Лорду Эмсворту стало уже трудно сосредоточиться на этой совершенной
прозе, да и шансы на успех его стараний вскоре вообще исчезли: на пороге
появилась леди Констанция.
-- А, ты здесь, Кларенс, -- произнесла она.
-- Да, -- слабым, страдальческим голосом отозвался лорд Эмсворт.
Внимательный наблюдатель мог бы заметить в поведении леди Констанции, когда
она входила в комнату, некоторую нервозность и тревогу, даже почти робость,
но Лорду Эмсворту она казалась такой же, как всегда, и он смотрел на нее со
страхом, словно на бомбу с часовым механизмом. На него нашло странное
оцепенение. Он почти отвлеченно старался угадать, за какое из его
преступлений ему придется сейчас держать ответ. Может, она встретила Джейн и
узнала о роковом письме? Или она пришла прямо после разговора с Бакстером, в
котором этот мученик выложил ей все?
Он был уверен, что цель ее прихода -- расправа над ним за одно из этих
преступлений, поэтому ее поведение в начале разговора повергло его в крайнее
изумление. Она не Только не была в ярости -- она была приветлива. Это
выглядело так, словно в библиотеку вошел лев и вдруг заблеял, как ягненок.
-- Ты совсем один, Кларенс?
Лорд Эмсворт водворил на место отвисшую нижнюю челюсть и сказал: да, он
совсем один.
-- Что ты поделываешь? Читаешь?
Лорд Эмсворт сказал: да, читает.
-- Я тебе не мешаю, нет?
Лорду Эмсворту, хотя изумление почти лишило его дара речи, удалось
пробормотать: нет, она ему не мешает. Леди Констанция подошла к окну и
посмотрела на парк.
-- Какой чудесный вечер.
-- Да.
-- Странно, почему ты не гуляешь?
-- Я гулял. Я вернулся.
-- Да. Я видела тебя в саду среди роз. -- Леди Констанция стала
рисовать пальцем узоры на подоконнике. -- Ты разговаривал с Биджем?
-- Да.
-- Да, я видела, что Бидж подошел к тебе и говорил с тобой. Наступило
молчание. Лорд Эмсворт уже готов был нарушить его, спросив сестру, не
заболела ли она, когда леди Констанция вновь заговорила. Робость в ее
манерах и какая-то нервозность стали еще заметнее. Она вывела на подоконнике
новый узор.
-- Это было что-то важное?
-- Что было важное?
-- Он чего-то хотел?
-- Кто?
-- Бидж.
-- Да.
Внезапно в голове лорда Эмсворта промелькнула мысль, что Бидж
действительно вручил ему не только записку Бакстера. Вместе с запиской --
черт возьми, теперь он это ясно вспомнил -- он вручил ему уведомление, он
уходит через месяц. И то, что уведомление об уходе такого первоклассного
дворецкого, как Бидж, почти ускользнуло от его внимания, показало лорду
Эмсворту, в пучину каких бедствий он был в это время погружен. Если бы такое
событие случилось хотя бы вчера, оно приобрело бы размер катастрофы. Он
воспринял бы это как потрясение основ миропорядка. А теперь он едва обратил
на это внимание. "Да-да", -- сказал он, если память ему не изменяет.
"Да-да-да. Хорошо". Или что-то в этом роде.
Сосредоточив теперь все свои мысли на этой катастрофе, лорд Эмсворт
сидел как в параличе. С незапамятных времен этот супердворецкий находился в
замке, и вот он собирается растаять вдали, как снег под лучами солнца --
насколько может растаять, как снег, мужчина, в котором одного веса двести
тридцать фунтов. Это было ужасно и казалось наваждением. Он просто не мыслил
существования без Биджа. Жизнь без Биджа не могла продолжаться.
С губ его сорвался громкий, мучительный крик:
-- Конни! Ты знаешь, что произошло?! Бидж хочет уйти!
-- Что?!
-- Да! Уведомление, поданное за месяц. Он подал его. Бидж подал. И безо
всякого объяснения. Без всяких причин. Без...
Лорд Эмсворт неожиданно замолчал. Его лицо вдруг застыло. У него
внезапно мелькнула догадка -- единственное, по-видимому, объяснение этой
тайны. Причиной всему могла быть только Конни. Конни, наверное, вела себя с
дворецким высокомерно, как знатная дама, и ранила его чувствительное сердце.
Да, в этом, должно быть, все дело. Как раз такая штука, какую она могла
выкинуть. Если он застал ее один раз, когда она строила из себя Старинную
Английскую Аристократку, она могла это делать и сотни раз. Эта манера
кривить губы, поднимать брови и вообще изображать Потомка Сотни Графов.
Конечно, ни один дворецкий не смог бы этого вынести.
-- Конни, -- вскричал он, укрепляя на носу пенсне и бросая
пронзительный и обвиняющий взгляд, -- что ты сделала с Биджем?
Из груди леди Констанции исторглось нечто почти похожее на рыдание. Ее
красивое лицо побледнело, и вся она как будто съежилась.
-- Я выстрелила в него, -- прошептала она.
Лорд Эмсворт решил, что ослышался.
-- Что ты сделала?
-- Я выстрелила в него.
-- Выстрелила?!
-- Да.
-- Ты хочешь сказать, выстрелила в него?
-- Да, да, да! Я выстрелила в него из ружья Джорджа.
Лорд Эмсворт судорожно вздохнул. Он откинулся на спинку кресла, и ему
показалось, что библиотека водит хоровод у него перед глазами. Сказать, что
он почувствовал слабость от огромного облегчения, -- значило бы недооценить
эффект этого невероятного сообщения. Он ощутил такую неимоверную легкость,
что тело его словно осталось без костей. За последние пятнадцать минут он не
раз и не два говорил себе, что только чудо может спасти его от возмездия за
преступления, и вот такое чудо случилось. Он знал, как никто другой, что
бесцеремонность женщин может быть безграничной, но после этого даже у Конни
наверняка не хватит бесцеремонности бросить ему упрек за содеянное.
-- Выстрелила в него?! -- вопросил он, вновь обретя дар речи.
Мимолетный отзвук былой властности вернулся к леди Констанции.
-- Перестанешь ты наконец повторять эти слова, Кларенс?! Разве
недостаточно того, что я совершила абсолютно сумасшедший поступок, а теперь
должна еще слушать, как ты бубнишь, словно попугай! О Боже!
