Страница:
Владислав Выставной
Жетон Всевластия
Взыскать то, не знаю, что
Три пары глаз смотрели на него испытывающее, с некоторым сомнением. И в то же время – с плохо скрываемой растерянностью.
Работа во Внеземном филиале Службы – не сахар. И в первую очередь она напрочь убивает способность удивляться. С тех пор, как право частной собственности вырвалось за пределы земной атмосферы, судебным исполнителям пришлось смириться с перегрузками и примерить вакуум-сьюты. Ведь в Системе есть, на что положить глаз, и есть, за что насмерть биться в Астроарбитраже. А еще там полно мест, где можно спрятаться от кредиторов и навсегда укрыться от уплаты алиментов.
Рыкова не интересовали беглые алиментщики, ему доставались дела посерьезнее. Когда ты приходишь за имуществом внеземных бандитов, трудно аргументировать свои полномочия одним лишь исполнительным листом. Для дикарей с астероидов единственным доводом является грубая физическая сила и отключение подачи воздуха.
И хотя удивление не входило в привычки Рыкова, он, все же, позволил себе чуть приподнять бровь – ту самую, надломленную давним шрамом. Шрамы в работе пристава – дело обычное. Совсем другое – впервые лицезреть растерянное начальство.
Хотя, это, наверное, лишь показалось. Директора Службы, старого волка исполнительного производства, ничем не прошибешь. И слова он роняет веско, как капли ртути. Ни слова лишнего – все по делу.
Так что ошибки быть не может – он не ослышался.
– Так что же, я не буду знать, что именно подлежит взысканию? – раздельно спросил Рыков.
– Нет, – покачал головой директор.
– Почему? – спокойно поинтересовался Рыков.
– Из соображений секретности, – пояснил заместитель. По всему было видно – он тоже «не в своей тарелке». На щеке предательски вздрагивает жилка, на лбу – мелкие капельки пота.
Волнуется.
Рыков перевел взгляд на третьего, что держался чуть особняком. Худощавый, подтянутый, с пухлой кожаной папкой в руках.
– Представитель Минюста, – сдержанно сказал директор. – Собственно, это все, что вам нужно о нем знать.
– Ясно, – коротко сказал Рыков.
Все эти подробности действительно не имели значения. Важны лишь задание и рамки полномочий.
Представитель Минюста раскрыл папку и протянул хрустящий листок.
– Исполнительный лист, – сказал он. – Все, что от вас требуется – взыскать по нему до того, как должник покинет Землю.
– И зафиксировать факт взыскания, – вставил заместитель. Хотя можно было и не озвучивать очевидные вещи.
Рыков не удержался и глянул в текст. Действительно, ни слова о предмете взыскания. Только ссылка на номер судебного решения.
– Должнику запрещено покидать планету… – сказал заместитель.
– …но он имеет возможность сделать это в обход таможни и визовых служб, – не столько спрашивая, сколько констатируя, проговорил Рыков. – А он влиятельный человек, как я погляжу…
– Вы даже не представляете, насколько, – заметил директор.
– …и чего нам стоило это судебное решение, – добавил представитель Минюста.
– У него большие возможности, – продолжил директор. – Каким-то образом он отслеживает наши действия. Потому стандартная процедура, которая идет параллельно, будет лишь отвлекающим маневром. Вы меня понимаете?
– Вполне.
– Будете действовать в одиночку, на свой страх и риск.
– Понял. Хотел бы уточнить свои полномочия…
Представитель Минюста пристально глянул в глаза. Извлек что-то из папки.
– Руку! – потребовал он.
Рыков подчинился. Рука ощутила холод и тяжесть металла.
Мигом пересохло в горле. Он уже знал, что увидит.
Жетон Всевластия.
Про эту штуку ходили легенды. Конечно, официально именовалась она иначе: «Жетон авансированных полномочий». Но приклеившееся название отражало самую суть. Пока эта вещь у тебя в руках – тебе позволено все. Ты – над законом, ты ненаказуем. Никто не вправе встать у тебя на дороге, а ты вправе смести со своего пути любое препятствие любым доступным способом. И действует это в любой стране мира, в любой освоенной точке пространства.
Правда, за эту вседозволенность, все-таки, придется расплачиваться. Потом – Перед Особым Трибуналом, призванным разбирать действия носителя Жетона. И самое скользкое в этом деле то, что карается не только неоправданное нарушение законов, но и недостаточное рвение в применении Жетона. Опасная штука. Не дай бог ей попасть в руки какому-нибудь психопату. Именно потому она всего одна – на все силовые ведомства. И если сегодня Жетон достался судебному приставу – значит, и вправду, дело пахнет керосином.
– Если все настолько серьезно, отчего им не займется безопасность? – спросил Рыков.
– Формальности должны быть соблюдены, – медленно произнес директор. – Исполнительный лист должнику должен вручить именно пристав. И тут же нужно добиться взыскания. Понимаете? Ни у кого не должно быть никаких претензий к процедуре. А каким образом вы до него доберетесь…
Директор замолчал. Промолчали и те двое.
– Что делать… со взысканным? – поинтересовался Рыков.
– Вы поймете, – уверенно произнес директор.
Рыков понял, что разговор окончен. Он сжал Жетон и направился к выходу. Лишь в голове мелькнуло недоуменное: «Взыскать то, не знаю, что…»
Времени на подготовку не было. С «делом» он знакомился уже в «синкансене», что несся через пролив в сторону Хоккайдо – туда, где размещался один из немногих частных космопортов планеты. Удостоверение пристава открывает все границы, которые, к тому же, на этой тесной планете в последнее время сделались более, чем условными. Ехать же с помпой, на ведомственном транспорте было бы глупо – это перечеркнуло бы саму идею секретности.
Не без труда заставил себя отвлечься от разъедающих сомнений и погрузился в изучение материалов. Собственно, сведений о должнике было немного. Некто Сосновский, предприниматель из России. Не то, чтобы очень крупный, но неудачником его не назовешь. Поднялся, вроде бы, на спекуляциях с природными ресурсами и акциями, в основном через токийскую биржу… В общем, фигура бледная и, скорее всего, подставная.
Минуточку… А вот это уже теплее: в графе гражданство стоит «РФ/КГ». И «КГ» за черточкой – это не что иное, как Красная Гавань – скандально известная марсианская колония.
