Зная его характер, необычное самообладание, душевную доброту, сердечность и обаяние, я старался не касаться семейного несчастья. Но особое его состояние бросалось в глаза. В звучании всегда уверенного голоса проскальзывали нотки непривычной исповедальности. Он много говорил, заботливо ухаживал за мной: "Михаил Федорович, выпейте рюмочку, вы с дороги. Вот лимоны - берите, не стесняйтесь. Как поживает ваша жена Елена Ивановна, привет ей и дочке передавайте от всех нас".
Георгий Константинович похудел, осунулся. Болезнь давала о себе знать. На лице, по-прежнему мужественном, под левым глазом - небольшие пятна следы иглотерапии. Встреча наша подходила к концу, а мы мало о чем поговорили. У входа появились врач и медицинская сестра. Они ждали, когда маршал освободится для процедур.
- Георгия Константиновича нельзя перегружать, ему нужен покой, как можно более длительный и глубокий, - говорил мне врач перед этой встречей.
Но Георгий Константинович не подавал никакого повода к окончанию нашей беседы. Он был внимателен и вежлив. А в мою душу почему-то все настойчивее стучались известные пушкинские слова из "Бориса Годунова": ..."Но близок день, лампада догорает - еще одно, последнее сказанье..."
Меня донимало тяжкое предчувствие.
Как говорят, все имеет свое начало и свой конец. Под упрекающими взглядами медиков мы распрощались, обнялись по-мужски, крепко. Я посмотрел ему вслед и вышел в прихожую, чтобы собраться в дорогу и поблагодарить Клавдию Евгеньевну. Но тут же услышал его голос:
- Михаил Федорович!
Я быстро обернулся и увидел его, идущего мне навстречу. Мы еще раз тепло распрощались, и он сказал:
- - Счастливого пути вам, Михаил Федорович, не проезжайте мимо.
Эти слови глубоко тронули меня. Как оказалось, они были последними, адресованными мне. Георгий Константинович повернулся молча и пошел к врачам. Они сразу же взяли его под руки и повели в процедурную. Я смотрел ему вслед, пока не закрылась за ним дверь. Не хотелось и думать, что для меня он уходил навсегда. Мне показалось, что этот могучий человек "сдал свои позиции" и больше не в силах сопротивляться болезни.
Так закончилась наша последняя встреча. Вокруг дачи, окруженной хвойным и лиственным лесом, было удивительно свежо и тихо. Ели и сосны в зимнем наряде были печальны и торжественны. Густые ветви обвисли под тяжестью обильно выпавшего пушистого снега. На глубоком снегу перед парадным входом дачи - свежие следы птиц и какого-то зверька. На одной из сосен неутомимо, изредка посвистывая, шныряла по сучьям белка. Разметенные дорожки для прогулок и скамейки, на которых маршал отдыхает, также посыпаны нежной просвечивающейся порошей. По аллеям сегодня еще никто не ходил, хотя перевалило за двенадцать.
И как-то невольно подумалось, что этот лес в Подмосковье по-своему сродни маршалу. При защите столицы он укрывал войска полководца и тем хранил тайну его замыслов. Говорил бы этот лес, он мог бы поведать много сокровенного о последних годах жизни полководца, о тропинках, милых его сердцу, по которым ходил, о цветах, им выращенных, о белке, которую подкармливал. Здесь он написал свой замечательный труд "Воспоминания и размышления", ряд статей, обличающих фальсификаторов истории Великой Отечественной войны. Здесь он принимал видных государственных и общественных деятелей, полководцев, писателей и журналистов, кино - и фотокорреспондентов, делегаций своих земляков из Калужской области. Он был в строю до последних дней, пока болезнь окончательно не лишила его трудоспособности.
Вместо послесловия
18 июня 1974 года, около 16 часов, мне позвонил адъютант маршала подполковник И. А. Прядухин и сообщил, что в этот день, в 14 часов 45 минут, Георгия Константиновича не стало. Вечерним рейсом Омск - Москва 19 июня я вылетел и в час ночи 20 июня прибыл во Внуково. В эту же ночь узнал, как пройти в Краснознаменный зал к телу покойного, чтобы влиться в число родных и близких.
Вот и площадь Коммуны. По всему периметру она опоясана людьми, идущими проститься с Маршалом и проводить его в последний путь. Стараюсь определить порядок движения людского потока, иду навстречу ему, вышел на улицу Достоевского. Тысячи москвичей и приезжих широкой лентой, молча, шли отдать дань любви и глубокого уважения народному Герою. На фронтоне Центрального Дома Советской Армии им. М. В. Фрунзе - в траурном обрамлении портрет Г. К. Жукова. На подступах к Краснознаменному залу, у входа и на лестничных клетках, - солдаты из Почетного караула. Они стройны, высоки, красивы, траурно торжественны. В зале, на высоком постаменте, среди живых цветов установлен гроб с телом покойного. В зал вносятся все новые и новые венки, цветы. Страна трогательно прощалась с верным сыном ленинской партии.
В связи с неиссякаемостью потока людей было решено продлить время доступа к телу покойного на два часа.
В 18 часов - последнее прощание. К телу покойного подходят его дочери, близкие родственники и соратники. В 20 часов состоялась кремация.
21 июня. Последний день прощания. Доступ к урне с прахом открыт в 9 часов утра. Опять сажусь в третьем ряду, среди родственников. В Почетный караул становятся бывшие воины. Я узнаю их по боевым наградам. Их лица решительны и сосредоточенны. Они не боятся слез.
