Страница:
Социальное и моральное зло – признаки углубляющейся антропологической катастрофы, постигшей человечество за самонасилие над своей природой, за неумение соотнести долг и нормы с исторической памятью, за нарушение естественной (иерархической) структуры бытия. Антропологическая катастрофа, фиксируя конфликт духа и тела, набирала обороты в расчеловечивании человека.
В сознании рождаются ложные представления о собственной сущности. Э. Фромм называет процесс обезличивания «социальным варварством», Н. Бердяев – «социальным рабством», Ю. Федоров – «гиперсоциализацией нормативного субъекта». Человекмасса руководствуется идеалом «удачного игрока». За ними виден неразумный человек, добровольно избавившийся от груза свободы и личностных качеств. Зло предстает как ЭПИФЕНОМЕН, как итог неразумия.
Социальный субъект может создавать только псевдообщности, или цивилизации без культуры. Они выполняют тормозящую, антикультурную роль в истории, расправившись с ценностным сознанием и задушив личностные свойства человека. Цивилизации под прикрытием «социальной целесообразности» работают на усреднение «человеческого фактора». Вырваться из мира принудительного долженствования попытался рационально-телесный субъект.
Глава 5
Рационально-телесный субъект есть вложенная система в социального субъекта, самый низкий уровень в развертывании духа в иерархии сущностных сил. Он развертывает собственную природу в определенных границах. Социогенез сменяется природогенезом, или телогенезом. Телесность – противоположная сторона духа – раскрывает объективированные, вещественные стороны человеческой природы. На особой стадии развития субъект как «разумное животное» обособляется в рационально-телесную форму существования. Наука, знание становятся идолом, а телесная форма жизнедеятельности тяготеет к технологии. Исторически это произошло на стыке Нового и Новейшего времени. Это ТРЕТЬЯ АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА, положившая начало перерождению природного естества в искусственное образование, в человека-машину. Произошло резкое понижение качества жизни. Бытие в информационную эпоху тяготеет к техносфере, неестественному слиянию человека и машины. Произошел скачок от «разумного животного» к «искусственному животному». Если космический субъект мог существовать в сложной и неопределенной ситуации, полной опасности, то телесный индивид чувствует себя комфортно лишь в состоянии технической безопасности. Вот почему идеальной формой жизненного уклада служат УСТОЙЧИВОСТЬ И СТАБИЛЬНОСТЬ, обусловленные техническими нормами и правилами. Не нужны творчество и революции. Нарушение технической комфортности подталкивает к бунту.
Роботизированное существо не может духовно общаться с Космосом, просто не слышит своей высшей природы. Она как бы умерла для него. Обрывается последняя нить, соединяющая естественный организм с мирозданием. Космос, по замечанию Н. Бердяева, «отделился от падшего человека и стал внешней силой, противостоящей ему в качестве враждебной природы» [27]. Меняется и отношение к природе, которая из живой и одухотворенной становится демонической, мстящей людям за уничтожение своей естественности, и которая теперь переконструируется на искусственной основе.
5.1. Сущностные качества рационально-телесного человека
5.2. Хищническая природа сознания
5.3. Зло – продукт воли неморального человека
В сознании рождаются ложные представления о собственной сущности. Э. Фромм называет процесс обезличивания «социальным варварством», Н. Бердяев – «социальным рабством», Ю. Федоров – «гиперсоциализацией нормативного субъекта». Человекмасса руководствуется идеалом «удачного игрока». За ними виден неразумный человек, добровольно избавившийся от груза свободы и личностных качеств. Зло предстает как ЭПИФЕНОМЕН, как итог неразумия.
Социальный субъект может создавать только псевдообщности, или цивилизации без культуры. Они выполняют тормозящую, антикультурную роль в истории, расправившись с ценностным сознанием и задушив личностные свойства человека. Цивилизации под прикрытием «социальной целесообразности» работают на усреднение «человеческого фактора». Вырваться из мира принудительного долженствования попытался рационально-телесный субъект.
Глава 5
РАЦИОНАЛЬНО-ТЕЛЕСНЫЙ ЧЕЛОВЕК И РАДИКАЛЬНОЕ ЗЛО
Как телесное существо человек являет собой сосуд гнева.
Я. Беме
Все прогрессы реакционны, если рушится человек.
А. Вознесенский
Рационально-телесный субъект есть вложенная система в социального субъекта, самый низкий уровень в развертывании духа в иерархии сущностных сил. Он развертывает собственную природу в определенных границах. Социогенез сменяется природогенезом, или телогенезом. Телесность – противоположная сторона духа – раскрывает объективированные, вещественные стороны человеческой природы. На особой стадии развития субъект как «разумное животное» обособляется в рационально-телесную форму существования. Наука, знание становятся идолом, а телесная форма жизнедеятельности тяготеет к технологии. Исторически это произошло на стыке Нового и Новейшего времени. Это ТРЕТЬЯ АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА, положившая начало перерождению природного естества в искусственное образование, в человека-машину. Произошло резкое понижение качества жизни. Бытие в информационную эпоху тяготеет к техносфере, неестественному слиянию человека и машины. Произошел скачок от «разумного животного» к «искусственному животному». Если космический субъект мог существовать в сложной и неопределенной ситуации, полной опасности, то телесный индивид чувствует себя комфортно лишь в состоянии технической безопасности. Вот почему идеальной формой жизненного уклада служат УСТОЙЧИВОСТЬ И СТАБИЛЬНОСТЬ, обусловленные техническими нормами и правилами. Не нужны творчество и революции. Нарушение технической комфортности подталкивает к бунту.