Собственно, само по себе это обстоятельство ни о чем не говорит. Многие из тех, кто работает в Пространстве, имеют двойное гражданство – земное и внеземных автономий. Но пикантность ситуации в том, что именно Красная Гавань прославилась громкими судебными процессами, связанными с дерзкими рейдерскими захватами.
Колония не самая крупная, но сумевшая стянуть к себе капиталы льготной налоговой политикой, вольным законодательством и весьма спорным судопроизводством. Как известно, учреждение Астроарбитража во многом связано с захватническими амбициями Красной Гавани. И стоит признать – пестрое земное представительство в Астроарбитраже пасует перед компактной, но хитрой и агрессивной марсианской коллегией. Вспомнилось несколько громких дел, связанных с захватом урановых рудников в поясе астероидов. Пока он, Рыков, размахивая отмененным в кассации решением, гонялся за призраками, ловкачи из Гавани успели отбуксировать в неизвестном направлении самые аппетитные урановые булыжники. Иначе, как с отвращением и стыдом невозможно вспоминать это дело.
Теперь ясно, почему должнику нельзя дать вырваться с Земли: с Красной Гаванью нет соглашений об исполнении судебных решений. В открытом космосе этот Сосновский – неприкосновенная фигура.
Трасса «синкансена» упиралась в распределительный транспортный узел, расположившийся между государственным космопортом Саппоро и частным стартовым полем. В сторону огромных матовых терминалов общего назначения шли многочисленные ветки автоматических поездов, широкие многоярусные эстакады для наземного транспорта. В сторону частного поля вела только одна служебная ветка. Надо думать, ей пользовался лишь обслуживающий персонал. Владельцы космических яхт прибывали прямо к старту на личных вертолетах.
Это было лучшим решением – подобраться к должнику в потоке служащих. Коммуникатор сообщал, что Сосновский ловко уклонился от официальной встречи с отвлекающей группой исполнителей, и теперь на полном ходу мчится к своему личному кораблю.
Тесные вагончики поезда-автомата замедлили ход у приземистого терминала. За стеклом мелькнули вооруженные охранники в черной форме. Частный космопорт охранялся не хуже военного.
Он вышел из вагона, прошел вдоль узкого перрона, под острыми взглядами охранников. Есть небольшой запас времени, чтобы пробраться к кораблю незамеченным. Не все решает удостоверение пристава и даже Жетон. Есть еще простые человеческие отношения. И деньги.
Как и было договорено, старый микроавтобус, покрытый цветными иероглифами, ждал за углом небольшого магазинчика. Он нырнул в глубину темного салона. Дверь мигом захлопнулась. Затарахтел древний чадящий двигатель на биотопливе, машина рванула с места.
– Переодевайся, быстро! – на ломаном английском крикнули с водительского сиденья.
– Как дела, Ютака? – невозмутимо отозвался Рыков, с трудом влезая в малоразмерный желтый технический комбинезон.
– Нормально, нормально… – нетерпеливо отозвался водитель. – Если не попадусь с тобой – вообще хорошо будет. Совсем не хочется терять работу…
– Деньги я тут положил, – как бы невзначай отозвался Рыков, поудобнее прилаживая пистолет. Это не средство выбивания долгов – это необходимый инструмент выживания в безжалостном мире должников и кредиторов, с правом ношения в любой точке Пространства. Хочется верить, что сегодня он не понадобится…
– Лезь в чехол! – нервно сказал Ютака.
Рыков поискал глазами и увидел огромный уродливый мешок для инструментов. Кряхтя, полез внутрь. Там, в душном мешке, он и переждал проверку при въезде на стартовое поле…
– Все, вылезай!
Рыков выглянул из затемненного окошка. Перед глазами – огромное бетонированное поле. И множество стремительных силуэтов.
Корабли.
Никогда еще он не видел столько частных яхт, собранных вместе. Каждая из них – произведение дизайнерского искусства. Ни одной одинаковой. Что и говорить, что стоят они – целые состояния.
Впрочем, нет времени любоваться. Работа – прежде всего.
– Вот эта, с синей полосой, – сказал Ютака. – Все, выметайся. Если что – мы друг друга не знаем. Будут спрашивать – сам выкручивайся.
– Как обычно, – с отозвался Рыков, с прищуром вглядываясь в серебристую яхту с тонкой синей линией вдоль борта. – Спасибо!
Выпрыгнул из микроавтобуса. Надвинув на глаза желтую форменную кепку, неторопливо направился в сторону корабля.
– Начать ведение протокола, – негромко сказал он.
Возле уха пискнула и заработала миниатюрная камера. Теперь все, что произойдет в поле ее зрения, окажется в архиве Службы.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как к горбатому, обтекаемому корпусу корабля подкатил приземистый черный автобус. Оттуда появились четверо и быстро направились в трапу, ведущему в чрево яхты. Рыков почувствовал, как сердце пропустило удар. Неужели он опоздал?!
Прибавил шагу, понимая, что сейчас трап втянут внутрь, закроют тяжелую бронированную дверь и начнут предстартовую подготовку. Нет, не успеть…
Позади раздался электрический свист и недовольный окрик на японском. Обернулся и увидел несущуюся на него открытую платформу с диагностическим оборудованием. Техник за рулем выглядел недовольным. Приветливо улыбнувшись, Рыков вскочил на платформу, и указал технику яхту. Техник возмущенно вскрикнул.
– Ну, ладно… – недобро проговорил Рыков и наступил технику на ногу – ту, что давила на педаль.
Платформа взвыла и понеслась. Теперь одной рукой Рыков направлял движение платформы, второй же держал вопящего техника. Без сомнения, эта штука у него на ухе – рация, и скоро здесь начнется свистопляска. Только бы успеть…
Платформа врезалась в трап, когда тот уже начинал неторопливо ползти вверх. Врезалась от души, так что движение ступеней прекратилось. Рыков отпустил дергающегося техника и вскочил на ступеньку.
Из глубины салона веяло холодком, особенно приятным на фоне царившей вокруг влажной духоты. Оттуда, из темного квадратного проема выглядывало искаженное злобой лицо человека в черном костюме. Судя по тому, как тот стремился вытащить что-то из-под мышки, он был охранником.
