Страница:
Невозмутимость парня почему-то жутко веселила Дарофеева и следующим номером представления Игорь Сергеевич выбрал левитацию. Теперь он знал, что с помощью “Жалюзи” может поднимать очень большие грузы. “Москвич” же был грузом большим, но не очень.
Не переставая быть невидимкой, целитель вошел в “Жалюзи” и поднял машину над дорогой. Илья сперва не отреагировал, и Пономарь увеличил высоту. Машина полетела сперва над дорогой, потом чуть свернула на обочину.
Дарофеев заглушил мотор, стал видимым и демонстративно отпустил руль. Водители, ехавшие навстречу, невольно притормаживали, увидев необычайное зрелище. Те же, кто ехал сзади, начали отчаянно сигналить, не решаясь обгонять плывущий по воздуху “Москвич”.
– Вам это внушение не мешает? – Глумливо поинтересовался журналист. – Или мы все еще в Москве, на “Пушке”?
– Хотите – выйдите, убедитесь. – И Дарофеев, обнаружив впереди по курсу небольшое болотце, заросшее пока еще зеленым камышом, опустил машину прямо в него. Парень смело открыл дверцу, вышел, и по колено провалился в тину пополам с грязью.
– Качественно. – Поразился Илья. – Даже холод почти натуральный...
Это так рассмешило Дарофеева, что он не выдержал и вслух расхохотался.
– Ладно, – Сквозь проступившие слезы примирительно сказал Игорь Сергеевич, – Поехали дальше.
Илья забрался в салон, а Пономарь поднял автомобиль и переместил его на трассу.
– Смею вас уверить, что ряска на ваших джинсах самая настоящая, а не внушенная. Как и вода в кроссовках...
Журналист волком смотрел на Дарофеева, но тот, игнорируя эти взгляды, вел машину к генеральской даче. Половина дела была почти сделана. Илья не мог отрицать реальности происходящего, а если у него и оставались какие-то сомнения, то Игорь Сергеевич готов был их развеять. Пономарь, в принципе, не любил показывать “чудеса”, работая на публику. Это все же был изрядный расход психических сил, которые требовалось преумножать и экономить. Другое дело, “чудить” для работы... Но сейчас как раз был тот случай, когда Поддубный мог помочь целителю и не только в деле его реабилитации. Как-то так случилось, что среди дарофеевских пациентов журналистов почти не было, а если и были, то такие, которые разъезжали по заграницам, делали оттуда репортажи и застать их в Москве, когда они были необходимы, не представлялось возможным.
Роза-Света радушно встретила газетчика. Попыталась угостить его чаем, но Игорь Сергеевич отложил принятие пищи физической на потом. Присев напротив журналиста, который вынужден был снять джинсы, кроссовки и носки и сидел теперь в махровом халате генерала, утопая в нем по уши, Дарофеев спросил:
– Вам как, теперь представить документы, или поверите мне на слово?
– Давайте и так и так... – Уже более миролюбиво ответил Илья.
– Хорошо... У вас диктофон с собой?
– Всегда.
– Тогда – включайте...
Целитель потратил не меньше часа, рассказывая об истории своей парапсихологической деятельности. Он понимал, что даже если материал и выйдет, его речь сократят, выбрав оттуда то, что покажется интересным, и поэтому Пономарь заливался соловьем, пытаясь при этом придерживаться правды.
Когда обе стороны кассеты были записаны, Игорь Сергеевич предупредил журналиста:
– Знаете, о нашем приключении по пути сюда – лучше не упоминать...
– Да что вы... – Усмехнулся Поддубный, – Мне же тогда никто не поверит...
Отношение Ильи к целителю, незаметно для самого корреспондента, превратилось в неявную, но симпатию. Джинсы были уже вычищены и просушены, и теперь Илья сидел на просторной, обитой лакированной вагонкой, кухне и поглощал кофе из генеральских запасов. В этот момент Игорь Сергеевич решил, что наступил момент для раскрытия некоторых карт.
– Скажите, Илья, – Осторожно начал Дарофеев, – А нет ли у вас знакомых на телевидении?
– Есть. – Журналист в это время пытался прожевать кусок каменного пряника и слово прозвучало, хотя и не внятно, но вполне разборчиво.
– Мне срочно необходимо десять минут. На любом канале.
– Так сходили бы к третьеглазнику Кононову, он бы помог по старой памяти...
– Дело не так просто. То, что я хочу рассказать – могут в секунду снять с эфира. Очень это опасная вещь...
– Опасная? – Насторожился парень. – А в чем дело?
В каждом из изданий оказалось по материалу посвященному Дарофееву.
Теперь Игорь Сергеевич узнал, что он, оказывается, пойман с поличным на махинациях с золотом и драгоценными камнями и теперь находится в Бутырской тюрьме. В другой статье на полном серьезе заявлялось, что народный целитель Дарофеев содержал гарем из наиболее привлекательных пациенток, и был в этом полностью изобличен. В третьей, со ссылкой на надежные источники, говорилось, что Дарофеев в нетрезвом виде завалился в храм Христа-Спасителя, сорвал богослужение, завладел кадилом, которым запустил в прихожан, и, взобравшись на алтарь, призвал снести это богохульное сооружение и возродить на освободившемся месте бассейн. Там же, на месте, Дарофеев был отлучен от Церкви и предан анафеме.
Игорь Сергеевич не знал, плакать или смеяться.
Нелепости громоздились одна на другую, но все это ведь читали сотни тысяч! И среди них наверняка были и его, Пономаря, пациенты. Что же они подумают?!..
Но каковы бы не были новости, медитация являлась более важным делом, нежели растрата энергии в сокрушениях о вранье журналистской братии.
Настроившись на восприятие тонкого мира, и отделив своего астрального двойника от плотного тела, целитель отправился в Хумск. Внимание его привлек странный энергетический всплеск возле НИИЭБа.
Подлетев к институту, Игорь Сергеевич обнаружил, что там во всю идет подготовка к осаде. Боевики Корня не стали рисковать и штурмовать проходную, а соорудили настоящие баррикады и расположились за ними, изредка постреливая. И тут Пономарь заметил слабый всплеск энергетической работы в здании стационара. Немедленно над головами боевиков возникли подавляющие волю программы. Они спокойно присасывались к энергетическим телам боевиков и те, опустив оружие, стали выходить из-за укрытий. Теперь осталось выяснить, подчинятся ли эти люди телепатическому приказу Дарофеева. Но до проверки оставалось, по расчетам Пономаря, чуть больше суток.
