Страница:
Толстяка в грязной робе, местного босса, он поставил на четвереньки точным и сильным ударом в промежность. Тот, побледнев и обмякнув, распластался на пыльном полу подсобки, куда «цеховики» зазвали Родиона, чтобы поболтать «по душам». Несколько шестерок бросились было на его защиту, но Волков так отделал первых двух, что остальные моментально одумались, увидев, как их товарищи с переломанными конечностями скулят от боли.
Он не претендовал на пост босса и сразу же объяснил это неформальному братству носильщиков. Те облегченно вздохнули, и в дальнейшем проблем не возникало: Волкову отвели одну из платформ, и он продолжил работу.
Если бы еще месяц назад кто-то сказал ему, что он будет подносить сумки на вокзале или разгружать вагоны, Родион бы ни за что не поверил и послал бы такого «предсказателя» куда подальше. Теперь же, скрипя зубами, он вынужден был уговаривать самого себя поверить в то, что это ненадолго.
Что вот-вот он разыщет Панкрата, привезет его Басу, реабилитируется в глазах чеченцев и наконец-то плюнет на все с высокой башни.
А пока что Волков продолжал вести подпольную жизнь, по ночам беседовать с Акимычем о политике и потихоньку выяснять, в каком из монастырей Подмосковья мог находиться тот «мерседес», вид которого так хорошо запал ему в память.
О монастыре он впервые услышал от людей, навещавших его в больничной палате. Суровые ребята в штатском (оба – уверенные в себе мачо с квадратными подбородками) проговорились случайно или намеренно, что автомобиль, дескать, находится в собственности духовных лиц, то есть пожертвован каким-то неслабым психом во искупление явно неслабых грехов. Об этом, мол, даже в газетах было написано, раскопали-таки ушлые журналюги.
Родион тогда усиленно симулировал околокоматозное состояние, упрямо игнорируя показания приборов, утверждавших, что он в полном порядке. Он постоянно жаловался на боли в голове, симулировал одышку, терял сознание во время допросов Волков выдержал несколько рентгеновских снимков и томограмму, не обнаруживших абсолютно ничего ни в мозгу, ни в дыхательном аппарате, но был настолько красноречив и убедителен, что врачи в конце концов поверили в его почти полную неспособность самостоятельно передвигаться и уходить далеко от палаты А когда количество охранников, присматривавших за Волковым, сократилось с трех до одного, совсем еще зеленого пацана, он резко «выздоровел» и покинул это неприятное место, оставив после себя труп со свернутой шеей.
Сейчас он жалел только об одном, что не попытался окольными путями выведать у тех, кто его допрашивал, побольше деталей о монастыре. По крайней мере, узнать хотя бы, в какой газете была напечатана заметка о пожертвованном «мерседесе»
Но, предположив вполне резонно, что такой случай не могли обойти вниманием крупнейшие желтые листки столицы, Родион решил в обратном порядке просмотреть все их выпуски за последние полгода Задачу затрудняло то, что он не мог записаться в библиотеку, не имея паспорта. Разумеется, собираясь на охоту за Панкратом в тот злополучный день, Волков вполне сознательно не прихватил с собой удостоверение личности.
Тут ему пришлось положиться на Акимыча. Оказалось, что старик – тот еще кухонный политик и следит за новостями, в силу отсутствия прочих занятий, очень внимательно. В пылу очередного спора о будущем государства Российского он любил достать из кармана очки с гибкими дужками, скрепленные широкой резинкой, водрузить их на нос, принять весьма ученый вид и начать свой монолог с многозначительного «Однако .», за которым следовала порой довольно длительная пауза, заполненная скрипом стариковских извилин Акимыч с удовольствием приносил Родиону старые газеты из ближайшей библиотеки, в архиве которой работал его военный дружок. Предварительно старик сам прочитывал издание и если что-то принимал близко к сердцу, то устраивал с Волковым горячую дискуссию, несмотря на то что новость, которую они обсуждали, была уже недельной, а то и месячной давности.
Его усилия увенчались успехом Через полторы недели после появления в музейном подвале Родион встретил упоминание о «мерседесе» в статье на страницах «Столичного вестника». Кричащий заголовок материала гласил «Дорога в рай вымощена „мерседесами“», а фотографии автомобиля в разных ракурсах занимали едва не половину полосы.
Монастырь назывался Свято-Тихоновским, был «одного возраста с Московией», как писал автор статьи, и находился на расстоянии сорока километров от МКАД, рядом с городским поселком, название которого Родион поспешил выписать отдельно на листе бумаги В тот день они с Акимычем славно поговорили о церкви и вере.
Он сидел перед включенным компьютером в бункере центра, попивая крепкий натуральный кофе и дымя хорошей сигарой. В помещении благодаря мощному кондиционеру было не жарко, но и не слишком прохладно – в общем, самые подходящие условия для плодотворной работы.
В строке поиска Марк набрал адрес Свято-Тихоновского монастыря и нажал «ввод». Главная страница открылась мгновенно; на ней было четыре вкладки – «История», «Сегодня», «Карта» и «Жертвую». Ради интереса Эрдман кликнул мышью по последней вкладке, сразу же привлекшей его внимание.
Кроме стандартной формы, которую предлагалось заполнить жертвователю, пожелавшему перевести энную сумму со своего счета на счет монастыря, там имелся список наиболее значительных жертв и жертвователей – разумеется, если последние пожелали оставить о себе какую-либо информацию. В столбце «Анонимы» значился и «мерседес» класса С, причем тут же приводилась его цена в американских долларах. Наверное, для того, чтобы солидная цифра убедила очередного жертвователя быть пощедрее.
Хмыкнув, Марк перешел на вкладку «Карта».
Изучив ее в онлайне, он скопировал стилизованную под старину карту монастыря в отдельный графический файл, увеличил масштаб и распечатал на принтере.
Затем он внимательно просмотрел раздел «Сегодня». Присвистнул, увидев количество послушников: целых сто пятьдесят черноризцев. В монастыре был свой яблоневый сад, огород в несколько аров, иконописная мастерская с собственной древней («Ну, разумеется», – кивнул, прочтя это, Марк) манерой, известной на «всякой русской земле». Кроме этого, имелась и вполне современная многопрофильная больница для нуждающихся, где квалифицированные доктора-волонтеры готовы были осмотреть любого, кто только пожелает пройти обследование. Здесь же был свой, хотя и не очень большой, стационар на двенадцать мест.