– Не советую, – сказал Рыков, вытягивая перед собой руки: в одной был Жетон, в другой – пистолет. – Служба судебных приставов Российской Федерации…
Договорить он не успел: за спиной раздался сердитый вскрик, оборвавшийся глухим ударом по спине.
За этот удар рассерженного техника стоило поблагодарить: летящая навстречу пуля лишь сбила кепку. Оставалось только ответить на такое гостеприимство…
Тяжело дыша, он склонился над перепуганным человеком в очках. Очки – рудимент медицины прошлого, но отчего-то считается символом образованности.
– Гражданин Сосновский, потрудитесь получить…
Голос, словно чужой – сиплый, сухой. Рыков проследил перепуганный взгляд Сосновского: тот глядел на исполнительный лист. Бумага была перепачкана кровью и, вроде даже, прострелена.
– Факт получения вами исполнительного листа фиксируется, – продолжал Рыков, оглядывая салон, задымленный пороховыми газами. – Предлагаю вам немедленно исполнить судебное решение и передать мне указанное ко взысканию. В противном случае…
Рыков поднял с синтетического покрытия Жетон и тупо посмотрел на пистолет. Он не знал, что будет «в противном случае». Ведь он не представлял даже, чего требует от этого очкарика, и за что полегли здесь эти трое в черном…
– Н-не надо… – пробормотал Сосновский, моргая мелко и часто. – Меня подставили… Использовали в чужой игре…
– Ну?.. – устало произнес Рыков.
– Я заявляю, что отказываюсь от своих прав в пользу кредитора… – дрожащим голосом проговорил Сосновский. – У вас же все записывается?
– Записывается…
– И прямо сейчас передаю приставу все, причитавшееся мне по сделкам, указанным в решении суда…
– Ну?! – с угрозой повторил Рыков. Со стороны трапа доносился вой приближающихся полицейских сирен.
– Что?.. – пролепетал Сосновский, поправляя очки дрожащими пальцами.
– Где это – то, что вы обязаны передать мне?! – Рыков чувствовал, что в нем закипает бешенство. – Где то, что указано в исполнительном листе?!
– Ну… Вот, берите… – Сосновский сделал странное движение руками.
– Что я должен брать? – Рыков вдруг почувствовал, что сходит с ума.
– Все берите, – Сосновский замахал руками и вдруг захихикал. – Вы что, вправду, не понимаете?
Это было не просто, но Рыков, все же покачал головой.
Сосновский зашелся в придушенном смехе:
– Все – это все вокруг, понимаете?! Воздух!
– Воздух?..
– Ат-мо-сфе-ра! – раздельно проговорил Сосновский, и в глазах его мелькнул сумасшедший огонек. – Мы скупили ее. Всю! Все, чем дышит Земля. Все это отныне принадлежит Марсу! Принадлежало… Вы бы платили нам за каждый вдох, понимаете? Мы бы все перекачали к нам – есть такие технологии! А вы бы стояли на коленях и умоляли… Мы чуть-чуть не успели, сукин ты сын…
Улыбка сползла с лица Сосновского. Он замер в кресле, уставившись куда-то в одну точку.
А Рыков смотрел на свои ладони, в которых он тщетно пытался удержать то, зачем явился сюда. Оно было в руках – и его в то же время не было. Оно вроде бы принадлежало всем – но теперь и еще кому-то. И хотелось верить, что этот неизвестный кредитор – не ушлый делец, и даже не государство.
Все человечество.
Работа во Внеземном филиале Службы – не сахар. И в первую очередь она напрочь убивает способность удивляться. С тех пор, как право частной собственности вырвалось за пределы земной атмосферы, судебным исполнителям пришлось смириться с перегрузками и примерить вакуум-сьюты. Ведь в Системе есть, на что положить глаз, и есть, за что насмерть биться в Астроарбитраже. А еще там полно мест, где можно спрятаться от кредиторов и навсегда укрыться от уплаты алиментов.
Рыкова не интересовали беглые алиментщики, ему доставались дела посерьезнее. Когда ты приходишь за имуществом внеземных бандитов, трудно аргументировать свои полномочия одним лишь исполнительным листом. Для дикарей с астероидов единственным доводом является грубая физическая сила и отключение подачи воздуха.
И хотя удивление не входило в привычки Рыкова, он, все же, позволил себе чуть приподнять бровь – ту самую, надломленную давним шрамом. Шрамы в работе пристава – дело обычное. Совсем другое – впервые лицезреть растерянное начальство.
Хотя, это, наверное, лишь показалось. Директора Службы, старого волка исполнительного производства, ничем не прошибешь. И слова он роняет веско, как капли ртути. Ни слова лишнего – все по делу.
Так что ошибки быть не может – он не ослышался.
– Так что же, я не буду знать, что именно подлежит взысканию? – раздельно спросил Рыков.
– Нет, – покачал головой директор.
– Почему? – спокойно поинтересовался Рыков.
– Из соображений секретности, – пояснил заместитель. По всему было видно – он тоже «не в своей тарелке». На щеке предательски вздрагивает жилка, на лбу – мелкие капельки пота.
Волнуется.
Рыков перевел взгляд на третьего, что держался чуть особняком. Худощавый, подтянутый, с пухлой кожаной папкой в руках.
– Представитель Минюста, – сдержанно сказал директор. – Собственно, это все, что вам нужно о нем знать.
– Ясно, – коротко сказал Рыков.
Все эти подробности действительно не имели значения. Важны лишь задание и рамки полномочий.
Представитель Минюста раскрыл папку и протянул хрустящий листок.
– Исполнительный лист, – сказал он. – Все, что от вас требуется – взыскать по нему до того, как должник покинет Землю.
– И зафиксировать факт взыскания, – вставил заместитель. Хотя можно было и не озвучивать очевидные вещи.
Рыков не удержался и глянул в текст. Действительно, ни слова о предмете взыскания. Только ссылка на номер судебного решения.
– Должнику запрещено покидать планету… – сказал заместитель.
– …но он имеет возможность сделать это в обход таможни и визовых служб, – не столько спрашивая, сколько констатируя, проговорил Рыков. – А он влиятельный человек, как я погляжу…
– Вы даже не представляете, насколько, – заметил директор.
– …и чего нам стоило это судебное решение, – добавил представитель Минюста.
