В МВТУ профессор Жуковский читал лекции по воздухоплаванию. Группа талантливых студентов этого училища организовала воздухоплавательный кружок. Он состоял из двух основных секций – теоретической и практической. Душой его был Н. Е. Жуковский.
Некоторые из членов воздухоплавательного кружка впоследствии стали известными авиационными деятелями. Уже в студенческие годы они строили планеры и совершали на них короткие полеты. Андрей Туполев поднялся на планере на высоту около пяти метров и продержался в воздухе несколько секунд.
Серьезная по тем временам удача окрылила кружковцев, и они решили построить самолет. Но прежде необходимо было произвести точные экспериментальные исследования, «продуть» в трубе и самую модель самолета и отдельные его части. Руководство МВТУ предоставило будущим авиаторам помещение для установки аэродинамических труб и дало разрешение пользоваться мастерскими училища.
Весной 1911 года самолет был готов. Молодые энтузиасты получили возможность учиться летать на самолете, построенном собственными руками.
Авторитет воздухоплавательного кружка так возрос, что администрация МВТУ взяла на себя все его материальные заботы. Теперь кружковцам не надо было думать о деньгах, приборах, оборудовании. Это сразу сказалось на темпах их творческих достижений. Вскоре по самостоятельному проекту Бориса Николаевича Юрьева был построен тот самый геликоптер (вертолет), который получил на второй международной воздухоплавательной выставке золотую медаль.
Много интересных новинок зародилось в аэродинамической лаборатории МВТУ. Воздухоплавательный кружок продолжал расти. Его достижения интересовали всех, кому была дорога отечественная авиация.
Н. Е. Жуковский и его ученик Владимир Петрович Ветчинкин явились основоположниками русской школы в области динамики полета и прочности конструкции. Но в царское время Жуковскому и его ученикам, несмотря на внимание и помощь передовой русской общественности, нелегко было добиваться практического применения своих замечательных научных открытий. Только после Великой Октябрьской социалистической революции, когда молодая Советская страна начала уверенно и планомерно завоевывать воздушную стихию, Н. Е. Жуковский и другие ученые, работавшие в области авиации, получили настоящую государственную помощь. В 1918 году, по предложению В. И. Ленина, был организован Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). Председателем коллегии ЦАГИ избрали Н. Е. Жуковского. Вместе с ним работали С. А. Чаплыгин, А. Н. Туполев и другие.
С переходом к мирной жизни строительство отечественных самолетов и моторов развернулось особенно широко. В лаборатории ЦАГИ появилась крупнейшая для того времени аэродинамическая труба с диаметром рабочей части в шесть метров. Складывались основные дисциплины авиационной науки: аэродинамика теоретическая и экспериментальная, теория винтов, аэродинамический расчет самолета, динамика полета, строительная механика самолета, авиационное материаловедение, теория и конструкция авиационных двигателей.
Наука приблизилась к практическим задачам авиации. На авиационных заводах открылись конструкторские бюро. Самолеты и моторы новых типов разрабатывались под руководством таких талантливых и уже опытных конструкторов, как Д. П. Григорович, А. Н. Туполев, Н. Н. Поликарпов…
Конструкторы, пользуясь новейшими теоретическими и экспериментальными исследованиями ЦАГИ, работали с большим творческим подъемом. Автор первой в мире летающей лодки Дмитрий Павлович Григорович создал также первый советский самолет-истребитель «И-2» и его модификацию «И-2-бис». Одновременно он усовершенствовал конструкции своих гидросамолетов, обеспечив им высокие полетные и мореходные качества.
В 1930 году Григорович, развивая конструкцию истребителя-биплана, в сотрудничестве с Пиликарповым и другими конструкторами построил самолет «И-5» – высокоманевренную машину с большой скоростью и скороподъемностью. Одной из труднейших задач являлось достижение малого веса конструкции при соблюдении установленных норм прочности. Самолет «И-5» был самым легким из всех истребителей того времени – лучшим истребителем в мире.
Опыт создания этой машины был использован в последующих конструкциях. Григорович спроектировал и построил еще несколько типов истребителей и первые в мире образцы штурмовых самолетов – «ТШ-1» и «ТШ-2». Штурмовики были надежно защищены броней, вооружены сильными батареями пулеметов, стрелявших вперед и вниз. Всего Григорович спроектировал и выпустил в полет 61 тип самолетов, из которых 38 типов машин строились серийно.
Одновременно с Григоровичем начал проектировать первые советские истребители Николай Николаевич Поликарпов. Еще до участия в разработке конструкции «И-5» он вместе с конструкторами И. М. Косткиным и А. А. Поповым создал истребитель-моноплан «ИЛ-400».
Поликарпов был не только талантливый конструктор, но и прекрасный организатор. Его окружали способные, любящие авиацию работники. С их помощью он спроектировал в 1927—1928 годах легкий разведчик, бомбардировщик «Р-5» и учебный самолет «У-2» («ПО-2»). Эти самолеты заслужили самое широкое признание.
Отдел опытного самолетостроения ЦАГИ возглавлялся А. Н. Туполевым. Творческую работу в мастерских ЦАГИ Андрей Николаевич начал с аэросаней и глиссеров, а после приступил к постройке своего первого самолета – моноплана «АНТ-1».
Конструкторское бюро А. Н. Туполева осваивало новый отечественный материал – кольчугалюминий, разрабатывало оригинальные конструктивные схемы и методы расчета. Туполев вместе с другими учениками Жуковского спроектировал цельнометаллический пассажирский моноплан «АНТ-2», а затем двухмоторный «АНТ-3», получивший наименование «Пролетарий». На нем еще в 1926 году М. М. Громов совершил свой знаменитый кольцевой полет по Европе, а в 1927 году летчик С. А. Шестаков пролетел из Москвы в Токио и обратно.