-- Но зачем ты это сделала?
-- Я не знаю. Говорю тебе, я не знаю. Что-то на меня вдруг накатило.
Меня словно заколдовали. После того как ты ушел, я подумала, что лучше
отнести ружье Биджу...
-- Почему?
-- Я... я... Ну, я подумала, что будет безопасней, если оно будет у
него, а не здесь, в библиотеке. Поэтому я взяла его и пошла вниз, в
кладовую. И всю дорогу мне вспоминалось, каким отличным стрелком я была в
детстве...
-- Что?! -- лорд Эмсворт не мог оставить это без внимания. -- Что ты
хочешь сказать? Была отличным стрелком? Да ты ни разу в жизни не стреляла!
-- Я стреляла. Кларенс, ты тут говорил о том, как Джулия выстрелила в
мисс Мэйплтон. Это была не Джулия, это была я. Мисс Мэйплтон заставила меня
остаться в классной и снова зубрить реки Европы, и я в отместку выстрелила в
нее. Я была тогда метким стрелком.
-- Держу пари, что ты мне и в подметки не годилась, -- сказал лорд
Эмсворт, задетый за живое. -- Я стрелял в крыс.
-- И я стреляла в крыс.
-- Сколько всего крыс ты подстрелила?
-- Ох, Кларенс, Кларенс! При чем тут крысы?
-- Да, -- сказал лорд Эмсворт, приведенный в чувство. -- Да, к черту
крыс. Крысы ни при чем. Расскажи мне об этой истории с Биджем.
-- Ну, когда я вошла в кладовую, там никого не было, и я увидела Биджа
снаружи, около лаврового куста. Он сидел в садовом кресле и читал.
-- На каком расстоянии?
-- Я не знаю. Какое это имеет значение? Я не могла преодолеть
искушения. В моем мозгу возникло какое-то извращенное видение -- как он
подпрыгнет. И я выстрелила в него и попала.
-- Откуда ты знаешь? Я уверен, что ты промахнулась.
-- Нет. Потому что он подпрыгнул. А потом он увидел меня в окне и
подошел, и я сказала: "О Бидж, я хочу, чтобы вы взяли это ружье и припрятали
его", а он сказал: "Очень хорошо, миледи".
-- Он ничего не сказал по поводу твоего выстрела?
-- Нет. И я все надеялась, что он не понял, что произошло. Я изнемогала
от неопределенности. Но теперь ты сказал мне, что он подал уведомление, --
значит, он знает, знает, Кларенс! -- вскричала она, заламывая руки, как
трагическая героиня на сцене. -- Ты понимаешь, в каком мы ужасном положении?
Если он уйдет от нас, он разнесет эту историю по всему графству, и люди
будут считать меня сумасшедшей. Этого я не переживу. Ты должен убедить его
забрать назад уведомление. Предложи ему удвоенное жалованье. Предложи ему
что угодно. Ему нельзя позволить уйти от нас. Если он уйдет, я никогда...
Ш-ш!
-- Что ты хочешь сказать этим "ш-ш"... О-о... -- произнес лорд Эмсворт,
заметив наконец, что дверь открывается.
Вошла его племянница Джейн.
-- О, хэлло, тетя Констанция, -- сказала она. -- Я подумала, может
быть, вы здесь. Вас ищет мистер Бакстер.
Леди Констанция слушала рассеянно.
-- Мистер Бакстер?
-- Да. Я слышала, как он спрашивал Биджа, где вас найти. Я думаю, он
хочет о чем-то поговорить с вами.
Она бросила на лорда Эмсворта быстрый взгляд и подмигнула украдкой.
"Помните?" -- внушал ее взгляд. "Категорически!" -- говорило подмигивание.
За дверью послышались шаги. В комнату ступил Руперт Бакстер.
Несколько ранее в нашем повествовании мы уподобили вид Бакстера,
кипящего от негодования, грозовой туче, и у читателя в голове создалось,
возможно, представление об обычной грозовой туче, такой, которая немного
погрохочет и успокоится без особых последствий. Но теперь секретарь был
похож не на такую тучу, а на одну из тех гроз, которые порой разражаются над
городами в тропиках и затопляют округу, и тысячи жителей спасаются вплавь.
Он угрюмо прошагал прямо к леди Констанции, держа наготове руку для
рукопожатия. Лорда Эмсворта он полностью проигнорировал.
-- Я пришел попрощаться, леди Констанция, -- сказал он. Мало нашлось бы
на свете заявлений, которые отвлекли бы в эту минуту леди Констанцию от
тягостных раздумий, но это -- отвлекло. Она перестала быть дамой,
поглощенной драмой на охоте, и со страхом взглянула на него.
-- Попрощаться?
-- Попрощаться.
-- Но мистер Бакстер, я надеюсь, вы не покидаете нас?
-- Именно покидаю.
Руперт Бакстер в первый раз соизволил заметить, что девятый граф
Эмсворт находится в комнате.
-- Я не намерен, -- сказал он, -- оставаться в доме, где моя главная
обязанность заключается, по-видимому, в том, чтобы служить мишенью для лорда
Эмсворта и его духового ружья.
-- Что?!
-- Именно так.
В молчании, которое последовало за этими словами, Джейн еще раз бросила
на дядю подбадривающий взгляд, который говорил: "Будьте непреклонны!" К ее
величайшему удивлению, она заметила, что в напоминании не было нужды. Лорд
Эмсворт и без того был тверд. Лицо его было спокойно, глаза смотрели прямо,
даже пенсне не дрожало.
-- Этот малый свихнулся, -- сказал лорд Эмсворт ясным, звучным голосом.
-- Совершенно свихнулся. Я всегда говорил, что он того. Мишенью для моего
духового ружья? Ха! Хо! О чем он болтает?
Руперт Бакстер задрожал от ярости. Его очки полыхали огнем.
-- Вы станете отрицать, что стреляли в меня, лорд Эмсворт?!
-- Конечно стану.
-- Может быть, вы станете отрицать, что признались этой леди, когда
были вместе с ней в кабинете, что стреляли в меня?
-- Конечно стану.
-- Вы говорили мне, что стреляли в мистера Бакстера? -- спросила Джейн.