– У него большие возможности, – продолжил директор. – Каким-то образом он отслеживает наши действия. Потому стандартная процедура, которая идет параллельно, будет лишь отвлекающим маневром. Вы меня понимаете?
– Вполне.
– Будете действовать в одиночку, на свой страх и риск.
– Понял. Хотел бы уточнить свои полномочия…
Представитель Минюста пристально глянул в глаза. Извлек что-то из папки.
– Руку! – потребовал он.
Рыков подчинился. Рука ощутила холод и тяжесть металла.
Мигом пересохло в горле. Он уже знал, что увидит.
Жетон Всевластия.
Про эту штуку ходили легенды. Конечно, официально именовалась она иначе: «Жетон авансированных полномочий». Но приклеившееся название отражало самую суть. Пока эта вещь у тебя в руках – тебе позволено все. Ты – над законом, ты ненаказуем. Никто не вправе встать у тебя на дороге, а ты вправе смести со своего пути любое препятствие любым доступным способом. И действует это в любой стране мира, в любой освоенной точке пространства.
Правда, за эту вседозволенность, все-таки, придется расплачиваться. Потом – Перед Особым Трибуналом, призванным разбирать действия носителя Жетона. И самое скользкое в этом деле то, что карается не только неоправданное нарушение законов, но и недостаточное рвение в применении Жетона. Опасная штука. Не дай бог ей попасть в руки какому-нибудь психопату. Именно потому она всего одна – на все силовые ведомства. И если сегодня Жетон достался судебному приставу – значит, и вправду, дело пахнет керосином.
– Если все настолько серьезно, отчего им не займется безопасность? – спросил Рыков.
– Формальности должны быть соблюдены, – медленно произнес директор. – Исполнительный лист должнику должен вручить именно пристав. И тут же нужно добиться взыскания. Понимаете? Ни у кого не должно быть никаких претензий к процедуре. А каким образом вы до него доберетесь…
Директор замолчал. Промолчали и те двое.
– Что делать… со взысканным? – поинтересовался Рыков.
– Вы поймете, – уверенно произнес директор.
Рыков понял, что разговор окончен. Он сжал Жетон и направился к выходу. Лишь в голове мелькнуло недоуменное: «Взыскать то, не знаю, что…»
Времени на подготовку не было. С «делом» он знакомился уже в «синкансене», что несся через пролив в сторону Хоккайдо – туда, где размещался один из немногих частных космопортов планеты. Удостоверение пристава открывает все границы, которые, к тому же, на этой тесной планете в последнее время сделались более, чем условными. Ехать же с помпой, на ведомственном транспорте было бы глупо – это перечеркнуло бы саму идею секретности.
Не без труда заставил себя отвлечься от разъедающих сомнений и погрузился в изучение материалов. Собственно, сведений о должнике было немного. Некто Сосновский, предприниматель из России. Не то, чтобы очень крупный, но неудачником его не назовешь. Поднялся, вроде бы, на спекуляциях с природными ресурсами и акциями, в основном через токийскую биржу… В общем, фигура бледная и, скорее всего, подставная.
Минуточку… А вот это уже теплее: в графе гражданство стоит «РФ/КГ». И «КГ» за черточкой – это не что иное, как Красная Гавань – скандально известная марсианская колония.
Собственно, само по себе это обстоятельство ни о чем не говорит. Многие из тех, кто работает в Пространстве, имеют двойное гражданство – земное и внеземных автономий. Но пикантность ситуации в том, что именно Красная Гавань прославилась громкими судебными процессами, связанными с дерзкими рейдерскими захватами.
Колония не самая крупная, но сумевшая стянуть к себе капиталы льготной налоговой политикой, вольным законодательством и весьма спорным судопроизводством. Как известно, учреждение Астроарбитража во многом связано с захватническими амбициями Красной Гавани. И стоит признать – пестрое земное представительство в Астроарбитраже пасует перед компактной, но хитрой и агрессивной марсианской коллегией. Вспомнилось несколько громких дел, связанных с захватом урановых рудников в поясе астероидов. Пока он, Рыков, размахивая отмененным в кассации решением, гонялся за призраками, ловкачи из Гавани успели отбуксировать в неизвестном направлении самые аппетитные урановые булыжники. Иначе, как с отвращением и стыдом невозможно вспоминать это дело.
Теперь ясно, почему должнику нельзя дать вырваться с Земли: с Красной Гаванью нет соглашений об исполнении судебных решений. В открытом космосе этот Сосновский – неприкосновенная фигура.
Трасса «синкансена» упиралась в распределительный транспортный узел, расположившийся между государственным космопортом Саппоро и частным стартовым полем. В сторону огромных матовых терминалов общего назначения шли многочисленные ветки автоматических поездов, широкие многоярусные эстакады для наземного транспорта. В сторону частного поля вела только одна служебная ветка. Надо думать, ей пользовался лишь обслуживающий персонал. Владельцы космических яхт прибывали прямо к старту на личных вертолетах.
Это было лучшим решением – подобраться к должнику в потоке служащих. Коммуникатор сообщал, что Сосновский ловко уклонился от официальной встречи с отвлекающей группой исполнителей, и теперь на полном ходу мчится к своему личному кораблю.
Тесные вагончики поезда-автомата замедлили ход у приземистого терминала. За стеклом мелькнули вооруженные охранники в черной форме. Частный космопорт охранялся не хуже военного.
Он вышел из вагона, прошел вдоль узкого перрона, под острыми взглядами охранников. Есть небольшой запас времени, чтобы пробраться к кораблю незамеченным. Не все решает удостоверение пристава и даже Жетон. Есть еще простые человеческие отношения. И деньги.
Как и было договорено, старый микроавтобус, покрытый цветными иероглифами, ждал за углом небольшого магазинчика. Он нырнул в глубину темного салона. Дверь мигом захлопнулась. Затарахтел древний чадящий двигатель на биотопливе, машина рванула с места.
– Переодевайся, быстро! – на ломаном английском крикнули с водительского сиденья.
– Как дела, Ютака? – невозмутимо отозвался Рыков, с трудом влезая в малоразмерный желтый технический комбинезон.