Особые трудности представляла постройка тяжелых самолетов. Но Туполев и его помощники умело использовали богатый опыт прошлого – тяжелые отечественные самолеты, а также новейшие теоретические и экспериментальные исследования. За короткий срок было выпущено несколько самолетов, обозначенных инициалами главного конструктора Андрея Николаевича Туполева.
Тяжелые самолеты «АНТ» были крупным шагом вперед в авиационном строительстве. Особенно прославился четырехмоторный воздушный корабль «АНТ-6». На этом самолете удалось достигнуть Северного полюса. Долгое время «АНТ-6» состоял на вооружении наших Военно-Воздушных Сил. Он послужил прототипом для тяжелых бомбардировщиков не только у нас, но и за границей.
Чем плодотворнее работали конструкторы, тем острее возникала необходимость в новой научно-исследовательской базе. Экспериментально-аэродинамический отдел ЦАГИ начал разрабатывать вопрос о постройке таких аэродинамических труб, в которых можно было бы вести опыты с самолетами натуральной величины. В начале 1930 года конструкторская секция уже занималась предварительным проектированием новых аэродинамических труб.
В том же году был создан Центральный научно-исследовательский институт авиационного моторостроения (ЦИАМ).
Первоклассный самолет немыслим без равноценного авиационного двигателя. Недаром мотор называют сердцем самолета.
В начале отечественное моторостроение отставало от строительства самолетов. Первый советский авиационный мотор мощностью в 200 лошадиных сил был выпущен одним из московских заводов 31 июля 1920 года. В 1925 году был построен мотор на ленинградском заводе «Большевик». Советские авиационные двигатели успешно прошли все испытания.
После того как были накоплены знания и опыт в области конструирования авиационных моторов, появились конструкторские бюро. Во главе этих бюро стояли будущие Герои Социалистического Труда конструкторы Владимир Яковлевич Климов, Аркадий Дмитриевич Швецов и Александр Александрович Микулин.
Широкая научно-исследовательская деятельность, центром которой стал ЦИАМ, способствовала появлению оригинальных советских двигателей, В его стенах «доводился» и проходил испытания мощный 12-цилиндровый мотор Микулина «АМ-34». Впоследствии, после своего полета на остров Удд, Валерий Павлович Чкалов писал об этом моторе:
Авиационные двигатели конструкции В. Я. Климова отличались большой мощностью и высотностью при малых габаритах и малом весе.
А. Д. Швецов конструировал моторы и для учебных и для скоростных самолетов.
Коммунистическая партия и Советское правительство заботливо растили кадры авиационных работников. Первый выпуск слушателей Академии Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского состоялся 25 апреля 1925 года. С этих пор советская авиация ежегодно получала новое высококвалифицированное пополнение. Авиационные училища, школы, аэроклубы готовили летчиков для военного и гражданского воздушных флотов.
Советская авиация росла такими быстрыми темпами, каких не знала никакая другая страна в мире. Авиационные научно-исследовательские центры вели вперед авиационную промышленность. В одном из такого рода центров – в Научно-исследовательском институте ВВС (НИИ) – большой дружный коллектив разрабатывал теоретические проблемы военного самолетостроения и ставил перед промышленностью перспективные задачи на несколько лет вперед.
В НИИ производились также государственные испытания новых самолетов, новых типов бомб и разного военно-авиационного снаряжения.
Здесь решался вопрос о пуске в серию, то-есть вопрос жизни данного самолета, того или иного авиационного вооружения.
Летные испытания в НИИ доверялись только отличным военным пилотам.
Глава девятая. В Научно-исследовательском институте
В. П. Чкалов с женой Ольгой Эразмовной и сыном Игорем на Волге (село Василёво, 1936 г.).
В. П. Чкалов был зачислен летчиком-испытателем в Научно-исследовательский институт Военно-Воздушных Сил (НИИ) 11 ноября 1930 года. После тихоходного пассажирского «Юнкерса» любая боевая машина казалась ему замечательной. Он летал с блеском. Нельзя было не заметить его великолепного мастерства даже здесь, над аэродромом НИИ, где небо бороздили первоклассные летчики.
Уже через два месяца Чкалов получил благодарность от командования. После этого он с еще большей страстью отдался творческим поискам. Работа в НИИ была для него новой, а методика летных испытаний совсем незнакомой. Но опытные летчики-испытатели охотно помогали молодому одаренному пилоту. Как и в истребительной эскадрилье, у Чкалова появились друзья. Неиссякаемая энергия и яркость интеллекта привлекали к нему симпатии товарищей по работе.
Особенно сдружился Чкалов с командиром звена летчиком Александром Фроловичем Анисимовым. Об Анисимове он слышал задолго до того, как впервые встретился с ним в институте. Еще летчики-истребители Ленинградской эскадрильи с восторгом говорили о полетах Анисимова. В то время он летал в Киеве и славился безукоризненными фигурами высшего пилотажа на малой высоте.
Анисимов был смел, решителен, искал новых путей в авиации. У него было много общего с Чкаловым, хотя внешне они совершенно не были схожи. Анисимов, высокий стройный блондин с тонким лицом, казался рядом с Валерием изнеженным и хрупким. Но в действительности его руки с длинными пальцами музыканта умели крепко держать штурвал. Он был блестящим мастером высшего пилотажа. В воздухе Анисимов и Чкалов походили друг на друга.
Была у них еще одна общая черта, за которую их любили товарищи, – душевность. Они быстро сошлись. На первых порах, когда Валерий еще только начал выполнять свои новые обязанности, Анисимов помогал ему. Валерий легко усваивал все до мельчайших деталей, но при этом добавлял свое, чкаловское. Анисимову это нравилось. Он высоко ценил незаурядное летное дарование Чкалова и смотрел на него не как на подчиненного, а как на равного себе, возможного соперника в авиационном мастерстве.
