Страница:
Мы теперь снова летели по прямой, и я получил возможность проверить показания приборов своих двигателей. Это была правда – температура масла и охлаждающей жидкости уже зашкаливала. Взглянув на правое крыло, я понял, в чем дело. Странно, что крыло вообще все еще было на месте. Справа, около двигателя, было сплошное решето размером 90 на 45 см. Должно быть, произошло прямое попадание или, по крайней мере, очень близкий разрыв! Правый двигатель все еще работал, хотя и на пониженных оборотах. Но поскольку температура росла, я должен был его остановить, чтобы избежать риска возникновения пожара. Я покинул боевой порядок и радировал лидеру: „Правый двигатель вышел из строя. Попытаюсь вернуться на базу“. Группа прошла мимо меня. Со мной в качестве эскорта остались четыре истребителя, которые кружили вокруг моего самолета, летевшего теперь на сильно пониженной скорости. В пределах 40 минут я должен был оказаться над нашими позициями. Но что это? Теперь и левый двигатель начал работать неровно. Этого еще не хватало! Я убрал газ и прислушался к звуку двигателя. Он снова заработал равномерно. Но мне пришлось терять высоту, поскольку скорость уменьшилась. Я должен был бороться за каждый десяток метров. Я перезапустил правый двигатель, дал полный газ и с вибрацией в обоих двигателях набирал высоту до тех пор, пока указатель температуры снова не достиг предельного значения. Тогда я снова остановил правый двигатель, но мы выиграли почти 600 м. Так это и продолжалось – то вверх, то снова вниз. Мы уже были над расположением наших войск. Покачав на прощание крыльями, истребители эскорта направились домой. Я еще раз обдумал ситуацию. Я не хотел совершать вынужденную посадку на недавно оккупированной территории; с имевшимися на ней наземными коммуникациями нам потребуется не меньше недели, чтобы вернуться на нашу авиабазу. Мы могли продолжать лететь, пока оба двигателя в конце концов не заклинит, или добраться до первого аэродрома на немецкой земле. Если же двигатели продержатся достаточно долго, то я смог бы даже вернуться на свою базу.
В 21.00, когда мои друзья уже приземлились, мы, наконец, заметили внизу аэродром. С высоты 700 м я хорошо видел его. Выстрелив две красные сигнальные ракеты, обозначавшие аварийную посадку, начал снижаться. Приложив достаточно усилий, я все же смог опустить рычаг выпуска шасси; но я не знал, было ли оно повреждено и не разрушится ли во время посадки. Так или иначе, но мы позаботились о том, чтобы затянуть наши привязные ремни. Аэродром был не очень большим, а территория вокруг него была занята стоянками истребителей.
Я уже достиг края летного поля, но моя скорость была еще слишком высока, потому что закрылки не действовали – они были оторваны! Мы пересекли половину поля прежде, чем смогли коснуться колесами земли, и затем на скорости более 150 км/ч, бешено трясясь, понеслись к группе припаркованных Ме-109, на которых все еще работали несколько механиков. „Это катастрофа, – мелькнуло у меня в голове. – Чтобы плюхнуться „на живот“, надо заставить шасси сложиться“. К этому моменту мы были приблизительно в 360 м от других самолетов. Приступим! Я толчком прибавил обороты левого двигателя и повернул вправо настолько энергично, настолько мог. Конечно же стойки шасси не выдержат такого резкого изменения направления и отлетят! Самолет накренился на правый борт приблизительно на 60 градусов и… покатился в новом направлении прямо к свободному пространству на краю аэродрома. Там я, по крайней мере, не рисковал убить людей или разрушить самолеты. Я проскочил этот промежуток, и наконец – наконец! – перескочив через несколько канав, остановился на картофельном поле приблизительно в 300 м от края аэродрома. Шасси все еще были на месте. Вот так всегда: если вы не хотите, чтобы что-то сломалось, так это обязательно произойдет; если же однажды вы попробуете это сломать, оно останется в целости, чтобы вы ни делали!
Мы выбрались наружу и, переводя дух, смотрели, что происходит вокруг нашего „Генриха“.[38] Тем временем появились несколько человек из истребительной группы, которая сопровождала нас и которая, как оказалось, размещалась здесь. Вместе с бортинженером они участвовали в осмотре нашей потрепанной птицы. Стало очевидно, что в крыло в 80 см от правого двигателя попали два 40-мм снаряда, они разрушили главный лонжерон крыла и вырвали около 2 м2 обшивки нижней поверхности. Эти снаряды, разорвавшись прямо около двигателя, изрешетили всю его гондолу, масляный и топливный баки. Также в крыле были несколько пулевых пробоин, а в нижнюю часть попали осколки зенитных снарядов. Еще до наступления темноты я сообщил о благополучной посадке и о повреждениях самолета в наш штаб. Так что мы снова избежали неприятностей! Было чудо, что ни один из нас не был ранен, и это заставило всех нас еще сильнее поверить в то, что пули, предназначенные нам, уже выпущены».
24 мая 1940 г. Гитлер отдал приказ немецким бронетанковым войскам около Дюнкерка остановиться на линии Гравлин – Сент-Омер[39] – Бетюн. Несмотря на то что его части были потрепаны в боях, Геринг самонадеянно сказал фюреру: «Мой фюрер, оставьте уничтожение врага, окруженного в Дюнкерке, мне и моим люфтваффе». Это означало быстрое изменение планов для KG51. Вылеты против французских аэродромов и коммуникаций закончились, а целью стал Дюнкерк.
Эскадра один за другим выполняла вылеты против британских войск, которые потоком отступали с фронта во Фландрии к Дюнкерку. Союзники начали операцию «Динамо» по спасению британской армии.
Невероятное сборище маленьких кораблей и катеров, рыболовецких траулеров, буксиров с грузовыми лихтерами, частных яхт и моторных лодок вперемежку с эсминцами и торпедными катерами, до отказа заполненные солдатами, устремилось через Ла-Манш. В первый раз эту операцию прикрывали 200 новых «спитфайров», которые до этого держали в резерве; они причиняли тяжелые потери соединениям немецких бомбардировщиков, которые непрерывно атаковали начиная с раннего утра.
