– Можно, – с готовностью отозвался Артем, направляясь к компьютеру.
Конечно, Каркуша понимала, что ее братом движет исключительно корыстный интерес. Ведь он совершенно искренне полагал, что Вероника, то есть Клава, сможет при желании помочь его продвижению по карьерной лестнице. Каркуша же не собиралась его переубеждать. Ведь его рвение во что бы то ни стало найти Клаву было ей сейчас на руку. Они уже пробовали несколько раз звонить на мобильный Кириллу в надежде, что тому удалось догнать девушку. Но телефон Кирилла был выключен. Разумеется, надежда на то, что Клава и в самом деле отправится к отцу, была ничтожной, но лучше уж попытаться хоть что-то сделать, чем сидеть сложа руки.
Не прошло и получаса, как перед братом с сестрой лежал листок с выписанными на нем номерами телефонов. Катя не ошиблась – Криков по всей Москве оказалось не так уж и много: пять человек. Два номера не отвечало. По третьему отозвалась какая-то девочка. Но Катя, предположив, что это мог быть и мальчик (Клава же рассказывала, что у ее отца есть сын), попросила:
– Позови, пожалуйста, к телефону папу.
– А он на работе, – ответил то ли мальчик, то ли девочка.
– Постой! Не вешай трубку, – забеспокоилась Каркуша, почувствовав, что ребенок уже был готов это сделать. – Я ищу одного человека, девушку, – принялась поспешно объяснять она. – Я предполагаю, что это твоя старшая сестра… Ее зовут Клава, ей шестнадцать лет…
– У меня есть старшая сестра, – перебили ее. – Только ее не Клава зовут, а Аня. Ей тоже шестнадцать лет. Только она сейчас в школе.
– Понятно, – упавшим голосом протянула Каркуша. – Скажи, а ты кто, мальчик или девочка? – спросила она уже для очистки совести.
– Девочка… – последовал удивленный ответ. – Ну ладно, пока…
Как будто чего-то испугавшись, девочка поспешно повесила трубку.
– Только напугали ребенка, – грустно прокомментировала Каркуша.
– Это третий был, – деловито сказал Артем, вычеркивая номер из списка. – Звони дальше.
По негласному соглашению, Артем взял на себя роль руководителя операции, тем самым всю основную, самую неприятную часть работы взвалив на плечи младшей сестры.
– А чего это я должна все время звонить? – с некоторым опозданием возмутилась она. – Давай по очереди.
Каркуша терпеть не могла несправедливость и любое ее проявление воспринимала остро и болезненно.
– У тебя отлично получается, – улещал ее хитрый Артем.
Но Катя не поддалась на его удочку:
– Нет уж, дорогой, – сказала она, протягивая брату трубку. – Ты же у нас артист? Вот и работай!
Всем своим видом изображая крайнее неудовольствие, Артем вынужден был сдаться. Каркуша набрала номер.
– Алло, – услышала она спустя несколько секунд. – Я звоню вам по просьбе Клавдии, дочери Прасковьи Крик…
Это была импровизация и, на взгляд Каркуши, не слишком удачная. Какое-то время Артем напряженно слушал. До Каркуши долетали из трубки звуки мужского голоса. Наконец ее брат проговорил:
– Так значит, это вы и есть?
Не выдержав, Катя выхватила у Артема трубку:
– Алло! Вы меня слышите? – возбужденно выкрикнула она. – Клава… Она… Короче говоря, она была у меня…
– Девушка! – оборвал ее требовательный мужской голос: – Мы все тут с ума сходим… Вы себе не представляете! Всю милицию на ноги подняли! Паша частного детектива наняла месяц назад… Скажите, что с Клавой? Ради бога, скажите, что с ней? Когда вы ее видели?
– Сегодня утром. Простите, а как вас зовут? – спросила Каркуша и быстро представилась: – Я Катя.
– Сергей Сергеевич, – ответил отец Клавы и продолжил в прежнем тоне: – Катенька, я вас умоляю, оставьте мне ваши координаты! Значит, Лавочка у вас живет?
– Не совсем так… – замялась было Каркуша, но тут же поправилась: – Живет… Только ее сейчас нет дома…
– С ней все в порядке? – продолжал проявлять беспокойство Сергей Сергеевич. – Она здорова?
– Здорова, – поспешила заверить Катя. – Только я не знаю, когда она придет… Понимаете, мы… не то чтобы поссорились… В общем, возможно, что она у вас скорее объявится.
– Не думаю, – сказал отец Клавы. – Она мне последний раз два месяца назад звонила. Послушайте, Катя, – сменил тон мужчина, – запишите номер ее матери, Паши! Это мобильный телефон… Кстати, Паша сейчас в Москве, на съемках. Утром звонила. Она каждый день мне звонит…
– Так, значит, мама ищет ее? – зачем-то вклинилась Каркуша.
– Вас это удивляет? – отозвался Сергей Сергеевич. – Не знаю, что там Лавочка вам наговорила… У них с Пашей, конечно, сложные отношения… Но мать есть мать. И потом, Паша безумно любит Лавочку… Мы уже, если честно, надежду потеряли… В общем, как только Лавочка объявится или вы узнаете, где она находится, позвоните Паше и мне… Я вас очень прошу! Сейчас-то я сам ей позвоню… Скажу, что Лавка наша жива-здорова… Катя, – внезапно в голосе мужчины появилось сомнение, – а вы меня не обманываете? Вы правда видели сегодня Лавочку?
– Что вы! – обиделась Каркуша. – Разве такими вещами шутят?
– Простите меня, – тихо попросил Сергей Сергеевич. – Просто мы уже не надеялись увидеть ее… Пишите!
А когда Каркуша записала номер, он еще раз попросил:
– Сразу, как только появится, обещаете?
– Если она вернется ко мне, – вздохнула Каркуша, но, вспомнив о чем-то, радостно предположила: – Вернется! Наверняка вернется! Она у меня мишку своего оставила…
Сергей Сергеевич не стал уточнять, какого мишку оставила у Кати его дочь и почему должна непременно вернуться за ним. Он только сердечно поблагодарил Каркушу, записал ее телефон, адрес и, попрощавшись, повесил трубку.
– Вот! – Каркуша помахала перед носом Артема листочком. – Мобильный телефон Прасковьи Крик.
– Дай сюда! – потребовал Артем, но Катя успела отдернуть руку.
13
14
15
Конечно, Каркуша понимала, что ее братом движет исключительно корыстный интерес. Ведь он совершенно искренне полагал, что Вероника, то есть Клава, сможет при желании помочь его продвижению по карьерной лестнице. Каркуша же не собиралась его переубеждать. Ведь его рвение во что бы то ни стало найти Клаву было ей сейчас на руку. Они уже пробовали несколько раз звонить на мобильный Кириллу в надежде, что тому удалось догнать девушку. Но телефон Кирилла был выключен. Разумеется, надежда на то, что Клава и в самом деле отправится к отцу, была ничтожной, но лучше уж попытаться хоть что-то сделать, чем сидеть сложа руки.
Не прошло и получаса, как перед братом с сестрой лежал листок с выписанными на нем номерами телефонов. Катя не ошиблась – Криков по всей Москве оказалось не так уж и много: пять человек. Два номера не отвечало. По третьему отозвалась какая-то девочка. Но Катя, предположив, что это мог быть и мальчик (Клава же рассказывала, что у ее отца есть сын), попросила:
– Позови, пожалуйста, к телефону папу.
– А он на работе, – ответил то ли мальчик, то ли девочка.
– Постой! Не вешай трубку, – забеспокоилась Каркуша, почувствовав, что ребенок уже был готов это сделать. – Я ищу одного человека, девушку, – принялась поспешно объяснять она. – Я предполагаю, что это твоя старшая сестра… Ее зовут Клава, ей шестнадцать лет…
– У меня есть старшая сестра, – перебили ее. – Только ее не Клава зовут, а Аня. Ей тоже шестнадцать лет. Только она сейчас в школе.
