Вудхауз Пэлем Гринвел. Деньги в банке

   — Передали, — сказал лорд Аффенхем. — Конечно, передали. Теперь вспомнил. Я показывал мальчикам фокус со спичками и немного увлекся. Схожу-ка за шляпой.
   — Она на тебе.
   — Вот как? Тогда пошли.
   — Да уж давай. Мне придется гнать, как сумасшедшей, чтобы успеть, пока тебя не хватились.
   — Разве я не сказал, что у меня свободный вечер?
   — Не сказал. Значит, я извожусь только из-за того, что ты не удосужился поставить меня в известность?
   — Да все память. Постоянно меня подводит.
   Они подошли к машине, и Энн посторонилась, пропуская дядюшку вперед. В прежние времена, отправляясь с ним, она садилась первой, но после того, как машину несколько раз тряхнуло под его тяжестью, сделалась осторожней. Лорд Аффенхем имел привычку на мгновение зависать над сиденьем, а затем, обмякнув, рушиться, словно камнепад.
   Вначале оба молчали. В Лондоне с его оживленным движением Энн предпочитала не разговаривать, а лорд Аффенхем опять впал в кому. Пока они не достигли предместий, его попросту нельзя было числить среди присутствующих, и если б и удалось застать, то не иначе как междугородним звонком.
   — Ну? — спросила Энн, когда они въехали в тихие воды загородного шоссе. Она сняла руку с руля, чтобы ткнуть дядюшку в бок. — Как тебе все это, моя крошка?
   — Э?
   — Заполучить ручного сыщика. Думаю, теперь у нас появилась надежда.
   — Определенно.
   Энн мечтательно взглянула на ветровое стекло.
   — Теперь что-нибудь сдвинется, как по-твоему? Если нет, я этого не переживу. Ты не представляешь, как мне осточертела моя работа.
   — А ты не представляешь, как мне осточертела моя.
   — Будем надеяться, мистер Эдер нас вызволит. Что ты о нем думаешь?
   — Видный малый.
   — Это меня и удивило.
   — Точно как я в его годы.
   — Ты был стройный и жилистый?
   Лорд Аффенхем задумался.
   — Жилистый — пожалуй. Стройный — нет, но я был малый, хоть куда, да и этот парень не промах. Не то что пучеглазый болван-обойщик, с которым ты обручилась.
   — Я уже просила тебя не называть Лайонела болваном. И никакой он не обойщик. Он художник по интерьерам.
   — Еще хуже. Я содрогнулся, когда ты сказала, что выйдешь за него замуж. Содрогнулся до основания.
   — Знаю.
   — Помнишь, я сказал: «Что, за этого? За склизкого, хлипкого пустозвона с завитыми усиками? Лопни кочерыжка!»
   — Помню. Давай не будем о Лайонеле. Мы договорились, что у нас разные мнения. Я рада, что тебе понравился мистер Эдер. Должна сказать, на меня произвело впечатление, как быстро он схватывает. Наверное, все сыщики такие.
   — Он не сыщик.
   — Что?!
   — Я и на минуту не поверил.
   Дорога была совершенно пуста, и Энн перевела взгляд на своего спутника. Глаза его затуманились, показывая, что он готов впасть в очередной транс, поэтому она снова ткнула его в бок.
   — Что-что?
   — То самое. Думаешь, я не узнаю частного сыщика? Я их перевидал на своем веку. В молодости они ходили за мной табунами. Частного сыщика видно за милю. Редкая мразь. Этот малый просто случайно оказался в конторе. Что ты сказала, когда вошла?
   — Я сказала: «Мистер Эдер?». С вопросительной интонацией.
   — А он ответил?..
   — Что-то вроде «определенно». Или «точно».
   — Ну вот. Настоящий сыщик сказал бы «К вашим услугам, мэм», или другую пошлую фразочку, потер бы жирные руки и ухмыльнулся, как официант. Он ухмылялся?
   — Нет, просто смотрел.
   — Вот видишь! А почему? Потому что ты сразила его наповал. Ты всегда их сражаешь наповал. У нас это семейное, только я сражаю женщин. Сколько бывало неприятностей! Стараешься быть любезным и, бац! рушится семья. Вот почему меня выслеживали сыщики.
   — Вот бы ты помнил про бриллианты так же хорошо, как про свои ужасные похождения!