27 мая 1940 г. III./KG51 для своего 53-го вылета в ходе Французской кампании подняла двенадцать Не-111 против войск, сосредоточенных вокруг Дюнкерка. В 10.09 из Ландсберга на разведку на своем самолете 9K+BD взлетел командир эскадрильи майор Кинд, сопровождаемый шестью машинами из 7-й эскадрильи. Пять машин 8-й эскадрильи во главе со своим командиром гауптманом Шенком фон Швайнбергом поднялись в воздух в 10.10 из Бад-Вёрисхофена.
Мощный зенитный огонь и многочисленные английские истребители не помешали им сбросить на цели 160 бомб SD10 и 204 бомбы SD50.[40]
Экипаж лейтенанта Гилда, в составе обер-ефрейтора Кассегера, фельдфебеля Канневура, обер-ефрейтора Бартельта и обер-фельдфебеля Гёртлихера, был объявлен пропавшим без вести, и позднее стало известно, что они погибли в бою около Дюнкерка.
Спустя приблизительно пять часов «хейнкели», некоторые из которых имели пулевые пробоины и дыры от осколков, приземлились на аэродроме Франкфурт-Рейн-Майн, где их заправили для следующего вылета; пробоины были наскоро залатаны, а раненые члены экипажей получили медицинскую помощь.
Через два часа восемь Не-111 из 7-й и 8-й эскадрилий снова взлетели и сбросили 250 бомб SD50 на свою цель – порт и город Дюнкерк.
Обер-лейтенант Бергер из II./KG51 и его экипаж все еще проделывали длинный путь, когда увидели в небе гигантские столбы дыма. На Ju-88 они взлетели из Лехфельда в 12.23. Бергер и его штурман, обер-фельдфебель Блумхофер, напряженно сконцентрировались на корабле, который был их целью. Начало пикирования выглядело хорошим. Однако корабль предпринял энергичный маневр и вышел из поля зрения бомбового прицела. Вынужденные прервать атаку, они выровняли полностью загруженную машину и начали заход для повторного пикирования. Фельдфебели Пульс и Пертл прикрывали их сверху из MG15. Едва Пульс сменил пустой барабан и стал стрелять снова, он заметил пять «спитфайров», которые, незаметно подкравшись, разворачивались для первой атаки. После первой же очереди на его пулемете разорвало ствол, и в тот же самый момент «юнкерс» был поврежден. Один двигатель встал, и Бергер в целях безопасности повернул к побережью. Когда пилоты «спитфайров» увидели, что экипаж покалеченной машины прекратил огонь и, судя по всему, больше не сможет стрелять, они выполнили последний круг и, покачивая крыльями, некоторое время сопровождали «калеку», держась около законцовок его крыла. Война в воздухе, хотя и была жестокой, все еще не выходила за рамки рыцарского кодекса.
Бергер и его люди собирались выпрыгнуть на парашютах, но сбрасываемую часть фонаря заклинило, поэтому они решили совершить аварийную посадку в Брюсселе. Пролетев над аэродромом, они выстрелили красные сигнальные ракеты. Шасси не вышли. У Бергера текла кровь из плеча, а у Пульса были ранены рука и глаза. Немного неуверенно Бергер все же посадил самолет «на живот». Экипаж провел несколько недель в госпитале около Брюсселя.
В тот день I и II группы выполнили в общей сложности еще 43 вылета на Ju-88. Это была геенна огненная. Дюнкерк горел, напоминая море огня, но держался.
28 и 29 мая погода оказалась настолько плохой, что на плацдарм было сброшено немного бомб; лишь днем удалось выполнить несколько вылетов. Туман над морем продолжал препятствовать действиям люфтваффе до 31 мая.
Утром 1 июня прояснилось, и бомбардировщики возобновили непрерывные атаки. Их разрушительные результаты заставили британского адмирала Рамсея ограничить передвижение своего эвакуационного флота темным временем суток. Дюнкерк пал 4 июня 1940 г. В плен попали 40 тысяч французских солдат, которыми пожертвовали для спасения 215 587 человек из британских экспедиционных сил и 123 095 французских солдат, которые были эвакуированы в Англию и позднее составили основу новых армий. Главнокомандующий германскими военно-воздушными силами не выполнил обещание и обескровил свои небольшие силы. Численность персонала и самолетов в KG51 упала менее чем до половины.
Вслед за беспрепятственной оккупацией Парижа 14 июня последовало подписание германо-французского перемирия 22 июня в Компьенском лесу, в историческом месте, где был подписан Версальский договор.
После стремительного наступления, которое местами встречалось с сильным и ожесточенным сопротивлением, все подразделения нуждались в передышке, чтобы восстановить силы. Но речь об отдыхе не шла. Все знали, что эскадра должна перебазироваться на аэродромы около Парижа. Необходимо было претворить в жизнь много тщательно продуманных действий и планов, чтобы устроить на постоянной основе недавно подготовленные базы на чужой земле. Параллельно с этим некоторые экипажи должны были пройти переподготовку с He-111 на Ju-88. Самолеты должны были быть тщательно осмотрены в мастерских, и все упаковано для переброски.
Подготовка к передислокации наземного персонала, который уже привык существовать на определенном месте, вызвала мало предположений относительно трудностей, которые могут возникнуть из-за повреждений дорог в недавно оккупированной Франции. 7-я рота аэродромного обслуживания, приданная эскадре, должна была в те дни пройти испытание на дорогах Германии и Франции – в предвкушение того, что должно было случиться позже, когда она направилась на Восток. Такая рота была необходима, чтобы превратить запасной аэродром в действующую авиабазу. Она имела численность приблизительно 150 человек, и ею командовал офицер резерва, обычно единственный, прошедший техническую подготовку; ему помогали обер-фельдфебель казначей, фельдфебель квартирмейстер и старший повар, фельдфебели, заведовавшие оружейным и вещевым складами, и приблизительно 15 человек для канцелярской работы.