– Понятно, – упавшим голосом протянула Каркуша. – Скажи, а ты кто, мальчик или девочка? – спросила она уже для очистки совести.
– Девочка… – последовал удивленный ответ. – Ну ладно, пока…
Как будто чего-то испугавшись, девочка поспешно повесила трубку.
– Только напугали ребенка, – грустно прокомментировала Каркуша.
– Это третий был, – деловито сказал Артем, вычеркивая номер из списка. – Звони дальше.
По негласному соглашению, Артем взял на себя роль руководителя операции, тем самым всю основную, самую неприятную часть работы взвалив на плечи младшей сестры.
– А чего это я должна все время звонить? – с некоторым опозданием возмутилась она. – Давай по очереди.
Каркуша терпеть не могла несправедливость и любое ее проявление воспринимала остро и болезненно.
– У тебя отлично получается, – улещал ее хитрый Артем.
Но Катя не поддалась на его удочку:
– Нет уж, дорогой, – сказала она, протягивая брату трубку. – Ты же у нас артист? Вот и работай!
Всем своим видом изображая крайнее неудовольствие, Артем вынужден был сдаться. Каркуша набрала номер.
– Алло, – услышала она спустя несколько секунд. – Я звоню вам по просьбе Клавдии, дочери Прасковьи Крик…
Это была импровизация и, на взгляд Каркуши, не слишком удачная. Какое-то время Артем напряженно слушал. До Каркуши долетали из трубки звуки мужского голоса. Наконец ее брат проговорил:
– Так значит, это вы и есть?
Не выдержав, Катя выхватила у Артема трубку:
– Алло! Вы меня слышите? – возбужденно выкрикнула она. – Клава… Она… Короче говоря, она была у меня…
– Девушка! – оборвал ее требовательный мужской голос: – Мы все тут с ума сходим… Вы себе не представляете! Всю милицию на ноги подняли! Паша частного детектива наняла месяц назад… Скажите, что с Клавой? Ради бога, скажите, что с ней? Когда вы ее видели?
– Сегодня утром. Простите, а как вас зовут? – спросила Каркуша и быстро представилась: – Я Катя.
– Сергей Сергеевич, – ответил отец Клавы и продолжил в прежнем тоне: – Катенька, я вас умоляю, оставьте мне ваши координаты! Значит, Лавочка у вас живет?
– Не совсем так… – замялась было Каркуша, но тут же поправилась: – Живет… Только ее сейчас нет дома…
– С ней все в порядке? – продолжал проявлять беспокойство Сергей Сергеевич. – Она здорова?
– Здорова, – поспешила заверить Катя. – Только я не знаю, когда она придет… Понимаете, мы… не то чтобы поссорились… В общем, возможно, что она у вас скорее объявится.
– Не думаю, – сказал отец Клавы. – Она мне последний раз два месяца назад звонила. Послушайте, Катя, – сменил тон мужчина, – запишите номер ее матери, Паши! Это мобильный телефон… Кстати, Паша сейчас в Москве, на съемках. Утром звонила. Она каждый день мне звонит…
– Так, значит, мама ищет ее? – зачем-то вклинилась Каркуша.
– Вас это удивляет? – отозвался Сергей Сергеевич. – Не знаю, что там Лавочка вам наговорила… У них с Пашей, конечно, сложные отношения… Но мать есть мать. И потом, Паша безумно любит Лавочку… Мы уже, если честно, надежду потеряли… В общем, как только Лавочка объявится или вы узнаете, где она находится, позвоните Паше и мне… Я вас очень прошу! Сейчас-то я сам ей позвоню… Скажу, что Лавка наша жива-здорова… Катя, – внезапно в голосе мужчины появилось сомнение, – а вы меня не обманываете? Вы правда видели сегодня Лавочку?
– Что вы! – обиделась Каркуша. – Разве такими вещами шутят?
– Простите меня, – тихо попросил Сергей Сергеевич. – Просто мы уже не надеялись увидеть ее… Пишите!
А когда Каркуша записала номер, он еще раз попросил:
– Сразу, как только появится, обещаете?
– Если она вернется ко мне, – вздохнула Каркуша, но, вспомнив о чем-то, радостно предположила: – Вернется! Наверняка вернется! Она у меня мишку своего оставила…
Сергей Сергеевич не стал уточнять, какого мишку оставила у Кати его дочь и почему должна непременно вернуться за ним. Он только сердечно поблагодарил Каркушу, записал ее телефон, адрес и, попрощавшись, повесил трубку.
– Вот! – Каркуша помахала перед носом Артема листочком. – Мобильный телефон Прасковьи Крик.
– Дай сюда! – потребовал Артем, но Катя успела отдернуть руку.
13
По выражению глаз, с каким Кирилл смотрел на нее, Клава почувствовала, что ее рассказ его удивил, если не сказать потряс.
– Можешь у меня пока пожить, – подал он наконец голос. – У нас три комнаты. Матери я все объясню… Она у меня хорошая… Я тебя буду готовить к поступлению, устроишься на работу, а потом…
– Нет, – тихо перебила Клава. – Я домой поеду, в Питер. Там и комнату снять подешевле можно, и вообще… Я по Снежку ужасно соскучилась.
– Кто это, кот? – предположил Кирилл.
– Собака, – ответила Клава.
– А по матери, по матери ты совсем не соскучилась?
Клава не ответила, а лишь помолчав немного, попросила:
– Дай мне денег на билет, – и поспешно добавила: – Взаймы, конечно…
– Не вопрос, – пожал плечами Кирилл. – А к Кате ты зайдешь попрощаться?
– Обязательно нужно, – последовал негромкий ответ. – Там же миша…
– Какой Миша? – зыркнул на нее Кирилл.
– Его фамилия Плюшевый, – засмеялась Клава.
– А-а-а, – удовлетворенно протянул Кирилл, – тогда ладно.
– Только вот не знаю… – с сомнением произнесла Клава, – может, все-таки позвонить вначале?
– Звони, – сказал Кирилл и, вытащив из кармана трубку, с готовностью протянул ее Клаве.
– Ой! – Девушка подняла на него растерянный взгляд. – А он, кажется, не работает.
– Опять отключился, – покрутил головой Кирилл, нажимая какую-то кнопку. – Что с этим телефоном дурацким делать? Постоянно сам собой отключается.
– А ты заблокируй кнопки, – со знанием дела посоветовала Клава и попросила: – Набери номер, пожалуйста.
– Ты где? – услышала Клава в следующую секунду. В голосе Кати звучало неподдельное волнение. – Приезжай, слышишь?! Немедленно приезжай!
– Да, конечно, – неуверенно откликнулась Клава. – Мы тут с Кириллом в кафе сидим, это близко…
– Ты не думай, я на тебя не обижаюсь, – заверила Клаву Каркуша. – Ни капельки даже… Мы вам звоним, звоним…
– Телефон отключился, – объяснила Клава. – Так ты правда на меня не сердишься?
– Говорю же, нет! А в каком кафе вы сидите?
– «Суперхарчевня», – вспомнила название Клава.
– Понятно. – Теперь голос Каркуши звучал по-деловому сдержанно: – Значит, если пешком идти, минут двадцать… Но ты садись на троллейбус. Через две остановки, на третьей выходи. Поняла? Только не задерживайся…
– А Кирилл? – спросила Клава.
Ее очень обрадовали заверения Каркуши, что та больше не обижается на нее, но расставаться с Кириллом девушке не хотелось, и она даже не сочла нужным это скрыть.
– Кирилл? – переспросила Каркуша так, будто впервые услышала это имя. – Ну приходите вместе, – как-то не слишком уверенно согласилась она.
– Тогда до встречи, – сказала Клава и отключилась. – Пойдем, – обратилась она к своему спутнику, – Катя нас ждет.
– Мне показалось, – попытался внести ясность Кирилл, – что она одну тебя ждет.
– Без тебя я никуда не пойду, – упрямо заявила Клава, и Кирилл не стал возражать: настолько приятно было ему услышать эти слова.
