Воробей Вера и Марина. Маэстро, музыку!

   – Люсенька, – присела на краешек кровати мама. – Ну ведь ты же сама понимаешь, что…
   – Я все понимаю, – сказала Черепашка дрожащим от слез голосом.
   – Ну подумай… Вот стань на мое место… Люсенька… – Елена Юрьевна гладила дочь по голове. – Ну посмотри на меня! – Она старалась заглянуть Люсе в глаза. – Ну и потом, у тебя ведь съемки, школа…
   – Я все понимаю, – повторила Черепашка.
   Повисла тяжелая пауза. Елена Юрьевна о чем-то напряженно думала, а Люся повернулась на спину и закрыла глаза. По щекам ее катились слезы. Они затекали в уши, щекотали их, но Черепашка лежала с закрытыми глазами, безжизненно вытянув обе руки вдоль туловища. В такой позе она показалась Елене Юрьевне настолько беззащитной и жалкой, что она вдруг неожиданно для самой себя спросила:
   – А когда он поедет за билетами?
   – Наверное, завтра… – сказала Люся и открыла глаза.
   – Только пусть вначале приедет сюда, я хочу поговорить с ним. Хоть телефон его мамы запишу. И еще! Люсь, вещи ты должна взять на любую погоду, чтобы не получилось, как в прошлый раз…
   Но Черепашка уже не слушала маму. Она села на кровати, уткнулась носом в плечо Елены Юрьевны и крепко обхватила руками ее шею.
   – Пусти, Люська, задушишь! – пыталась высвободиться из объятий дочери Елена Юрьевна.
   – Не пущу, – одними губами прошептала Черепашка и еще сильней прижалась к матери.

11

   – Владислав, – сказал Влади и зачем-то протянул Елене Юрьевне руку.
   Правда, тут же смутившись, он опустил ее прежде, чем Елена Юрьевна успела отреагировать. Даже не пытаясь скрыть своего волнения, Влади с силой дернул вниз молнию на куртке.
   – Проходите, пожалуйста… Можете не разуваться, – улыбнулась Елена Юрьевна.
   Она тоже сильно волновалась. Да и Черепашка совсем не выглядела спокойной. Она то и дело поправляла свои коротко остриженные волосы, без конца одергивала футболку и почему-то отводила глаза в сторону, стараясь не встречаться с Влади взглядом.
   – Давайте чаю выпьем, – предложила Елена Юрьевна, провожая гостя на кухню. – А может, вы есть хотите?
   – Нет-нет, спасибо большое, – испуганно замахал руками Влади.
   – Люсь, да не стой ты как каменное изваяние! – Елена Юрьевна похлопала Черепашку по плечу. – Давай-ка помоги мне накрыть на стол.
   – Я тоже могу… – тихо сказал Влади.
   Мать и дочь одновременно обернулись. На лицах обеих читалось недоумение.
   – В смысле, я тоже могу помочь чашки расставить… – пояснил Влади и густо покраснел.
   – А-а-а… – с облегчением выдохнула мама. – Да нет, спасибо… Вы отдыхайте. Мы сами управимся.
   К чаю были поданы баранки, клубничное варенье и конфеты «Ну-ка, отними!». Беседа явно не клеилась. Однако скованность мало-помалу отпустила и гостя, и хозяев. Практически в полной тишине все выпили первую чашку чая.
   – Может, добавить? – предложила Елена Юрьевна, поднимая глаза на Влади.
   – Спасибо, я сам, – ответил он и взял в руки прозрачный заварной чайник.
   Нет, этот молчаливый, но такой естественный и органичный парень определенно нравился Елене Юрьевне. Тревога, терзавшая ее с самого утра, понемногу рассеивалась, хотя одного взгляда на Черепашку было достаточно, чтобы понять: она без памяти влюблена. Об этом говорило все – и то, как Люся тайком, исподлобья поглядывала то на маму, то на Влади, и то, с какой частотой вырывались из ее груди тяжелые, прерывистые вздохи, как, впрочем, и отчаянное усердие, с которым девушка дула на уже давно остывший чай.
