За пловом и чаем потекла неторопливая беседа.
– Настало время ученых людей, – продолжил Карасакал, – мне приходится иметь дело не только с конями и оружием. Как человек военный, я должен уметь читать карты, получать и отдавать приказы, знать историю войн, дабы использовать благородный опыт выдающихся военачальников и не совершать ошибок, уже совершенных в прошлом! У меня хорошая память, я могу пересчитать жителей небольшого городка за пару часов и через месяц зернами гороха воссоздать этот город во всех подробностях по кварталам, домам и их жителям без ошибки. Когда я говорил об этом со знающими людьми, надо мной посмеялись, сказали, что я могу только складывать и отнимать, но не способен умножать и делить. Я отучил этих людей смеяться, но так и не научился считать быстро, как это делают ученые люди. Я не мальчик, не могу снова начать ходить в мектеб, где бьют палками, могут научить читать священную книгу на память, но не могут научить прочесть вывеску на лавке-дукане! Вот моя боль. Я уверен, вы поможете мне.
– Вы из Шираза? Из племени афшаров? – спросил Табиб-ага.
– Да.
– В свое время племя афшаров дало Ирану шах-ин-шаха – великого воина и правителя – Надир-шаха.
– Так это правда, Табиб-ага?! Правда ли то, что простой туркмен стал повелителем империи, покорителем земель от Грузии до Индии?
– Правда. В его время Ирану платили дань и Великие Моголы – золотом и алмазами, и Армения с Грузией – детьми и женщинами.
– Так это правда! Я хотел в это верить, но боялся, что это просто сказка.
– Это еще не вся правда. Правда и то, что именно афшары восстали против своего шах-ин-шаха, убили Надир-шаха, разграбили дворец, разломали на куски драгоценнейший Павлиний Трон – выкуп Великих Моголов за снятие персами осады с Дели!
– Расскажите! Пожалуйста, расскажите!
– Отцом завоевателя и шаха Ирана был некий Имам-Кули – скорняк из афшарского селения Кубкан. Он зарабатывал на жизнь шитьем овчинных шуб. Надр-Кули был его старшим сыном. Он родился в 1098 году хиджры, в царствование шаха Сулаймана – Сафи Второго. Казалось, ничто не предвещало туркменскому простому мальчику воинской славы и царской судьбы. Его юные годы скрыты во тьме веков. Но истории известно, что молодой афшар поступил на службу к правителю Абиверда Баба-Али-хану, будучи уже командиром вооруженного конного отряда в несколько сот сабель. Его ум, энергия и физическая сила позволили ему быстро выдвинуться. Баба-Али-хан приблизил к себе молодого сардара, доверял ему, и, наконец, породнился с Надр-Кули, выдав за него свою дочь. Этот факт и стал первой ступенью на лестнице, ведущей к вершине власти. Не думаю, что этот путь был легким и чистым. Надр-Кули-Сардар сменил свое имя, поступив на службу к шаху Тахмаспу Второму. При дворе его называли Тахмасп-Кули, то есть «Раб Тахмаспа». Не думаю, что это ему нравилось. Скоро Тахмасп-Кули стал Надиром-Али и, наконец, Надир-шахом. В 1149 году хиджры Надир-шах на пятьдесят первом году жизни стал шах-ин-шахом гигантской империи, а через одиннадцать лет, в 1160-м, в возрасте шестидесяти двух лет, был убит.
– Непостижимо! Откуда такие знания, уважаемый Табиб-ага?
– Это известно по труду персидского историка Риза-Кули-хана – книги «Раузат ас-сафа-йи насири». Вот она, вернее, то, что от нее осталось! Я живу не первый десяток лет. Успел поучиться в медресе Бухары-и-Шериф, в русско-туземной школе в Ташкенте, путешествовать с русскими возницами от Оренбурга до Тегерана, с персидскими паломниками в Мекку и обратно, с купцами – по Индии… Сумел выжить во время чумы в Ширазе, победить болотную лихорадку в Дели. Пас овец, объезжал диких жеребцов, был телохранителем у Кашмирского раджи. Воевал, любил, страдал… Изучал медицину в Багдаде, искусство массажа – в Стамбуле, иглоукалывание, травы, яды и противоядия – в Куле. Всевышний наградил меня хорошей памятью и долгой жизнью. Под старость удалось вернуться в родные места. Слава Всевышнему!..