– Нормально, нормально… – нетерпеливо отозвался водитель. – Если не попадусь с тобой – вообще хорошо будет. Совсем не хочется терять работу…
– Деньги я тут положил, – как бы невзначай отозвался Рыков, поудобнее прилаживая пистолет. Это не средство выбивания долгов – это необходимый инструмент выживания в безжалостном мире должников и кредиторов, с правом ношения в любой точке Пространства. Хочется верить, что сегодня он не понадобится…
– Лезь в чехол! – нервно сказал Ютака.
Рыков поискал глазами и увидел огромный уродливый мешок для инструментов. Кряхтя, полез внутрь. Там, в душном мешке, он и переждал проверку при въезде на стартовое поле…
– Все, вылезай!
Рыков выглянул из затемненного окошка. Перед глазами – огромное бетонированное поле. И множество стремительных силуэтов.
Корабли.
Никогда еще он не видел столько частных яхт, собранных вместе. Каждая из них – произведение дизайнерского искусства. Ни одной одинаковой. Что и говорить, что стоят они – целые состояния.
Впрочем, нет времени любоваться. Работа – прежде всего.
– Вот эта, с синей полосой, – сказал Ютака. – Все, выметайся. Если что – мы друг друга не знаем. Будут спрашивать – сам выкручивайся.
– Как обычно, – с отозвался Рыков, с прищуром вглядываясь в серебристую яхту с тонкой синей линией вдоль борта. – Спасибо!
Выпрыгнул из микроавтобуса. Надвинув на глаза желтую форменную кепку, неторопливо направился в сторону корабля.
– Начать ведение протокола, – негромко сказал он.
Возле уха пискнула и заработала миниатюрная камера. Теперь все, что произойдет в поле ее зрения, окажется в архиве Службы.
Не успел он сделать и нескольких шагов, как к горбатому, обтекаемому корпусу корабля подкатил приземистый черный автобус. Оттуда появились четверо и быстро направились в трапу, ведущему в чрево яхты. Рыков почувствовал, как сердце пропустило удар. Неужели он опоздал?!
Прибавил шагу, понимая, что сейчас трап втянут внутрь, закроют тяжелую бронированную дверь и начнут предстартовую подготовку. Нет, не успеть…
Позади раздался электрический свист и недовольный окрик на японском. Обернулся и увидел несущуюся на него открытую платформу с диагностическим оборудованием. Техник за рулем выглядел недовольным. Приветливо улыбнувшись, Рыков вскочил на платформу, и указал технику яхту. Техник возмущенно вскрикнул.
– Ну, ладно… – недобро проговорил Рыков и наступил технику на ногу – ту, что давила на педаль.
Платформа взвыла и понеслась. Теперь одной рукой Рыков направлял движение платформы, второй же держал вопящего техника. Без сомнения, эта штука у него на ухе – рация, и скоро здесь начнется свистопляска. Только бы успеть…
Платформа врезалась в трап, когда тот уже начинал неторопливо ползти вверх. Врезалась от души, так что движение ступеней прекратилось. Рыков отпустил дергающегося техника и вскочил на ступеньку.
Из глубины салона веяло холодком, особенно приятным на фоне царившей вокруг влажной духоты. Оттуда, из темного квадратного проема выглядывало искаженное злобой лицо человека в черном костюме. Судя по тому, как тот стремился вытащить что-то из-под мышки, он был охранником.
– Не советую, – сказал Рыков, вытягивая перед собой руки: в одной был Жетон, в другой – пистолет. – Служба судебных приставов Российской Федерации…
Договорить он не успел: за спиной раздался сердитый вскрик, оборвавшийся глухим ударом по спине.
За этот удар рассерженного техника стоило поблагодарить: летящая навстречу пуля лишь сбила кепку. Оставалось только ответить на такое гостеприимство…
Тяжело дыша, он склонился над перепуганным человеком в очках. Очки – рудимент медицины прошлого, но отчего-то считается символом образованности.
– Гражданин Сосновский, потрудитесь получить…
Голос, словно чужой – сиплый, сухой. Рыков проследил перепуганный взгляд Сосновского: тот глядел на исполнительный лист. Бумага была перепачкана кровью и, вроде даже, прострелена.
– Факт получения вами исполнительного листа фиксируется, – продолжал Рыков, оглядывая салон, задымленный пороховыми газами. – Предлагаю вам немедленно исполнить судебное решение и передать мне указанное ко взысканию. В противном случае…
Рыков поднял с синтетического покрытия Жетон и тупо посмотрел на пистолет. Он не знал, что будет «в противном случае». Ведь он не представлял даже, чего требует от этого очкарика, и за что полегли здесь эти трое в черном…
– Н-не надо… – пробормотал Сосновский, моргая мелко и часто. – Меня подставили… Использовали в чужой игре…
– Ну?.. – устало произнес Рыков.
– Я заявляю, что отказываюсь от своих прав в пользу кредитора… – дрожащим голосом проговорил Сосновский. – У вас же все записывается?
– Записывается…
– И прямо сейчас передаю приставу все, причитавшееся мне по сделкам, указанным в решении суда…
– Ну?! – с угрозой повторил Рыков. Со стороны трапа доносился вой приближающихся полицейских сирен.
– Что?.. – пролепетал Сосновский, поправляя очки дрожащими пальцами.
– Где это – то, что вы обязаны передать мне?! – Рыков чувствовал, что в нем закипает бешенство. – Где то, что указано в исполнительном листе?!
– Ну… Вот, берите… – Сосновский сделал странное движение руками.
– Что я должен брать? – Рыков вдруг почувствовал, что сходит с ума.
– Все берите, – Сосновский замахал руками и вдруг захихикал. – Вы что, вправду, не понимаете?
Это было не просто, но Рыков, все же покачал головой.
Сосновский зашелся в придушенном смехе:
– Все – это все вокруг, понимаете?! Воздух!
– Воздух?..
– Ат-мо-сфе-ра! – раздельно проговорил Сосновский, и в глазах его мелькнул сумасшедший огонек. – Мы скупили ее. Всю! Все, чем дышит Земля. Все это отныне принадлежит Марсу! Принадлежало… Вы бы платили нам за каждый вдох, понимаете? Мы бы все перекачали к нам – есть такие технологии! А вы бы стояли на коленях и умоляли… Мы чуть-чуть не успели, сукин ты сын…
Улыбка сползла с лица Сосновского. Он замер в кресле, уставившись куда-то в одну точку.