Три технических взвода, каждый из которых возглавлял опытный обер-фельдфебель, обслуживали наши самолеты днем и ночью. Взвод мастерских, включавший приблизительно 35 унтер-офицеров и рядовых, заботился о трудном капитальном ремонте, в то время как фельдфебель, отвечавший за автотранспортный взвод, со своими 22 водителями обеспечивал роту разнообразным транспортом. Последний включал:
23 мая – вернулась обратно в Райхенбах, чтобы поддержать эскадрильи KG26;
27 мая – вернулась в Ландсберг;
2 июня – переместилась в Регенсбург – Обертраублинг[42] для короткой переподготовки на Ju-88;
9 июня – прибыла в Лехфельд;
12 июня – через Штутгарт и Майнц прибыла в Трир;
14 июня – направлена в Седан;
5 июня – переместилась в Виллер-Котре;
23 июня – прибыла в Мондезир, около Этампа (к югу от Парижа).
Аэродром в Этампе, подобно почти всем основным французским аэродромам, был сильно поврежден в ходе бомбежек и артиллерийским огнем. С помощью военнопленных удалось расчистить разрушенные ангары, разровнять половину летного поля и решить вопросы расквартирования, чтобы, по крайней мере, должным образом принять экипажи и самолеты. Уже ранним утром 18 июня первые самолеты I./KG51 перелетели на аэродром Париж-Орли, который получил относительно немного повреждений. Но из-за недостатка там топлива они не могли выполнять много вылетов и должны были направиться на удобную, удлиненную взлетно-посадочную полосу в Виллькобле.[43] В конце июня эскадра смогла занять предназначенные для нее квартиры.
Штаб эскадры и II группа располагались в Шато-ла-Фонтен, около Бретиньи;[44] I группа первоначально была направлена в Шато-Вилемен, около Грисни-Сюизне,[45] но позднее присоединилась к III группе в казармах замка Гранд-Ярд, около Вузенона.[46] Оттуда было не так далеко до аэродромов в районе Мелён – Вилларош,[47] которые были быстро расширены, и до Виллькобле, Бретиньи и Этамп-Мондезира.
Когда в конце июля туда прибыли последние, прошедшие переподготовку экипажи, они обнаружили, что их друзья прекрасно устроились. Историческая область вокруг Парижа соблазняла их долгими путешествиями к дворцам Версаля и Фонтенбло или к более отдаленным местам на Луаре, таким как Орлеан.
Молодые танцовщицы с обнаженной грудью на Пляс-Пигаль и в ночных клубах на Монмартре[48] обеспечивали достаточное число приятных развлечений. Летчики всегда любили повеселиться и выпить, и едва ли было удивительно, что их кошельки стремительно опустошались, тем более учитывая хорошее французское вино и ударявшее в голову шампанское. Командиры групп и эскадрилий не без проблем поднимали своих людей.
По случаю инспекции эскадры командующим 3-м воздушным флотом генерал-фельдмаршалом Хуго Шперрле, проходившей в гигантском ангаре для дирижаблей на аэродроме Париж-Орли в присутствии генерала фон Грейма, было объявлено о первых в ходе войны продвижениях по службе и награждениях экипажей самолетов и наземного персонала. Но этот относительно мирный период отдыха и развлечений продлился недолго. Следующей целью была Англия, сражение, которое вошло в военную историю как Битва за Англию.
59 боевых заданий с 434 самолетовылетами (все на He-111), в т. ч. 18 заданий (32 самолетовылета) по сбросу листовок.
Всего сброшено 373 т бомб:
SC10[49] – 956 шт.
SC50 – 3287 шт.
SD50 – 3779 шт.
SC250 – 6 шт.
Зажигательных – 7920 шт.
SBe50 – 24 шт.
Соотношение зажигательные/фугасные бомбы – приблизительно 1:1.
Сбито вражеских истребителей – 14.
Потери:
убитыми – 35 чел.; ранеными – 20 чел.; пропавшими без вести – 4 чел.
Глава 3
В 21.00, когда мои друзья уже приземлились, мы, наконец, заметили внизу аэродром. С высоты 700 м я хорошо видел его. Выстрелив две красные сигнальные ракеты, обозначавшие аварийную посадку, начал снижаться. Приложив достаточно усилий, я все же смог опустить рычаг выпуска шасси; но я не знал, было ли оно повреждено и не разрушится ли во время посадки. Так или иначе, но мы позаботились о том, чтобы затянуть наши привязные ремни. Аэродром был не очень большим, а территория вокруг него была занята стоянками истребителей.
Я уже достиг края летного поля, но моя скорость была еще слишком высока, потому что закрылки не действовали – они были оторваны! Мы пересекли половину поля прежде, чем смогли коснуться колесами земли, и затем на скорости более 150 км/ч, бешено трясясь, понеслись к группе припаркованных Ме-109, на которых все еще работали несколько механиков. „Это катастрофа, – мелькнуло у меня в голове. – Чтобы плюхнуться „на живот“, надо заставить шасси сложиться“. К этому моменту мы были приблизительно в 360 м от других самолетов. Приступим! Я толчком прибавил обороты левого двигателя и повернул вправо настолько энергично, настолько мог. Конечно же стойки шасси не выдержат такого резкого изменения направления и отлетят! Самолет накренился на правый борт приблизительно на 60 градусов и… покатился в новом направлении прямо к свободному пространству на краю аэродрома. Там я, по крайней мере, не рисковал убить людей или разрушить самолеты. Я проскочил этот промежуток, и наконец – наконец! – перескочив через несколько канав, остановился на картофельном поле приблизительно в 300 м от края аэродрома. Шасси все еще были на месте. Вот так всегда: если вы не хотите, чтобы что-то сломалось, так это обязательно произойдет; если же однажды вы попробуете это сломать, оно останется в целости, чтобы вы ни делали!
Мы выбрались наружу и, переводя дух, смотрели, что происходит вокруг нашего „Генриха“.[38] Тем временем появились несколько человек из истребительной группы, которая сопровождала нас и которая, как оказалось, размещалась здесь. Вместе с бортинженером они участвовали в осмотре нашей потрепанной птицы. Стало очевидно, что в крыло в 80 см от правого двигателя попали два 40-мм снаряда, они разрушили главный лонжерон крыла и вырвали около 2 м2 обшивки нижней поверхности. Эти снаряды, разорвавшись прямо около двигателя, изрешетили всю его гондолу, масляный и топливный баки. Также в крыле были несколько пулевых пробоин, а в нижнюю часть попали осколки зенитных снарядов. Еще до наступления темноты я сообщил о благополучной посадке и о повреждениях самолета в наш штаб. Так что мы снова избежали неприятностей! Было чудо, что ни один из нас не был ранен, и это заставило всех нас еще сильнее поверить в то, что пули, предназначенные нам, уже выпущены».
