Страница:
– Ну, не то чтобы назначил… – окончательно сбилась с мысли Ольга. – Просто он нам очень нужен, понимаете? – Она заискивающе заглянула парню в глаза, но, не найдя в них никакого сочувствия или хотя бы участия, тут же уткнулась в свой бокал.
– Макс болен, – последовал ответ, затем бармен развернулся и медленно поплыл в сторону стойки, на свое рабочее место.
– Дура! Ты с ума сошла! – просипела Каркуша, едва Дэн (а теперь обе подруги убедились в том, что это был именно он) удалился на безопасное расстояние. От переизбытка чувств у Кати даже голос пропал. – Что ты наделала! Как же я теперь… Ты все испортила! – причитала она, с хрустом заламывая пальцы.
– Да что я испортила? – Ольга смотрела на нее с явным недоумением. – Ты выиграла, молодец. Действительно, это Дэн, а Макса нет… С меня сок…
– Вылей его себе на голову! – выкрикнула Каркуша так громко, что люди, сидевшие за соседними столиками, обернулись. В этом помещении каждый звук, а тем более такой громкий, отдавался эхом. Затем девушка порывисто собрала разбросанные на столе фотографии, сунула их в сумку, вскочила и, сдернув с вешалки белую кроличью шубку, кинулась к выходу.
Добежав до угла, Каркуша резко затормозила. Мысли путались в голове, наскакивая одна на другую: «Но ведь она ничего не знает! За что я на нее набросилась? Ольга же не хотела ничего плохого… И если среди нас и есть дура, то это я, а не она! Нужно было сразу эту тему замять, а не доказывать с пеной у рта, что близнецы разные. Зачем мне это понадобилось? – изумлялась сама себе Каркуша. – Что вообще со мной происходит? Обидела человека ни за что ни про что… А ведь Незнакомка – моя единственная подруга!»
Это была правда или почти правда. Нет, Катя, конечно, общалась и с другими девочками. Например, ей очень нравилась одноклассница Люся Черепахина, но та с первого класса дружила с Луизой Геранмае, и подруги в свою тесную компанию, похоже, никого пускать не собирались. На какое-то время (еще до знакомства с Незнакомкой) Катя сблизилась с другой своей одноклассницей – Галей Снегиревой. Но слишком уж они были разные – правильная и немного скучноватая отличница Снегирева и эмоциональная, несдержанная Каркуша. Да к тому же Галя все время порывалась воспитывать ее – постоянно одергивала, читала нотации и все такое, а этого Каркуша с ее-то взрывным характером уж никак снести не могла. Незнакомке же удавалось каким-то образом сглаживать все острые углы сложного характера Каркуши. Ее подчас излишнюю вспыльчивость Ольга гасила мягким, ироничным, но совсем ненадменным отношением, так что одного сказанного вовремя слова бывало достаточно, чтобы Катин запал исчез бесследно. Ольга была на год старше Кати и училась в десятом классе. Они подружились приблизительно полгода назад, когда Каркуша со сломанной ногой лежала в больнице. Незнакомка влюбилась в ее старшего брата, Артема. Тот тоже поначалу отвечал ей взаимностью, но роман их длился недолго. К счастью, разрыв с Каркушиным братом не повлиял на их дружбу, и Катя с Ольгой по-прежнему много общались.
Летом у Незнакомки умер отец, которого она очень любила. Пережить потерю самого близкого на свете человека ей помог Сергей – парень, с которым Ольга случайно познакомилась в кафе. Случайная встреча вскоре переросла в настоящую любовь.
«Какая же я дрянь! – ругала себя последними словами Каркуша. Она знала, что Ольга до сих пор остро переживает потерю отца, хотя и старается изо всех сил не подавать вида. – Человеку и так плохо, а тут еще я со своими истериками!» С ней всегда так случалось – сначала что-то сделает или скажет и только потом задумывается: зачем же я это сделала?! Всему виной, как уже говорилось, был ее несдержанный и резкий характер и полное неумение (а может, и нежелание?) контролировать свои эмоции.
Впрочем, поведение Незнакомки и вправду можно было назвать странным. Каркуша не могла припомнить ни одного случая, чтобы та первой затеяла какой-нибудь спор. Сдержанная и не склонная к открытому проявлению эмоций, Ольга Ганичева называла Каркушу великой спорщицей и старалась в подобных ситуациях сводить все к шутке. А тут вдруг сама в спор ввязалась! Видимо, правда, что люди, которые в течение долгого времени тесно общаются, волей-неволей перенимают друг у друга некоторые качества и даже черты характера, становясь похожими.
«Бедная Незнакомка! – продолжала Катя свой внутренний монолог. – Представляю, что она сейчас чувствует… Что же я наделала? А вдруг Ольга обидится и не захочет больше меня видеть? Нет, я не должна была так поступать! Вот вечно я, вечно! Куда вот я сейчас иду?» – задав себе этот вопрос, Каркуша круто развернулась и зашагала в обратную сторону. Оглянувшись по сторонам, она поняла, что успела пройти целых два квартала.
С тех пор как у Незнакомки умер отец, та часто замыкалась, уходила в себя, и порой Каркуша ловила на себе ее совершенно отсутствующий и невыразимо печальный взгляд… Чувство вины подгоняло Катю, и она даже не заметила, в какой момент перешла на бег.
По счастью, Незнакомка все еще сидела за столиком. Еще издалека Катя успела заметить, что взгляд у нее именно такой, каким часто бывал в последнее время, – отрешенный и очень грустный.
4
5
6
– Макс болен, – последовал ответ, затем бармен развернулся и медленно поплыл в сторону стойки, на свое рабочее место.
– Дура! Ты с ума сошла! – просипела Каркуша, едва Дэн (а теперь обе подруги убедились в том, что это был именно он) удалился на безопасное расстояние. От переизбытка чувств у Кати даже голос пропал. – Что ты наделала! Как же я теперь… Ты все испортила! – причитала она, с хрустом заламывая пальцы.
– Да что я испортила? – Ольга смотрела на нее с явным недоумением. – Ты выиграла, молодец. Действительно, это Дэн, а Макса нет… С меня сок…
– Вылей его себе на голову! – выкрикнула Каркуша так громко, что люди, сидевшие за соседними столиками, обернулись. В этом помещении каждый звук, а тем более такой громкий, отдавался эхом. Затем девушка порывисто собрала разбросанные на столе фотографии, сунула их в сумку, вскочила и, сдернув с вешалки белую кроличью шубку, кинулась к выходу.