Целитель, не мешкая, переместился к месту откуда шло программирование. Но обнаружил там лишь самого молодого из пациентов, четырнадцатилетнего немого мальчика, о котором ему рассказывала Роза-Света.
Посмотрев, что творилось тут минуту назад, Дарофеев увидел странную вещь. Из ниоткуда появился информационно-силовой луч, который проник в голову пацана и вышел из нее трансформировавшись в полтора десятка программ. Игорь Сергеевич мысленно вздохнул. Опять промашка. Как видно, ГУЛ использует парнишку в качестве транслятора. Программирование для этого процесса было не нужно... Покинув Хумск в разочаровании, Дарофеев почти автоматически занялся очисткой Москвы от запрограммированных. Пономаря не оставляло впечатление, что только что в Хумске он чего-то недоглядел. Не обратил внимания на какую-то мелочь, которая помогла бы, наконец, идентифицировать ГУЛа.
Вскоре целитель утомился однообразием работы по бесконечному снятию старых и напяливанию новых программ. Вернувшись в тело, Игорь Сергеевич несколько минут в упор разглядывал смотрящую на него Розу-Свету. Она не выдержала гляделок, отвела глаза.
– А давай, я с тобой позанимаюсь?.. – Предложил Дарофеев. Девушка одарила его широкой улыбкой:
– Как становиться невидимкой?
– Эх, – Вздохнул Пономарь, – До этого еще дойти надо. А пока надо заняться основами биоэнергетики. Если хочешь, конечно...
Роза-Света хотела. Такого странного занятия Дарофеев еще не проводил. Обычно он просто читал лекцию, давал несколько основных упражнений, которые, как он очень сильно подозревал, почти никем не выполнялись. В этот раз Игорь Сергеевич начал с того, что продемонстрировал девушке что такое энергетический поток. Роза-Света подставляла ладошки, а целитель направлял в них лучи различной интенсивности, окраски, наделял их самыми разнообразными свойствами. Сообщения девушки о том, что она чувствует, почти полностью совпадали с тем, что делал целитель. Он дал ей возможность поощущать бархат, поролон, вату, воду, морскую и газированную, металл, дерево... Та радовалась, как ребенок. После демонстрации возможностей, Дарофеев стал объяснять, как это можно сделать. Встав за спиной девушки и взяв ее ладони в свои, Игорь Сергеевич пустил по рукам Розы– Светы кольцевой энергетический поток.
– Чувствуешь что-нибудь?
– Словно внутри рук – мягкая веревка. Из одной выходит – в другую входит...
– Правильно. А теперь я уберу свою силу. Попытайся удержать это ощущение...
У девушки получилось почти сразу. Сначала она напряглась, как перед прыжком с высокого трамплина, но Пономарь это заметил и приказал расслабить все тело. После этого поток пошел без затруднений.
Радости от этой маленькой победы было столько, что целитель едва не испугался за рассудок Розы-Светы. Но она, в буквальном смысле, попрыгав от восторга, потребовала:
– А дальше?..
И тут Игорь Сергеевич допустил маленькую тактическую ошибку. Он начал рассказывать про чакры, начав с самого низа.
Поведав о основополагающей роли манипуры в мышлении, магии и, вообще, в жизни, Дарофеев пошел выше. А выше оказалась свадхистана, сексуальный чакр.
Но не успел он закончить объяснять почему этот чакр лучше всего держать закрытым, как Роза-Света сказала:
– А моя свадхистана такая возбужденная... Вот, потрогай...
Решив, что урок будет усвоен лучше, если возможности этого энергетического узла будут продемонстрированы наглядно, Пономарь разблокировал на наружное излучение свой аналогичный же чакр и занялся с девушкой энергетическим сексом. Последний, впрочем, достаточно скоро перешел в более плотные слои их тел.
А подлый москвич залетал в институт как к себе домой, везде шастал, разыскивая его, Главного Управляющего Людьми. Да, какого теперь главного и какого управляющего? Остались одни лишь мечтания о счастье для людей. О том, как они могли бы жить, если бы не было преступников, войн, убийств...
Но на пути воплощения идей ГУЛа встал Дарофеев.
Непонятно почему, но этому человеку был мил тот бардак, который творился в стране и это приводило ГУЛа в недоумение.
Единственным желанием, которое довлело над ним, было замаскироваться, спрятаться так, чтобы его никто не нашел.
Особенно Дарофеев.
А сегодня... Как только ГУЛ вынужден был на секунду отвлечься от меланхолических раздумий и нейтрализовать очередную партию недоумков, принявшихся обстреливать Институт, как появился Дарофеев. Хорошо, что москвич ничего не понял и инкогнито было сохранено. А если бы ГУЛ не захотел спрятаться? Тогда – все. Пропала бы последняя надежда.
Дарофеева надо было уничтожить. Но как? Найти его не представлялось возможным. Не расставишь же на всех московских углах глаза и уши?.. Но эта идея приглянулась ГУЛу и он вяло пожелал, чтобы все, кто встретил бы Дарофеева, тут же сообщал об этом. А, если предоставлялась такая возможность, и проследил бы за ним...
Сев на койку, ГУЛ несколько раз подпрыгнул на ней. Пружины отдались протяжным звоном, но это не вернуло былого хорошего настроения. Оставались два варианта. Или сидеть и ждать, когда же Дарофеев раскусит его, или бежать. Но куда? Без денег, одежды... Впрочем, все это при его способностях проблемой не было, главным вопросом было, как же жить в этом мире, за институтскими стенами? То, что можно найти в головах других людей, их житейский опыт, – это, конечно хорошо, но он же их личный. Кто знает, как обойдутся в этом мире с ГУЛом?.. Предаваясь невеселым раздумьям, ГУЛ сам не заметил как заснул до ужина.
Глава 31
Сегодня же никаких дел, которые нельзя было бы отложить, не намечалось, и Николай Андреевич решил посвятить день рыбалке. Взяв с собой двоих телохранителей, мафиози с раннего утра поехал на водохранилище. Каждому из охранников досталось по удилищу, сам же Корень ловил на несколько спиннингов. Клев был плохой и Николай Андреевич задремал.
Пробуждение оказалось не из приятных. Репнева грубо потрясли за плечо. Он удивленно открыл глаза, готовый обматерить своих телохранов за халатное исполнение обязанностей, но ему в лицо тут же сунули синее удостоверение.