   – Только вы, Владик, пожалуйста, не отпускайте ее одну на улицу, – с тревогой в голосе попросила Елена Юрьевна. – Все говорят, что в Ростове очень высокая преступность.
   – Мам, ну прекрати… – сдвинула брови Черепашка, а Влади улыбнулся одними уголками губ и сказал:
   – Вообще-то я не думаю, что в Ростове преступность намного выше, чем в Москве… Просто все привыкли считать, что это бандитский город. Ну, Ростов-папа и все такое… Но вы, Елена Юрьевна, не волнуйтесь… Я ее ни на шаг от себя не отпущу…
   Сказав это, Влади с такой неописуемой нежностью посмотрел на Черепашку, что у Елены Юрьевны защемило сердце. А Люся покраснела и ответила на его взгляд робкой, но, без сомнения, счастливой улыбкой.
   – Так в котором часу завтра ваш поезд? – спросила мама, прочистив горло.
   – В шесть сорок пять, кажется. Поезд хороший. Мы на нем сюда приехали. «Атаман Платов» называется, – как на экзамене отчеканил Влади.
   – Ой, – вздохнула Елена Юрьевна, – а у меня завтра вечером монтаж. Не смогу вас проводить.
   – Да нас и не надо провожать, – пожала плечами Люся. – Не маленькие.
   – Владик, – Елена Юрьевна поставила на стол чашку, – сколько я тебе должна за билет?
   – Нисколько! – вскинул голову Влади. – Поездка Люси – это полностью моя идея… И потом, у меня есть деньги, правда, – потупил взгляд Влади.
   – Ну хорошо, – не стала настаивать Елена Юрьевна. – Тогда продиктуй мне телефон твоей мамы… На всякий случай… Мало ли…
   – Конечно, – поспешно перебил Влади. – Мою маму зовут Зоя Михайловна…
   Когда с телефоном было покончено, Влади встал из-за стола и, поблагодарив Елену Юрьевну за чай, двинул в прихожую.
   – Я, наверное, пойду… У нас еще сегодня репетиция…
   – Я провожу тебя до метро, – сказала Люся и посмотрела на маму.
   – Вы не против? – в свою очередь посмотрел на Елену Юрьевну Влади.
   – Нет конечно… Только недолго, Люсь, хорошо? У тебя вещи еще не собраны.
   Возле самого входа в метро Влади вдруг резко обернулся, взял Черепашку за руку. Люся знала, что сейчас он ее поцелует. И не в щеку, как тогда, в первый раз, а в губы. Это был скорее даже не поцелуй, а легкое, едва уловимое касание губ. Но того краткого мгновения, который длился этот странный поцелуй, хватило на то, чтобы голова у Черепашки пошла кругом. В следующий миг девушка поняла, что ничего не видит. Не видит лица Влади и рук своих тоже не видит… Не видит потому, что в глазах потемнело, а сердце замерло вдруг на какой-то миг, а потом с такой силой ударило в груди, что Люся даже вздрогнула.
   – Все, пока… Я пойду, – одними губами прошептала она.
   – Иди. Пока. До завтра. Я за тобой заеду, – тоже почти без звука ответил Влади.
 
   Елена Юрьевна встретила дочь с озабоченным лицом:
   – Женя только что звонил… Я ему не сказала, что ты уезжаешь… Может, позвонишь ему, а?
   – Мам… После… Я не могу сейчас… Правда, не могу. А как тебе Влади? – спросила Черепашка, заглянув маме в глаза.
   – Хороший парень… Естественный и не строит из себя ничего, не пыжится… В общем, если честно, то я боялась этой встречи… Совсем не таким его себе представляла…
   – Я тоже его совсем не таким себе представляла, – призналась Люся.
   …Лишь в седьмом часу утра, когда за окном уже начинало сереть, Люсе удалось уснуть. Всю ночь проворочалась она с боку на бок, а в уставшей голове так же тяжело, с боку на бок, перекатывались мысли, одна тревожнее другой. Радость от предстоящей поездки омрачали переживания, связанные с Женей. Еще Люсе никак не давала покоя недавняя размолвка с Лу и страшные слова, брошенные той в пылу ссоры: «Ты хочешь, чтобы Женька опять на крышу полез?!» Нет! Черепашка совсем не хотела этого! Да и как только у Лу язык повернулся такое сказать?! Чувство страшной вины сдавливало Люсино сердце, отчаянная, беспросветная безысходность терзала ее душу, и так хотелось забыться, заснуть или даже умереть, только бы не думать, не чувствовать, не осознавать собственное бессилие и… подлость.