Добежав до угла, Каркуша резко затормозила. Мысли путались в голове, наскакивая одна на другую: «Но ведь она ничего не знает! За что я на нее набросилась? Ольга же не хотела ничего плохого… И если среди нас и есть дура, то это я, а не она! Нужно было сразу эту тему замять, а не доказывать с пеной у рта, что близнецы разные. Зачем мне это понадобилось? – изумлялась сама себе Каркуша. – Что вообще со мной происходит? Обидела человека ни за что ни про что… А ведь Незнакомка – моя единственная подруга!»
Это была правда или почти правда. Нет, Катя, конечно, общалась и с другими девочками. Например, ей очень нравилась одноклассница Люся Черепахина, но та с первого класса дружила с Луизой Геранмае, и подруги в свою тесную компанию, похоже, никого пускать не собирались. На какое-то время (еще до знакомства с Незнакомкой) Катя сблизилась с другой своей одноклассницей – Галей Снегиревой. Но слишком уж они были разные – правильная и немного скучноватая отличница Снегирева и эмоциональная, несдержанная Каркуша. Да к тому же Галя все время порывалась воспитывать ее – постоянно одергивала, читала нотации и все такое, а этого Каркуша с ее-то взрывным характером уж никак снести не могла. Незнакомке же удавалось каким-то образом сглаживать все острые углы сложного характера Каркуши. Ее подчас излишнюю вспыльчивость Ольга гасила мягким, ироничным, но совсем ненадменным отношением, так что одного сказанного вовремя слова бывало достаточно, чтобы Катин запал исчез бесследно. Ольга была на год старше Кати и училась в десятом классе. Они подружились приблизительно полгода назад, когда Каркуша со сломанной ногой лежала в больнице. Незнакомка влюбилась в ее старшего брата, Артема. Тот тоже поначалу отвечал ей взаимностью, но роман их длился недолго. К счастью, разрыв с Каркушиным братом не повлиял на их дружбу, и Катя с Ольгой по-прежнему много общались.
Летом у Незнакомки умер отец, которого она очень любила. Пережить потерю самого близкого на свете человека ей помог Сергей – парень, с которым Ольга случайно познакомилась в кафе. Случайная встреча вскоре переросла в настоящую любовь.
«Какая же я дрянь! – ругала себя последними словами Каркуша. Она знала, что Ольга до сих пор остро переживает потерю отца, хотя и старается изо всех сил не подавать вида. – Человеку и так плохо, а тут еще я со своими истериками!» С ней всегда так случалось – сначала что-то сделает или скажет и только потом задумывается: зачем же я это сделала?! Всему виной, как уже говорилось, был ее несдержанный и резкий характер и полное неумение (а может, и нежелание?) контролировать свои эмоции.
Впрочем, поведение Незнакомки и вправду можно было назвать странным. Каркуша не могла припомнить ни одного случая, чтобы та первой затеяла какой-нибудь спор. Сдержанная и не склонная к открытому проявлению эмоций, Ольга Ганичева называла Каркушу великой спорщицей и старалась в подобных ситуациях сводить все к шутке. А тут вдруг сама в спор ввязалась! Видимо, правда, что люди, которые в течение долгого времени тесно общаются, волей-неволей перенимают друг у друга некоторые качества и даже черты характера, становясь похожими.
«Бедная Незнакомка! – продолжала Катя свой внутренний монолог. – Представляю, что она сейчас чувствует… Что же я наделала? А вдруг Ольга обидится и не захочет больше меня видеть? Нет, я не должна была так поступать! Вот вечно я, вечно! Куда вот я сейчас иду?» – задав себе этот вопрос, Каркуша круто развернулась и зашагала в обратную сторону. Оглянувшись по сторонам, она поняла, что успела пройти целых два квартала.
С тех пор как у Незнакомки умер отец, та часто замыкалась, уходила в себя, и порой Каркуша ловила на себе ее совершенно отсутствующий и невыразимо печальный взгляд… Чувство вины подгоняло Катю, и она даже не заметила, в какой момент перешла на бег.
По счастью, Незнакомка все еще сидела за столиком. Еще издалека Катя успела заметить, что взгляд у нее именно такой, каким часто бывал в последнее время, – отрешенный и очень грустный.
4
– Обиделась? – с ходу начала Каркуша, усаживаясь на свое прежнее место.
Шубку она при этом не сняла, а лишь распахнула, решив не тратить время на лишние действия. Катя всегда начинала с главного. Всяческого рода «подходы», «подъезды», преамбулы и вступления прямая и откровенная девушка не признавала. Чего вокруг да около ходить и ради приличия говорить совсем не те слова, которые так и рвутся наружу?
Ольга подняла на нее рассеянный и, как показалось Каркуше, немного сонный взгляд.
– Да нет, – она слегка дернула плечом. – Я, в общем-то, привыкла к твоим взбрыкам.
И по ее тону Каркуша безошибочно определила: на этот раз подруга действительно обиделась. Нужно было срочно спасать положение.
– Прости меня. И за дуру, и за все остальное, – зачастила она, нервно гоняя по металлической поверхности стола пустой стакан – Дэн не успел еще его убрать. Сегодня в «Клонах», как никогда, было много посетителей. – Я тебе все объясню, ты только выслушай!
Незнакомка с напускной пристальностью изучала свои накрашенные светло-розовым лаком ногти. Этим она хотела показать, что никакие объяснения ей неинтересны.
– Ну, пожалуйста, посмотри на меня! – не выдержала Каркуша.
Подруга нехотя подняла на нее большие серые и очень глубокие глаза.
«Вот бы кому на обложку журнала попасть!» – вдруг подумала Катя.
Все считали Незнакомку самой красивой девушкой в школе. Наверное, это и на самом деле было так. Резко тряхнув головой, Катя сказала:
– То, что ты сейчас услышишь, тебя удивит, возможно, ты даже не поверишь мне… Только знай: это чистая правда…
Ольга слегка приподняла брови, и это едва уловимое движение придало Каркуше уверенности, она заговорила с еще большей горячностью.
– Моя… грубость объясняется тем, что мне очень нравится Макс. – Произнеся эту фразу, девушка будто бы выдохлась. Опершись локтями о стол, она закрыла лицо ладонями.
– Кто? – подала наконец голос Незнакомка. – Какой еще Макс?
– Макс! – всплеснула руками Каркуша. – Брат Дэна!
– Я тебе не верю. – Во все глаза уставившись на подругу, Ольга медленно покачивала головой. От ее отрешенности и следа теперь не осталось. – Ты имеешь в виду этих барменов? – недоверчиво переспросила она.
– Одного из них. Того, которого сегодня нет.
– Господи, но они же совершенно одинаковые! – Незнакомка развернулась к стойке бара.
