Страница:
Да еще ошибся в звании. После взятия Риги Петр произвел Кабанова в генерал-поручики и пожаловал ему единственный российский орден – Андрея Первозванного. Орден, которого сам еще не имел. Посему знаки были возложены Головиным, первым кавалером новой для России награды.
Хотя звания и ордена – это мелочь. В отличие от подготовленных сюрпризов.
– Хорошо, – наконец согласился король. – Я так и сделаю. Но долго ждать не буду. Лишь соберу осадную артиллерию да подтяну кое-какие полки.
О чем действительно жалел сейчас Пит: почему британских кораблей нет в любой точке земного шара? Потребовалось проучить очередных туземцев – взял небольшую флотилию и прошелся вдоль берегов. А так – думай, где могут оказаться грозные парусники под родимым флагом. Голландцы не столь далеко, но захотят ли нынешние союзники в открытую выступить против царя Петра? Они помогли Карлу разобраться с Данией, а с Московией? Все же тут есть еще и чисто торговые интересы. Да и отдавать свой флот под командование чужого адмирала – это вещь вообще неслыханная.
Пит подумал и пришел к выводу: скорее всего, Голландия займет пока выжидательную позицию. Московитов всерьез никто не принимает, потому и решат: пусть шведы разбираются сами.
Значит, надо искать своих. Эти не выдадут, вернут дикарей в привычные им берлоги. Пусть стоящий рядом молоденький король добивает их там. Если захочет. Только вряд ли на этом деле можно раздобыть серьезную славу.
Карл думал об ином. Одно дело – высадиться поближе и обрушиться с ходу на врага и другое – не обрушиваться, а готовиться к возможной осаде. Тяжелую артиллерию в любой точке берега не выгрузишь. Значит, надо как следует продумать весь план. Ударить с одной стороны или взять противника в клещи, положиться при штурме города на корабли или отвести им вспомогательную роль – словом, коль сил становится больше, то у главнокомандующего соответственно возрастает хлопот. И обязательно надо поставить британца на место.
В молниеносной войне с Данией союзный флот очень помог. Перебросил шведскую армию, затем держал под прицелом Копенгаген. Однако, по общему мнению, честь победы принадлежала всецело шведскому королю. Так должно быть и здесь. Помощь от союзников не зазорно принять. Только так, чтобы слава досталась одному человеку. Достойному продолжателю дел античных героев, воспетых любимым Плутархом. Прирожденному полководцу Карлу Двенадцатому.
Король наскоро прикинул, какие полки и где расположены, примерный срок их прибытия в порты, время, потребное для погрузки осадной артиллерии, возможные задержки. Кто не успеет – их проблемы. Настоящие воины не ведают препятствий на пути к славной битве. Трусы же просто не нужны.
Хотя в шведской армии нет трусов.
– Я могу вам дать две недели. Хотите присоединиться – присоединяйтесь. Ждать дольше я не могу. Честь моей страны потерпела урон, и надо в самое ближайшее время достойно наказать оскорбителя. Рига вновь станет шведской. Навечно. С вами или без вас.
Король кивком головы показал, что беседа закончена, и первым покинул комнату.
Изменившийся план требовалось срочно довести до сведения ближайших помощников. Благо они совсем недавно настаивали на более тщательной подготовке.
Вот пусть теперь и готовятся.
3. Царь и король
4. Командор. Балы и последствия
Хотя звания и ордена – это мелочь. В отличие от подготовленных сюрпризов.
– Хорошо, – наконец согласился король. – Я так и сделаю. Но долго ждать не буду. Лишь соберу осадную артиллерию да подтяну кое-какие полки.
О чем действительно жалел сейчас Пит: почему британских кораблей нет в любой точке земного шара? Потребовалось проучить очередных туземцев – взял небольшую флотилию и прошелся вдоль берегов. А так – думай, где могут оказаться грозные парусники под родимым флагом. Голландцы не столь далеко, но захотят ли нынешние союзники в открытую выступить против царя Петра? Они помогли Карлу разобраться с Данией, а с Московией? Все же тут есть еще и чисто торговые интересы. Да и отдавать свой флот под командование чужого адмирала – это вещь вообще неслыханная.
Пит подумал и пришел к выводу: скорее всего, Голландия займет пока выжидательную позицию. Московитов всерьез никто не принимает, потому и решат: пусть шведы разбираются сами.
Значит, надо искать своих. Эти не выдадут, вернут дикарей в привычные им берлоги. Пусть стоящий рядом молоденький король добивает их там. Если захочет. Только вряд ли на этом деле можно раздобыть серьезную славу.
Карл думал об ином. Одно дело – высадиться поближе и обрушиться с ходу на врага и другое – не обрушиваться, а готовиться к возможной осаде. Тяжелую артиллерию в любой точке берега не выгрузишь. Значит, надо как следует продумать весь план. Ударить с одной стороны или взять противника в клещи, положиться при штурме города на корабли или отвести им вспомогательную роль – словом, коль сил становится больше, то у главнокомандующего соответственно возрастает хлопот. И обязательно надо поставить британца на место.
В молниеносной войне с Данией союзный флот очень помог. Перебросил шведскую армию, затем держал под прицелом Копенгаген. Однако, по общему мнению, честь победы принадлежала всецело шведскому королю. Так должно быть и здесь. Помощь от союзников не зазорно принять. Только так, чтобы слава досталась одному человеку. Достойному продолжателю дел античных героев, воспетых любимым Плутархом. Прирожденному полководцу Карлу Двенадцатому.
Король наскоро прикинул, какие полки и где расположены, примерный срок их прибытия в порты, время, потребное для погрузки осадной артиллерии, возможные задержки. Кто не успеет – их проблемы. Настоящие воины не ведают препятствий на пути к славной битве. Трусы же просто не нужны.
Хотя в шведской армии нет трусов.
– Я могу вам дать две недели. Хотите присоединиться – присоединяйтесь. Ждать дольше я не могу. Честь моей страны потерпела урон, и надо в самое ближайшее время достойно наказать оскорбителя. Рига вновь станет шведской. Навечно. С вами или без вас.
Король кивком головы показал, что беседа закончена, и первым покинул комнату.
Изменившийся план требовалось срочно довести до сведения ближайших помощников. Благо они совсем недавно настаивали на более тщательной подготовке.