-- Что-то не припомню.
-- Конечно, я этого не говорил.
-- Я так и думала. Я бы запомнила.
Руперт Бакстер воздел руки к потолку, как бы призывая небо к
справедливому суду.
-- Вы лично признались мне в этом. Умоляли никому об этом не говорить.
Пытались замять дело, предложив мне место секретаря, и я согласился. В тот
момент я готов был полностью забыть происшедшее. Но не прошло и получаса...
Лорд Эмсворт поднял брови.
-- Это удивительно, -- сказала Джейн.
-- Чрезвычайно, -- сказал лорд Эмсворт.
Он снял пенсне и начал протирать его, говоря примирительным тоном. Нов
его манерах, несмотря на примирительный тон, чувствовалась решительность.
-- Бакстер, мой дорогой юноша, -- сказал он, -- всему этому можно найти
только одно объяснение. Это именно то, о чем я вам говорил. У вас опять
начались галлюцинации. Я никогда не говорил вам ни слова о том, что я
стрелял в вас. Я никогда не говорил моей племяннице ни слова о том, что
стрелял в вас. Зачем бы я стал об этом говорить, если я этого не делал? Что
же касается того, что я предложил вам место секретаря, абсурдность этого
утверждения бросается в глаза. Ничто на свете не заставило бы меня вновь
взять вас в секретари. Я не хочу ранить ваши чувства, но я бы скорее
согласился околеть в канаве. А теперь послушайте, мой дорогой Бакстер, я дам
вам хороший совет. Оседлайте ваш мотоцикл и продолжайте свое путешествие по
Англии с того места, на котором вы его прервали. И скоро вы увидите, что
свежий воздух сделает чудеса с вашим помешательством. Через день или два вы
забудете, что...
Руперт Бакстер повернулся и пошатываясь вышел из комнаты.
-- Мистер Бакстер! -- вскричала леди Констанция.
Ее намерения бежать за этим субъектом и умолять его продолжать
отравлять своим дьявольским присутствием мирную жизнь Бландингского замка
было настолько очевидным, что лорд Эмсворт не колебался.
-- Конни!
-- Но Кларенс!
-- Констанция, ты останешься там, где стоишь. Ты не сделаешь ни шага.
-- Но Кларенс!
-- Ни единого шага. Ты меня слышишь? Пусть линяет отсюда!
Леди Констанция была в нерешительности. Но тут она вдруг встретила
прямой залп направленного на нее пенсне, и это подействовало так, словно в
нее, как в Руперта Бакстера, ударила пуля. Она рухнула в кресло и сидела
там, с безнадежным видом вертя кольца на своих пальцах.
-- Да, между прочим, Конни, -- сказал лорд Эмсворт, -- я хотел тебе
сказать. Я дал этому малому, Аберкромби, место, о котором он просил. Я
тщательно все обдумал и решил написать ему пару строк о том, что в
соответствии с нашей устной договоренностью я предлагаю ему место Симмонса.
Я сделал кое-какие запросы и нашел, что он надежный парень.
-- Он милашка, -- сказала Джейн.
-- Ты слышишь? Джейн говорит, что он милашка. Как раз такой парень,
какой нужен для этого места.
-- И мы теперь поженимся.
-- И они теперь поженятся. Прекрасная партия, тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция молчала. Лорд Эмсворт немного возвысил голос.
-- Тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция подскочила в своем кресле, как будто она услышала трубу
Судного дня.
-- Конечно, -- сказала она, -- да, конечно.
-- Правильно, -- сказал лорд Эмсворт. -- А теперь я пойду и поговорю с
Биджем.
В кладовой, печально глядя на двор конюшни, сидел Бидж, дворецкий,
потягивая из стакана портвейн. В моменты душевной депрессии портвейн был
для Биджа тем же, чем Уиффи для его работодателя, или, как мы теперь с
прискорбием должны уточнить, его бывшего работодателя. Он искал в своем
портвейне прибежища, когда жизнь сурово с ним обходилась, и никогда ранее
жизнь не обходилась с ним так сурово, как сейчас.
Сидя здесь, в своей кладовой, в кладовой, которая скоро больше его не
увидит, Бидж пребывал в глубоком отчаянии. Он скорбел, как некий свергнутый
монарх, говорящий последнее "прости" своему былому величию перед отправкой в
изгнание. Жребий был брошен. Наступил финал. Восемнадцать лет, восемнадцать
счастливых лет он был на службе в Бландингском замке, и теперь он покидает
его, чтобы никогда не возвращаться. Неудивительно, что он потягивал
портвейн. Более слабый человек лакал бы бренди.
Какая-то стихийная сила распахнула дверь, и он обнаружил, что в его
уединение вторгся лорд Эмсворт. Бидж вскочил с выпученными глазами. За все
восемнадцать лет службы его работодатель ни разу не нанес визита в кладовую.
Но не только присутствие лорда Эмсворта заставило его глаза округлиться
до пределов возможного, хотя и это само по себе было удивительно. Здесь
крылось нечто более загадочное. Потому что перед ним был странный,
неузнаваемый лорд Эмсворт: лорд Эмсворт, глаза которого горели, тогда как
раньше они мигали; который топнул ногой об пол, как горячий жеребец; который
стукнул по столу кулаком и расплескал портвейн.
-- Бидж, -- прорычал этот новый лорд Эмсворт, -- что это за дьявольская
чушь?!
-- Милорд?
-- Вы знаете, о чем я говорю. О том, что вы хотите уйти от меня. Вы в
своем уме?
Глубокий вздох сотряс массивный корпус дворецкого. -- Боюсь, что при
данных обстоятельствах это неизбежно, милорд.
-- Почему? Что вы мелете? Не будьте ослом, Бидж. Как же, неизбежно! В
жизни не слышал такой чуши. Почему неизбежно? Посмотрите мне в глаза и
ответьте на мой вопрос.
-- Я думаю, что лучше самому подать заявление об уходе, чем быть
уволенным. Наступила очередь лорда Эмсворта выпучить глаза.
-- Уволенным?
-- Да, милорд.
-- Бидж, вы спятили.
-- Нет, милорд. Мистер Бакстер уже говорил с вами?
-- Конечно, говорил. Он полдня молол чепуху. Какое это имеет отношение
к вам?