– Этот вопрос мы уже, кажется, сегодня обсуждали, – без раздражения напомнила Каркуша. Все-таки она еще не чувствовала себя окончательно прощенной. – Для тебя совершенно одинаковые, а для меня – совершенно разные.
– Так, значит, я случайно попала в точку? – сокрушенно проговорила Ольга. – Он что, правда назначил тебе сегодня встречу?
Они пришли в «Клоны» по инициативе Каркуши. Незнакомке это вычурное, как она выражалась, кафе никогда не нравилось. И теперь до нее начал доходить смысл происшедшего. Но Катя перебила ход ее внутренних рассуждений, выкрикнув:
– Да нет же! Мы с ним еще не знакомы… Нет, Макс, конечно, видел меня, я ведь часто сюда прихожу… – Чувствовалось, что каждое слово дается девушке с трудом. – Только он не знает моего имени… И мы никогда не разговаривали. Ну, кроме того, что он принимал у меня заказы… Только мне кажется, что я ему тоже нравлюсь…
– И по каким же признакам ты это поняла? – Ольге представлялось невероятным, что по лицу одного из барменов, не важно кого из них, можно хоть что-то определить. Ведь их лица всегда, что бы ни происходило, оставались бесстрастными и непроницаемыми.
– Ни по каким, – отмахнулась Каркуша. – Это трудно передать. На уровне ощущений, понимаешь? А может быть, я ошибаюсь, – добавила она упавшим голосом и как-то жалобно, исподлобья посмотрела на подругу. А потом вдруг вскинула голову, судорожно сглотнула слюну и заговорила вдруг с прежней, если не с большей горячностью: – Ты пойми, я ведь на эту Пашкину авантюру с обложкой только ради него и пошла! Ради Макса. Я как представила, что приду однажды в «Клоны» с этим журналом, брошу его небрежно на стол, он подойдет заказ принимать и вдруг увидит, представляешь? А я как ни в чем не бывало скажу: «Чипсы и сок, пожалуйста».
– А ты уверена, что он обратит внимание на журнал? А если даже и обратит, то хоть как-то отреагирует?
– Не знаю… – растерянно пожала плечами Катя. Видимо, подруга, сама того не желая, попала в самую точку. – Иногда мне кажется, что обратит и спросит меня о чем-нибудь… И это будет повод для знакомства. А иногда я, как и ты, думаю, что все мои старания могут оказаться напрасными. – Тут Катя горестно вздохнула. – Но даже если он ничего и не скажет, я по взгляду смогу определить, увидел он мое лицо на обложке или нет, – не слишком твердо заключила она.
– И давно ты в него… В смысле, давно он тебе нравится? – осторожно поинтересовалась Ольга.
– Уже два месяца, – просто ответила Катя, и только теперь Незнакомка поняла: все, что говорит подруга, – правда. А та между тем продолжала: – И, представь, до сих пор я никому об этом не говорила… Это при моей-то болтливости, – самокритично хмыкнула девушка.
– Да… – задумчиво протянула Ольга. – Удивительно.
– Что удивительно? Что я влюбилась в Макса или что хранила это в тайне?
– Как-то мне до сих пор не верится, что этот парень мог всерьез тебе понравиться, – ушла от прямого ответа Незнакомка. То и дело стреляя из стороны в сторону глазами, она невольно искала взглядом бармена. – Как-то раньше я никогда к ним не приглядывалась и воспринимала близнецов скорее как деталь интерьера, а не как живых людей… – сделала неожиданное признание Ольга.
– Это почему же? – насупилась Каркуша.
– Да потому, что они так держатся… Чересчур уж отстраненно… Как роботы. Два одинаковых биоробота! Удивительно все же, как тебе удается их различать!..
– Ничего удивительного, – угрюмо возразила Каркуша. – Если бы ты повнимательнее пригляделась, то смогла бы увидеть, что у них и глаза разные, и брови, и губы. А голоса! Неужели ты не слышишь, что у Дэна голос какой-то скрипучий, а у Макса бархатистый и нежный?
– Но ты же совсем не знаешь его! – почти выкрикнула Незнакомка. – В смысле, как человека. Можно хоть десять лет подряд каждый день приходить сюда, а этого так и не узнать. Потому что они оба прячут лица под масками! Они же играют кем-то заданные роли!
– В том-то и дело! – неожиданно поддержала ее Каркуша. – Вот я и хочу заглянуть под его маску! Ведь это же невероятно интересно! Я думаю, что Макс добрый и у него потрясающее чувство юмора…
– А если окажется, что он злой и тупой как валенок?
– Не окажется! Я его чувствую, понимаешь? Иногда мне даже кажется, что я слышу его мысли, – мечтательно улыбнулась Каркуша.
– Ты меня, конечно, извини, – вкрадчиво начала Ольга, – только, знаешь… По-моему, это твоя очередная блажь! Ты все это от скуки нафантазировала… Ты его выдумала, сочинила, как писатели сочиняют своих героев.
Незнакомке было хорошо известно, что природа наделила Каркушу богатым воображением. Пожалуй, даже чересчур богатым. А если к этому прибавить еще ее непомерное любопытство, то многие странности в поведении девушки становились вполне объяснимыми. Выделив одного из близнецов, Каркуша приходила в кафе и завороженно наблюдала за его отточенными действиями, отрепетированными интонациями голоса, отработанной мимикой. Тут необходимо заметить, что со своей задачей оба брата справлялись безукоризненно. Они действительно мало напоминали людей, и в этих холодных образах клонов, так тщательно создаваемых ими, несомненно, присутствовала некая притягательная сила. И впечатлительная Каркуша на эту удочку клюнула. А дальше ей уже ничего не оставалось, как только дофантазировать то, чего на самом деле она видеть не могла. Ведь свою истинную суть парни умело скрывали.
– Возможно, ты и права, – вполне миролюбиво проговорила Каркуша. – Мне все равно, выдумала я его или нет. Но ты не представляешь себе, насколько мне интересно узнать, какой он на самом деле! Как, например, он по телефону разговаривает с друзьями, с мамой? Как он ест, смеется, какую музыку слушает? Меня прямо распирает от любопытства, – смущенно призналась девушка. – И ничего я с собой поделать не могу.
– А может, ты вовсе и не влюблена в этого Макса? – предположила Ольга. – Он тебя заинтриговал, ты хочешь раскрыть его тайну, если таковая, конечно, имеется… Как угодно можно это назвать, только не любовью…
– Я и сама раньше так думала… – Каркуша подперла рукой щеку, от чего сразу стала похожа на обиженного ребенка. – Но, понимаешь, я постоянно о нем думаю – и в школе, и дома, и в метро, и на улице… И еще он мне снится. Почти каждую ночь. Вот и скажи мне, что это, если не любовь?