24 мая 1940 г. Гитлер отдал приказ немецким бронетанковым войскам около Дюнкерка остановиться на линии Гравлин – Сент-Омер[39] – Бетюн. Несмотря на то что его части были потрепаны в боях, Геринг самонадеянно сказал фюреру: «Мой фюрер, оставьте уничтожение врага, окруженного в Дюнкерке, мне и моим люфтваффе». Это означало быстрое изменение планов для KG51. Вылеты против французских аэродромов и коммуникаций закончились, а целью стал Дюнкерк.
Эскадра один за другим выполняла вылеты против британских войск, которые потоком отступали с фронта во Фландрии к Дюнкерку. Союзники начали операцию «Динамо» по спасению британской армии.
Невероятное сборище маленьких кораблей и катеров, рыболовецких траулеров, буксиров с грузовыми лихтерами, частных яхт и моторных лодок вперемежку с эсминцами и торпедными катерами, до отказа заполненные солдатами, устремилось через Ла-Манш. В первый раз эту операцию прикрывали 200 новых «спитфайров», которые до этого держали в резерве; они причиняли тяжелые потери соединениям немецких бомбардировщиков, которые непрерывно атаковали начиная с раннего утра.
27 мая 1940 г. III./KG51 для своего 53-го вылета в ходе Французской кампании подняла двенадцать Не-111 против войск, сосредоточенных вокруг Дюнкерка. В 10.09 из Ландсберга на разведку на своем самолете 9K+BD взлетел командир эскадрильи майор Кинд, сопровождаемый шестью машинами из 7-й эскадрильи. Пять машин 8-й эскадрильи во главе со своим командиром гауптманом Шенком фон Швайнбергом поднялись в воздух в 10.10 из Бад-Вёрисхофена.
Мощный зенитный огонь и многочисленные английские истребители не помешали им сбросить на цели 160 бомб SD10 и 204 бомбы SD50.[40]
Экипаж лейтенанта Гилда, в составе обер-ефрейтора Кассегера, фельдфебеля Канневура, обер-ефрейтора Бартельта и обер-фельдфебеля Гёртлихера, был объявлен пропавшим без вести, и позднее стало известно, что они погибли в бою около Дюнкерка.
Спустя приблизительно пять часов «хейнкели», некоторые из которых имели пулевые пробоины и дыры от осколков, приземлились на аэродроме Франкфурт-Рейн-Майн, где их заправили для следующего вылета; пробоины были наскоро залатаны, а раненые члены экипажей получили медицинскую помощь.
Через два часа восемь Не-111 из 7-й и 8-й эскадрилий снова взлетели и сбросили 250 бомб SD50 на свою цель – порт и город Дюнкерк.
Обер-лейтенант Бергер из II./KG51 и его экипаж все еще проделывали длинный путь, когда увидели в небе гигантские столбы дыма. На Ju-88 они взлетели из Лехфельда в 12.23. Бергер и его штурман, обер-фельдфебель Блумхофер, напряженно сконцентрировались на корабле, который был их целью. Начало пикирования выглядело хорошим. Однако корабль предпринял энергичный маневр и вышел из поля зрения бомбового прицела. Вынужденные прервать атаку, они выровняли полностью загруженную машину и начали заход для повторного пикирования. Фельдфебели Пульс и Пертл прикрывали их сверху из MG15. Едва Пульс сменил пустой барабан и стал стрелять снова, он заметил пять «спитфайров», которые, незаметно подкравшись, разворачивались для первой атаки. После первой же очереди на его пулемете разорвало ствол, и в тот же самый момент «юнкерс» был поврежден. Один двигатель встал, и Бергер в целях безопасности повернул к побережью. Когда пилоты «спитфайров» увидели, что экипаж покалеченной машины прекратил огонь и, судя по всему, больше не сможет стрелять, они выполнили последний круг и, покачивая крыльями, некоторое время сопровождали «калеку», держась около законцовок его крыла. Война в воздухе, хотя и была жестокой, все еще не выходила за рамки рыцарского кодекса.
Бергер и его люди собирались выпрыгнуть на парашютах, но сбрасываемую часть фонаря заклинило, поэтому они решили совершить аварийную посадку в Брюсселе. Пролетев над аэродромом, они выстрелили красные сигнальные ракеты. Шасси не вышли. У Бергера текла кровь из плеча, а у Пульса были ранены рука и глаза. Немного неуверенно Бергер все же посадил самолет «на живот». Экипаж провел несколько недель в госпитале около Брюсселя.
В тот день I и II группы выполнили в общей сложности еще 43 вылета на Ju-88. Это была геенна огненная. Дюнкерк горел, напоминая море огня, но держался.
28 и 29 мая погода оказалась настолько плохой, что на плацдарм было сброшено немного бомб; лишь днем удалось выполнить несколько вылетов. Туман над морем продолжал препятствовать действиям люфтваффе до 31 мая.
Утром 1 июня прояснилось, и бомбардировщики возобновили непрерывные атаки. Их разрушительные результаты заставили британского адмирала Рамсея ограничить передвижение своего эвакуационного флота темным временем суток. Дюнкерк пал 4 июня 1940 г. В плен попали 40 тысяч французских солдат, которыми пожертвовали для спасения 215 587 человек из британских экспедиционных сил и 123 095 французских солдат, которые были эвакуированы в Англию и позднее составили основу новых армий. Главнокомандующий германскими военно-воздушными силами не выполнил обещание и обескровил свои небольшие силы. Численность персонала и самолетов в KG51 упала менее чем до половины.
Вслед за беспрепятственной оккупацией Парижа 14 июня последовало подписание германо-французского перемирия 22 июня в Компьенском лесу, в историческом месте, где был подписан Версальский договор.
