Страница:
Катя стянула с себя красный в белый горошек фартук и гневно швырнула его на диван.
Сергей какое-то время постоял еще на пороге, потом пожал плечами и молча вышел.
– Катька! Да что с тобой такое? – Незнакомка пыталась заглянуть Каркуше в лицо, но та, оттолкнув ее, кинулась к двери.
– Неужели ты ничего не понимаешь?! – прошипела она. – Он же нарочно не дает нам поговорить!
– Да ты что? – захлопала ресницами Ольга. – Ты это серьезно?
– А то ты сама не видишь? Ну скажи, на кой ему шило понадобилось?
– Дырочки в пробке проделать, чтобы на огонь поливать, – все еще хлопая ресницами, пролепетала в ответ Незнакомка.
– Дырочки! – все больше выходила из себя Каркуша. – А если эти дырочки через пять минут проделать, что случится? Землетрясение или извержение вулкана?
– Катя! – Незнакомка растерялась и не могла найти нужных слов.
– Что «Катя»? Я уже четырнадцать лет Катя! Зачем ты меня сюда притащила? Я же вам на фиг не нужна! Без меня вам в тыщу раз лучше было бы. Вот я тебе пыталась только что рассказать, а ты ведь даже не слушала меня! Думаешь, я не вижу, что ты о другом думаешь? Только и мечтаешь, скорее бы со своим Сереженькой ненаглядным наедине остаться!
– Ты с ума сошла! – повысила голос Незнакомка. – Ни о чем таком я не думала!
– Так, значит, не думала? – Глаза Каркуши пылали гневом. – Тогда повтори, о чем я говорила до того, как он приперся за шилом?
– Ты рассказывала… – Незнакомка потупила взгляд, потом резко вскинула на Катю свои огромные серо-голубые глаза. В них читалась растерянность. – Ты говорила, что в какой-то телепередаче услышала про чье-то письмо…
– В телепередаче? – так и задохнулась от злости Каркуша. – В книжке я это прочитала! В книжке про неземную любовь!
– Ну в книжке, – передернула плечами Ольга. – Какая разница? Я-то думала, у тебя и правда что-то серьезное произошло, а ты, как всегда, все преувеличиваешь. Ты мне что, хотела про книжку рассказать? – Теперь в голосе Незнакомки проступали нотки раздражения.
– Ага! – усмехнулась Катя. – Знаешь, какая интересная книжечка? Зачитаешься! А картинки – глаз не оторвать!
– Ты что, издеваешься надо мной? – подняла четко очерченные брови Ольга.
– Это ты надо мной, кажется, издеваешься! – выкрикнула Каркуша, толкнув ногой дверь.
– Катя! Подожди! – Незнакомка кинулась к ней, резко потянула ручку двери на себя.
Теперь девушки оказались так близко, что Катя ощущала на своей щеке горячее дыхание Незнакомки.
– Что тебе еще от меня надо? – спросила Катя, отстранившись. – Я тебе говорила, что все получилось как в кино, ясно? Какв кино!
– Да что получилось-то? – нервно тряхнула волосами Ольга.
– А вот этого, моя дорогая подруга, ты теперь никогда не узнаешь. Где тут у вас станция? – сухо поинтересовалась Каркуша.
– Катька, ну прекрати! Что ты все время рвешься куда-то как ненормальная? – Незнакомка дотронулась до Каркушиной руки.
– А я и есть ненормальная! – Каркуша резко отдернула руку. – Ты что, только заметила?
– Кать, а Кать? Давай поедим шашлычка, а потом уже и поговорим обо все спокойно! – миролюбиво предложила Незнакомка.
– Ешьте свой шашлычок на здоровье, – сквозь зубы процедила Каркуша. – Ты такая же, как все! – выкрикнула она, толкнула дверь и побежала по длинному коридору.
– Катя! – Незнакомка кинулась следом.
– Отойди! – с угрозой в голосе потребовала Каркуша.
Теперь они стояли во дворе. Клубы дыма валили откуда-то из-за дома.
«Только бы этот не вышел!» – подумала Каркуша. И в эту самую секунду из-за дома выбежал Сергей.
– Что тут у вас происходит? – спросил он, отряхивая руки.
– Я поеду домой, – угрюмо ответила Каркуша.
– Сергей, ну скажи ей! – Незнакомка теребила своего парня за рукав телогрейки.
– Не буду я никого уговаривать, – отрезал Сергей.
– Да он только обрадуется, если я уйду! – выкрикнула Каркуша. – И ты тоже обрадуешься. Потому что вы такие же, как все! И вам нет до меня никакого дела!
Каркуша так быстро шла, что скоро дыхание ее сбилось. Пришлось сбавить темп. Дорогу до станции ей указала какая-то милая тетенька.
– Прямо иди, дочка, никуда не сворачивай. Минут за десять доберешься.
Электричку пришлось ждать долго. Переминаясь с ноги на ногу, Катя вытирала рукавом слезы, а они все никак не хотели униматься – все капали и капали.
– На Москву ждешь? – услышала у себя за спиной девушка.
Катя резко обернулась. Мужик, похожий на бомжа, выпустил прямо ей в лицо струйку вонючего дыма.
– Не реви! – Он хлопнул Катю по плечу. – Все будет хорошо!
Невольно Каркуша попятилась. Мужик, потеряв к ней интерес, поплелся изучать расписание. Вдалеке показалась электричка.
11
12
13
Сергей какое-то время постоял еще на пороге, потом пожал плечами и молча вышел.
– Катька! Да что с тобой такое? – Незнакомка пыталась заглянуть Каркуше в лицо, но та, оттолкнув ее, кинулась к двери.
– Неужели ты ничего не понимаешь?! – прошипела она. – Он же нарочно не дает нам поговорить!
– Да ты что? – захлопала ресницами Ольга. – Ты это серьезно?
– А то ты сама не видишь? Ну скажи, на кой ему шило понадобилось?
– Дырочки в пробке проделать, чтобы на огонь поливать, – все еще хлопая ресницами, пролепетала в ответ Незнакомка.
– Дырочки! – все больше выходила из себя Каркуша. – А если эти дырочки через пять минут проделать, что случится? Землетрясение или извержение вулкана?
– Катя! – Незнакомка растерялась и не могла найти нужных слов.