   Утром, часов в десять, Люсе позвонил Влади. Заикаясь от волнения, он спросил, понравился ли он ее маме и не передумала ли она, часом, после встречи с ним отпустить Черепашку в Ростов? Люся, еще не совсем пришедшая в себя спросонья, ответила, что все в порядке, пусть Влади не волнуется, ее маме он понравился, и никто ничего не передумал.
   – А я, если честно, очень волновался… Понимаешь, я почему-то так растерялся вчера… Двух слов вообще связать не мог. Боялся, что твоя мама скажет: с таким дебилом не фиг никуда ехать.
   Люся звонко рассмеялась.
   – Ну так, значит, сегодня в шесть я за тобой заезжаю?
   – Ну да! – подтвердила Черепашка.
   – Тогда пока. – В голосе Влади чувствовалась ласковая улыбка.
   – До встречи, – попрощалась Люся и повесила трубку.

12

   Поезд «Атаман Платов» только что подали на пятый путь. Пассажиры, стоявшие на платформе, сразу же засуетились, похватали свои сумки и ринулись к нужным вагонам.
   – Ну так когда вы приедете? – Хамиль (так звали того парня, который на съемке подпевал Влади) посмотрел вначале на Влади, а потом перевел взгляд на Черепашку.
   Влади посмотрел вверх, что-то сосредоточенно высчитывая в уме.
   – Дня через три, наверное… – наконец ответил он.
   – Ну только постарайся не позже! – вмешался в разговор Шимон – еще один участник группы «Каста». – А то ведь двадцатого концерт…
   – Да помню я. – Влади нетерпеливо махнул рукой.
   – Смотри, на него нельзя забивать! – сказал Хамиль и шмыгнул носом.
   – А кстати, как на том концерте в «Китайском летчике» нормально все обошлось? – вмешалась в разговор Люся и тут же поймала на себе растерянные взгляды ребят. – Ну, в смысле, ничего плохого не произошло? – переводя взгляд то на одного, то на другого парня, попыталась уточнить она.
   – Какой еще концерт? У нас месяц уже никаких концертов не было, – усмехнулся Шимон.
   – Как? – удивленно вскинула брови Черепашка. – А в «Китайском летчике»?
   – Люсь, пошли, а? – Влади слегка дернул ее за рукав и подхватил обе их сумки. – Поезд скоро отправляется.
   – Ну объясни мне, как же это… – начала было Черепашка, но Влади тут же перебил ее:
   – Потом, давай сядем хоть. – Они остановились около пятнадцатого вагона, и Влади протянул проводнице два паспорта и билеты.
   – Ну, мы пойдем? – сказал Шимон, когда они все вчетвером сидели в маленьком купе.
   Словно в подтверждение его слов раздался голос проводницы: «Просьба провожающим покинуть вагоны». Влади пожал руку сначала Шимону, потом Хамилю, после чего парни, попрощавшись с Люсей, ушли. Поезд тронулся, а в их купе так никто и не зашел. «Наверное, потом подсядут», – подумала Люся.
   – Я обманул тебя насчет концерта, – без всяких предисловий рубанул вдруг Влади.
   – Это я уже поняла, – сказала Черепашка и посмотрела прямо на Влади. В ее взгляде совсем не было обиды или упрека. Даже усмешки не было.
   – Ну и зачем я это сделал, ты, наверное, тоже уже поняла?
   – А вот это не совсем, – соврала Люся. Конечно же, она все понимала, но ей хотелось, чтобы Влади подтвердил ее догадку, озвучил ее.
   – Ну просто я захотел увидеть тебя. – Влади посмотрел на Черепашку. Он как бы взглядом спрашивал, понятен ли ей теперь его поступок или следует продолжить рассказ.