Интересно, подумал Марк, они, часом, не по количеству апостолов вместительность стационара подгоняли?
К долгой и весьма подробно изложенной истории монастыря он остался совершенно равнодушен: знание прошлого никоим образом не могло помочь ему в задуманном.
Выключив компьютер, Марк отхлебнул кофе и, затянувшись сигарой, откинулся на спинку причудливо изогнутого, но удобного кресла Затем он подвинул к себе лежавшую на рабочем столе распечатку карты монастыря и принялся внимательно ее изучать. На это ушло минут пятнадцать. Он даже начертил карандашом предполагаемые маршруты проникновения на территорию, расположенную за двухметровой стеной из внушительных валунов. По ней будет легко взобраться, решил Марк, выступов – сколько угодно.
Он еще раз пролистал отчет Грехова. По его данным, машина в монастырь не вернулась. Брошенный «мерседес» был обнаружен дорожным патрулем по эту сторону МКАД. Беглецы бросили его на расстоянии пяти с половиной километров от кольцевой, в районе, который менее всего можно было назвать престижным. Но даже там, где реальная власть принадлежит бандам молодых отморозков, никто не покусился на машину: видно, инстинкт самосохранения все-таки не до конца умер даже в уличных беспредельщиках.
Скорее всего, предполагал Грехов, они пересели в другую машину. По словам Волкова, бывшего силовика, который в тот день был задержан с оружием и двумя резаными ранами, их было пятеро. Четверо мужчин и одна девушка. Этот факт стал для Марка практически неоспоримым аргументом в пользу того, что взлом «Мнемосины» – дело рук либо самого Панкрата, либо его сподручных. Он с удовольствием допросил бы этого Волкова сам, но, к сожалению, тот бежал из ведомственного госпиталя, удачно симулировав тяжелое состояние после потери крови и обманув бдительность как врачей, так и охраны. Видно было, что профессионал.
Марк чертыхнулся. Эта история прямо-таки кишела «бывшими». То нехорошее предчувствие, которое возникло у него с самого начала, только крепло с каждым новым фактом, выходившим наружу. Хотелось закрыть глаза, забыться сном без сновидений и проснуться в другом мире – там, где нет необходимости спасать собственную шкуру ценой чужих жизней.
Он покачал головой в ответ своим невеселым мыслям, хорошо помня, как некоторое время назад на этом самом месте собственноручно убил своего школьного друга. А теперь, получается, заранее раскаивается в еще только предстоящем убийстве этой девчонки из «Титаника».
В то, что такие тонкие метаморфозы в человеческой психике способны вызвать точечные кровоизлияния в мозгу, верилось с трудом. Однако именно так и обстояло все на самом деле.
В спецшколе ГРУ их целенаправленно отучали от слова «убийство», чтобы пусть иллюзорно, на уровне языка, но все-таки облегчить совесть. «Ликвидация» – это звучит нейтрально и даже чуть-чуть научно. Почти что внушает уважение, как фамилия хорошего хирурга перед сложной операцией.
Марк повторил про себя еще раз: «Это – ликвидация. Я не должен думать об этой девчонке как о личности. Такой подход создаст проблемы».
Маленький аутотренинг перед убийством, мелькнула непрошеная мысль. Тьфу, черт!., перед ликвидацией.
Он допил кофе, взял со стола бумаги и ключи от новой, на этот раз – пепельно-серой БМВ, дожидавшейся его на стоянке во внутреннем дворе, и направился в оружейный бокс, который сотрудники отдела в шутку называли «арсеналом». Там находилось все необходимое для настоящего дела – оружие, спецтехника, средства защиты и прослушивания, наблюдения за объектом.
Оружейный бокс представлял собой стерильно чистую комнату, всю заставленную металлическими пеналами, в которых хранилось лучшее мировое и российское оружие.
Марк не задержался там надолго: он выбирал, практически не задумываясь. Пистолет с глушителем, пистолет-пулемет с глушителем и пламегасителем, шоковая и газовая гранаты, два метательных ножа, облегченный бронежилет… На «десерт» он прихватил темно-серый спецкостюм-балахон со множеством карманов-клапанов для оружия и прочих полезных мелочей, а также прибор ночного видения и армейский бинокль с пятисоткратным увеличением. Подумав, отложил еще пару наручников и моток клейкой ленты. Оружие, кроме пистолета, комбинезон и прочее Марк аккуратно уложил в небольшой рюкзак.
Пора было отправляться в путь.
Одетый в рабочую одежду, он выглядел как дачник, но никаких садово-полевых инструментов с собой не тащил.
Уже вечерело, и в сумерках на небольшой привокзальной площади городского поселка мелькали огоньки зажженных сигарет. Курили таксисты, подъехавшие к поезду в надежде заполучить клиента. Человек с хозяйственной сумкой оказался единственным, кто к ним подошел, и потому коммерческие предложения посыпались сразу с нескольких сторон, одно другого заманчивее.
Усевшись в машину к парню с рябоватым лицом, Волков – а это был он – попросил подвезти его к Свято-Тихоновскому монастырю.
Водитель оказался набожным, и всю дорогу без умолку рассказывал о безмерной святости «места сего» и о чудесах и явлениях, которые в Свято-Тихоновском монастыре случаются чуть ли не по дюжине в неделю. Очень скоро Родион пожалел, что выбрал именно этого таксиста, и едва превозмог желание заткнуть ему рот хорошей зуботычиной.
Чтобы хоть как-то перевести разговор в более приземленное русло, он с деланным интересом полюбопытствовал:
– А правда это, будто настоятелю местному такую машину подарили, что даже у президента нету?
Водитель улыбнулся сочувствующе и бросил на него не по-мужски ласковый взгляд.
– Во-первых, не настоятелю подарили, а монастырю пожертвовали, – назидательно пояснил он. – Во-вторых, машины этой и нет уже, так что президенту завидовать нечему.
– Как так нету? – боясь, что переигрывает, удивился Родион. – Где же она подевалась? Угнали, что ли?
Таксист пожал плечами.