Так, в беседе, проходила ночь…
– Скажите, учитель, – Карасакал сам не заметил, как стал называть отшельника не Табиб-ага (дядя лекарь), что подразумевало некое превосходство гостя, но учителем, признавая тем самым ведомое место Карасакала в общении с хозяином. – Учитель, я слышал, что вы маг, владеете даром предсказания будущего?
Старик нахмурился:
– Отвечу правду. Я не ищу ни славы, ни похвал. Мне случалось встречать истинных магов, обладающих сверхчеловеческими способностями. Одни из них потешают на базарах простых людей, другие – способны заставить несчастного добровольно отдать последнюю монету, третьи – повелевают народами. Я знал адептов магии, умевших в глазах человека увидеть его прошлое и будущее, способных внушением превратить человека в покорное животное, готовое и на безропотную смерть и на бессознательное убийство. Такая сила – не от Бога. Моя сила – от знания. Астрология – это знание взаимосвязей, которые соединяют каждое существо на нашей Земле с силами Вселенной, со светом и шепотом звезд и планет, созвездий и гигантским сообществом миров, который мы называем Млечным Путем! Что именно вас интересует?
– Меня интересует моя собственная судьба, судьба моей страны – Ирана, судьба моего народа – туркмен, в общем – будущее!
Старик улыбнулся:
– Вопроса попроще вы задать не могли! Скоро утро, у нас мало времени, буду предельно краток. Успеете запомнить и понять – хорошо! Слушайте же. Не было на свете владыки мира, который не пытался бы узнать будущее. Жрецы и фараоны Древнего Египта строили гигантские храмы и пирамиды, владыки Индии и Самарканда не скупились на создание пагод и обсерваторий, с помощью которых можно было не только наблюдать, но и предсказывать солнечные либо лунные затмения с точностью до минуты, появление Венеры или иной планеты в определенной бойнице сооружения в положенное время года, дня месяца и времени суток! Представьте себе толпу невежественных людей и жреца либо султана, одним движением приказывающего Солнцу в яркий безоблачный день отвернуть свой светлый лик от его подданных! И Солнце подчиняется приказанию! Это знание – мощнейший инструмент власти. Знание астрономии – это календарь земледельца, точное знание дня начала разлива рек, дня начала сезонных дождей, первых морозов, начала пахоты, дня сбора урожая и прочее. Издревле замечено, что в полнолуние – самые высокие морские приливы, с убылью Луны уменьшается и высота приливов, в ущерб – самый низкий уровень морских вод. Луна, способная поднять воду в океане, не может не воздействать и на человека. В полнолуние молодого человека тянет на подвиги, совершаются самые отчаянные непродуманные поступки, пожилые люди подвержены повышенному току крови, что часто сопровождается головной болью, бывает, приводит к разрыву сердца или сосудов. Не так явно, но на человека действуют не только Луна и Солнце, не только планеты, но и звезды, созвездия, звездные скопления – своим светом, своей массой. В разное время года это воздействие имеет разную форму и силу. Земля, вращаясь вокруг Солнца, проходит двенадцать созвездий, двенадцать участков звездного пространства – провинций Вселенной. Они издревле были названы: Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев и другие – всего двенадцать знаков Зодиака. Как солнце, посылая свои лучи, заставляет зеленеть растения, темнеть человеческую кожу, так и Вселенная своими лучами будит в земных существах спящие в них силы. Два родных брата будут отличаться друг от друга характером, способностями, темпераментом, если они рождены в разных провинциях Вселенной – один под Овном, а другой под Весами! Понятно ли я изъясняю?
– Да, учитель! Понятно. Я словно все это вижу собственными глазами!
– Продолжаю. Тысячелетия наблюдений позволили разделить все особенности человеческих достоинств и недостатков, черт характеров и наклонностей по признакам, присущим рожденным под определенными знаками Зодиака, а потом еще раз разделить по принципу рождения в определенном году, по принципу прохождения в этих знаках определенных планет и еще по многим принципам… Эта тема не может быть освещена ни в одну беседу, ни в тысячу бесед. Чтобы все понять – нужно посвятить этому жизнь, но и тогда астролог не может быть уверен в правильности предсказания, слишком многие из них поплатились за ошибки собственными жизнями.
– Учитель! Прошу вас! Вам ничего не грозит. Скажите мне, что сможете. Я не буду в обиде, если предсказание не сбудется. В конечном счете, все – в руках Всевышнего!
– Сможете ли вы назвать точный день своего рождения? От этого зависит правильность предсказания. Очень многие не в состоянии ответить на этот вопрос.