Позднее Чкалов в свою очередь отнесся с такой же дружеской приветливостью и теплотой к молодому пилоту Георгию Байдукову, который стал потом участником исторических перелетов.
В авиацию Байдуков пришел по путевке комсомола. Подростком он работал кровельщиком, поступил в железнодорожную школу. Настоящее свое призвание Байдуков нашел за штурвалом самолета. Он был талантлив и упорен, у него была верная рабочая хватка, он не искал легких успехов, не боялся трудностей.
Когда растущему НИИ понадобились новые летчики-испытатели, военные части послали туда лучших своих пилотов. В их числе был и Георгий Байдуков.
С Валерием Чкаловым он встретился ночью, на летном поле института. В обязанности Чкалова входило инструктирование вновь поступающих молодых летчиков – так называемые «вывозные» полеты. Он «вывозил» Байдукова, и тот сразу завоевал симпатию Валерия Павловича своей сообразительностью, смелостью и знанием летного дела.
– И откуда ты, Байдук, взялся? Сколько лет ты летаешь? – говорил Чкалов, любуясь смелым полетом новичка.
С первого же знакомства он стал называть Байдукова ласково: «Егорушка» или «Байдук».
У Чкалова была прекрасная черта, в той или иной степени свойственная всем нашим летчикам, – сильно развитое чувство товарищества. Успеху других летчиков он радовался, как своему собственному. С загоревшимися глазами и теплой улыбкой, смягчавшей резкие черты его характерного лица, Чкалов говорил о полетах Громова, восхищался воздушным мастерством своего друга Анисимова, удачными полетами Георгия Байдукова.
Когда же дело доходило до соревнования, пусть с самыми лучшими друзьями, Чкалов всегда стремился быть первым и только первым, не уступать в борьбе, обогнать соперника.
В период работы в НИИ Чкалов был молод, он еще не научился сдерживать свои порывы, особенно если наталкивался на серьезное препятствие. Пускать его в воздух вместе с Анисимовым считали рискованным. Они так увлекались, что совсем забывали об опасности.
Характерен в этом отношении и первый воздушный «бой» Чкалова с Байдуковым. Вот как описал его сам Георгий Филиппович Байдуков:
Валерий сначала переехал в Москву один и жил у товарища. Семью он перевез лишь после того, как получил постоянный номер в гостинице.
Ему крепко полюбилось богатое многообразие московских площадей, улиц и переулков.
– Здесь целый век проживешь, и то не успеешь всю красоту разглядеть! – восхищенно говорил он.
Ему хотелось как можно скорее показать Ольге Эразмовне все, что он успел увидеть сам, и они часто совершали прогулки по городу.
Валерий с увлечением рассказывал жене:
– Иду я как-то этим переулком, тороплюсь, по сторонам не оглядываюсь. И вдруг вот этот домина так мне в глаза и бросился. Ты только посмотри, какая архитектура. Должно быть, большой художник его строил!..
В свой выходной день он приглашал жену на экскурсию по московским музеям. Еще тогда, когда Валерий жил один, он составил план таких экскурсий. Ему хотелось сначала осмотреть все достопримечательности великого города, а затем уже выбрать, что больше придется по душе, и бывать там почаще. Однако скоро он убедился, что не так-то просто сделать подобный выбор, – слишком много различных исторических и художественных сокровищ в столице нашей Родины – Москве! Все же особенно большое наслаждение доставляло ему посещение Третьяковской галереи и таких музеев, как Исторический, что на Красной площади.
В музеях и театрах Чкаловы обычно бывали вместе с семьей Анисимовых. Дружбу с Александром Анисимовым Валерий особенно оценил, когда у него случилось большое горе – умер Павел Григорьевич.
Старик Чкалов продолжал работать в затоне до тех пор, пока не свалился окончательно. Из писем Натальи Георгиевны Валерий знал о болезни отца, но очень надеялся на его могучий организм. Известие о смерти пришло неожиданно.
Валерий давно собирался съездить в Василёво, навестить родных, но не успел этого сделать. Теперь его мучила мысль, что он ничем не порадовал отца в последние дни его жизни. Тяжело было думать, что он больше никогда не увидит своего Павла Григорьевича, не услышит его по-стариковски строгих, но дельных советов. Как это часто бывает, Валерий только теперь, после смерти отца, понял, насколько тот был ему дорог.
Анисимов видел, что друг затосковал, и осторожно, тактично старался отвлечь его от тяжелых мыслей. По собственному опыту он знал, что самым лучшим лекарством для Чкалова будут полеты. И он заботился, чтобы Валерий летал как можно больше.
Испытания в воздухе требуют от летчика, помимо профессионального мастерства, таких личных качеств, как мужество, выдержка, умение молниеносно принимать решения. При испытаниях трудно предусмотреть все случайности.
Однажды Чкалов принимал участие в опытном бомбометании. Опыты велись на Черноморском побережье. На исходе жаркого дня Чкалов осторожно поднял в воздух тяжело нагруженный двухмоторный бомбардировщик. На борту самолета находились опытный бомбардир-инженер и молодой бортмеханик. Сначала летели над дышащей зноем степью, и машину бросало во все стороны. После короткого отдыха в полете над морем самолет снова ушел по назначенному маршруту в беспокойный воздух над раскаленной землей. Под крылом мелькали деревни, пашни, изрытые оврагами поля, перелески.