– Бог дал – Бог взял, – рассудительно изрек он. – Как-то уехали монахи из братии на ней в столицу, а вернулись почти на такой вот, – парень хлопнул широкой натруженной ладонью по рулевому колесу, – колымаге.
Волков почувствовал, как сердце вдруг пропустило такт.
«Точно, – подумал он, – это Панкрат со своими. Никогда бы не сказал, что это были монахи», – вспомнил он происшедшее несколько недель назад на окраине Москвы.
Через несколько минут словоохотливый водитель шепотом выдал ему главный монастырский секрет: в тот самый день, когда пропал пожертвованный «мерседес», монахи привезли из столицы женщину. Вернее, совсем еще молодую девушку, у которой, дескать, не все ладно со здоровьем, и ее определили в местную клинику, а клиника здесь просто замечательная, по последнему слову техники оборудованная…
Родион закрыл глаза и постарался не слушать.
Наконец «жигуленок», попетляв по изрытым ухабами загородным дорогам, взобрался на большой холм и остановился среди высоких сосен, у высокой стены из валунов, серые бока которых то тут, то там выпирали из грубой, но надежной кладки. Речь водителя, впрочем, на этом не закончилась.
– Вот мы и на месте, – с улыбкой произнес парень. – А место, кстати, святое. Здесь еще при Владимире Красно Солнышко церковь построили деревянную, так в ней явление было…
Не слушая таксиста, Родион расстегнул сумку и вынул из нее автомат. Передернув затвор, направил ствол в переносицу ошеломленному водителю.
– Выходи из машины, – скомандовал Волков. – И не вздумай позвать на помощь, все равно не успеют. А про явление я у монахов расспрошу.
Парень шумно сглотнул набежавшую слюну и, не отводя взгляда от оружия, открыл дверцу со своей стороны. Выбираясь из машины, он пригнул голову недостаточно низко и ударился затылком, но только замычал сквозь зубы.
Водитель казался загипнотизированным. Родиону на мгновение даже стало того жалко. Но он не мог отпустить его живым по двум причинам: во-первых, ему требовалась машина, чтобы увезти из монастыря Панкрата, а во-вторых, он опасался, что шофер поспешит сообщить о нем в милицию.
Держа таксиста на мушке, Волков быстро огляделся по сторонам. Холм был погружен в густую мглу, от деревьев и зарослей можжевельника по земле ползли длинные черные языки теней. Поблизости не было ни единого источника искусственного освещения, а луна только что, словно по заказу, спряталась за одинокое облако, кляксой расплывшееся по небу.
– Иди туда, – приказал Родион парню, поведя стволом автомата в сторону ближайшего кустарника.
– Не надо… – прошептал тот посеревшими губами.
– Думаешь, мне жить не хочется? – огрызнулся Волков. – Давай пошевеливайся.
Сунув руку в карман брюк, он нащупал нож, тяжелое лезвие которого было вырезано из мясницкого тесака для разделки туш. Этот нож Родион бессовестно украл у Акимыча.
Когда парень проходил мимо него, по-прежнему опасливо косясь на автомат, Волков сделал скользящий шаг в сторону и назад, очутившись у него за спиной. Рука с ножом молнией взлетела вверх и камнем рухнула вниз. Лезвие вошло точно в ямку над левой ключицей. Таксист споткнулся, поднял к горлу правую руку, но не закончил движения и рухнул в траву лицом вперед.
Крови практически не было. Это был любимый удар ликвидаторов, пользовавшихся холодным оружием: длинное лезвие без помех входило в самое сердце, если удар был нанесен точно, и жертва умирала практически мгновенно.
Опустившись на одно колено, Родион вытащил нож из мертвого тела и тщательно почистил лезвие: сначала несколько раз воткнул его в землю, а затем еще и вытер о легкую серую ветровку таксиста. Лишь потом он положил его обратно в карман.
Труп он оттащил в заросли можжевельника. Присыпал хвоей, которая в изобилии валялась под ногами, чтобы не была заметна издалека светлая одежда покойного. Отошел на несколько шагов, придирчиво осмотрел дело рук своих и решил, что, если не знать о лежащем в кустах теле, ни за что не догадаешься.
Потом Родион сел в «жигуленок», завел двигатель и, не включая фары, подогнал машину поближе к большим воротам, сбитым из цельных дубовых плах. В них была еще небольшая калитка, в которую мог пройти человек. Этим ходом он и рассчитывал вывести с территории монастыря Панкрата – если тот, конечно же, еще там.
Волков вышел из машины и некоторое время постоял у стены, в густой тени деревьев, чтобы его не смог разглядеть чей-нибудь случайный взгляд. Те времена, когда на монастырские стены всходили наблюдатели, чтобы высматривать в степи врагов-кочевников, давно миновали, но подстраховаться все равно не мешало: как ни крути, а он не знал здешних порядков.
Подъем будет несложным, решил Родион. Лишь бы не подвела рука, время от времени дававшая о себе знать – та, в которую Панкрат воткнул кухонный нож. Хотя в клинике Конторы его и подлечили какими-то чудодейственными препаратами, иногда бицепс все еще сводила внезапная судорога.
По-прежнему не выходя из тени деревьев, он начал неспешный обход монастыря по периметру стены, оставив высокие деревянные ворота, к вечеру уже запертые, от себя по левую руку.
«Девчонку в местную клинику определили…» Родион решил, что начнет с визита именно туда. Отыскать Панкрата ему не удастся без посторонней помощи; обыскивать каждую келью было бы верхом идиотизма. А кто другой может знать его точное местонахождение, как не эта девчонка, которую он все время таскает за собой?
Итак, сначала он проникнет в больницу. Допросит девчонку, избавится от нее и отправится за Панкратом. Вот здесь-то и начнутся настоящие трудности его нужно будет захватить живым, чтобы доставить чеченцам.
Даже если это ему удастся, Волков с трудом представлял себе, как он будет выбираться из монастыря вдвоем с Панкратом.
Но лихорадочный азарт охоты за человеком уже овладел им, и Родион в конце концов махнул рукой на свои сомнения.