А Рыков смотрел на свои ладони, в которых он тщетно пытался удержать то, зачем явился сюда. Оно было в руках – и его в то же время не было. Оно вроде бы принадлежало всем – но теперь и еще кому-то. И хотелось верить, что этот неизвестный кредитор – не ушлый делец, и даже не государство.
Все человечество.
Исключение из правил
Прилунение прошло штатно – Рыков даже не ощутил толчка. Он понял, что перелет окончен, лишь в момент, когда челнок дернулся и покатился по бетону стартового поля: плоский, на чудовищных рифленых колесах, тягач уволакивал машину в ангар, как паук тащит в нору свою жертву. Сомкнулись герметичные створки, и ангар стал наполняться воздухом.
Слегка заложило уши: выравнивали давление. Наконец, из темной глубины ангара подошла механическая «рука» трапа, и стюардесса разрешила выход.
Рыков вышел в потоке пассажиров. Здесь были хмурые вахтовики с лунных заводов, нервные командировочные, военные с оборонных баз и просто туристы, которых в последнее время становилось все больше. Наверное, именно поэтому он и выбрал себе такую легенду. В праздном туристе сложнее заподозрить охотника за чужими долгами. Тем более – если «дичь» хитрая и осторожная, умудрившаяся удрать от кредиторов за пределы Земли еще и протащить сквозь все пограничные и таможенные кордоны арестованное имущество.
Если должник решит уйти в дальний космос – издержки по его розыску могут превысить все разумные пределы, и исполнительное производство можно считать закрытым.
Но, по имеющимся сведениям, должник отчего-то не рвался за пределы лунной обиты, и оставался неплохой шанс произвести взыскание. Главное – непосредственно подобраться к предмету долга. Предмет этот был довольно специфичен, и скрыть его не так просто. Хотя бы потому, что он имел свойство оставлять след. Слабый, но все же, след.
Радиация. Здесь, вне Земли, явление не из редких. Слабенький фон искомого имущества мог бы запросто затеряться в потоках космического излучения и мощного фона силовых установок космических кораблей. Но, как и всякое излучение, оно имело набор специфических свойств, практически – собственный портрет. Детектор в кармане легкомысленной куртки поможет без труда определить искомый объект.
Главное – подобраться достаточно близко к должнику, который, по достоверным сведениям, практически постоянно находится рядом с объектом. Неизвестно, откуда у него такая тяга к этой небезопасной штуке. Наверное, тут дело в ее ценности.
Огромной ценности. По крайней мере, так утверждают кредиторы. В ней инновации, которые пока что просто не поддаются денежному исчислению, и потому имеет смысл одно лишь взыскание в натуре.
Должник невероятно осторожен. Даже такому опытному судебному исполнителю, как Рыков, не стоило рисковать и переть напролом – добыча могла легко улизнуть. В бесконечных лабиринтах Селена-града, прогрызенных машинами в недрах лунной поверхности, в бесчисленных куполах жилых модулей и промышленных секторов легко скрыться, с тем, чтобы, чуть погодя, тайно упорхнуть в Большой космос.
Так что начать стоит со стандартной экскурсии, где, смешавшись с толпой туристов, можно спокойно осмотреться и «пощупать» след. Экскурсионная программа подобрана таким образом, что его самого проведут по промышленной зоне прямиком в научный сектор за номером 137. По более-менее достоверным сведениям, должник должен обретаться именно там…
– Добрый день, дамы и господа, – с улыбкой произнесла миловидная женщина-экскурсовод. Она ждала на посадочной эстакаде, в руках у нее была табличка с надписью «Луна-Тур» – лунного туроператора, отвечающего за экскурсионную программу. – Рада приветствовать вас на гостеприимной поверхности естественного спутника Земли. Прошу всех немедленно прикрепить на одежду вот эти значки. По ним я буду узнавать вас и определять ваше местонахождение, если вы вдруг потеряетесь. Итак, Луна ждет вас, дорогие пришельцы с Земли!
В рядах туристов раздались сдержанные смешки: шутка была изрядно потертая. Защелкали вспышки мобильных телефонов: туристы фотографировались на фоне челнока, который уже облепили техники и роботы обслуживания. Пожалуй, посадочный ангар был не менее интересен, чем вся остальная программа. Впрочем, на Луне есть на что посмотреть, особенно любителям высоких технологий. Ибо все передовое, что есть в науке и промышленности – давно уже здесь. И если раньше центром наукоемких производств считались Япония и Китай – теперь все это переместилось сюда. Впрочем, как и значительная часть населения Китая: китайская рабочая сила по-прежнему оставалась самой дешевой, и здесь, в глубине лунного грунта, с животной неудержимостью разрастался новый, лунный Шанхай. В другое время Рыков и сам не без интереса поглазел бы на все эти лунные диковины. Но сейчас все мысли были заняты одним.
Охотой.
К нужному сектору экскурсионный автобус подошел через час.
До этого были поражающие воображения купола оранжерей и гладкая, как стекло, автострада на поверхности. Герметичный верх автобуса был полностью прозрачен, и потрясенным пассажирам могло показаться, будто они мчатся под звездами, мимо кратеров и скал с открытым верхом.
Пожалуй, один только Рыков не проявлял видимых эмоций от проплывавших мимо пейзажей. Лицо с тонким шрамом, перечеркнувшим бровь, оставалось неподвижным, пока автобус не нырнул в шлюз промышленного сектора.
– Дамы и господа! – произнес усиленный динамиками бархатистый голос экскурсовода. – Мы прибыли на территорию промышленного сектора «семнадцать». Именно здесь находятся крупнейшие в Системе судовые стапели. У нас с вами будет редкая возможность понаблюдать за сборкой самых больших космических кораблей…
Рыков отвернулся, уставившись за прозрачную стенку автобуса. Сейчас его не интересовали космические корабли. Ему нужен был научный сектор номер 137. Он входил в программу, но посещение его было лишь бонусом к действительно грандиозному зрелищу. И Рыков терпеливо шел за экскурсией по смотровой лошадке, опоясывающей гигантский сборочный цех. Там, внизу, в условиях пониженной гравитации строился очередной пятисотметровый космический левиафан – из тех, что предназначены для перевозки сырья из пояса астероидов и со спутников «газовых гигантов».
Туристы ахали и водили компактной фото-видео аппаратурой. Рыков ждал.