Вот пусть теперь и готовятся.
3. Царь и король
Сверху видно все. В полном соответствии с неизвестной здесь песней.
Чтобы воевать, надо не только обладать армией и иметь противника. Надо еще знать, где этот противник находится. Простейший способ – выслать во все стороны конные дозоры, и пусть они, как говорится, освещают местность. Повезет – увидят вражеский лагерь или колонны. При везении, может, даже посчитают, сколько пехоты, сколько конницы, много ли орудий. При удаче захватят в плен одного, а то и нескольких человек и уже от них узнают поподробнее. В том случае, если пленным известны эти подробности.
Может, солдат и должен понимать каждый маневр, но совсем не обязан знать численность своей армии. Да и маневр… Одно дело – смысл, другое – направление готовящегося удара.
Но это при везении. Враг тоже не дурак. Он окружает себя такими же дозорами, которые обязаны не только узнать, не скрывается ли где засада и есть ли поблизости супостат, но и не допустить до главных сил вражеских разведчиков. Уж все равно, в большом количестве или в малом.
Поэтому разведка всегда была делом опасным, требующим сноровки и умения.
Другое дело – дирижабль. Средств маскировки еще не придумали, ПВО не существует даже в зародыше, а с небес на самом деле видно гораздо лучше и намного дальше, чем с коня. Летай себе да высматривай: не пылит ли где пехота, не скачет ли конница, не ползут ли по узким дорогам орудия. И даже не надо нестись сломя голову назад. Высмотрел, передал увиденное по рации, а там уж дело высокого начальства – решать, как поступить с обнаруженным неприятелем.
К слову сказать, само начальство частенько и летало. Вплоть до бомбардира Петра Алексеевича. Чин у последнего был невелик, зато титул – выше не бывает. Царь и самодержец всероссийский. Если и есть кто над ним, так лишь только Бог.
Дирижабль частенько проходил вдоль береговой линии, порою углублялся в залив в поисках кораблей, прочесывал территорию уже своей Лифляндии, а порою, пользуясь тем, что никаких норм международного права для воздушных аппаратов не существует, залезал на территорию Курляндии.
Командор относился к противнику с определенным уважением. При таланте шведского монарха что последнему стоит высадиться в одном из портов нейтральной страны да попытаться нанести удар, откуда не ждут? Не самый глупый ход. Новых же врагов Карл не боялся, как не боялся и старых.
Скверно, когда нападения приходится ждать едва ли не с любой стороны.
В той же Курляндии явно стали сосредотачиваться войска. Пусть не шведские, а саксонские, но вчерашний союзник вполне может сегодня выступить на стороне врага. По самым разным причинам. Руководствоваться же собственными знаниями грядущего уже невозможно. Раз уж сами изменили весь ход истории.
Хотя как раз-то создание коалиций Карлу вроде не свойственно. Этакий волк-одиночка, готовый принять помощь, но отнюдь не полноправное партнерство. Чем он может прельстить Августа? Свои земли не отдаст, а захочет ли завоевывать чужие…
Курляндская граница была фактически рядом. Даже по нынешним меркам, когда основное средство передвижения – лошадь, а в армии – того проще: собственные ноги.
Отряд всадников, пересекший границу, заметили сразу. Просто оказались в нужное время в нужном месте.
Граница по нынешним временам была условной. За лишнюю пядь земли могли порвать глотку или устроить войну, но до пограничной службы никто еще не додумался. Поэтому и перебраться через нее такой проблемой не являлось.
На нашу сторону шло эскадрона два. Плюс штук шесть карет. Больше похоже на представительное посольство, чем на нападение. Раз в здешний край пришла война, охрана лишней быть не может.
– Похоже, от Августа, – заметил Командор.
На этот раз экипаж дирижабля состоял из него, Юрия Флейшмана и Жени Кротких.
Дизель с бывшей спасательной шлюпки работал ровно, без перебоев. Ветер был слабенький. Управлять аппаратом не составляло труда.
– Как бы не он сам, – хмыкнул Юра.
Буквально перед этим он слегка ворчал на уснувших шведов. Шутка ли – у них такой город отобрали, а они все никак прийти отбивать его не хотят!
– Это же несерьезно! – горячо доказывал Флейшман. – У меня дела стоят. Это же такие убытки!
– Не прибедняйся! Можно подумать, что никого за себя не оставил, – возражал Командор.
– Оставил, но свой глаз вернее. Если бы хоть на пару дней слетать. Посмотреть, как да что.
– И не мечтай. Дирижабля тебе не дам, – тоном Верещагина из известного фильма ответил Кабанов. – Без разведки – никак.
– А без дирижабля туда минимум неделю скакать, если на перекладных. И обратно столько же.
Конечно, Флейшман всерьез не рассчитывал на единственный управляемый аппарат, но надо же хоть поворчать, раз иного не дано! Забавно, когда бурчит не кто-нибудь, а человек богатый. В ближайшей перспективе – один из богатейших людей страны.
– Мне самому уже надоело, – серьезно отозвался Командор. – Столько дел еще надо успеть, а тут трать время на всякую ерунду.
– Ерунду? – с иронией посмотрел на друга Юра.
– Или – почти ерунду. В смысле нам нужен результат и отнюдь не нужна чрезмерная трата на него денег и сил. Чем быстрее Карл заявится в гости, тем быстрее займемся другими вещами. Нам еще с Демидовыми надо договориться. Не забыл?
Добыча металлов до сих пор оставалась слабым местом. Пусть она непрерывно возрастала, но росли и потребности, и удовлетворить их полностью было пока невозможным делом. А тут еще транспортировка с Урала. Далековато при гужевом транспорте.
Проблем действительно было море, и вынужденная война была лишь одной из них. Стране требовался выход к Балтийскому морю. Вот и пришлось вплотную заняться этим. Даже в ущерб некоторым другим планам.
И теперь, спустя меньше часа после некоего подобия жалоб, друзья наблюдали с высоты за строем неведомых всадников. Вот едущие тоже заметили воздушное чудовище, смешались, сбились в кучу, словно не обычный дирижабль был над ними, а сказочный злобный дракон.
Из карет вышли несколько мужчин и уставились в небо.
Командор чуть наклонил нос воздушного корабля. Травить водород не хотелось. Да и не собирался Кабанов высаживаться.