– Что «Катя»? Я уже четырнадцать лет Катя! Зачем ты меня сюда притащила? Я же вам на фиг не нужна! Без меня вам в тыщу раз лучше было бы. Вот я тебе пыталась только что рассказать, а ты ведь даже не слушала меня! Думаешь, я не вижу, что ты о другом думаешь? Только и мечтаешь, скорее бы со своим Сереженькой ненаглядным наедине остаться!
– Ты с ума сошла! – повысила голос Незнакомка. – Ни о чем таком я не думала!
– Так, значит, не думала? – Глаза Каркуши пылали гневом. – Тогда повтори, о чем я говорила до того, как он приперся за шилом?
– Ты рассказывала… – Незнакомка потупила взгляд, потом резко вскинула на Катю свои огромные серо-голубые глаза. В них читалась растерянность. – Ты говорила, что в какой-то телепередаче услышала про чье-то письмо…
– В телепередаче? – так и задохнулась от злости Каркуша. – В книжке я это прочитала! В книжке про неземную любовь!
– Ну в книжке, – передернула плечами Ольга. – Какая разница? Я-то думала, у тебя и правда что-то серьезное произошло, а ты, как всегда, все преувеличиваешь. Ты мне что, хотела про книжку рассказать? – Теперь в голосе Незнакомки проступали нотки раздражения.
– Ага! – усмехнулась Катя. – Знаешь, какая интересная книжечка? Зачитаешься! А картинки – глаз не оторвать!
– Ты что, издеваешься надо мной? – подняла четко очерченные брови Ольга.
– Это ты надо мной, кажется, издеваешься! – выкрикнула Каркуша, толкнув ногой дверь.
– Катя! Подожди! – Незнакомка кинулась к ней, резко потянула ручку двери на себя.
Теперь девушки оказались так близко, что Катя ощущала на своей щеке горячее дыхание Незнакомки.
– Что тебе еще от меня надо? – спросила Катя, отстранившись. – Я тебе говорила, что все получилось как в кино, ясно? Какв кино!
– Да что получилось-то? – нервно тряхнула волосами Ольга.
– А вот этого, моя дорогая подруга, ты теперь никогда не узнаешь. Где тут у вас станция? – сухо поинтересовалась Каркуша.
– Катька, ну прекрати! Что ты все время рвешься куда-то как ненормальная? – Незнакомка дотронулась до Каркушиной руки.
– А я и есть ненормальная! – Каркуша резко отдернула руку. – Ты что, только заметила?
– Кать, а Кать? Давай поедим шашлычка, а потом уже и поговорим обо все спокойно! – миролюбиво предложила Незнакомка.
– Ешьте свой шашлычок на здоровье, – сквозь зубы процедила Каркуша. – Ты такая же, как все! – выкрикнула она, толкнула дверь и побежала по длинному коридору.
– Катя! – Незнакомка кинулась следом.
– Отойди! – с угрозой в голосе потребовала Каркуша.
Теперь они стояли во дворе. Клубы дыма валили откуда-то из-за дома.
«Только бы этот не вышел!» – подумала Каркуша. И в эту самую секунду из-за дома выбежал Сергей.
– Что тут у вас происходит? – спросил он, отряхивая руки.
– Я поеду домой, – угрюмо ответила Каркуша.
– Сергей, ну скажи ей! – Незнакомка теребила своего парня за рукав телогрейки.
– Не буду я никого уговаривать, – отрезал Сергей.
– Да он только обрадуется, если я уйду! – выкрикнула Каркуша. – И ты тоже обрадуешься. Потому что вы такие же, как все! И вам нет до меня никакого дела!
Каркуша так быстро шла, что скоро дыхание ее сбилось. Пришлось сбавить темп. Дорогу до станции ей указала какая-то милая тетенька.
– Прямо иди, дочка, никуда не сворачивай. Минут за десять доберешься.
Электричку пришлось ждать долго. Переминаясь с ноги на ногу, Катя вытирала рукавом слезы, а они все никак не хотели униматься – все капали и капали.
– На Москву ждешь? – услышала у себя за спиной девушка.
Катя резко обернулась. Мужик, похожий на бомжа, выпустил прямо ей в лицо струйку вонючего дыма.
– Не реви! – Он хлопнул Катю по плечу. – Все будет хорошо!
Невольно Каркуша попятилась. Мужик, потеряв к ней интерес, поплелся изучать расписание. Вдалеке показалась электричка.
11
– Так, значит, это я во всем виноват? – донесся до ее слуха надтреснутый голос отца.
– Ты даже не смог найти слов! Не смог поговорить с ней! – кричала Светлана Николаевна.
– Я пытался! – оправдывался отец.
– Плохо, значит, пытался! Она же твоя дочь! Твоя! – Голос Светланы Николаевны охрип и от этого казался Каркуше чужим. Будто ее отец ссорился с какой-то незнакомой женщиной.
Родители не услышали, как Катя открыла ключом дверь, не услышали, как проскользнула она в свою комнату.
Еще долго до нее доносились их раздраженные крики. Тишина наступила лишь в одиннадцатом часу, да и то лишь после того, как Катя, высунувшись из комнаты, крикнула:
– Эй! А потише можно?
Взъерошенный отец выбежал на ее голос.
– Ты уже пришла?
– Нет, я все еще там, – нагрубила в ответ Каркуша.
– Света! Она вернулась! – закричал отец, и Катя не поняла, чего в его голосе было больше – удивления или радости.
– Катенька! – Мама смотрела на нее заплаканными глазами. – Как же мы не услышали? Где ты была?
– А тебе это так интересно? – открыто принялась хамить Каркуша. – Извините, кажется, я оборвала вас на самом интересном месте. Да, мамуся, я тоже, наверное, никогда не смогла бы такое забыть! – кинула она в лицо матери и прямо перед носом родителей хлопнула дверью.
А дело в том, что последней фразой, которую услышала Катя, была гневная реплика мамы:
– Я никогда не смогу простить тебе эту Нюру! Слышишь, никогда!
«Вот и получается, что каждый раз, когда я попадаюсь ей на глаза, она вспоминает «эту Нюру», – снова принялась накручивать себя Каркуша. – Ну конечно. Иначе и быть не может. Ведь я – это материализованная вина отца! И если б я не родилась, мама бы, скорее всего, никогда не узнала бы о его измене. Если, конечно, отец сам не признался бы ей».