Роботизированное существо не может духовно общаться с Космосом, просто не слышит своей высшей природы. Она как бы умерла для него. Обрывается последняя нить, соединяющая естественный организм с мирозданием. Космос, по замечанию Н. Бердяева, «отделился от падшего человека и стал внешней силой, противостоящей ему в качестве враждебной природы» [27]. Меняется и отношение к природе, которая из живой и одухотворенной становится демонической, мстящей людям за уничтожение своей естественности, и которая теперь переконструируется на искусственной основе.
5.1. Сущностные качества рационально-телесного человека
В процессе развертывания вселенского начала жизни происходит разделение духа и тела, которые разбегаются в разные стороны. Образно говоря, различаются «природа до сознания» (космический субъект) и «природа после сознания» (рационально-телесный человек). Между ними идет война. Выделим его основные сущностные качества.
1. Телесность. Естественная телесность, покинутая Космосом, начинает жить по собственным законам – биологическим и физическим. Телесным индивидом мы называем тот же Микрокосм, но только в порядке теоретического познания, логики исследования. Тело с его биологическими и физическими свойствами выражает все желания человека, заставляя служить и разум. В результате такой трансформации человек перестает осознавать себя целостным существом, живет противоестественными интересами. И уже антропологи трактуют его сущность как Телесность. Для изучения мотивов поведения предлагают двигаться от тела к сознанию, от тела к духу (Х. Плеснер [28]). «Волющая телесность» развивает непомерный аппетит и начинает воевать с мирозданием, утверждая себя в качестве его «полномочного представителя» (М. Хайдеггер).
Несколько слов о характерных признаках телесности. Тело, в отличие от духа, не обладает устойчивостью и терпением, требует немедленного возобновления энергии, которая быстро расходуется. Отсюда его многоплановость и противоречивость. Мы выделим четыре принципа поведения.
А. Принцип изменчивости. Выражается в непостоянстве поведения. Человек не может существовать автономно от среды обитания: каковы обстоятельства, таков и человек. Негодная среда формирует негодяя, благоприятные обстоятельства воспитывают «благородного мужа». Поскольку телесный индивид еще претендует на господство (власть), постольку он разрывается между желанием господства и подчинения.
Б. Принцип удовольствия. Природа тела такова, что не может надолго откладывать желания. Все время ищет новых ощущений, в них видит радость жизни. Наслаждение активностью ярко проявляется в сексе, который служит «генератором биоэнергии» (М. Фуко, Э. Карпентер, цит. по: [29]). Сексуальность берет на себя не свойственные ей функции: не просто служит источником биологической энергии, но хочет быть заменителем живых связей между людьми, быть посредником внеморального субъекта в отношениях с человеческим миром. «Примитивная интимность», имеющая цену на свободном рынке, продается и покупается. Она является своеобразным символом вырождения современной бездуховной цивилизации, продолжая историческую цепочку на свой лад: космический эрос – героическая любовь – романтическая любовь – вседозволенность секса – однополая интимность – патологические извращения. Извращенцы секса уже не маскируют своих притязаний на оригинальность, требуют все новых партнеров, претендуя на роль кумиров молодежи с ее лозунгом «Свобода секса». Насилие и секс – вот что еще взбадривает умирающую естественность, навевая ей мысли о «здоровом образе жизни». Секс якобы служит залогом процветания, укажет путь обновления жизни. В действительности секс и потребление выкачивают биологическую энергию из человеческой и природной среды, паразитируя за их счет. Не случайно в современном обществе социальное, нравственное, экономическое паразитирование принимает угрожающие размеры. Сильные подавляют более слабые организмы. Техносфера тоже расширяется за счет беспощадной эксплуатации природных источников сырья и биосферы. Всеядность потребления во имя поддержания Его Величества Тела – символ времени.
В. Принцип личной выгоды и релятивизма – норма поведения. Отвергаются абсолютные ценности, к какой бы сфере жизнедеятельности не принадлежали, во имя индивидуального выживания. Поскольку тело пребывает в постоянной изменчивости, то и выгода текуча. Нормы поведения зависят от обстоятельств. Полезное сегодня может отвергаться завтра. В оценке добра и зла телесный индивид тоже исходит из соображений личной выгоды и безопасности.
Эгоистическая телесность не терпит конкуренции, ибо не хочет лишиться удовольствия. Это невротическая машина по производству врагов. Чужие могут опередить на жизненном пире. Поэтому их следует устранять любым способом. Снижение удовольствия, уровня материального потребления рассматривается «потерей элементарных прав и свобод» в конечном счете, как смерть (Г. Марсель). В сознании телесного индивида удачливый добытчик, даже если он и преступник, ценится выше ученого, государственного мужа, высококлассного специалиста.
Г. Принцип отождествления телесности с мирозданием. Все сущее есть телесная природа, продолжение моего тела (телоцентризм). Тело составляет мою сущность (Л. Фейербах), становится самоцелью. Оно выражает единое бытие, всю полноту жизни. Оно как бы кричит: не нужно подавлять инстинкты, освободите их. Если внешняя природа есть лишь продолжение моей телесности, то я должен и безраздельно господствовать в мире: иметь, потреблять, эксплуатировать («комплекс нарциссизма» маленького человека с завышенной самооценкой).
Стремление к безраздельному господству над миром при умелой идеологической обработке может стать естественной компонентой учений о «расовом превосходстве», «великодержавном шовинизме», «голосе крови», фанатизме. В мировой истории многие народы не смогли удержаться от данных фантомов, полагали себя внеисторическими, универсальными сверхчеловеками с безграничными возможностями. При вооруженности современными технологиями маленький человек с завышенной самооценкой может стать серьезной угрозой миру.