– Святослав Константинович Уходящий, подполковник Государственного Разведывательного Управления, старший следователь Отдела по борьбе с политическим терроризмом. – Представился незнакомец. За ним стояло несколько здоровенных лбов, а надежные охранники Корня валялись на пожухлой траве, не подавая признаков жизни.
– Николай Андреевич Репнев, если не ошибаюсь? – Продолжал суровый гэрэушник. Он сразу не понравился мафиози. И ведь совсем недавно он слышал эту странную фамилию. Но где?
– Положим. – Корень встал. – А могу я узнать по какому праву вы так обходитесь с моими помощниками? Проигнорировав это вопрос, Уходящий сурово спросил:
– Не могли бы вы проехать с нами?
Вопрос был явно риторический, но Репнев не желал покидать это место, о чем прямо и заявил:
– Я занят и не могу. Точнее не желаю! Вам все ясно, подполковник?
– Я вынужден настаивать. – Упрямо проговорил Святослав Константинович. – И не вынуждайте нас на применение других мер воздействия...
– Да у тебя права такого нет! – Взорвался мафиози. – Один звонок – и слетят твои погоны!
На это Уходящий не стал отвечать.
– Взять. – Коротко бросил он и Николай Андреевич почувствовал, что ему заламывают руки. Мафиози попытался высвободиться, но ему в лицо прыснули какой-то дрянью из газового баллончика и Репнев потерял сознание.
Очнулся он только в Москве. Николай Андреевич обнаружил себя скованным наручниками и сидящим на прочном железном стуле. Корень тут же попытался привстать, но чей-то голос сзади сообщил:
– Этот стул приварен к полу. Так что не советую... Мафиози повернул голову и увидел Уходящего. Подполковник сидел за столом и изучал какое-то пухлое дело.
– По какому праву?!.. – Возмущенно рявкнул Репнев.
– Не ори, – Лениво отмахнулся следователь. – Мне от тебя нужно немного. Только скажи, где скрывается твой дружок... И все... Я тебя отпущу...
– Ты, падаль, мне не тыкай! – Николай Андреевич отвернулся и говорил так грозно, как только мог. – Я тебя сгною! Парашу у меня будешь лизать!
– Да не пугай, ты. – Миролюбиво молвил Святослав Константинович. – У меня и пострашнее тебя раскалывались. Так будешь говорить?
– Хрен тебе в гузно!
– Хорошо.
Невозмутимость подполковника выводила мафиози из равновесия. Ему хотелось вскочить, начистить тому морду, чтобы знал, как связываться с ним, Корнем.
– Будем считать, что на уговоры лимит времени исчерпан. Будем применять другие способы... – Горестно вздохнул Уходящий и Николай Андреевич услышал, как где-то за спиной затрещал звонок. Звук был неприятный, бил по зубам, но то, что увидел Репнев после него, оказалось неприятным в двойне. В комнате возникли два мордоворота. Один из них расстегнул “браслеты”, Корень тут же рванулся, и немедленно получил затрещину, от которой в ушах зазвенело еще противнее чем давешний сигнал.
– Не рыпайся, симпатяга... – Пробасил здоровяк. – А то мы норму перевыполним... – И он рассмеялся гукающими звуками.
– А на счет времени, дорогой Николай Андреевич, не беспокойся. У моих ребят впереди весь день... До вечера ведь тебя не хватятся... – Сказал следователь, когда Репнев был уже в дверях. – Так что – подумай... Зачем тебе знакомство с этими мальчиками?..
– Пошел к... – Зашипел Корень, но договорить ему не дали. Громила ударил мафиози по губам:
– Не порти моего друга! При нем материться вредно...
Корня повели пустыми коридорами. Спустили на лифте в подвал. Там оказался конец маршрута – помещение с железной дверью, за которой почти пустая комната. В ней было всего два стула и свисающие с потолка и тянущиеся по полу цепи. Пресекая всякие попытки сопротивления, палачи раздели Николая Андреевича по пояс, обрядили в ножные кандалы, подвесили за руки. Высота цепей оказалась такова, что Репнев мог стоять лишь на цыпочках.
В руках громил появились полотенца. Они обильно намочили их в ржавом умывальнике, торчащем из стены, подошли к мафиози.
– Ну, дорогой, где Дарофеев? – Спросил один из палачей и хлестнул Корня полотенцем по ребрам. Второй тут же ударил с другой стороны. В глазах Николая Андреевича потемнело одновременно от боли и от гнева.
– Поищи... – Смысл фразы Репнева сводился к тому, что наиболее вероятным местонахождением этого человека служат прямые кишки мучителей и чтобы они поискали его именно там, причем употребили для этого свои мужские достоинства, за которые означенный Дарофеев их покусает.
Не вняв разумному совету, палачи принялись с периодичностью метрономов наносить удары. Чтобы облегчить себе эту пытку, Корень стал считать их, но на сорок шестом потерял сознание.
– Света! – Позвал целитель. – У тебя все в порядке?
Девушка через минуту возникла в дверном проеме:
– Проснулся? Да все... А что? Кофе хочешь?
– Да, спасибо...
Нет, не то... Но беда действительно с кем-то стряслась. Пономарь тут же вошел в медитационное состояние. Нашел Изотова. Тот был на Лубянке. Майор был очень спокоен. Заметив астрального двойника целителя, Сергей Владимирович поприветствовал его. Помахав рукой в ответ, Дарофеев направился к Корню. И застал мафиози висящим на цепях, потерявшего сознание, а его все продолжали дубасить два шкафообразных головореза.
Пока было непонятно, что именно случилось, но Игорь Сергеевич чувствовал ответственность за этого человека, компаньона, соратника по борьбе с хумской угрозой. Если он попался за свою криминальную деятельность – это одно, да и тогда целитель попытался бы вытащить Репнева из рук милиции. Николай Андреевич нужен был Дарофееву на свободе. Если же мафиози взяли по другому поводу, скажем его конкуренты, то его тем более надо было срочно спасать. Игорь Сергеевич видел, как исказились энергетические оболочки Репнева, что у него уже имеется некоторые повреждения внутренних органов. А, если избиение будет продолжаться в том же темпе, то вскоре из здорового мужика будет сделан настоящий инвалид.