Каркуша медленно подошла к компьютеру, нажала на кнопку. Через секунду раздался тихий гул. Затем что-то пискнуло, застрекотало, и на экране появилась яркая картинка.
«Надо проверить почту, – подумала Катя. – А вдруг там уже лежит письмо от Вари?»
Но почтовый ящик Каркуши оказался пуст. И тогда Катя решила написать Варе первой. Все равно в ближайшие часа два ей не удастся заснуть.
– Ты даже не смог найти слов! Не смог поговорить с ней! – кричала Светлана Николаевна.
– Я пытался! – оправдывался отец.
– Плохо, значит, пытался! Она же твоя дочь! Твоя! – Голос Светланы Николаевны охрип и от этого казался Каркуше чужим. Будто ее отец ссорился с какой-то незнакомой женщиной.
Родители не услышали, как Катя открыла ключом дверь, не услышали, как проскользнула она в свою комнату.
Еще долго до нее доносились их раздраженные крики. Тишина наступила лишь в одиннадцатом часу, да и то лишь после того, как Катя, высунувшись из комнаты, крикнула:
– Эй! А потише можно?
Взъерошенный отец выбежал на ее голос.
– Ты уже пришла?
– Нет, я все еще там, – нагрубила в ответ Каркуша.
– Света! Она вернулась! – закричал отец, и Катя не поняла, чего в его голосе было больше – удивления или радости.
– Катенька! – Мама смотрела на нее заплаканными глазами. – Как же мы не услышали? Где ты была?
– А тебе это так интересно? – открыто принялась хамить Каркуша. – Извините, кажется, я оборвала вас на самом интересном месте. Да, мамуся, я тоже, наверное, никогда не смогла бы такое забыть! – кинула она в лицо матери и прямо перед носом родителей хлопнула дверью.
А дело в том, что последней фразой, которую услышала Катя, была гневная реплика мамы:
– Я никогда не смогу простить тебе эту Нюру! Слышишь, никогда!
«Вот и получается, что каждый раз, когда я попадаюсь ей на глаза, она вспоминает «эту Нюру», – снова принялась накручивать себя Каркуша. – Ну конечно. Иначе и быть не может. Ведь я – это материализованная вина отца! И если б я не родилась, мама бы, скорее всего, никогда не узнала бы о его измене. Если, конечно, отец сам не признался бы ей».
Каркуша медленно подошла к компьютеру, нажала на кнопку. Через секунду раздался тихий гул. Затем что-то пискнуло, застрекотало, и на экране появилась яркая картинка.
«Надо проверить почту, – подумала Катя. – А вдруг там уже лежит письмо от Вари?»
Но почтовый ящик Каркуши оказался пуст. И тогда Катя решила написать Варе первой. Все равно в ближайшие часа два ей не удастся заснуть.
Варя, привет! Проверила почту в надежде найти там твое письмо. Может, ты передумала? А я все равно напишу тебе, потому что больше мне некому рассказать о своих бедах. Так уж получилось. Подруга, которую я считала лучшей, сегодня предельно ясно дала мне понять, что до меня ей нет никакого дела. Я так и не рассказала ей всего, что накопилось в душе. А так хотелось! Поэтому, даже если ты уже забыла о нашем договоре написать друг другу письма, пожалуйста, прочитай мое. Я даже не буду ждать ответа. Просто прочитай и все. Мне сейчас это очень нужно.
Вчера… (Господи! А ведь кажется, что как минимум месяц с тех пор прошел!) Так вот, вчера я случайно наткнулась на одно письмо. Оно было адресовано моей маме и написано четырнадцать лет назад. Из него я узнала, что моя настоящая мать умерла при родах, а меня удочерили мой настоящий отец и его жена. Для меня это было полным шоком, ведь я всю жизнь считала, что мама – это мама, понимаешь? Но страшнее всего то, что они ничего мне не сказали, и если бы не этот случай, я бы, возможно, никогда не узнала правду. Может быть, ты скажешь, что так было бы лучше, если б я никогда не узнала правду? Жила бы себе и радовалась жизни? Но я не такой человек. Мне всегда, во всех ситуациях важно знать правду. И больше всего в жизни я ненавижу ложь. Мой старший брат Артем, который, как выяснилось, приходится мне сводным братом, повел себя отвратительно. Я сдуру рассказала ему обо всем и даже письмо показала. А он начал надо мной издеваться, да так мерзко, что я не выдержала и вылила ему на голову кофе! Конечно, я не являюсь образцом сдержанности. Ты, наверное, уже поняла это. Но на моем месте любой бы не выдержал. Теперь видеть его не могу. Кажется, он меня тоже ненавидит. Теперь я думаю, что Артем никогда не питал ко мне родственных чувств.
Какое-то время я встречалась с парнем из нашего класса. Не стану врать, что дорожила этими отношениями, но, когда он в присутствии своей новой девушки заявил, что давно уже решил порвать со мной, мне стало как-то не по себе. И произошло это в тот же вечер, в который я нашла письмо! Прикинь!
А сегодня, когда я вернулась домой, родители так орали друг на друга, что даже не услышали, что я вернулась. Оказывается, женщина, которую я столько лет считала своей матерью, до сих пор не простила отца за тот давний случай, в результате которого я появилась на свет. Понимаешь, я всем только мешаю. По-настоящему я никому не нужна. Теперь я это осознаю с такой ясностью, что даже мурашки по коже бегут. И если бы со мной что-то случилось, уверена, все бы почувствовали невероятное облегчение. Возможно, они не признались бы в этом даже себе. Поплакали бы для приличия: «Ах, Катенька! И на кого ж ты нас покинула? Ты была такой доброй и славной девчушкой!» Мерзость! Ненавижу! Если бы ты знала, Варя, как я их всех ненавижу! Но ты, наверное, удивишься, если я скажу, что безумно рада тому, что произошло. Ведь благодаря этой ситуации у меня открылись глаза и теперь я знаю, что произошла непоправимая ошибка. И эта ошибка – я! Понимаешь, я не должна была появляться на свет. Зачем жить человеку, который только мешает всем? Из-за меня Артем наверняка чувствует себя обделенным родительской любовью. Глядя на меня, мать (вернее, женщина, которая прикидывалась моей матерью) вспоминает, что когда-то отец ей изменил. Она никогда не сможет этого забыть. Я приношу людям одни несчастья, и при виде меня у всех портится настроение. А может, и такие люди нужны, чтобы жизнь медом не казалась? Как ты думаешь? Почему-то мне кажется, что мы с тобой похожи. Хотя, может, ты посмеешься над этим письмом и подумаешь, что мои проблемы по сравнению с твоими – детский лепет. Не знаю… Но я все равно благодарна тебе за то, что ты дочитала мое письмо до конца. Пока.