Вместо ответа Незнакомка допила остатки сока и, решительно отодвинув от себя высокий стакан, сказала:
– Ладно, пойдем, а то мне уже надоело тут сидеть, и глаза режет.
Голубоватый свет, ровно льющийся из прикрепленных к самому потолку светильников, придавал лицам посетителей какой-то мертвенно-синий оттенок. Свет этот действительно был неприятен для глаз, и через полчаса они начинали болеть и слезиться. Во всяком случае, с Незнакомкой всегда происходило именно так.
Уже возле самого Каркушиного дома Незнакомка (а сама она жила чуть дальше) неожиданно сказала:
– Слушай, а может, тебе стоит написать Максу письмо? Обычное или электронное… Наверняка у них есть электронный адрес.
Это прозвучало тем более неожиданно, что за всю дорогу ни Незнакомка, ни Каркуша о Максе не сказали ни слова.
– Вообще-то неплохая идея, – после паузы согласилась Катя. – Только как я узнаю его электронный адрес?
– Надо подумать… – сморщила лоб Незнакомка и вдруг выдала: – А ты к вашему Фишкину обратись. Мне кажется, он такой энергичный и предприимчивый, что для него это будет раз плюнуть.
Вадим Фишкин, по прозвищу Фишка, учился в Каркушином классе, но в масштабах школы был довольно известной личностью. Если кому-нибудь срочно требовалось что-то достать, например СД-диск или новую «стрелялку», все знали, к кому в этом случае следует обращаться. И Фишка, как правило, полностью оправдывал все надежды. В совете Незнакомки, конечно, присутствовал определенный резон. Да только с какой стати Фишка станет ради Каркуши напрягаться?
– Если бы его Луиза Геранмае об этом попросила, он, конечно, в доску бы расшибся, – с досадой проговорила Каркуша.
Дело в том, что Фишка чуть ли не с первого класса был влюблен в Лу. И хотя слегка высокомерная и хорошо знающая себе цену Лу никогда не отвечала ему взаимностью, Вадиму, казалось, это было не важно. Впрочем, что до безответной любви к Лу, то Вадик Фишкин был в этом не одинок. Луиза Геранмае никогда не испытывала недостатка в поклонниках, чего нельзя было сказать о Каркуше. К их числу относился и Володя Надыкто – еще один Катин одноклассник, пламенно и, увы, безнадежно влюбленный в черноглазую красавицу Лу. И хотя та на обоих парней смотрела иронично и свысока, отношения между Надыкто и Фишкиным были напряженными, как между старыми соперниками.
– А ты попробуй, – настаивала на своем Незнакомка. – Заинтересуй его чем-нибудь, в конце концов.
– Чем я могу заинтересовать Фишку? – фыркнула Каркуша. – У него все есть, кроме любви Лу. А этого я ему при всем желании дать не смогу.
– Думаю, не все так трагично, – заметила Незнакомка.
И Каркуше показалась, что это было сказано лишь затем, чтобы закрыть надоевшую тему. Подруги попрощались, договорившись встретиться в школе на большой перемене.
Шубку она при этом не сняла, а лишь распахнула, решив не тратить время на лишние действия. Катя всегда начинала с главного. Всяческого рода «подходы», «подъезды», преамбулы и вступления прямая и откровенная девушка не признавала. Чего вокруг да около ходить и ради приличия говорить совсем не те слова, которые так и рвутся наружу?
Ольга подняла на нее рассеянный и, как показалось Каркуше, немного сонный взгляд.
– Да нет, – она слегка дернула плечом. – Я, в общем-то, привыкла к твоим взбрыкам.
И по ее тону Каркуша безошибочно определила: на этот раз подруга действительно обиделась. Нужно было срочно спасать положение.
– Прости меня. И за дуру, и за все остальное, – зачастила она, нервно гоняя по металлической поверхности стола пустой стакан – Дэн не успел еще его убрать. Сегодня в «Клонах», как никогда, было много посетителей. – Я тебе все объясню, ты только выслушай!
Незнакомка с напускной пристальностью изучала свои накрашенные светло-розовым лаком ногти. Этим она хотела показать, что никакие объяснения ей неинтересны.
– Ну, пожалуйста, посмотри на меня! – не выдержала Каркуша.
Подруга нехотя подняла на нее большие серые и очень глубокие глаза.
«Вот бы кому на обложку журнала попасть!» – вдруг подумала Катя.
Все считали Незнакомку самой красивой девушкой в школе. Наверное, это и на самом деле было так. Резко тряхнув головой, Катя сказала:
– То, что ты сейчас услышишь, тебя удивит, возможно, ты даже не поверишь мне… Только знай: это чистая правда…
Ольга слегка приподняла брови, и это едва уловимое движение придало Каркуше уверенности, она заговорила с еще большей горячностью.
– Моя… грубость объясняется тем, что мне очень нравится Макс. – Произнеся эту фразу, девушка будто бы выдохлась. Опершись локтями о стол, она закрыла лицо ладонями.
– Кто? – подала наконец голос Незнакомка. – Какой еще Макс?
– Макс! – всплеснула руками Каркуша. – Брат Дэна!
– Я тебе не верю. – Во все глаза уставившись на подругу, Ольга медленно покачивала головой. От ее отрешенности и следа теперь не осталось. – Ты имеешь в виду этих барменов? – недоверчиво переспросила она.
– Одного из них. Того, которого сегодня нет.
– Господи, но они же совершенно одинаковые! – Незнакомка развернулась к стойке бара.
– Этот вопрос мы уже, кажется, сегодня обсуждали, – без раздражения напомнила Каркуша. Все-таки она еще не чувствовала себя окончательно прощенной. – Для тебя совершенно одинаковые, а для меня – совершенно разные.
– Так, значит, я случайно попала в точку? – сокрушенно проговорила Ольга. – Он что, правда назначил тебе сегодня встречу?
Они пришли в «Клоны» по инициативе Каркуши. Незнакомке это вычурное, как она выражалась, кафе никогда не нравилось. И теперь до нее начал доходить смысл происшедшего. Но Катя перебила ход ее внутренних рассуждений, выкрикнув:
– Да нет же! Мы с ним еще не знакомы… Нет, Макс, конечно, видел меня, я ведь часто сюда прихожу… – Чувствовалось, что каждое слово дается девушке с трудом. – Только он не знает моего имени… И мы никогда не разговаривали. Ну, кроме того, что он принимал у меня заказы… Только мне кажется, что я ему тоже нравлюсь…
– И по каким же признакам ты это поняла? – Ольге представлялось невероятным, что по лицу одного из барменов, не важно кого из них, можно хоть что-то определить. Ведь их лица всегда, что бы ни происходило, оставались бесстрастными и непроницаемыми.