– Можешь у меня пока пожить, – подал он наконец голос. – У нас три комнаты. Матери я все объясню… Она у меня хорошая… Я тебя буду готовить к поступлению, устроишься на работу, а потом…
– Нет, – тихо перебила Клава. – Я домой поеду, в Питер. Там и комнату снять подешевле можно, и вообще… Я по Снежку ужасно соскучилась.
– Кто это, кот? – предположил Кирилл.
– Собака, – ответила Клава.
– А по матери, по матери ты совсем не соскучилась?
Клава не ответила, а лишь помолчав немного, попросила:
– Дай мне денег на билет, – и поспешно добавила: – Взаймы, конечно…
– Не вопрос, – пожал плечами Кирилл. – А к Кате ты зайдешь попрощаться?
– Обязательно нужно, – последовал негромкий ответ. – Там же миша…
– Какой Миша? – зыркнул на нее Кирилл.
– Его фамилия Плюшевый, – засмеялась Клава.
– А-а-а, – удовлетворенно протянул Кирилл, – тогда ладно.
– Только вот не знаю… – с сомнением произнесла Клава, – может, все-таки позвонить вначале?
– Звони, – сказал Кирилл и, вытащив из кармана трубку, с готовностью протянул ее Клаве.
– Ой! – Девушка подняла на него растерянный взгляд. – А он, кажется, не работает.
– Опять отключился, – покрутил головой Кирилл, нажимая какую-то кнопку. – Что с этим телефоном дурацким делать? Постоянно сам собой отключается.
– А ты заблокируй кнопки, – со знанием дела посоветовала Клава и попросила: – Набери номер, пожалуйста.
– Ты где? – услышала Клава в следующую секунду. В голосе Кати звучало неподдельное волнение. – Приезжай, слышишь?! Немедленно приезжай!
– Да, конечно, – неуверенно откликнулась Клава. – Мы тут с Кириллом в кафе сидим, это близко…
– Ты не думай, я на тебя не обижаюсь, – заверила Клаву Каркуша. – Ни капельки даже… Мы вам звоним, звоним…
– Телефон отключился, – объяснила Клава. – Так ты правда на меня не сердишься?
– Говорю же, нет! А в каком кафе вы сидите?
– «Суперхарчевня», – вспомнила название Клава.
– Понятно. – Теперь голос Каркуши звучал по-деловому сдержанно: – Значит, если пешком идти, минут двадцать… Но ты садись на троллейбус. Через две остановки, на третьей выходи. Поняла? Только не задерживайся…
– А Кирилл? – спросила Клава.
Ее очень обрадовали заверения Каркуши, что та больше не обижается на нее, но расставаться с Кириллом девушке не хотелось, и она даже не сочла нужным это скрыть.
– Кирилл? – переспросила Каркуша так, будто впервые услышала это имя. – Ну приходите вместе, – как-то не слишком уверенно согласилась она.
– Тогда до встречи, – сказала Клава и отключилась. – Пойдем, – обратилась она к своему спутнику, – Катя нас ждет.
– Мне показалось, – попытался внести ясность Кирилл, – что она одну тебя ждет.
– Без тебя я никуда не пойду, – упрямо заявила Клава, и Кирилл не стал возражать: настолько приятно было ему услышать эти слова.
14
Буквально за несколько минут до звонка Клавы Каркуша поговорила с Прасковьей Крик. Женщина не удержалась и сама позвонила Кате, желая удостовериться, что бывший муж сказал ей правду. Разговор вышел сумбурным, чересчур эмоциональным, но когда он закончился, Каркуша с удивлением отметила про себя, что Прасковья Крик никаких отрицательных эмоций в ее душе не вызвала. Эта женщина – а по ходу беседы у Каркуши создалось ощущение, что она разговаривает с ровесницей, – оказалась совершенно не такой, какой Каркуша ее себе представляла по рассказам Клавы и глядя на фотографии. Во-первых, никаких признаков звездной болезни Катя у нее не обнаружила. Напротив, несмотря на сильнейшую и, несомненно, искреннюю взволнованность, Прасковья Крик показалась ей человеком простым и даже робким. Она долго извинялась за беспокойство, до тех пор, пока Катя не заверила ее, что только что собиралась позвонить ей сама. Как и отец Клавы, ее бывший муж, Прасковья Крик все никак не могла поверить, что ее дочь действительно жива и здорова и что Каркуша своими глазами видела ее не далее, как сегодня утром. Чтобы убедиться в том, что это была именно она, ее Лавочка, Прасковья Крик даже попросила Каркушу описать ее внешность. Бедняжка, наверное, забыла о фото, на днях опубликованном в популярном журнале. Катя конечно же описала. Что ей, трудно? И снова счастливая мать пустилась в бесконечные извинения: дескать, она верит Кате, просто мало ли что, а вдруг какая-нибудь чужая девочка вздумала выдавать себя за ее Лавочку. Но когда Каркуша иронично заметила, что чужая девочка вряд ли стала бы называть свою маму Пашей, женщина окончательно успокоилась. Вернее, не успокоилась, а, наоборот, расплакалась. Только то были слезы радости и счастья, поверить в которое Паша все еще никак не могла.
Потом позвонила Клава. И тут от Каркуши потребовалось немало усилий, чтобы сдержаться и не закричать в трубку: «Где тебя черти носят? Тут твоя мама с ума от горя сходит! Она тебя любит, любит!» Стараясь дрожащим голосом не выдать истинных чувств, Катя видела свою задачу в том, чтобы убедить Клаву немедленно приехать. А когда поняла, что с Клавой все в порядке и что через полчаса она будет у нее, начала мучиться сомнениями: позвонить ли Паше или все-таки дождаться прихода Клавы. С одной стороны, Каркуша пообещала Прасковье Крик, что позвонит ей в ту же секунду, как объявится Клава. Но с другой… А вдруг Клава не хочет встречаться с матерью. Если, не спросив, Каркуша возьмет на себя смелость и устроит матери с дочерью встречу у себя в квартире, не сочтет ли потом Клава ее поступок предательством? Проблема казалась Каркуше неразрешимой лишь несколько секунд.
«Плевать я хотела на то, что она обо мне подумает! – приняла решение Каркуша. – Пусть скажет спасибо, что я простила ее за вранье!»
На самом деле Каркуша совсем не была злопамятной и, зажав в руке телефонную трубку, всей душой желала лишь одного: чтобы Лавочка и Паша помирились, чтобы у Клавы снова появился дом. Каркуша вовсе даже не была уверена, что, рассказывая ей о причинах ссоры с матерью, Клава сказала правду. Возможно, старые игрушки, от которых Паша решила избавиться, как это часто случается, послужили лишь поводом к ссоре. Впрочем, Катя не исключала, что даже формальная причина могла оказаться другой. Может быть, между Пашей и ее дочкой случилось нечто такое, о чем Клава не может вспоминать без боли, и потому не стала рассказывать об этом Каркуше…
– Алло, это опять я, – сказала Катя, едва на том конце провода сняли трубку. – Узнали? Короче, через двадцать минут Клава будет у меня. Вы сейчас где находитесь?
– На съемке, на «Мосфильме», – ответила Прасковья Крик. – Но я возьму такси… Вы же на Фрунзенской живете? А точный адрес можно?
Катя продиктовала адрес и, перед тем как положить трубку, предупредила:
– Только вы поторопитесь… Вы же свою Лавочку знаете, она человек непредсказуемый, а я не смогу не предупредить ее, что вы с минуты на минуту должны подъехать.
– Уже лечу! – заверила ее Паша. – Умоляю вас, – закричала она, – задержите ее! Заприте дверь, а ключ в окошко выкиньте! Я вам новый замок вставлю! Что угодно сделайте! Если не увижу сегодня Лавочку, то сойду с ума!
– Приезжайте, – отрезала Каркуша и отключилась.