Под звуки траурного марша члены Правительственной комиссии выносят урну с прахом Г. К. Жукова из зала и устанавливают на катафалк. В глубоком скорбном молчании мы идем вслед. На площади садимся в машины. Меня приглашают в "Чайку". Здесь нас пять человек: кроме меня два зятя и две внучки маршала.
От площади Коммуны до Дома Союзов мы едем по пустой проезжей части дороги в живом коридоре. Справа и слева на тротуарах в полной тиши и печали выстроились сплошной стеной люди всех возрастов и рангов.
У Дома Союзов урну переносят на орудийный лафет. В сопровождении воинского эскорта траурная процессия движется на Красную площадь, где собрались тысячи представителей трудящихся столицы, выстроились воинские подразделения. У правительственной трибуны урну с прахом Г. К. Жукова устанавливают на постамент.
Похоронную процессию сопровождают телекамеры, множество фото-, телерепортеров и корреспондентов. Красная площадь выглядела необычайно: она реставрировалась. На площади башенные краны, леса и строительные материалы. В нашей стране, пожалуй, нет человека, который бы ступал на Красную площадь без волнения. Здесь мне посчастливилось участвовать во многих парадах войск, начиная с первых лет после окончания войны.
В моем представлении она как бы слилась с судьбой полководца. По поручению партии и правительства здесь он принимал парады войск, как командующий Западным фронтом организовывал оборону Москвы, обеспечивал безопасность парада войск Красной Армии и ополченцев 7 ноября 1941 года, когда фашистские полчища стояли на ближних подступах к столице. С Красной площади в состав своего фронта он принимал советских чудо-богатырей, шедших прямо с парада в бой. В одной из бесед он сказал, что задача руководства фронта (Западного - М. В.) заключалась в том, чтобы искусно распорядиться силами и средствами, которые дала Родина, организовать дело так, чтобы не только остановить и обескровить фашистов, рвущихся к Москве, но и разбить всю его группировку и отстоять Москву. С этой задачей Г. К. Жуков справился успешно. Командный пункт Западного фронта в Перхушкове навсегда останется святым и памятным местом.
В 1945 году Маршал Советского Союза вновь появился на Красной площади в новом качестве. Ему было поручено принять парад Победы. Кто из современников не помнит его на коне чистой белой масти! Красавец конь арабской породы специально был куплен правительством за границей, чтобы придать особую торжественность победному ритуалу. Известный фотокорреспондент военных лет Е. А. Халдей заснял принимающего парад. Вот, что он рассказал нам после захоронения маршала:
- Этот снимок облетел весь мир и был опубликован во всех странах.
После добавил, что в беседе с ним, вспоминая этот эпизод, Георгий Константинович сказал: "...он меня нес, как конек-горбунок".
Артиллерийский салют обострил чувство понесенной утраты. Никак не хотелось верить тому, что свершилось. Последним я положил цветы перед вмурованной урной с прахом моего командующего у Кремлевской стены.
Последние годы жизни Георгия Константиновича были заполнены заботами о Родине, ее Вооруженных Силах, о ветеранах войны, перед героизмом которых он преклонялся. Обращаясь к советской молодежи в заключение уже известного читателю труда, он писал: "...новое, молодое поколение - вот надежда народа. Мое слово к вам, молодые люди: будьте всегда бдительны! День промедления в минувшей войне обошелся нам очень дорого. Теперь в случае кризиса счет может идти на секунды...
Советский солдат вынес тогда тяжкие испытания. А сегодня старая рана заговорила, здоровье шалит. Бывший фронтовик не станет вам жаловаться - не та закваска характера. Будьте сами предупредительны. Не оскорбляя гордости, относитесь к ним чутко и уважительно. Это очень малая плата за все, что они сделали для вас в 1941-м, 42-м, 43-м, 44-м, 45-м..."{87}
Выдающийся мастер слова, М. Шолохов позднее напишет: "Жуков был великим полководцем суворовской школы. Он понимал, что на плечи солдата легла самая нелегкая часть ратного подвига. Думаю, поэтому его воспоминания и пользуются такой любовью". 20 июня 1974 года "Комсомольская правда" опубликовала статью известного журналиста В. Пескова "Народный Маршал". В заключительной ее части сказано: "...а память народная будет беречь имя Жукова в ряду имен Отечества. Суворов, Кутузов, Жуков... Мы скоро привыкнем к соседству этих имен. И это лучший памятник полководцу".
Но первый мемориальный памятник выдающемуся советскому полководцу был открыт в столице социалистической Монголии, где началась полководческая биография Г. К. Жукова. Это было 19 августа 1979 года, в канун славного 40-летия победы советско-монгольских войск над войсками японских милитаристов на Халхин-Голе. Здесь, в Улан-Баторе, на проспекте Жукова в этот день состоялась церемония открытия дома-музея Г. К. Жукова и закладка памятника ему.
На торжество по этому случаю был приглашен и я. И вот через 40 лет мне вновь посчастливилось побывать в доме, в котором жил Г. К. Жуков со своей семьей после приезда из района Халхин-Гола в Улан-Батор. В октябре 1939 года я первый переступил порог этого небольшого одноэтажного, скромного на вид особняка, чтобы проверить его готовность к заселению, пока командующий находился в штабе. Кажется, все было готово, но при проверке телефонной связи мы не могли дозвониться дежурному по штабу. Пришлось срочно вмешаться.