В действительности телесный индивид – последняя ступень расчеловечивания, итог третьей антропологической катастрофы. Если дух заключал в себе богатство скрытых возможностей творчества, то тело фиксирует исчерпание их до низшей точки. Конфликт духа и тела порождает внутреннее напряжение организма, стрессы. Стрессы ошибочно принимаются «несчастным сознанием» за просыпающуюся мощь духа, за природный зов к власти, но никак не за собственное вырождение. По мысли К. Юнга, ничто так не может взбудоражить самосознание, посеять иллюзии страха и одновременно желание активизма, как война с собственной природой, с самим собой (об этом более подробно в заключительном разделе работы).
Результатом насилия «волющей телесности» является и изменение внешней природы. В. Вернадский считал, что «живая природа есть иерархия хищников, которую возглавляет самый главный из них – царь природы, человек. Он будет извлекать питательные вещества из химического бульона (природы) во все возрастающих объемах, чтобы удовлетворить непомерно возросшие аппетиты тела. В этом ему поможет наука» [30]. Практический лозунг хищной телесности: взять из внешней природы максимум, не считаясь с последствиями. Природа теряет структурированность, естественную организацию, распадается на обособленные друг от друга части. Нарушаются информационно-эволюционные и пространственно-энергетические связи, иерархические зависимости между Человеком, Природой, Космосом.
Разрушенная природа теряет способность к самовосстановлению, приобретает свойства мертвой техносферы, становится косной материей. Ответные ходы с ее стороны усиливаются, делаются масштабными. Учащаются экокатастрофы, расстраиваются многие системы геобаланса: энергетическая, демографическая, продовольственная, сырьевая. Человек расплачивается за безумие своей деятельности. Независимо от его воли произошло ПЕРЕПРОГРАММИРОВАНИЕ ЖИЗНИ, КОТОРАЯ ИЗ ЕСТЕСТВЕННОЙ И САМОРЕГУЛИРУЮЩЕЙСЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ИСКУССТВЕННУЮ И ОМЕРТВЕВШУЮ, ПОТЕРЯВШУЮ СПОСОБНОСТЬ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИ ПОДПИТЫВАТЬ ЖИЗНЬ. Прерывается связь и с духовным Космосом. Техносфера побеждает биосферу.
2. Вторым сущностным качеством телесного субъекта является рациональное познание – движущая сила поведения и иллюзия его могущества. Каждому типу человека свойственна определенная форма познания, познавательная практика. За ее пределы он, как правило, не выходит. Активность микрокосма исходила из символического познания, родового субъекта – из ценностной формы мышления, социального человека – из нормативной познавательной практики. Внутренний мир рационально-телесного человека покоится на рациональном, логическом познании законов физического мира. Иного ему не дано. В качестве мыслящей машины – это саморационализирующееся существо. Мир как телесная реальность подлежит рациональному и количественному измерению. Все, что выше логических измерений, не рассматривается умом, признается мистикой.
Рационализм есть интеллектуальная практика расширенного воспроизводства телесных форм существования, абсолютизация причинно-следственных связей природной необходимости. Космическое, родовое, социальное измерение, не поддающееся логике, просто отбрасывается, как бы не существует. Глубинные естественные связи между предметами и явлениями искусственно подменяются логическими построениями. И вот уже многие сложные объекты природы в рациональном познании выглядят упрощенными, искусственными. Сам человек превращается в суперрациональную схему, действующую расчетливо, хладнокровно, по плану. Стремится упорядочить, организовать в твердых и определенных формах многообразие реальности, даже нравственные побуждения подвести под схему: выгодно – невыгодно. Вот образцы такой упорядоченности: «наука – движущая сила прогресса», «время – деньги», «президент – гарант конституции». По сравнению с такими примитивными схемами мышления даже язычество прогрессивнее. Оно, по крайней мере, представляет многоходовые поиски истины в сложном мире.
Рациональное Я как единственная форма познания навязывает миру свои представления репрессивным образом, выполняя волю своего господина – тела. Наука превращается в примитивные и логические схемы, изображая мир застывшим рациональным порядком, жесткой функциональной системой. Целостность изучаемого явления исчезает, расчленяется на составные элементы, упорядочиваемые логикой. Количество научных объяснений, схем при таком походе может быть бесконечным. Поэтому «разумная действительность» предстает «дурной бесконечностью», непрерывной сменой частных схем, обгоняющих друг друга. Исчезает концептуальное видение мира, учеными не замечаются качественные изменения. Сущность вещей не открывается, реальность становится непознаваемой, противодействует познанию как иррациональная сила. Но мировое сообщество ученых спешит провозгласить открытую частную истину «фундаментальным прорывом в тайны природы».
Неудивительно, что добытая истина может завтра обернуться заблуждением. Количество объяснений, вариантов логических схем любого факта бесконечно. Отсюда наука превращается в лжесвидетельство. Отдельные части целого (биологические и физические процессы) не могут объяснить всей сложности мира. Биология не в состоянии раскрыть тайны духа, биотехнологии в качестве универсальных средств борьбы со смертью нелепы. Наука из силы знания превращается в форму насилия над природным и человеческим миром. М. Хайдеггер такой путь рационального познания не признает, ибо он «ставит под угрозу укорененность человека в духовный мир, в иррациональную жизнь. Тайна же иррационального бытия остается нераскрытой» [31]. Логизируемый мир может управляться лишь насильственным образом.
1. Телесность. Естественная телесность, покинутая Космосом, начинает жить по собственным законам – биологическим и физическим. Телесным индивидом мы называем тот же Микрокосм, но только в порядке теоретического познания, логики исследования. Тело с его биологическими и физическими свойствами выражает все желания человека, заставляя служить и разум. В результате такой трансформации человек перестает осознавать себя целостным существом, живет противоестественными интересами. И уже антропологи трактуют его сущность как Телесность. Для изучения мотивов поведения предлагают двигаться от тела к сознанию, от тела к духу (Х. Плеснер [28]). «Волющая телесность» развивает непомерный аппетит и начинает воевать с мирозданием, утверждая себя в качестве его «полномочного представителя» (М. Хайдеггер).