– Ни по каким, – отмахнулась Каркуша. – Это трудно передать. На уровне ощущений, понимаешь? А может быть, я ошибаюсь, – добавила она упавшим голосом и как-то жалобно, исподлобья посмотрела на подругу. А потом вдруг вскинула голову, судорожно сглотнула слюну и заговорила вдруг с прежней, если не с большей горячностью: – Ты пойми, я ведь на эту Пашкину авантюру с обложкой только ради него и пошла! Ради Макса. Я как представила, что приду однажды в «Клоны» с этим журналом, брошу его небрежно на стол, он подойдет заказ принимать и вдруг увидит, представляешь? А я как ни в чем не бывало скажу: «Чипсы и сок, пожалуйста».
– А ты уверена, что он обратит внимание на журнал? А если даже и обратит, то хоть как-то отреагирует?
– Не знаю… – растерянно пожала плечами Катя. Видимо, подруга, сама того не желая, попала в самую точку. – Иногда мне кажется, что обратит и спросит меня о чем-нибудь… И это будет повод для знакомства. А иногда я, как и ты, думаю, что все мои старания могут оказаться напрасными. – Тут Катя горестно вздохнула. – Но даже если он ничего и не скажет, я по взгляду смогу определить, увидел он мое лицо на обложке или нет, – не слишком твердо заключила она.
– И давно ты в него… В смысле, давно он тебе нравится? – осторожно поинтересовалась Ольга.
– Уже два месяца, – просто ответила Катя, и только теперь Незнакомка поняла: все, что говорит подруга, – правда. А та между тем продолжала: – И, представь, до сих пор я никому об этом не говорила… Это при моей-то болтливости, – самокритично хмыкнула девушка.
– Да… – задумчиво протянула Ольга. – Удивительно.
– Что удивительно? Что я влюбилась в Макса или что хранила это в тайне?
– Как-то мне до сих пор не верится, что этот парень мог всерьез тебе понравиться, – ушла от прямого ответа Незнакомка. То и дело стреляя из стороны в сторону глазами, она невольно искала взглядом бармена. – Как-то раньше я никогда к ним не приглядывалась и воспринимала близнецов скорее как деталь интерьера, а не как живых людей… – сделала неожиданное признание Ольга.
– Это почему же? – насупилась Каркуша.
– Да потому, что они так держатся… Чересчур уж отстраненно… Как роботы. Два одинаковых биоробота! Удивительно все же, как тебе удается их различать!..
– Ничего удивительного, – угрюмо возразила Каркуша. – Если бы ты повнимательнее пригляделась, то смогла бы увидеть, что у них и глаза разные, и брови, и губы. А голоса! Неужели ты не слышишь, что у Дэна голос какой-то скрипучий, а у Макса бархатистый и нежный?
– Но ты же совсем не знаешь его! – почти выкрикнула Незнакомка. – В смысле, как человека. Можно хоть десять лет подряд каждый день приходить сюда, а этого так и не узнать. Потому что они оба прячут лица под масками! Они же играют кем-то заданные роли!
– В том-то и дело! – неожиданно поддержала ее Каркуша. – Вот я и хочу заглянуть под его маску! Ведь это же невероятно интересно! Я думаю, что Макс добрый и у него потрясающее чувство юмора…
– А если окажется, что он злой и тупой как валенок?
– Не окажется! Я его чувствую, понимаешь? Иногда мне даже кажется, что я слышу его мысли, – мечтательно улыбнулась Каркуша.
– Ты меня, конечно, извини, – вкрадчиво начала Ольга, – только, знаешь… По-моему, это твоя очередная блажь! Ты все это от скуки нафантазировала… Ты его выдумала, сочинила, как писатели сочиняют своих героев.
Незнакомке было хорошо известно, что природа наделила Каркушу богатым воображением. Пожалуй, даже чересчур богатым. А если к этому прибавить еще ее непомерное любопытство, то многие странности в поведении девушки становились вполне объяснимыми. Выделив одного из близнецов, Каркуша приходила в кафе и завороженно наблюдала за его отточенными действиями, отрепетированными интонациями голоса, отработанной мимикой. Тут необходимо заметить, что со своей задачей оба брата справлялись безукоризненно. Они действительно мало напоминали людей, и в этих холодных образах клонов, так тщательно создаваемых ими, несомненно, присутствовала некая притягательная сила. И впечатлительная Каркуша на эту удочку клюнула. А дальше ей уже ничего не оставалось, как только дофантазировать то, чего на самом деле она видеть не могла. Ведь свою истинную суть парни умело скрывали.
– Возможно, ты и права, – вполне миролюбиво проговорила Каркуша. – Мне все равно, выдумала я его или нет. Но ты не представляешь себе, насколько мне интересно узнать, какой он на самом деле! Как, например, он по телефону разговаривает с друзьями, с мамой? Как он ест, смеется, какую музыку слушает? Меня прямо распирает от любопытства, – смущенно призналась девушка. – И ничего я с собой поделать не могу.
– А может, ты вовсе и не влюблена в этого Макса? – предположила Ольга. – Он тебя заинтриговал, ты хочешь раскрыть его тайну, если таковая, конечно, имеется… Как угодно можно это назвать, только не любовью…
– Я и сама раньше так думала… – Каркуша подперла рукой щеку, от чего сразу стала похожа на обиженного ребенка. – Но, понимаешь, я постоянно о нем думаю – и в школе, и дома, и в метро, и на улице… И еще он мне снится. Почти каждую ночь. Вот и скажи мне, что это, если не любовь?
Вместо ответа Незнакомка допила остатки сока и, решительно отодвинув от себя высокий стакан, сказала:
– Ладно, пойдем, а то мне уже надоело тут сидеть, и глаза режет.
Голубоватый свет, ровно льющийся из прикрепленных к самому потолку светильников, придавал лицам посетителей какой-то мертвенно-синий оттенок. Свет этот действительно был неприятен для глаз, и через полчаса они начинали болеть и слезиться. Во всяком случае, с Незнакомкой всегда происходило именно так.
Уже возле самого Каркушиного дома Незнакомка (а сама она жила чуть дальше) неожиданно сказала:
– Слушай, а может, тебе стоит написать Максу письмо? Обычное или электронное… Наверняка у них есть электронный адрес.
Это прозвучало тем более неожиданно, что за всю дорогу ни Незнакомка, ни Каркуша о Максе не сказали ни слова.