На церемонии открытия Дома-музея Г. К. Жукова с проникновенной речью выступил тогдашний Первый секретарь ЦК МНРП, Председатель Президиума Великого Народного Хурала МНР, председатель Совета обороны, маршал МНР Ю. Цеденбал. Он сказал:
"С великой благодарностью вспоминая сегодня о советских и монгольских героях Халхин-Гола, мы вправе называть первым имя выдающегося сына Коммунистической партии и советского народа, прославленного полководца Великой Отечественной войны Георгия Константиновича Жукова... Сегодня мы здесь собрались для того, чтобы в торжественной обстановке открыть музей Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в доме, в котором он жил и работал с октября 1939 года до мая 1940 года, будучи командующим 1-й армейской группой советских войск, временно находившихся в МНР по просьбе нашего правительства...
Великий военный деятель Г. К. Жуков жив среди нас своими героическими делами и воюет вместе с нами против фальсификаторов истории войны, против сил империализма, гегемонизма и экспансионизма. Его прославленное имя зовет нас к бдительности в отношении любителей бряцать оружием, сил реакции и войны".
Переступив порог дома-музея, я почувствовал близость того времени и тесную причастность к нему. Все, что мне запомнилось, всплывало в мыслях и чувствах. Казалось, что и частица моего сердца заключена в этих стенах.
Небольшая проходная комната - как бы фойе музея - некогда служила рабочим кабинетом полководца. У окна двухтумбовый стол светлого тона, на котором стояла обыкновенная чернильница, позднее замененная на чернильный прибор. Писал он ученическим пером № 86. Против стола у стены двустворчатый шкаф с книгами, в левом углу, при входе в столовую, находилась старая и громоздкая, в виде большой тумбы, радиола коричневого цвета, покрытая лаком, с автоматическим снятием проигранных пластинок. Эта музыкальная машина часто выходила из строя, а звучание ее мало отличалось от потрепанного патефона.
В один из вечеров, когда мы были с ним вдвоем, он сел писать статью о победе на Халхин-Голе для газеты "Красная звезда". Я смотрел, как он работал. Временами прохаживаясь по комнатам, возился с радиолой, интересовался ее устройством. Видимо, я мешал ему сосредоточиться и потому Георгий Константинович сказал мне:
- Возьмите-ка лучше в шкафу Лодзинскую операцию, прочитайте и разберитесь.
Стало ясно, на расслабление у меня нет ни права, ни возможностей. Книгу эту я нашел тут же. Автор - комбриг Левицкий. Мне хотелось спросить: не тот ли это Левицкий, который был у нас на Хамар-Дабе как представитель Академии Генерального штаба? Но я не спросил. Позже узнал, что это был именно он автор книги, с которой пришлось познакомиться при таких необычных обстоятельствах.
Экспозиции музея рассказывают о зарождении братского монголо-советского боевого содружества. О разгроме японских агрессоров объединенными войсками под командованием Г. К. Жукова в районе реки Халхин-Гол в 1939 году, о содружестве МНР и СССР в годы Великой Отечественной войны и совместных действиях советских и монгольских войск по разгрому Квантунской армии Японии на завершающем этапе второй мировой войны в августе 1945 года. Выставленные в зале музея фотографии и документы свидетельствуют об укреплении боевого единства МНР и СССР в послевоенные годы, о дружбе и совместной жизни монгольских и советских воинов. Здесь - овеянные славой боевые знамена армейских частей и другие экспонаты.
Наступил очередной волнующий момент. Ю. Цеденбал показал место, где намечалось воздвигнуть памятник Г. К. Жукову. Советские товарищи с огромным удовлетворением восприняли этот благородный акт ЦК МНРП и правительства МНР. Мы понимали, что память о полководце, его слава на монгольской земле относятся в первую очередь к нашей партии, советскому народу и его Вооруженным Силам.
Во время поездки в Монголию мне удалось посетить и два краеведческих музея: один в городе Чойбалсане - центре Восточного аймака, другой - в Центральном аймаке, недалеко от столицы. В музеях на самом видном месте оборудованы специальные стенды, посвященные Халхин-Голу, дружбе между нашими странами. На переднем плане - герои-халхингольцы, и среди них центральное место занимают фотографии Г. К. Жукова периода 1939 года.
Вечером я написал в книге посетителей Дома-музея Жукова:
"Музей Г. К. Жукова произвел на меня огромное впечатление. Я благодарен за это ЦК МНРП и Монгольскому правительству. В этом доме Георгий Константинович жил с 23 октября 1939 года до второй половины мая 1940 года. Семья прибыла к нему на четыре дня позднее: жена - Александра Диевна, старшая дочка Эра - 11-12 лет, младшая дочка Элла. Вечерами он здесь много работал и по-детски радовался, играя со своими детьми. Здесь он продолжал изучать Западный театр военных действий. Для него была подготовлена карта масштабом 1:500000 по меридиану до линии города Калинин и западнее, с которой он работал. Имел небольшой книжный шкаф с литературой о войне и армии и по военному искусству прошедших войн. Книги были доставлены багажом. Семью привез порученец члена Военного Совета М. С. Никишева капитан Пушков Т. И.
Пусть память о моем командующем, воспитанном великой партией, послужит делу дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества наших народов и армий и патриотическому воспитанию молодежи".
Примечания
{1} См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 232.
{2} Сегун - правитель японского феодального государства.
{3} Цит. по: Бушменов Н. С. Боевые действия японской армии в Маньчжурии и Шанхае в 1931-1933 гг. М., 1940, с. 3.
{4} Японский милитаризм (военно-историческое исследование). М., 1972, с. 50.
{5} Богдо-Гэгэн - глава ламаистской церкви и государства автономной Внешней Монголии.
{6} История Монгольской Народной Республики. М., 1967. С. 273.
{7} Аньфу - клика китайских милитаристов прояпонской ориентации в Северном Китае.
{8} Чжили - клика китайских милитаристов проамериканской ориентации.