– Мой отец был грамотным человеком – управляющим-кетхудой в Ширазе. Я родился в день смерти своего отца: в первый день месяца Раджаб тридцать лет назад.
– 1298 год хиджры – 1881 год по юлианскому… В тот год русские взяли штурмом Денгиль-Тепе… – Табиб-ага в задумчивости поднялся и подошел к двери, приоткрыл кошму, в задумчивости несколько минут смотрел на звездное небо.
– Значит так, вы родились в год Змеи. В том году Юпитер находился в знаке Тельца. Как ни обидно, но звезды не сулят вам власти. Раджаб – седьмой месяц и означает «безопасный». В это время нельзя вести войны и совершать набеги. Ваш знак Зодиака – Весы, планета – Венера. Венера – Зухра, Чулпан, Анис – упоминается в «Илкиле» Хасана ал-Хамдани. – Табиб-ага подошел к нише, переложил несколько книг, вынул и раскрыл нужную: – Вот что он пишет: «Венере принадлежит большая часть гороскопа. Влияние Венеры сказывается на людях, оно выражается в их благочестии, благопочитании, надежности, благонамеренности, в хорошем характере и добродушии, в знаниях, правильности путей, красивой одежде, в процветании, спокойствии. Все это результат преобладания Венеры при рождении этих людей. – Табиб-ага аккуратно закрыл книгу и положил ее в нишу.
Карасакал нетерпеливо притопнул ногой:
– Значит я, воин, рожден под планетой Зухра? Разве это не женский удел? Я хотел бы родиться под Марсом!
Табиб-ага даже не улыбнулся. В беседе с такими людьми, как Карасакал, ироничная улыбка может стоить жизни. Спокойно продолжил:
– Вы, Карасакал-Сардар, еще в начале беседы изрекли мудро: «Все, что в этом мире происходит, происходит по воле Всемогущего». Не завидуйте тем, чье рождение произошло под влиянием Марса: для них в земной жизни нет ничего кроме распутства, веселых забав, вспыльчивости, поножовщины, похищения женщин и прочих безумств. Когда Марс закрывает Венеру и Тельца, в нашем мире наступает время междоусобиц и кровопролитий. Камни Венеры – аметист, бирюза. Советую вам, Карасакал, сменить рубин в вашем перстне на более спокойный!.. Я вижу не только чужой камень в вашем перстне. Думаю, чисто военная карьера должна смениться на иную, более подходящую вашим звездам! К сожалению, дорогой Карасакал, на сегодня по астрологии всё! Предсказания требуют знания планет и зодиаков ваших друзей и ваших врагов, изучение звездного неба, сложных математических вычислений. Думаю, к услугам Надир-шаха Афшара были лучшие астрологи Индии, Персии и Самарканда, заинтересованные в благополучии своего господина, но они не смогли уберечь его от несчастья. Не расстраивайтесь, уважаемый Карасакал-Сардар! У вас хороший гороскоп: Змея – символ мудрости. Люди, рожденные в год Змеи, обладают проницательностью, умом и прозорливостью. Они обладают хорошей памятью, сильной интуицией, часто – даром предсказания. В зрелые годы их отличают отточенный ум, трезвое понимание людей и вещей и стойкий характер: благородный, вежливый, честный. Весы имеют хорошее чувство истинных, не ложных ценностей и быстрый уравновешенный ум. Любят порядок и справедливость, нуждаются в гармонии…
Настало утро. Проснулись и затоковали горные перепёлки-кеклики. Со дна ущелья потянуло дымком. Джигиты готовили чай.
Прощаясь, Карасакал протянул Табибу-ага кожаный мешочек с монетами. Табиб-ага не принял платы, но не отказался от шелкового халата и складного охотничьего ножа.
Дорога по ущелью вниз для всадников была втрое короче.
– Докладывай! – приказал Карасакал Сапару.
– Мы проверили основные параметры точечных ориентиров, указанных в русских картах Ванновского. Все сходится. Через Шайтан-щель прохода в Иран нет!
В это время Табиб-ага внимательно изучал брошенный Карасакалом листок пергамента, осторожно мял его, нюхал, Пергамент пах табаком, но в букете запаха еле слышно пробивалась ароматная виноградная струя… Табиб-ага улыбнулся. Листок пергамента лег чистой стороной на горячий, нагретый в очаге камень. Через несколько секунд на его оборотной стороне проявилась тайнопись. Прозрачный виноградный сок, использованный вместо чернил, от жара потемнел! Листок был испещрен цифрами арабского алфавита. Табиб-ага был доволен: снова судьба подкинула ему задачу!