Теперь Катя уже не сказала бы с прежней уверенностью, что Прасковья Крик – такой уж простой в доску человек! Ничего себе замашки! Выброси ключ, а она, видите ли, новый замок вставит! Да и голос женщины, как показалось Каркуше, звучал на этот раз по-другому. В нем явно проступали властные, нетерпеливые нотки.
«А меня, может, старый замок вполне устраивает! – злилась больше на саму себя, чем на Пашу, Каркуша. – С ума она, видите ли сойдет… Нашли крайнюю! Не надо было мне горячку пороть! Как всегда, вначале наломаю дров, а после думаю… Вот приехала бы Лавочка, – Каркуша уже не в первый раз называла про себя Клаву именно так, – вместе бы посидели, подумали, как поступить… Может, перезвонить, сказать, что встреча отменяется?»
Но, подумав так, Каркуша по-хозяйски строгим взглядом окинула гостиную и решила, что к приходу гостей надо хотя бы пыль вытереть. Катя понимала, что присутствие Кирилла, как, впрочем, и Артема при встрече Паши и Лавочки нежелательно. Да, собственно, и Каркуша-то им тоже ни к чему… Но что касается Кирилла, то Лавочка сама на этом настояла. Конечно, она не знала, что к Каркуше явится Паша…
«Ой, и так башка уже пухнет от чужих проблем! – подумала Каркуша, нервно елозя тряпкой по запыленному экрану телевизора. – Будь что будет!»
Катя вытряхивала на лоджии тряпку, когда в гостиную при полном параде заглянул старший брат.
– Куда собрался? – с надеждой в голосе спросила она.
Дело в том, что Артем был совершенно не в курсе ее планов. Все переговоры с Прасковьей Крик Каркуша вела в своей комнате за плотно закрытой дверью.
– Дела, – едва взглянул на нее Артем. – Закрой дверь.
«Неужели?! – радостно думала Каркуша. – Хоть в чем-то повезло. Уж он бы точно не упустил случая и накинулся бы на Пашу со своими дурацкими просьбами составить ему протекцию. Вот уж карьерист несчастный, только и думает, как бы ему рожу свою смазливую перед миллионами телезрителей засветить!»
– Ты когда будешь? – с деланным безразличием поинтересовалась она.
– Поздно, – последовал нелюбезный ответ.
«Только бы они с Лавочкой не встретились!» – сжимала кулаки Каркуша, глядя в окно.
Потом позвонила Клава. И тут от Каркуши потребовалось немало усилий, чтобы сдержаться и не закричать в трубку: «Где тебя черти носят? Тут твоя мама с ума от горя сходит! Она тебя любит, любит!» Стараясь дрожащим голосом не выдать истинных чувств, Катя видела свою задачу в том, чтобы убедить Клаву немедленно приехать. А когда поняла, что с Клавой все в порядке и что через полчаса она будет у нее, начала мучиться сомнениями: позвонить ли Паше или все-таки дождаться прихода Клавы. С одной стороны, Каркуша пообещала Прасковье Крик, что позвонит ей в ту же секунду, как объявится Клава. Но с другой… А вдруг Клава не хочет встречаться с матерью. Если, не спросив, Каркуша возьмет на себя смелость и устроит матери с дочерью встречу у себя в квартире, не сочтет ли потом Клава ее поступок предательством? Проблема казалась Каркуше неразрешимой лишь несколько секунд.
«Плевать я хотела на то, что она обо мне подумает! – приняла решение Каркуша. – Пусть скажет спасибо, что я простила ее за вранье!»
На самом деле Каркуша совсем не была злопамятной и, зажав в руке телефонную трубку, всей душой желала лишь одного: чтобы Лавочка и Паша помирились, чтобы у Клавы снова появился дом. Каркуша вовсе даже не была уверена, что, рассказывая ей о причинах ссоры с матерью, Клава сказала правду. Возможно, старые игрушки, от которых Паша решила избавиться, как это часто случается, послужили лишь поводом к ссоре. Впрочем, Катя не исключала, что даже формальная причина могла оказаться другой. Может быть, между Пашей и ее дочкой случилось нечто такое, о чем Клава не может вспоминать без боли, и потому не стала рассказывать об этом Каркуше…
– Алло, это опять я, – сказала Катя, едва на том конце провода сняли трубку. – Узнали? Короче, через двадцать минут Клава будет у меня. Вы сейчас где находитесь?
– На съемке, на «Мосфильме», – ответила Прасковья Крик. – Но я возьму такси… Вы же на Фрунзенской живете? А точный адрес можно?
Катя продиктовала адрес и, перед тем как положить трубку, предупредила:
– Только вы поторопитесь… Вы же свою Лавочку знаете, она человек непредсказуемый, а я не смогу не предупредить ее, что вы с минуты на минуту должны подъехать.
– Уже лечу! – заверила ее Паша. – Умоляю вас, – закричала она, – задержите ее! Заприте дверь, а ключ в окошко выкиньте! Я вам новый замок вставлю! Что угодно сделайте! Если не увижу сегодня Лавочку, то сойду с ума!
– Приезжайте, – отрезала Каркуша и отключилась.
Теперь Катя уже не сказала бы с прежней уверенностью, что Прасковья Крик – такой уж простой в доску человек! Ничего себе замашки! Выброси ключ, а она, видите ли, новый замок вставит! Да и голос женщины, как показалось Каркуше, звучал на этот раз по-другому. В нем явно проступали властные, нетерпеливые нотки.
«А меня, может, старый замок вполне устраивает! – злилась больше на саму себя, чем на Пашу, Каркуша. – С ума она, видите ли сойдет… Нашли крайнюю! Не надо было мне горячку пороть! Как всегда, вначале наломаю дров, а после думаю… Вот приехала бы Лавочка, – Каркуша уже не в первый раз называла про себя Клаву именно так, – вместе бы посидели, подумали, как поступить… Может, перезвонить, сказать, что встреча отменяется?»
Но, подумав так, Каркуша по-хозяйски строгим взглядом окинула гостиную и решила, что к приходу гостей надо хотя бы пыль вытереть. Катя понимала, что присутствие Кирилла, как, впрочем, и Артема при встрече Паши и Лавочки нежелательно. Да, собственно, и Каркуша-то им тоже ни к чему… Но что касается Кирилла, то Лавочка сама на этом настояла. Конечно, она не знала, что к Каркуше явится Паша…
«Ой, и так башка уже пухнет от чужих проблем! – подумала Каркуша, нервно елозя тряпкой по запыленному экрану телевизора. – Будь что будет!»
Катя вытряхивала на лоджии тряпку, когда в гостиную при полном параде заглянул старший брат.
– Куда собрался? – с надеждой в голосе спросила она.
Дело в том, что Артем был совершенно не в курсе ее планов. Все переговоры с Прасковьей Крик Каркуша вела в своей комнате за плотно закрытой дверью.
– Дела, – едва взглянул на нее Артем. – Закрой дверь.
«Неужели?! – радостно думала Каркуша. – Хоть в чем-то повезло. Уж он бы точно не упустил случая и накинулся бы на Пашу со своими дурацкими просьбами составить ему протекцию. Вот уж карьерист несчастный, только и думает, как бы ему рожу свою смазливую перед миллионами телезрителей засветить!»
– Ты когда будешь? – с деланным безразличием поинтересовалась она.
– Поздно, – последовал нелюбезный ответ.
«Только бы они с Лавочкой не встретились!» – сжимала кулаки Каркуша, глядя в окно.
15
Когда раздался звонок, Каркуша насыпала в чайник заварку. Поставив на стол жестяную коробочку, девушка кинулась в прихожую.
«Только бы не Паша!» – думала она, поворачивая ручку замка.
По ее ощущениям, времени уже прошло достаточно. На такси Паша вполне могла доехать. Не понятно только, почему Клава и Кирилл так долго шагают?
– Привет! – облегченно вздохнула Катя, увидев на пороге смущенных молодых людей. – Проходите… Вероник, надевай тапочки…
– Никаких больше Вероник! – весело заявила девушка, расшнуровывая ботинки. – Отныне и навеки я – Клава.
– Здорово, – одобрила ее Каркуша. – Ну а тебя как называть прикажешь, по-прежнему? – с улыбкой обратилась она к парню. – Или тоже успел имя сменить?
– Артем дома? – проигнорировал Катину шутку Кирилл.
– Умотал куда-то, – небрежно махнула рукой она. – Но вы не расстраивайтесь, сейчас к нам кое-кто покруче нагрянет…
Произнеся эту фразу, Каркуша пожалела: надо было как-то иначе подготовить почву, более деликатно, что ли. Но особой деликатностью Каркуша никогда не отличалась. Как ни боролась с собой девушка, ее нетерпение, привычка всегда действовать не окольными путями, а, как говорится, «утюгом в грудь», давно уже стала ее второй натурой.
– Кого ты имеешь в виду? – сразу напряглась Клава, совсем как в первые минуты их знакомства.
– Может, чайку или кофе? – запоздало спохватилась Катя. – Вы есть хотите?
– Мы только что из кафе, спасибо, – вежливо отклонила ее предложение Клава. Казалось, девушка почувствовала что-то неладное, потому что в следующую секунду она спросила: – Кать, кого ты ждешь? Может, мы с Кириллом не вовремя?
– Как раз таки вовремя, – стараясь придать своему голосу беззаботности, возразила Каркуша. А потом набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Клав… В общем, сейчас ко мне приедет Паша.
Кирилл, который все это время молча стоял у окна, так и вскинулся:
– Паша? Ты имеешь в виду Прасковью Крик? Ее маму?
– А откуда она… И как ты… Что вообще здесь происходит? – одними губами прошептала Клава, и Каркуша увидела, как кровь моментально отхлынула от ее лица. Щеки девушки стали мертвенно-бледными. – Зачем? Ты не должна была… Нет, я не верю тебе… Ты шутишь? – со слабой надеждой взглянула она Каркуше прямо в глаза.
– Я сейчас все объясню, – запричитала Каркуша. – Только ты сядь, сядь и успокойся… Все будет хорошо, вот увидишь…
– Нет! – вскочила на ноги Клава. – Я не хочу этого! Не хочу! Как ты могла, за моей спиной…
– Постой! – Каркуша ухватила Клаву за руку. – Ты не можешь сейчас уйти! Паша… она весь город на уши из-за тебя поставила, в розыск подала, частного детектива наняла… Она без слез о тебе говорить не может! Отец тоже с ума сходит!
– Так ты, значит, и с отцом успела познакомиться? – глухо отозвалась Клава.
– По телефону только, – мелко затрясла головой Катя. – Ты же убежала… Я не знала, где тебя искать… Телефон у вас отключился… Я подумала почему-то, что ты можешь пойти к отцу…
– А телефон откуда узнала? – Во взгляде Клавы читалась явная враждебность.
– По Интернету, – жалко улыбнулась Катя. – Всех Криков выписала вначале, а потом…
– Ясно, – перебила Клава. – Пусти! – Она резко отдернула руку, и в эту секунду кто-то настойчиво позвонил в дверь.
В первый миг Каркуша подумала, что жгучая брюнетка, позвонившая в ее дверь, ошиблась адресом – так не похожа она была на женщину из журнала «7 дней». Только спустя минуту, когда та произнесла первое слово, Катя поняла, что это и есть Прасковья Крик.
– Ты Катя? – спросила она, без приглашения проходя в квартиру. – А где Лавочка? Она здесь?
Каркуша обернулась. Видимо, услышав звонок, Клава успела куда-то улизнуть, возможно, она скрылась в Катиной комнате. Кирилл же, по всей видимости, остался в кухне.
– Проходите, – отступила в сторону Каркуша. – Клава у меня… Только…
Но женщина уже не слушала ее объяснений. Подобно урагану, она понеслась вначале на кухню, потом, споткнувшись о кроссовки Кирилла, кинулась в комнату, затем в другую. Каркуша, будто во сне, медленно следовала по пятам. Клавы не оказалось ни в одной из комнат.
– Где она? – Женщина схватила Каркушу за руку. Про себя та отметила машинально, что пальцы у Прасковьи Крик ледяные. – Ты меня обманула?!
Они стояли в довольно узком проходе между кухней и ванной комнатой. Каркуша вопросительно взглянула на Кирилла. Тот молча кивнул на дверь ванной.
– Лавочка, миленькая! – запричитала Прасковья Крик, схватившись за круглую металлическую ручку. – Прости меня! Умоляю, открой! Ты слышишь меня? – Она изо всех сил дергала ручку, но из-за двери не доносилось ни звука. Каркуша с широко раскрытыми глазами стояла чуть поодаль, спиной привалившись к холодной стене. – Тащи инструменты! – обернулась к ней Паша.
– Инструменты? – недоуменно переспросила Каркуша. Ей представился хромированный лоток, в котором, накрытые куском стерильной марли, лежат скальпель, всевозможные кривые зажимы и пинцет.
– Инструменты! – нетерпеливо повторила женщина. – Стамеску, отвертку, молоток…
– Но они там, под ванной, в чемоданчике лежат… – наконец сообразила Каркуша.
– Черт! – в сердцах воскликнула Прасковья Крик. – Тогда давай нож!
– Но если вы испортите замок, мои родители… – попыталась возразить она, но известная на всю страну актриса перебила: – Я заплачу! Давай нож! – Но поскольку Катя продолжала стоять не шелохнувшись, добавила, сменив тон: – Пожалуйста, я тебя очень прошу…
– Катя, не слушай ее! – впервые подала из-за двери голос Клава. – Зачем ты пришла? – обратилась она к матери.
– Если бы ты знала, как я счастлива! – внезапно воскликнула та и в следующую секунду залилась слезами. – Я ведь думала, что никогда уже не услышу твой голос! Лавочка! Я так виновата перед тобой! Девочка моя! А ведь я тогда не забыла про твой день рождения! Не забыла, слышишь?
– Мне это безразлично, – угрюмо отозвалась Клава.
– Неправда! – в необыкновенном ажиотаже воскликнула Паша. – Ты потому и убежала, что подумала, будто я забыла про твой день рождения… А я… Я даже подарок купила! Дай мне две минуты, умоляю! Я уложусь… Только выслушай, не перебивая…
– Время пошло, – услышали все в следующий миг, а Прасковья Крик как-то вся сразу подтянулась, напряглась и заговорила вдруг быстро, но в то же время четко выговаривая каждый звук:
– Евгений… Ну, ты, конечно, помнишь, о ком я говорю… Он приехал за мной утром с билетами на самолет. Сказал, что этот день мы проведем в Праге, а вечером вернемся в Питер… У меня как раз был выходной, ты помнишь… Он так на меня смотрел… И потом, я была влюблена, как девчонка… Словом, у меня не хватило духу сказать ему «нет».
– Могла хотя бы записку оставить… – снова послышалось из-за двери.
– Не могла! – Прасковья Крик привалилась спиной к двери, картинно запрокинув голову назад. – У меня словно разум помутился от любви… Лавочка… Я ничего не соображала тогда… В ушах звон, в глазах темно, ты не поверишь, я была безумно увлечена этим человеком…
– Почему же ты не позвонила из Праги?
– Я виновата! – выдержав паузу, изрекла актриса, после чего безвольно уронила голову на грудь. Пряди ее тяжелых смоляных волос упали на лицо. – Я виновата, – тихо повторила она. – Прости.
– Ты исчезла на целую неделю. Я все больницы обзвонила, морги… – Теперь голос Клавы звучал чуть помягче.
– Я знаю. – Паша резко вскинула голову, развернулась, прильнув к двери грудью. – Он меня избил, – заявила в следующую секунду женщина. – Лавочка, я не могла выйти из отеля. В тот же вечер Евгений начал требовать, чтобы я бросила все: работу, тебя – и переехала жить к нему, а когда я отказалась, он ударил меня, а потом еще раз, и еще… – Она снова повернулась спиной к двери и, медленно сползая, опустилась на корточки, потом закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
– Я тебе сразу говорила, что этот твой Евгений – псих, – раздалось из-за двери, а в следующую секунду щелкнул замок, и дверь открылась.
Паша, которая упиралась спиной в дверь, упала.
– Вставай. – Клава протягивала ей руку. – Я на этого придурка Снежка натравлю, если он к нам еще раз сунется, – пообещала Клава и опустилась на корточки, рядом с матерью.
Теперь они обе сидели в ванной.
Каркуша, стараясь передвигаться бесшумно, просочилась в кухню. Она посмотрела на Кирилла, и тот, приложив к губам палец, кивнул.
– Ты всегда умела распознавать людей с первого взгляда, – всхлипывая, говорила Паша. – Ты вообще у меня очень умная… И всегда понимала меня и прощала… Прости и сейчас, а? Я больше не буду, честное слово, не буду… Прости меня, Лавочка, я так несчастна…
Судя по звукам, доносившимся до Кати и Кирилла, женщина снова плакала, уткнувшись в колени носом.
– А говорила, что счастлива… – тяжко вздохнула Клава.
– Конечно, счастлива… Счастлива, потому что ты у меня есть… А в остальном…
– А кино? Разве ты не любишь свою работу? – теперь уговаривала ее дочь. – Ну, напоролось на психа, подумаешь! Со всяким может случиться. Пообещай, что в следующий раз будешь меня слушаться, прежде чем вступать с кем-то… в близкие отношения.
– Обещаю, Лавочка… Чем хочешь поклясться могу…
– И вообще, тебе нужно замуж выйти.
– Ты считаешь?
– А то совсем от рук отбилась…
– Отбилась… – горестно вздохнула Паша.
– А с кем ты Снежка оставила? – спросила Клава.
– С тетей Люсей, – последовал виноватый ответ. – Ты же уехала, а у меня тут съемки…
– Когда домой поедешь? – строго, совсем по-взрослому поинтересовалась Клава.
– Завтра, – поспешно заверила ее Паша и в следующую секунду робко спросила: – Ты поедешь со мной?
Но ответа Кирилл и Каркуша не услышали, зато через секунду Клава, держа Пашу за руку, появилась на кухне.
– Вы нас извините, – попросила она. – Вообще-то Паша у меня хорошая, просто ей в личной жизни не везет. Познакомься, Паша, это мои друзья – Катя и Кирилл.
Паша молча кивнула. Глядя на эту парочку, создавалось впечатление, что мама на самом деле Клава, а Паша – ее непутевая дочь.
– Кать, спасибо тебе за все, – сквозь слезы улыбнулась Клава. – Мы, наверное, пойдем…
И она легонько потянула Пашу за руку.
– Спасибо вам, Катенька! – словно очнулась та. – Я вам так благодарна… Если бы не вы…
– Пойдем! – настойчиво повторила Клава. – Я позвоню тебе, можно? – посмотрела она на Кирилла.
– Вы когда уезжаете, завтра? – шагнул к ним навстречу Кирилл. – Каким поездом?
– Это очень серьезно. – Кирилл осторожно дотронулся до руки Прасковьи Крик. Сегодня ее голову венчал огненно-рыжий, весь в мелких завитушках парик. – Клава… она у вас очень талантлива. Ей обязательно нужно заниматься.
– Не волнуйтесь, Кирилл, – улыбнулась Паша. – Я найду самых лучших педагогов. А вы обязательно, слышите, обязательно приезжайте к нам на выходные. О дороге не беспокойтесь, я все оплачу…
– Да прекрати ты! – одернула мать Клава. – Заладила как попугай: оплачу, оплачу!
– Извини, Лавочка, – виновато опустила накладные ресницы Паша. – Просто мне очень хочется, чтобы у тебя были друзья. И вы, Катенька, приезжайте к нам! – обратилась она к стоящей чуть поодаль Каркуше. – Квартира у нас огромная, места хватит…
В эту минуту по радио прозвучало объявление об отправлении питерского поезда.
– Ну все, – вздохнула Клава. – Пора прощаться.
Паша тактично скрылась в вагоне, помахав на прощанье рукой.
Каркуша сказала:
– Кирилл, я тебя возле табло подожду, – и, наспех обнявшись с Клавой, побежала по перрону в сторону вокзала.
– Можно я правда приеду? – Кирилл сжимал прохладные ладони Клавы.
– А когда? – Девушка заглянула ему в глаза.
– В субботу.
– Лучше в пятницу вечером.
– Тогда в пятницу.
– Только ты позвони, я хочу тебя на вокзале встретить. Я с детства люблю поезда встречать.
– Конечно, позвоню…
– Лавочка! – послышался откуда-то из-за спины хорошо поставленный голос: – Поезд трогается!
– Значит, в пятницу?
– В пятницу!
– А может, в четверг?
– А сегодня что?
– Вторник…
– Лавочка! – Паша высунула из окна вагона голову: – Еще секунда, и я сорву стоп-кран!
– Все, пока! – Клава быстро провела рукой по колючей щеке Кирилла. – А то она у меня без тормозов… Плати потом штраф!
Пробежав по перрону несколько метров, Клава легко впрыгнула на подножку медленно набирающего скорость состава.
– Значит, в четверг! – весело крикнула она, зацепившись одной рукой за поручень.
– Или в пятницу! – донеслось до нее сквозь все нарастающий грохот колес…
Девушки, а их было пятеро, сидели за круглым обеденным столом. Их лица казались торжественными, глаза лучились тайной. Посередине стола, накрытого розовой, с бахромой скатертью, стоял старинный бронзовый подсвечник на три свечи. Еще тут находилась ваза с яблоками и виноградом, а около подсвечника лежал коробок каминных спичек. Свечи не горели, помещение освещали вмонтированные в стену круглые бра. В комнате царил полумрак, отчего лица девушек казались еще более загадочными. Прочистив горло, хозяйка квартиры поднялась со стула, протянула руку к подсвечнику. Ее движения были подчеркнуто плавными, какими-то даже тягучими.
– Итак, – тихо, почти шепотом произнесла девушка, – давайте начнем. Условие одно: все должны говорить правду, каким бы откровенным ни казался заданный вопрос. Спрашивать можно о чем угодно. Хотя, если кто-то соврет, свеча обязательно погаснет.
– Что-то мне в это не верится, – подала голос Ира Наумлинская.
Она сидела между Галей Снегиревой и Каркушей.
– Проверено, – возразила ей Тополян, чиркнув спичкой. Она-то и была хозяйкой вечера. – Можете считать это мистикой, но я вам правду говорю: когда кто-то врет, пламя тут же гаснет.
Луиза Геранмае тихонько присвистнула:
– Знаете, на кого мы сейчас похожи? На этих, как их… Ну, которые блюдечко по столу двигают и задают вопросы духам умерших.
– Ты имеешь в виду спиритические сеансы? – строго посмотрела на нее Тополян. – Мы будем задавать вопросы друг другу, и блюдечки тут ни при чем. И еще… – Девушка выдержала приличную паузу и заговорила, понизив голос до полушепота: – Прежде чем мы начнем Вечер Открытых Сердец, каждая из нас должна поклясться на пламени свечи.
– Хорошо хоть не на Библии, – хихикнула Каркуша.
– Не смешно, – фыркнула Тополян, взглянув на Катю уничтожающим взглядом.
– Так в чем клясться-то надо? – спросила серьезно, сдвинув на переносице брови, Галя Снегирева.
– В том, что каждая из нас будет говорить правду, – ответила Тополян и, помолчав немного, добавила: – И еще мы должны поклясться, что никто и никогда не узнает о том, что здесь будет происходить. Ни единого слова.
Но это уже, как вы догадались, совсем другая история.
«Только бы не Паша!» – думала она, поворачивая ручку замка.
По ее ощущениям, времени уже прошло достаточно. На такси Паша вполне могла доехать. Не понятно только, почему Клава и Кирилл так долго шагают?
– Привет! – облегченно вздохнула Катя, увидев на пороге смущенных молодых людей. – Проходите… Вероник, надевай тапочки…
– Никаких больше Вероник! – весело заявила девушка, расшнуровывая ботинки. – Отныне и навеки я – Клава.
– Здорово, – одобрила ее Каркуша. – Ну а тебя как называть прикажешь, по-прежнему? – с улыбкой обратилась она к парню. – Или тоже успел имя сменить?
– Артем дома? – проигнорировал Катину шутку Кирилл.
– Умотал куда-то, – небрежно махнула рукой она. – Но вы не расстраивайтесь, сейчас к нам кое-кто покруче нагрянет…
Произнеся эту фразу, Каркуша пожалела: надо было как-то иначе подготовить почву, более деликатно, что ли. Но особой деликатностью Каркуша никогда не отличалась. Как ни боролась с собой девушка, ее нетерпение, привычка всегда действовать не окольными путями, а, как говорится, «утюгом в грудь», давно уже стала ее второй натурой.
– Кого ты имеешь в виду? – сразу напряглась Клава, совсем как в первые минуты их знакомства.
– Может, чайку или кофе? – запоздало спохватилась Катя. – Вы есть хотите?
– Мы только что из кафе, спасибо, – вежливо отклонила ее предложение Клава. Казалось, девушка почувствовала что-то неладное, потому что в следующую секунду она спросила: – Кать, кого ты ждешь? Может, мы с Кириллом не вовремя?
– Как раз таки вовремя, – стараясь придать своему голосу беззаботности, возразила Каркуша. А потом набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Клав… В общем, сейчас ко мне приедет Паша.
Кирилл, который все это время молча стоял у окна, так и вскинулся:
– Паша? Ты имеешь в виду Прасковью Крик? Ее маму?
– А откуда она… И как ты… Что вообще здесь происходит? – одними губами прошептала Клава, и Каркуша увидела, как кровь моментально отхлынула от ее лица. Щеки девушки стали мертвенно-бледными. – Зачем? Ты не должна была… Нет, я не верю тебе… Ты шутишь? – со слабой надеждой взглянула она Каркуше прямо в глаза.
– Я сейчас все объясню, – запричитала Каркуша. – Только ты сядь, сядь и успокойся… Все будет хорошо, вот увидишь…
– Нет! – вскочила на ноги Клава. – Я не хочу этого! Не хочу! Как ты могла, за моей спиной…
– Постой! – Каркуша ухватила Клаву за руку. – Ты не можешь сейчас уйти! Паша… она весь город на уши из-за тебя поставила, в розыск подала, частного детектива наняла… Она без слез о тебе говорить не может! Отец тоже с ума сходит!
– Так ты, значит, и с отцом успела познакомиться? – глухо отозвалась Клава.
– По телефону только, – мелко затрясла головой Катя. – Ты же убежала… Я не знала, где тебя искать… Телефон у вас отключился… Я подумала почему-то, что ты можешь пойти к отцу…
– А телефон откуда узнала? – Во взгляде Клавы читалась явная враждебность.
– По Интернету, – жалко улыбнулась Катя. – Всех Криков выписала вначале, а потом…
– Ясно, – перебила Клава. – Пусти! – Она резко отдернула руку, и в эту секунду кто-то настойчиво позвонил в дверь.
В первый миг Каркуша подумала, что жгучая брюнетка, позвонившая в ее дверь, ошиблась адресом – так не похожа она была на женщину из журнала «7 дней». Только спустя минуту, когда та произнесла первое слово, Катя поняла, что это и есть Прасковья Крик.
– Ты Катя? – спросила она, без приглашения проходя в квартиру. – А где Лавочка? Она здесь?
Каркуша обернулась. Видимо, услышав звонок, Клава успела куда-то улизнуть, возможно, она скрылась в Катиной комнате. Кирилл же, по всей видимости, остался в кухне.
– Проходите, – отступила в сторону Каркуша. – Клава у меня… Только…
Но женщина уже не слушала ее объяснений. Подобно урагану, она понеслась вначале на кухню, потом, споткнувшись о кроссовки Кирилла, кинулась в комнату, затем в другую. Каркуша, будто во сне, медленно следовала по пятам. Клавы не оказалось ни в одной из комнат.
– Где она? – Женщина схватила Каркушу за руку. Про себя та отметила машинально, что пальцы у Прасковьи Крик ледяные. – Ты меня обманула?!
Они стояли в довольно узком проходе между кухней и ванной комнатой. Каркуша вопросительно взглянула на Кирилла. Тот молча кивнул на дверь ванной.
– Лавочка, миленькая! – запричитала Прасковья Крик, схватившись за круглую металлическую ручку. – Прости меня! Умоляю, открой! Ты слышишь меня? – Она изо всех сил дергала ручку, но из-за двери не доносилось ни звука. Каркуша с широко раскрытыми глазами стояла чуть поодаль, спиной привалившись к холодной стене. – Тащи инструменты! – обернулась к ней Паша.
– Инструменты? – недоуменно переспросила Каркуша. Ей представился хромированный лоток, в котором, накрытые куском стерильной марли, лежат скальпель, всевозможные кривые зажимы и пинцет.
– Инструменты! – нетерпеливо повторила женщина. – Стамеску, отвертку, молоток…
– Но они там, под ванной, в чемоданчике лежат… – наконец сообразила Каркуша.
– Черт! – в сердцах воскликнула Прасковья Крик. – Тогда давай нож!
– Но если вы испортите замок, мои родители… – попыталась возразить она, но известная на всю страну актриса перебила: – Я заплачу! Давай нож! – Но поскольку Катя продолжала стоять не шелохнувшись, добавила, сменив тон: – Пожалуйста, я тебя очень прошу…
– Катя, не слушай ее! – впервые подала из-за двери голос Клава. – Зачем ты пришла? – обратилась она к матери.
– Если бы ты знала, как я счастлива! – внезапно воскликнула та и в следующую секунду залилась слезами. – Я ведь думала, что никогда уже не услышу твой голос! Лавочка! Я так виновата перед тобой! Девочка моя! А ведь я тогда не забыла про твой день рождения! Не забыла, слышишь?
– Мне это безразлично, – угрюмо отозвалась Клава.
– Неправда! – в необыкновенном ажиотаже воскликнула Паша. – Ты потому и убежала, что подумала, будто я забыла про твой день рождения… А я… Я даже подарок купила! Дай мне две минуты, умоляю! Я уложусь… Только выслушай, не перебивая…
– Время пошло, – услышали все в следующий миг, а Прасковья Крик как-то вся сразу подтянулась, напряглась и заговорила вдруг быстро, но в то же время четко выговаривая каждый звук:
– Евгений… Ну, ты, конечно, помнишь, о ком я говорю… Он приехал за мной утром с билетами на самолет. Сказал, что этот день мы проведем в Праге, а вечером вернемся в Питер… У меня как раз был выходной, ты помнишь… Он так на меня смотрел… И потом, я была влюблена, как девчонка… Словом, у меня не хватило духу сказать ему «нет».
– Могла хотя бы записку оставить… – снова послышалось из-за двери.
– Не могла! – Прасковья Крик привалилась спиной к двери, картинно запрокинув голову назад. – У меня словно разум помутился от любви… Лавочка… Я ничего не соображала тогда… В ушах звон, в глазах темно, ты не поверишь, я была безумно увлечена этим человеком…
– Почему же ты не позвонила из Праги?
– Я виновата! – выдержав паузу, изрекла актриса, после чего безвольно уронила голову на грудь. Пряди ее тяжелых смоляных волос упали на лицо. – Я виновата, – тихо повторила она. – Прости.
– Ты исчезла на целую неделю. Я все больницы обзвонила, морги… – Теперь голос Клавы звучал чуть помягче.
– Я знаю. – Паша резко вскинула голову, развернулась, прильнув к двери грудью. – Он меня избил, – заявила в следующую секунду женщина. – Лавочка, я не могла выйти из отеля. В тот же вечер Евгений начал требовать, чтобы я бросила все: работу, тебя – и переехала жить к нему, а когда я отказалась, он ударил меня, а потом еще раз, и еще… – Она снова повернулась спиной к двери и, медленно сползая, опустилась на корточки, потом закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.
– Я тебе сразу говорила, что этот твой Евгений – псих, – раздалось из-за двери, а в следующую секунду щелкнул замок, и дверь открылась.
Паша, которая упиралась спиной в дверь, упала.
– Вставай. – Клава протягивала ей руку. – Я на этого придурка Снежка натравлю, если он к нам еще раз сунется, – пообещала Клава и опустилась на корточки, рядом с матерью.
Теперь они обе сидели в ванной.
Каркуша, стараясь передвигаться бесшумно, просочилась в кухню. Она посмотрела на Кирилла, и тот, приложив к губам палец, кивнул.
– Ты всегда умела распознавать людей с первого взгляда, – всхлипывая, говорила Паша. – Ты вообще у меня очень умная… И всегда понимала меня и прощала… Прости и сейчас, а? Я больше не буду, честное слово, не буду… Прости меня, Лавочка, я так несчастна…
Судя по звукам, доносившимся до Кати и Кирилла, женщина снова плакала, уткнувшись в колени носом.
– А говорила, что счастлива… – тяжко вздохнула Клава.
– Конечно, счастлива… Счастлива, потому что ты у меня есть… А в остальном…
– А кино? Разве ты не любишь свою работу? – теперь уговаривала ее дочь. – Ну, напоролось на психа, подумаешь! Со всяким может случиться. Пообещай, что в следующий раз будешь меня слушаться, прежде чем вступать с кем-то… в близкие отношения.
– Обещаю, Лавочка… Чем хочешь поклясться могу…
– И вообще, тебе нужно замуж выйти.
– Ты считаешь?
– А то совсем от рук отбилась…
– Отбилась… – горестно вздохнула Паша.
– А с кем ты Снежка оставила? – спросила Клава.
– С тетей Люсей, – последовал виноватый ответ. – Ты же уехала, а у меня тут съемки…
– Когда домой поедешь? – строго, совсем по-взрослому поинтересовалась Клава.
– Завтра, – поспешно заверила ее Паша и в следующую секунду робко спросила: – Ты поедешь со мной?
Но ответа Кирилл и Каркуша не услышали, зато через секунду Клава, держа Пашу за руку, появилась на кухне.
– Вы нас извините, – попросила она. – Вообще-то Паша у меня хорошая, просто ей в личной жизни не везет. Познакомься, Паша, это мои друзья – Катя и Кирилл.
Паша молча кивнула. Глядя на эту парочку, создавалось впечатление, что мама на самом деле Клава, а Паша – ее непутевая дочь.
– Кать, спасибо тебе за все, – сквозь слезы улыбнулась Клава. – Мы, наверное, пойдем…
И она легонько потянула Пашу за руку.
– Спасибо вам, Катенька! – словно очнулась та. – Я вам так благодарна… Если бы не вы…
– Пойдем! – настойчиво повторила Клава. – Я позвоню тебе, можно? – посмотрела она на Кирилла.
– Вы когда уезжаете, завтра? – шагнул к ним навстречу Кирилл. – Каким поездом?
– Это очень серьезно. – Кирилл осторожно дотронулся до руки Прасковьи Крик. Сегодня ее голову венчал огненно-рыжий, весь в мелких завитушках парик. – Клава… она у вас очень талантлива. Ей обязательно нужно заниматься.
– Не волнуйтесь, Кирилл, – улыбнулась Паша. – Я найду самых лучших педагогов. А вы обязательно, слышите, обязательно приезжайте к нам на выходные. О дороге не беспокойтесь, я все оплачу…
– Да прекрати ты! – одернула мать Клава. – Заладила как попугай: оплачу, оплачу!
– Извини, Лавочка, – виновато опустила накладные ресницы Паша. – Просто мне очень хочется, чтобы у тебя были друзья. И вы, Катенька, приезжайте к нам! – обратилась она к стоящей чуть поодаль Каркуше. – Квартира у нас огромная, места хватит…
В эту минуту по радио прозвучало объявление об отправлении питерского поезда.
– Ну все, – вздохнула Клава. – Пора прощаться.
Паша тактично скрылась в вагоне, помахав на прощанье рукой.
Каркуша сказала:
– Кирилл, я тебя возле табло подожду, – и, наспех обнявшись с Клавой, побежала по перрону в сторону вокзала.
– Можно я правда приеду? – Кирилл сжимал прохладные ладони Клавы.
– А когда? – Девушка заглянула ему в глаза.
– В субботу.
– Лучше в пятницу вечером.
– Тогда в пятницу.
– Только ты позвони, я хочу тебя на вокзале встретить. Я с детства люблю поезда встречать.
– Конечно, позвоню…
– Лавочка! – послышался откуда-то из-за спины хорошо поставленный голос: – Поезд трогается!
– Значит, в пятницу?
– В пятницу!
– А может, в четверг?
– А сегодня что?
– Вторник…
– Лавочка! – Паша высунула из окна вагона голову: – Еще секунда, и я сорву стоп-кран!
– Все, пока! – Клава быстро провела рукой по колючей щеке Кирилла. – А то она у меня без тормозов… Плати потом штраф!
Пробежав по перрону несколько метров, Клава легко впрыгнула на подножку медленно набирающего скорость состава.
– Значит, в четверг! – весело крикнула она, зацепившись одной рукой за поручень.
– Или в пятницу! – донеслось до нее сквозь все нарастающий грохот колес…
Девушки, а их было пятеро, сидели за круглым обеденным столом. Их лица казались торжественными, глаза лучились тайной. Посередине стола, накрытого розовой, с бахромой скатертью, стоял старинный бронзовый подсвечник на три свечи. Еще тут находилась ваза с яблоками и виноградом, а около подсвечника лежал коробок каминных спичек. Свечи не горели, помещение освещали вмонтированные в стену круглые бра. В комнате царил полумрак, отчего лица девушек казались еще более загадочными. Прочистив горло, хозяйка квартиры поднялась со стула, протянула руку к подсвечнику. Ее движения были подчеркнуто плавными, какими-то даже тягучими.
– Итак, – тихо, почти шепотом произнесла девушка, – давайте начнем. Условие одно: все должны говорить правду, каким бы откровенным ни казался заданный вопрос. Спрашивать можно о чем угодно. Хотя, если кто-то соврет, свеча обязательно погаснет.
– Что-то мне в это не верится, – подала голос Ира Наумлинская.
Она сидела между Галей Снегиревой и Каркушей.
– Проверено, – возразила ей Тополян, чиркнув спичкой. Она-то и была хозяйкой вечера. – Можете считать это мистикой, но я вам правду говорю: когда кто-то врет, пламя тут же гаснет.
Луиза Геранмае тихонько присвистнула:
– Знаете, на кого мы сейчас похожи? На этих, как их… Ну, которые блюдечко по столу двигают и задают вопросы духам умерших.
– Ты имеешь в виду спиритические сеансы? – строго посмотрела на нее Тополян. – Мы будем задавать вопросы друг другу, и блюдечки тут ни при чем. И еще… – Девушка выдержала приличную паузу и заговорила, понизив голос до полушепота: – Прежде чем мы начнем Вечер Открытых Сердец, каждая из нас должна поклясться на пламени свечи.
– Хорошо хоть не на Библии, – хихикнула Каркуша.
– Не смешно, – фыркнула Тополян, взглянув на Катю уничтожающим взглядом.
– Так в чем клясться-то надо? – спросила серьезно, сдвинув на переносице брови, Галя Снегирева.
– В том, что каждая из нас будет говорить правду, – ответила Тополян и, помолчав немного, добавила: – И еще мы должны поклясться, что никто и никогда не узнает о том, что здесь будет происходить. Ни единого слова.
Но это уже, как вы догадались, совсем другая история.