{9} Коммунистический интернационал, М., 1931, №33-34, с. 49. (Этот документ, врученный императору 15 июля 1927 г. премьер-министром генералом Г. Танакой, в советской литературе иногда называется "Меморандум Танаки". Г. П.).
{10} Правда, 1935, 27 января.
{11} См.: Внешняя политика СССР, т. IV. М., 1946, ст. 557-586: Документы внешней политики СССР, т. XIX. М., 1974.
{12} ЦГА СА. Коллекция, оп. 3, д. 756, л. 170.
{13} Правда, 1936, 23 февраля.
{14} Первая советская смешанная авиаэскадрилья прибыла на территорию МНР летом 1935 г. Позднее, в 1936 и 1937 гг., сюда из Забайкалья были переброшены и другие эскадрильи советской авиации, образовавшие авиационный гарнизон особого корпуса. - Г. П.
{15} "Внутренний" или "собственно Китай" - территории страны, лежащие к югу от Великой китайской стены.
{16} Правда, 1939, 1 июня.
{17} Цирик (монг.) - солдат, воин.
{18} Советско-Монгольские отношения. 1921-1974. Сборник документов. Т. 1. М., 1975, с. 413.
{19} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., 1975, с. 163-192.
{20} Побратимы Халхин-Гола. М., 1979, с. 13.
{21} Шишкин С. Н. Боевые действия Красной Армии у реки Халхин-Гол в 1939 году. М., 1974, с. 12.
{22} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 165-166.
{23} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, ст. 89.
{24} Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968, с. 39-40.
{25} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 17.
{26} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., 1974, с. 167.
{27} Впоследствии Маршал войск связи.
{28} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 169.
{29} Т. е. самолетами.
{30} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 27.
{31} Остается впечатление, что в книге при верстке пропущены некоторые предложения или абзацы. Откуда взялся косач - не описывается. - OCR.
{32} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 122.
{33} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 79.
{34} Федюнинский И. И. Красная Звезда. 1969, 19 августа.
{35} Боевое содружество. М., 1983, с. 94.
{36} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{37} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{38} Боевое содружество. М., 1983, с. 99.
{39} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{40} Военно-исторический журнал. 1979, № 8, с. 47-48.
{41} Военно-исторический журнал. 1979, № 8, с. 70.
{42} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 177.
{43} Красная звезда, 1958, 20 июля.
{44} История второй мировой войны 1939-1945 гг., т. 11. М., 1980, с. 168.
{45} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1, М., АПН, 1974, с. 59.
{46} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 152.
{47} Правда, 1939, 1 июня.
{48} Бои у Халхин-Гола. Партийно-политическая работа в боевой обстановке. М., 1940, с. 32.
{49} Бои у Халхин-Голе. М., 1940, с. 334.
{50} Бои у Халхин-Гола. М., 1940, с. 34.
{51} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., 1974, с. 161.
{52} Героическая красноармейская, 1939, № 106.
{53} Бои у Халхин-Гола. М., 1940, с. 509.
{54} СССР - МНР. Страницы братской дружбы. Воспоминания. М., 1981, с. 135.
{55} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 185.
{56} Бои на Халхин-Голе. М., 1940, с. 435.
{57} Побратимы Халхин-Гола. М., 1979, с. 263.
{58} Боевое содружество. М., 1983, с. 38.
{59} Там же, с. 34.
{60} Боевое содружество, М., 1983, с. 99.
{61} Героическая красноармейская, 1939, 14 сентября.
{62} Героическая красноармейская, 1939, 10 августа.
{63} Героическая красноармейская, 1939, 24 августа.
{64} Там же, 19 августа.
{65} Унэн, 1945, 13 мая.
{66} Унэн, 1945, 8 мая.
{67} Советско-монгольские отношения 1921-1974. Документы и материалы. М., 1979, т. 2., ч. 1, с. 2.
{68} Сухэбаторын Янжима (1893-1963) - видный партийный и государственный деятель МНР, соратник и жена Д. Сухэ-Батора, член МНРП с 1922 г., член Президиума (а с 1943 г. - Политбюро) ЦК МНРП с 1940 по 1947 гг. - секретарь ЦК МНРП, с 1951 г. - депутат Великого народного хурала МНР.
{69} Советско-монгольские отношения 1921-1974. М., т. 2, ч. 2, с. 402.
{70} Тугрик - денежная единица МНР. По курсу 1938-1950 гг. один тугрик равнялся 1 руб. 31,4 коп.
{71} Советско-монгольские отношения 1921-1974, М., т. 2, ч. 1. С. 11-12.
{72} Советско-монгольские отношения 1921-1974, М., т. 2, ч. 1, с. 30.
{73} Правда, 1943, 14 января.
{74} Книга братства, с. 347.
{75} История Монгольской Народной Республики. М., 1967, с. 375; Исторический опыт братского содружества КПСС и МНРП в борьбе за социализм. М., 1971, с. 248; Г. К. Плотников. Монгольская Народная армия. М., 1971, с. 60.
{76} Правда, 1946, 20 февраля.
{77} Плотников Г. К. Монгольская Народная армия, с. 61.
{78} Братство по оружию. Военно-исторический журнал. 1971, № 3, с. 59
{79} Унэн, 1945, 11 сентября.
{80} Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 232.
{81} Жамбын Пурэв. Три узла. М., 1978, с. 12.
{82} Боевое содружество, М., 1983, с. 4.
{83} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. АЛ., АПН, 1974, с. 441.
{84} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 7, 8.
{85} Яковлев А. Цель жизни. Изд. 2-е. М., 1968, с. 337.