Покинув подвал, где шло истязание, Дарофеев обнаружил наверху того самого мужчину, который побывал к целителя дома с гэрэушниками. Пономарь понял, что это и есть тот самый Уходящий, о котором ему рассказывал Сергей Владимирович. А раз так, то пытки Корень вынужден терпеть из-за самого Игоря Сергеевича. Тут уж было не до сантиментов. Переместившись в кабинет Изотова на Лубянке, Пономарь телепатически позвал майора. Тому прямой обмен мыслями был еще в диковинку и на Дарофеева свалилась смесь образов и обрывков внутреннего диалога фээсбэшника.
– Корень в беде. – Сообщил Игорь Сергеевич. – Его взяло ГРУ.
В сознании, или воображении, Сергея Владимировича возник образ многочисленных кулаков, бьющих безликую голову, олицетворявшую Разведывательное Управление, и словесная мысль:
– Надо спасать!
Целитель предложил встретиться в Сокольниках. Как он успел выяснить, там, в районе широко известной улицы Матросская Тишина, и находилась одно из зданий, принадлежащих разведке, в котором содержался Репнев. Покидая тонким телом кабинет Изотова, Пономарь успел напоследок уловить еще одну мысль майора-экстрасенса:
– Во здорово! И никаких телефонов не надо!
Улыбнувшись такому восприятию телепатической связи, Игорь Сергеевич открыл глаза уже на генеральской даче. Путь предстоял неблизкий, и Дарофеев, поцеловав Розу-Свету, предупредив ее, чтоб не выходила из дому, сел в свой синий “Москвич”, и покатил на встречу.
Изотов уже ждал целителя, нервно прохаживаясь взад-вперед под пожарной каланчей из красного кирпича. Игорь Сергеевич притормозил около майора, тот, выбросив недокуренную сигарету, сел в машину.
– Есть план? – С ходу спросил майор, как бы признавая верховенство целителя.
– Пойти и сдаться... – Мрачно пошутил Дарофеев.
Сергей Владимирович не понял юмора и, горячась, стал отговаривать Пономаря от такого опрометчивого шага. Целитель прервал его излияния:
– Да ты сам подумай, какой план? Войти и освободить! Сила у нас с тобой для этого есть. Что еще надо?
– Что еще? – Переспросил Изотов. – А дело на тебя уничтожить? Или его оставлять этим?.. – Майор повел головой в сторону. – Оно ведь наверняка там, у Уходящего, чтоб он навсегда ушел!.. – Выругался майор, очевидно запамятовав уроки целителя о сущности кармы и материальности мысли.
– А ты прав, – Хмуро кивнул Игорь Сергеевич. – Но тогда придется кое-что вытравить из памяти этого следователя...
– И что?
– Время. – Коротко пояснил Дарофеев.
– Я прикрою! – Торжественно пообещал майор.
– Ну, разве что... – Улыбнулся Игорь Сергеевич, представив, как Изотов, с автоматом наперевес, охраняет его, Пономаря, во время сеанса внушения.
– Постой, – Изотову вдруг пришла в голову логичная, на первый взгляд, мысль, – а зачем нам вообще туда идти?
– В смысле? – Не понял целитель.
– Мы же все это запросто можем провернуть и в тонком виде!
– Ага. А Корня на себе кто поволочет? Его палачи? Или Уходящий? Нет, майор, тут нужна именно демонстрация силы. Иного эти деятели просто не поймут.
Сергей владимирович закивал, соглашаясь с доводами:
– Тогда – поехали?
Десяти минут им хватило чтобы добраться до невзрачного трехэтажного блочного сарайчика, секретной штаб-квартиры ГРУ. Окна все были зарешечены, вход – всего один, обычная деревянная дверь под бетонным козырьком. Но обольщаться было рано. Дверь, хотя и хлипкая на вид, скрывала другую, бронированную. А за той постоянно дежурила охрана из четырех человек.
Все это Дарофеев определил за несколько секунд, пока парковал машину за углом ближайшей пятиэтажки. Он рассказал о прочувствованном Сергею Владимировичу.
– Да-а-а... – Озадаченно протянул майор, – Так просто не войдешь... А впрочем... – И его глаза засветились озорством, – Давай так...
Через минуту к двери штаб-квартиры ГРУ подошел средних лет подтянутый мужчина, по виду которого, хотя он и был в штатском, чувствовалась военная выправка. Он нажал на кнопку звонка и прямо посмотрел в объектив камеры, находящейся за якобы вентиляционной решеткой под обрезом бетонной панели.
– Кто? – Донеслось из скрытого динамика.
– ФСБ. – Честно ответил Изотов.
– Ты, братишка, конторы перепутал. – Сообщил веселый голос.
– Мне нужен Уходящий... – Без тени улыбки сказал майор.
– А по какому делу? – Невидимый охранник был явно не в меру любопытен, но Сергей Владимирович решил не обострять отношения раньше времени, он знал ответ и на этот вопрос.
– Передай ему одну фамилию. Дарофеев.
– Лады...
Динамик щелкнул, отключаясь. Через минуту послышался другой звук, слабый скрежет открываемого запора. Дверь раскрылась. На пороге стоял настоящий амбал-качок. Его камуфляжная форма едва не лопалась, раздираемая изнутри буграми гигантских мышц.
Чуть помедлив, чтобы пропустить вперед невидимого Дарофеева, Изотов шагнул навстречу охраннику. Но тот стоял как скала:
– Удостоверение. Медленно!
Сергей Владимирович протянул тому приготовленную заранее красный “гробик”. Амбал придирчиво рассмотрел фотографию, печати, хмыкнул:
– Ну, проходи...
Но уже на следующем шаге Изотов попал в стеклянный “аквариум”, одна из стен которого была абсолютно черной. Охранник же скользнул вбок, в неприметную, тут же захлопнувшуюся дверцу, и возник с другой стороны стекла:
– Оружие оставить! – Прозвучал приказ.
Не переставая быть невидимкой, целитель вошел в “Жалюзи” и поднял машину над дорогой. Илья сперва не отреагировал, и Пономарь увеличил высоту. Машина полетела сперва над дорогой, потом чуть свернула на обочину.
Дарофеев заглушил мотор, стал видимым и демонстративно отпустил руль. Водители, ехавшие навстречу, невольно притормаживали, увидев необычайное зрелище. Те же, кто ехал сзади, начали отчаянно сигналить, не решаясь обгонять плывущий по воздуху “Москвич”.
– Вам это внушение не мешает? – Глумливо поинтересовался журналист. – Или мы все еще в Москве, на “Пушке”?