– А ведь точно – Август, – заявил завладевший биноклем Флейшман. – Я его портрет у Петра видел.
В толпе всадников наконец разглядели волочащийся за дирижаблем флаг. Кто-то приветливо замахал шляпой. Видный мужчина, очевидно Август, тоже чуть коснулся края своей треуголки. Этакая небрежная дань вежливости.
– Значит, на переговоры едет, – хмыкнул Кабанов. – Ладно, возвращаемся. Предупредим Петра о визите.
Флейшман кивнул в ответ и взялся за горизонтальные рули. Кротких прибавил оборотов, и дирижабль послушно устремился в сторону Риги.
Петру надоело ждать прихода шведов. Его деятельная натура не могла долго оставаться без дела. Нет, нынешний царь умел быть терпеливым, но раз уж все равно ждешь, почему бы не заняться еще чем-нибудь? Тем более откладывай или нет, а все равно делать придется. Да и любил Петр работать. По-настоящему любил.
Несмотря на риск, он все же решил заложить верфь. Военное счастье переменчиво, однако Бог не без милости. Отобьют Карла, и сразу встанет проблема флота. Так лучше заняться ею прямо сейчас. Пока будет готова верфь, пока начнут строиться первые корабли, времени пройдет столько, что может начаться ледостав. Но все равно без флота окончательно шведов не одолеть.
Вот и кипела чуть пониже Риги работа. Сам Петр с приближенными подавали пример солдатам и привезенным с собой мастеровым. Надо бы к делу новых подданных привлечь, но только как отнесутся к этому бароны? Лето – пора сельских работ. Тут каждая пара рук на счету.
Ничего. Пусть в этот раз еще попользуются подневольным трудом в полную силу, а со следующего года придется выделять часть людей на нужные работы. Ибо крепкое государство – крепкие люди.
Так, с топором в руках, в рубахе, простых штанах и башмаках, и застали царя вернувшиеся разведчики.
Известие о приближении саксонского курфюрста и польского короля заставило Петра перекосить лицо. Все же, по первоначальному плану, Рига должна была отойти к Польше, а России следовало удовлетвориться устьем Невы. Но Август сам виноват. Отказался на этот год от нападения на Швецию, вот и пусть пожинает плоды.
Если при проезде Риги город Петру не понравился, то сейчас, уже ставший своим, он казался родным. Даже роднее, чем русские города. От узких улочек веяло вожделенной Европой, а главное, здесь рядом было море.
И все равно перед Августом было неудобно. Словно взял чужое да и прикарманил.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить, – вздохнул Петр.
Про себя же подумал: может, отложить строительство верфи? Кто знает, как повернутся переговоры?
– Захотелось королю на готовенькое, – вслух прокомментировал ситуацию Кабанов.
В отличие от остальных он знал, что послужило причиной отказа Августа от союза. Более того, сам же эту причину и выдумал.
Но, кроме самых близких, этого никто не знал. Поэтому все прочие восприняли сказанное в качестве шутки и громогласно рассмеялись.
Война началась легко и бескровно, и отношение к ней было таким же легким, а уверенность в собственных силах – беспредельной. Все, не только приближенные царя, но и каждый солдат считал завоеванный город своим и не собирался отдавать его ни врагам, ни возможным союзникам.
Петр укоризненно качнул головой, но не стал ни ругать, ни хвалить. Лишь заметил:
– Надо было его на дирижабле прокатить. Пусть бы почувствовал… – а продолжать не стал.
Пусть каждый додумывает сам. Прелести полета, или русскую силу, или то и другое вместе.
– Их там много было. Да и кто знает, захотел бы король карабкаться по штормтрапу? – пожал плечами Командор под новый взрыв смеха.
Это Петр на царское достоинство обычно смотрел сквозь пальцы. Другие властители больше обращали внимание на внешнее проявление уважения, забывая о сути.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить. – На этот раз Петр разделил общее веселье. Но первым оборвал смех, оглядел толпящихся вельмож и обратился к Репнину: – Возьми соответствующий конвой и поезжай навстречу. Но не шибко поспешай. Все равно назад возвращаться.
Репнин кивнул, мол, понял, и двинулся выполнять приказание.
Петр вздохнул, а потом рука сама подхватила отложенный было топор.
Любил царь работать. Любил.
Событий в последнее время было слишком много для непривычных к такому темпу рижских обывателей. Внезапное завоевание, вхождение в состав другого государства, личное пребывание в городе русского царя, непривычно энергичного, грозящего перевернуть весь традиционный уклад. И вот теперь неожиданный визит еще одного европейского государя. Короче говоря, к вечеру жители Риги стали свидетелями встречи правителей двух крупнейших европейских стран.
Над Коблешанцем висел дежурный кабаньер. Еще один занял позицию чуть в стороне от замка. Картина отдавала явной фантастикой. Особенно если учесть, что вид у Риги был полностью средневековым. Этакое сочетание отсталой Европы и рвущейся вперед России.
Назвать начало встречи торжественным было трудно. Пока подали лодки, пока Август со своей свитой переправился на правый берег, времени прошло немало. Единственное – когда он первым из прибывших ступил на землю, салютующе рявкнули пушки с ближайшего бастиона. С намеком – приветствуем на землях российских польского короля.
Намек был понят. Лицо короля исказила гримаса недовольства, но, к его чести, тут же сменилась дружественной улыбкой.
Властители обнялись. Совсем недавно они симпатизировали друг другу, да и сейчас чисто по-человечески не держали никакого зла. Просто есть чувства, а есть политика. Вещи, довольно плохо совместимые. Но пока еще было неведомо, что возьмет верх у молодых, в общем-то, людей.
Внимание Кабанова привлек один мужчина из свиты Августа. Ничего особенного в его внешности не было, однако Командора поразил контраст. Выражение лица мужчины было радушным, зато глаза смотрели внимательно и недобро.
– Кто это? – тихо спросил Сергей у стоявшего рядом с ним Меншикова.
– Паткуль, – так же тихо ответил Алексашка.
– Понятно.
О Паткуле Командор был наслышан. В основном здесь, хотя кое-что краем уха слышал раньше. В том своем прошлом, которое для всех остальных было отдаленным будущим.