{86} Павлов В. Д. Стойкость. М., 1983, с. 62.
{87} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е. т. 2. М., АПН, 1974 г.
Георгий Константинович похудел, осунулся. Болезнь давала о себе знать. На лице, по-прежнему мужественном, под левым глазом - небольшие пятна следы иглотерапии. Встреча наша подходила к концу, а мы мало о чем поговорили. У входа появились врач и медицинская сестра. Они ждали, когда маршал освободится для процедур.
- Георгия Константиновича нельзя перегружать, ему нужен покой, как можно более длительный и глубокий, - говорил мне врач перед этой встречей.
Но Георгий Константинович не подавал никакого повода к окончанию нашей беседы. Он был внимателен и вежлив. А в мою душу почему-то все настойчивее стучались известные пушкинские слова из "Бориса Годунова": ..."Но близок день, лампада догорает - еще одно, последнее сказанье..."
Меня донимало тяжкое предчувствие.
Как говорят, все имеет свое начало и свой конец. Под упрекающими взглядами медиков мы распрощались, обнялись по-мужски, крепко. Я посмотрел ему вслед и вышел в прихожую, чтобы собраться в дорогу и поблагодарить Клавдию Евгеньевну. Но тут же услышал его голос:
- Михаил Федорович!
Я быстро обернулся и увидел его, идущего мне навстречу. Мы еще раз тепло распрощались, и он сказал:
- - Счастливого пути вам, Михаил Федорович, не проезжайте мимо.
Эти слови глубоко тронули меня. Как оказалось, они были последними, адресованными мне. Георгий Константинович повернулся молча и пошел к врачам. Они сразу же взяли его под руки и повели в процедурную. Я смотрел ему вслед, пока не закрылась за ним дверь. Не хотелось и думать, что для меня он уходил навсегда. Мне показалось, что этот могучий человек "сдал свои позиции" и больше не в силах сопротивляться болезни.
Так закончилась наша последняя встреча. Вокруг дачи, окруженной хвойным и лиственным лесом, было удивительно свежо и тихо. Ели и сосны в зимнем наряде были печальны и торжественны. Густые ветви обвисли под тяжестью обильно выпавшего пушистого снега. На глубоком снегу перед парадным входом дачи - свежие следы птиц и какого-то зверька. На одной из сосен неутомимо, изредка посвистывая, шныряла по сучьям белка. Разметенные дорожки для прогулок и скамейки, на которых маршал отдыхает, также посыпаны нежной просвечивающейся порошей. По аллеям сегодня еще никто не ходил, хотя перевалило за двенадцать.
И как-то невольно подумалось, что этот лес в Подмосковье по-своему сродни маршалу. При защите столицы он укрывал войска полководца и тем хранил тайну его замыслов. Говорил бы этот лес, он мог бы поведать много сокровенного о последних годах жизни полководца, о тропинках, милых его сердцу, по которым ходил, о цветах, им выращенных, о белке, которую подкармливал. Здесь он написал свой замечательный труд "Воспоминания и размышления", ряд статей, обличающих фальсификаторов истории Великой Отечественной войны. Здесь он принимал видных государственных и общественных деятелей, полководцев, писателей и журналистов, кино - и фотокорреспондентов, делегаций своих земляков из Калужской области. Он был в строю до последних дней, пока болезнь окончательно не лишила его трудоспособности.
Вместо послесловия
18 июня 1974 года, около 16 часов, мне позвонил адъютант маршала подполковник И. А. Прядухин и сообщил, что в этот день, в 14 часов 45 минут, Георгия Константиновича не стало. Вечерним рейсом Омск - Москва 19 июня я вылетел и в час ночи 20 июня прибыл во Внуково. В эту же ночь узнал, как пройти в Краснознаменный зал к телу покойного, чтобы влиться в число родных и близких.
Вот и площадь Коммуны. По всему периметру она опоясана людьми, идущими проститься с Маршалом и проводить его в последний путь. Стараюсь определить порядок движения людского потока, иду навстречу ему, вышел на улицу Достоевского. Тысячи москвичей и приезжих широкой лентой, молча, шли отдать дань любви и глубокого уважения народному Герою. На фронтоне Центрального Дома Советской Армии им. М. В. Фрунзе - в траурном обрамлении портрет Г. К. Жукова. На подступах к Краснознаменному залу, у входа и на лестничных клетках, - солдаты из Почетного караула. Они стройны, высоки, красивы, траурно торжественны. В зале, на высоком постаменте, среди живых цветов установлен гроб с телом покойного. В зал вносятся все новые и новые венки, цветы. Страна трогательно прощалась с верным сыном ленинской партии.
В связи с неиссякаемостью потока людей было решено продлить время доступа к телу покойного на два часа.
В 18 часов - последнее прощание. К телу покойного подходят его дочери, близкие родственники и соратники. В 20 часов состоялась кремация.
21 июня. Последний день прощания. Доступ к урне с прахом открыт в 9 часов утра. Опять сажусь в третьем ряду, среди родственников. В Почетный караул становятся бывшие воины. Я узнаю их по боевым наградам. Их лица решительны и сосредоточенны. Они не боятся слез.
Под звуки траурного марша члены Правительственной комиссии выносят урну с прахом Г. К. Жукова из зала и устанавливают на катафалк. В глубоком скорбном молчании мы идем вслед. На площади садимся в машины. Меня приглашают в "Чайку". Здесь нас пять человек: кроме меня два зятя и две внучки маршала.
От площади Коммуны до Дома Союзов мы едем по пустой проезжей части дороги в живом коридоре. Справа и слева на тротуарах в полной тиши и печали выстроились сплошной стеной люди всех возрастов и рангов.