– Хотите – выйдите, убедитесь. – И Дарофеев, обнаружив впереди по курсу небольшое болотце, заросшее пока еще зеленым камышом, опустил машину прямо в него. Парень смело открыл дверцу, вышел, и по колено провалился в тину пополам с грязью.
– Качественно. – Поразился Илья. – Даже холод почти натуральный...
Это так рассмешило Дарофеева, что он не выдержал и вслух расхохотался.
– Ладно, – Сквозь проступившие слезы примирительно сказал Игорь Сергеевич, – Поехали дальше.
Илья забрался в салон, а Пономарь поднял автомобиль и переместил его на трассу.
– Смею вас уверить, что ряска на ваших джинсах самая настоящая, а не внушенная. Как и вода в кроссовках...
Журналист волком смотрел на Дарофеева, но тот, игнорируя эти взгляды, вел машину к генеральской даче. Половина дела была почти сделана. Илья не мог отрицать реальности происходящего, а если у него и оставались какие-то сомнения, то Игорь Сергеевич готов был их развеять. Пономарь, в принципе, не любил показывать “чудеса”, работая на публику. Это все же был изрядный расход психических сил, которые требовалось преумножать и экономить. Другое дело, “чудить” для работы... Но сейчас как раз был тот случай, когда Поддубный мог помочь целителю и не только в деле его реабилитации. Как-то так случилось, что среди дарофеевских пациентов журналистов почти не было, а если и были, то такие, которые разъезжали по заграницам, делали оттуда репортажи и застать их в Москве, когда они были необходимы, не представлялось возможным.
Роза-Света радушно встретила газетчика. Попыталась угостить его чаем, но Игорь Сергеевич отложил принятие пищи физической на потом. Присев напротив журналиста, который вынужден был снять джинсы, кроссовки и носки и сидел теперь в махровом халате генерала, утопая в нем по уши, Дарофеев спросил:
– Вам как, теперь представить документы, или поверите мне на слово?
– Давайте и так и так... – Уже более миролюбиво ответил Илья.
– Хорошо... У вас диктофон с собой?
– Всегда.
– Тогда – включайте...
Целитель потратил не меньше часа, рассказывая об истории своей парапсихологической деятельности. Он понимал, что даже если материал и выйдет, его речь сократят, выбрав оттуда то, что покажется интересным, и поэтому Пономарь заливался соловьем, пытаясь при этом придерживаться правды.
Когда обе стороны кассеты были записаны, Игорь Сергеевич предупредил журналиста:
– Знаете, о нашем приключении по пути сюда – лучше не упоминать...
– Да что вы... – Усмехнулся Поддубный, – Мне же тогда никто не поверит...
Отношение Ильи к целителю, незаметно для самого корреспондента, превратилось в неявную, но симпатию. Джинсы были уже вычищены и просушены, и теперь Илья сидел на просторной, обитой лакированной вагонкой, кухне и поглощал кофе из генеральских запасов. В этот момент Игорь Сергеевич решил, что наступил момент для раскрытия некоторых карт.
– Скажите, Илья, – Осторожно начал Дарофеев, – А нет ли у вас знакомых на телевидении?
– Есть. – Журналист в это время пытался прожевать кусок каменного пряника и слово прозвучало, хотя и не внятно, но вполне разборчиво.
– Мне срочно необходимо десять минут. На любом канале.
– Так сходили бы к третьеглазнику Кононову, он бы помог по старой памяти...
– Дело не так просто. То, что я хочу рассказать – могут в секунду снять с эфира. Очень это опасная вещь...
– Опасная? – Насторожился парень. – А в чем дело?
– 2 -
После отъезда журналиста, которому Игорь Сергеевич рассказал о попытке захвата власти в стране хумским гением, к целителю подошла Роза-Света. Обняла одной рукой, прижалась. Дарофеев поцеловал ее и хотел было идти медитировать, но девушка, вытащив из-за спины руку, показала зажатые в ней несколько газет. Оказалось, что пока Пономаря не было, она сходила за хлебом и, по пути случайно увидела лоток с прессой.В каждом из изданий оказалось по материалу посвященному Дарофееву.
Теперь Игорь Сергеевич узнал, что он, оказывается, пойман с поличным на махинациях с золотом и драгоценными камнями и теперь находится в Бутырской тюрьме. В другой статье на полном серьезе заявлялось, что народный целитель Дарофеев содержал гарем из наиболее привлекательных пациенток, и был в этом полностью изобличен. В третьей, со ссылкой на надежные источники, говорилось, что Дарофеев в нетрезвом виде завалился в храм Христа-Спасителя, сорвал богослужение, завладел кадилом, которым запустил в прихожан, и, взобравшись на алтарь, призвал снести это богохульное сооружение и возродить на освободившемся месте бассейн. Там же, на месте, Дарофеев был отлучен от Церкви и предан анафеме.
Игорь Сергеевич не знал, плакать или смеяться.
Нелепости громоздились одна на другую, но все это ведь читали сотни тысяч! И среди них наверняка были и его, Пономаря, пациенты. Что же они подумают?!..
Но каковы бы не были новости, медитация являлась более важным делом, нежели растрата энергии в сокрушениях о вранье журналистской братии.
Настроившись на восприятие тонкого мира, и отделив своего астрального двойника от плотного тела, целитель отправился в Хумск. Внимание его привлек странный энергетический всплеск возле НИИЭБа.
Подлетев к институту, Игорь Сергеевич обнаружил, что там во всю идет подготовка к осаде. Боевики Корня не стали рисковать и штурмовать проходную, а соорудили настоящие баррикады и расположились за ними, изредка постреливая. И тут Пономарь заметил слабый всплеск энергетической работы в здании стационара. Немедленно над головами боевиков возникли подавляющие волю программы. Они спокойно присасывались к энергетическим телам боевиков и те, опустив оружие, стали выходить из-за укрытий. Теперь осталось выяснить, подчинятся ли эти люди телепатическому приказу Дарофеева. Но до проверки оставалось, по расчетам Пономаря, чуть больше суток.
Целитель, не мешкая, переместился к месту откуда шло программирование. Но обнаружил там лишь самого молодого из пациентов, четырнадцатилетнего немого мальчика, о котором ему рассказывала Роза-Света.