Еще один вздох, идущий, казалось, от самых подошв, всколыхнул
дворецкого, как спелую кукурузу под ветром.
-- Я вижу, что мистер Бакстер еще не проинформировал вас, милорд. Я
думал, что он сделает это раньше. Но боюсь, теперь это лишь вопрос времени,
когда он доложит об этом.
-- Доложит о чем?
-- Я должен с сожалением сообщить, что под воздействием непреодолимого
импульса я выстрелил в мистера Бакстера.
Пенсне лорда Эмсворта слетело с носа. Все перед ним расплывалось, но он
продолжал во все глаза смотреть на дворецкого, и в глазах этих отражалась
целая гамма эмоций. Самой сильной из них, возможно, было бы изумление, если
бы его не превосходила пылкая нежность. Лорд Эмсворт молчал, но глаза его
говорили: "Брат мой!"
-- Я выстрелил в него, милорд, из ружья мастера Джорджа, которое миледи
поручили мне припрятать. Я сожалею, что должен сказать об этом, но, получив
оружие, я вышел из замка и заметил мистера Бакстера, прогуливающегося вдоль
кустов. Я пытался противостоять искушению, но оно было слишком сильно. Меня
охватил неудержимый порыв, какого я не испытывал с раннего детства, и, одним
словом...
-- Вы влепили ему?!
-- Да, милорд.
Лорд Эмсворт сообразил что к чему.
-- Так вот о чем он бубнил в библиотеке... Вот почему он передумал и
послал мне записку... На каком расстоянии от вас он был, когда вы его
подстрелили?
-- Всего несколько футов, милорд. Я спрятался за деревом, но он сразу
обернулся, и я был уверен, что он видел меня. Поэтому у меня не было другого
выбора, кроме как подать заявление об уходе, раньше чем он доложит вашей
светлости, милорд.
-- А я думал, что вы хотите уйти из-за того, что моя сестра Конни
выстрелила в вас!
-- Ее светлость не стреляла в меня, милорд. Ружье, правда, выстрелило
случайно у нее в руках, но пулька пролетела мимо, не причинив мне вреда.
Лорд Эмсворт презрительно хмыкнул.
-- А она хвасталась, что метко стреляет! Не могла даже попасть в
сидячего дворецкого с шести футов. Выслушайте меня, Бидж. Я не желаю больше
слышать этой чепухи о вашем уходе. Боже мой, неужели вы думаете, что я смогу
обойтись без вас? Сколько лет вы здесь?
-- Восемнадцать лет, милорд.
-- Восемнадцать лет! И вы болтаете об уходе! Никогда не слышал такого
абсурда!
-- Но я боюсь, милорд, что когда ее светлость узнает...
-- Ее светлость не узнает. Бакстер ей не скажет. Бакстер уехал.
-- Уехал, милорд?!
-- Уехал. Навсегда.
-- Но мне кажется...
-- Наплевать, что вам кажется. Его больше нет. Вы сказали, всего
несколько футов?
-- Милорд?
-- Вы сказали, что Бакстер был всего в нескольких футах от вас, когда
вы его подстрелили?
-- Да, милорд.
-- А! -- сказал лорд Эмсворт.
Он рассеянно взял ружье со стола и рассеянно загнал пульку в ствол. Он
чувствовал удовлетворение и гордость, как чемпион, чье превосходство никем
не оспаривается. Конни промазала по такой мишени, как Бидж -- величиной со
стог сена, -- с шести футов. Бидж, правда, влепил пульку в Бакстера, так же
как и маленький Джордж, -- но только тогда, когда ствол чуть ли не упирался
в этого субъекта. Высокая честь сделать настоящий выстрел выпала ему,
Кларенсу, девятому графу Эмсворту...
И вдруг у него в голове промелькнула тревожная мысль, сразу убавившая
его гордость. Словно какой-то голос прошептал ему на ухо слово
"Случайность!". Его челюсть отвисла, и он углубился в мрачные размышления.
Он чувствовал себя вконец уничтоженным. Неужели этот великолепный выстрел из
окна библиотеки был только счастливой случайностью? Неужели он ошибался,
предполагая, что старинное искусство стрелка все еще при нем? Доведись ему
опять стрелять при таких же обстоятельствах, нашептывал ему этот гнусный
голос, он, возможно, промазал бы девять раз из десяти.
Эти тягостные раздумья нарушил чихающий, прерывистый звук. Внизу, во
дворе конюшни Руперт Бакстер заводил свой мотоцикл.
-- Мистер Бакстер, милорд.
-- Я вижу.
Лорда Эмсворта внезапно охватило непреодолимое желание раз и навсегда
все выяснить, чтобы наконец замолчал этот ехидный голос.
-- Как вы думаете, на каком он от нас расстоянии, Бидж?
-- Не меньше двадцати ярдов, милорд.
-- Смотрите! -- сказал лорд Эмсворт.
На фоне чихания мотоцикла раздался легкий хлопок. За ним последовал
громкий вопль. Руперт Бакстер, который нависал над мотоциклом, держась
руками за руль, подскочил в воздухе на шесть дюймов, прижимая руки к
ягодицам.
-- Вот так! -- сказал лорд Эмсворт.
Бакстер перестал потирать ягодицы. Он был неглупым человеком и понял,
что на территории Бландингского замка всякий, кто понапрасну тратит время,
растирая ягодицы, напрашивается на повторение. Для того, кто попал в эту
адскую ловушку Бландингского замка, единственный путь к безопасности --
немедленное бегство. Чихающий звук перешел в оглушительный треск, потом стал
затихать и полностью замер в отдаленных просторах. Руперт Бакстер продолжил
свое путешествие по Англии.
Лорд Эмсворт все не отходил от окна, словно высматривая, нет ли где
крестика, какой обычно рисуют на мишени в месте попадания. Бидж долго стоял
неподвижно, с восхищением глядя ему в спину. Потом, словно совершая некий
символический ритуал, приличествующий торжественности момента, он протянул
руку к своему стакану портвейна и поднял его в молчаливом тосте.
В кладовой дворецкого воцарился мир. Благоухающий аромат летнего вечера
вливался через открытое окно. Все было так, как если бы сама природа
протрубила конец битвы.
Бландингский замок вновь стал самим собой.