Несколько слов о характерных признаках телесности. Тело, в отличие от духа, не обладает устойчивостью и терпением, требует немедленного возобновления энергии, которая быстро расходуется. Отсюда его многоплановость и противоречивость. Мы выделим четыре принципа поведения.
А. Принцип изменчивости. Выражается в непостоянстве поведения. Человек не может существовать автономно от среды обитания: каковы обстоятельства, таков и человек. Негодная среда формирует негодяя, благоприятные обстоятельства воспитывают «благородного мужа». Поскольку телесный индивид еще претендует на господство (власть), постольку он разрывается между желанием господства и подчинения.
Б. Принцип удовольствия. Природа тела такова, что не может надолго откладывать желания. Все время ищет новых ощущений, в них видит радость жизни. Наслаждение активностью ярко проявляется в сексе, который служит «генератором биоэнергии» (М. Фуко, Э. Карпентер, цит. по: [29]). Сексуальность берет на себя не свойственные ей функции: не просто служит источником биологической энергии, но хочет быть заменителем живых связей между людьми, быть посредником внеморального субъекта в отношениях с человеческим миром. «Примитивная интимность», имеющая цену на свободном рынке, продается и покупается. Она является своеобразным символом вырождения современной бездуховной цивилизации, продолжая историческую цепочку на свой лад: космический эрос – героическая любовь – романтическая любовь – вседозволенность секса – однополая интимность – патологические извращения. Извращенцы секса уже не маскируют своих притязаний на оригинальность, требуют все новых партнеров, претендуя на роль кумиров молодежи с ее лозунгом «Свобода секса». Насилие и секс – вот что еще взбадривает умирающую естественность, навевая ей мысли о «здоровом образе жизни». Секс якобы служит залогом процветания, укажет путь обновления жизни. В действительности секс и потребление выкачивают биологическую энергию из человеческой и природной среды, паразитируя за их счет. Не случайно в современном обществе социальное, нравственное, экономическое паразитирование принимает угрожающие размеры. Сильные подавляют более слабые организмы. Техносфера тоже расширяется за счет беспощадной эксплуатации природных источников сырья и биосферы. Всеядность потребления во имя поддержания Его Величества Тела – символ времени.
В. Принцип личной выгоды и релятивизма – норма поведения. Отвергаются абсолютные ценности, к какой бы сфере жизнедеятельности не принадлежали, во имя индивидуального выживания. Поскольку тело пребывает в постоянной изменчивости, то и выгода текуча. Нормы поведения зависят от обстоятельств. Полезное сегодня может отвергаться завтра. В оценке добра и зла телесный индивид тоже исходит из соображений личной выгоды и безопасности.
Эгоистическая телесность не терпит конкуренции, ибо не хочет лишиться удовольствия. Это невротическая машина по производству врагов. Чужие могут опередить на жизненном пире. Поэтому их следует устранять любым способом. Снижение удовольствия, уровня материального потребления рассматривается «потерей элементарных прав и свобод» в конечном счете, как смерть (Г. Марсель). В сознании телесного индивида удачливый добытчик, даже если он и преступник, ценится выше ученого, государственного мужа, высококлассного специалиста.
Г. Принцип отождествления телесности с мирозданием. Все сущее есть телесная природа, продолжение моего тела (телоцентризм). Тело составляет мою сущность (Л. Фейербах), становится самоцелью. Оно выражает единое бытие, всю полноту жизни. Оно как бы кричит: не нужно подавлять инстинкты, освободите их. Если внешняя природа есть лишь продолжение моей телесности, то я должен и безраздельно господствовать в мире: иметь, потреблять, эксплуатировать («комплекс нарциссизма» маленького человека с завышенной самооценкой).
Стремление к безраздельному господству над миром при умелой идеологической обработке может стать естественной компонентой учений о «расовом превосходстве», «великодержавном шовинизме», «голосе крови», фанатизме. В мировой истории многие народы не смогли удержаться от данных фантомов, полагали себя внеисторическими, универсальными сверхчеловеками с безграничными возможностями. При вооруженности современными технологиями маленький человек с завышенной самооценкой может стать серьезной угрозой миру.
В действительности телесный индивид – последняя ступень расчеловечивания, итог третьей антропологической катастрофы. Если дух заключал в себе богатство скрытых возможностей творчества, то тело фиксирует исчерпание их до низшей точки. Конфликт духа и тела порождает внутреннее напряжение организма, стрессы. Стрессы ошибочно принимаются «несчастным сознанием» за просыпающуюся мощь духа, за природный зов к власти, но никак не за собственное вырождение. По мысли К. Юнга, ничто так не может взбудоражить самосознание, посеять иллюзии страха и одновременно желание активизма, как война с собственной природой, с самим собой (об этом более подробно в заключительном разделе работы).
Результатом насилия «волющей телесности» является и изменение внешней природы. В. Вернадский считал, что «живая природа есть иерархия хищников, которую возглавляет самый главный из них – царь природы, человек. Он будет извлекать питательные вещества из химического бульона (природы) во все возрастающих объемах, чтобы удовлетворить непомерно возросшие аппетиты тела. В этом ему поможет наука» [30]. Практический лозунг хищной телесности: взять из внешней природы максимум, не считаясь с последствиями. Природа теряет структурированность, естественную организацию, распадается на обособленные друг от друга части. Нарушаются информационно-эволюционные и пространственно-энергетические связи, иерархические зависимости между Человеком, Природой, Космосом.