   — Если бы! Я вспоминаю свои похождения без всякого удовольствия, — произнес раскаявшийся грешник.
   Энн снова обратила на дорогу задумчивый взор и прикусила губку. Она пересматривала факты в свете новых свидетельств. А поскольку лорд Аффенхем погрузился в размышления о том, почему птицы сидят на проводах, когда рядом полно деревьев, то молчание продолжалось почти до поворота на Шипли-холл.
   — Тогда он какой-то ненормальный.
   — Э?
   — Мистер Эдер.
   — А что с ним?
   — Я сказала, что он, наверное, ненормальный.
   — Почему?
   — Если он прикинулся сыщиком.
   — Не вижу ничего ненормального. Напротив, очень разумный поступок, учитывая его чувства. Взвешенная, просчитанная политика. Он хочет постоянно быть рядом с тобой…
   — Зачем?
   — Он в тебя влюбился.
   — В меня?
   — Конечно. Ты плохо слушала. Я говорил, что ты его сразила. Говорил, да? Влюбился с первого взгляда.
   — Ты бредишь, милый.
   — Ничуть.
   — Он не мог влюбиться с первого взгляда.
   — Почему?
   — Потому что люди так не влюбляются.
   — Ну, знаешь! Если поставить в ряд женщин, в которых я влюбился с первого взгляда…
   — Не надо. Уверена, ты ошибся.
   — Он мне сам сказал.
   — Как?!
   — Так. Когда ты ушла, я посмотрел ему прямо в глаза и спросил: «Втюрились, а?»
   Энн тихонько ахнула.
   — Не может быть!
   — Так и спросил.
   — Почему?!
   — Хотел получить подтверждение из первых рук. Когда хочешь что-нибудь узнать, всегда лучше обратиться к истокам.
   — И что он ответил?
   — Ответил «Н-да».
   — Немногословно.
   — Не нужно много слов, чтобы ответить на простой вопрос. «Втюрились, а?» — спросил я. А он ответил «Н-да». На твоем месте я бы за него ухватился. Славный малый.
   — А как же Лайонел?
   — Лайонел? Да ты бы и не посмотрела в его сторону, если бы не смазливая рожа, как у парикмахерского болванчика. Женщины, бедняжки, на таких падки. Дай мне два куска угля и банку замазки, я тебе сделаю такого же Лайонела и даже получше. Лопни кочерыжка, хотел бы я быть вчера в суде и слышать, как этот Дж. Дж. Миллер его отделал.
   Энн остановила машину. Они только что свернули на дорогу, ведущую к Шипли-холлу, и, хотя дворецкому и впрямь не следовало выходить из машины секретарякомпаньонки у самого подъезда, ему не было необходимости столько топать в одиночестве. Она вполне могла провезти его еще ярдов сто.
   Однако, как ни мало она походила на Миртл Шусмит, Энн Бенедик тоже считала, что за дурное поведение мужчин надо наказывать.
   — Выходи, мой ангел.
   — Что, уже?
   — Уже, — твердо сказала Энн. — Надеюсь, что тебя покусают дикие улитки. Ты отлично знаешь, что нельзя так говорить про Лайонела.
   — Ты бы не злилась, если б не знала, что это правда.
   — Выходи! — повторила Энн. — Дикие улитки. Ужасные, с длинными рогами.
   Лорд Аффенхем вывалился из машины, как лесной исполин, рухнувший под топором дровосека, а Энн тронулась с места. Она вновь призадумалась и закусила губку. Носик у нее наморщился, как у кролика. Размышляла она о том, как страстно ненавидит инфернального Дж. Дж. Миллера. Интересно, думала Энн, доведется ли ей его встретить и высказать все.
   Она очень на это надеялась.

Глава восьмая

   Тени деревьев, обступивших газоны Шипли-холла, уже далеко протянулись по стриженой траве, когда Джеф вышел из такси напротив парадной двери. На звонок колокольчика явился лорд Аффенхем. Держал он себя очень официально.
   — Привет, — тоном доброго знакомого обратился к нему Джеф. — Уже доехали? Дайте мне десять минут, чтобы ознакомиться с бременем черных, и я буду готов вплотную заняться бокалом портвейна, о котором мы говорили.
   — Сэр?