– Вообще-то неплохая идея, – после паузы согласилась Катя. – Только как я узнаю его электронный адрес?
– Надо подумать… – сморщила лоб Незнакомка и вдруг выдала: – А ты к вашему Фишкину обратись. Мне кажется, он такой энергичный и предприимчивый, что для него это будет раз плюнуть.
Вадим Фишкин, по прозвищу Фишка, учился в Каркушином классе, но в масштабах школы был довольно известной личностью. Если кому-нибудь срочно требовалось что-то достать, например СД-диск или новую «стрелялку», все знали, к кому в этом случае следует обращаться. И Фишка, как правило, полностью оправдывал все надежды. В совете Незнакомки, конечно, присутствовал определенный резон. Да только с какой стати Фишка станет ради Каркуши напрягаться?
– Если бы его Луиза Геранмае об этом попросила, он, конечно, в доску бы расшибся, – с досадой проговорила Каркуша.
Дело в том, что Фишка чуть ли не с первого класса был влюблен в Лу. И хотя слегка высокомерная и хорошо знающая себе цену Лу никогда не отвечала ему взаимностью, Вадиму, казалось, это было не важно. Впрочем, что до безответной любви к Лу, то Вадик Фишкин был в этом не одинок. Луиза Геранмае никогда не испытывала недостатка в поклонниках, чего нельзя было сказать о Каркуше. К их числу относился и Володя Надыкто – еще один Катин одноклассник, пламенно и, увы, безнадежно влюбленный в черноглазую красавицу Лу. И хотя та на обоих парней смотрела иронично и свысока, отношения между Надыкто и Фишкиным были напряженными, как между старыми соперниками.
– А ты попробуй, – настаивала на своем Незнакомка. – Заинтересуй его чем-нибудь, в конце концов.
– Чем я могу заинтересовать Фишку? – фыркнула Каркуша. – У него все есть, кроме любви Лу. А этого я ему при всем желании дать не смогу.
– Думаю, не все так трагично, – заметила Незнакомка.
И Каркуше показалась, что это было сказано лишь затем, чтобы закрыть надоевшую тему. Подруги попрощались, договорившись встретиться в школе на большой перемене.
5
Поздно вечером в субботу раздался телефонный звонок. Артем подошел к телефону первым. Ему вообще звонили гораздо чаше, чем Каркуше, а уж в такое время и подавно.
– Тебя, – недовольно буркнул он, протягивая трубку сестре.
– Кто? – беззвучно, одними губами, спросила Катя.
– Откуда я знаю, – пожал плечами брат. – Мужик какой-то.
В отличие от Кати Артем говорил в полный голос. Недовольно поморщившись, Каркуша перехватила трубку.
«Каким-то мужиком» оказался Павел. Странно, что Артем не узнал его по голосу. Как-никак они учились в одном институте, а однажды Павел даже снимал Артема в рекламном клипе.
– Поздравляю! – заорал Павел, едва услышав робкое Катино «алло». – Только что звонил главный редактор! Твою фотографию напечатали на обложке! И завтра второй номер «Крутой девчонки» уже поступит в продажу! – взахлеб делился хорошими новостями Паша. – Жаль, правда, что он раньше мне не позвонил. Нам же с тобой положено по одному экземпляру бесплатно, я бы обязательно съездил и взял… Ну, ничего, в понедельник поеду.
– А что, купить журнал нельзя будет? – прерывающимся от волнения голосом спросила Катя.
Внезапно у нее перехватило горло, а сердце забилось так сильно, что девушка чувствовала, как оно пульсирует в висках и ключице.
– Почему нельзя? – удивился Паша. – Я же говорю, с завтрашнего дня журнал поступит в продажу… Можешь купить, а если подождешь до понедельника, то я тебе бесплатно привезу.
– Ой, да ладно уж! – Наконец-то Каркуша поверила, что это не шутка, не розыгрыш и что завтра она, возможно, будет держать в руках журнал с собственным портретом на обложке. – Спасибо тебе огромное! – принялась она горячо благодарить парня.
– Это тебе спасибо, – скромно откликнулся он. – Ну, ладно, поздравляю еще раз.
– И я тебя, Пашенька, поздравляю! Ура! – вдруг неожиданно для себя самой заорала Каркуша. Но, к счастью, на том конце провода уже успели положить трубку.
– Ты чего? – Артем удивленно распахнул свои небесно-голубые глаза. – Совсем спятила, что ли?
Брат никогда не отличался обходительностью, особенно по отношению к ней, поэтому Каркуша не обиделась и даже не удивилась.
– Сам ты спятил! – весело парировала она. – Мой портрет напечатали на обложке журнала, понял?
– А как журнал называется? «Новости психиатрии» или «Съехавшая крыша»?
– «Крутая девчонка»! – отчеканила Каркуша.
– Это ты, что ли, «крутая»? – хмыкнул Артем, лениво почесывая белобрысый затылок.
– Представь себе! – обиженно поджала губы Катя.
Насмешливый тон брата уже начинал ее злить, и она решила впредь не отвечать на его подколки. Артем же с идиотской улыбочкой на губах смерил ее с ног до головы долгим, придирчивым взглядом и протянул задумчиво:
– Да уж… Круче не бывает! Какой-то псих разыграл ее по телефону, а она поверила! – усмехнулся он, глядя куда-то в сторону и будто бы обращаясь за поддержкой к невидимому собеседнику.
Несколько секунд в ее душе продолжалась напряженная внутренняя борьба: ответить или промолчать? И она бы нашла в себе силы сдержаться, если б в следующую секунду Артем не произнес с деланным сочувствием в голосе:
– Матушка моя, а ты давно в зеркало на себя смотрела? Клаудиа Шифер доморощенная!
– Придурок! Самовлюбленный кретин! Посмотрим, что ты скажешь завтра… А вот это ты видел? – Сорвав с дверной ручки сумку, Каркуша порывисто вытащила оттуда пачку фотоснимков и швырнула ее на стол.
Карточки упали, пестрым веером рассыпавшись на темной матовой поверхности. Неспешно брат приблизился к столу, лениво протянул руку к снимкам. Молчание длилось добрых пять минут. Шумно сопя и быстро перебирая пальцами, Артем вглядывался в фотографии. Вскоре от его скептического выражения и следа не осталось. На белой коже щек медленно проявлялись темно-розовые пятна.
– Недурно, – наконец выдавил из себя он. – Кто снимал?
Секунду поразмыслив, Каркуша решила, что скрывать имя фотографа бессмысленно, тем более что брат казался полностью поверженным.
– Паша Березкин, твой сокурсник. – И Катя принялась деловито собирать со стола снимки.