Катя-Зеро.
P. S.
Знаешь, есть такая попсовая певица Катя Лель? Если бы мне потребовался псевдоним, я бы выбрала такой: Катя Ноль. А лучше даже не так! Катя Ошибка. Прикольно, правда?
12
В классе царила атмосфера всеобщего оживления и веселья. Впрочем, почему бы ни порадоваться в первый день последней четверти? Хотя в последний день последней четверти столь бурное проявление эмоций было бы куда более оправданно. Однако причина оживления, как оказалось позже, крылась в другом. Виной тому было письмо. Вчера, собравшись у Черепашки дома, ребята все-таки сочинили его, и теперь черновой вариант послания переходил из рук в руки, и каждый, кто хотел, вносил в него какие-то дополнения и поправки. Дошла очередь и до Кати Андреевой.
Она внимательно прочитала текст. В некоторых местах он показался ей слишком мягким. Например, вместо фразы: «Часто Ангелина Валентиновна ведет себя недопустимо грубо», Катя закрутила бы что-нибудь в таком духе: «Таких, как она, нельзя подпускать к школе на пушечный выстрел! Своим невежеством, ханжеством и тупой агрессией эта учительница травмирует детскую психику, нанося ей непоправимый ущерб». Но, придумав эту фразу, Каркуша не стала ничего исправлять и молча передала письмо Свете Тополян, которая тоже не участвовала в составлении жалобы на Люстру и на общий сбор по каким-то причинам не явилась.
После уроков решено было остаться, переписать письмо набело и поставить под ним подписи всего класса.
– Какая-то ты сегодня хмурая, – заметила Черепашка, когда Катя, поставив внизу свою подпись, передавала ей письмо.
– Да нет, все нормально, – отмахнулась Каркуша.
Меньше всего ей хотелось вступать сейчас в какие-то разговоры, хотя к Люсе Черепахиной она всегда относилась с симпатией.
– Небось съела вчера какую-нибудь гадость, и ее теперь пучит! – попытался сострить Фишкин, но шутки его никто не оценил. В результате бедняге пришлось хихикать в одиночестве.
Перед первым уроком Фишкин демонстративно пересел на последнюю парту. Впрочем, Каркуша и сама бы это сделала (не сидеть же с ним за одной партой после того, что случилось!), но и тут Фишкин сумел ее опередить.
– Вы что, поссорились? – бесцеремонно поинтересовался Ермолаев, обращаясь к Фишкину.
– С кем? – надменно скривился Фишкин. – С этой, что ли? Много чести ей будет! Просто она мешает мне овладевать знаниями. – Это была еще одна попытка сострить. Но и она провалилась, не вызвав у одноклассников даже улыбки.
– Ладно, – перевел разговор на другую тему Володя Надыкто. – Теперь надо решить, кто понесет письмо директору.
Каркуша молчала. Теперь ей даже странно было вспоминать, что еще вчера она хотела добровольно возложить на себя эту миссию.
– Желающих нет? – Надыкто обвел одноклассников выжидательным взглядом. – Тогда будем тянуть жребий.
Возня с закрученными в трубочку бумажками тянулась минут двадцать, не меньше. Кто-то говорил, что надо плотнее скручивать, иначе якобы можно подсмотреть. Кого-то не устраивал тот факт, что трубочки получились разной длины. Стали делать новые.
Наблюдая за одноклассниками, Каркуша откровенно томилась и мечтала об одном: скорей бы оказаться дома. Почему-то Катя была уверена: Варя ответила ей, и в почтовом ящике уже лежит ее письмо. Все проблемы, включая и жалобу на Люстру, были ей сейчас настолько безразличны, что девушка даже удивлялась этому: «А ведь еще вчера я жалела, что не пошла к Черепашке… Вчера мне казалось, что мое присутствие там просто необходимо. Почему же сегодня вся эта суета вызывает у меня одно лишь раздражение?»
– Теперь ты! – Надыкто протянул к Кате руку.
На дне черной вязаной шапочки Гали Снегиревой белели закрученные в трубочку бумажки. На одной из них был нарисован крестик.
«Вот точно сейчас по закону подлости вытяну именно эту бумажку!» – с досадой подумала Каркуша, потянувшись к шапочке. К счастью, ей достался чистый клочок бумаги. Крестик вытянула тихоня Наумлинская. Конечно, на эту роль Ира подходила меньше всех. Но жребий есть жребий, и после недолгих споров решено было оставить все как есть.
Наумлинская со вздохом сложила письмо пополам и сунула его в учебник истории.
– А когда лучше к директору идти, как вы думаете? – спросил Ермолаев, обращаясь ко всем сразу.
– Перед уроками, мне кажется, не стоит, – сказала Луиза Геранмае. – По утрам Виктор Степанович бывает похож на грозовую тучу. – Я бы пошла на большой перемене.
– Точно! – поддержал ее Володя Надыкто. – У нас как раз третий урок литература, классно получится, если дирик придет с разборками прямо на урок.
– Да ну… – с сомнением протянул Ермолаев. – Вряд ли он так оперативно отреагирует.
– А я уверен, что именно так и будет! – принялся вдруг отстаивать свою точку зрения Надыкто.
– Хватит спорить, – вмешалась Галя Снегирева. – Вот завтра все и увидим.
Бросив рюкзак в прихожей, Каркуша, не разуваясь, направилась в свою комнату. Как правило, днем она входила в Интернет с первой же попытки. На этот раз пришлось подождать. Связь никак не желала устанавливаться, и количество попыток уже дошло до пятнадцати.