Глава 7
Ураган, пронесшийся над Каспием по прямой от Дербента к Гасан-Кули, рассеял по морским просторам немало шхун и рыбачьих каюков, не считаясь ни с их оснасткой, ни с опытом и мастерством экипажей. Море в очередной раз взяло с человечества свою дань. Летний шторм, как правило, короток. Начавшись после полуночи, буря прекратилась к восходу солнца. Ближе к полудню море уже сверкало своей зеркальной поверхностью. Штиль.
В эту ночь не всем повезло, как этим мальчишкам, впервые вышедшим в открытое море на украденном каюке. Ночной шквал первым же ударом сломал мачту. Каюк основательно хлебнул морской воды, но это придало ему дополнительную устойчивость. Рассчитанный на шесть гребцов и еще на десяток пассажиров с грузом, пустой каюк нес на своем борту всего-то ничего – четверых молодых джигитов, отправившихся в свой собственный первый аламан! Стихия сорвала их планы обрести богатство и славу под крепостными стенами Дербента, но, возможно, сохранила свободу тем, кому грозило попасть в персидский гарем, сохранила жизни самим незадачливым аламанщикам!
Всю ночь северо-западный ветер упрямо гнал каюк назад к родному берегу – к Гасан-Кули. Амангельды и Ашир-Клыч в четыре руки с трудом ворочали кормовым веслом, стараясь не дать боковой волне опрокинуть беспалубную лодку, лишь наполовину с носа затянутую брезентом. Двое других товарищей, задыхаясь от напряжения, в два ведра вычерпывали воду. Продлись буря еще на пару часов, и каюк неминуемо пошел бы ко дну. Видно, кто-то очень просил Всевышнего за своего сына, брата или любимого в эту страшную ночь!
Утреннее затишье позволило на пару часов в полном изнеможении забыться тяжелым коротким сном. Проснулись вовремя: каюк был почти полон воды. Сломанная мачта нарушила целостность обшивки, вода медленно, но верно прибывала. Снова началась отчаянная борьба за выживание. Двое гребли изо всех сил теперь уже не на запад, а домой, на восток, двое – в два ведра вычерпывали воду. Большой, громоздкий, слишком тяжелый для четверых каюк, казалось, не двигался с места, превратившись в точку центра огромной окружности бесконечной водной глади. Еще минута, и отчаяние положит конец борьбе за выживание.
Бог велик! Прямо по курсу друзья увидели корпус какого-то большого морского судна. Надежда на спасение придала новые силы. Через час готовый уйти на дно каюк мягко толкнулся в борт шхуны. Грамотный человек прочел бы на борту: «Вера». Астрахань. Акционерное общество «Кавказ и Меркурий».
Грот-мачта, сломанная на высоте своей первой реи, плавала в море, но была еще связана с кораблем сохранившимся такелажем. Бизань не пострадала, но ее косой парус был изорван в клочья. На палубе не было видно ни души.
Джигиты один за другим поднялись на борт. Поднимавшийся последним сорвался с мокрого каната назад в лодку, снова подпрыгнул, ухватился за ванты и догнал своих товарищей. Каюк от толчка тяжело вздохнул и медленно пошел на дно. Из-под брезента вырвался воздушный пузырь. Пути назад больше не было.
На судне тихо. Оно не просто казалось – оно было мертвым. На палубе в перепутанных вантах и фалах четыре трупа. Два трупа в трюме. По одежде и внешности – либо персы, либо кавказские татары. На корме у штурвала пристегнутый широким ремнем к стойке неподвижно лежит еще один бородатый мужчина, но в русской одежде. Из-за подвернутого голенища высокого «промыслового» сапога торчала рукоятка пистолета. Амангельды перевернул тело, попытался вытащить из-за голенища пистолет. Бородач застонал, открыл глаза и вдруг левой рукой крепко схватил Амангельды за запястье.
Только теперь в голове Амангельды молнией сверкнуло: его сабля, подаренная Карасакалом, и дедовское кремневое ружье-карамультук Ашир-Клыча ушли на дно вместе с каюком!
– Кто вы? Откуда? – спросил бородач по-туркменски.