The Russian Wodehouse Society
http://wodehouse.ru/
E-mail: info@wodehouse.ru
прозе, да и шансы на успех его стараний вскоре вообще исчезли: на пороге
появилась леди Констанция.
-- А, ты здесь, Кларенс, -- произнесла она.
-- Да, -- слабым, страдальческим голосом отозвался лорд Эмсворт.
Внимательный наблюдатель мог бы заметить в поведении леди Констанции, когда
она входила в комнату, некоторую нервозность и тревогу, даже почти робость,
но Лорду Эмсворту она казалась такой же, как всегда, и он смотрел на нее со
страхом, словно на бомбу с часовым механизмом. На него нашло странное
оцепенение. Он почти отвлеченно старался угадать, за какое из его
преступлений ему придется сейчас держать ответ. Может, она встретила Джейн и
узнала о роковом письме? Или она пришла прямо после разговора с Бакстером, в
котором этот мученик выложил ей все?
Он был уверен, что цель ее прихода -- расправа над ним за одно из этих
преступлений, поэтому ее поведение в начале разговора повергло его в крайнее
изумление. Она не Только не была в ярости -- она была приветлива. Это
выглядело так, словно в библиотеку вошел лев и вдруг заблеял, как ягненок.
-- Ты совсем один, Кларенс?
Лорд Эмсворт водворил на место отвисшую нижнюю челюсть и сказал: да, он
совсем один.
-- Что ты поделываешь? Читаешь?
Лорд Эмсворт сказал: да, читает.
-- Я тебе не мешаю, нет?
Лорду Эмсворту, хотя изумление почти лишило его дара речи, удалось
пробормотать: нет, она ему не мешает. Леди Констанция подошла к окну и
посмотрела на парк.
-- Какой чудесный вечер.
-- Да.
-- Странно, почему ты не гуляешь?
-- Я гулял. Я вернулся.
-- Да. Я видела тебя в саду среди роз. -- Леди Констанция стала
рисовать пальцем узоры на подоконнике. -- Ты разговаривал с Биджем?
-- Да.
-- Да, я видела, что Бидж подошел к тебе и говорил с тобой. Наступило
молчание. Лорд Эмсворт уже готов был нарушить его, спросив сестру, не
заболела ли она, когда леди Констанция вновь заговорила. Робость в ее
манерах и какая-то нервозность стали еще заметнее. Она вывела на подоконнике
новый узор.
-- Это было что-то важное?
-- Что было важное?
-- Он чего-то хотел?
-- Кто?
-- Бидж.
-- Да.
Внезапно в голове лорда Эмсворта промелькнула мысль, что Бидж
действительно вручил ему не только записку Бакстера. Вместе с запиской --
черт возьми, теперь он это ясно вспомнил -- он вручил ему уведомление, он
уходит через месяц. И то, что уведомление об уходе такого первоклассного
дворецкого, как Бидж, почти ускользнуло от его внимания, показало лорду
Эмсворту, в пучину каких бедствий он был в это время погружен. Если бы такое
событие случилось хотя бы вчера, оно приобрело бы размер катастрофы. Он
воспринял бы это как потрясение основ миропорядка. А теперь он едва обратил
на это внимание. "Да-да", -- сказал он, если память ему не изменяет.
"Да-да-да. Хорошо". Или что-то в этом роде.
Сосредоточив теперь все свои мысли на этой катастрофе, лорд Эмсворт
сидел как в параличе. С незапамятных времен этот супердворецкий находился в
замке, и вот он собирается растаять вдали, как снег под лучами солнца --
насколько может растаять, как снег, мужчина, в котором одного веса двести
тридцать фунтов. Это было ужасно и казалось наваждением. Он просто не мыслил
существования без Биджа. Жизнь без Биджа не могла продолжаться.
С губ его сорвался громкий, мучительный крик:
-- Конни! Ты знаешь, что произошло?! Бидж хочет уйти!
-- Что?!
-- Да! Уведомление, поданное за месяц. Он подал его. Бидж подал. И безо
всякого объяснения. Без всяких причин. Без...
Лорд Эмсворт неожиданно замолчал. Его лицо вдруг застыло. У него
внезапно мелькнула догадка -- единственное, по-видимому, объяснение этой
тайны. Причиной всему могла быть только Конни. Конни, наверное, вела себя с
дворецким высокомерно, как знатная дама, и ранила его чувствительное сердце.
Да, в этом, должно быть, все дело. Как раз такая штука, какую она могла
выкинуть. Если он застал ее один раз, когда она строила из себя Старинную
Английскую Аристократку, она могла это делать и сотни раз. Эта манера
кривить губы, поднимать брови и вообще изображать Потомка Сотни Графов.
Конечно, ни один дворецкий не смог бы этого вынести.
-- Конни, -- вскричал он, укрепляя на носу пенсне и бросая
пронзительный и обвиняющий взгляд, -- что ты сделала с Биджем?
Из груди леди Констанции исторглось нечто почти похожее на рыдание. Ее
красивое лицо побледнело, и вся она как будто съежилась.
-- Я выстрелила в него, -- прошептала она.
Лорд Эмсворт решил, что ослышался.
-- Что ты сделала?
-- Я выстрелила в него.
-- Выстрелила?!
-- Да.
-- Ты хочешь сказать, выстрелила в него?
-- Да, да, да! Я выстрелила в него из ружья Джорджа.
Лорд Эмсворт судорожно вздохнул. Он откинулся на спинку кресла, и ему
показалось, что библиотека водит хоровод у него перед глазами. Сказать, что
он почувствовал слабость от огромного облегчения, -- значило бы недооценить
эффект этого невероятного сообщения. Он ощутил такую неимоверную легкость,
что тело его словно осталось без костей. За последние пятнадцать минут он не
раз и не два говорил себе, что только чудо может спасти его от возмездия за
преступления, и вот такое чудо случилось. Он знал, как никто другой, что
бесцеремонность женщин может быть безграничной, но после этого даже у Конни
наверняка не хватит бесцеремонности бросить ему упрек за содеянное.
-- Выстрелила в него?! -- вопросил он, вновь обретя дар речи.
Мимолетный отзвук былой властности вернулся к леди Констанции.
-- Перестанешь ты наконец повторять эти слова, Кларенс?! Разве
недостаточно того, что я совершила абсолютно сумасшедший поступок, а теперь
должна еще слушать, как ты бубнишь, словно попугай! О Боже!