Разберусь на месте, решил он. Должна быть у них хоть какая-то машина, в самом деле. В любом случае отступать не имело смысла: рано или поздно Бас со своими людьми найдет его, и тогда – все. А пока есть хоть какой-то шанс откупиться…
Через пару десятков метров Волкову попалось старое дерево с раскидистой кроной, которая простиралась далеко за монастырскую ограду, облегчая ему задачу. О лучшем нельзя было и мечтать.
Для начала он решил устроить в этих ветвях наблюдательный пункт и осмотреться как следует. То бишь провести рекогносцировку, говоря военным языком.
Родион бесшумно взобрался на дерево, выбрал ветвь потолще, расходившуюся на середине латинской буквой V, и устроился на этой развилке. Предварительно он вынул из сумки автомат и забросил оружие на спину; саму сумку повесил на ближайшую ветку, взял в руки бинокль и приник к окулярам.
Взошла луна, и все вокруг было залито мертвенно-бледным светом. В нем хорошо были различимы очертания нескольких монастырских строений, небольшого сруба и относительно нового здания из красного облицовочного кирпича – скорее всего больницы, о которой говорил таксист.
Довольно большую часть территории за стеной занимали сад – по всей видимости, яблоневый – и правильные темные прямоугольники вскопанных огородов. Монастырь, как и большинство заведений подобного типа, находился на продовольственном самообеспечении.
За стеной не наблюдалось практически никакого движения. Один только раз загорелся свет в угловом окне больницы да вышел на крыльцо покурить хлипкий мужичонка в белом халате – дежурный врач, наверное. Он сделал несколько быстрых нервных затяжек и, бросив недокуренную сигарету под ноги, тщательно затоптал ее носком ботинка.
Все остальные строения были абсолютно безмолвны и не подавали никаких признаков жизни. Волков на всякий случай понаблюдал еще пятнадцать минут, но ситуация ничуть не изменилась. Монахи в своих кельях скорее всего уже отошли ко сну после традиционной вечерней молитвы.
Поправив автомат, переброшенный через спину, Родион осторожно пополз дальше, по той из ветвей, которая показалась ему толще. Через полтора метра, почти над самой стеной, она начала предательски гнуться. Тогда он ухватился за ветку руками, чувствуя, как впивается в ладонь незамеченный мелкий сучок, и повис, болтая ногами в воздухе. Раскачавшись в три приема, Волков разжал пальцы и приземлился на верх ограды – плоскую, шириной сантиметров сорок поверхность, залитую бетоном.
Звук получился не слишком громким, но в царившей вокруг тишине показался ему оглушительным. Поэтому Родион не стал терять времени и тут же соскользнул со стены вниз. Едва только подошвы его ботинок коснулись земли, как он распластался в высокой, чуть пожухлой траве.
Он лежал так несколько минут, внимательно вслушиваясь в то, что происходило вокруг. Тишина, потревоженная было его проникновением на монастырскую землю, сгустилась над нею вновь. Никто из немногих, не спавших в эту ночь, так и не заметил тени, мелькнувшей над оградой.
Волков стянул через голову ремень автомата и, намотав его на левый кулак и запястье, взял «Калашников» за ствольную коробку. Вжимаясь, будто под огнем противника, в землю всем телом, он пополз вперед. Трава становилась ниже и реже, и скоро ему начало казаться, что он ползет по совершенно открытой местности. Время от времени, обнаруживая на своем пути густую тень от какого-нибудь дерева, здания или автомобиля на стоянке, Родион замирал в ней, чтобы передохнуть и помассировать правый бицепс: в руке вдруг проснулась тупая ноющая боль, выбравшая для этого самый неподходящий момент.
Однако, несмотря на это, он медленно, но верно приближался к зданию больницы.
Он позвонил в монастырь и, представившись корреспондентом белорусской духовной газеты, название которой ровным счетом ничего не могло сказать местному духовенству, попросил разрешения встретиться с настоятелем. Дескать, прознал о вашей благотворительной больнице и древней иконописной манере, желаю сделать интервью и большую статью для своего издания. Марк рассчитывал на то, что настоятель или кто там еще хотя бы из одной только вежливости не станет отказывать прибывшему из соседнего государства журналисту, и оказался прав.
Приехав в городской поселок на собственном БМВ, он отогнал машину на платную стоянку и взял такси на небольшой привокзальной площади. Привлекать к себе внимание шикарным автомобилем ему хотелось меньше всего: новенький БМВ никак не вязался с имиджем провинциального журналиста.
У Марка даже был с собой диктофон. Делая заинтересованное лицо, он полдня слонялся за особами в черных рясах до самого пола, задавая вопросы, которые предусмотрительно обдумал заранее. Он записал в общей сложности четыре часа бесед с духовными братьями, отцом-настоятелем и несколькими врачами из благотворительной больницы. При этом Марк допустил, в силу незнания догматов веры и обрядности, немало ляпов со своей стороны, которые с идиотской улыбкой объяснял тем, что работает в религиозной газете меньше месяца, а раньше писал для белорусской версии журнала «Плейбой».
Пока, дескать, не послал ему Господь видение ангела и все такое…
В разговорах мало-помалу выяснилось то, что местные монахи занимаются рукопашным боем, дабы сподручнее было нести слово Божие в небезопасные регионы Боснии и Герцеговины. Узнал Марк и об исчезновении пожертвованного монастырю «мерседеса» – про это поведал ему сам настоятель.
Один из монахов предложил Марку пройти и посмотреть, как тренируется братия. Заодно – побеседовать с новым наставником, который на месяц подменил прежнего, уехавшего на Валаам отбывать послушание (в устах монаха это почему-то прозвучало все равно как «отбывать срок»).
Следом за черноризцем, представившимся как «браг Егорий», Марк проследовал во внутренний двор, где, раздевшись до пояса, отрабатывали приемы рукопашного боя две дюжины человек. Командовал ими, отдавая приказы негромким, но сильным голосом, не кто иной, как… Панкрат.
Тут же вежливо поблагодарив монаха, Марк сообщил ему, что совсем позабыл о своих планах насчет больницы.
Мол, именно об этом замечательном заведении он собирался написать большой материал и, чтобы успеть как следует побеседовать с врачами, ему следует поспешить. А с наставником он обязательно еще перекинется парой слов, но чуть позже.