– …А теперь, по дороге в отель, мы посетим расположенный неподалеку Лунный ядерный центр, – сказала экскурсовод, когда туристы, пресытившись впечатлениями, начали потихоньку позевывать. – Как известно, резолюцией ООН все исследования атомной энергии, представляющие малейшую угрозу экологии Земли, вынесены за пределы земной атмосферы. Один из крупнейших исследовательских центров такого рода находится неподалеку отсюда…
Автобус промчался по темному тоннелю и замер на краю огромного белоснежного зала. Здесь были какие-то трубы огромного сечения, толстые кабели и люди в столь же белоснежной одежде. С шипением отъехала в сторону широкая дверь, все вышли размять ноги.
Экскурсовод что-то говорила, туристы непонимающе оглядывались. Еще бы, ядерные исследования не слишком наглядная вещь. Безусловно, здесь может произвести впечатление только вполне ощутимый атомный взрыв.
Рыкову не были нужны впечатления.
Ему был нужен должник.
Детектор явственно дал знать, что искомый объект неподалеку. Незаметно отделившись от усталого стада туристов, Рыков «взял след».
Должника надо найти быстро. Главное – не дать тому опомниться. Сунуть под нос исполнительный лист – и сразу же забрать арестованное имущество.
Он не случайно здесь, этот должник. Это не просто сбежавший жулик или какой-нибудь жалкий алиментщик. Он – известный в прошлом ученый. Рыков не взялся бы копаться в психологии научных гениев, что толкает их на разного рода конфликты с законом. Ведь известно, что трудно найти более сварливую парочку, чем наука и этика. Начиная с гитлеровских экспериментаторов над людьми, продолжая «демократическим» Манхэттенским проектом и более поздним вмешательством в геном человека – все это неизменно вызывает в обществе споры и головную боль.
Судебному исполнителю все эти сентименты «до лампочки». Есть исполнительный лист, есть должник, и есть имущество. И он ни секунды не потратит на рефлексии по поводу этичности применения оружия – если до этого дойдет дело, разумеется.
Внеземной филиал Службы судебных приставов – организация серьезная. Затраты на подготовку сотрудника и каждую пространственную командировку немалые, а потому никакие препятствия не могут служить оправданием провала операции. Именно поэтому у сотрудников Службы такие широкие полномочия и право повсеместно носить оружие.
Но сейчас все еще серьезнее. Пакет дел, порученных ему лично директором Службы, носит исключительный характер. Максимальный уровень секретности и цена вопроса определяют и его чрезвычайные полномочия – такие, какими обладают лишь несколько человек в Солнечной системе. Подтверждение этих полномочий – в нагрудном кармане.
Жетон Всевластия. Альфа и омега исполнительного производства. Абсолютная свобода действий и полная свобода от ответственности – вплоть до окончания операции и последующего «разбора полетов».
Серьезное испытание для нервов.
А вот и он. По крайней мере, детектор указывает на этого сухого длинного старика, на котором белая униформа ядерщика висит бесформенной хламидой. И старик, вроде, похож…
Впрочем, гарантии нет. Это может быть и обманка: ведь достаточно оставить радиоактивный след на чужой одежде, чтобы увести погоню в сторону – как уже проделывал этот хитрец.
– Начать ведение протокола, – тихо сказал Рыков.
В ухе пискнуло: включилось устройство, транслирующее происходящее на сервер Службы.
Надев на лицо глуповатое, чуть потерянное выражение, Рыков появился в поле зрения старика. Огляделся с открытым ртом, недоуменно поморгал…
Слегка заложило уши: выравнивали давление. Наконец, из темной глубины ангара подошла механическая «рука» трапа, и стюардесса разрешила выход.
Рыков вышел в потоке пассажиров. Здесь были хмурые вахтовики с лунных заводов, нервные командировочные, военные с оборонных баз и просто туристы, которых в последнее время становилось все больше. Наверное, именно поэтому он и выбрал себе такую легенду. В праздном туристе сложнее заподозрить охотника за чужими долгами. Тем более – если «дичь» хитрая и осторожная, умудрившаяся удрать от кредиторов за пределы Земли еще и протащить сквозь все пограничные и таможенные кордоны арестованное имущество.
Если должник решит уйти в дальний космос – издержки по его розыску могут превысить все разумные пределы, и исполнительное производство можно считать закрытым.
Но, по имеющимся сведениям, должник отчего-то не рвался за пределы лунной обиты, и оставался неплохой шанс произвести взыскание. Главное – непосредственно подобраться к предмету долга. Предмет этот был довольно специфичен, и скрыть его не так просто. Хотя бы потому, что он имел свойство оставлять след. Слабый, но все же, след.
Радиация. Здесь, вне Земли, явление не из редких. Слабенький фон искомого имущества мог бы запросто затеряться в потоках космического излучения и мощного фона силовых установок космических кораблей. Но, как и всякое излучение, оно имело набор специфических свойств, практически – собственный портрет. Детектор в кармане легкомысленной куртки поможет без труда определить искомый объект.
Главное – подобраться достаточно близко к должнику, который, по достоверным сведениям, практически постоянно находится рядом с объектом. Неизвестно, откуда у него такая тяга к этой небезопасной штуке. Наверное, тут дело в ее ценности.
Огромной ценности. По крайней мере, так утверждают кредиторы. В ней инновации, которые пока что просто не поддаются денежному исчислению, и потому имеет смысл одно лишь взыскание в натуре.
Должник невероятно осторожен. Даже такому опытному судебному исполнителю, как Рыков, не стоило рисковать и переть напролом – добыча могла легко улизнуть. В бесконечных лабиринтах Селена-града, прогрызенных машинами в недрах лунной поверхности, в бесчисленных куполах жилых модулей и промышленных секторов легко скрыться, с тем, чтобы, чуть погодя, тайно упорхнуть в Большой космос.
Так что начать стоит со стандартной экскурсии, где, смешавшись с толпой туристов, можно спокойно осмотреться и «пощупать» след. Экскурсионная программа подобрана таким образом, что его самого проведут по промышленной зоне прямиком в научный сектор за номером 137. По более-менее достоверным сведениям, должник должен обретаться именно там…
– Добрый день, дамы и господа, – с улыбкой произнесла миловидная женщина-экскурсовод. Она ждала на посадочной эстакаде, в руках у нее была табличка с надписью «Луна-Тур» – лунного туроператора, отвечающего за экскурсионную программу. – Рада приветствовать вас на гостеприимной поверхности естественного спутника Земли. Прошу всех немедленно прикрепить на одежду вот эти значки. По ним я буду узнавать вас и определять ваше местонахождение, если вы вдруг потеряетесь. Итак, Луна ждет вас, дорогие пришельцы с Земли!