   – Но ты мог просто позвонить и пригласить меня куда-нибудь, – заметила Люся.
   – Ты же сама понимаешь, что это было бы нелепо, – возразил на это Влади.
   Люся ничего не сказала ему в ответ.
   – Прости меня. – Влади опустил глаза.
   Его взгляд упал на салфетку, которой был накрыт стол. Он тут же стал теребить ее край, сосредоточенно следя за своими пальцами.
   – Я не сержусь на тебя, – улыбнулась Люся. – Ведь если бы ты не обманул меня тогда, то мы бы, наверное, и не встретились больше…
   – Я люблю тебя, – сказал неожиданно Влади, выпустив из пальцев салфетку.
   Она соскользнула со стола и плавно опустилась на пол. Черепашка молча нагнулась, подняла ее и постелила обратно на стол. Возникла неловкая пауза. Люся не знала, что сказать в ответ Влади, ведь она сама еще толком не разобралась в своих чувствах. Черепашка вспомнила о Жене. Она подумала, что, наверное, надо было хотя бы сказать ему, куда она едет и с кем. А Влади надо было сказать о существовании Жени. А она что сделала? Попросила маму, чтобы та, если позвонит Женя, ничего ему не говорила. Ни ему, ни Лу, ни режиссеру, ни Люстре. Но вместо того чтобы начать сейчас этот хоть и неприятный, но необходимый разговор (ведь хотя бы сейчас она должна была рассказать Влади о Жене!), Черепашка спросила:
   – И ты специально купил билеты на этот концерт?
   – Нет, просто на том концерте играли мои друзья. Я попросил их, чтобы они тебя и меня внесли в список приглашенных. – Влади замолчал, и снова возникла пауза. На этот раз ситуацию спасла вошедшая в купе проводница. Она молча взяла паспорта и билеты из рук Влади.
   – Постель будете брать? – спросила проводница, отрывая от билетов купон.
   – Да, – ответил Влади, протягивая деньги.
   Проводница уже вышла в коридор, но вдруг резко развернулась и снова оказалась в купе.
   – В том конце вагона затопило купе, когда туалет мыли, – быстро-быстро затараторила она. – Там протерли все, но просто в том купе женщина едет беременная. Мало ли, а вдруг еще раз затопит, а у вас пока никого нет… В общем, можно, я эту женщину к вам переселю?
   – Да, да, конечно, – поспешно согласился Влади.
   Проводница ушла, задвинув за собой дверь купе. Через несколько секунд в дверь постучались.
   – Да! – хором отозвались Черепашка и Влади.
   В дверь вошел мужчина. Он держал в руках две огромные сумки.
   – Здравствуйте, – сказал он. – Вы не могли бы встать на секунду? – Мужчина посмотрел на Люсю.
   Она тут же встала. Он поднял сиденье и опустил под него свои сумки.
   – Так, – с чувством выполненного долга он отряхнул руки. – Можете присаживаться, – улыбнулся мужчина, глядя на Люсю. И тут в купе вошла девушка, и сразу же внимание мужчины переключилось на нее. – Ваши сумки вот тут. – Он показал рукой на место Черепашки. – Больше ничем не надо помочь?
   – Нет, больше у меня ничего нет. – Она благодарно улыбнулась мужчине. – Спасибо вам.
   – Да не за что. До свидания. – Он посмотрел на Влади и Черепашку, потом еще раз улыбнулся женщине и вышел из купе.
   Они остались втроем. Женщина села рядом с Люсей.
   – Вы не знаете, когда санитарная зона заканчивается? – спросила она.
   – В Черустях, – ответил Влади, но, увидев недоумение на лице женщины, добавил: – Ну, это минут через двадцать.
   Вошла проводница и молча положила на нижнюю полку три комплекта белья. Женщина достала книгу и начала читать. Свою левую руку она положила на живот и начала медленно его поглаживать.
   Влади посмотрел на Люсю:
   – Давай я на верхнюю, а ты на нижнюю.
   – Давай, – согласилась Черепашка.