Он не претендовал на пост босса и сразу же объяснил это неформальному братству носильщиков. Те облегченно вздохнули, и в дальнейшем проблем не возникало: Волкову отвели одну из платформ, и он продолжил работу.
Если бы еще месяц назад кто-то сказал ему, что он будет подносить сумки на вокзале или разгружать вагоны, Родион бы ни за что не поверил и послал бы такого «предсказателя» куда подальше. Теперь же, скрипя зубами, он вынужден был уговаривать самого себя поверить в то, что это ненадолго.
Что вот-вот он разыщет Панкрата, привезет его Басу, реабилитируется в глазах чеченцев и наконец-то плюнет на все с высокой башни.
А пока что Волков продолжал вести подпольную жизнь, по ночам беседовать с Акимычем о политике и потихоньку выяснять, в каком из монастырей Подмосковья мог находиться тот «мерседес», вид которого так хорошо запал ему в память.
О монастыре он впервые услышал от людей, навещавших его в больничной палате. Суровые ребята в штатском (оба – уверенные в себе мачо с квадратными подбородками) проговорились случайно или намеренно, что автомобиль, дескать, находится в собственности духовных лиц, то есть пожертвован каким-то неслабым психом во искупление явно неслабых грехов. Об этом, мол, даже в газетах было написано, раскопали-таки ушлые журналюги.
Родион тогда усиленно симулировал околокоматозное состояние, упрямо игнорируя показания приборов, утверждавших, что он в полном порядке. Он постоянно жаловался на боли в голове, симулировал одышку, терял сознание во время допросов Волков выдержал несколько рентгеновских снимков и томограмму, не обнаруживших абсолютно ничего ни в мозгу, ни в дыхательном аппарате, но был настолько красноречив и убедителен, что врачи в конце концов поверили в его почти полную неспособность самостоятельно передвигаться и уходить далеко от палаты А когда количество охранников, присматривавших за Волковым, сократилось с трех до одного, совсем еще зеленого пацана, он резко «выздоровел» и покинул это неприятное место, оставив после себя труп со свернутой шеей.
Сейчас он жалел только об одном, что не попытался окольными путями выведать у тех, кто его допрашивал, побольше деталей о монастыре. По крайней мере, узнать хотя бы, в какой газете была напечатана заметка о пожертвованном «мерседесе»
Но, предположив вполне резонно, что такой случай не могли обойти вниманием крупнейшие желтые листки столицы, Родион решил в обратном порядке просмотреть все их выпуски за последние полгода Задачу затрудняло то, что он не мог записаться в библиотеку, не имея паспорта. Разумеется, собираясь на охоту за Панкратом в тот злополучный день, Волков вполне сознательно не прихватил с собой удостоверение личности.
Тут ему пришлось положиться на Акимыча. Оказалось, что старик – тот еще кухонный политик и следит за новостями, в силу отсутствия прочих занятий, очень внимательно. В пылу очередного спора о будущем государства Российского он любил достать из кармана очки с гибкими дужками, скрепленные широкой резинкой, водрузить их на нос, принять весьма ученый вид и начать свой монолог с многозначительного «Однако .», за которым следовала порой довольно длительная пауза, заполненная скрипом стариковских извилин Акимыч с удовольствием приносил Родиону старые газеты из ближайшей библиотеки, в архиве которой работал его военный дружок. Предварительно старик сам прочитывал издание и если что-то принимал близко к сердцу, то устраивал с Волковым горячую дискуссию, несмотря на то что новость, которую они обсуждали, была уже недельной, а то и месячной давности.
Его усилия увенчались успехом Через полторы недели после появления в музейном подвале Родион встретил упоминание о «мерседесе» в статье на страницах «Столичного вестника». Кричащий заголовок материала гласил «Дорога в рай вымощена „мерседесами“», а фотографии автомобиля в разных ракурсах занимали едва не половину полосы.
Монастырь назывался Свято-Тихоновским, был «одного возраста с Московией», как писал автор статьи, и находился на расстоянии сорока километров от МКАД, рядом с городским поселком, название которого Родион поспешил выписать отдельно на листе бумаги В тот день они с Акимычем славно поговорили о церкви и вере.
* * *
– Свято-Тихоновский, значит, – пробормотал Марк, еще раз пробежав глазами небольшой (всего-то на шесть страниц, включая аналитическую записку) отчет, подготовленный для него Греховым. – Посмотрим-ка, господа монахи, вашу страничку в Интернете…Он сидел перед включенным компьютером в бункере центра, попивая крепкий натуральный кофе и дымя хорошей сигарой. В помещении благодаря мощному кондиционеру было не жарко, но и не слишком прохладно – в общем, самые подходящие условия для плодотворной работы.
В строке поиска Марк набрал адрес Свято-Тихоновского монастыря и нажал «ввод». Главная страница открылась мгновенно; на ней было четыре вкладки – «История», «Сегодня», «Карта» и «Жертвую». Ради интереса Эрдман кликнул мышью по последней вкладке, сразу же привлекшей его внимание.
Кроме стандартной формы, которую предлагалось заполнить жертвователю, пожелавшему перевести энную сумму со своего счета на счет монастыря, там имелся список наиболее значительных жертв и жертвователей – разумеется, если последние пожелали оставить о себе какую-либо информацию. В столбце «Анонимы» значился и «мерседес» класса С, причем тут же приводилась его цена в американских долларах. Наверное, для того, чтобы солидная цифра убедила очередного жертвователя быть пощедрее.
Хмыкнув, Марк перешел на вкладку «Карта».
Изучив ее в онлайне, он скопировал стилизованную под старину карту монастыря в отдельный графический файл, увеличил масштаб и распечатал на принтере.
Затем он внимательно просмотрел раздел «Сегодня». Присвистнул, увидев количество послушников: целых сто пятьдесят черноризцев. В монастыре был свой яблоневый сад, огород в несколько аров, иконописная мастерская с собственной древней («Ну, разумеется», – кивнул, прочтя это, Марк) манерой, известной на «всякой русской земле». Кроме этого, имелась и вполне современная многопрофильная больница для нуждающихся, где квалифицированные доктора-волонтеры готовы были осмотреть любого, кто только пожелает пройти обследование. Здесь же был свой, хотя и не очень большой, стационар на двенадцать мест.