– Да что за черт! – выругалась вслух Каркуша. – Вот всегда так! Когда надо, фиг ты войдешь в этот долбаный Интернет.
Наконец удача улыбнулась девушке, и с замиранием сердца она прочитала желанную надпись: «Поздравляю, Вы в сети Интернет!»
Но дальше девушку ожидало разочарование. И оно было поистине огромным. Почтовый ящик снова оказался пустым, если не считать трех рекламных писем, обещающих прибыльную работу, и одного предложения купить дешевый мобильный телефон.
«Раскатала губу! И с какой такой стати я вбила себе в голову, что Варя обязательно пришлет ответ? – последними словами ругала себя Каркуша. – Да она уже наверняка и думать обо мне забыла! У нее таких знакомств в день по двадцать штук. Может, она и не прочитала еще мое письмо! Или вообще читать не собирается. Это ведь личное дело каждого, что читать, а что удалять из почтового ящика не глядя».
Выключив компьютер, Каркуша, как была, не раздеваясь, рухнула на диван. Она заснула сразу. Словно провалилась в черную дыру и проснулась, когда на улице уже совсем стемнело. То ли этот звонок ее разбудил, то ли телефон зазвонил уже после того, как девушка открыла глаза.
«Странно, уже темно, а дома никого нет», – подумала Каркуша, считая про себя звонки. – А может, спят? Вдруг сейчас уже глубокая ночь?»
Телефон смолк в ту самую секунду, когда на него легла Катина рука. На всякий случай девушка поднесла трубку к уху, но услышала лишь назойливый непрерывный гудок. «Опоздала, – без всякого сожаления подумала Каркуша. – Ну и ладно».
Она посмотрела на часы. Без пятнадцати десять. Интересно, куда подевались родители? По поводу Артема у нее такого вопроса не возникало. Брат частенько приходил домой поздно. Он уже вышел из того возраста, когда родители контролировали каждый его шаг. Артему даже разрешалось оставаться на ночь у друзей. Единственное, чего от него в этом случае требовалось, это не забыть позвонить домой. Катя уже собиралась отправиться в свою комнату, когда снова зазвонил телефон.
– Алло! Катька, ты чего к телефону не подходишь? – затарахтела трубка голосом Незнакомки.
– Вообще-то я уже спала, – нехотя отозвалась Каркуша.
– В такую-то рань? – с сомнением протянула Ольга. – Что-то на тебя не похоже.
– Ладно, давай не будем сейчас обсуждать особенности моего режима, – недовольно пробурчала Каркуша. – Как отдохнули?
– Вообще-то не очень, – после паузы призналась Незнакомка. – Как-то все скомканно получилось.
– А шашлыки? – поинтересовалась Каркуша потому лишь, что надо было поддерживать разговор.
– А мы их не стали жарить, – ответила Ольга. – Так и привезли назад мясо в кастрюльке. Сергей даже на станцию побежал, но тебя уже там не было.
– Понятно, значит, ты звонишь, чтобы сообщить мне, что я вам испортила праздник? – спросила Катя, а про себя подумала: «Ври больше! Никуда твой Сергей не бегал. Я битый час на станции торчала».
– Кать, ну что ты опять в бутылку лезешь? – снисходительно проговорила Незнакомка. – И когда ты наконец повзрослеешь?
– Вот когда ты перестанешь разговаривать со мной, как с неразумным ребенком, тогда и повзрослею! – выкрикнула Каркуша и бросила трубку.
Незнакомка не перезвонила. Зато позвонили в дверь.
Увидев в «глазок» маму, Каркуша быстро провернула ручку замка и, не дожидаясь, пока та войдет, шмыгнула в свою комнату.
– Артем! Катя! – донесся до нее из прихожей мамин голос.
– Я уже сплю, – крикнула Катя в надежде, что мама не станет заходить к ней в комнату.
Но не прошло и пяти минут, как дверь приоткрылась и Светлана Николаевна заглянула в образовавшуюся щель.
– А что, папы дома нет?
– Кажется, нет, – ответила Каркуша, стягивая с себя джинсы. – Или ты думаешь, он у меня в шкафу спрятался?
– Почему ты все время дерзишь? – слегка повысила голос Светлана Николаевна.
– Такая вот я дерзкая, – усмехнулась Каркуша. – Плохо воспитывали, значит. Еще вопросы будут?
И в эту секунду запиликал мобильный телефон. Звук шел из сумки Светланы Николаевны, которая висела у нее на плече.
– Алло! – тревожно выдохнула она. Потом наступила долгая пауза. Женщина напряженно слушала, а до Кати лишь доносился искаженный микрофоном мужской голос. По тембру Каркуша сразу определила, что это отец, но разобрать слова было невозможно. – А почему ты звонишь на мобильный? – отозвалась наконец мама. – Как это занято? Нет, сейчас никто не разговаривает.
«Наверное, это я на нервной почве трубку плохо положила», – подумала Каркуша, но говорить ничего не стала.
– То есть как это не придешь ночевать? – Глаза Светланы Николаевны расширились, и Катя видела, как на них в одно мгновение навернулись слезы. – На какой квартире? – упавшим голосом спросила она, перекладывая трубку в другую руку. Она по-прежнему стояла посередине комнаты. – Когда же ты успел снять квартиру? – Слезы мешали ей говорить. И снова пауза. Теперь голос папы звучал так тихо, что Катя перестала его слышать. – И как долго ты собираешься там жить? – Катя видела, каких невероятных усилий стоит маме каждое слово. Она не слышала, что ответил папа, но по маминому лицу догадалась, ничего хорошего он ей не сказал. Вскоре Светлана Николаевна нажала на «отбой».
– Папа снял квартиру, – объявила она, уставившись куда-то поверх Каркушиной головы.
– Я это поняла, – зачем-то сказала Катя.
В этой ситуации ей лучше было бы промолчать. Но мама, казалось, не услышала ее слов. Сунув телефон в сумку, она стремительно вышла из комнаты.
Какое-то время до Катиного слуха не доносилось ни звука, потом она услышала, как пришел Артем. Но они с мамой почти не разговаривали. А потом мама начала плакать – громко, навзрыд. Артем что-то бубнил, успокаивая мать, а Каркуша лежала, уставившись в потолок, и удивлялась своей черствости: «Почему же я ничего не чувствую? Ни жалости, ни боли, ни обиды… Ровным счетом ни-че-го. Как будто бы моя душа атрофировалась. Интересно, а если родители разойдутся, я тоже ничего не почувствую? Может быть, я уже никогда ничего не смогу почувствовать? Что ж, так даже лучше – жить и ничего не чувствовать».