У Дома Союзов урну переносят на орудийный лафет. В сопровождении воинского эскорта траурная процессия движется на Красную площадь, где собрались тысячи представителей трудящихся столицы, выстроились воинские подразделения. У правительственной трибуны урну с прахом Г. К. Жукова устанавливают на постамент.
Похоронную процессию сопровождают телекамеры, множество фото-, телерепортеров и корреспондентов. Красная площадь выглядела необычайно: она реставрировалась. На площади башенные краны, леса и строительные материалы. В нашей стране, пожалуй, нет человека, который бы ступал на Красную площадь без волнения. Здесь мне посчастливилось участвовать во многих парадах войск, начиная с первых лет после окончания войны.
В моем представлении она как бы слилась с судьбой полководца. По поручению партии и правительства здесь он принимал парады войск, как командующий Западным фронтом организовывал оборону Москвы, обеспечивал безопасность парада войск Красной Армии и ополченцев 7 ноября 1941 года, когда фашистские полчища стояли на ближних подступах к столице. С Красной площади в состав своего фронта он принимал советских чудо-богатырей, шедших прямо с парада в бой. В одной из бесед он сказал, что задача руководства фронта (Западного - М. В.) заключалась в том, чтобы искусно распорядиться силами и средствами, которые дала Родина, организовать дело так, чтобы не только остановить и обескровить фашистов, рвущихся к Москве, но и разбить всю его группировку и отстоять Москву. С этой задачей Г. К. Жуков справился успешно. Командный пункт Западного фронта в Перхушкове навсегда останется святым и памятным местом.
В 1945 году Маршал Советского Союза вновь появился на Красной площади в новом качестве. Ему было поручено принять парад Победы. Кто из современников не помнит его на коне чистой белой масти! Красавец конь арабской породы специально был куплен правительством за границей, чтобы придать особую торжественность победному ритуалу. Известный фотокорреспондент военных лет Е. А. Халдей заснял принимающего парад. Вот, что он рассказал нам после захоронения маршала:
- Этот снимок облетел весь мир и был опубликован во всех странах.
После добавил, что в беседе с ним, вспоминая этот эпизод, Георгий Константинович сказал: "...он меня нес, как конек-горбунок".
Артиллерийский салют обострил чувство понесенной утраты. Никак не хотелось верить тому, что свершилось. Последним я положил цветы перед вмурованной урной с прахом моего командующего у Кремлевской стены.
Последние годы жизни Георгия Константиновича были заполнены заботами о Родине, ее Вооруженных Силах, о ветеранах войны, перед героизмом которых он преклонялся. Обращаясь к советской молодежи в заключение уже известного читателю труда, он писал: "...новое, молодое поколение - вот надежда народа. Мое слово к вам, молодые люди: будьте всегда бдительны! День промедления в минувшей войне обошелся нам очень дорого. Теперь в случае кризиса счет может идти на секунды...
Советский солдат вынес тогда тяжкие испытания. А сегодня старая рана заговорила, здоровье шалит. Бывший фронтовик не станет вам жаловаться - не та закваска характера. Будьте сами предупредительны. Не оскорбляя гордости, относитесь к ним чутко и уважительно. Это очень малая плата за все, что они сделали для вас в 1941-м, 42-м, 43-м, 44-м, 45-м..."{87}
Выдающийся мастер слова, М. Шолохов позднее напишет: "Жуков был великим полководцем суворовской школы. Он понимал, что на плечи солдата легла самая нелегкая часть ратного подвига. Думаю, поэтому его воспоминания и пользуются такой любовью". 20 июня 1974 года "Комсомольская правда" опубликовала статью известного журналиста В. Пескова "Народный Маршал". В заключительной ее части сказано: "...а память народная будет беречь имя Жукова в ряду имен Отечества. Суворов, Кутузов, Жуков... Мы скоро привыкнем к соседству этих имен. И это лучший памятник полководцу".
Но первый мемориальный памятник выдающемуся советскому полководцу был открыт в столице социалистической Монголии, где началась полководческая биография Г. К. Жукова. Это было 19 августа 1979 года, в канун славного 40-летия победы советско-монгольских войск над войсками японских милитаристов на Халхин-Голе. Здесь, в Улан-Баторе, на проспекте Жукова в этот день состоялась церемония открытия дома-музея Г. К. Жукова и закладка памятника ему.
На торжество по этому случаю был приглашен и я. И вот через 40 лет мне вновь посчастливилось побывать в доме, в котором жил Г. К. Жуков со своей семьей после приезда из района Халхин-Гола в Улан-Батор. В октябре 1939 года я первый переступил порог этого небольшого одноэтажного, скромного на вид особняка, чтобы проверить его готовность к заселению, пока командующий находился в штабе. Кажется, все было готово, но при проверке телефонной связи мы не могли дозвониться дежурному по штабу. Пришлось срочно вмешаться.
На церемонии открытия Дома-музея Г. К. Жукова с проникновенной речью выступил тогдашний Первый секретарь ЦК МНРП, Председатель Президиума Великого Народного Хурала МНР, председатель Совета обороны, маршал МНР Ю. Цеденбал. Он сказал:
"С великой благодарностью вспоминая сегодня о советских и монгольских героях Халхин-Гола, мы вправе называть первым имя выдающегося сына Коммунистической партии и советского народа, прославленного полководца Великой Отечественной войны Георгия Константиновича Жукова... Сегодня мы здесь собрались для того, чтобы в торжественной обстановке открыть музей Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в доме, в котором он жил и работал с октября 1939 года до мая 1940 года, будучи командующим 1-й армейской группой советских войск, временно находившихся в МНР по просьбе нашего правительства...