Посмотрев, что творилось тут минуту назад, Дарофеев увидел странную вещь. Из ниоткуда появился информационно-силовой луч, который проник в голову пацана и вышел из нее трансформировавшись в полтора десятка программ. Игорь Сергеевич мысленно вздохнул. Опять промашка. Как видно, ГУЛ использует парнишку в качестве транслятора. Программирование для этого процесса было не нужно... Покинув Хумск в разочаровании, Дарофеев почти автоматически занялся очисткой Москвы от запрограммированных. Пономаря не оставляло впечатление, что только что в Хумске он чего-то недоглядел. Не обратил внимания на какую-то мелочь, которая помогла бы, наконец, идентифицировать ГУЛа.
Вскоре целитель утомился однообразием работы по бесконечному снятию старых и напяливанию новых программ. Вернувшись в тело, Игорь Сергеевич несколько минут в упор разглядывал смотрящую на него Розу-Свету. Она не выдержала гляделок, отвела глаза.
– А давай, я с тобой позанимаюсь?.. – Предложил Дарофеев. Девушка одарила его широкой улыбкой:
– Как становиться невидимкой?
– Эх, – Вздохнул Пономарь, – До этого еще дойти надо. А пока надо заняться основами биоэнергетики. Если хочешь, конечно...
Роза-Света хотела. Такого странного занятия Дарофеев еще не проводил. Обычно он просто читал лекцию, давал несколько основных упражнений, которые, как он очень сильно подозревал, почти никем не выполнялись. В этот раз Игорь Сергеевич начал с того, что продемонстрировал девушке что такое энергетический поток. Роза-Света подставляла ладошки, а целитель направлял в них лучи различной интенсивности, окраски, наделял их самыми разнообразными свойствами. Сообщения девушки о том, что она чувствует, почти полностью совпадали с тем, что делал целитель. Он дал ей возможность поощущать бархат, поролон, вату, воду, морскую и газированную, металл, дерево... Та радовалась, как ребенок. После демонстрации возможностей, Дарофеев стал объяснять, как это можно сделать. Встав за спиной девушки и взяв ее ладони в свои, Игорь Сергеевич пустил по рукам Розы– Светы кольцевой энергетический поток.
– Чувствуешь что-нибудь?
– Словно внутри рук – мягкая веревка. Из одной выходит – в другую входит...
– Правильно. А теперь я уберу свою силу. Попытайся удержать это ощущение...
У девушки получилось почти сразу. Сначала она напряглась, как перед прыжком с высокого трамплина, но Пономарь это заметил и приказал расслабить все тело. После этого поток пошел без затруднений.
Радости от этой маленькой победы было столько, что целитель едва не испугался за рассудок Розы-Светы. Но она, в буквальном смысле, попрыгав от восторга, потребовала:
– А дальше?..
И тут Игорь Сергеевич допустил маленькую тактическую ошибку. Он начал рассказывать про чакры, начав с самого низа.
Поведав о основополагающей роли манипуры в мышлении, магии и, вообще, в жизни, Дарофеев пошел выше. А выше оказалась свадхистана, сексуальный чакр.
Но не успел он закончить объяснять почему этот чакр лучше всего держать закрытым, как Роза-Света сказала:
– А моя свадхистана такая возбужденная... Вот, потрогай...
Решив, что урок будет усвоен лучше, если возможности этого энергетического узла будут продемонстрированы наглядно, Пономарь разблокировал на наружное излучение свой аналогичный же чакр и занялся с девушкой энергетическим сексом. Последний, впрочем, достаточно скоро перешел в более плотные слои их тел.
– 3 -
Становилось все хуже. С каждым днем. С каждым часом. Неощутимый Дарофеев творил свое черное дело, срывая с людей штуковины и вешая свои, после которых ни о каком послушании не могло быть и речи. От этих событий ГУЛ впал в апатию. Руки опускались. Делать ничего не хотелось.А подлый москвич залетал в институт как к себе домой, везде шастал, разыскивая его, Главного Управляющего Людьми. Да, какого теперь главного и какого управляющего? Остались одни лишь мечтания о счастье для людей. О том, как они могли бы жить, если бы не было преступников, войн, убийств...
Но на пути воплощения идей ГУЛа встал Дарофеев.
Непонятно почему, но этому человеку был мил тот бардак, который творился в стране и это приводило ГУЛа в недоумение.
Единственным желанием, которое довлело над ним, было замаскироваться, спрятаться так, чтобы его никто не нашел.
Особенно Дарофеев.
А сегодня... Как только ГУЛ вынужден был на секунду отвлечься от меланхолических раздумий и нейтрализовать очередную партию недоумков, принявшихся обстреливать Институт, как появился Дарофеев. Хорошо, что москвич ничего не понял и инкогнито было сохранено. А если бы ГУЛ не захотел спрятаться? Тогда – все. Пропала бы последняя надежда.
Дарофеева надо было уничтожить. Но как? Найти его не представлялось возможным. Не расставишь же на всех московских углах глаза и уши?.. Но эта идея приглянулась ГУЛу и он вяло пожелал, чтобы все, кто встретил бы Дарофеева, тут же сообщал об этом. А, если предоставлялась такая возможность, и проследил бы за ним...
Сев на койку, ГУЛ несколько раз подпрыгнул на ней. Пружины отдались протяжным звоном, но это не вернуло былого хорошего настроения. Оставались два варианта. Или сидеть и ждать, когда же Дарофеев раскусит его, или бежать. Но куда? Без денег, одежды... Впрочем, все это при его способностях проблемой не было, главным вопросом было, как же жить в этом мире, за институтскими стенами? То, что можно найти в головах других людей, их житейский опыт, – это, конечно хорошо, но он же их личный. Кто знает, как обойдутся в этом мире с ГУЛом?.. Предаваясь невеселым раздумьям, ГУЛ сам не заметил как заснул до ужина.
Глава 31
– 1 -
Весь предыдущий день Николай Андреевич посвятил делам. Его доверенные люди контролировали прибытие партии оружия, а он контролировал их. У директора одного из борделей возникли сложности с милицией, и Корню потребовалось около часа сидеть на телефоне, чтобы все утрясти. Наконец, под вечер, появилась еще одна проблема. Банда гастролеров попыталась взять кассу казино. Их безжалостно перестреляли, но у одного из бандитов на запястье оказалась вытатуированная шипастая рыбка. Это значило, что наркомафия Рыбака все еще существует и приступила к активным действиям по накоплению капитала. Это сообщение тоже требовало немедленных действий, и Репнев по криминальным каналам стал искать контакта с Рыбаком.Сегодня же никаких дел, которые нельзя было бы отложить, не намечалось, и Николай Андреевич решил посвятить день рыбалке. Взяв с собой двоих телохранителей, мафиози с раннего утра поехал на водохранилище. Каждому из охранников досталось по удилищу, сам же Корень ловил на несколько спиннингов. Клев был плохой и Николай Андреевич задремал.