Ярый противник шведов, ратовавший за их изгнание из Прибалтики. В той, знакомой Командору истории – один из организаторов Северной войны. Но, насколько успел понять уже здесь Командор, стремящийся отдать Лифляндию и Эстляндию не под русскую, а под польскую руку. И потому непонятно – друг или враг?
Хотя, конечно, личность…
– Вы действовали так стремительно… Никто не ожидал, – донеслась фраза Августа.
– Этой победе я обязан одному из моих людей. Рекомендую – генерал-поручик, контр-адмирал и кавалер Кабанов. – Петр указал на Командора.
Кабанов склонил голову. По случаю приезда короля польского и саксонского он был при параде. Через плечо была надета голубая орденская лента, слева поместилась звезда ордена Андрея Первозванного, в петлице висел орден Святого Людовика.
Но, один из немногих, положенного парика Командор не носил. Более того, несколько раз пытался убедить царя, что не во всем следует подражать Европе. Придворные моды могут быть какими угодно, но в армии должна господствовать целесообразность. К тому же генерал – тот же солдат и стоит ли расфуфыриваться, изображая из себя петуха?
Август произнес приличествующие случаю похвалы. Трудно сказать, насколько искренние. Но Меншиков ревниво посмотрел на соратника. Алексашке очень хотелось быть в центре внимания, и он поневоле ревновал к Командору. Последнему приходилось делать все, чтобы будущий Светлейший считал его не соперником, а приятелем.
– Прошу в замок, – гостеприимно пригласил Петр. – В честь вашего приезда состоится небольшой дружеский пир.
Августа, наверно, больше бы устроил серьезный разговор. Но пир по случаю приезда венценосной особы был едва ли не дипломатическим ритуалом, потому отказаться было невозможно. Да и вряд ли хотелось с дороги.
Для придания большей пышности Петр пригласил не только соратников, но и случившихся неподалеку представителей прибалтийской знати, а также магистрат вместе с семьями.
Теперь главная зала замка была полна народу. Присутствие дам несколько облагораживало мужское общество. И больше всех блистала Мэри. Одетая в роскошное платье, с многочисленными драгоценностями, она казалась воплощением женственности. Вряд ли кто поверил, что эта молодая женщина была одним из главных действующих лиц захвата Риги, а до того – знаменитым пиратским капитаном.
Польский король, видный, широкоплечий, с самого появления леди не сводил с нее глаз, напрочь забыв о цели своего появления. Напрасно Паткуль несколько раз пытался нашептать что-то Августу в ухо. Король его просто не слышал. Увлекающаяся натура, он с легкостью забывал обо всем при виде хорошенькой женщины, а уж Мэри этим вечером была не просто хороша – бесподобна.
А когда стемнело и гости насытились, объявили танцы. Август немедленно оказался рядом с Мэри. Леди посмотрела на Командора, и тот чуть кивнул, разрешая…
Чтобы воевать, надо не только обладать армией и иметь противника. Надо еще знать, где этот противник находится. Простейший способ – выслать во все стороны конные дозоры, и пусть они, как говорится, освещают местность. Повезет – увидят вражеский лагерь или колонны. При везении, может, даже посчитают, сколько пехоты, сколько конницы, много ли орудий. При удаче захватят в плен одного, а то и нескольких человек и уже от них узнают поподробнее. В том случае, если пленным известны эти подробности.
Может, солдат и должен понимать каждый маневр, но совсем не обязан знать численность своей армии. Да и маневр… Одно дело – смысл, другое – направление готовящегося удара.
Но это при везении. Враг тоже не дурак. Он окружает себя такими же дозорами, которые обязаны не только узнать, не скрывается ли где засада и есть ли поблизости супостат, но и не допустить до главных сил вражеских разведчиков. Уж все равно, в большом количестве или в малом.
Поэтому разведка всегда была делом опасным, требующим сноровки и умения.
Другое дело – дирижабль. Средств маскировки еще не придумали, ПВО не существует даже в зародыше, а с небес на самом деле видно гораздо лучше и намного дальше, чем с коня. Летай себе да высматривай: не пылит ли где пехота, не скачет ли конница, не ползут ли по узким дорогам орудия. И даже не надо нестись сломя голову назад. Высмотрел, передал увиденное по рации, а там уж дело высокого начальства – решать, как поступить с обнаруженным неприятелем.
К слову сказать, само начальство частенько и летало. Вплоть до бомбардира Петра Алексеевича. Чин у последнего был невелик, зато титул – выше не бывает. Царь и самодержец всероссийский. Если и есть кто над ним, так лишь только Бог.
Дирижабль частенько проходил вдоль береговой линии, порою углублялся в залив в поисках кораблей, прочесывал территорию уже своей Лифляндии, а порою, пользуясь тем, что никаких норм международного права для воздушных аппаратов не существует, залезал на территорию Курляндии.
Командор относился к противнику с определенным уважением. При таланте шведского монарха что последнему стоит высадиться в одном из портов нейтральной страны да попытаться нанести удар, откуда не ждут? Не самый глупый ход. Новых же врагов Карл не боялся, как не боялся и старых.
Скверно, когда нападения приходится ждать едва ли не с любой стороны.
В той же Курляндии явно стали сосредотачиваться войска. Пусть не шведские, а саксонские, но вчерашний союзник вполне может сегодня выступить на стороне врага. По самым разным причинам. Руководствоваться же собственными знаниями грядущего уже невозможно. Раз уж сами изменили весь ход истории.
Хотя как раз-то создание коалиций Карлу вроде не свойственно. Этакий волк-одиночка, готовый принять помощь, но отнюдь не полноправное партнерство. Чем он может прельстить Августа? Свои земли не отдаст, а захочет ли завоевывать чужие…
Курляндская граница была фактически рядом. Даже по нынешним меркам, когда основное средство передвижения – лошадь, а в армии – того проще: собственные ноги.
Отряд всадников, пересекший границу, заметили сразу. Просто оказались в нужное время в нужном месте.
Граница по нынешним временам была условной. За лишнюю пядь земли могли порвать глотку или устроить войну, но до пограничной службы никто еще не додумался. Поэтому и перебраться через нее такой проблемой не являлось.
На нашу сторону шло эскадрона два. Плюс штук шесть карет. Больше похоже на представительное посольство, чем на нападение. Раз в здешний край пришла война, охрана лишней быть не может.