Великий военный деятель Г. К. Жуков жив среди нас своими героическими делами и воюет вместе с нами против фальсификаторов истории войны, против сил империализма, гегемонизма и экспансионизма. Его прославленное имя зовет нас к бдительности в отношении любителей бряцать оружием, сил реакции и войны".
Переступив порог дома-музея, я почувствовал близость того времени и тесную причастность к нему. Все, что мне запомнилось, всплывало в мыслях и чувствах. Казалось, что и частица моего сердца заключена в этих стенах.
Небольшая проходная комната - как бы фойе музея - некогда служила рабочим кабинетом полководца. У окна двухтумбовый стол светлого тона, на котором стояла обыкновенная чернильница, позднее замененная на чернильный прибор. Писал он ученическим пером № 86. Против стола у стены двустворчатый шкаф с книгами, в левом углу, при входе в столовую, находилась старая и громоздкая, в виде большой тумбы, радиола коричневого цвета, покрытая лаком, с автоматическим снятием проигранных пластинок. Эта музыкальная машина часто выходила из строя, а звучание ее мало отличалось от потрепанного патефона.
В один из вечеров, когда мы были с ним вдвоем, он сел писать статью о победе на Халхин-Голе для газеты "Красная звезда". Я смотрел, как он работал. Временами прохаживаясь по комнатам, возился с радиолой, интересовался ее устройством. Видимо, я мешал ему сосредоточиться и потому Георгий Константинович сказал мне:
- Возьмите-ка лучше в шкафу Лодзинскую операцию, прочитайте и разберитесь.
Стало ясно, на расслабление у меня нет ни права, ни возможностей. Книгу эту я нашел тут же. Автор - комбриг Левицкий. Мне хотелось спросить: не тот ли это Левицкий, который был у нас на Хамар-Дабе как представитель Академии Генерального штаба? Но я не спросил. Позже узнал, что это был именно он автор книги, с которой пришлось познакомиться при таких необычных обстоятельствах.
Экспозиции музея рассказывают о зарождении братского монголо-советского боевого содружества. О разгроме японских агрессоров объединенными войсками под командованием Г. К. Жукова в районе реки Халхин-Гол в 1939 году, о содружестве МНР и СССР в годы Великой Отечественной войны и совместных действиях советских и монгольских войск по разгрому Квантунской армии Японии на завершающем этапе второй мировой войны в августе 1945 года. Выставленные в зале музея фотографии и документы свидетельствуют об укреплении боевого единства МНР и СССР в послевоенные годы, о дружбе и совместной жизни монгольских и советских воинов. Здесь - овеянные славой боевые знамена армейских частей и другие экспонаты.
Наступил очередной волнующий момент. Ю. Цеденбал показал место, где намечалось воздвигнуть памятник Г. К. Жукову. Советские товарищи с огромным удовлетворением восприняли этот благородный акт ЦК МНРП и правительства МНР. Мы понимали, что память о полководце, его слава на монгольской земле относятся в первую очередь к нашей партии, советскому народу и его Вооруженным Силам.
Во время поездки в Монголию мне удалось посетить и два краеведческих музея: один в городе Чойбалсане - центре Восточного аймака, другой - в Центральном аймаке, недалеко от столицы. В музеях на самом видном месте оборудованы специальные стенды, посвященные Халхин-Голу, дружбе между нашими странами. На переднем плане - герои-халхингольцы, и среди них центральное место занимают фотографии Г. К. Жукова периода 1939 года.
Вечером я написал в книге посетителей Дома-музея Жукова:
"Музей Г. К. Жукова произвел на меня огромное впечатление. Я благодарен за это ЦК МНРП и Монгольскому правительству. В этом доме Георгий Константинович жил с 23 октября 1939 года до второй половины мая 1940 года. Семья прибыла к нему на четыре дня позднее: жена - Александра Диевна, старшая дочка Эра - 11-12 лет, младшая дочка Элла. Вечерами он здесь много работал и по-детски радовался, играя со своими детьми. Здесь он продолжал изучать Западный театр военных действий. Для него была подготовлена карта масштабом 1:500000 по меридиану до линии города Калинин и западнее, с которой он работал. Имел небольшой книжный шкаф с литературой о войне и армии и по военному искусству прошедших войн. Книги были доставлены багажом. Семью привез порученец члена Военного Совета М. С. Никишева капитан Пушков Т. И.
Пусть память о моем командующем, воспитанном великой партией, послужит делу дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества наших народов и армий и патриотическому воспитанию молодежи".
Примечания
{1} См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 232.
{2} Сегун - правитель японского феодального государства.
{3} Цит. по: Бушменов Н. С. Боевые действия японской армии в Маньчжурии и Шанхае в 1931-1933 гг. М., 1940, с. 3.
{4} Японский милитаризм (военно-историческое исследование). М., 1972, с. 50.
{5} Богдо-Гэгэн - глава ламаистской церкви и государства автономной Внешней Монголии.
{6} История Монгольской Народной Республики. М., 1967. С. 273.
{7} Аньфу - клика китайских милитаристов прояпонской ориентации в Северном Китае.
{8} Чжили - клика китайских милитаристов проамериканской ориентации.
{9} Коммунистический интернационал, М., 1931, №33-34, с. 49. (Этот документ, врученный императору 15 июля 1927 г. премьер-министром генералом Г. Танакой, в советской литературе иногда называется "Меморандум Танаки". Г. П.).
{10} Правда, 1935, 27 января.