Разрушенная природа теряет способность к самовосстановлению, приобретает свойства мертвой техносферы, становится косной материей. Ответные ходы с ее стороны усиливаются, делаются масштабными. Учащаются экокатастрофы, расстраиваются многие системы геобаланса: энергетическая, демографическая, продовольственная, сырьевая. Человек расплачивается за безумие своей деятельности. Независимо от его воли произошло ПЕРЕПРОГРАММИРОВАНИЕ ЖИЗНИ, КОТОРАЯ ИЗ ЕСТЕСТВЕННОЙ И САМОРЕГУЛИРУЮЩЕЙСЯ ПРЕВРАТИЛАСЬ В ИСКУССТВЕННУЮ И ОМЕРТВЕВШУЮ, ПОТЕРЯВШУЮ СПОСОБНОСТЬ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИ ПОДПИТЫВАТЬ ЖИЗНЬ. Прерывается связь и с духовным Космосом. Техносфера побеждает биосферу.
2. Вторым сущностным качеством телесного субъекта является рациональное познание – движущая сила поведения и иллюзия его могущества. Каждому типу человека свойственна определенная форма познания, познавательная практика. За ее пределы он, как правило, не выходит. Активность микрокосма исходила из символического познания, родового субъекта – из ценностной формы мышления, социального человека – из нормативной познавательной практики. Внутренний мир рационально-телесного человека покоится на рациональном, логическом познании законов физического мира. Иного ему не дано. В качестве мыслящей машины – это саморационализирующееся существо. Мир как телесная реальность подлежит рациональному и количественному измерению. Все, что выше логических измерений, не рассматривается умом, признается мистикой.
Рационализм есть интеллектуальная практика расширенного воспроизводства телесных форм существования, абсолютизация причинно-следственных связей природной необходимости. Космическое, родовое, социальное измерение, не поддающееся логике, просто отбрасывается, как бы не существует. Глубинные естественные связи между предметами и явлениями искусственно подменяются логическими построениями. И вот уже многие сложные объекты природы в рациональном познании выглядят упрощенными, искусственными. Сам человек превращается в суперрациональную схему, действующую расчетливо, хладнокровно, по плану. Стремится упорядочить, организовать в твердых и определенных формах многообразие реальности, даже нравственные побуждения подвести под схему: выгодно – невыгодно. Вот образцы такой упорядоченности: «наука – движущая сила прогресса», «время – деньги», «президент – гарант конституции». По сравнению с такими примитивными схемами мышления даже язычество прогрессивнее. Оно, по крайней мере, представляет многоходовые поиски истины в сложном мире.
Рациональное Я как единственная форма познания навязывает миру свои представления репрессивным образом, выполняя волю своего господина – тела. Наука превращается в примитивные и логические схемы, изображая мир застывшим рациональным порядком, жесткой функциональной системой. Целостность изучаемого явления исчезает, расчленяется на составные элементы, упорядочиваемые логикой. Количество научных объяснений, схем при таком походе может быть бесконечным. Поэтому «разумная действительность» предстает «дурной бесконечностью», непрерывной сменой частных схем, обгоняющих друг друга. Исчезает концептуальное видение мира, учеными не замечаются качественные изменения. Сущность вещей не открывается, реальность становится непознаваемой, противодействует познанию как иррациональная сила. Но мировое сообщество ученых спешит провозгласить открытую частную истину «фундаментальным прорывом в тайны природы».
Неудивительно, что добытая истина может завтра обернуться заблуждением. Количество объяснений, вариантов логических схем любого факта бесконечно. Отсюда наука превращается в лжесвидетельство. Отдельные части целого (биологические и физические процессы) не могут объяснить всей сложности мира. Биология не в состоянии раскрыть тайны духа, биотехнологии в качестве универсальных средств борьбы со смертью нелепы. Наука из силы знания превращается в форму насилия над природным и человеческим миром. М. Хайдеггер такой путь рационального познания не признает, ибо он «ставит под угрозу укорененность человека в духовный мир, в иррациональную жизнь. Тайна же иррационального бытия остается нераскрытой» [31]. Логизируемый мир может управляться лишь насильственным образом.
5.2. Хищническая природа сознания
Телесный индивид – самонасильник над высшими проявлениями духа. У него нет потребности внутренней работы над собой, поэтому он не знает границ между дозволенным и недозволенным. Сознание свободно от суеверий предков. Сознание становится по преимуществу хищническим: «Я – собственник. Мир есть объект для реализации моих вожделения и страстей. Сознание служит телу, благодаря которому владею миром» (Мерло-Понти). Тело извращает сущность человека, заменяя БЫТЬ на ИМЕТЬ.
«Любопытствующий субъект» уступает место «технологическому субъекту», который стремится установить Порядок и Власть с помощью Информации. Тирания скорости обмена информацией овладевает технократами, пока мечтающими с помощью микроэлектроники «управлять стадом», клонировать рабочую силу и солдат в зависимости от потребностей техники. В дальнейшем аппетиты могут возрасти, и новые киборги замахнутся на овладение Космосом.
Информационные технологии придают сознанию иллюзию мощи в переконструировании мироздания. Сознание не подозревает, что оно перед лицом иррационального бытия скорее напоминает «больного зверя», чем всемогущего властелина. «Больному зверю» не по зубам господство над духовным миром, поэтому он объединяется с такими же хищниками в «сомнительное и гнусное братство» (М. Шелер), чтобы научной хитростью и супертехнологиями отстоять право на обладание: иметь, потреблять, эксплуатировать. Иными словами, иметь, потреблять, эксплуатировать – вывернутое наизнанку насилие над своей природой. Это великолепно показал Ф. Достоевский в романе «Бесы». Его «революционеры наоборот» под видом революции, обновления жизни уничтожали культурное наследство прошлых поколений. Все умное, живое и развивающееся, идущее «по дорогам гуманности и справедливости», подлежало уничтожению. Остаться предназначено рабочей силе, исполнителям, солдатам.