Пробуждение оказалось не из приятных. Репнева грубо потрясли за плечо. Он удивленно открыл глаза, готовый обматерить своих телохранов за халатное исполнение обязанностей, но ему в лицо тут же сунули синее удостоверение.
– Святослав Константинович Уходящий, подполковник Государственного Разведывательного Управления, старший следователь Отдела по борьбе с политическим терроризмом. – Представился незнакомец. За ним стояло несколько здоровенных лбов, а надежные охранники Корня валялись на пожухлой траве, не подавая признаков жизни.
– Николай Андреевич Репнев, если не ошибаюсь? – Продолжал суровый гэрэушник. Он сразу не понравился мафиози. И ведь совсем недавно он слышал эту странную фамилию. Но где?
– Положим. – Корень встал. – А могу я узнать по какому праву вы так обходитесь с моими помощниками? Проигнорировав это вопрос, Уходящий сурово спросил:
– Не могли бы вы проехать с нами?
Вопрос был явно риторический, но Репнев не желал покидать это место, о чем прямо и заявил:
– Я занят и не могу. Точнее не желаю! Вам все ясно, подполковник?
– Я вынужден настаивать. – Упрямо проговорил Святослав Константинович. – И не вынуждайте нас на применение других мер воздействия...
– Да у тебя права такого нет! – Взорвался мафиози. – Один звонок – и слетят твои погоны!
На это Уходящий не стал отвечать.
– Взять. – Коротко бросил он и Николай Андреевич почувствовал, что ему заламывают руки. Мафиози попытался высвободиться, но ему в лицо прыснули какой-то дрянью из газового баллончика и Репнев потерял сознание.
Очнулся он только в Москве. Николай Андреевич обнаружил себя скованным наручниками и сидящим на прочном железном стуле. Корень тут же попытался привстать, но чей-то голос сзади сообщил:
– Этот стул приварен к полу. Так что не советую... Мафиози повернул голову и увидел Уходящего. Подполковник сидел за столом и изучал какое-то пухлое дело.
– По какому праву?!.. – Возмущенно рявкнул Репнев.
– Не ори, – Лениво отмахнулся следователь. – Мне от тебя нужно немного. Только скажи, где скрывается твой дружок... И все... Я тебя отпущу...
– Ты, падаль, мне не тыкай! – Николай Андреевич отвернулся и говорил так грозно, как только мог. – Я тебя сгною! Парашу у меня будешь лизать!
– Да не пугай, ты. – Миролюбиво молвил Святослав Константинович. – У меня и пострашнее тебя раскалывались. Так будешь говорить?
– Хрен тебе в гузно!
– Хорошо.
Невозмутимость подполковника выводила мафиози из равновесия. Ему хотелось вскочить, начистить тому морду, чтобы знал, как связываться с ним, Корнем.
– Будем считать, что на уговоры лимит времени исчерпан. Будем применять другие способы... – Горестно вздохнул Уходящий и Николай Андреевич услышал, как где-то за спиной затрещал звонок. Звук был неприятный, бил по зубам, но то, что увидел Репнев после него, оказалось неприятным в двойне. В комнате возникли два мордоворота. Один из них расстегнул “браслеты”, Корень тут же рванулся, и немедленно получил затрещину, от которой в ушах зазвенело еще противнее чем давешний сигнал.
– Не рыпайся, симпатяга... – Пробасил здоровяк. – А то мы норму перевыполним... – И он рассмеялся гукающими звуками.
– А на счет времени, дорогой Николай Андреевич, не беспокойся. У моих ребят впереди весь день... До вечера ведь тебя не хватятся... – Сказал следователь, когда Репнев был уже в дверях. – Так что – подумай... Зачем тебе знакомство с этими мальчиками?..
– Пошел к... – Зашипел Корень, но договорить ему не дали. Громила ударил мафиози по губам:
– Не порти моего друга! При нем материться вредно...
Корня повели пустыми коридорами. Спустили на лифте в подвал. Там оказался конец маршрута – помещение с железной дверью, за которой почти пустая комната. В ней было всего два стула и свисающие с потолка и тянущиеся по полу цепи. Пресекая всякие попытки сопротивления, палачи раздели Николая Андреевича по пояс, обрядили в ножные кандалы, подвесили за руки. Высота цепей оказалась такова, что Репнев мог стоять лишь на цыпочках.
В руках громил появились полотенца. Они обильно намочили их в ржавом умывальнике, торчащем из стены, подошли к мафиози.
– Ну, дорогой, где Дарофеев? – Спросил один из палачей и хлестнул Корня полотенцем по ребрам. Второй тут же ударил с другой стороны. В глазах Николая Андреевича потемнело одновременно от боли и от гнева.
– Поищи... – Смысл фразы Репнева сводился к тому, что наиболее вероятным местонахождением этого человека служат прямые кишки мучителей и чтобы они поискали его именно там, причем употребили для этого свои мужские достоинства, за которые означенный Дарофеев их покусает.
Не вняв разумному совету, палачи принялись с периодичностью метрономов наносить удары. Чтобы облегчить себе эту пытку, Корень стал считать их, но на сорок шестом потерял сознание.
– 2 -
Игорь Сергеевич проснулся поздно, в половине одиннадцатого утра. Розы-Светы рядом с ним уже не было, а Дарофеев испытал вдруг странное чувство. Чувство, словно с кем-то стряслась беда.– Света! – Позвал целитель. – У тебя все в порядке?
Девушка через минуту возникла в дверном проеме:
– Проснулся? Да все... А что? Кофе хочешь?
– Да, спасибо...
Нет, не то... Но беда действительно с кем-то стряслась. Пономарь тут же вошел в медитационное состояние. Нашел Изотова. Тот был на Лубянке. Майор был очень спокоен. Заметив астрального двойника целителя, Сергей Владимирович поприветствовал его. Помахав рукой в ответ, Дарофеев направился к Корню. И застал мафиози висящим на цепях, потерявшего сознание, а его все продолжали дубасить два шкафообразных головореза.