Она внимательно прочитала текст. В некоторых местах он показался ей слишком мягким. Например, вместо фразы: «Часто Ангелина Валентиновна ведет себя недопустимо грубо», Катя закрутила бы что-нибудь в таком духе: «Таких, как она, нельзя подпускать к школе на пушечный выстрел! Своим невежеством, ханжеством и тупой агрессией эта учительница травмирует детскую психику, нанося ей непоправимый ущерб». Но, придумав эту фразу, Каркуша не стала ничего исправлять и молча передала письмо Свете Тополян, которая тоже не участвовала в составлении жалобы на Люстру и на общий сбор по каким-то причинам не явилась.
После уроков решено было остаться, переписать письмо набело и поставить под ним подписи всего класса.
– Какая-то ты сегодня хмурая, – заметила Черепашка, когда Катя, поставив внизу свою подпись, передавала ей письмо.
– Да нет, все нормально, – отмахнулась Каркуша.
Меньше всего ей хотелось вступать сейчас в какие-то разговоры, хотя к Люсе Черепахиной она всегда относилась с симпатией.
– Небось съела вчера какую-нибудь гадость, и ее теперь пучит! – попытался сострить Фишкин, но шутки его никто не оценил. В результате бедняге пришлось хихикать в одиночестве.
Перед первым уроком Фишкин демонстративно пересел на последнюю парту. Впрочем, Каркуша и сама бы это сделала (не сидеть же с ним за одной партой после того, что случилось!), но и тут Фишкин сумел ее опередить.
– Вы что, поссорились? – бесцеремонно поинтересовался Ермолаев, обращаясь к Фишкину.
– С кем? – надменно скривился Фишкин. – С этой, что ли? Много чести ей будет! Просто она мешает мне овладевать знаниями. – Это была еще одна попытка сострить. Но и она провалилась, не вызвав у одноклассников даже улыбки.
– Ладно, – перевел разговор на другую тему Володя Надыкто. – Теперь надо решить, кто понесет письмо директору.
Каркуша молчала. Теперь ей даже странно было вспоминать, что еще вчера она хотела добровольно возложить на себя эту миссию.
– Желающих нет? – Надыкто обвел одноклассников выжидательным взглядом. – Тогда будем тянуть жребий.
Возня с закрученными в трубочку бумажками тянулась минут двадцать, не меньше. Кто-то говорил, что надо плотнее скручивать, иначе якобы можно подсмотреть. Кого-то не устраивал тот факт, что трубочки получились разной длины. Стали делать новые.
Наблюдая за одноклассниками, Каркуша откровенно томилась и мечтала об одном: скорей бы оказаться дома. Почему-то Катя была уверена: Варя ответила ей, и в почтовом ящике уже лежит ее письмо. Все проблемы, включая и жалобу на Люстру, были ей сейчас настолько безразличны, что девушка даже удивлялась этому: «А ведь еще вчера я жалела, что не пошла к Черепашке… Вчера мне казалось, что мое присутствие там просто необходимо. Почему же сегодня вся эта суета вызывает у меня одно лишь раздражение?»
– Теперь ты! – Надыкто протянул к Кате руку.
На дне черной вязаной шапочки Гали Снегиревой белели закрученные в трубочку бумажки. На одной из них был нарисован крестик.
«Вот точно сейчас по закону подлости вытяну именно эту бумажку!» – с досадой подумала Каркуша, потянувшись к шапочке. К счастью, ей достался чистый клочок бумаги. Крестик вытянула тихоня Наумлинская. Конечно, на эту роль Ира подходила меньше всех. Но жребий есть жребий, и после недолгих споров решено было оставить все как есть.
Наумлинская со вздохом сложила письмо пополам и сунула его в учебник истории.
– А когда лучше к директору идти, как вы думаете? – спросил Ермолаев, обращаясь ко всем сразу.
– Перед уроками, мне кажется, не стоит, – сказала Луиза Геранмае. – По утрам Виктор Степанович бывает похож на грозовую тучу. – Я бы пошла на большой перемене.
– Точно! – поддержал ее Володя Надыкто. – У нас как раз третий урок литература, классно получится, если дирик придет с разборками прямо на урок.
– Да ну… – с сомнением протянул Ермолаев. – Вряд ли он так оперативно отреагирует.
– А я уверен, что именно так и будет! – принялся вдруг отстаивать свою точку зрения Надыкто.
– Хватит спорить, – вмешалась Галя Снегирева. – Вот завтра все и увидим.
Бросив рюкзак в прихожей, Каркуша, не разуваясь, направилась в свою комнату. Как правило, днем она входила в Интернет с первой же попытки. На этот раз пришлось подождать. Связь никак не желала устанавливаться, и количество попыток уже дошло до пятнадцати.
– Да что за черт! – выругалась вслух Каркуша. – Вот всегда так! Когда надо, фиг ты войдешь в этот долбаный Интернет.
Наконец удача улыбнулась девушке, и с замиранием сердца она прочитала желанную надпись: «Поздравляю, Вы в сети Интернет!»
Но дальше девушку ожидало разочарование. И оно было поистине огромным. Почтовый ящик снова оказался пустым, если не считать трех рекламных писем, обещающих прибыльную работу, и одного предложения купить дешевый мобильный телефон.
«Раскатала губу! И с какой такой стати я вбила себе в голову, что Варя обязательно пришлет ответ? – последними словами ругала себя Каркуша. – Да она уже наверняка и думать обо мне забыла! У нее таких знакомств в день по двадцать штук. Может, она и не прочитала еще мое письмо! Или вообще читать не собирается. Это ведь личное дело каждого, что читать, а что удалять из почтового ящика не глядя».
Выключив компьютер, Каркуша, как была, не раздеваясь, рухнула на диван. Она заснула сразу. Словно провалилась в черную дыру и проснулась, когда на улице уже совсем стемнело. То ли этот звонок ее разбудил, то ли телефон зазвонил уже после того, как девушка открыла глаза.