{11} См.: Внешняя политика СССР, т. IV. М., 1946, ст. 557-586: Документы внешней политики СССР, т. XIX. М., 1974.
{12} ЦГА СА. Коллекция, оп. 3, д. 756, л. 170.
{13} Правда, 1936, 23 февраля.
{14} Первая советская смешанная авиаэскадрилья прибыла на территорию МНР летом 1935 г. Позднее, в 1936 и 1937 гг., сюда из Забайкалья были переброшены и другие эскадрильи советской авиации, образовавшие авиационный гарнизон особого корпуса. - Г. П.
{15} "Внутренний" или "собственно Китай" - территории страны, лежащие к югу от Великой китайской стены.
{16} Правда, 1939, 1 июня.
{17} Цирик (монг.) - солдат, воин.
{18} Советско-Монгольские отношения. 1921-1974. Сборник документов. Т. 1. М., 1975, с. 413.
{19} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., 1975, с. 163-192.
{20} Побратимы Халхин-Гола. М., 1979, с. 13.
{21} Шишкин С. Н. Боевые действия Красной Армии у реки Халхин-Гол в 1939 году. М., 1974, с. 12.
{22} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 165-166.
{23} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, ст. 89.
{24} Рокоссовский К. К. Солдатский долг. М., 1968, с. 39-40.
{25} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 17.
{26} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., 1974, с. 167.
{27} Впоследствии Маршал войск связи.
{28} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 169.
{29} Т. е. самолетами.
{30} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 27.
{31} Остается впечатление, что в книге при верстке пропущены некоторые предложения или абзацы. Откуда взялся косач - не описывается. - OCR.
{32} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 122.
{33} Кузнецов И. И. Герои Халхин-Гола. Улан-Батор, 1981, с. 79.
{34} Федюнинский И. И. Красная Звезда. 1969, 19 августа.
{35} Боевое содружество. М., 1983, с. 94.
{36} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{37} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{38} Боевое содружество. М., 1983, с. 99.
{39} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 172.
{40} Военно-исторический журнал. 1979, № 8, с. 47-48.
{41} Военно-исторический журнал. 1979, № 8, с. 70.
{42} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 177.
{43} Красная звезда, 1958, 20 июля.
{44} История второй мировой войны 1939-1945 гг., т. 11. М., 1980, с. 168.
{45} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1, М., АПН, 1974, с. 59.
{46} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 152.
{47} Правда, 1939, 1 июня.
{48} Бои у Халхин-Гола. Партийно-политическая работа в боевой обстановке. М., 1940, с. 32.
{49} Бои у Халхин-Голе. М., 1940, с. 334.
{50} Бои у Халхин-Гола. М., 1940, с. 34.
{51} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., 1974, с. 161.
{52} Героическая красноармейская, 1939, № 106.
{53} Бои у Халхин-Гола. М., 1940, с. 509.
{54} СССР - МНР. Страницы братской дружбы. Воспоминания. М., 1981, с. 135.
{55} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 185.
{56} Бои на Халхин-Голе. М., 1940, с. 435.
{57} Побратимы Халхин-Гола. М., 1979, с. 263.
{58} Боевое содружество. М., 1983, с. 38.
{59} Там же, с. 34.
{60} Боевое содружество, М., 1983, с. 99.
{61} Героическая красноармейская, 1939, 14 сентября.
{62} Героическая красноармейская, 1939, 10 августа.
{63} Героическая красноармейская, 1939, 24 августа.
{64} Там же, 19 августа.
{65} Унэн, 1945, 13 мая.
{66} Унэн, 1945, 8 мая.
{67} Советско-монгольские отношения 1921-1974. Документы и материалы. М., 1979, т. 2., ч. 1, с. 2.
{68} Сухэбаторын Янжима (1893-1963) - видный партийный и государственный деятель МНР, соратник и жена Д. Сухэ-Батора, член МНРП с 1922 г., член Президиума (а с 1943 г. - Политбюро) ЦК МНРП с 1940 по 1947 гг. - секретарь ЦК МНРП, с 1951 г. - депутат Великого народного хурала МНР.
{69} Советско-монгольские отношения 1921-1974. М., т. 2, ч. 2, с. 402.
{70} Тугрик - денежная единица МНР. По курсу 1938-1950 гг. один тугрик равнялся 1 руб. 31,4 коп.
{71} Советско-монгольские отношения 1921-1974, М., т. 2, ч. 1. С. 11-12.
{72} Советско-монгольские отношения 1921-1974, М., т. 2, ч. 1, с. 30.
{73} Правда, 1943, 14 января.
{74} Книга братства, с. 347.
{75} История Монгольской Народной Республики. М., 1967, с. 375; Исторический опыт братского содружества КПСС и МНРП в борьбе за социализм. М., 1971, с. 248; Г. К. Плотников. Монгольская Народная армия. М., 1971, с. 60.
{76} Правда, 1946, 20 февраля.
{77} Плотников Г. К. Монгольская Народная армия, с. 61.
{78} Братство по оружию. Военно-исторический журнал. 1971, № 3, с. 59
{79} Унэн, 1945, 11 сентября.
{80} Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 232.
{81} Жамбын Пурэв. Три узла. М., 1978, с. 12.
{82} Боевое содружество, М., 1983, с. 4.
{83} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. АЛ., АПН, 1974, с. 441.
{84} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 2-е, т. 1. М., АПН, 1974, с. 7, 8.
{85} Яковлев А. Цель жизни. Изд. 2-е. М., 1968, с. 337.
{86} Павлов В. Д. Стойкость. М., 1983, с. 62.
{87} Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Изд. 3-е. т. 2. М., АПН, 1974 г.