После стремительного наступления, которое местами встречалось с сильным и ожесточенным сопротивлением, все подразделения нуждались в передышке, чтобы восстановить силы. Но речь об отдыхе не шла. Все знали, что эскадра должна перебазироваться на аэродромы около Парижа. Необходимо было претворить в жизнь много тщательно продуманных действий и планов, чтобы устроить на постоянной основе недавно подготовленные базы на чужой земле. Параллельно с этим некоторые экипажи должны были пройти переподготовку с He-111 на Ju-88. Самолеты должны были быть тщательно осмотрены в мастерских, и все упаковано для переброски.
Подготовка к передислокации наземного персонала, который уже привык существовать на определенном месте, вызвала мало предположений относительно трудностей, которые могут возникнуть из-за повреждений дорог в недавно оккупированной Франции. 7-я рота аэродромного обслуживания, приданная эскадре, должна была в те дни пройти испытание на дорогах Германии и Франции – в предвкушение того, что должно было случиться позже, когда она направилась на Восток. Такая рота была необходима, чтобы превратить запасной аэродром в действующую авиабазу. Она имела численность приблизительно 150 человек, и ею командовал офицер резерва, обычно единственный, прошедший техническую подготовку; ему помогали обер-фельдфебель казначей, фельдфебель квартирмейстер и старший повар, фельдфебели, заведовавшие оружейным и вещевым складами, и приблизительно 15 человек для канцелярской работы.
Три технических взвода, каждый из которых возглавлял опытный обер-фельдфебель, обслуживали наши самолеты днем и ночью. Взвод мастерских, включавший приблизительно 35 унтер-офицеров и рядовых, заботился о трудном капитальном ремонте, в то время как фельдфебель, отвечавший за автотранспортный взвод, со своими 22 водителями обеспечивал роту разнообразным транспортом. Последний включал:
1 штабной автомобиль «мерседес»;Стоит описать, как эта рота аэродромного обслуживания перемещалась в пространстве в течение шести недель. Когда началась французская кампания, она была направлена из Райхенбаха (около Шуссенрида[41]) в Ландсберг, чтобы позаботиться о III группе.
5 шестиколесных грузовиков «мерседес» с прицепами;
4 грузовика «мерседес» с удлиненным кузовом для перевозки личного состава;
3 других грузовика;
4 трактора;
2 мотоцикла с коляской.
23 мая – вернулась обратно в Райхенбах, чтобы поддержать эскадрильи KG26;
27 мая – вернулась в Ландсберг;
2 июня – переместилась в Регенсбург – Обертраублинг[42] для короткой переподготовки на Ju-88;
9 июня – прибыла в Лехфельд;
12 июня – через Штутгарт и Майнц прибыла в Трир;
14 июня – направлена в Седан;
5 июня – переместилась в Виллер-Котре;
23 июня – прибыла в Мондезир, около Этампа (к югу от Парижа).
Аэродром в Этампе, подобно почти всем основным французским аэродромам, был сильно поврежден в ходе бомбежек и артиллерийским огнем. С помощью военнопленных удалось расчистить разрушенные ангары, разровнять половину летного поля и решить вопросы расквартирования, чтобы, по крайней мере, должным образом принять экипажи и самолеты. Уже ранним утром 18 июня первые самолеты I./KG51 перелетели на аэродром Париж-Орли, который получил относительно немного повреждений. Но из-за недостатка там топлива они не могли выполнять много вылетов и должны были направиться на удобную, удлиненную взлетно-посадочную полосу в Виллькобле.[43] В конце июня эскадра смогла занять предназначенные для нее квартиры.
Штаб эскадры и II группа располагались в Шато-ла-Фонтен, около Бретиньи;[44] I группа первоначально была направлена в Шато-Вилемен, около Грисни-Сюизне,[45] но позднее присоединилась к III группе в казармах замка Гранд-Ярд, около Вузенона.[46] Оттуда было не так далеко до аэродромов в районе Мелён – Вилларош,[47] которые были быстро расширены, и до Виллькобле, Бретиньи и Этамп-Мондезира.
Когда в конце июля туда прибыли последние, прошедшие переподготовку экипажи, они обнаружили, что их друзья прекрасно устроились. Историческая область вокруг Парижа соблазняла их долгими путешествиями к дворцам Версаля и Фонтенбло или к более отдаленным местам на Луаре, таким как Орлеан.
Молодые танцовщицы с обнаженной грудью на Пляс-Пигаль и в ночных клубах на Монмартре[48] обеспечивали достаточное число приятных развлечений. Летчики всегда любили повеселиться и выпить, и едва ли было удивительно, что их кошельки стремительно опустошались, тем более учитывая хорошее французское вино и ударявшее в голову шампанское. Командиры групп и эскадрилий не без проблем поднимали своих людей.
По случаю инспекции эскадры командующим 3-м воздушным флотом генерал-фельдмаршалом Хуго Шперрле, проходившей в гигантском ангаре для дирижаблей на аэродроме Париж-Орли в присутствии генерала фон Грейма, было объявлено о первых в ходе войны продвижениях по службе и награждениях экипажей самолетов и наземного персонала. Но этот относительно мирный период отдыха и развлечений продлился недолго. Следующей целью была Англия, сражение, которое вошло в военную историю как Битва за Англию.
ОБЗОР ДЕЙСТВИЙ ПРОТИВ ФРАНЦИИ
1 сентября 1939 г. – 19 июня 1940 г.
(только по III./KG51, никаких других документов не имеется)59 боевых заданий с 434 самолетовылетами (все на He-111), в т. ч. 18 заданий (32 самолетовылета) по сбросу листовок.
Всего сброшено 373 т бомб:
SC10[49] – 956 шт.
SC50 – 3287 шт.
SD50 – 3779 шт.
SC250 – 6 шт.
Зажигательных – 7920 шт.
SBe50 – 24 шт.
Соотношение зажигательные/фугасные бомбы – приблизительно 1:1.
Сбито вражеских истребителей – 14.
Потери:
убитыми – 35 чел.; ранеными – 20 чел.; пропавшими без вести – 4 чел.