   Эта немногословная сдержанность и пустой, неузнавающий взгляд, показали Джефу, что перед ним актер с большой буквы. Когда лорд Аффенхем становился дворецким, он не позволял даже отзвуку светских знакомств сбить себя с роли. В глазах общества он был Кейкбред, весь Кейкбред, и ничего, кроме Кейкбреда. Джеф тут же изменил стиль поведения, подлаживаясь под его тон.
   — Дома ли миссис Корк?
   — Да, сэр. Как прикажете доложить?
   — Мистер Эдер.
   — Сюда, пожалуйста, сэр.
   С той же величавой отрешенностью, в тишине, нарушаемой только скрипом ботинок, лорд Аффенхем провел посетителя по коридору и открыл дверь, из-за которой доносился звучный голос, вещавший что-то насчет слонов. В следующее мгновение Джеф предстал перед миссис Уэлсли Корк.
   Подобно многим лосям и вапити, он вздрогнул и слегка занервничал. Даже без ружья миссис Корк, впервые увиденная во плоти, внушала некоторый трепет.
   Это была крупная дама на пятом десятке, довольно красивая, если вам нравится подобный тип, но куда менее привлекательная, если вы предпочитаете что-нибудь поженственнее. Африка продубила миссис Корк и сделала ее похожей на постаревшую мисс Шусмит, если ту хорошенько поджарить на солнце.
   За столом сидела Энн Бенедик, держа на коленях блокнот. По-видимому, она писала под диктовку.
   — Да, Кейкбред.
   — Мистер Эдер, мэм.
   — Да? Здравствуйте, мистер Эдер, заходите. На сегодня все, мисс Бенедик.
   Во время этого короткого обмена репликами Энн с живым интересом рассматривала Джефа. Всегда интересно заново взглянуть на человека, который, как уверяют, влюбился в тебя с первого взгляда. Впечатление было самое благоприятное. Ей нравились люди, которым она нравится.
   Боле того, в мужчинах ее всегда восхищала храбрость, а Джеф, рискнув под ложным предлогом проникнуть в логово миссис Корк, безусловно явил недюжинную отвагу. Большинство знакомых ей молодых людей, предложи им на выбор разыграть миссис Корк или разворошить короткой палкой осиное гнездо, без колебаний предпочли бы ос.
   Менее строгая, чем дядя, она, выходя, наградила Джефа ослепительной улыбкой. Джеф улыбнулся в ответ и ощутил свежий прилив сил. Рядом с Энн миссис Корк казалась незначительной помехой — переступил и забыл.
   Деятельная дама тем временем пристально его изучала.
   — Садитесь, мистер Эдер. Вы очень молоды, — сказала она, в первую же секунду обнаружив изъян в его маскараде. — Я не думала, что вы так молоды.
   Джеф хотел сказать, что отец был в его годы таким же, но передумал, как-то догадавшись, что миссис Корк не одобряет легкую болтовню.
   — Однако у вас большой опыт.
   — Огромный. На Петров день, я вам верно говорю…
   — Хорошо. Полагаю, мисс Бенедик объяснила, зачем вы мне нужны.
   — В подробностях.
   — Человек, который вас сюда проводил, и есть Кейкбред.
   — Я это понял.
   — Приглядывайте за ним.
   — Хорошо.
   — Он или вор, или сумасшедший. Я хочу знать, что именно, прежде чем заявить лорду Аффенхему самый решительный протест. Нет, вы подумайте! Включить подобное условие в договор!
   — Весьма необычно.
   — Не понимаю, почему мисс Бенедик не обратила на это мое внимание. Кстати, как вам показалась мисс Бенедик?
   На эту тему Джеф мог бы говорить долго и красочно. Впрочем, справедливо рассудив, что миссис Корк не склонна выслушивать поэтические хвалы, он ограничился ответом, что Энн, по его мнению, очень мила.
   — Она так морщит нос… — добавил он, позволяя себе минутную слабость.
   — Нос?
   — Кончик носа.
   Миссис Корк взглянула непонимающе.
   — Ни разу не видела, как она морщит нос.
   — Сыщики примечают такие мелочи.
   Миссис Корк на мгновение задумалась. Вероятно, она размышляла о носе своей компаньонки, но, поймав взгляд антилопьей головы и прочтя в стеклянных глазах легкую укоризну, вернулась к делу.
   — Меня беспокоит мисс Бенедик.
   — Вы хотите сказать, Кейкбред, — великодушно поправил Джеф легкую оговорку.