   Влади постелил постели себе и Люсе, а она в это время сходила за чаем. Черепашка разложила на столе все, что дала ей в дорогу мама: курицу-гриль, овощи, хлеб, сладкое к чаю. Они неспешно поужинали и стали смотреть в окно. Люся взглянула на часы. Прошло уже два часа с тех пор, как поезд отправился в путь.
   – Скоро Рязань, – сказал Влади.
   – А он долго будет в Рязани стоять? – Женщина оторвалась от книжки и посмотрела на Влади.
   – Ну, минут десять, – неуверенно протянул он.
   Женщина кивнула в знак благодарности и снова углубилась в чтение. И действительно, не прошло и пяти минут, как поезд начал тормозить. Женщина встала и вышла в коридор.
   – Может, тоже пройдем прогуляемся? Купим чего-нибудь? – предложил Влади, осторожно дотрагиваясь до Люсиной руки.
   – Да ну… – Она наморщила лоб. – Там толкучка дикая, все входят, выходят… Лучше давай тут посидим.
   – Ну давай, – согласился Влади.
   Рука его все еще продолжала лежать поверх ее руки.
   С платформы доносились громкие голоса продавцов, предлагавших воду, соки, пиво, семечки. Вдруг в дверь купе кто-то постучался.
   – Да-да, – отозвался Влади и отпустил Черепашкину руку.
   Дверь открылась, и в купе вошел мужчина. Он держал в руках огромных размеров доисторический чемодан голубого цвета.
   – Здравствуйте, – кивнул он.
   Люся и Влади кивнули в ответ.
   – Вот мое место. – Он показал рукой на уже застеленную полку беременной женщины. – Тридцать пятое место. Все правильно. А кто тут уже расположился? – Он посмотрел вначале на Влади, а потом перевел недовольный взгляд на Черепашку.
   – Понимаете, – начала Люся. – Соседнее купе затопило, и к нам подселили девушку. Она беременная, она не может на верхнюю полку…
   – Это ее трудности, – отрезал новый попутчик, поднял свой чемодан и положил его на полку над дверью. Потом он сел прямо на чистую простынь женщины и вытер ладонью пот со лба. – Ну ладно, придет, короче, и пусть перебирается наверх.
   Тут в купе вошла женщина. Мужчина резко повернул голову в ее сторону.
   – Извините, уважаемая, но вы заняли мое место, – сказал он.
   Поезд тронулся, и в купе вошла проводница.
   – Вы будете брать белье? – спросила она у мужчины.
   – Да, – незамедлительно ответил он.
   – Если вам не трудно, не могли бы мы поменяться местами? – робко спросила будущая мама, когда проводница закрыла за собой дверь. – Дело в том… впрочем, это и так, кажется, видно…
   – Но с какой стати? – искренне недоумевал мужчина.
   – Я жду ребенка, – смущенно пояснила молодая женщина.
   – И что?!
   – Мне трудно подниматься на…
   – Это ваши проблемы, – сказал мужчина и, засунув руку в пакет, принялся вытаскивать продукты. Купе наполнилось густым запахом вяленой рыбы.
   Девушка вышла.
   Влади посмотрел на Черепашку и сказал:
   – Извини, я выйду.
   – Подожди меня, – спрыгнув с верхней полки, крикнула Люся и в мгновение ока оказалась возле него. Находиться в одном купе с хамом было неприятно.
   – Может, ему рыло начистить? – глядя в окно, спросил Влади, когда они оказались в коридоре.
   Черепашка не успела ответить, в коридор, по всей видимости из туалета, вышла девушка. Она, заметив ребят, опустила глаза и, встав недалеко от них, тоже стала смотреть в окно. У нее был совершенно растерянный вид.
   – Девушка, – обратился к ней Влади. – Ложитесь на нашу нижнюю полку. Я чего-то затормозил там, в купе.
   – Правда? – обрадовалась женщина. – Спасибо вам огромное!
   – Да ерунда, – отмахнулся Влади.
   Казалось, проблема была решена, но почему-то все трое остались стоять в коридоре. За окнами ничего уже не было видно, и каждый вглядывался в свое собственное отражение.
   Нарушив молчание, Черепашка, все так же глядя в окно, сказала:
   – Темно-то как…
   – Да, – подтвердил Влади. – Пойдемте в купе. Я как раз переложу матрас наверх, и мы поможем вам застелить постель.