Внезапно лопнул шатун, и левый мотор, окутанный белым паром, затрясся, как в лихорадке. Валерий повел самолет на одном правом моторе. Напрягая все свои силы, он пытался удержать самолет от снижения. Высота постепенно терялась, а внизу, как нарочно, мелькали глубокие овраги, не было видно ни одного ровного кусочка земли, годного для посадки. Вынужденная посадка вообще не предвещала ничего доброго: висевшие под фюзеляжем несколько сот килограммов бомб неминуемо должны были взорваться после первого же сильного толчка. Это понимали и летчик, и инженер, и бортмеханик.
По уставу садиться с бомбами не разрешается. Инженер решил сбросить опасный груз. Он уже открыл люк бомбового отсека. Внизу изредка мелькали селения. Заметив приготовления инженера, Чкалов гневно приказал ему немедленно перейти в пилотскую кабину. Инженер повиновался. Машина на одном правом моторе тянулась к берегу моря. Мотор перегрелся, работал неверно, с выхлопами, вот-вот готовый взорваться, а годного для посадки места все не было видно. Чкалов решительно выключил зажигание последнего мотора, – другого выхода не оставалось.
Самолет, нагруженный бомбами, опускался над обрывистым берегом моря. Много самообладания и физической силы понадобилось летчику, чтобы выровнять машину и дотянуть ее до прибрежной полоски земли. Инженер и бортмеханик не сразу пришли в себя, не сразу поняли, где они, когда Чкалов посадил машину с сотнями килограммов взрывчатых веществ на самом краю обрыва.
Обычно веселый механик на этот раз был серьезен.
– Товарищ командир, – сказал он Чкалову, – вы спасли не только нас, – вы спасли и тех, на кого могли обрушиться бомбы!
– Нас всего трое, – ответил Чкалов, резко повернувшись к смущенному инженеру, – а сколько людей могло погибнуть!
Идея создания авиаматки, предложенная советским конструктором В. Вахмистровым, заинтересовала и ученых-аэродинамиков и военных специалистов.
По замыслу конструктора тяжелый воздушный корабль – авиаматка – должен был служить транспортом для истребителей. Самолеты могли взлетать с авиаматки, находящейся в воздухе.
Инженеры и летчики НИИ с увлечением работали вместе с конструктором над осуществлением проекта авиаматки.
При первом испытательном полете на огромных крыльях воздушного корабля установили два самолета-истребителя типа «И-4». Испытание было очень ответственное и трудное. Поэтому было особенно важно, чтобы в пилотских кабинах находились мастера летного дела. Командование выбрало Чкалова и Анисимова – лучших летчиков-истребителей НИИ. За штурвалом сидел летчик Залевский. Испытания окончились вполне успешно. Авиаматка летала, истребители отцепились от нее и ушли в свободный полет.
Чкалов с воодушевлением участвовал и в дальнейших испытаниях авиаматки, неизменно показывая свои знания, мастерство и смелость.
В Одессе его ждала приятная встреча. Начальником Одесской летной школы оказался Иван Панфилович Антошин.
Чкалов бурно выражал свою радость. Несколько лет не виделся он с «батей», своим любимым командиром и учителем.
Антошин обнял молодого летчика и с отеческой теплотой расспрашивал его о полетах, о семье, о перспективах на будущее.
– Батя, я отец семейства, у меня сын и, видите, какой большой уже! – с гордостью заявил Чкалов, показывая фотографию Игоря, которая всегда лежала у него в нагрудном кармане.
Антошин полюбовался на здорового малыша и, улыбаясь, спросил:
– Теперь, когда отцом стал, осторожнее летаешь?
Лицо Чкалова на мгновение затуманилось.
– На тяжелых самолетах не пофигуряешь, а на истребителе редко приходится летать, – отвечал он.
И тут ему пришла в голову мысль:
– Батя! Дай мне душу отвести на твоем самолете. Уж очень я соскучился по истребителю.
Антошин согласился.
В небе над летным полем школы рассыпался настоящий фейерверк фигур высшего пилотажа. Красный истребитель падал совсем низко, почти до самой земли, потом снова взмывал ввысь, летел вверх колесами.
Некоторые из членов воздухоплавательного кружка впоследствии стали известными авиационными деятелями. Уже в студенческие годы они строили планеры и совершали на них короткие полеты. Андрей Туполев поднялся на планере на высоту около пяти метров и продержался в воздухе несколько секунд.
Серьезная по тем временам удача окрылила кружковцев, и они решили построить самолет. Но прежде необходимо было произвести точные экспериментальные исследования, «продуть» в трубе и самую модель самолета и отдельные его части. Руководство МВТУ предоставило будущим авиаторам помещение для установки аэродинамических труб и дало разрешение пользоваться мастерскими училища.
Весной 1911 года самолет был готов. Молодые энтузиасты получили возможность учиться летать на самолете, построенном собственными руками.
Авторитет воздухоплавательного кружка так возрос, что администрация МВТУ взяла на себя все его материальные заботы. Теперь кружковцам не надо было думать о деньгах, приборах, оборудовании. Это сразу сказалось на темпах их творческих достижений. Вскоре по самостоятельному проекту Бориса Николаевича Юрьева был построен тот самый геликоптер (вертолет), который получил на второй международной воздухоплавательной выставке золотую медаль.
Много интересных новинок зародилось в аэродинамической лаборатории МВТУ. Воздухоплавательный кружок продолжал расти. Его достижения интересовали всех, кому была дорога отечественная авиация.
Н. Е. Жуковский и его ученик Владимир Петрович Ветчинкин явились основоположниками русской школы в области динамики полета и прочности конструкции. Но в царское время Жуковскому и его ученикам, несмотря на внимание и помощь передовой русской общественности, нелегко было добиваться практического применения своих замечательных научных открытий. Только после Великой Октябрьской социалистической революции, когда молодая Советская страна начала уверенно и планомерно завоевывать воздушную стихию, Н. Е. Жуковский и другие ученые, работавшие в области авиации, получили настоящую государственную помощь. В 1918 году, по предложению В. И. Ленина, был организован Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ). Председателем коллегии ЦАГИ избрали Н. Е. Жуковского. Вместе с ним работали С. А. Чаплыгин, А. Н. Туполев и другие.