Интересно, подумал Марк, они, часом, не по количеству апостолов вместительность стационара подгоняли?
К долгой и весьма подробно изложенной истории монастыря он остался совершенно равнодушен: знание прошлого никоим образом не могло помочь ему в задуманном.
Выключив компьютер, Марк отхлебнул кофе и, затянувшись сигарой, откинулся на спинку причудливо изогнутого, но удобного кресла Затем он подвинул к себе лежавшую на рабочем столе распечатку карты монастыря и принялся внимательно ее изучать. На это ушло минут пятнадцать. Он даже начертил карандашом предполагаемые маршруты проникновения на территорию, расположенную за двухметровой стеной из внушительных валунов. По ней будет легко взобраться, решил Марк, выступов – сколько угодно.
Он еще раз пролистал отчет Грехова. По его данным, машина в монастырь не вернулась. Брошенный «мерседес» был обнаружен дорожным патрулем по эту сторону МКАД. Беглецы бросили его на расстоянии пяти с половиной километров от кольцевой, в районе, который менее всего можно было назвать престижным. Но даже там, где реальная власть принадлежит бандам молодых отморозков, никто не покусился на машину: видно, инстинкт самосохранения все-таки не до конца умер даже в уличных беспредельщиках.
Скорее всего, предполагал Грехов, они пересели в другую машину. По словам Волкова, бывшего силовика, который в тот день был задержан с оружием и двумя резаными ранами, их было пятеро. Четверо мужчин и одна девушка. Этот факт стал для Марка практически неоспоримым аргументом в пользу того, что взлом «Мнемосины» – дело рук либо самого Панкрата, либо его сподручных. Он с удовольствием допросил бы этого Волкова сам, но, к сожалению, тот бежал из ведомственного госпиталя, удачно симулировав тяжелое состояние после потери крови и обманув бдительность как врачей, так и охраны. Видно было, что профессионал.
Марк чертыхнулся. Эта история прямо-таки кишела «бывшими». То нехорошее предчувствие, которое возникло у него с самого начала, только крепло с каждым новым фактом, выходившим наружу. Хотелось закрыть глаза, забыться сном без сновидений и проснуться в другом мире – там, где нет необходимости спасать собственную шкуру ценой чужих жизней.
Он покачал головой в ответ своим невеселым мыслям, хорошо помня, как некоторое время назад на этом самом месте собственноручно убил своего школьного друга. А теперь, получается, заранее раскаивается в еще только предстоящем убийстве этой девчонки из «Титаника».
В то, что такие тонкие метаморфозы в человеческой психике способны вызвать точечные кровоизлияния в мозгу, верилось с трудом. Однако именно так и обстояло все на самом деле.
В спецшколе ГРУ их целенаправленно отучали от слова «убийство», чтобы пусть иллюзорно, на уровне языка, но все-таки облегчить совесть. «Ликвидация» – это звучит нейтрально и даже чуть-чуть научно. Почти что внушает уважение, как фамилия хорошего хирурга перед сложной операцией.
Марк повторил про себя еще раз: «Это – ликвидация. Я не должен думать об этой девчонке как о личности. Такой подход создаст проблемы».
Маленький аутотренинг перед убийством, мелькнула непрошеная мысль. Тьфу, черт!., перед ликвидацией.
Он допил кофе, взял со стола бумаги и ключи от новой, на этот раз – пепельно-серой БМВ, дожидавшейся его на стоянке во внутреннем дворе, и направился в оружейный бокс, который сотрудники отдела в шутку называли «арсеналом». Там находилось все необходимое для настоящего дела – оружие, спецтехника, средства защиты и прослушивания, наблюдения за объектом.
Оружейный бокс представлял собой стерильно чистую комнату, всю заставленную металлическими пеналами, в которых хранилось лучшее мировое и российское оружие.
Марк не задержался там надолго: он выбирал, практически не задумываясь. Пистолет с глушителем, пистолет-пулемет с глушителем и пламегасителем, шоковая и газовая гранаты, два метательных ножа, облегченный бронежилет… На «десерт» он прихватил темно-серый спецкостюм-балахон со множеством карманов-клапанов для оружия и прочих полезных мелочей, а также прибор ночного видения и армейский бинокль с пятисоткратным увеличением. Подумав, отложил еще пару наручников и моток клейкой ленты. Оружие, кроме пистолета, комбинезон и прочее Марк аккуратно уложил в небольшой рюкзак.
Пора было отправляться в путь.
* * *
Человек, который вышел из последнего вагона электрички, следовавшей из Москвы, был одет как все и выглядел ничем не примечательно. На его плече болталась большая хозяйственная сумка, однако она была полной едва лишь наполовину.Одетый в рабочую одежду, он выглядел как дачник, но никаких садово-полевых инструментов с собой не тащил.
Уже вечерело, и в сумерках на небольшой привокзальной площади городского поселка мелькали огоньки зажженных сигарет. Курили таксисты, подъехавшие к поезду в надежде заполучить клиента. Человек с хозяйственной сумкой оказался единственным, кто к ним подошел, и потому коммерческие предложения посыпались сразу с нескольких сторон, одно другого заманчивее.
Усевшись в машину к парню с рябоватым лицом, Волков – а это был он – попросил подвезти его к Свято-Тихоновскому монастырю.
Водитель оказался набожным, и всю дорогу без умолку рассказывал о безмерной святости «места сего» и о чудесах и явлениях, которые в Свято-Тихоновском монастыре случаются чуть ли не по дюжине в неделю. Очень скоро Родион пожалел, что выбрал именно этого таксиста, и едва превозмог желание заткнуть ему рот хорошей зуботычиной.
Чтобы хоть как-то перевести разговор в более приземленное русло, он с деланным интересом полюбопытствовал:
– А правда это, будто настоятелю местному такую машину подарили, что даже у президента нету?
Водитель улыбнулся сочувствующе и бросил на него не по-мужски ласковый взгляд.
– Во-первых, не настоятелю подарили, а монастырю пожертвовали, – назидательно пояснил он. – Во-вторых, машины этой и нет уже, так что президенту завидовать нечему.
– Как так нету? – боясь, что переигрывает, удивился Родион. – Где же она подевалась? Угнали, что ли?