– Похоже, от Августа, – заметил Командор.
На этот раз экипаж дирижабля состоял из него, Юрия Флейшмана и Жени Кротких.
Дизель с бывшей спасательной шлюпки работал ровно, без перебоев. Ветер был слабенький. Управлять аппаратом не составляло труда.
– Как бы не он сам, – хмыкнул Юра.
Буквально перед этим он слегка ворчал на уснувших шведов. Шутка ли – у них такой город отобрали, а они все никак прийти отбивать его не хотят!
– Это же несерьезно! – горячо доказывал Флейшман. – У меня дела стоят. Это же такие убытки!
– Не прибедняйся! Можно подумать, что никого за себя не оставил, – возражал Командор.
– Оставил, но свой глаз вернее. Если бы хоть на пару дней слетать. Посмотреть, как да что.
– И не мечтай. Дирижабля тебе не дам, – тоном Верещагина из известного фильма ответил Кабанов. – Без разведки – никак.
– А без дирижабля туда минимум неделю скакать, если на перекладных. И обратно столько же.
Конечно, Флейшман всерьез не рассчитывал на единственный управляемый аппарат, но надо же хоть поворчать, раз иного не дано! Забавно, когда бурчит не кто-нибудь, а человек богатый. В ближайшей перспективе – один из богатейших людей страны.
– Мне самому уже надоело, – серьезно отозвался Командор. – Столько дел еще надо успеть, а тут трать время на всякую ерунду.
– Ерунду? – с иронией посмотрел на друга Юра.
– Или – почти ерунду. В смысле нам нужен результат и отнюдь не нужна чрезмерная трата на него денег и сил. Чем быстрее Карл заявится в гости, тем быстрее займемся другими вещами. Нам еще с Демидовыми надо договориться. Не забыл?
Добыча металлов до сих пор оставалась слабым местом. Пусть она непрерывно возрастала, но росли и потребности, и удовлетворить их полностью было пока невозможным делом. А тут еще транспортировка с Урала. Далековато при гужевом транспорте.
Проблем действительно было море, и вынужденная война была лишь одной из них. Стране требовался выход к Балтийскому морю. Вот и пришлось вплотную заняться этим. Даже в ущерб некоторым другим планам.
И теперь, спустя меньше часа после некоего подобия жалоб, друзья наблюдали с высоты за строем неведомых всадников. Вот едущие тоже заметили воздушное чудовище, смешались, сбились в кучу, словно не обычный дирижабль был над ними, а сказочный злобный дракон.
Из карет вышли несколько мужчин и уставились в небо.
Командор чуть наклонил нос воздушного корабля. Травить водород не хотелось. Да и не собирался Кабанов высаживаться.
– А ведь точно – Август, – заявил завладевший биноклем Флейшман. – Я его портрет у Петра видел.
В толпе всадников наконец разглядели волочащийся за дирижаблем флаг. Кто-то приветливо замахал шляпой. Видный мужчина, очевидно Август, тоже чуть коснулся края своей треуголки. Этакая небрежная дань вежливости.
– Значит, на переговоры едет, – хмыкнул Кабанов. – Ладно, возвращаемся. Предупредим Петра о визите.
Флейшман кивнул в ответ и взялся за горизонтальные рули. Кротких прибавил оборотов, и дирижабль послушно устремился в сторону Риги.
Петру надоело ждать прихода шведов. Его деятельная натура не могла долго оставаться без дела. Нет, нынешний царь умел быть терпеливым, но раз уж все равно ждешь, почему бы не заняться еще чем-нибудь? Тем более откладывай или нет, а все равно делать придется. Да и любил Петр работать. По-настоящему любил.
Несмотря на риск, он все же решил заложить верфь. Военное счастье переменчиво, однако Бог не без милости. Отобьют Карла, и сразу встанет проблема флота. Так лучше заняться ею прямо сейчас. Пока будет готова верфь, пока начнут строиться первые корабли, времени пройдет столько, что может начаться ледостав. Но все равно без флота окончательно шведов не одолеть.
Вот и кипела чуть пониже Риги работа. Сам Петр с приближенными подавали пример солдатам и привезенным с собой мастеровым. Надо бы к делу новых подданных привлечь, но только как отнесутся к этому бароны? Лето – пора сельских работ. Тут каждая пара рук на счету.
Ничего. Пусть в этот раз еще попользуются подневольным трудом в полную силу, а со следующего года придется выделять часть людей на нужные работы. Ибо крепкое государство – крепкие люди.
Так, с топором в руках, в рубахе, простых штанах и башмаках, и застали царя вернувшиеся разведчики.
Известие о приближении саксонского курфюрста и польского короля заставило Петра перекосить лицо. Все же, по первоначальному плану, Рига должна была отойти к Польше, а России следовало удовлетвориться устьем Невы. Но Август сам виноват. Отказался на этот год от нападения на Швецию, вот и пусть пожинает плоды.
Если при проезде Риги город Петру не понравился, то сейчас, уже ставший своим, он казался родным. Даже роднее, чем русские города. От узких улочек веяло вожделенной Европой, а главное, здесь рядом было море.
И все равно перед Августом было неудобно. Словно взял чужое да и прикарманил.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить, – вздохнул Петр.
Про себя же подумал: может, отложить строительство верфи? Кто знает, как повернутся переговоры?
– Захотелось королю на готовенькое, – вслух прокомментировал ситуацию Кабанов.
В отличие от остальных он знал, что послужило причиной отказа Августа от союза. Более того, сам же эту причину и выдумал.
Но, кроме самых близких, этого никто не знал. Поэтому все прочие восприняли сказанное в качестве шутки и громогласно рассмеялись.
Война началась легко и бескровно, и отношение к ней было таким же легким, а уверенность в собственных силах – беспредельной. Все, не только приближенные царя, но и каждый солдат считал завоеванный город своим и не собирался отдавать его ни врагам, ни возможным союзникам.
Петр укоризненно качнул головой, но не стал ни ругать, ни хвалить. Лишь заметил:
– Надо было его на дирижабле прокатить. Пусть бы почувствовал… – а продолжать не стал.
Пусть каждый додумывает сам. Прелести полета, или русскую силу, или то и другое вместе.