Глава 3
ОПЕРАЦИИ ПРОТИВ АНГЛИИ
Наземная инфраструктура и авиабазы для соединений 2-го воздушного флота под командованием Кессельринга (штаб в Брюсселе) и 3-го воздушного флота под командованием Шперрле (штаб в Париже) какое-то время оставались в плохом состоянии. Бомбардировочные эскадры равномерно располагались вдоль Луары, вокруг Парижа, за Брюсселем и восточнее Амстердама, в то время как эскадры пикирующих бомбардировщиков и истребителей из-за своего короткого радиуса действий концентрировались в районе Гавра и Кале, поближе к Ла-Маншу. KG51 входила в V авиакорпус под командованием фон Грейма, вместе с KG54 (командир оберст-лейтенант Хёне, штаб в Эврё) и KG55 (командир оберст Штоекл, штаб в Шартре). Командный пункт корпуса находился в Виллькобле.
Исторические исследования различаются в определении фаз Битвы за Англию; автору известны восемь различных версий. Из них он выбрал оценку швейцарца, доктора Тео Вебера, чья точка зрения ближе всего к общему ходу событий.
Контактная фаза стартовала в начале июля 1940 г. с разведки и атак торговых судов и беспокоящих налетов на британские портовые сооружения. Такие операции проводились по приказам, отдаваемым на уровне воздушных флотов, так как от Верховного командования никаких приказов не поступало. Налеты бомбардировочной авиации на остров Великобритания начались 10 июля с целью втянуть в сражение британское истребительное командование. III группа на своих новых Ju-88A-1 выполнила только три вылета против целей в районе Портсмута, которые были скрыты под плотными облаками и шквалами дождя.
В оккупированной Франции экипажи, недавно прошедшие переподготовку, продолжали интенсивные тренировки на своих новых самолетах. Они самостоятельно осваивали технику бомбометания с пикирования, и, чтобы повысить точность учебного бомбометания, действовали совместно с соединением самолетов-целеуказателей KG100, и давали наземному персоналу возможность отработать техническое обслуживание, перевооружение и заправку «юнкерсов». Несколько хорошо подготовленных пилотов и штурманов летали повсюду, чтобы найти подходящие запасные аэродромы. Постепенно они привыкали к новому району боевых действий. До конца июля они приняли участие лишь в трех крупных операциях, последняя из них – 29 июня – была массированной ночной атакой на оружейные заводы, заводы авиадвигателей и нефтеперегонные заводы в районе Саутгемптона и Ливерпуля.
1-я фаза основного сражения началась 8 августа 1940 г., в День орла, после того, как общие тактические цели были наконец определены в директиве № 17 командования военно-воздушных сил. Королевские ВВС Великобритании планировалось вывести из строя как можно быстрее атаками широкого круга целей, включая заводы боеприпасов, новые и удивительно эффективные радиолокационные станции, авиабазы и военные лагеря. Налеты на гражданские цели категорически запрещались.
Первоначально погода препятствовала крупномасштабным действиям авиации. Большинство пилотов в нашей собственной и других эскадрах были еще недостаточно готовы к ночным вылетам, однако времени и возможности для тренировок не имелось. Для атак ключевых целей, типа британских заводов по сборке самолетов и авиадвигателей, предназначались специальные экипажи, известные как «экипажи-разрушители». За эти опасные, часто безрассудные задачи они сверх обычной оплаты за вылеты получали специальную доплату за риск 400 рейхсмарок – кучу денег в то время. В каждой бомбардировочной эскадре эти «экипажи-разрушители» выбирались среди самых умелых и успешных экипажей. Им предоставляли полную письменную информацию об их целях, и они не были стеснены временем или используемой тактикой, или боевыми методами своего подразделения. За выведение из строя этих целей они отвечали непосредственно перед штабом авиакорпуса. Командир экипажа сам проводил оценку погодных условий и обстановки в воздухе и в заключение сам решал для себя, когда и при каких условиях должен атаковать. Излишне распространяться об опасностях таких операций; достаточно принять во внимание, что эти экипажи вылетали без истребительного прикрытия.
Лейтенант доктор Карл-Хейнц Шталь и его экипаж, Шрётер, Нёмейер и Мотес, выполнили одну из этих специальных задач 23 августа 1940 г. Нижеследующий отчет был написан при помощи заметок, сделанных военным корреспондентом Вольфгангом Кюхлером:
«Облака над нашим боевым аэродромом в Виллькобле, во Франции, висели настолько низко, что их кромка почти касалась земли. Все экипажи пребывали в мрачном расположении духа. Они рассчитывали на очередную небольшую экскурсию в Англию, и теперь из-за непогоды она была отложена. Но все они продолжали оставаться в районе рассредоточения самолетов. Может быть, что-то все же произойдет? Они были правы. Спустя минуты две после того, как они вышли, из командного пункта выскочил адъютант, который, размахивая бумагой, сообщил, что один экипаж должен вылететь для выполнения одиночного рейда в условиях полета вслепую. Целью был авиационный испытательный центр в Фарнборо.[50] Все с надеждой посмотрели на командира своей эскадрильи, гауптмана Курта фон Грейффа, который должен был принять решение. После длинной паузы его глаза остановились на невысоком, жилистом лейтенанте резерва, докторе Карле-Хейнце Штале, и минуту спустя 9K+IH поднялся в воздух с полной бомбовой нагрузкой.
Вскоре после взлета лейтенант Шталь поднялся в облака. Двигатели Ju-88 монотонно гудели; высота постепенно увеличивалась. Как только они пробили верхнюю кромку облаков, им открылась фантастическая картина. Море облаков постоянно переливалось и бурлило, но у четырех мужчин в „Ида-Генри“[51] было мало свободного времени, чтобы смотреть на это представление, которое никогда не прекращало волновать сердце летчика. Они должны были сконцентрироваться на своей непосредственной задаче. Французское побережье осталось далеко позади немецкого самолета; скоро они должны были оказаться над Англией. Облака не позволяли им разглядеть землю, но они же не позволяли британским истребителям зайти в хвост „юнкерсу“, и это немного утешало.
Лейтенант Шталь смотрит на часы на приборной доске и разворачивает крупномасштабную карту Англии, чтобы взглянуть на нее немного поближе. Еще 10 минут, и мы будем там! Напряжение растет. Будет ли начеку британская зенитная артиллерия? Обер-фельдфебель Шрётер, штурман и бортстрелок, бросает быстрый, но внимательный взгляд на механизм сброса бомб. Задний бортстрелок, обер-ефрейтор Мотес, напряженно согнулся над своим пулеметом. Теперь они готовы начать! Через промежуток в облаках „Ида-Генри“ ныряет вниз. К всеобщему удивлению, они видят внизу не только цель, аэродром Фарнборо, но также и сорок британских „спитфайров“, которые были подняты по тревоге радиолокаторами и теперь летали вокруг, чтобы прикрыть его!