   — Я не хочу сказать Кейкбред, — отрезала миссис Корк. — Я хочу сказать мисс Бенедик и сказала мисс Бенедик. Когда миссис Моллой предложила позвать в Шиплихолл детектива, я согласилась главным образом для того, чтобы больше узнать о мисс Бенедик. Вы будете следить за ней.
   — За ней?
   — Да. Я ей не доверяю. По-моему, она — двуличная особа.
   Этого Джеф спустить не мог. От гнусного слова «двуличная» все перевернулось в его душе. Миссис Корк может сколько угодно чернить лорда Аффенхема, но если уж она перешла на Энн, придется ее одернуть.
   — Двуличная? То есть как это! Ничего подобного! — с жаром воскликнул он. — У нее прекрасная душа, чистая и открытая, словно… э… ну, сами знаете.
   Миссис Корк молодой человек нравился все меньше и меньше. Она предпочитала, чтобы ей поддакивали в доброй голливудской традиции. Во взгляде ее сверкнула сталь. Многие туземные носильщики и мелкие африканские торговцы узнали бы этот взгляд. Именно за него она получила у них прозвище «Мгобо-Мгумби», что можно приблизительно перевести как «Та, с которой лучше не связываться».
   — По-видимому, вы составили свое мнение в результате очень недолгого знакомства.
   — Умение определять характер с первого взгляда — главное качество сыщика.
   — Очень может быть. Однако я имела возможность наблюдать ее в обществе своего племянника. Мне кажется, она его завлекает.
   Мерзкое слово подействовало на Джефа, как укол шилом в мягкое место. «Двуличная» было уже достаточно гадко, но «завлекает» — нет, дальше некуда!
   — Мое умение определять характеры с первого взгляда говорит, что вы заблуждаетесь.
   — Сколько можно твердить о своем умении? Я вас не для того наняла, чтобы вы мне перечили.
   Первым порывом Джефа было сказать, что он к ней не нанимался, повернуться и выйти. Удержала его мысль о том, что тогда он не сможет встречаться с Энн.
   — Почему вы думаете, — спросил он более мирным тоном, — что между вашим племянником и мисс Бенедик что-то есть?
   — Я видела их вместе. Видела, как она на него смотрит. Только сегодня я говорила мистеру Трамперу, что мне не нравится ее поведение. Она читала газетный отчет о вчерашнем суде. Голос у нее дрожал, а когда я сказала, что задушила бы Миллера голыми руками, она ревниво вздохнула. Я присмотрелась и увидела, что глаза у нее горят.
   — Миллера? — спросил Джеф, дивясь совпадению.
   — Дж. Дж. Миллера.
   И вновь Джефа посетило ощущение, что он сел на шило. Он подскочил, как пораженная острогой форель. Хорошенькое дело — обнаружить, что поселился у дамы, которая мечтает задушить тебя голыми руками.
   — Мой племянник, Лайонел Грин, — объяснила миссис Корк, — выступал вчера свидетелем в суде, и этот Дж. Дж. Миллер, представитель истца, буквально поливал его грязью. Как я уже сказала, у мисс Бенедик это вызвало ни с чем не соразмерный взрыв возмущения. Мистер Трампер считает, что это естественно. Естественно, как бы ни так! Девица влюблена в Лайонела. По крайней мере, я это сильно подозреваю. Когда Лайонел будет здесь — он приезжает сегодня вечером — проследите за ним и выясните наверняка. Я не хотела бы ее терять, она прекрасный секретарь, надо отдать ей должное — но если мои подозрения подтвердятся, сегодня же ее здесь не будет.
   Джефу повезло, что приведенный монолог занял довольно много времени. Он успел собраться с чувствами, которые разлетелись, словно от взрыва. Мало того, что он, оказывается, живет у Вонючкиной тетки (что само по себе плохо), но еще и Вонючка Грин, собственной персоной, приезжает сегодня вечером.
   Это требовалось немедленно обдумать. Если не остановить Грина (а как его остановить, было пока не вполне понятно), тот разоблачит его за пять минут, вернее — секунд. Тогда, если миссис Корк не задушит его голыми руками (а она явно способна задушить кого угодно, начиная с гиппопотама), прости-прощай Шиплихолл.
   — Кстати о Лайонеле, — продолжала миссис Корк. — Не знаю, сказала ли вам мисс Бенедик, но мы здесь в Шипли-холле составляем маленькую колонию, цель которой — воспитание тела.