– Их там много было. Да и кто знает, захотел бы король карабкаться по штормтрапу? – пожал плечами Командор под новый взрыв смеха.
Это Петр на царское достоинство обычно смотрел сквозь пальцы. Другие властители больше обращали внимание на внешнее проявление уважения, забывая о сути.
– Ладно. Раз едет, то надо встретить. – На этот раз Петр разделил общее веселье. Но первым оборвал смех, оглядел толпящихся вельмож и обратился к Репнину: – Возьми соответствующий конвой и поезжай навстречу. Но не шибко поспешай. Все равно назад возвращаться.
Репнин кивнул, мол, понял, и двинулся выполнять приказание.
Петр вздохнул, а потом рука сама подхватила отложенный было топор.
Любил царь работать. Любил.
Событий в последнее время было слишком много для непривычных к такому темпу рижских обывателей. Внезапное завоевание, вхождение в состав другого государства, личное пребывание в городе русского царя, непривычно энергичного, грозящего перевернуть весь традиционный уклад. И вот теперь неожиданный визит еще одного европейского государя. Короче говоря, к вечеру жители Риги стали свидетелями встречи правителей двух крупнейших европейских стран.
Над Коблешанцем висел дежурный кабаньер. Еще один занял позицию чуть в стороне от замка. Картина отдавала явной фантастикой. Особенно если учесть, что вид у Риги был полностью средневековым. Этакое сочетание отсталой Европы и рвущейся вперед России.
Назвать начало встречи торжественным было трудно. Пока подали лодки, пока Август со своей свитой переправился на правый берег, времени прошло немало. Единственное – когда он первым из прибывших ступил на землю, салютующе рявкнули пушки с ближайшего бастиона. С намеком – приветствуем на землях российских польского короля.
Намек был понят. Лицо короля исказила гримаса недовольства, но, к его чести, тут же сменилась дружественной улыбкой.
Властители обнялись. Совсем недавно они симпатизировали друг другу, да и сейчас чисто по-человечески не держали никакого зла. Просто есть чувства, а есть политика. Вещи, довольно плохо совместимые. Но пока еще было неведомо, что возьмет верх у молодых, в общем-то, людей.
Внимание Кабанова привлек один мужчина из свиты Августа. Ничего особенного в его внешности не было, однако Командора поразил контраст. Выражение лица мужчины было радушным, зато глаза смотрели внимательно и недобро.
– Кто это? – тихо спросил Сергей у стоявшего рядом с ним Меншикова.
– Паткуль, – так же тихо ответил Алексашка.
– Понятно.
О Паткуле Командор был наслышан. В основном здесь, хотя кое-что краем уха слышал раньше. В том своем прошлом, которое для всех остальных было отдаленным будущим.
Ярый противник шведов, ратовавший за их изгнание из Прибалтики. В той, знакомой Командору истории – один из организаторов Северной войны. Но, насколько успел понять уже здесь Командор, стремящийся отдать Лифляндию и Эстляндию не под русскую, а под польскую руку. И потому непонятно – друг или враг?
Хотя, конечно, личность…
– Вы действовали так стремительно… Никто не ожидал, – донеслась фраза Августа.
– Этой победе я обязан одному из моих людей. Рекомендую – генерал-поручик, контр-адмирал и кавалер Кабанов. – Петр указал на Командора.
Кабанов склонил голову. По случаю приезда короля польского и саксонского он был при параде. Через плечо была надета голубая орденская лента, слева поместилась звезда ордена Андрея Первозванного, в петлице висел орден Святого Людовика.
Но, один из немногих, положенного парика Командор не носил. Более того, несколько раз пытался убедить царя, что не во всем следует подражать Европе. Придворные моды могут быть какими угодно, но в армии должна господствовать целесообразность. К тому же генерал – тот же солдат и стоит ли расфуфыриваться, изображая из себя петуха?
Август произнес приличествующие случаю похвалы. Трудно сказать, насколько искренние. Но Меншиков ревниво посмотрел на соратника. Алексашке очень хотелось быть в центре внимания, и он поневоле ревновал к Командору. Последнему приходилось делать все, чтобы будущий Светлейший считал его не соперником, а приятелем.
– Прошу в замок, – гостеприимно пригласил Петр. – В честь вашего приезда состоится небольшой дружеский пир.
Августа, наверно, больше бы устроил серьезный разговор. Но пир по случаю приезда венценосной особы был едва ли не дипломатическим ритуалом, потому отказаться было невозможно. Да и вряд ли хотелось с дороги.
Для придания большей пышности Петр пригласил не только соратников, но и случившихся неподалеку представителей прибалтийской знати, а также магистрат вместе с семьями.
Теперь главная зала замка была полна народу. Присутствие дам несколько облагораживало мужское общество. И больше всех блистала Мэри. Одетая в роскошное платье, с многочисленными драгоценностями, она казалась воплощением женственности. Вряд ли кто поверил, что эта молодая женщина была одним из главных действующих лиц захвата Риги, а до того – знаменитым пиратским капитаном.
Польский король, видный, широкоплечий, с самого появления леди не сводил с нее глаз, напрочь забыв о цели своего появления. Напрасно Паткуль несколько раз пытался нашептать что-то Августу в ухо. Король его просто не слышал. Увлекающаяся натура, он с легкостью забывал обо всем при виде хорошенькой женщины, а уж Мэри этим вечером была не просто хороша – бесподобна.
А когда стемнело и гости насытились, объявили танцы. Август немедленно оказался рядом с Мэри. Леди посмотрела на Командора, и тот чуть кивнул, разрешая…
4. Командор. Балы и последствия
Я никогда не любил танцы. Разве что в пору курсантской юности использовал их для знакомства с очередной девицей. Но где те девицы и та юность?
Никаких причин изменять привычкам я не видел. И ни разу не приложил старания узнать что-либо о нынешних танцах. Благо возраст и положение позволяли мне уклониться от чинного хождения под музыку или приплясывания в неком подобии польки. Или это полька и была? Я не слишком разбираюсь в танцах.
Но я никогда не навязывал собственных пристрастий. Особенно женщинам. Каждый отдыхает так, как ему нравится. Да и не с кем-нибудь танцует – с королем.
Если же вдуматься: кто такой польский король? Марионетка в руках шляхты. Не столько правитель, сколько представитель. Практически – всего лишь президент.