Пока было непонятно, что именно случилось, но Игорь Сергеевич чувствовал ответственность за этого человека, компаньона, соратника по борьбе с хумской угрозой. Если он попался за свою криминальную деятельность – это одно, да и тогда целитель попытался бы вытащить Репнева из рук милиции. Николай Андреевич нужен был Дарофееву на свободе. Если же мафиози взяли по другому поводу, скажем его конкуренты, то его тем более надо было срочно спасать. Игорь Сергеевич видел, как исказились энергетические оболочки Репнева, что у него уже имеется некоторые повреждения внутренних органов. А, если избиение будет продолжаться в том же темпе, то вскоре из здорового мужика будет сделан настоящий инвалид.
Покинув подвал, где шло истязание, Дарофеев обнаружил наверху того самого мужчину, который побывал к целителя дома с гэрэушниками. Пономарь понял, что это и есть тот самый Уходящий, о котором ему рассказывал Сергей Владимирович. А раз так, то пытки Корень вынужден терпеть из-за самого Игоря Сергеевича. Тут уж было не до сантиментов. Переместившись в кабинет Изотова на Лубянке, Пономарь телепатически позвал майора. Тому прямой обмен мыслями был еще в диковинку и на Дарофеева свалилась смесь образов и обрывков внутреннего диалога фээсбэшника.
– Корень в беде. – Сообщил Игорь Сергеевич. – Его взяло ГРУ.
В сознании, или воображении, Сергея Владимировича возник образ многочисленных кулаков, бьющих безликую голову, олицетворявшую Разведывательное Управление, и словесная мысль:
– Надо спасать!
Целитель предложил встретиться в Сокольниках. Как он успел выяснить, там, в районе широко известной улицы Матросская Тишина, и находилась одно из зданий, принадлежащих разведке, в котором содержался Репнев. Покидая тонким телом кабинет Изотова, Пономарь успел напоследок уловить еще одну мысль майора-экстрасенса:
– Во здорово! И никаких телефонов не надо!
Улыбнувшись такому восприятию телепатической связи, Игорь Сергеевич открыл глаза уже на генеральской даче. Путь предстоял неблизкий, и Дарофеев, поцеловав Розу-Свету, предупредив ее, чтоб не выходила из дому, сел в свой синий “Москвич”, и покатил на встречу.
Изотов уже ждал целителя, нервно прохаживаясь взад-вперед под пожарной каланчей из красного кирпича. Игорь Сергеевич притормозил около майора, тот, выбросив недокуренную сигарету, сел в машину.
– Есть план? – С ходу спросил майор, как бы признавая верховенство целителя.
– Пойти и сдаться... – Мрачно пошутил Дарофеев.
Сергей Владимирович не понял юмора и, горячась, стал отговаривать Пономаря от такого опрометчивого шага. Целитель прервал его излияния:
– Да ты сам подумай, какой план? Войти и освободить! Сила у нас с тобой для этого есть. Что еще надо?
– Что еще? – Переспросил Изотов. – А дело на тебя уничтожить? Или его оставлять этим?.. – Майор повел головой в сторону. – Оно ведь наверняка там, у Уходящего, чтоб он навсегда ушел!.. – Выругался майор, очевидно запамятовав уроки целителя о сущности кармы и материальности мысли.
– А ты прав, – Хмуро кивнул Игорь Сергеевич. – Но тогда придется кое-что вытравить из памяти этого следователя...
– И что?
– Время. – Коротко пояснил Дарофеев.
– Я прикрою! – Торжественно пообещал майор.
– Ну, разве что... – Улыбнулся Игорь Сергеевич, представив, как Изотов, с автоматом наперевес, охраняет его, Пономаря, во время сеанса внушения.
– Постой, – Изотову вдруг пришла в голову логичная, на первый взгляд, мысль, – а зачем нам вообще туда идти?
– В смысле? – Не понял целитель.
– Мы же все это запросто можем провернуть и в тонком виде!
– Ага. А Корня на себе кто поволочет? Его палачи? Или Уходящий? Нет, майор, тут нужна именно демонстрация силы. Иного эти деятели просто не поймут.
Сергей владимирович закивал, соглашаясь с доводами:
– Тогда – поехали?
Десяти минут им хватило чтобы добраться до невзрачного трехэтажного блочного сарайчика, секретной штаб-квартиры ГРУ. Окна все были зарешечены, вход – всего один, обычная деревянная дверь под бетонным козырьком. Но обольщаться было рано. Дверь, хотя и хлипкая на вид, скрывала другую, бронированную. А за той постоянно дежурила охрана из четырех человек.
Все это Дарофеев определил за несколько секунд, пока парковал машину за углом ближайшей пятиэтажки. Он рассказал о прочувствованном Сергею Владимировичу.
– Да-а-а... – Озадаченно протянул майор, – Так просто не войдешь... А впрочем... – И его глаза засветились озорством, – Давай так...
Через минуту к двери штаб-квартиры ГРУ подошел средних лет подтянутый мужчина, по виду которого, хотя он и был в штатском, чувствовалась военная выправка. Он нажал на кнопку звонка и прямо посмотрел в объектив камеры, находящейся за якобы вентиляционной решеткой под обрезом бетонной панели.
– Кто? – Донеслось из скрытого динамика.
– ФСБ. – Честно ответил Изотов.
– Ты, братишка, конторы перепутал. – Сообщил веселый голос.
– Мне нужен Уходящий... – Без тени улыбки сказал майор.
– А по какому делу? – Невидимый охранник был явно не в меру любопытен, но Сергей Владимирович решил не обострять отношения раньше времени, он знал ответ и на этот вопрос.
– Передай ему одну фамилию. Дарофеев.
– Лады...
Динамик щелкнул, отключаясь. Через минуту послышался другой звук, слабый скрежет открываемого запора. Дверь раскрылась. На пороге стоял настоящий амбал-качок. Его камуфляжная форма едва не лопалась, раздираемая изнутри буграми гигантских мышц.
Чуть помедлив, чтобы пропустить вперед невидимого Дарофеева, Изотов шагнул навстречу охраннику. Но тот стоял как скала:
– Удостоверение. Медленно!
Сергей Владимирович протянул тому приготовленную заранее красный “гробик”. Амбал придирчиво рассмотрел фотографию, печати, хмыкнул:
– Ну, проходи...
Но уже на следующем шаге Изотов попал в стеклянный “аквариум”, одна из стен которого была абсолютно черной. Охранник же скользнул вбок, в неприметную, тут же захлопнувшуюся дверцу, и возник с другой стороны стекла:
– Оружие оставить! – Прозвучал приказ.