Сознание хищников, чтобы выглядеть в глазах нехищников реалистами, вынуждено овладевать «техникой показа себя», проявить заботу об окружающих, пуская в ход политику, идеологию, новейшие информационные технологии. Но достаточно внешнего повода (критика властных структур, угроза в ограничении произвола контролем снизу), чтобы разрушить «сомнительное и гнусное братство» и чтобы сообщество хищников продемонстрировало подлинный звериный оскал.
За хищническим сознанием виден бунт тела против духа, неспособного заставить служить себе высшие структуры человеческого Я. Оно стремится приобрести сверхспособности, не останавливаясь над экспериментированием и на собственном поле. Телу до смерти надоедает видеть глазами, дышать ртом, говорить языком, иметь глотку, голову, ноги (Ф. Гваттари). Оно стремится освободиться от себя, «тяготеет к пустой телесности, телу без органов» (Арто) ради овладения новыми формами господства над миром. Эффект получился обратный. Голая телесность вызвала к жизни иррациональные силы – произошла «милитаризация духа» (Г. Гессе). Высшая природа пытается вернуть утраченные позиции. Восстали отчужденные способности и качества, или «недолюбленная жизнь», отвергнутая природа. Писатель говорит о том, что нельзя предавать принципы духовной жизни ради материальных выгод. Отказ от истины, чести, любви к народу и стране рано или поздно обернутся разрушением государства, звериным оскалом человека [32]. ПРОИСХОДИТ НАГРОМОЖДЕНИЕ СТРУКТУР, СТОЛКНОВЕНИЕ ВЕРХА И НИЗА. Итог безумного вмешательства в естественную иерархию организма – рост агрессивности, или, выражаясь словами Г. Гессе, «милитаризация духа» («звериный оскал»). Он отравляет воздух и землю, пищу и питье, ум и справедливость.
Технологический субъект с целью увеличения власти над миром не знает меры. Он возомнил, что деятельная воля и информационно-технологический таран позволят штурмовать живую телесность и победить смерть. С этой целью проводит эксперименты на собственном поле. Лихие хирурги от науки, вооружаясь методами генной инженерии, вмешиваются в генофонд, стремясь зачерпнуть из него дополнительную энергию. Телу не достает долголетия, технологического мышления, быстрой реакции, скорости вычисления. Ученые манипулируют с «ускорением эволюции» на уровне зародыша в организме матери: стремятся взять под контроль важнейшие инстинкты (влечение к жизни и смерти), перекраивают генетический код, клонируют, изменяют пол. Заменяют живое неживым, органику на неорганику, био на техно. Они разучились говорить себе: «Это нельзя». Репрессивному сознанию позволено все. Эксперименты быстрыми шагами приближают формирование человека-некрофила, тяготеющего к мертвым формам жизни. Происходит мутация животного и растительного мира.
Обобщая сказанное о хищническом сознании, заметим следующее. Все, к чему прикасается технологический субъект, постепенно умирает, превращается в злого демона. Он пожирает естественность, оставляя лишь ТЕХНОЛОГИЮ – совокупность знаний и технических норм, работающих на создание роботизированного существа. Ни о каком творческом преобразовании Природы и собственной телесности не может быть и речи. Технологическое мышление по своей сути не в состоянии позитивно решить отношения с духовным миром, фиксирует лишь угасание жизни, служит предтечей смерти. Искусственная природа, заменяющая естественную природу, – новая реальность. Цивилизация умирает под воздействием прямого насилия взбунтовавшегося тела и технологического мышления.
Напрасно рационально-телесный субъект мечтает освободиться от тесных объятий государства, принудительного долженствования, стать раскрепощенным и свободным. Государство, общество, отдельные люди срослись в систему, в которой уже нет здоровых звеньев, способных обновить жизнь. Сознание хищника не обуздает светская власть в лице демократии и либерализма, может только сдерживать в узких границах авторитарная власть. Внутренняя оппозиция духовного и телесного завершается перерождением естественной жизни в искусственную. По миру шагает техногенез – расширенный синтез естественных и искусственных (надприродных) образований.
«Любопытствующий субъект» уступает место «технологическому субъекту», который стремится установить Порядок и Власть с помощью Информации. Тирания скорости обмена информацией овладевает технократами, пока мечтающими с помощью микроэлектроники «управлять стадом», клонировать рабочую силу и солдат в зависимости от потребностей техники. В дальнейшем аппетиты могут возрасти, и новые киборги замахнутся на овладение Космосом.
Информационные технологии придают сознанию иллюзию мощи в переконструировании мироздания. Сознание не подозревает, что оно перед лицом иррационального бытия скорее напоминает «больного зверя», чем всемогущего властелина. «Больному зверю» не по зубам господство над духовным миром, поэтому он объединяется с такими же хищниками в «сомнительное и гнусное братство» (М. Шелер), чтобы научной хитростью и супертехнологиями отстоять право на обладание: иметь, потреблять, эксплуатировать. Иными словами, иметь, потреблять, эксплуатировать – вывернутое наизнанку насилие над своей природой. Это великолепно показал Ф. Достоевский в романе «Бесы». Его «революционеры наоборот» под видом революции, обновления жизни уничтожали культурное наследство прошлых поколений. Все умное, живое и развивающееся, идущее «по дорогам гуманности и справедливости», подлежало уничтожению. Остаться предназначено рабочей силе, исполнителям, солдатам.
Сознание хищников, чтобы выглядеть в глазах нехищников реалистами, вынуждено овладевать «техникой показа себя», проявить заботу об окружающих, пуская в ход политику, идеологию, новейшие информационные технологии. Но достаточно внешнего повода (критика властных структур, угроза в ограничении произвола контролем снизу), чтобы разрушить «сомнительное и гнусное братство» и чтобы сообщество хищников продемонстрировало подлинный звериный оскал.