«Странно, уже темно, а дома никого нет», – подумала Каркуша, считая про себя звонки. – А может, спят? Вдруг сейчас уже глубокая ночь?»
Телефон смолк в ту самую секунду, когда на него легла Катина рука. На всякий случай девушка поднесла трубку к уху, но услышала лишь назойливый непрерывный гудок. «Опоздала, – без всякого сожаления подумала Каркуша. – Ну и ладно».
Она посмотрела на часы. Без пятнадцати десять. Интересно, куда подевались родители? По поводу Артема у нее такого вопроса не возникало. Брат частенько приходил домой поздно. Он уже вышел из того возраста, когда родители контролировали каждый его шаг. Артему даже разрешалось оставаться на ночь у друзей. Единственное, чего от него в этом случае требовалось, это не забыть позвонить домой. Катя уже собиралась отправиться в свою комнату, когда снова зазвонил телефон.
– Алло! Катька, ты чего к телефону не подходишь? – затарахтела трубка голосом Незнакомки.
– Вообще-то я уже спала, – нехотя отозвалась Каркуша.
– В такую-то рань? – с сомнением протянула Ольга. – Что-то на тебя не похоже.
– Ладно, давай не будем сейчас обсуждать особенности моего режима, – недовольно пробурчала Каркуша. – Как отдохнули?
– Вообще-то не очень, – после паузы призналась Незнакомка. – Как-то все скомканно получилось.
– А шашлыки? – поинтересовалась Каркуша потому лишь, что надо было поддерживать разговор.
– А мы их не стали жарить, – ответила Ольга. – Так и привезли назад мясо в кастрюльке. Сергей даже на станцию побежал, но тебя уже там не было.
– Понятно, значит, ты звонишь, чтобы сообщить мне, что я вам испортила праздник? – спросила Катя, а про себя подумала: «Ври больше! Никуда твой Сергей не бегал. Я битый час на станции торчала».
– Кать, ну что ты опять в бутылку лезешь? – снисходительно проговорила Незнакомка. – И когда ты наконец повзрослеешь?
– Вот когда ты перестанешь разговаривать со мной, как с неразумным ребенком, тогда и повзрослею! – выкрикнула Каркуша и бросила трубку.
Незнакомка не перезвонила. Зато позвонили в дверь.
Увидев в «глазок» маму, Каркуша быстро провернула ручку замка и, не дожидаясь, пока та войдет, шмыгнула в свою комнату.
– Артем! Катя! – донесся до нее из прихожей мамин голос.
– Я уже сплю, – крикнула Катя в надежде, что мама не станет заходить к ней в комнату.
Но не прошло и пяти минут, как дверь приоткрылась и Светлана Николаевна заглянула в образовавшуюся щель.
– А что, папы дома нет?
– Кажется, нет, – ответила Каркуша, стягивая с себя джинсы. – Или ты думаешь, он у меня в шкафу спрятался?
– Почему ты все время дерзишь? – слегка повысила голос Светлана Николаевна.
– Такая вот я дерзкая, – усмехнулась Каркуша. – Плохо воспитывали, значит. Еще вопросы будут?
И в эту секунду запиликал мобильный телефон. Звук шел из сумки Светланы Николаевны, которая висела у нее на плече.
– Алло! – тревожно выдохнула она. Потом наступила долгая пауза. Женщина напряженно слушала, а до Кати лишь доносился искаженный микрофоном мужской голос. По тембру Каркуша сразу определила, что это отец, но разобрать слова было невозможно. – А почему ты звонишь на мобильный? – отозвалась наконец мама. – Как это занято? Нет, сейчас никто не разговаривает.
«Наверное, это я на нервной почве трубку плохо положила», – подумала Каркуша, но говорить ничего не стала.
– То есть как это не придешь ночевать? – Глаза Светланы Николаевны расширились, и Катя видела, как на них в одно мгновение навернулись слезы. – На какой квартире? – упавшим голосом спросила она, перекладывая трубку в другую руку. Она по-прежнему стояла посередине комнаты. – Когда же ты успел снять квартиру? – Слезы мешали ей говорить. И снова пауза. Теперь голос папы звучал так тихо, что Катя перестала его слышать. – И как долго ты собираешься там жить? – Катя видела, каких невероятных усилий стоит маме каждое слово. Она не слышала, что ответил папа, но по маминому лицу догадалась, ничего хорошего он ей не сказал. Вскоре Светлана Николаевна нажала на «отбой».
– Папа снял квартиру, – объявила она, уставившись куда-то поверх Каркушиной головы.
– Я это поняла, – зачем-то сказала Катя.
В этой ситуации ей лучше было бы промолчать. Но мама, казалось, не услышала ее слов. Сунув телефон в сумку, она стремительно вышла из комнаты.
Какое-то время до Катиного слуха не доносилось ни звука, потом она услышала, как пришел Артем. Но они с мамой почти не разговаривали. А потом мама начала плакать – громко, навзрыд. Артем что-то бубнил, успокаивая мать, а Каркуша лежала, уставившись в потолок, и удивлялась своей черствости: «Почему же я ничего не чувствую? Ни жалости, ни боли, ни обиды… Ровным счетом ни-че-го. Как будто бы моя душа атрофировалась. Интересно, а если родители разойдутся, я тоже ничего не почувствую? Может быть, я уже никогда ничего не смогу почувствовать? Что ж, так даже лучше – жить и ничего не чувствовать».
13
Каркуша видела, что с утра письмо все еще продолжало ходить по рукам. Не утихли и споры вокруг него. Фишкин требовал, чтобы письмо переписали и вставили туда фразу, что, если директор не примет никаких мер, класс будет писать жалобу в Департамент образования. Надыкто считал, что необходимо собрать еще подписи всех родителей. Но потом все угомонились, и решено было оставить все как есть и действовать по плану.
Каркуша по-прежнему не проявляла никакой активности, а на переменах старалась выйти из класса первой, чтобы никто не упрекнул ее в безразличии и пассивности. Глядя себе под ноги, она бесцельно бродила по школьному коридору, дожидаясь звонка.
После второго урока все сгрудились возле парты Наумлинской.
– Только не забудь сказать про Департамент образования, – давал последние наставления Фишкин. – А хочешь, я с тобой пойду? – неожиданно предложил он.