В качестве приветствия несколько легких зениток сделали первые, неприцельные выстрелы. Звенья „спитфайров“ стали заходить для атаки одиночного немецкого бомбардировщика. Лейтенант Шталь решительно и хладнокровно выполнил заход на цель так, чтобы обер-фельдфебель Шрётер смог четко видеть ее в своем прицеле. Отделилась первая бомба; затем одна за другой пошли вниз еще три небольшие точки.
Тем временем восемь „спитфайров“ пикируют на „Ида-Генри“. Они приближаются с обеих сторон. Обер-фельдфебель Нёмейер выпускает по ним первые пулеметные очереди. Англичане стреляют – некоторые попадают. Пули и осколки стучат по машине. Вторая очередь просвистела прямо над обер-фельдфебелем Шрётером; к счастью, он все еще лежал на животе над бомбовым прицелом и избежал смерти. После британской атаки обер-фельдфебель Нёмейер легко ранен, но это не мешает ему ответить тем же самым „спитфайру“, который приблизился на 30 м. Попадание! „Спитфайр“ вздрагивает и медленно отворачивает в сторону. Очередь обер-ефрейтора Мотеса довершает дело; с темным дымным шлейфом самолет ныряет вниз. Появляется другой истребитель – там вверху, с левого борта! Лейтенант Шталь видит, что собирается сделать противник, и, резко прибавив газу, разворачивается прямо к нему. Не успев выстрелить, англичанин промелькнул приблизительно в 5 м от рулей немецкой машины. Требуется полный газ и немного тяжелой работы, чтобы доставить „Ида-Генри“ под прикрытие облаков. Наконец они в безопасности. Но в каком состоянии этот старый „ящик“! Приборная доска разорвана, электрооборудование разнесено на части, рация разбита и внутренняя связь выведена из строя. Однако экипаж должен был быть благодарен за то, что все еще мог лететь, покинув эту небольшую вечеринку.
Но опасности все еще не закончились. Приблизительно через три минуты слепого полета в облаках внезапно возникла вибрация в правом двигателе. Лейтенант Шталь зафлюгировал его винт и дальше летел на одном двигателе. Пилот вдавил ногой в пол педаль руля управления, пытаясь оставаться на курсе. Скоро ногу у него свело судорогой, и, чтобы помочь ему, обер-фельдфебель Шрётер поставил на педаль свою ногу. Таким образом они медленно, но неуклонно, теряя высоту и ориентируясь по запасному компасу, летели зигзагами в направлении французского побережья. Пора было приземляться – у них почти не осталось топлива. Неожиданно левый двигатель загрохотал и встал. Стало тихо, как в лесу. Лейтенант Шталь, собрав остатки сил, сосредоточился на выполнении вынужденной посадки „на живот“ около Кана – рискованное занятие и в лучшие времена. Медленно, но верно машина бесшумно идет вниз и плавно садится. Тотчас же все виды помощи мчатся к экипажу, и спустя десять минут его поздравляет командующий, который случайно оказался в Кане и наблюдал вынужденную посадку „Ида-Генри“».
Исторические исследования различаются в определении фаз Битвы за Англию; автору известны восемь различных версий. Из них он выбрал оценку швейцарца, доктора Тео Вебера, чья точка зрения ближе всего к общему ходу событий.
Контактная фаза стартовала в начале июля 1940 г. с разведки и атак торговых судов и беспокоящих налетов на британские портовые сооружения. Такие операции проводились по приказам, отдаваемым на уровне воздушных флотов, так как от Верховного командования никаких приказов не поступало. Налеты бомбардировочной авиации на остров Великобритания начались 10 июля с целью втянуть в сражение британское истребительное командование. III группа на своих новых Ju-88A-1 выполнила только три вылета против целей в районе Портсмута, которые были скрыты под плотными облаками и шквалами дождя.
В оккупированной Франции экипажи, недавно прошедшие переподготовку, продолжали интенсивные тренировки на своих новых самолетах. Они самостоятельно осваивали технику бомбометания с пикирования, и, чтобы повысить точность учебного бомбометания, действовали совместно с соединением самолетов-целеуказателей KG100, и давали наземному персоналу возможность отработать техническое обслуживание, перевооружение и заправку «юнкерсов». Несколько хорошо подготовленных пилотов и штурманов летали повсюду, чтобы найти подходящие запасные аэродромы. Постепенно они привыкали к новому району боевых действий. До конца июля они приняли участие лишь в трех крупных операциях, последняя из них – 29 июня – была массированной ночной атакой на оружейные заводы, заводы авиадвигателей и нефтеперегонные заводы в районе Саутгемптона и Ливерпуля.
1-я фаза основного сражения началась 8 августа 1940 г., в День орла, после того, как общие тактические цели были наконец определены в директиве № 17 командования военно-воздушных сил. Королевские ВВС Великобритании планировалось вывести из строя как можно быстрее атаками широкого круга целей, включая заводы боеприпасов, новые и удивительно эффективные радиолокационные станции, авиабазы и военные лагеря. Налеты на гражданские цели категорически запрещались.
Первоначально погода препятствовала крупномасштабным действиям авиации. Большинство пилотов в нашей собственной и других эскадрах были еще недостаточно готовы к ночным вылетам, однако времени и возможности для тренировок не имелось. Для атак ключевых целей, типа британских заводов по сборке самолетов и авиадвигателей, предназначались специальные экипажи, известные как «экипажи-разрушители». За эти опасные, часто безрассудные задачи они сверх обычной оплаты за вылеты получали специальную доплату за риск 400 рейхсмарок – кучу денег в то время. В каждой бомбардировочной эскадре эти «экипажи-разрушители» выбирались среди самых умелых и успешных экипажей. Им предоставляли полную письменную информацию об их целях, и они не были стеснены временем или используемой тактикой, или боевыми методами своего подразделения. За выведение из строя этих целей они отвечали непосредственно перед штабом авиакорпуса. Командир экипажа сам проводил оценку погодных условий и обстановки в воздухе и в заключение сам решал для себя, когда и при каких условиях должен атаковать. Излишне распространяться об опасностях таких операций; достаточно принять во внимание, что эти экипажи вылетали без истребительного прикрытия.