Сам Петр лихо отплясывал с какой-то юной баронессой. В зале был явный переизбыток мужчин при недостатке женщин. Мои друзья по обыкновению оставили семьи дома, и я был единственный из всей армии, который имел при себе жену. Пусть официально Мэри все еще числилась супругой другого.
– Смотри, как Август старается. Не ревнуешь? – спросил Флейшман.
Он тоже не любил танцевать.
– А ты провокатор, – хмыкнул я.
– Какое там? Кто такой польский король по сравнению с легендарным Командором? – тоже улыбнулся Флейшман. – Зато Август увлечен так, что начисто забыл о цели приезда. Паткуль весь из себя исходит, а королю хоть бы хны.
– Я тоже заметил. Может, переубедить этого деятеля? Доказать, что российский порядок намного лучше польского бардака? – предложил я. Сам не знаю, в шутку или всерьез.
– Думаешь, таких интриганов лучше иметь на своей стороне? – уловил мысль Флейшман.
Определение «интриган» в наших устах было не оскорблением, а лишь неким фактом. Человек, старательно создававший коалицию одних государств для борьбы с другим, иначе быть назван не может.
Я тоже являюсь поджигателем войны, хотя мне совсем не стыдно. Вообще, одно дело ярлык и другое – моральные оценки. Паткуль, похоже, играл против нас. Хотя враг ли он? Или просто человек со своим представлением о благе?
Вообще интересно, что им двигало столько лет? Ненависть к шведам? Желание видеть родной край счастливым? Честолюбие?
Кто разберется в чужой душе? Это с нами все ясно. Даже такой ненавистник России, как Маркс, признавал завоевание Прибалтики жизненной необходимостью. Мы просто следовали железной логике истории. По крайней мере, в этом вопросе. Лишь постаравшись сделать войну намного короче, чем она была в нашем прошлом. Если получится, конечно. На бумаге всегда все гладко.
Паткуль в стороне беседовал с несколькими местными помещиками. При нашем приближении беседа оборвалась. Хотя ни я, ни Юра не владели немецким языком. Разве что в пределах самых общих классических фраз. «Хенде хох», «Хальт», «Дас ист фантастиш». Времена меняются, а с ними меняется и распространенность тех или иных языков.
– Насколько понимаю, барон, вас можно поздравить, – говорю по-французски. Нас уже представляли друг другу, и это дает право завязать беседу на любые темы.
– С чем, генерал? – уточняет Паткуль.
Обращение по титулам и чинам имеет большие плюсы. Можно не запоминать имена. Баронов в здешних краях много, а генералов хватает всегда и везде.
– Как? О вас все говорят как о главном противнике шведской власти в Лифляндии. И вот теперь господству шведов пришел конец.
– Да, конечно. – Паткуль старательно улыбается. Но глаза у него остаются холодными. – С вашей помощью, генерал.
Я благодарно склоняю голову, а барон продолжает:
– Осталось лишь решить дальнейшую судьбу отвоеванных земель.
Делаю удивленное лицо и спрашиваю невинным тоном:
– Разве все не решено? Я, конечно, человек военный, далекий от политики, но, по-моему, дальнейшее ясно. Жители Риги и окрестностей уже присягнули на верность российскому монарху. А некоторые уже записались в Лифляндский драгунский и Рижский пехотный полки.
Последнее тоже было правдой. В свое время мне удалось убедить Петра, что полки надо называть не по фамилиям полковников, как повсюду в Европе, а по городам, где они комплектуются. Пополнение из одной местности сразу обеспечивало некоторую спайку части, а название напоминало солдатам, откуда они родом, и заставляло любить свой полк как часть оставленной ими земли.
Объявление же о создании двух новых полков должно было сразу показать друзьям и врагам, что Россия пришла навечно на балтийские берега. А заодно и пополнить войска теми, кто желает посчитаться со шведами за предыдущие унижения и вдобавок знаком с местными условиями.
Не сказать, что добровольцев было много. При шведах местных помещиков в армию не брали. Речь, понятно, об урожденных немцах, но на приток новопоселенных шведов мы не рассчитывали. Потому пришедшим аборигенам предстояло пройти весь курс подготовки на общих основаниях. Офицерские должности сразу они получить не могли. И вообще, если в науках главное – знание, в искусстве – талант, то в армии – воспитание. А как раз соответствующего воспитания пока у прибалтийских баронов не было.
Ничего. Главное – почин и хорошо поставленная реклама. Скоро вспомнят, в чем заключается долг дворянина. У русского служивого сословия служба всеобщая и пожизненная. Здесь пока добровольная, но тоже обязательно со временем станет всеобщей. Непорядок – у завоеванных больше льгот, чем у завоевателей. В настоящей Империи равны все.
Ничего. Костяк появился. Потом и мясо нарастет.
– Подумайте сами, барон. Принадлежать всегда лучше к сильной стае. Россия сейчас на подъеме. Сравните с Польшей. Сегодня шляхта думает так, завтра – иначе. Поодиночке они, может, сильны, но судьбу войны решают большие батальоны. Обязательно – хорошо дисциплинированные. Я уже молчу, что Россия – единственная страна, которой подвластен даже воздух.
До покорения пятого океана было очень далеко. И паровая машина, и электродвигатель слишком тяжелы, а изготовить самый примитивный двигатель внутреннего сгорания не позволяют нынешние технологии. Но на непосвященных кабаньер оказывает незабываемое впечатление. Про дирижабль уже не говорю.
– В ближайшее время Рига станет крупнейшим портом на Балтике, – бросает свои пять копеек Флейшман. – Наша торговля с Британией растет. Помимо традиционных товаров мы поставляем англичанам паровые машины и еще некоторые изделия. А что может продавать Польша? Разве что жителей. Скоро Лифляндию будет не узнать. Развитая губерния развитой страны.
Паткуль явно задумывается. Про русские успехи уже начинают говорить повсюду. Нам бы еще одержать крупную военную победу, и тогда многие не будут возражать против своего завоевания.
Никаких причин изменять привычкам я не видел. И ни разу не приложил старания узнать что-либо о нынешних танцах. Благо возраст и положение позволяли мне уклониться от чинного хождения под музыку или приплясывания в неком подобии польки. Или это полька и была? Я не слишком разбираюсь в танцах.