За хищническим сознанием виден бунт тела против духа, неспособного заставить служить себе высшие структуры человеческого Я. Оно стремится приобрести сверхспособности, не останавливаясь над экспериментированием и на собственном поле. Телу до смерти надоедает видеть глазами, дышать ртом, говорить языком, иметь глотку, голову, ноги (Ф. Гваттари). Оно стремится освободиться от себя, «тяготеет к пустой телесности, телу без органов» (Арто) ради овладения новыми формами господства над миром. Эффект получился обратный. Голая телесность вызвала к жизни иррациональные силы – произошла «милитаризация духа» (Г. Гессе). Высшая природа пытается вернуть утраченные позиции. Восстали отчужденные способности и качества, или «недолюбленная жизнь», отвергнутая природа. Писатель говорит о том, что нельзя предавать принципы духовной жизни ради материальных выгод. Отказ от истины, чести, любви к народу и стране рано или поздно обернутся разрушением государства, звериным оскалом человека [32]. ПРОИСХОДИТ НАГРОМОЖДЕНИЕ СТРУКТУР, СТОЛКНОВЕНИЕ ВЕРХА И НИЗА. Итог безумного вмешательства в естественную иерархию организма – рост агрессивности, или, выражаясь словами Г. Гессе, «милитаризация духа» («звериный оскал»). Он отравляет воздух и землю, пищу и питье, ум и справедливость.
Технологический субъект с целью увеличения власти над миром не знает меры. Он возомнил, что деятельная воля и информационно-технологический таран позволят штурмовать живую телесность и победить смерть. С этой целью проводит эксперименты на собственном поле. Лихие хирурги от науки, вооружаясь методами генной инженерии, вмешиваются в генофонд, стремясь зачерпнуть из него дополнительную энергию. Телу не достает долголетия, технологического мышления, быстрой реакции, скорости вычисления. Ученые манипулируют с «ускорением эволюции» на уровне зародыша в организме матери: стремятся взять под контроль важнейшие инстинкты (влечение к жизни и смерти), перекраивают генетический код, клонируют, изменяют пол. Заменяют живое неживым, органику на неорганику, био на техно. Они разучились говорить себе: «Это нельзя». Репрессивному сознанию позволено все. Эксперименты быстрыми шагами приближают формирование человека-некрофила, тяготеющего к мертвым формам жизни. Происходит мутация животного и растительного мира.
Обобщая сказанное о хищническом сознании, заметим следующее. Все, к чему прикасается технологический субъект, постепенно умирает, превращается в злого демона. Он пожирает естественность, оставляя лишь ТЕХНОЛОГИЮ – совокупность знаний и технических норм, работающих на создание роботизированного существа. Ни о каком творческом преобразовании Природы и собственной телесности не может быть и речи. Технологическое мышление по своей сути не в состоянии позитивно решить отношения с духовным миром, фиксирует лишь угасание жизни, служит предтечей смерти. Искусственная природа, заменяющая естественную природу, – новая реальность. Цивилизация умирает под воздействием прямого насилия взбунтовавшегося тела и технологического мышления.
Напрасно рационально-телесный субъект мечтает освободиться от тесных объятий государства, принудительного долженствования, стать раскрепощенным и свободным. Государство, общество, отдельные люди срослись в систему, в которой уже нет здоровых звеньев, способных обновить жизнь. Сознание хищника не обуздает светская власть в лице демократии и либерализма, может только сдерживать в узких границах авторитарная власть. Внутренняя оппозиция духовного и телесного завершается перерождением естественной жизни в искусственную. По миру шагает техногенез – расширенный синтез естественных и искусственных (надприродных) образований.
5.3. Зло – продукт воли неморального человека
Физическое бытие не может самостоятельно и долго существовать без иллюзий, без хотя бы призрачных связей с духовным миром. Рационализм несет в себе семена иррационализма, запутался в собственных хитроумных комбинациях, заключает в себе неверие в истинное познание. Нет твердо поставленной цели. Это мы и называем ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ ЗЛОМ, ИЛИ РАЗУМОМ В БРЕДУ. Неморальный человек использует разум, чтобы жить по законам лжи, облекая ее в рациональную схему «разделять и властвовать».
Интеллект вне связи с духом не способен на крупные идеи. Умами ученых и политиков овладевают идеи «постепенного и крошечного прогресса» [33]. Обессиленный неверием разум не в состоянии создавать грандиозные проекты. Ему по нраву суетность «крошечных дел», облекаемых в словесную форму: «социальные и экономические реформы», «проекты политических преобразований», «бархатные», «зеленые» революции и др. Бесконечность возникающих и тут же умирающих проектов оборачивается эклектикой и растерянностью перед многочисленными фантомами, грезами. Он не в силах отделить истинное знание от ложных форм. Для маскировки собственного бессилия в познании называет эклектику «многознанием», «многосторонним и гибким знанием». «Многознание» объединяет истину и ложь в «новую» языковую реальность, которой опять-таки присваиваются благозвучные имена: плюрализм, политкорректность, постмодернизм. В моду входят словесные игры по затемнению сознания новыми терминами. Немодно называть вещи своими именами, иначе быстро раскроется глупость. Логические ухищрения есть способ управления логизированным миром и желание замаскировать ничтожные мысли. Все бесполезно. Ясность мышления исчезла. Потерян и здравый смысл, которому следовали еще во времена римской империи: «Взвешивай мысли, исчисляй слова; в противном случае, играя словами, потеряешь и себя и разум».