Таксист пожал плечами.
– Бог дал – Бог взял, – рассудительно изрек он. – Как-то уехали монахи из братии на ней в столицу, а вернулись почти на такой вот, – парень хлопнул широкой натруженной ладонью по рулевому колесу, – колымаге.
Волков почувствовал, как сердце вдруг пропустило такт.
«Точно, – подумал он, – это Панкрат со своими. Никогда бы не сказал, что это были монахи», – вспомнил он происшедшее несколько недель назад на окраине Москвы.
Через несколько минут словоохотливый водитель шепотом выдал ему главный монастырский секрет: в тот самый день, когда пропал пожертвованный «мерседес», монахи привезли из столицы женщину. Вернее, совсем еще молодую девушку, у которой, дескать, не все ладно со здоровьем, и ее определили в местную клинику, а клиника здесь просто замечательная, по последнему слову техники оборудованная…
Родион закрыл глаза и постарался не слушать.
Наконец «жигуленок», попетляв по изрытым ухабами загородным дорогам, взобрался на большой холм и остановился среди высоких сосен, у высокой стены из валунов, серые бока которых то тут, то там выпирали из грубой, но надежной кладки. Речь водителя, впрочем, на этом не закончилась.
– Вот мы и на месте, – с улыбкой произнес парень. – А место, кстати, святое. Здесь еще при Владимире Красно Солнышко церковь построили деревянную, так в ней явление было…
Не слушая таксиста, Родион расстегнул сумку и вынул из нее автомат. Передернув затвор, направил ствол в переносицу ошеломленному водителю.
– Выходи из машины, – скомандовал Волков. – И не вздумай позвать на помощь, все равно не успеют. А про явление я у монахов расспрошу.
Парень шумно сглотнул набежавшую слюну и, не отводя взгляда от оружия, открыл дверцу со своей стороны. Выбираясь из машины, он пригнул голову недостаточно низко и ударился затылком, но только замычал сквозь зубы.
Водитель казался загипнотизированным. Родиону на мгновение даже стало того жалко. Но он не мог отпустить его живым по двум причинам: во-первых, ему требовалась машина, чтобы увезти из монастыря Панкрата, а во-вторых, он опасался, что шофер поспешит сообщить о нем в милицию.
Держа таксиста на мушке, Волков быстро огляделся по сторонам. Холм был погружен в густую мглу, от деревьев и зарослей можжевельника по земле ползли длинные черные языки теней. Поблизости не было ни единого источника искусственного освещения, а луна только что, словно по заказу, спряталась за одинокое облако, кляксой расплывшееся по небу.
– Иди туда, – приказал Родион парню, поведя стволом автомата в сторону ближайшего кустарника.
– Не надо… – прошептал тот посеревшими губами.
– Думаешь, мне жить не хочется? – огрызнулся Волков. – Давай пошевеливайся.
Сунув руку в карман брюк, он нащупал нож, тяжелое лезвие которого было вырезано из мясницкого тесака для разделки туш. Этот нож Родион бессовестно украл у Акимыча.
Когда парень проходил мимо него, по-прежнему опасливо косясь на автомат, Волков сделал скользящий шаг в сторону и назад, очутившись у него за спиной. Рука с ножом молнией взлетела вверх и камнем рухнула вниз. Лезвие вошло точно в ямку над левой ключицей. Таксист споткнулся, поднял к горлу правую руку, но не закончил движения и рухнул в траву лицом вперед.
Крови практически не было. Это был любимый удар ликвидаторов, пользовавшихся холодным оружием: длинное лезвие без помех входило в самое сердце, если удар был нанесен точно, и жертва умирала практически мгновенно.
Опустившись на одно колено, Родион вытащил нож из мертвого тела и тщательно почистил лезвие: сначала несколько раз воткнул его в землю, а затем еще и вытер о легкую серую ветровку таксиста. Лишь потом он положил его обратно в карман.
Труп он оттащил в заросли можжевельника. Присыпал хвоей, которая в изобилии валялась под ногами, чтобы не была заметна издалека светлая одежда покойного. Отошел на несколько шагов, придирчиво осмотрел дело рук своих и решил, что, если не знать о лежащем в кустах теле, ни за что не догадаешься.
Потом Родион сел в «жигуленок», завел двигатель и, не включая фары, подогнал машину поближе к большим воротам, сбитым из цельных дубовых плах. В них была еще небольшая калитка, в которую мог пройти человек. Этим ходом он и рассчитывал вывести с территории монастыря Панкрата – если тот, конечно же, еще там.
Волков вышел из машины и некоторое время постоял у стены, в густой тени деревьев, чтобы его не смог разглядеть чей-нибудь случайный взгляд. Те времена, когда на монастырские стены всходили наблюдатели, чтобы высматривать в степи врагов-кочевников, давно миновали, но подстраховаться все равно не мешало: как ни крути, а он не знал здешних порядков.
Подъем будет несложным, решил Родион. Лишь бы не подвела рука, время от времени дававшая о себе знать – та, в которую Панкрат воткнул кухонный нож. Хотя в клинике Конторы его и подлечили какими-то чудодейственными препаратами, иногда бицепс все еще сводила внезапная судорога.
По-прежнему не выходя из тени деревьев, он начал неспешный обход монастыря по периметру стены, оставив высокие деревянные ворота, к вечеру уже запертые, от себя по левую руку.
«Девчонку в местную клинику определили…» Родион решил, что начнет с визита именно туда. Отыскать Панкрата ему не удастся без посторонней помощи; обыскивать каждую келью было бы верхом идиотизма. А кто другой может знать его точное местонахождение, как не эта девчонка, которую он все время таскает за собой?
Итак, сначала он проникнет в больницу. Допросит девчонку, избавится от нее и отправится за Панкратом. Вот здесь-то и начнутся настоящие трудности его нужно будет захватить живым, чтобы доставить чеченцам.
Даже если это ему удастся, Волков с трудом представлял себе, как он будет выбираться из монастыря вдвоем с Панкратом.
Но лихорадочный азарт охоты за человеком уже овладел им, и Родион в конце концов махнул рукой на свои сомнения.