Но Наумлинская не успела ничего ответить. Все это время она судорожно рылась в своем рюкзаке. Наконец девушка подняла голову.
– А у меня его нет, – растерянно произнесла Ира.
– То есть как? – заорал Фишкин. – Вот растяпа! Вспомни, перед химией я тебе отдал конверт, и ты сунула его в карман рюкзака.
– Я помню, – сказала Наумлинская. – Но ты же видишь, его здесь нет! – В доказательство девушка протянула Фишкину рюкзак. – Можешь сам удостовериться!
– Без паники! Пусть каждый посмотрит у себя, – предложил Володя Надыкто.
Ребята послушно кинулись к своим партам и принялись перебирать содержимое сумок и рюкзаков.
– Давайте быстрей, блин! – крикнул Юрка Ермолаев. – А то перемена закончится.
– Андреева! – услышала Каркуша и обернулась. – Тебя что, это не касается? Чего сидишь, как изваяние? – скорчил недовольную мину Фишкин.
– С какой стати оно у меня окажется, если сегодня я даже не дотрагивалась до этого вашего письма? – ответила Каркуша и отвернулась.
– Нет, вы слышали! – Фишкин вскочил со стула. – «Этого вашего письма»! А тебя, значит, в Люстре все устраивает? Так, что ли, получается?
– Да чего ты к ней привязался? – заступилась было за Каркушу Люся Черепахина, но Фишкин не дал ей договорить.
– Стоп! Замрите все! – Он поднял вверх указательный палец и выбежал на середину класса. – Как же я мог забыть! Короче, ребсы, я все понял! Письмо у Андреевой!
– Ты чего, совсем спятил? – фыркнула Каркуша, даже не посмотрев в сторону Фишкина.
– Я еще подумал тогда, о чем это наша Андреева так мило воркует с Люстрой?! – не обратив внимания на Катин вопрос, продолжал Фишкин. Его глаза горели нездоровым блеском. – Ну, точно! Люстра ведь крикнула ей вслед: «Значит, завтра на литературе!» Ну что, врубаетесь?! – Он обвел глазами класс. В ответ не раздалось ни звука. – Вчера, после уроков, когда все разошлись по домам, Андреева побежала в учительскую. Я случайно ее там засек. А дальше вы уже знаете. Теперь понятно, почему она притаилась, делая вид, что ей все по барабану! Андреева решила заложить нас Люстре, понимаете? И сперла письмо! Я вам точно говорю. Ну что, сидишь пялишься на меня? – Фишкин злобно сверкнул на Каркушу глазами. – Доставай по-хорошему!
– Ребята… – Каркуша приподнялась. Она смотрела на Люсю Черепахину, считая ее самым разумным человеком в классе. – Он врет! Ни в какую учительскую я вчера не ходила и Люстру в глаза не видела. Это все вранье! Наглое и подлое! – Катя умышленно не смотрела на Фишкина.
Каркуша по-прежнему не проявляла никакой активности, а на переменах старалась выйти из класса первой, чтобы никто не упрекнул ее в безразличии и пассивности. Глядя себе под ноги, она бесцельно бродила по школьному коридору, дожидаясь звонка.
После второго урока все сгрудились возле парты Наумлинской.
– Только не забудь сказать про Департамент образования, – давал последние наставления Фишкин. – А хочешь, я с тобой пойду? – неожиданно предложил он.
Но Наумлинская не успела ничего ответить. Все это время она судорожно рылась в своем рюкзаке. Наконец девушка подняла голову.
– А у меня его нет, – растерянно произнесла Ира.
– То есть как? – заорал Фишкин. – Вот растяпа! Вспомни, перед химией я тебе отдал конверт, и ты сунула его в карман рюкзака.
– Я помню, – сказала Наумлинская. – Но ты же видишь, его здесь нет! – В доказательство девушка протянула Фишкину рюкзак. – Можешь сам удостовериться!
– Без паники! Пусть каждый посмотрит у себя, – предложил Володя Надыкто.
Ребята послушно кинулись к своим партам и принялись перебирать содержимое сумок и рюкзаков.
– Давайте быстрей, блин! – крикнул Юрка Ермолаев. – А то перемена закончится.
– Андреева! – услышала Каркуша и обернулась. – Тебя что, это не касается? Чего сидишь, как изваяние? – скорчил недовольную мину Фишкин.
– С какой стати оно у меня окажется, если сегодня я даже не дотрагивалась до этого вашего письма? – ответила Каркуша и отвернулась.
– Нет, вы слышали! – Фишкин вскочил со стула. – «Этого вашего письма»! А тебя, значит, в Люстре все устраивает? Так, что ли, получается?
– Да чего ты к ней привязался? – заступилась было за Каркушу Люся Черепахина, но Фишкин не дал ей договорить.
– Стоп! Замрите все! – Он поднял вверх указательный палец и выбежал на середину класса. – Как же я мог забыть! Короче, ребсы, я все понял! Письмо у Андреевой!
– Ты чего, совсем спятил? – фыркнула Каркуша, даже не посмотрев в сторону Фишкина.
– Я еще подумал тогда, о чем это наша Андреева так мило воркует с Люстрой?! – не обратив внимания на Катин вопрос, продолжал Фишкин. Его глаза горели нездоровым блеском. – Ну, точно! Люстра ведь крикнула ей вслед: «Значит, завтра на литературе!» Ну что, врубаетесь?! – Он обвел глазами класс. В ответ не раздалось ни звука. – Вчера, после уроков, когда все разошлись по домам, Андреева побежала в учительскую. Я случайно ее там засек. А дальше вы уже знаете. Теперь понятно, почему она притаилась, делая вид, что ей все по барабану! Андреева решила заложить нас Люстре, понимаете? И сперла письмо! Я вам точно говорю. Ну что, сидишь пялишься на меня? – Фишкин злобно сверкнул на Каркушу глазами. – Доставай по-хорошему!
– Ребята… – Каркуша приподнялась. Она смотрела на Люсю Черепахину, считая ее самым разумным человеком в классе. – Он врет! Ни в какую учительскую я вчера не ходила и Люстру в глаза не видела. Это все вранье! Наглое и подлое! – Катя умышленно не смотрела на Фишкина.