С переходом к мирной жизни строительство отечественных самолетов и моторов развернулось особенно широко. В лаборатории ЦАГИ появилась крупнейшая для того времени аэродинамическая труба с диаметром рабочей части в шесть метров. Складывались основные дисциплины авиационной науки: аэродинамика теоретическая и экспериментальная, теория винтов, аэродинамический расчет самолета, динамика полета, строительная механика самолета, авиационное материаловедение, теория и конструкция авиационных двигателей.
Наука приблизилась к практическим задачам авиации. На авиационных заводах открылись конструкторские бюро. Самолеты и моторы новых типов разрабатывались под руководством таких талантливых и уже опытных конструкторов, как Д. П. Григорович, А. Н. Туполев, Н. Н. Поликарпов…
Конструкторы, пользуясь новейшими теоретическими и экспериментальными исследованиями ЦАГИ, работали с большим творческим подъемом. Автор первой в мире летающей лодки Дмитрий Павлович Григорович создал также первый советский самолет-истребитель «И-2» и его модификацию «И-2-бис». Одновременно он усовершенствовал конструкции своих гидросамолетов, обеспечив им высокие полетные и мореходные качества.
В 1930 году Григорович, развивая конструкцию истребителя-биплана, в сотрудничестве с Пиликарповым и другими конструкторами построил самолет «И-5» – высокоманевренную машину с большой скоростью и скороподъемностью. Одной из труднейших задач являлось достижение малого веса конструкции при соблюдении установленных норм прочности. Самолет «И-5» был самым легким из всех истребителей того времени – лучшим истребителем в мире.
Опыт создания этой машины был использован в последующих конструкциях. Григорович спроектировал и построил еще несколько типов истребителей и первые в мире образцы штурмовых самолетов – «ТШ-1» и «ТШ-2». Штурмовики были надежно защищены броней, вооружены сильными батареями пулеметов, стрелявших вперед и вниз. Всего Григорович спроектировал и выпустил в полет 61 тип самолетов, из которых 38 типов машин строились серийно.
Одновременно с Григоровичем начал проектировать первые советские истребители Николай Николаевич Поликарпов. Еще до участия в разработке конструкции «И-5» он вместе с конструкторами И. М. Косткиным и А. А. Поповым создал истребитель-моноплан «ИЛ-400».
Поликарпов был не только талантливый конструктор, но и прекрасный организатор. Его окружали способные, любящие авиацию работники. С их помощью он спроектировал в 1927—1928 годах легкий разведчик, бомбардировщик «Р-5» и учебный самолет «У-2» («ПО-2»). Эти самолеты заслужили самое широкое признание.
Отдел опытного самолетостроения ЦАГИ возглавлялся А. Н. Туполевым. Творческую работу в мастерских ЦАГИ Андрей Николаевич начал с аэросаней и глиссеров, а после приступил к постройке своего первого самолета – моноплана «АНТ-1».
Конструкторское бюро А. Н. Туполева осваивало новый отечественный материал – кольчугалюминий, разрабатывало оригинальные конструктивные схемы и методы расчета. Туполев вместе с другими учениками Жуковского спроектировал цельнометаллический пассажирский моноплан «АНТ-2», а затем двухмоторный «АНТ-3», получивший наименование «Пролетарий». На нем еще в 1926 году М. М. Громов совершил свой знаменитый кольцевой полет по Европе, а в 1927 году летчик С. А. Шестаков пролетел из Москвы в Токио и обратно.
Особые трудности представляла постройка тяжелых самолетов. Но Туполев и его помощники умело использовали богатый опыт прошлого – тяжелые отечественные самолеты, а также новейшие теоретические и экспериментальные исследования. За короткий срок было выпущено несколько самолетов, обозначенных инициалами главного конструктора Андрея Николаевича Туполева.
Тяжелые самолеты «АНТ» были крупным шагом вперед в авиационном строительстве. Особенно прославился четырехмоторный воздушный корабль «АНТ-6». На этом самолете удалось достигнуть Северного полюса. Долгое время «АНТ-6» состоял на вооружении наших Военно-Воздушных Сил. Он послужил прототипом для тяжелых бомбардировщиков не только у нас, но и за границей.
Чем плодотворнее работали конструкторы, тем острее возникала необходимость в новой научно-исследовательской базе. Экспериментально-аэродинамический отдел ЦАГИ начал разрабатывать вопрос о постройке таких аэродинамических труб, в которых можно было бы вести опыты с самолетами натуральной величины. В начале 1930 года конструкторская секция уже занималась предварительным проектированием новых аэродинамических труб.
В том же году был создан Центральный научно-исследовательский институт авиационного моторостроения (ЦИАМ).
Первоклассный самолет немыслим без равноценного авиационного двигателя. Недаром мотор называют сердцем самолета.
В начале отечественное моторостроение отставало от строительства самолетов. Первый советский авиационный мотор мощностью в 200 лошадиных сил был выпущен одним из московских заводов 31 июля 1920 года. В 1925 году был построен мотор на ленинградском заводе «Большевик». Советские авиационные двигатели успешно прошли все испытания.
После того как были накоплены знания и опыт в области конструирования авиационных моторов, появились конструкторские бюро. Во главе этих бюро стояли будущие Герои Социалистического Труда конструкторы Владимир Яковлевич Климов, Аркадий Дмитриевич Швецов и Александр Александрович Микулин.