– Вот партизан! Что же он мне ничего не сказал? – с обидой в голосе поинтересовался Артем. – Значит, это он сейчас звонил?
– Угу. – Каркуша убрала фотографии в пакет, а затем сунула его в сумку.
Она смотрела на брата открытым, ясным взглядом. Обида и злость в нем даже не угадывались. Катя вообще была отходчивой и совсем незлопамятной.
Но Артем остался верен себе. Напоследок он обязательно должен был сказать сестре какую-нибудь гадость.
– Пашка, конечно, гений, – сказал он, искоса поглядывая на Катю. – Из такого… гм-гм… – Артем запнулся, выразительно посмотрел на сестру и продолжил: – Конфетку сделать! Это надо уметь!
Даже не удостоив его взглядом, Катя повесила сумку на дверную ручку и, гордо вздернув подбородок, удалилась в свою комнату.
Журнал остро пах типографской краской. Дрожащими руками Каркуша перелистывала страницы. Хотя зачем она это делала, было совершенно непонятно. Ведь содержание журнала ее нисколько не интересовало. Резко захлопнув его, Катя, все еще не веря собственным глазам, уставилась на обложку. С лучезарной улыбкой на губах и веселыми чертиками в темных, слегка прищуренных глазах на нее смотрела… нет, не красавица, но очень, просто необыкновенно обаятельная девушка. И при взгляде на это лицо трудно было сдержать улыбку. Каркуша придирчиво вгляделась в фотографию, пытаясь понять, заметны ли на ней изъяны ее внешности? Более всего Катю беспокоил, естественно, нос. Но фотограф выбрал такой ракурс, что все его недостатки не только не бросались в глаза, но даже вовсе не были заметны. Напротив, за счет того, что в момент съемки Каркуша повернула голову вбок и чуть задрала вверх подбородок, ее нос казался чуть ли не курносым. «Потрясающе! – Катя даже зажмурилась от переизбытка чувств. – Неужели это я?»
– Девушка! – раздался из окошка недовольный окрик киоскерши. Катя даже вздрогнула от неожиданности. В какой-то миг она забыла, где находится и что вообще происходит, настолько велики были радость и потрясение. – Вы платить собираетесь или как?
– Ой, извините! – всплеснула руками Каркуша. – А у вас еще есть экземпляры?
Средних лет женщина с короткими обесцвеченными волосами нагнулась куда-то и через несколько секунд выпрямилась и сказала:
– Всего четыре номера. Вместе с этим. – Она ткнула пальцем прямо Каркуше в глаз. (Той, что улыбалась с обложки.)
Невольно настоящая, живая Каркуша поежилась и отдернула журнал.
– А вы знаете, кто это? – неожиданно для себя с вызовом спросила она киоскершу.
Та вытащила откуда-то снизу точно такой же журнал и вгляделась в лицо на обложке.
– Артистка, что ли? – неуверенно протянула она. – Ну точно! – обрадовалась женщина. – Из сериала, который по второму каналу показывают… «Обычные истории», – припомнила киоскерша название сериала. – Это про школьников, да?
– Никакая это не артистка, – обиделась Каркуша. С каждой секундой она все больше удивлялась себе. Никогда раньше Катя не вступала в разговоры с продавцами и вообще с незнакомыми людьми. А тут ее так и распирало от гордости. «Ну, неужели она меня не узнает?» – думала Катя так, будто бы от этого зависела вся ее дальнейшая жизнь. – Ну, посмотрите внимательно! – настаивала девушка.
Киоскерша недоверчиво и даже как будто с опаской покосилась на нее и вдруг, охнув, прикрыла ладонью рот. Теперь женщина смотрела на Катю как на приведение – с застывшим ужасом в глазах.
– Так это ж ты! – выдохнула киоскерша, спустя несколько секунд. Она снова уткнулась в обложку, а потом медленно подняла глаза на Каркушу. – Так и есть, ты.
– А сколько стоит журнал? – совсем другим, уверенным и громким голосом осведомилась Каркуша.
Киоскерша назвала цену, и Катя с сожалением поняла, что денег ей хватит только на три номера. Расплатившись, она сунула журналы в сумку, всем своим видом показывая, что для нее это вполне обычная ситуация – быть сфотографированной на обложку, и, бросив киоскерше: «Ну, удачи вам!» – зашагала к дому.
– Тебя, – недовольно буркнул он, протягивая трубку сестре.
– Кто? – беззвучно, одними губами, спросила Катя.
– Откуда я знаю, – пожал плечами брат. – Мужик какой-то.
В отличие от Кати Артем говорил в полный голос. Недовольно поморщившись, Каркуша перехватила трубку.
«Каким-то мужиком» оказался Павел. Странно, что Артем не узнал его по голосу. Как-никак они учились в одном институте, а однажды Павел даже снимал Артема в рекламном клипе.
– Поздравляю! – заорал Павел, едва услышав робкое Катино «алло». – Только что звонил главный редактор! Твою фотографию напечатали на обложке! И завтра второй номер «Крутой девчонки» уже поступит в продажу! – взахлеб делился хорошими новостями Паша. – Жаль, правда, что он раньше мне не позвонил. Нам же с тобой положено по одному экземпляру бесплатно, я бы обязательно съездил и взял… Ну, ничего, в понедельник поеду.
– А что, купить журнал нельзя будет? – прерывающимся от волнения голосом спросила Катя.
Внезапно у нее перехватило горло, а сердце забилось так сильно, что девушка чувствовала, как оно пульсирует в висках и ключице.
– Почему нельзя? – удивился Паша. – Я же говорю, с завтрашнего дня журнал поступит в продажу… Можешь купить, а если подождешь до понедельника, то я тебе бесплатно привезу.
– Ой, да ладно уж! – Наконец-то Каркуша поверила, что это не шутка, не розыгрыш и что завтра она, возможно, будет держать в руках журнал с собственным портретом на обложке. – Спасибо тебе огромное! – принялась она горячо благодарить парня.
– Это тебе спасибо, – скромно откликнулся он. – Ну, ладно, поздравляю еще раз.
– И я тебя, Пашенька, поздравляю! Ура! – вдруг неожиданно для себя самой заорала Каркуша. Но, к счастью, на том конце провода уже успели положить трубку.
– Ты чего? – Артем удивленно распахнул свои небесно-голубые глаза. – Совсем спятила, что ли?
Брат никогда не отличался обходительностью, особенно по отношению к ней, поэтому Каркуша не обиделась и даже не удивилась.
– Сам ты спятил! – весело парировала она. – Мой портрет напечатали на обложке журнала, понял?
– А как журнал называется? «Новости психиатрии» или «Съехавшая крыша»?