Интеллектуальное зло демонстрирует дурную бесконечность незаконченных мыслительных форм во имя «свободы слова». Доказательство истины сводится к перечислению многих точек зрения, часто противоречащих друг другу. Зато есть раскованность мысли. Свобода слова нужна хитрецу, чтобы прикрыть не только слабость мысли, но и интересы «волющей телесности», разросшиеся «потребности живота», разгул темных страстей. Это и понятно – страсти, корысть и суетность закрывают от разума истину: «Ненавидящий и алчный не могут различать крупные идеи, творить благо» [34]. Если у древнего человека было ощущение единства с мирозданием («и увидел я новое небо и новую землю»), то неморальный человек истины не видит. Болезненная мечтательность и латание непознанной природной необходимости до бесконечности – предел ослабевшего разума, который захотел соревноваться с духом.
Технологический субъект готов идти на многочисленные сделки с совестью, чтобы в какой-то степени успеть за техническим прогрессом. Разуму не под силу принципиальное понимание возрастающего разнообразия технических систем в многочисленных отраслях знания: физике, биологии, электронике, социальном моделировании. Он пытается «раскачать сознание» до нового чувства жизни (М. Фуко, Д. Делез, Ж. Деррид), выйти за пределы практического разума в виртуальные миры. Для этого нужно искусственное возбуждение. Соединение человека и техники создает «новую реальность», новые психические ощущения: всемогущество и ничтожество одновременно, свободное от моральной оценки [35]. Это не творчество, но своего рода сон, погружение в мнимую реальность. Конструируется жизнь по законам технической целесообразности. Даже искусство и архитектура теряют очарование, не имеют художественного смысла и демонстрируют техническую целесообразность. Она скорее напоминает наркотическое опьянение, призванное скрасить умирание рода человеческого, чем устремление к твердо поставленной цели (А. Шопенгауер, Р. Вагнер, Ф. Ницше).
Итак, интеллектуальное зло состоит в функционировании разума по логическим схемам, в гиперрационализации жизни, неверии в возможность истинного познания. Интеллектуальное зло верно отражает физическую реальность, но берет не по чину, когда пытается подменить духовность. Суть явлений объяснить не может, вместо этого появляются иллюзии, желание погрузиться в виртуальные миры. Управлять «новой реальностью» можно лишь с помощью еще большего зла.
Интеллект вне связи с духом не способен на крупные идеи. Умами ученых и политиков овладевают идеи «постепенного и крошечного прогресса» [33]. Обессиленный неверием разум не в состоянии создавать грандиозные проекты. Ему по нраву суетность «крошечных дел», облекаемых в словесную форму: «социальные и экономические реформы», «проекты политических преобразований», «бархатные», «зеленые» революции и др. Бесконечность возникающих и тут же умирающих проектов оборачивается эклектикой и растерянностью перед многочисленными фантомами, грезами. Он не в силах отделить истинное знание от ложных форм. Для маскировки собственного бессилия в познании называет эклектику «многознанием», «многосторонним и гибким знанием». «Многознание» объединяет истину и ложь в «новую» языковую реальность, которой опять-таки присваиваются благозвучные имена: плюрализм, политкорректность, постмодернизм. В моду входят словесные игры по затемнению сознания новыми терминами. Немодно называть вещи своими именами, иначе быстро раскроется глупость. Логические ухищрения есть способ управления логизированным миром и желание замаскировать ничтожные мысли. Все бесполезно. Ясность мышления исчезла. Потерян и здравый смысл, которому следовали еще во времена римской империи: «Взвешивай мысли, исчисляй слова; в противном случае, играя словами, потеряешь и себя и разум».
Интеллектуальное зло демонстрирует дурную бесконечность незаконченных мыслительных форм во имя «свободы слова». Доказательство истины сводится к перечислению многих точек зрения, часто противоречащих друг другу. Зато есть раскованность мысли. Свобода слова нужна хитрецу, чтобы прикрыть не только слабость мысли, но и интересы «волющей телесности», разросшиеся «потребности живота», разгул темных страстей. Это и понятно – страсти, корысть и суетность закрывают от разума истину: «Ненавидящий и алчный не могут различать крупные идеи, творить благо» [34]. Если у древнего человека было ощущение единства с мирозданием («и увидел я новое небо и новую землю»), то неморальный человек истины не видит. Болезненная мечтательность и латание непознанной природной необходимости до бесконечности – предел ослабевшего разума, который захотел соревноваться с духом.
Технологический субъект готов идти на многочисленные сделки с совестью, чтобы в какой-то степени успеть за техническим прогрессом. Разуму не под силу принципиальное понимание возрастающего разнообразия технических систем в многочисленных отраслях знания: физике, биологии, электронике, социальном моделировании. Он пытается «раскачать сознание» до нового чувства жизни (М. Фуко, Д. Делез, Ж. Деррид), выйти за пределы практического разума в виртуальные миры. Для этого нужно искусственное возбуждение. Соединение человека и техники создает «новую реальность», новые психические ощущения: всемогущество и ничтожество одновременно, свободное от моральной оценки [35]. Это не творчество, но своего рода сон, погружение в мнимую реальность. Конструируется жизнь по законам технической целесообразности. Даже искусство и архитектура теряют очарование, не имеют художественного смысла и демонстрируют техническую целесообразность. Она скорее напоминает наркотическое опьянение, призванное скрасить умирание рода человеческого, чем устремление к твердо поставленной цели (А. Шопенгауер, Р. Вагнер, Ф. Ницше).
Итак, интеллектуальное зло состоит в функционировании разума по логическим схемам, в гиперрационализации жизни, неверии в возможность истинного познания. Интеллектуальное зло верно отражает физическую реальность, но берет не по чину, когда пытается подменить духовность. Суть явлений объяснить не может, вместо этого появляются иллюзии, желание погрузиться в виртуальные миры. Управлять «новой реальностью» можно лишь с помощью еще большего зла.