Разберусь на месте, решил он. Должна быть у них хоть какая-то машина, в самом деле. В любом случае отступать не имело смысла: рано или поздно Бас со своими людьми найдет его, и тогда – все. А пока есть хоть какой-то шанс откупиться…
Через пару десятков метров Волкову попалось старое дерево с раскидистой кроной, которая простиралась далеко за монастырскую ограду, облегчая ему задачу. О лучшем нельзя было и мечтать.
Для начала он решил устроить в этих ветвях наблюдательный пункт и осмотреться как следует. То бишь провести рекогносцировку, говоря военным языком.
Родион бесшумно взобрался на дерево, выбрал ветвь потолще, расходившуюся на середине латинской буквой V, и устроился на этой развилке. Предварительно он вынул из сумки автомат и забросил оружие на спину; саму сумку повесил на ближайшую ветку, взял в руки бинокль и приник к окулярам.
Взошла луна, и все вокруг было залито мертвенно-бледным светом. В нем хорошо были различимы очертания нескольких монастырских строений, небольшого сруба и относительно нового здания из красного облицовочного кирпича – скорее всего больницы, о которой говорил таксист.
Довольно большую часть территории за стеной занимали сад – по всей видимости, яблоневый – и правильные темные прямоугольники вскопанных огородов. Монастырь, как и большинство заведений подобного типа, находился на продовольственном самообеспечении.
За стеной не наблюдалось практически никакого движения. Один только раз загорелся свет в угловом окне больницы да вышел на крыльцо покурить хлипкий мужичонка в белом халате – дежурный врач, наверное. Он сделал несколько быстрых нервных затяжек и, бросив недокуренную сигарету под ноги, тщательно затоптал ее носком ботинка.
Все остальные строения были абсолютно безмолвны и не подавали никаких признаков жизни. Волков на всякий случай понаблюдал еще пятнадцать минут, но ситуация ничуть не изменилась. Монахи в своих кельях скорее всего уже отошли ко сну после традиционной вечерней молитвы.
Поправив автомат, переброшенный через спину, Родион осторожно пополз дальше, по той из ветвей, которая показалась ему толще. Через полтора метра, почти над самой стеной, она начала предательски гнуться. Тогда он ухватился за ветку руками, чувствуя, как впивается в ладонь незамеченный мелкий сучок, и повис, болтая ногами в воздухе. Раскачавшись в три приема, Волков разжал пальцы и приземлился на верх ограды – плоскую, шириной сантиметров сорок поверхность, залитую бетоном.
Звук получился не слишком громким, но в царившей вокруг тишине показался ему оглушительным. Поэтому Родион не стал терять времени и тут же соскользнул со стены вниз. Едва только подошвы его ботинок коснулись земли, как он распластался в высокой, чуть пожухлой траве.
Он лежал так несколько минут, внимательно вслушиваясь в то, что происходило вокруг. Тишина, потревоженная было его проникновением на монастырскую землю, сгустилась над нею вновь. Никто из немногих, не спавших в эту ночь, так и не заметил тени, мелькнувшей над оградой.
Волков стянул через голову ремень автомата и, намотав его на левый кулак и запястье, взял «Калашников» за ствольную коробку. Вжимаясь, будто под огнем противника, в землю всем телом, он пополз вперед. Трава становилась ниже и реже, и скоро ему начало казаться, что он ползет по совершенно открытой местности. Время от времени, обнаруживая на своем пути густую тень от какого-нибудь дерева, здания или автомобиля на стоянке, Родион замирал в ней, чтобы передохнуть и помассировать правый бицепс: в руке вдруг проснулась тупая ноющая боль, выбравшая для этого самый неподходящий момент.
Однако, несмотря на это, он медленно, но верно приближался к зданию больницы.
* * *
Марк решил сработать под журналиста.Он позвонил в монастырь и, представившись корреспондентом белорусской духовной газеты, название которой ровным счетом ничего не могло сказать местному духовенству, попросил разрешения встретиться с настоятелем. Дескать, прознал о вашей благотворительной больнице и древней иконописной манере, желаю сделать интервью и большую статью для своего издания. Марк рассчитывал на то, что настоятель или кто там еще хотя бы из одной только вежливости не станет отказывать прибывшему из соседнего государства журналисту, и оказался прав.
Приехав в городской поселок на собственном БМВ, он отогнал машину на платную стоянку и взял такси на небольшой привокзальной площади. Привлекать к себе внимание шикарным автомобилем ему хотелось меньше всего: новенький БМВ никак не вязался с имиджем провинциального журналиста.
У Марка даже был с собой диктофон. Делая заинтересованное лицо, он полдня слонялся за особами в черных рясах до самого пола, задавая вопросы, которые предусмотрительно обдумал заранее. Он записал в общей сложности четыре часа бесед с духовными братьями, отцом-настоятелем и несколькими врачами из благотворительной больницы. При этом Марк допустил, в силу незнания догматов веры и обрядности, немало ляпов со своей стороны, которые с идиотской улыбкой объяснял тем, что работает в религиозной газете меньше месяца, а раньше писал для белорусской версии журнала «Плейбой».
Пока, дескать, не послал ему Господь видение ангела и все такое…
В разговорах мало-помалу выяснилось то, что местные монахи занимаются рукопашным боем, дабы сподручнее было нести слово Божие в небезопасные регионы Боснии и Герцеговины. Узнал Марк и об исчезновении пожертвованного монастырю «мерседеса» – про это поведал ему сам настоятель.
Один из монахов предложил Марку пройти и посмотреть, как тренируется братия. Заодно – побеседовать с новым наставником, который на месяц подменил прежнего, уехавшего на Валаам отбывать послушание (в устах монаха это почему-то прозвучало все равно как «отбывать срок»).
Следом за черноризцем, представившимся как «браг Егорий», Марк проследовал во внутренний двор, где, раздевшись до пояса, отрабатывали приемы рукопашного боя две дюжины человек. Командовал ими, отдавая приказы негромким, но сильным голосом, не кто иной, как… Панкрат.
Тут же вежливо поблагодарив монаха, Марк сообщил ему, что совсем позабыл о своих планах насчет больницы.
Мол, именно об этом замечательном заведении он собирался написать большой материал и, чтобы успеть как следует побеседовать с врачами, ему следует поспешить. А с наставником он обязательно еще перекинется парой слов, но чуть позже.