В рядах туристов раздались сдержанные смешки: шутка была изрядно потертая. Защелкали вспышки мобильных телефонов: туристы фотографировались на фоне челнока, который уже облепили техники и роботы обслуживания. Пожалуй, посадочный ангар был не менее интересен, чем вся остальная программа. Впрочем, на Луне есть на что посмотреть, особенно любителям высоких технологий. Ибо все передовое, что есть в науке и промышленности – давно уже здесь. И если раньше центром наукоемких производств считались Япония и Китай – теперь все это переместилось сюда. Впрочем, как и значительная часть населения Китая: китайская рабочая сила по-прежнему оставалась самой дешевой, и здесь, в глубине лунного грунта, с животной неудержимостью разрастался новый, лунный Шанхай. В другое время Рыков и сам не без интереса поглазел бы на все эти лунные диковины. Но сейчас все мысли были заняты одним.
Охотой.
К нужному сектору экскурсионный автобус подошел через час.
До этого были поражающие воображения купола оранжерей и гладкая, как стекло, автострада на поверхности. Герметичный верх автобуса был полностью прозрачен, и потрясенным пассажирам могло показаться, будто они мчатся под звездами, мимо кратеров и скал с открытым верхом.
Пожалуй, один только Рыков не проявлял видимых эмоций от проплывавших мимо пейзажей. Лицо с тонким шрамом, перечеркнувшим бровь, оставалось неподвижным, пока автобус не нырнул в шлюз промышленного сектора.
– Дамы и господа! – произнес усиленный динамиками бархатистый голос экскурсовода. – Мы прибыли на территорию промышленного сектора «семнадцать». Именно здесь находятся крупнейшие в Системе судовые стапели. У нас с вами будет редкая возможность понаблюдать за сборкой самых больших космических кораблей…
Рыков отвернулся, уставившись за прозрачную стенку автобуса. Сейчас его не интересовали космические корабли. Ему нужен был научный сектор номер 137. Он входил в программу, но посещение его было лишь бонусом к действительно грандиозному зрелищу. И Рыков терпеливо шел за экскурсией по смотровой лошадке, опоясывающей гигантский сборочный цех. Там, внизу, в условиях пониженной гравитации строился очередной пятисотметровый космический левиафан – из тех, что предназначены для перевозки сырья из пояса астероидов и со спутников «газовых гигантов».
Туристы ахали и водили компактной фото-видео аппаратурой. Рыков ждал.
– …А теперь, по дороге в отель, мы посетим расположенный неподалеку Лунный ядерный центр, – сказала экскурсовод, когда туристы, пресытившись впечатлениями, начали потихоньку позевывать. – Как известно, резолюцией ООН все исследования атомной энергии, представляющие малейшую угрозу экологии Земли, вынесены за пределы земной атмосферы. Один из крупнейших исследовательских центров такого рода находится неподалеку отсюда…
Автобус промчался по темному тоннелю и замер на краю огромного белоснежного зала. Здесь были какие-то трубы огромного сечения, толстые кабели и люди в столь же белоснежной одежде. С шипением отъехала в сторону широкая дверь, все вышли размять ноги.
Экскурсовод что-то говорила, туристы непонимающе оглядывались. Еще бы, ядерные исследования не слишком наглядная вещь. Безусловно, здесь может произвести впечатление только вполне ощутимый атомный взрыв.
Рыкову не были нужны впечатления.
Ему был нужен должник.
Детектор явственно дал знать, что искомый объект неподалеку. Незаметно отделившись от усталого стада туристов, Рыков «взял след».
Должника надо найти быстро. Главное – не дать тому опомниться. Сунуть под нос исполнительный лист – и сразу же забрать арестованное имущество.
Он не случайно здесь, этот должник. Это не просто сбежавший жулик или какой-нибудь жалкий алиментщик. Он – известный в прошлом ученый. Рыков не взялся бы копаться в психологии научных гениев, что толкает их на разного рода конфликты с законом. Ведь известно, что трудно найти более сварливую парочку, чем наука и этика. Начиная с гитлеровских экспериментаторов над людьми, продолжая «демократическим» Манхэттенским проектом и более поздним вмешательством в геном человека – все это неизменно вызывает в обществе споры и головную боль.
Судебному исполнителю все эти сентименты «до лампочки». Есть исполнительный лист, есть должник, и есть имущество. И он ни секунды не потратит на рефлексии по поводу этичности применения оружия – если до этого дойдет дело, разумеется.
Внеземной филиал Службы судебных приставов – организация серьезная. Затраты на подготовку сотрудника и каждую пространственную командировку немалые, а потому никакие препятствия не могут служить оправданием провала операции. Именно поэтому у сотрудников Службы такие широкие полномочия и право повсеместно носить оружие.
Но сейчас все еще серьезнее. Пакет дел, порученных ему лично директором Службы, носит исключительный характер. Максимальный уровень секретности и цена вопроса определяют и его чрезвычайные полномочия – такие, какими обладают лишь несколько человек в Солнечной системе. Подтверждение этих полномочий – в нагрудном кармане.
Жетон Всевластия. Альфа и омега исполнительного производства. Абсолютная свобода действий и полная свобода от ответственности – вплоть до окончания операции и последующего «разбора полетов».
Серьезное испытание для нервов.
А вот и он. По крайней мере, детектор указывает на этого сухого длинного старика, на котором белая униформа ядерщика висит бесформенной хламидой. И старик, вроде, похож…
Впрочем, гарантии нет. Это может быть и обманка: ведь достаточно оставить радиоактивный след на чужой одежде, чтобы увести погоню в сторону – как уже проделывал этот хитрец.
– Начать ведение протокола, – тихо сказал Рыков.
В ухе пискнуло: включилось устройство, транслирующее происходящее на сервер Службы.
Надев на лицо глуповатое, чуть потерянное выражение, Рыков появился в поле зрения старика. Огляделся с открытым ртом, недоуменно поморгал…