– «Крутая девчонка»! – отчеканила Каркуша.
– Это ты, что ли, «крутая»? – хмыкнул Артем, лениво почесывая белобрысый затылок.
– Представь себе! – обиженно поджала губы Катя.
Насмешливый тон брата уже начинал ее злить, и она решила впредь не отвечать на его подколки. Артем же с идиотской улыбочкой на губах смерил ее с ног до головы долгим, придирчивым взглядом и протянул задумчиво:
– Да уж… Круче не бывает! Какой-то псих разыграл ее по телефону, а она поверила! – усмехнулся он, глядя куда-то в сторону и будто бы обращаясь за поддержкой к невидимому собеседнику.
Несколько секунд в ее душе продолжалась напряженная внутренняя борьба: ответить или промолчать? И она бы нашла в себе силы сдержаться, если б в следующую секунду Артем не произнес с деланным сочувствием в голосе:
– Матушка моя, а ты давно в зеркало на себя смотрела? Клаудиа Шифер доморощенная!
– Придурок! Самовлюбленный кретин! Посмотрим, что ты скажешь завтра… А вот это ты видел? – Сорвав с дверной ручки сумку, Каркуша порывисто вытащила оттуда пачку фотоснимков и швырнула ее на стол.
Карточки упали, пестрым веером рассыпавшись на темной матовой поверхности. Неспешно брат приблизился к столу, лениво протянул руку к снимкам. Молчание длилось добрых пять минут. Шумно сопя и быстро перебирая пальцами, Артем вглядывался в фотографии. Вскоре от его скептического выражения и следа не осталось. На белой коже щек медленно проявлялись темно-розовые пятна.
– Недурно, – наконец выдавил из себя он. – Кто снимал?
Секунду поразмыслив, Каркуша решила, что скрывать имя фотографа бессмысленно, тем более что брат казался полностью поверженным.
– Паша Березкин, твой сокурсник. – И Катя принялась деловито собирать со стола снимки.
– Вот партизан! Что же он мне ничего не сказал? – с обидой в голосе поинтересовался Артем. – Значит, это он сейчас звонил?
– Угу. – Каркуша убрала фотографии в пакет, а затем сунула его в сумку.
Она смотрела на брата открытым, ясным взглядом. Обида и злость в нем даже не угадывались. Катя вообще была отходчивой и совсем незлопамятной.
Но Артем остался верен себе. Напоследок он обязательно должен был сказать сестре какую-нибудь гадость.
– Пашка, конечно, гений, – сказал он, искоса поглядывая на Катю. – Из такого… гм-гм… – Артем запнулся, выразительно посмотрел на сестру и продолжил: – Конфетку сделать! Это надо уметь!
Даже не удостоив его взглядом, Катя повесила сумку на дверную ручку и, гордо вздернув подбородок, удалилась в свою комнату.
Журнал остро пах типографской краской. Дрожащими руками Каркуша перелистывала страницы. Хотя зачем она это делала, было совершенно непонятно. Ведь содержание журнала ее нисколько не интересовало. Резко захлопнув его, Катя, все еще не веря собственным глазам, уставилась на обложку. С лучезарной улыбкой на губах и веселыми чертиками в темных, слегка прищуренных глазах на нее смотрела… нет, не красавица, но очень, просто необыкновенно обаятельная девушка. И при взгляде на это лицо трудно было сдержать улыбку. Каркуша придирчиво вгляделась в фотографию, пытаясь понять, заметны ли на ней изъяны ее внешности? Более всего Катю беспокоил, естественно, нос. Но фотограф выбрал такой ракурс, что все его недостатки не только не бросались в глаза, но даже вовсе не были заметны. Напротив, за счет того, что в момент съемки Каркуша повернула голову вбок и чуть задрала вверх подбородок, ее нос казался чуть ли не курносым. «Потрясающе! – Катя даже зажмурилась от переизбытка чувств. – Неужели это я?»
– Девушка! – раздался из окошка недовольный окрик киоскерши. Катя даже вздрогнула от неожиданности. В какой-то миг она забыла, где находится и что вообще происходит, настолько велики были радость и потрясение. – Вы платить собираетесь или как?
– Ой, извините! – всплеснула руками Каркуша. – А у вас еще есть экземпляры?
Средних лет женщина с короткими обесцвеченными волосами нагнулась куда-то и через несколько секунд выпрямилась и сказала:
– Всего четыре номера. Вместе с этим. – Она ткнула пальцем прямо Каркуше в глаз. (Той, что улыбалась с обложки.)
Невольно настоящая, живая Каркуша поежилась и отдернула журнал.
– А вы знаете, кто это? – неожиданно для себя с вызовом спросила она киоскершу.
Та вытащила откуда-то снизу точно такой же журнал и вгляделась в лицо на обложке.
– Артистка, что ли? – неуверенно протянула она. – Ну точно! – обрадовалась женщина. – Из сериала, который по второму каналу показывают… «Обычные истории», – припомнила киоскерша название сериала. – Это про школьников, да?
– Никакая это не артистка, – обиделась Каркуша. С каждой секундой она все больше удивлялась себе. Никогда раньше Катя не вступала в разговоры с продавцами и вообще с незнакомыми людьми. А тут ее так и распирало от гордости. «Ну, неужели она меня не узнает?» – думала Катя так, будто бы от этого зависела вся ее дальнейшая жизнь. – Ну, посмотрите внимательно! – настаивала девушка.
Киоскерша недоверчиво и даже как будто с опаской покосилась на нее и вдруг, охнув, прикрыла ладонью рот. Теперь женщина смотрела на Катю как на приведение – с застывшим ужасом в глазах.
– Так это ж ты! – выдохнула киоскерша, спустя несколько секунд. Она снова уткнулась в обложку, а потом медленно подняла глаза на Каркушу. – Так и есть, ты.
– А сколько стоит журнал? – совсем другим, уверенным и громким голосом осведомилась Каркуша.
Киоскерша назвала цену, и Катя с сожалением поняла, что денег ей хватит только на три номера. Расплатившись, она сунула журналы в сумку, всем своим видом показывая, что для нее это вполне обычная ситуация – быть сфотографированной на обложку, и, бросив киоскерше: «Ну, удачи вам!» – зашагала к дому.
6
Плотное кольцо, которым одноклассники обступили Каркушину парту, не дрогнуло, даже когда в класс шаркающей походкой вошел Андрей Егорович, за особо пронзительный и какой-то просверливающий насквозь взгляд прозванный Юркой Ермолаевым Буравчиком.
– Что там случилось? – проскрипел физик, подойдя к учительскому столу.
– Что там случилось? – проскрипел физик, подойдя к учительскому столу.