   – Не нужно, я справлюсь. Еще раз спасибо.
   – Да, ладно, – улыбнулся Влади.
   В это время из купе вышел их новый попутчик. Он нес пустую бутылку из-под пива и завернутые в газету остатки рыбы.
   Воспользовавшись его отсутствием, Влади перенес Черепашкину постель наверх и, так как в купе неприятно пахло вяленой рыбой, открыл дверь…
   Когда в купе выключили свет, Черепашка, лежа на животе и глядя, как за окном словно бегут деревья, освещенные светом луны, думала, что Влади очень тактичный и удивительно милый человек. И еще Люся понимала, что в его поступках нет ни капли позерства, что все это искренне и от души.
   Черепашка провела пальцем по стеклу, повторяя контур луны, и вдруг Влади осторожно коснулся ее руки. Черепашка взглянула на него, но он отвел взгляд и чуть сильнее сжал ее пальцы. Она тоже ответила ему пожатием. Они лежали на верхних полках, и еще долго-долго смотрели в окно и держались за руки, пока не погрузились в сон.
   Утром Черепашка проснулась от вокзального шума. Открыв глаза, она никого не увидела в купе, а на нижней полке, где расположился вчерашний хам, не было даже постели. «Значит, вышел ночью на какой-то станции. Ну и пусть. При нем все испытывали одни неудобства». Потом она вспомнила, как вчера Влади держал ее руку. А он, будто почувствовав, что Люся в эту минуту думает о нем, зашел в купе и так посмотрел на нее, что у нее на мгновение сбилось дыхание.
   – Ты сегодня во сне такое говорила… – сказал Влади и изобразил на лице крайнее удивление. – Мне даже неловко стало.
   – Что? Ну скажи, что я говорила? – смутилась Черепашка. Она, как на зло, не могла вспомнить свой сон, и ей казалось, что, скорее всего, он не совсем обычный. Должно быть, ей снился Влади. – Ну скажи, пожалуйста!
   – Потом. Ты спускайся, а я за чаем схожу.
   – Подожди, Влади, ну хоть про кого говорила? – умоляла Черепашка.
   – Неужели не помнишь? – приподняв бровь, весело спросил он.
   – Ну правда не помню. Ну хоть подскажи, – не унималась Люся, все больше подозревая, что ночью она сказала что-то очень сокровенное.
   – Ты пока слезай с полки и вспоминай. Уже одиннадцать часов, через два часа приезжаем.
   – Я давно так долго не спала, – потянувшись, призналась она.
   Влади улыбнулся и вышел из купе.
   За окном раскинулось огромное, бескрайнее поле, обрамленное высокими деревьями. Их кроны уходили вверх, но почему-то не создавали объема. Черепашка, привыкшая к московским тополям и березам, ветви которых росли не вверх, а вширь, смотрела на новые картины природы за окном, как на чудо. Когда все-таки показался край поля и появилась какая-то деревня, Люся подумала, что эта деревня больше похожа на хутор: белые домики с огромной соломенной шапкой вместо крыши. Черепашка не знала, чем отличается хутор от деревни, но воображение рисовало именно такую картинку, когда она читала «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя.
   В купе заработало радио. Пела Юля Чичерина. Черепашка вспомнила усталый разговор Юли во время интервью. После съемки ей объяснили, что у певицы заболела дочь, и она всю ночь провела без сна.
   «Интересная у меня была работа. Конечно, теперь меня уволят. Пропустить съемку! Мыслимое ли это дело? – И тут же ответила сама себе: – Нет, не мыслимое».
   Вошел Влади с чаем.
   – Все еще лежишь?
   – Угу, – грустно кивнула Черепашка и, приподнявшись на верхней полке, посмотрела вниз. – А где все?
   – Мужик вышел, только светать стало, а девушка в коридоре сидит. Она в Ростове живет, – доставая печенье из сумки, говорил Влади.
   Когда Черепашка спустилась вниз и села рядом с ним, в купе зашла девушка. Влади предложил ей чаю, но она отказалась.