-- Но зачем ты это сделала?
-- Я не знаю. Говорю тебе, я не знаю. Что-то на меня вдруг накатило.
Меня словно заколдовали. После того как ты ушел, я подумала, что лучше
отнести ружье Биджу...
-- Почему?
-- Я... я... Ну, я подумала, что будет безопасней, если оно будет у
него, а не здесь, в библиотеке. Поэтому я взяла его и пошла вниз, в
кладовую. И всю дорогу мне вспоминалось, каким отличным стрелком я была в
детстве...
-- Что?! -- лорд Эмсворт не мог оставить это без внимания. -- Что ты
хочешь сказать? Была отличным стрелком? Да ты ни разу в жизни не стреляла!
-- Я стреляла. Кларенс, ты тут говорил о том, как Джулия выстрелила в
мисс Мэйплтон. Это была не Джулия, это была я. Мисс Мэйплтон заставила меня
остаться в классной и снова зубрить реки Европы, и я в отместку выстрелила в
нее. Я была тогда метким стрелком.
-- Держу пари, что ты мне и в подметки не годилась, -- сказал лорд
Эмсворт, задетый за живое. -- Я стрелял в крыс.
-- И я стреляла в крыс.
-- Сколько всего крыс ты подстрелила?
-- Ох, Кларенс, Кларенс! При чем тут крысы?
-- Да, -- сказал лорд Эмсворт, приведенный в чувство. -- Да, к черту
крыс. Крысы ни при чем. Расскажи мне об этой истории с Биджем.
-- Ну, когда я вошла в кладовую, там никого не было, и я увидела Биджа
снаружи, около лаврового куста. Он сидел в садовом кресле и читал.
-- На каком расстоянии?
-- Я не знаю. Какое это имеет значение? Я не могла преодолеть
искушения. В моем мозгу возникло какое-то извращенное видение -- как он
подпрыгнет. И я выстрелила в него и попала.
-- Откуда ты знаешь? Я уверен, что ты промахнулась.
-- Нет. Потому что он подпрыгнул. А потом он увидел меня в окне и
подошел, и я сказала: "О Бидж, я хочу, чтобы вы взяли это ружье и припрятали
его", а он сказал: "Очень хорошо, миледи".
-- Он ничего не сказал по поводу твоего выстрела?
-- Нет. И я все надеялась, что он не понял, что произошло. Я изнемогала
от неопределенности. Но теперь ты сказал мне, что он подал уведомление, --
значит, он знает, знает, Кларенс! -- вскричала она, заламывая руки, как
трагическая героиня на сцене. -- Ты понимаешь, в каком мы ужасном положении?
Если он уйдет от нас, он разнесет эту историю по всему графству, и люди
будут считать меня сумасшедшей. Этого я не переживу. Ты должен убедить его
забрать назад уведомление. Предложи ему удвоенное жалованье. Предложи ему
что угодно. Ему нельзя позволить уйти от нас. Если он уйдет, я никогда...
Ш-ш!
-- Что ты хочешь сказать этим "ш-ш"... О-о... -- произнес лорд Эмсворт,
заметив наконец, что дверь открывается.
Вошла его племянница Джейн.
-- О, хэлло, тетя Констанция, -- сказала она. -- Я подумала, может
быть, вы здесь. Вас ищет мистер Бакстер.
Леди Констанция слушала рассеянно.
-- Мистер Бакстер?
-- Да. Я слышала, как он спрашивал Биджа, где вас найти. Я думаю, он
хочет о чем-то поговорить с вами.
Она бросила на лорда Эмсворта быстрый взгляд и подмигнула украдкой.
"Помните?" -- внушал ее взгляд. "Категорически!" -- говорило подмигивание.
За дверью послышались шаги. В комнату ступил Руперт Бакстер.
Несколько ранее в нашем повествовании мы уподобили вид Бакстера,
кипящего от негодования, грозовой туче, и у читателя в голове создалось,
возможно, представление об обычной грозовой туче, такой, которая немного
погрохочет и успокоится без особых последствий. Но теперь секретарь был
похож не на такую тучу, а на одну из тех гроз, которые порой разражаются над
городами в тропиках и затопляют округу, и тысячи жителей спасаются вплавь.
Он угрюмо прошагал прямо к леди Констанции, держа наготове руку для
рукопожатия. Лорда Эмсворта он полностью проигнорировал.
-- Я пришел попрощаться, леди Констанция, -- сказал он. Мало нашлось бы
на свете заявлений, которые отвлекли бы в эту минуту леди Констанцию от
тягостных раздумий, но это -- отвлекло. Она перестала быть дамой,
поглощенной драмой на охоте, и со страхом взглянула на него.
-- Попрощаться?
-- Попрощаться.
-- Но мистер Бакстер, я надеюсь, вы не покидаете нас?
-- Именно покидаю.
Руперт Бакстер в первый раз соизволил заметить, что девятый граф
Эмсворт находится в комнате.
-- Я не намерен, -- сказал он, -- оставаться в доме, где моя главная
обязанность заключается, по-видимому, в том, чтобы служить мишенью для лорда
Эмсворта и его духового ружья.
-- Что?!
-- Именно так.
В молчании, которое последовало за этими словами, Джейн еще раз бросила
на дядю подбадривающий взгляд, который говорил: "Будьте непреклонны!" К ее
величайшему удивлению, она заметила, что в напоминании не было нужды. Лорд
Эмсворт и без того был тверд. Лицо его было спокойно, глаза смотрели прямо,
даже пенсне не дрожало.
-- Этот малый свихнулся, -- сказал лорд Эмсворт ясным, звучным голосом.
-- Совершенно свихнулся. Я всегда говорил, что он того. Мишенью для моего
духового ружья? Ха! Хо! О чем он болтает?
Руперт Бакстер задрожал от ярости. Его очки полыхали огнем.
-- Вы станете отрицать, что стреляли в меня, лорд Эмсворт?!
-- Конечно стану.
-- Может быть, вы станете отрицать, что признались этой леди, когда
были вместе с ней в кабинете, что стреляли в меня?
-- Конечно стану.
-- Вы говорили мне, что стреляли в мистера Бакстера? -- спросила Джейн.
-- Что-то не припомню.
-- Конечно, я этого не говорил.