Широкая научно-исследовательская деятельность, центром которой стал ЦИАМ, способствовала появлению оригинальных советских двигателей, В его стенах «доводился» и проходил испытания мощный 12-цилиндровый мотор Микулина «АМ-34». Впоследствии, после своего полета на остров Удд, Валерий Павлович Чкалов писал об этом моторе:
«Самый придирчивый человек не смог бы найти в нем недостатка. Экипаж был убежден, что мощность мотора окажется достаточной для отрыва от земли одиннадцатитонного гиганта. У нас не было ни малейшего сомнения в надежности работы мотора. Никому из нас не приходила в голову мысль, что мотор может сдать и самолет пойдет на вынужденную посадку. А ведь мы летели над такими местами, где вынужденная посадка была невозможной».На самолетах с мотором «АМ-34» наши летчики совершали блестящие перелеты и завоевывали авиационные рекорды.
Авиационные двигатели конструкции В. Я. Климова отличались большой мощностью и высотностью при малых габаритах и малом весе.
А. Д. Швецов конструировал моторы и для учебных и для скоростных самолетов.
Коммунистическая партия и Советское правительство заботливо растили кадры авиационных работников. Первый выпуск слушателей Академии Воздушного Флота имени Н. Е. Жуковского состоялся 25 апреля 1925 года. С этих пор советская авиация ежегодно получала новое высококвалифицированное пополнение. Авиационные училища, школы, аэроклубы готовили летчиков для военного и гражданского воздушных флотов.
Советская авиация росла такими быстрыми темпами, каких не знала никакая другая страна в мире. Авиационные научно-исследовательские центры вели вперед авиационную промышленность. В одном из такого рода центров – в Научно-исследовательском институте ВВС (НИИ) – большой дружный коллектив разрабатывал теоретические проблемы военного самолетостроения и ставил перед промышленностью перспективные задачи на несколько лет вперед.
В НИИ производились также государственные испытания новых самолетов, новых типов бомб и разного военно-авиационного снаряжения.
Здесь решался вопрос о пуске в серию, то-есть вопрос жизни данного самолета, того или иного авиационного вооружения.
Летные испытания в НИИ доверялись только отличным военным пилотам.
Глава девятая. В Научно-исследовательском институте
В. П. Чкалов был зачислен летчиком-испытателем в Научно-исследовательский институт Военно-Воздушных Сил (НИИ) 11 ноября 1930 года. После тихоходного пассажирского «Юнкерса» любая боевая машина казалась ему замечательной. Он летал с блеском. Нельзя было не заметить его великолепного мастерства даже здесь, над аэродромом НИИ, где небо бороздили первоклассные летчики.
Уже через два месяца Чкалов получил благодарность от командования. После этого он с еще большей страстью отдался творческим поискам. Работа в НИИ была для него новой, а методика летных испытаний совсем незнакомой. Но опытные летчики-испытатели охотно помогали молодому одаренному пилоту. Как и в истребительной эскадрилье, у Чкалова появились друзья. Неиссякаемая энергия и яркость интеллекта привлекали к нему симпатии товарищей по работе.
Особенно сдружился Чкалов с командиром звена летчиком Александром Фроловичем Анисимовым. Об Анисимове он слышал задолго до того, как впервые встретился с ним в институте. Еще летчики-истребители Ленинградской эскадрильи с восторгом говорили о полетах Анисимова. В то время он летал в Киеве и славился безукоризненными фигурами высшего пилотажа на малой высоте.
Анисимов был смел, решителен, искал новых путей в авиации. У него было много общего с Чкаловым, хотя внешне они совершенно не были схожи. Анисимов, высокий стройный блондин с тонким лицом, казался рядом с Валерием изнеженным и хрупким. Но в действительности его руки с длинными пальцами музыканта умели крепко держать штурвал. Он был блестящим мастером высшего пилотажа. В воздухе Анисимов и Чкалов походили друг на друга.
Была у них еще одна общая черта, за которую их любили товарищи, – душевность. Они быстро сошлись. На первых порах, когда Валерий еще только начал выполнять свои новые обязанности, Анисимов помогал ему. Валерий легко усваивал все до мельчайших деталей, но при этом добавлял свое, чкаловское. Анисимову это нравилось. Он высоко ценил незаурядное летное дарование Чкалова и смотрел на него не как на подчиненного, а как на равного себе, возможного соперника в авиационном мастерстве.
Позднее Чкалов в свою очередь отнесся с такой же дружеской приветливостью и теплотой к молодому пилоту Георгию Байдукову, который стал потом участником исторических перелетов.
В авиацию Байдуков пришел по путевке комсомола. Подростком он работал кровельщиком, поступил в железнодорожную школу. Настоящее свое призвание Байдуков нашел за штурвалом самолета. Он был талантлив и упорен, у него была верная рабочая хватка, он не искал легких успехов, не боялся трудностей.
Когда растущему НИИ понадобились новые летчики-испытатели, военные части послали туда лучших своих пилотов. В их числе был и Георгий Байдуков.
С Валерием Чкаловым он встретился ночью, на летном поле института. В обязанности Чкалова входило инструктирование вновь поступающих молодых летчиков – так называемые «вывозные» полеты. Он «вывозил» Байдукова, и тот сразу завоевал симпатию Валерия Павловича своей сообразительностью, смелостью и знанием летного дела.
– И откуда ты, Байдук, взялся? Сколько лет ты летаешь? – говорил Чкалов, любуясь смелым полетом новичка.
С первого же знакомства он стал называть Байдукова ласково: «Егорушка» или «Байдук».