Лейтенант доктор Карл-Хейнц Шталь и его экипаж, Шрётер, Нёмейер и Мотес, выполнили одну из этих специальных задач 23 августа 1940 г. Нижеследующий отчет был написан при помощи заметок, сделанных военным корреспондентом Вольфгангом Кюхлером:
«Облака над нашим боевым аэродромом в Виллькобле, во Франции, висели настолько низко, что их кромка почти касалась земли. Все экипажи пребывали в мрачном расположении духа. Они рассчитывали на очередную небольшую экскурсию в Англию, и теперь из-за непогоды она была отложена. Но все они продолжали оставаться в районе рассредоточения самолетов. Может быть, что-то все же произойдет? Они были правы. Спустя минуты две после того, как они вышли, из командного пункта выскочил адъютант, который, размахивая бумагой, сообщил, что один экипаж должен вылететь для выполнения одиночного рейда в условиях полета вслепую. Целью был авиационный испытательный центр в Фарнборо.[50] Все с надеждой посмотрели на командира своей эскадрильи, гауптмана Курта фон Грейффа, который должен был принять решение. После длинной паузы его глаза остановились на невысоком, жилистом лейтенанте резерва, докторе Карле-Хейнце Штале, и минуту спустя 9K+IH поднялся в воздух с полной бомбовой нагрузкой.
Вскоре после взлета лейтенант Шталь поднялся в облака. Двигатели Ju-88 монотонно гудели; высота постепенно увеличивалась. Как только они пробили верхнюю кромку облаков, им открылась фантастическая картина. Море облаков постоянно переливалось и бурлило, но у четырех мужчин в „Ида-Генри“[51] было мало свободного времени, чтобы смотреть на это представление, которое никогда не прекращало волновать сердце летчика. Они должны были сконцентрироваться на своей непосредственной задаче. Французское побережье осталось далеко позади немецкого самолета; скоро они должны были оказаться над Англией. Облака не позволяли им разглядеть землю, но они же не позволяли британским истребителям зайти в хвост „юнкерсу“, и это немного утешало.
Лейтенант Шталь смотрит на часы на приборной доске и разворачивает крупномасштабную карту Англии, чтобы взглянуть на нее немного поближе. Еще 10 минут, и мы будем там! Напряжение растет. Будет ли начеку британская зенитная артиллерия? Обер-фельдфебель Шрётер, штурман и бортстрелок, бросает быстрый, но внимательный взгляд на механизм сброса бомб. Задний бортстрелок, обер-ефрейтор Мотес, напряженно согнулся над своим пулеметом. Теперь они готовы начать! Через промежуток в облаках „Ида-Генри“ ныряет вниз. К всеобщему удивлению, они видят внизу не только цель, аэродром Фарнборо, но также и сорок британских „спитфайров“, которые были подняты по тревоге радиолокаторами и теперь летали вокруг, чтобы прикрыть его!
В качестве приветствия несколько легких зениток сделали первые, неприцельные выстрелы. Звенья „спитфайров“ стали заходить для атаки одиночного немецкого бомбардировщика. Лейтенант Шталь решительно и хладнокровно выполнил заход на цель так, чтобы обер-фельдфебель Шрётер смог четко видеть ее в своем прицеле. Отделилась первая бомба; затем одна за другой пошли вниз еще три небольшие точки.
Тем временем восемь „спитфайров“ пикируют на „Ида-Генри“. Они приближаются с обеих сторон. Обер-фельдфебель Нёмейер выпускает по ним первые пулеметные очереди. Англичане стреляют – некоторые попадают. Пули и осколки стучат по машине. Вторая очередь просвистела прямо над обер-фельдфебелем Шрётером; к счастью, он все еще лежал на животе над бомбовым прицелом и избежал смерти. После британской атаки обер-фельдфебель Нёмейер легко ранен, но это не мешает ему ответить тем же самым „спитфайру“, который приблизился на 30 м. Попадание! „Спитфайр“ вздрагивает и медленно отворачивает в сторону. Очередь обер-ефрейтора Мотеса довершает дело; с темным дымным шлейфом самолет ныряет вниз. Появляется другой истребитель – там вверху, с левого борта! Лейтенант Шталь видит, что собирается сделать противник, и, резко прибавив газу, разворачивается прямо к нему. Не успев выстрелить, англичанин промелькнул приблизительно в 5 м от рулей немецкой машины. Требуется полный газ и немного тяжелой работы, чтобы доставить „Ида-Генри“ под прикрытие облаков. Наконец они в безопасности. Но в каком состоянии этот старый „ящик“! Приборная доска разорвана, электрооборудование разнесено на части, рация разбита и внутренняя связь выведена из строя. Однако экипаж должен был быть благодарен за то, что все еще мог лететь, покинув эту небольшую вечеринку.
Но опасности все еще не закончились. Приблизительно через три минуты слепого полета в облаках внезапно возникла вибрация в правом двигателе. Лейтенант Шталь зафлюгировал его винт и дальше летел на одном двигателе. Пилот вдавил ногой в пол педаль руля управления, пытаясь оставаться на курсе. Скоро ногу у него свело судорогой, и, чтобы помочь ему, обер-фельдфебель Шрётер поставил на педаль свою ногу. Таким образом они медленно, но неуклонно, теряя высоту и ориентируясь по запасному компасу, летели зигзагами в направлении французского побережья. Пора было приземляться – у них почти не осталось топлива. Неожиданно левый двигатель загрохотал и встал. Стало тихо, как в лесу. Лейтенант Шталь, собрав остатки сил, сосредоточился на выполнении вынужденной посадки „на живот“ около Кана – рискованное занятие и в лучшие времена. Медленно, но верно машина бесшумно идет вниз и плавно садится. Тотчас же все виды помощи мчатся к экипажу, и спустя десять минут его поздравляет командующий, который случайно оказался в Кане и наблюдал вынужденную посадку „Ида-Генри“».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента