Воронин Андрей. Инструктор. Глубина падения

   – Что-то случилось? – спросил Алексей, когда они отъехали от дома Марго. – Вы прямо сам не свой.
   – Еще не знаю, – покачал головой Паршин, достал мобильный и перезвонил сначала Грановскому, потом Маше, потом Перену. Все они были недоступны.
   На мгновение задумавшись, Паршин взял смартфон, вышел в Интернет и попытался найти информацию о потерпевшем крушение под Минском самолете.
   К сожалению, ничего нового он не нашел. Количество жертв не уточнялось. Единственное, что несколько успокоило Паршина, – это то, что упал самолет в безлюдном месте.
   Всякий другой в этой ситуации больше всего переживал бы из-за гибели жены и друга. Но Паршин, сам себе боясь в этом признаться, прежде всего тревожился из-за страховки. Он попросту не успел застраховать самолет. И теперь вместе с машиной сгорели все выложенные за нее деньги. А если он не найдет сейчас месье Перена, то его затаскают по судам.
   – За нами хвост, – как-то совсем некстати сказал Алексей, резко притормозив.
   – Что? – переспросил Паршин.
   – Я говорю, что за нами хвост. Вишневая «ауди». Я ее заметил еще во дворе, у подъезда того дома, где вы были. Мне даже показалось, что, когда вы вышли, сидящий за рулем пацан сделал несколько снимков… – не скрывая тревоги, продолжил Алексей.
   – И что это значит? – спросил Паршин, наконец осознав смысл сказанного.
   – Значит, что вами здесь кто-то весьма активно интересуется.
   – И что тебе подсказывает твоя интуиция? – спросил Паршин, зная, как иногда точно Алексей умеет просчитывать события. – Кто так активно может мной интересоваться?
   – Учитывая, что вы были у женщины, это или ваша жена, или ее муж… – пожал плечами Алексей, продолжая следить за вишневой «ауди», которая обогнала их и тоже притормозила.
   – А ты-то откуда знаешь о муже? – удивился Паршин.
   – Мой профессиональный долг знать даже чуть больше, чем знаете вы.
   – Понятно… – растерянно проговорил Паршин и напомнил: – Но нам не мешало бы поскорее добраться до отеля.
   – Знаю. Судя по тому, что слежка вас не очень напрягла, вы уже знаете об аварии? – спросил Алексей, в упор взглянув на Паршина.
   – Так ты знал?! И делал вид, что…
   – Я же сказал вам, что моя профессия требует знать чуть больше, чем вы… – перебил его Алексей. – Только вот кто точно был на борту, кто погиб, а кто остался жив, не скажу, не знаю.
   – Я тоже…
   – А насчет слежки… – заметил Алексей. – Я уверен, эта «ауди» от нас не отстанет. И я выбью у отеля из этого хренова папарацци, кто его нанял. Вы мне даете добро?
   – Делай как знаешь… – махнул рукой Паршин.
   – На том самолете должен был быть ваш друг Грановский? – понимающе проговорил Алексей.
   – Там могла быть и Маша… – вздохнул Паршин.
   – Маша? Какая Маша?! – спросил Алексей, притормозив у отеля.
   – Моя жена Маша…
   – Ваша жена Маша… – эхом повторил Алексей, заметно бледнея.
   – И страховка… – вздохнул Паршин, – страховку я не оформил.
   Алексей вышел из машины, открыл дверцу, проводил Паршина в отель. Там внизу уже ждал второй охранник, Константин.
   Алексей пожал ему руку, а сам быстро вернулся назад на улицу.
   Водитель вишневой «ауди» вышел из машины и говорил с кем-то по телефону.
   Эдвард Паршин удивленно проводил Алексея взглядом и, обращаясь ко второму охраннику, поинтересовался:
   – Где этот месье Перен?!
   – В номере. Отдыхает, – как ни в чем не бывало ответил Константин.
   – Пошли к нему, – сказал Паршин, направляясь к лифту.
   – Но месье Перен просил его не будить… – заметил Константин.
   – Неважно, теперь все неважно… – произнес Паршин, заходя в лифт.
   Константину ничего не оставалось, как пойти за ним.
   Дверь номера месье Перена была заперта. На стук никто не отозвался. Паршин перезвонил ему по мобильному, еще раз постучал. Потом прислушался. Из номера доносились голоса.
   – Это телевизор, – со знанием дела заметил Константин. – Месье Перен как-то говорил, что не может уснуть без телевизора.
   Паршин постучал громче.
   – Месье Перен просил его не беспокоить, – строго сказала возникшая у них за спиной служащая отеля, высокая строгая женщина в очках.
   – Госпожа Маликова, – сказал Паршин, прочитав фамилию служащей на беджике, – произошла авария. Самолет разбился. И нам нужно срочно сообщить об этом месье Перену. Если он еще здесь. Поэтому, будьте так любезны, откройте его номер.
   С этими словами Паршин протянул женщине пятидесятидолларовую купюру.
   – Нет, ну что вы… Это форс-мажор. И я… Это мой долг… – засмущалась женщина, но в конце концов взяла деньги и отперла дверь.
   Первым в номер вошел Константин.
   Паршин еще с порога окликнул француза:
   – Месье Перен, вы здесь?!
   В комнате действительно звучал телевизор. Передавали рекламу какого-то шампуня.
   Константин, Паршин, а за ними и дежурная по этажу вошли в комнату и в буквальном смысле застыли от ужаса. На расстеленной кровати лежал голый мужчина с изуродованным до неузнаваемости лицом. У постели валялись разбитая бутылка и, похоже, выпавший из руки мужчины пистолет. Запах свежей крови смешивался с приторно сладким и в то же время терпким запахом дорогого парфюма.
   – Это господин Перен? – отвернувшись, спросила дежурная.
   Паршин кивнул и, чувствуя, что его вот-вот вырвет, выскочил в коридор.
   Константин, окинув помещение профессиональным взглядом, покачал головой и, буркнув себе под нос: «Не понял…», вышел вслед за Паршиным.
   Дежурная, которую тоже, похоже, начало подташнивать, уже в коридоре проговорила:
   – Я вызову милицию…
   – Полицию! – нервно поправил ее Паршин.
   – Это у вас в России полиция. А у нас милиция! – твердо заметила женщина и, подойдя к своему столу, сняла телефонную трубку. Прежде чем звонить, строго предупредила Паршина и Константина: – Только вы не уходите. У меня смена кончается. Вы будете главными свидетелями.
   – Я буду у себя в номере, – сказал Паршин.
   – А какой у вас номер? – поспешила уточнить дежурная.
   – Сорок пятый, этажом выше, – ответил за Паршина Константин.
   Дежурная, явно недовольная тем, что мужчины поспешили ретироваться, крикнула вслед:
   – Я дам милиции ваши координаты!
   Эдвард Паршин, несмотря на то что занимался серьезным бизнесом, впервые так близко увидел труп. Он пересмотрел бесчисленное количество боевиков и триллеров, где обезображенные трупы были едва ли не главными действующими лицами. Но вот так реально увидеть мертвое тело… Уже поднимаясь по лестнице, Паршин понял, что этот тошнотворный сладковатый запах буквально преследует его. Ему хотелось поскорее добраться до номера и как следует вымыть руки, лицо, принять душ… Даже вид обезображенного тела не так угнетал его, как этот запах.
   Но стоило ему повернуть ключ в замке, как Константин, который был уже рядом, отстранил его и первым вошел в номер.
   – Постойте, здесь кто-то есть, – сказал он, переступая порог.
   – Это я, не бойтесь, входите! – послышался из комнаты голос Алексея.
   Паршин от неожиданности вздрогнул, а Константин проворчал:
   – Не понял…
   Константин прошел в комнату, а Эдвард Паршин поспешил запереть дверь и направился в туалет, где его все-таки вытошнило. Уже намыливая руки, он понял, что там, в том номере, где был покойник, пахло не парфюмом, а этим мылом, сладковатым, чуть терпким. Именно этот запах соединялся с запахом крови. Паршин взглянул в зеркало и сам себя не узнал. Его бледное лицо до сих пор было искажено ужасом. Он покачал головой и начал усиленно смывать с рук мыльную пену. Но как только плеснул воду на лицо, едва удержался, чтобы его опять не вывернуло наизнанку.
   Наконец Паршин выключил воду и, уже вытирая лицо и руки, ясно услышал доносящийся из комнаты стон, а потом крик.
   Открывая дверь ванной, он подумал, что в комнате он увидит ту же картину, которая только что так потрясла его в номере у француза.
   Но в его номере на полу корчился от боли незнакомый парень в измазанной кровью майке и джинсах. А над ним, как два ворона, парили его громилы – вполне приличный с виду блондин Алексей и лысый качок Константин.
   Присмотревшись, Паршин понял, что это парень из вишневой «ауди», который зачем-то следил за ним.
   – Ну вот… – сказал Алексей с чувством удовлетворения. – Познакомьтесь. Это сотрудник местного частного детективного агентства. Он утверждает, что понятия не имеет, кто заказал ему следить за Марго и за всеми, кто с ней будет встречаться.
   – Я не понимаю, чего вы добиваетесь! – корчась от боли, проговорил парень. – Я делаю снимки и сразу посылаю их по Интернету. Я уже все послал на адрес. Кроме адреса, я вам ничего дать не могу.
   – Адрес я уже записал, – сказал Алексей. – Если нужно будет, мы пробьем его.
   – Так он не за мной, а за Марго следил? – уточнил Паршин.
   – Сколько вам повторять! Да, да, да! Вы попали в поле зрения только потому, что связались с Марго! – выкрикнул парень.
   – Вы узнали, в каком агентстве он работает? – спросил Паршин.
   – Да, я записал, – кивнул Алексей. – Скорее всего, его нанял кто-то из родственников или знакомых Марго, и ваша жена здесь действительно ни при чем…
   – Моя жена… Моя жена… Ей теперь все равно… Ей теперь, может, всё все равно… – проговорил Паршин и окинул всех каким-то потерянным взглядом. Потом вдруг достал из кармана мобильник, взглянул на время и, отыскав пульт, включил телевизор.
   Начинались новости. На экране вновь показали горящие обломки их самолета. Диктор опять повторил ту же информацию о падении под Минском самолета одной из московских компаний. А потом добавил:
   – Как нам только что сообщили, самолет был недавно куплен на французском авиасалоне и совершал свой первый рейс. Среди погибших два пилота – один из них гражданин России, а второй – гражданин Франции. Личности еще трех или двух пассажиров уточняются.
   – Вы думаете, там летела ваша жена, Маша? – спросил Алексей, не скрывая тревоги.
   – Да… Да… Она собиралась прилететь… – пробормотал Паршин, закусив губы.
   – Развяжите меня, я хочу в туалет… – простонал папарацци.
   – Эдвард Васильевич, что нам с ним делать? – спросил Алексей.
   – Да отпустите вы его! Пусть катится на все четыре стороны. У нас есть о чем думать! – сказал Паршин, не отрываясь от экрана.
   Но диктор уже перешел к следующим новостям.
   Развязав парня, Алексей проводил его в туалет, подождал, пока тот умоется, и вывел в коридор. Но не успел он вернуться и запереть изнутри дверь, как послышался резкий, настойчивый стук, а потом хриплый мужской голос:
   – Откройте, милиция!
   – Ну вот, началось… – вздохнул Алексей.
   – Открывай, все равно не отстанут, – сказал Константин, выходя в коридор.
   Паршин же, бледнея все больше и больше, сел в кресло и начал один за другим набирать номера Грановского, потом Маши, потом месье Перена.
   Неожиданно его телефон ожил. Пришла эсэмэска. Паршин с надеждой вывел ее на экран, где высветилось: «Игра только начинается. Привет от "Дракона"». Номер, с которого она пришла, был ему незнаком.

Глава 3

   Полковник ГРУ Мещеряков в последнее время все чаще ловил себя на том, что по-доброму завидует ментам, которых переименовали в полицейских. Им всегда можно было заявить, что преступление нельзя раскрыть, для таких случаев даже был предусмотрен процент раскрываемости. У них в ГРУ «висяков» и «глухарей» не могло быть в принципе. И когда рано утром в воскресенье его разбудил генерал Громов и сообщил о том, что по пути в Минск погиб их агент, французский летчик, который выполнял какое-то очень важное секретное задание, полковник Мещеряков понял, что его отдых окончен. Обычно такую информацию по телефону не сообщают. И если генерал сделал это, значит, он хотел сразу убить двух зайцев. С одной стороны, дать задание Мещерякову, а с другой – проверить, кто еще из сотрудников в связи с этим активизируется. На днях генерал Громов остановил его у входа в их контору, забрал у него и передал своему помощнику его мобильный и предупредил, что кто-то усердно ловит все их переговоры. Так что в этом случае генерал, скорее всего, надеялся зацепить два дела: и последствия авиакатастрофы под Минском взять под пристальный контроль, и «крота» выследить. Так или иначе, и одно и другое дело он должен был довести до логического конца.
   Уже через полчаса полковник Мещеряков был в своем кабинете, а еще через двадцать минут туда вошли вызванные дежурным его помощники. Одного, старшего лейтенанта Карпова, полковник Мещеряков озадачил сбором информации в Интернете. Необходимо было выявить весь круг лиц, которые тем или иным образом были связаны с трагедией. Другого, капитана Красикова, он отправил на место падения самолета. Ни Карпову, ни Красикову полковник Мещеряков не уточнял, почему ГРУ заинтересовалось именно этой трагедией, и даже не выделил имя французского пилота. То, что этот молодой человек был агентом ГРУ, и после его гибели должно было оставаться государственной тайной.
   Помощникам предстояло выяснить, во-первых, не была ли гибель самолета спланированным актом, во-вторых, действительно ли погибли именно те, кто есть в списках. Ведь бывают ситуации, когда ради получения или доставки важной информации агенты вынуждены идти на крайнюю меру и инсценировать собственную смерть.
   Сначала полковник Мещеряков хотел ехать на место трагедии сам. Но он понимал, что там он мало что узнает. Местные стражи порядка всегда неохотно делятся с представителями других, пусть и смежных, ведомств свежей, еще не обработанной информацией. Придется тратить время и нервы на согласования, встречи, ничего не значащие разговоры.
   За годы кабинетной работы в ГРУ полковник Мещеряков выработал свою вполне плодотворную методику изучения подобных экстремальных ситуаций. Пока его помощники собирали для него информацию, он пытался и, как правило, узнавал самое существенное о том человеке, в данном случае агенте, который был главным действующим лицом в деле. И потом это существенное удивительным образом начинало действовать, как магнит притягивая из всей добытой помощниками информации лишь необходимые для работы факты.
   Генерал Громов знал или догадывался об этом. И сам перезвонил и предложил встретиться.
   – Куда мне подъехать? – уточнил полковник Мещеряков, понимая, что генерал Громов, скорее всего, сейчас за городом и навряд ли появится на службе раньше понедельника.
   – Я в городе. Сейчас буду у себя в кабинете. Подожди в приемной, – огорошил генерал Громов, давая понять, что дело это на особом государственном контроле.
   Перед тем как идти к генералу, полковник Мещеряков связался со старшим лейтенантом Карповым. Тот дал точную информацию о времени и месте падения самолета «Эльф». Относительно небольшая, компактная машина была приобретена на одном из последних авиасалонов во Франции компанией «Серебряные крылья», которая принадлежит Паршину Эдварду Васильевичу и занимается авиаперевозками. Сопровождали машину в Россию некто месье Перен, который должен был вместе с господином Паршиным встречать самолет в Минске, и французский пилот Мишель Миро. Мишель Миро инструктировал во время перелета Павла Мишина, который был за штурвалом. Месье Перен сегодня утром был найден мертвым в одном из номеров минского отеля.
   На самолете в Минск летели также друг и соратник Паршина Сергей Дмитриевич Грановский, видный российский олигарх, который тоже интересуется самолетами, Виктор Петрович Протасов и, скорее всего, его охранник, точнее, охранница. Данные о ней уточняются. В последнее время Протасов нанимал охранников через одну фирму и часто ради экономии на консумации просил охранника-женщину. Протасов летел в Минск на какие-то важные для него переговоры с кем-то из своих партнеров не то из Арабских Эмиратов, не то из Сирии.
   – А Паршин почему не полетел на этом «Эльфе»? – уточнил полковник Мещеряков.
   – Как я узнал, Паршин собирался лететь на нем назад в Москву, – сказал старший лейтенант Карпов и, упреждая следующий вопрос, добавил: – Паршин прилетел раньше, вместе с месье Переном, и весь вечер просидел в одном из минских казино. Ушел оттуда с некой мадам Марго. Данные о ней мне должны сейчас передать.
   – После аварии все тела удалось опознать? – спросил полковник Мещеряков.
   – Капитан Красиков на связь не выходил. По последним данным, опознаны Протасов, Грановский, Мишин. О французе и женщине сведений пока нет, – четко отрапортовал Карпов.
   – Ладно. Спасибо, – бросил Мещеряков. – Если будет новая информация, связывайся немедленно.
   – Есть, товарищ полковник, – ответил Карпов и отключился.
   В приемной генерала Громова, как в обычный будний день, сидел секретарь – молодой и очень серьезный лейтенант Котов, которого по правде многие побаивались не меньше, чем генерала Громова.
   – Громов у себя? – спросил полковник Мещеряков.
   – Так точно, – тут же вскочив из-за стола, кивнул лейтенант Котов и добавил: – Генерал вас ждет. Сейчас доложу.
   Он постучал и, аккуратно приоткрыв дверь, вошел и звучно объявил:
   – Товарищ генерал, к вам полковник Мещеряков!
   – Пусть войдет, – раздался знакомый, чуть хрипловатый голос.
   Полковник Мещеряков уже сделал шаг к двери, но лейтенант Котов его остановил.
   – Оставьте мне ваш мобильный, – попросил он сухо.
   Отдавая аппарат лейтенанту, Мещеряков понял, что разговор будет серьезный и Громов наверняка только что приглашал к себе «эпидемстанцию» и выводил «жучков».
   За плечами генерала Громова, как и полковника Мещерякова, были серьезные боевые задания в горячих точках, поэтому они всегда понимали друг друга с полуслова. И самое главное, доверяли друг другу. В последнее время в ГРУ появилось много молодых, весьма образованных, отлично владеющих несколькими иностранными языками и умеющих мгновенно выуживать из Интернета нужную информацию сотрудников. Но они, не нюхавшие пороху, были другими. И полковник Мещеряков предпочитал не раскрывать перед ними все карты. Он был убежден, что невоевавший мужик – то же, что нерожавшая баба. Ему самому, как и генералу Громову, в мирное время пришлось хлебнуть войны выше крыши.
   В выходившем на солнечную сторону кабинете генерала Громова распахнутые настежь окна были занавешены шторами, но все равно было достаточно жарко и душно.
   Генерал Громов, невысокий, крепко сбитый, с седыми, коротко стриженными волосами и всегда острым, немного резким взглядом ярко-голубых глаз, нервно вытер лоб носовым платком и, выходя из-за стола, пожал полковнику Мещерякову руку.
   – Здравия желаю, товарищ генерал, – сказал полковник Мещеряков.
   – Уже здоровались, – ответил генерал и деловым тоном заметил: – Не будем тратить время на пустые разговоры.
   Он возвратился на свое место и кивком указал Мещерякову на стул:
   – Присаживайся, полковник.
   – Спасибо, – ответил Мещеряков, прикидывая, стоит ли грузить сейчас генерала Громова последней информацией.
   Тот, словно прочитав его мысли, проговорил:
   – Я знаю, ты, Мещеряков, работаешь оперативно. И уверен, что твои люди уже нарыли информацию по самолету. Ты сам ее обмозгуй, чтобы выудить главное. А у меня времени в обрез. Но ты должен знать все или почти все, что у нас есть на этого агента. Чтобы твои пацаны чего не нахомутали лишнего. Ты же их, надеюсь, контролируешь жестко?
   – По ситуации… – пожал плечами Мещеряков, который всегда предпочитал на первом этапе сбора информации лишний раз никого не дергать. Ведь никогда не угадаешь, какой факт в итоге вдруг может оказаться определяющим.
   – Ладно. Это твои дела, – махнул рукой Громов. – А теперь то, что касается этого месье. Как и кто его внедрял в нужную для нас и не только для нас сферу – неважно. И даже на какие разведки он работал или все еще работает, тоже не имеет значения. Твоя задача – узнать, действительно ли погиб наш агент.
   – По моим сведениям, – перебил его Мещеряков, – в этой аварии никто не выжил.
   – Полковник, ты отлично понимаешь, что этого Мишеля Миро попросту могло не быть на борту. Он вполне мог в последний момент послать вместо себя другого инструктора. Авария могла быть случайностью, а могла и вполне спланированным актом. Там под видом Миро мог находиться совсем другой человек. Я навел справки. Из тех, кто летел в «Эльфе», Мишеля Миро, скорее всего, никто из летевших и не знал.
   – Вы хотите сказать, что инструктировать в полете нашего летчика мог случайный человек?! – осознавая всю серьезность того, что могло произойти, уточнил Мещеряков.
   – Это все вам необходимо выяснить. Вплоть до генетической экспертизы останков. Но сделать это нужно под грифом абсолютной секретности. Для всех Мишель Миро должен по-любому считаться погибшим, – предупредил Громов.
   – Сложно, но вполне возможно, учитывая, что, как мне сообщили, на данный момент имеются останки двух неопознанных тел, – проговорил Мещеряков в задумчивости. Он понимал, что капитан Красиков должен будет доставить в Москву фрагменты неопознанных трупов, а уже здесь они будут проводить экспертизу. Однако местные вполне могут заупрямиться и не дать согласия на вывоз нужного для них материала.
   – Ну, ты знаешь, что нужно делать, – сказал Громов и добавил: – Я перезвонил нашим коллегам. Вам будет оказана всесторонняя поддержка. Твои люди могут действовать так, как посчитают нужным.
   – Спасибо, – кивнул Мещеряков и внимательно посмотрел на Громова.
   Тот вздохнул и продолжил:
   – Теперь о главном. Мишель Миро занимается ближневосточной проблемой.
   – Вы говорите «занимается», – заметил Мещеряков. – Значит, вы уверены, что французский летчик жив?
   – Лучше, чтобы он был жив. Иначе нам самим придется выполнять его работу. Там в связи со всеми этими событиями ищут пути поставки оружия. Ближний Восток будет полыхать, пока хотя бы одна из сторон не перестанет получать оружие и продовольствие. А пока что оружие получают и те и другие. Из разных источников, но систематически. Мишель Миро, как ты уже понял, – наш агент. Но он работал не столько на нас, сколько на разведку одного из зарубежных государств. И выяснение путей поставки оружия на Ближний Восток, а точнее, в Сирию – это задание внешней разведки одного из европейских государств. Возможно, этот Мишель Миро под видом доверенного лица какой-нибудь из сторон должен был связаться с кем-то из наших поставщиков, чтобы наконец нащупать линию поставки оружия. Но это лишь мои догадки. Нам важно сейчас узнать, жив он или нет. И кем была спланирована, если она была спланирована, эта авария, – сказал Громов.
   – Да, но если вы говорите, что под видом инструктора полетел непрофессионал, а наш летчик наверняка не очень хорошо знал новую машину, авария могла произойти из-за некомпетентности пилотов, – высказал свою версию Мещеряков. Он никогда не любил накручивать обстановку.
   – Возможно… Вполне возможно… – в задумчивости проговорил Громов и, враз сменив тон, по-деловому добавил: – Вот это тоже предстоит тебе выяснить. Ну а когда будут получены данные экспертизы и мы точно будем знать, погиб или нет этот француз, тогда будем разрабатывать дальнейшую стратегию.
   – А вы уверены, что агентом является или являлся именно летчик? – уточнил Мещеряков.
   Генерал Громов лишь кивнул. Хотя Мещеряков понимал, что если уж генерал пошел на то, чтобы рассекретить этого Миро, то знает о нем наверняка.
   – Фотографии его тебе не показываю, – продолжал Громов. – Внешность, да и документы, как настоящий профессионал, он меняет мастерски. Единственное, что нам нужно знать, – это то, жив он или нет. Если жив – обязательно выйдет на связь. А если нет, придется искать ему замену. И не забывай, Мещеряков, сегодня Ближний Восток – это пороховая бочка. А вокруг нее, правда, пока что на приличном расстоянии, стоят те, кто думает, как бы там поживиться. И стоит кого-то из этих факелоносцев подтолкнуть, и последствия будут непредсказуемы…
   – Да уже и наша пресса вовсю печатает возможные сценарии третьей мировой… – покачал головой Мещеряков.
   – Знаешь, Мещеряков, – проговорил Громов, в упор взглянув на полковника, – мне почему-то кажется, что, пока мы с тобой еще на службе, война не начнется. Во всяком случае, третья мировая.
   – Свежо предание… – вздохнул Мещеряков.
   – Ты задание слышал? Выполняй! – строго, даже сурово сказал Громов, поднимаясь из-за стола и давая понять Мещерякову, что разговор окончен.
   Тот тоже строго кивнул головой и по-военному четко ответил:
   – Есть выполнять.