Услышав чужой голос, джигиты поспешили к Амангельды, который и не пытался вырваться из каменной хватки бородача. Бородач вытащил из сапога маузер, отпустил Амангельды, всмотрелся в незваных гостей.
– Биз достлар! Бизин каюк гутарды! Мы друзья! Наш каюк утонул! – ответил за всех Ашир-Клыч.
– Значит, каюк пришел вашему каюку?! Помогите встать! – Бородач большим пальцем осторожно спустил взведенный курок и снова сунул маузер за голенище. – Я – Каракозов, слышали, небось? Нет? Ну, ничего. Вам, думаю, тоже к берегу пригребать нужно, так давайте вместе. Я в долгу не останусь! Договорились!
Постанывая, опираясь на Амангельды и Ашир-Клыча, Каракозов заглянул в трюм и присвистнул: трюм на четверть был залит морской водой. Это его не обескуражило. Последовал ряд команд, которые мгновенно исполнялись членами нового экипажа «Веры».
Первая помощь была оказана самому капитану. Силами Амангельды и его товарищей Каракозов был раздет. С груди капитана осторожно снято крепко обмотанное окровавленное льняное полотенце. Обнажилась колотая сквозная рана левой нижней части груди. Рана слабо кровоточила. В трюме в судовой аптечке нашлись вата, флакон йода, жестяная фляга со спиртом, несколько пакетов с бинтами в пергаментной непромокаемой обертке. Следуя указаниям, Амангельды обработал раны и перевязал Каракозова.
– Крепче давай, крепче! Да не боись ты! – командовал Каракозов.
Вторым делом – легкий завтрак. На шхуне не осталось сухого хлеба, зато было много говяжьей тушенки в жестяных банках – неприкосновенный запас. Пресная вода в закупоренных бочонках также не пострадала.
После завтрака – помощь самому судну. Такелаж сорванной грот-мачты был срублен. Судно выпрямилось.
Двое были поставлены к помпе и начали выкачивать воду из трюма, двое – с великим трудом вытянули тяжеленный промокший рулон брезента для ремонта косого паруса бизани.
– Что делать с мертвыми? В море? – спросил Каракозова Амангельды.
Каракозов не ответил, ему стало плохо. Он лежал на верхней палубе в тени натянутого над головой брезента и бредил:
– Три тысячи шкурок… Отличный каракуль… Все пропало… Мирза – предатель! Бунт… На кого руку подняли! Пираты чертовы!
Амангельды ладонью потрогал лоб Каракозова, встретился с озабоченным взглядом подошедшего Ашир-Клыча.
– Няхили? Ну как? – спросил тот.
– Гызгын! Горячий! – ответил Амангельды.
В эту ночь не всем повезло, как этим мальчишкам, впервые вышедшим в открытое море на украденном каюке. Ночной шквал первым же ударом сломал мачту. Каюк основательно хлебнул морской воды, но это придало ему дополнительную устойчивость. Рассчитанный на шесть гребцов и еще на десяток пассажиров с грузом, пустой каюк нес на своем борту всего-то ничего – четверых молодых джигитов, отправившихся в свой собственный первый аламан! Стихия сорвала их планы обрести богатство и славу под крепостными стенами Дербента, но, возможно, сохранила свободу тем, кому грозило попасть в персидский гарем, сохранила жизни самим незадачливым аламанщикам!
Всю ночь северо-западный ветер упрямо гнал каюк назад к родному берегу – к Гасан-Кули. Амангельды и Ашир-Клыч в четыре руки с трудом ворочали кормовым веслом, стараясь не дать боковой волне опрокинуть беспалубную лодку, лишь наполовину с носа затянутую брезентом. Двое других товарищей, задыхаясь от напряжения, в два ведра вычерпывали воду. Продлись буря еще на пару часов, и каюк неминуемо пошел бы ко дну. Видно, кто-то очень просил Всевышнего за своего сына, брата или любимого в эту страшную ночь!
Утреннее затишье позволило на пару часов в полном изнеможении забыться тяжелым коротким сном. Проснулись вовремя: каюк был почти полон воды. Сломанная мачта нарушила целостность обшивки, вода медленно, но верно прибывала. Снова началась отчаянная борьба за выживание. Двое гребли изо всех сил теперь уже не на запад, а домой, на восток, двое – в два ведра вычерпывали воду. Большой, громоздкий, слишком тяжелый для четверых каюк, казалось, не двигался с места, превратившись в точку центра огромной окружности бесконечной водной глади. Еще минута, и отчаяние положит конец борьбе за выживание.