   Теперь пела группа «Смысловые галлюцинации». Когда-то Люся вела передачу с их участием. Ей стало безумно жаль, что она теперь не сможет вести программу. Отчего-то припомнилось вдруг, как Женя провожал ее до дома. «Как теперь с ним быть?» Вспомнился последний разговор с Лу.
   – Ты чего так вздыхаешь? – спросил Влади. – Сон вспомнила?
   – Нет. Так просто, – отмахнулась Люся. – Но все-таки, что я говорила? – попыталась отогнать от себя грустные мысли Черепашка.
   – Правда, что ли, не помнишь? – Влади посмотрел на девушку, которая, услышав их разговор, улыбнулась.
   – Ну скажите, – взмолилась Люся, обращаясь теперь и к девушке.
   Та посмотрела на Влади и сказала:
   – Мне показалось, что будто бы ты кого-то спрашивала, мечта ли это.
   – Да, ты спрашивала: «Это моя мечта?» – подтвердил Влади. – Так что же тебе снилось?
   – Честное слово, не помню, – задумавшись, сказала Люся.
   Между тем поезд подъезжал к Ростову, пересекая мост через Дон. Потом, замедляя ход, стал приближаться к вокзалу.
   – Вот, Люся, знакомься. Это – Ростов-на-Дону, – шутил Влади, когда проводница открыла дверь вагона и опустила лестницу. – Ростов-на-Дону, знакомьтесь, – это Черепашка.
   Они сошли вниз, прошли через вокзал и остановились на автобусной остановке.
   Влади указал рукой в сторону причала:
   – Там я живу. А вон там, где виден маяк, была моя школа.
   – Где? Я не вижу, – пристально всматриваясь в даль, сказала Черепашка.
   – Во-он там. – Влади приблизился к Люсе и осторожно приобнял ее за талию.
   Подъехал автобус. Пассажиров было много, и ребята, с трудом протиснувшись к окну, взялись за поручни. Они просто смотрели в окно.
   – О чем ты думаешь? – спросил Влади после паузы.
   – Я думаю, как мне вести себя с твоей мамой. Я волнуюсь, – честно призналась Черепашка.
   – Не волнуйся. – Влади ласково потеребил Люсю за плечо. – Она у меня хорошая. Вы понравитесь друг другу.
   – Верю, просто… ну ты сам понимаешь, – улыбнулась Черепашка.
   Влади ничего не ответил. Прошло еще несколько секунд, прежде чем он неожиданно улыбнулся и сказал:
   – Видишь, здание строится?
   – Да, – кивнула Люся.
   – Когда-то здесь был клуб, и в этом клубе состоялся первый концерт группы «Каста».
   – Да? – удивленно улыбнулась Люся.
   – Да, – гордо подтвердил Влади.
   – У тебя, наверное, с каждым местом в этом городе что-то связано?
   – Конечно, – сказал Влади. – Я же вырос здесь.
   – Ну а я, например, тоже выросла в Москве, но как-то я не обращаю внимания на дома, беседки, прочие вещи, с которыми связано мое детство или какие-то события.
   – Просто, во-первых, Москва слишком большой город, да и атмосфера у него совсем другая, – заметил Влади и тут же, видимо что-то поняв для себя, оживленно продолжил: – Нет! Мне кажется, дело в том, что ты просто надолго не уезжала из Москвы. Вот я, когда жил в Ростове, тоже на все на это не обращал внимания. В Москве я очень скучал по нему, поэтому когда вырывался сюда ненадолго, то все эти вещи как-то сами бросались в глаза. Ой! Это же наша остановка! – Влади взял Черепашку за руку, и они, протиснувшись к выходу, выпрыгнули из душного чрева автобуса.
   – А далеко идти? – спросила Люся, когда автобус уехал.
   – Да нет. – Влади снова взял Люсю за руку, и они, дождавшись зеленого света, шагнули на свежевыкрашенную «зебру».
   Какое-то время они шли молча. Люся с любопытством разглядывала окрестности: парки, дома, улочки. Все казалось таким необычным, красивым, даже сказочным. Черепашка смотрела на все это, и ей казалось, что она попала непросто в другой город, а в другой мир.