-- Я так и думала. Я бы запомнила.
Руперт Бакстер воздел руки к потолку, как бы призывая небо к
справедливому суду.
-- Вы лично признались мне в этом. Умоляли никому об этом не говорить.
Пытались замять дело, предложив мне место секретаря, и я согласился. В тот
момент я готов был полностью забыть происшедшее. Но не прошло и получаса...
Лорд Эмсворт поднял брови.
-- Это удивительно, -- сказала Джейн.
-- Чрезвычайно, -- сказал лорд Эмсворт.
Он снял пенсне и начал протирать его, говоря примирительным тоном. Нов
его манерах, несмотря на примирительный тон, чувствовалась решительность.
-- Бакстер, мой дорогой юноша, -- сказал он, -- всему этому можно найти
только одно объяснение. Это именно то, о чем я вам говорил. У вас опять
начались галлюцинации. Я никогда не говорил вам ни слова о том, что я
стрелял в вас. Я никогда не говорил моей племяннице ни слова о том, что
стрелял в вас. Зачем бы я стал об этом говорить, если я этого не делал? Что
же касается того, что я предложил вам место секретаря, абсурдность этого
утверждения бросается в глаза. Ничто на свете не заставило бы меня вновь
взять вас в секретари. Я не хочу ранить ваши чувства, но я бы скорее
согласился околеть в канаве. А теперь послушайте, мой дорогой Бакстер, я дам
вам хороший совет. Оседлайте ваш мотоцикл и продолжайте свое путешествие по
Англии с того места, на котором вы его прервали. И скоро вы увидите, что
свежий воздух сделает чудеса с вашим помешательством. Через день или два вы
забудете, что...
Руперт Бакстер повернулся и пошатываясь вышел из комнаты.
-- Мистер Бакстер! -- вскричала леди Констанция.
Ее намерения бежать за этим субъектом и умолять его продолжать
отравлять своим дьявольским присутствием мирную жизнь Бландингского замка
было настолько очевидным, что лорд Эмсворт не колебался.
-- Конни!
-- Но Кларенс!
-- Констанция, ты останешься там, где стоишь. Ты не сделаешь ни шага.
-- Но Кларенс!
-- Ни единого шага. Ты меня слышишь? Пусть линяет отсюда!
Леди Констанция была в нерешительности. Но тут она вдруг встретила
прямой залп направленного на нее пенсне, и это подействовало так, словно в
нее, как в Руперта Бакстера, ударила пуля. Она рухнула в кресло и сидела
там, с безнадежным видом вертя кольца на своих пальцах.
-- Да, между прочим, Конни, -- сказал лорд Эмсворт, -- я хотел тебе
сказать. Я дал этому малому, Аберкромби, место, о котором он просил. Я
тщательно все обдумал и решил написать ему пару строк о том, что в
соответствии с нашей устной договоренностью я предлагаю ему место Симмонса.
Я сделал кое-какие запросы и нашел, что он надежный парень.
-- Он милашка, -- сказала Джейн.
-- Ты слышишь? Джейн говорит, что он милашка. Как раз такой парень,
какой нужен для этого места.
-- И мы теперь поженимся.
-- И они теперь поженятся. Прекрасная партия, тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция молчала. Лорд Эмсворт немного возвысил голос.
-- Тебе не кажется, Конни?
Леди Констанция подскочила в своем кресле, как будто она услышала трубу
Судного дня.
-- Конечно, -- сказала она, -- да, конечно.
-- Правильно, -- сказал лорд Эмсворт. -- А теперь я пойду и поговорю с
Биджем.
В кладовой, печально глядя на двор конюшни, сидел Бидж, дворецкий,
потягивая из стакана портвейн. В моменты душевной депрессии портвейн был
для Биджа тем же, чем Уиффи для его работодателя, или, как мы теперь с
прискорбием должны уточнить, его бывшего работодателя. Он искал в своем
портвейне прибежища, когда жизнь сурово с ним обходилась, и никогда ранее
жизнь не обходилась с ним так сурово, как сейчас.
Сидя здесь, в своей кладовой, в кладовой, которая скоро больше его не
увидит, Бидж пребывал в глубоком отчаянии. Он скорбел, как некий свергнутый
монарх, говорящий последнее "прости" своему былому величию перед отправкой в
изгнание. Жребий был брошен. Наступил финал. Восемнадцать лет, восемнадцать
счастливых лет он был на службе в Бландингском замке, и теперь он покидает
его, чтобы никогда не возвращаться. Неудивительно, что он потягивал
портвейн. Более слабый человек лакал бы бренди.
Какая-то стихийная сила распахнула дверь, и он обнаружил, что в его
уединение вторгся лорд Эмсворт. Бидж вскочил с выпученными глазами. За все
восемнадцать лет службы его работодатель ни разу не нанес визита в кладовую.
Но не только присутствие лорда Эмсворта заставило его глаза округлиться
до пределов возможного, хотя и это само по себе было удивительно. Здесь
крылось нечто более загадочное. Потому что перед ним был странный,
неузнаваемый лорд Эмсворт: лорд Эмсворт, глаза которого горели, тогда как
раньше они мигали; который топнул ногой об пол, как горячий жеребец; который
стукнул по столу кулаком и расплескал портвейн.
-- Бидж, -- прорычал этот новый лорд Эмсворт, -- что это за дьявольская
чушь?!
-- Милорд?
-- Вы знаете, о чем я говорю. О том, что вы хотите уйти от меня. Вы в
своем уме?
Глубокий вздох сотряс массивный корпус дворецкого. -- Боюсь, что при
данных обстоятельствах это неизбежно, милорд.
-- Почему? Что вы мелете? Не будьте ослом, Бидж. Как же, неизбежно! В
жизни не слышал такой чуши. Почему неизбежно? Посмотрите мне в глаза и
ответьте на мой вопрос.
-- Я думаю, что лучше самому подать заявление об уходе, чем быть
уволенным. Наступила очередь лорда Эмсворта выпучить глаза.
-- Уволенным?
-- Да, милорд.
-- Бидж, вы спятили.
-- Нет, милорд. Мистер Бакстер уже говорил с вами?
-- Конечно, говорил. Он полдня молол чепуху. Какое это имеет отношение
к вам?