Бог велик! Прямо по курсу друзья увидели корпус какого-то большого морского судна. Надежда на спасение придала новые силы. Через час готовый уйти на дно каюк мягко толкнулся в борт шхуны. Грамотный человек прочел бы на борту: «Вера». Астрахань. Акционерное общество «Кавказ и Меркурий».
Грот-мачта, сломанная на высоте своей первой реи, плавала в море, но была еще связана с кораблем сохранившимся такелажем. Бизань не пострадала, но ее косой парус был изорван в клочья. На палубе не было видно ни души.
Джигиты один за другим поднялись на борт. Поднимавшийся последним сорвался с мокрого каната назад в лодку, снова подпрыгнул, ухватился за ванты и догнал своих товарищей. Каюк от толчка тяжело вздохнул и медленно пошел на дно. Из-под брезента вырвался воздушный пузырь. Пути назад больше не было.
На судне тихо. Оно не просто казалось – оно было мертвым. На палубе в перепутанных вантах и фалах четыре трупа. Два трупа в трюме. По одежде и внешности – либо персы, либо кавказские татары. На корме у штурвала пристегнутый широким ремнем к стойке неподвижно лежит еще один бородатый мужчина, но в русской одежде. Из-за подвернутого голенища высокого «промыслового» сапога торчала рукоятка пистолета. Амангельды перевернул тело, попытался вытащить из-за голенища пистолет. Бородач застонал, открыл глаза и вдруг левой рукой крепко схватил Амангельды за запястье.
Только теперь в голове Амангельды молнией сверкнуло: его сабля, подаренная Карасакалом, и дедовское кремневое ружье-карамультук Ашир-Клыча ушли на дно вместе с каюком!
– Кто вы? Откуда? – спросил бородач по-туркменски.
Услышав чужой голос, джигиты поспешили к Амангельды, который и не пытался вырваться из каменной хватки бородача. Бородач вытащил из сапога маузер, отпустил Амангельды, всмотрелся в незваных гостей.
– Биз достлар! Бизин каюк гутарды! Мы друзья! Наш каюк утонул! – ответил за всех Ашир-Клыч.
– Значит, каюк пришел вашему каюку?! Помогите встать! – Бородач большим пальцем осторожно спустил взведенный курок и снова сунул маузер за голенище. – Я – Каракозов, слышали, небось? Нет? Ну, ничего. Вам, думаю, тоже к берегу пригребать нужно, так давайте вместе. Я в долгу не останусь! Договорились!
Постанывая, опираясь на Амангельды и Ашир-Клыча, Каракозов заглянул в трюм и присвистнул: трюм на четверть был залит морской водой. Это его не обескуражило. Последовал ряд команд, которые мгновенно исполнялись членами нового экипажа «Веры».
Первая помощь была оказана самому капитану. Силами Амангельды и его товарищей Каракозов был раздет. С груди капитана осторожно снято крепко обмотанное окровавленное льняное полотенце. Обнажилась колотая сквозная рана левой нижней части груди. Рана слабо кровоточила. В трюме в судовой аптечке нашлись вата, флакон йода, жестяная фляга со спиртом, несколько пакетов с бинтами в пергаментной непромокаемой обертке. Следуя указаниям, Амангельды обработал раны и перевязал Каракозова.
– Крепче давай, крепче! Да не боись ты! – командовал Каракозов.
Вторым делом – легкий завтрак. На шхуне не осталось сухого хлеба, зато было много говяжьей тушенки в жестяных банках – неприкосновенный запас. Пресная вода в закупоренных бочонках также не пострадала.
После завтрака – помощь самому судну. Такелаж сорванной грот-мачты был срублен. Судно выпрямилось.
Двое были поставлены к помпе и начали выкачивать воду из трюма, двое – с великим трудом вытянули тяжеленный промокший рулон брезента для ремонта косого паруса бизани.
– Что делать с мертвыми? В море? – спросил Каракозова Амангельды.
Каракозов не ответил, ему стало плохо. Он лежал на верхней палубе в тени натянутого над головой брезента и бредил:
– Три тысячи шкурок… Отличный каракуль… Все пропало… Мирза – предатель! Бунт… На кого руку подняли! Пираты чертовы!
Амангельды ладонью потрогал лоб Каракозова, встретился с озабоченным взглядом подошедшего Ашир-Клыча.
– Няхили? Ну как? – спросил тот.
– Гызгын! Горячий! – ответил Амангельды.