У Чкалова была прекрасная черта, в той или иной степени свойственная всем нашим летчикам, – сильно развитое чувство товарищества. Успеху других летчиков он радовался, как своему собственному. С загоревшимися глазами и теплой улыбкой, смягчавшей резкие черты его характерного лица, Чкалов говорил о полетах Громова, восхищался воздушным мастерством своего друга Анисимова, удачными полетами Георгия Байдукова.
Когда же дело доходило до соревнования, пусть с самыми лучшими друзьями, Чкалов всегда стремился быть первым и только первым, не уступать в борьбе, обогнать соперника.
В период работы в НИИ Чкалов был молод, он еще не научился сдерживать свои порывы, особенно если наталкивался на серьезное препятствие. Пускать его в воздух вместе с Анисимовым считали рискованным. Они так увлекались, что совсем забывали об опасности.
Характерен в этом отношении и первый воздушный «бой» Чкалова с Байдуковым. Вот как описал его сам Георгий Филиппович Байдуков:
«…Однажды Валерий Чкалов предложил мне подраться в воздухе. Самолеты наши были различных систем, но это было неважно. Чкалов хотел мне показать лобовые атаки истребителя. Мы поднялись в воздух и разошлись на положенную дистанцию. Когда я развернул самолет в его сторону, Валерий был километрах в двух от меня и шел навстречу.Чкалов понимал, что подобную тактику нельзя применять к своим, лучше оставить ее для будущих схваток с врагами. И все же он увлекался настолько, что ему трудно было остановиться во-время.
Его мотор слегка дымился. Я смотрел в калематор и изредка стрелял фотопулеметом. С каждой секундой расстояние между мной и Чкаловым сокращалось.
Ведь встречные скорости огромны. Вот осталось каких-нибудь пятьсот метров, а мы шли точно нос в нос.
Я сжал крепче ручку, готовясь отвалиться влево и вверх. Я вспомнил пространство смерти, когда никакие эволюции не спасают самолет, от столкновения, и выглянул влево. В тот же момент, чтобы перепрыгнуть через самолет Чкалова, я полез на петлю и в верхней ее точке сделал переворот. Получился классический иммельман. Спустя мгновение я потерял из виду Чкалова и быстро сел.
Механики с земли наблюдали наш бой на встречном курсе. Они рассказывали потом, что наши самолеты, подойдя друг другу в лоб, одновременно полезли вверх, идя вертикально. Все ближе и ближе сходились их колеса. Казалось, вот-вот они пожмут друг другу лапы…
Валерий сел через минуту после меня. Он был немного взволнован. Первым словом по моему адресу было:
– Дурак, так убьют тебя!
– По-моему, и ты не из умных, если лезешь на рожон! – сказал я. – Тебе нужно было ложиться в вираж!..
Валерий буркнул:
– У тебя такой же упорный характер, как и у меня. Мы с тобой обязательно столкнемся. Лучше ты, Байдук, сворачивай первый, а то так по глупости и гробанемся».
* * *
Работа в НИИ поглощала у Валерия много времени. Нередко приходилось летать и ночью. Ольга Эразмовна нетерпеливо ожидала прихода мужа. Днем она гуляла с сыном, читала ему сказки, играла с ним, и время проходило незаметно. В 8 часов вечера Ольга Эразмовна укладывала Игоря спать, и тогда ей становилось тоскливо. Она была коренная ленинградка и в Москве еще чувствовала себя одинокой, скучала по родному городу, по его широким, прямым, как стрела, проспектам и улицам.Валерий сначала переехал в Москву один и жил у товарища. Семью он перевез лишь после того, как получил постоянный номер в гостинице.
Ему крепко полюбилось богатое многообразие московских площадей, улиц и переулков.
– Здесь целый век проживешь, и то не успеешь всю красоту разглядеть! – восхищенно говорил он.
Ему хотелось как можно скорее показать Ольге Эразмовне все, что он успел увидеть сам, и они часто совершали прогулки по городу.
Валерий с увлечением рассказывал жене:
– Иду я как-то этим переулком, тороплюсь, по сторонам не оглядываюсь. И вдруг вот этот домина так мне в глаза и бросился. Ты только посмотри, какая архитектура. Должно быть, большой художник его строил!..
В свой выходной день он приглашал жену на экскурсию по московским музеям. Еще тогда, когда Валерий жил один, он составил план таких экскурсий. Ему хотелось сначала осмотреть все достопримечательности великого города, а затем уже выбрать, что больше придется по душе, и бывать там почаще. Однако скоро он убедился, что не так-то просто сделать подобный выбор, – слишком много различных исторических и художественных сокровищ в столице нашей Родины – Москве! Все же особенно большое наслаждение доставляло ему посещение Третьяковской галереи и таких музеев, как Исторический, что на Красной площади.
В музеях и театрах Чкаловы обычно бывали вместе с семьей Анисимовых. Дружбу с Александром Анисимовым Валерий особенно оценил, когда у него случилось большое горе – умер Павел Григорьевич.
Старик Чкалов продолжал работать в затоне до тех пор, пока не свалился окончательно. Из писем Натальи Георгиевны Валерий знал о болезни отца, но очень надеялся на его могучий организм. Известие о смерти пришло неожиданно.
Валерий давно собирался съездить в Василёво, навестить родных, но не успел этого сделать. Теперь его мучила мысль, что он ничем не порадовал отца в последние дни его жизни. Тяжело было думать, что он больше никогда не увидит своего Павла Григорьевича, не услышит его по-стариковски строгих, но дельных советов. Как это часто бывает, Валерий только теперь, после смерти отца, понял, насколько тот был ему дорог.
Анисимов видел, что друг затосковал, и осторожно, тактично старался отвлечь его от тяжелых мыслей. По собственному опыту он знал, что самым лучшим лекарством для Чкалова будут полеты. И он заботился, чтобы Валерий летал как можно больше.