Еще один вздох, идущий, казалось, от самых подошв, всколыхнул
дворецкого, как спелую кукурузу под ветром.
-- Я вижу, что мистер Бакстер еще не проинформировал вас, милорд. Я
думал, что он сделает это раньше. Но боюсь, теперь это лишь вопрос времени,
когда он доложит об этом.
-- Доложит о чем?
-- Я должен с сожалением сообщить, что под воздействием непреодолимого
импульса я выстрелил в мистера Бакстера.
Пенсне лорда Эмсворта слетело с носа. Все перед ним расплывалось, но он
продолжал во все глаза смотреть на дворецкого, и в глазах этих отражалась
целая гамма эмоций. Самой сильной из них, возможно, было бы изумление, если
бы его не превосходила пылкая нежность. Лорд Эмсворт молчал, но глаза его
говорили: "Брат мой!"
-- Я выстрелил в него, милорд, из ружья мастера Джорджа, которое миледи
поручили мне припрятать. Я сожалею, что должен сказать об этом, но, получив
оружие, я вышел из замка и заметил мистера Бакстера, прогуливающегося вдоль
кустов. Я пытался противостоять искушению, но оно было слишком сильно. Меня
охватил неудержимый порыв, какого я не испытывал с раннего детства, и, одним
словом...
-- Вы влепили ему?!
-- Да, милорд.
Лорд Эмсворт сообразил что к чему.
-- Так вот о чем он бубнил в библиотеке... Вот почему он передумал и
послал мне записку... На каком расстоянии от вас он был, когда вы его
подстрелили?
-- Всего несколько футов, милорд. Я спрятался за деревом, но он сразу
обернулся, и я был уверен, что он видел меня. Поэтому у меня не было другого
выбора, кроме как подать заявление об уходе, раньше чем он доложит вашей
светлости, милорд.
-- А я думал, что вы хотите уйти из-за того, что моя сестра Конни
выстрелила в вас!
-- Ее светлость не стреляла в меня, милорд. Ружье, правда, выстрелило
случайно у нее в руках, но пулька пролетела мимо, не причинив мне вреда.
Лорд Эмсворт презрительно хмыкнул.
-- А она хвасталась, что метко стреляет! Не могла даже попасть в
сидячего дворецкого с шести футов. Выслушайте меня, Бидж. Я не желаю больше
слышать этой чепухи о вашем уходе. Боже мой, неужели вы думаете, что я смогу
обойтись без вас? Сколько лет вы здесь?
-- Восемнадцать лет, милорд.
-- Восемнадцать лет! И вы болтаете об уходе! Никогда не слышал такого
абсурда!
-- Но я боюсь, милорд, что когда ее светлость узнает...
-- Ее светлость не узнает. Бакстер ей не скажет. Бакстер уехал.
-- Уехал, милорд?!
-- Уехал. Навсегда.
-- Но мне кажется...
-- Наплевать, что вам кажется. Его больше нет. Вы сказали, всего
несколько футов?
-- Милорд?
-- Вы сказали, что Бакстер был всего в нескольких футах от вас, когда
вы его подстрелили?
-- Да, милорд.
-- А! -- сказал лорд Эмсворт.
Он рассеянно взял ружье со стола и рассеянно загнал пульку в ствол. Он
чувствовал удовлетворение и гордость, как чемпион, чье превосходство никем
не оспаривается. Конни промазала по такой мишени, как Бидж -- величиной со
стог сена, -- с шести футов. Бидж, правда, влепил пульку в Бакстера, так же
как и маленький Джордж, -- но только тогда, когда ствол чуть ли не упирался
в этого субъекта. Высокая честь сделать настоящий выстрел выпала ему,
Кларенсу, девятому графу Эмсворту...
И вдруг у него в голове промелькнула тревожная мысль, сразу убавившая
его гордость. Словно какой-то голос прошептал ему на ухо слово
"Случайность!". Его челюсть отвисла, и он углубился в мрачные размышления.
Он чувствовал себя вконец уничтоженным. Неужели этот великолепный выстрел из
окна библиотеки был только счастливой случайностью? Неужели он ошибался,
предполагая, что старинное искусство стрелка все еще при нем? Доведись ему
опять стрелять при таких же обстоятельствах, нашептывал ему этот гнусный
голос, он, возможно, промазал бы девять раз из десяти.
Эти тягостные раздумья нарушил чихающий, прерывистый звук. Внизу, во
дворе конюшни Руперт Бакстер заводил свой мотоцикл.
-- Мистер Бакстер, милорд.
-- Я вижу.
Лорда Эмсворта внезапно охватило непреодолимое желание раз и навсегда
все выяснить, чтобы наконец замолчал этот ехидный голос.
-- Как вы думаете, на каком он от нас расстоянии, Бидж?
-- Не меньше двадцати ярдов, милорд.
-- Смотрите! -- сказал лорд Эмсворт.
На фоне чихания мотоцикла раздался легкий хлопок. За ним последовал
громкий вопль. Руперт Бакстер, который нависал над мотоциклом, держась
руками за руль, подскочил в воздухе на шесть дюймов, прижимая руки к
ягодицам.
-- Вот так! -- сказал лорд Эмсворт.
Бакстер перестал потирать ягодицы. Он был неглупым человеком и понял,
что на территории Бландингского замка всякий, кто понапрасну тратит время,
растирая ягодицы, напрашивается на повторение. Для того, кто попал в эту
адскую ловушку Бландингского замка, единственный путь к безопасности --
немедленное бегство. Чихающий звук перешел в оглушительный треск, потом стал
затихать и полностью замер в отдаленных просторах. Руперт Бакстер продолжил
свое путешествие по Англии.
Лорд Эмсворт все не отходил от окна, словно высматривая, нет ли где
крестика, какой обычно рисуют на мишени в месте попадания. Бидж долго стоял
неподвижно, с восхищением глядя ему в спину. Потом, словно совершая некий
символический ритуал, приличествующий торжественности момента, он протянул
руку к своему стакану портвейна и поднял его в молчаливом тосте.
В кладовой дворецкого воцарился мир. Благоухающий аромат летнего вечера
вливался через открытое окно. Все было так, как если бы сама природа
протрубила конец битвы.
Бландингский замок вновь стал самим собой.
The Russian Wodehouse Society
http://wodehouse.ru/
E-mail: info@wodehouse.ru