Но я никогда не навязывал собственных пристрастий. Особенно женщинам. Каждый отдыхает так, как ему нравится. Да и не с кем-нибудь танцует – с королем.
Если же вдуматься: кто такой польский король? Марионетка в руках шляхты. Не столько правитель, сколько представитель. Практически – всего лишь президент.
Сам Петр лихо отплясывал с какой-то юной баронессой. В зале был явный переизбыток мужчин при недостатке женщин. Мои друзья по обыкновению оставили семьи дома, и я был единственный из всей армии, который имел при себе жену. Пусть официально Мэри все еще числилась супругой другого.
– Смотри, как Август старается. Не ревнуешь? – спросил Флейшман.
Он тоже не любил танцевать.
– А ты провокатор, – хмыкнул я.
– Какое там? Кто такой польский король по сравнению с легендарным Командором? – тоже улыбнулся Флейшман. – Зато Август увлечен так, что начисто забыл о цели приезда. Паткуль весь из себя исходит, а королю хоть бы хны.
– Я тоже заметил. Может, переубедить этого деятеля? Доказать, что российский порядок намного лучше польского бардака? – предложил я. Сам не знаю, в шутку или всерьез.
– Думаешь, таких интриганов лучше иметь на своей стороне? – уловил мысль Флейшман.
Определение «интриган» в наших устах было не оскорблением, а лишь неким фактом. Человек, старательно создававший коалицию одних государств для борьбы с другим, иначе быть назван не может.
Я тоже являюсь поджигателем войны, хотя мне совсем не стыдно. Вообще, одно дело ярлык и другое – моральные оценки. Паткуль, похоже, играл против нас. Хотя враг ли он? Или просто человек со своим представлением о благе?
Вообще интересно, что им двигало столько лет? Ненависть к шведам? Желание видеть родной край счастливым? Честолюбие?
Кто разберется в чужой душе? Это с нами все ясно. Даже такой ненавистник России, как Маркс, признавал завоевание Прибалтики жизненной необходимостью. Мы просто следовали железной логике истории. По крайней мере, в этом вопросе. Лишь постаравшись сделать войну намного короче, чем она была в нашем прошлом. Если получится, конечно. На бумаге всегда все гладко.
Паткуль в стороне беседовал с несколькими местными помещиками. При нашем приближении беседа оборвалась. Хотя ни я, ни Юра не владели немецким языком. Разве что в пределах самых общих классических фраз. «Хенде хох», «Хальт», «Дас ист фантастиш». Времена меняются, а с ними меняется и распространенность тех или иных языков.
– Насколько понимаю, барон, вас можно поздравить, – говорю по-французски. Нас уже представляли друг другу, и это дает право завязать беседу на любые темы.
– С чем, генерал? – уточняет Паткуль.
Обращение по титулам и чинам имеет большие плюсы. Можно не запоминать имена. Баронов в здешних краях много, а генералов хватает всегда и везде.
– Как? О вас все говорят как о главном противнике шведской власти в Лифляндии. И вот теперь господству шведов пришел конец.
– Да, конечно. – Паткуль старательно улыбается. Но глаза у него остаются холодными. – С вашей помощью, генерал.
Я благодарно склоняю голову, а барон продолжает:
– Осталось лишь решить дальнейшую судьбу отвоеванных земель.
Делаю удивленное лицо и спрашиваю невинным тоном:
– Разве все не решено? Я, конечно, человек военный, далекий от политики, но, по-моему, дальнейшее ясно. Жители Риги и окрестностей уже присягнули на верность российскому монарху. А некоторые уже записались в Лифляндский драгунский и Рижский пехотный полки.
Последнее тоже было правдой. В свое время мне удалось убедить Петра, что полки надо называть не по фамилиям полковников, как повсюду в Европе, а по городам, где они комплектуются. Пополнение из одной местности сразу обеспечивало некоторую спайку части, а название напоминало солдатам, откуда они родом, и заставляло любить свой полк как часть оставленной ими земли.
Объявление же о создании двух новых полков должно было сразу показать друзьям и врагам, что Россия пришла навечно на балтийские берега. А заодно и пополнить войска теми, кто желает посчитаться со шведами за предыдущие унижения и вдобавок знаком с местными условиями.
Не сказать, что добровольцев было много. При шведах местных помещиков в армию не брали. Речь, понятно, об урожденных немцах, но на приток новопоселенных шведов мы не рассчитывали. Потому пришедшим аборигенам предстояло пройти весь курс подготовки на общих основаниях. Офицерские должности сразу они получить не могли. И вообще, если в науках главное – знание, в искусстве – талант, то в армии – воспитание. А как раз соответствующего воспитания пока у прибалтийских баронов не было.
Ничего. Главное – почин и хорошо поставленная реклама. Скоро вспомнят, в чем заключается долг дворянина. У русского служивого сословия служба всеобщая и пожизненная. Здесь пока добровольная, но тоже обязательно со временем станет всеобщей. Непорядок – у завоеванных больше льгот, чем у завоевателей. В настоящей Империи равны все.
Ничего. Костяк появился. Потом и мясо нарастет.
– Подумайте сами, барон. Принадлежать всегда лучше к сильной стае. Россия сейчас на подъеме. Сравните с Польшей. Сегодня шляхта думает так, завтра – иначе. Поодиночке они, может, сильны, но судьбу войны решают большие батальоны. Обязательно – хорошо дисциплинированные. Я уже молчу, что Россия – единственная страна, которой подвластен даже воздух.
До покорения пятого океана было очень далеко. И паровая машина, и электродвигатель слишком тяжелы, а изготовить самый примитивный двигатель внутреннего сгорания не позволяют нынешние технологии. Но на непосвященных кабаньер оказывает незабываемое впечатление. Про дирижабль уже не говорю.
– В ближайшее время Рига станет крупнейшим портом на Балтике, – бросает свои пять копеек Флейшман. – Наша торговля с Британией растет. Помимо традиционных товаров мы поставляем англичанам паровые машины и еще некоторые изделия. А что может продавать Польша? Разве что жителей. Скоро Лифляндию будет не узнать. Развитая губерния развитой страны.
Паткуль явно задумывается. Про русские успехи уже начинают говорить повсюду. Нам бы еще одержать крупную военную победу, и тогда многие не будут возражать против своего завоевания.