* * *
Начав с обычных аэродромных полетов, Чкалов скоро перешел к выполнению специальных заданий, иногда связанных с дальними воздушными маршрутами. Летчик-истребитель, он изучал в НИИ машины разных типов. Много летал и на тяжелых воздушных кораблях. В полетах был попрежнему неутомим, за первый же год работы в институте он провел в воздухе около 300 часов и освоил методику летных испытаний тринадцати типов самолетов.Испытания в воздухе требуют от летчика, помимо профессионального мастерства, таких личных качеств, как мужество, выдержка, умение молниеносно принимать решения. При испытаниях трудно предусмотреть все случайности.
Однажды Чкалов принимал участие в опытном бомбометании. Опыты велись на Черноморском побережье. На исходе жаркого дня Чкалов осторожно поднял в воздух тяжело нагруженный двухмоторный бомбардировщик. На борту самолета находились опытный бомбардир-инженер и молодой бортмеханик. Сначала летели над дышащей зноем степью, и машину бросало во все стороны. После короткого отдыха в полете над морем самолет снова ушел по назначенному маршруту в беспокойный воздух над раскаленной землей. Под крылом мелькали деревни, пашни, изрытые оврагами поля, перелески.
Внезапно лопнул шатун, и левый мотор, окутанный белым паром, затрясся, как в лихорадке. Валерий повел самолет на одном правом моторе. Напрягая все свои силы, он пытался удержать самолет от снижения. Высота постепенно терялась, а внизу, как нарочно, мелькали глубокие овраги, не было видно ни одного ровного кусочка земли, годного для посадки. Вынужденная посадка вообще не предвещала ничего доброго: висевшие под фюзеляжем несколько сот килограммов бомб неминуемо должны были взорваться после первого же сильного толчка. Это понимали и летчик, и инженер, и бортмеханик.
По уставу садиться с бомбами не разрешается. Инженер решил сбросить опасный груз. Он уже открыл люк бомбового отсека. Внизу изредка мелькали селения. Заметив приготовления инженера, Чкалов гневно приказал ему немедленно перейти в пилотскую кабину. Инженер повиновался. Машина на одном правом моторе тянулась к берегу моря. Мотор перегрелся, работал неверно, с выхлопами, вот-вот готовый взорваться, а годного для посадки места все не было видно. Чкалов решительно выключил зажигание последнего мотора, – другого выхода не оставалось.
Самолет, нагруженный бомбами, опускался над обрывистым берегом моря. Много самообладания и физической силы понадобилось летчику, чтобы выровнять машину и дотянуть ее до прибрежной полоски земли. Инженер и бортмеханик не сразу пришли в себя, не сразу поняли, где они, когда Чкалов посадил машину с сотнями килограммов взрывчатых веществ на самом краю обрыва.
Обычно веселый механик на этот раз был серьезен.
– Товарищ командир, – сказал он Чкалову, – вы спасли не только нас, – вы спасли и тех, на кого могли обрушиться бомбы!
– Нас всего трое, – ответил Чкалов, резко повернувшись к смущенному инженеру, – а сколько людей могло погибнуть!
* * *
В НИИ шли испытания авиаматки. Это были самые интересные и необычные испытательные полеты за весь 1931 год.Идея создания авиаматки, предложенная советским конструктором В. Вахмистровым, заинтересовала и ученых-аэродинамиков и военных специалистов.
По замыслу конструктора тяжелый воздушный корабль – авиаматка – должен был служить транспортом для истребителей. Самолеты могли взлетать с авиаматки, находящейся в воздухе.
Инженеры и летчики НИИ с увлечением работали вместе с конструктором над осуществлением проекта авиаматки.
При первом испытательном полете на огромных крыльях воздушного корабля установили два самолета-истребителя типа «И-4». Испытание было очень ответственное и трудное. Поэтому было особенно важно, чтобы в пилотских кабинах находились мастера летного дела. Командование выбрало Чкалова и Анисимова – лучших летчиков-истребителей НИИ. За штурвалом сидел летчик Залевский. Испытания окончились вполне успешно. Авиаматка летала, истребители отцепились от нее и ушли в свободный полет.
Чкалов с воодушевлением участвовал и в дальнейших испытаниях авиаматки, неизменно показывая свои знания, мастерство и смелость.
* * *
В первый же год своего пребывания в НИИ Чкалов получил задание пилотировать из Москвы в Одессу тяжелый бомбардировщик. В районе Одессы ему предстояло произвести длительные испытания, проверить самолет на бомбометание с горизонтального полета и с пикирования.В Одессе его ждала приятная встреча. Начальником Одесской летной школы оказался Иван Панфилович Антошин.
Чкалов бурно выражал свою радость. Несколько лет не виделся он с «батей», своим любимым командиром и учителем.
Антошин обнял молодого летчика и с отеческой теплотой расспрашивал его о полетах, о семье, о перспективах на будущее.
– Батя, я отец семейства, у меня сын и, видите, какой большой уже! – с гордостью заявил Чкалов, показывая фотографию Игоря, которая всегда лежала у него в нагрудном кармане.
Антошин полюбовался на здорового малыша и, улыбаясь, спросил:
– Теперь, когда отцом стал, осторожнее летаешь?
Лицо Чкалова на мгновение затуманилось.
– На тяжелых самолетах не пофигуряешь, а на истребителе редко приходится летать, – отвечал он.
И тут ему пришла в голову мысль:
– Батя! Дай мне душу отвести на твоем самолете. Уж очень я соскучился по истребителю.
Антошин согласился.
В небе над летным полем школы рассыпался настоящий фейерверк фигур высшего пилотажа. Красный истребитель падал совсем низко, почти до самой земли, потом снова взмывал ввысь, летел вверх колесами.