   Она сделала паузу. От напряженной работы мысли Джеф впал в транс почти аффенхемовского масштаба. Миссис Корк постучала по столу.
   — Воспитание тела, — повторила она.
   Джеф вздрогнул и очнулся.
   — Да, да, конечно. Всякая вегетарианская… — Он хотел сказать «дребедень», но чутье подсказало ему, что лучше подобрать синоним. — Угубианский режим? — предположил он.
   — Да. Вы бывали в Африке, мистер Эдер?
   — Не доводилось. В милом Люцерне — да. В Африке — нет.
   — Тогда вы не видели угубу. Это на редкость здоровые люди, а душой — просто младенцы. Они достигают этого строго вегетарианской диетой и ритмическими танцами. Я хотела бы привить в Англии их образ жизни, и успех, конечно, в первую очередь зависит от энтузиазма нашей маленькой колонии. Должна с горечью признать, что не все здесь в равной мере привержены нашим принципам. Я едва не выставила вон старинного друга, за то, что тот ел в местном заведении бифштексы и пирог с почками. Я сильно подозреваю, что Лайонел тоже туда ходит. Этого я не потерплю. Я предупредила хозяина, что за ним следят, и что местный комитет надзора, в который я вхожу, будет вскоре решать вопрос о том, продлить ли ему лицензию. Думаю, он напуган. Однако я хочу, чтобы вы проследили за Лайонелом, не найдет ли он другого источника. Докладывайте мне о малейшем отклонении от правил, а я уж приму меры. Да будет вам известно, племянник полностью от меня зависит, так что мне есть, чем ему пригрозить. Могу я на вас положиться?
   Джеф наклонил голову.
   — Всецело. Вы только что спросили, миссис Корк, бывал ли я в Африке. Теперь я в свою очередь спрошу: видели ли вы, как однорукий человек с чесоткой клеит обои?
   — Не поняла.
   — Я просто хотел сказать, что мне придется попрыгать. «Следите за Кейкбредом», — сказали вы, добавили: «Следите за мисс Бенедик» и присовокупили: «Следите за Лайонелом». Что ж, буду следить. Если у меня заноет шея, то это особенность моего рода занятий, можно сказать, профессиональное заболевание. А теперь, — продолжал Джеф, — мне надо, не теряя времени, познакомиться с вашим племянником. Я всегда стараюсь как можно скорее сблизиться с объектами слежки. Если войти к ним в доверие, они становятся глиной в моих руках. В частности, я постараюсь как можно больше видеться с мисс Бенедик, а так же с мистером… Грин, вы сказали его фамилия? Кажется, вы упомянули, что он приезжает сегодня вечером?
   — Поезд придет через полчаса.
   — Я его встречу. Надеюсь к возвращению сюда заложить основы надежной дружбы. Как он выглядит?
   — Зачем это вам?
   — Чтобы узнать его на станции.
   — А, понятно. Высокий, стройный, очень привлекательный. С шелковистыми усиками и кроткими карими глазами.
   — Тогда я откланиваюсь, чтобы успеть к поезду, — сказал Джеф.
   До станции было всего ничего, так что он мог бы пробыть с миссис Корк еще минут десять, однако легко ли оставаться в обществе дамы, которая находит Вонючкины усы шелковистыми?

Глава девятая

   Когда самовлюбленный молодой человек сходит с поезда и видит на перроне адвоката, прилюдно смешавшего его с грязью, трудно ждать от него радости. Никогда в таких случаях разговор не начинался с беспечной непринужденностью.
   Глаза Лайонела Грина остались карими, но никто, даже самая любящая тетка, не назвала бы их сейчас кроткими. Он отпрянул, как от гадюки, выпрямился и прошел бы, не поздоровавшись, если бы Джеф не схватил его под локоток.
   — Привет, — сердечно сказал Джеф. — Какая встреча!
   Лайонел Грин безуспешно пытался высвободить руку.
   — Не дергайтесь, — продолжал Джеф. — Вы ежитесь, Вонючка. А можно бы сказать: «Вы воняете, еж». Вижу, вы не забыли нашу перепалку в суде. Я не ошибаюсь?
   Лайонел Грин заверил, что нет.
   — Я подозревал, что так будет. Да, не принимайте вы близко к сердцу такие пустяки. Лично против вас я ничего не имею. Выступай я на стороне ответчика, точно так же отделал бы Эрнеста Пеннифадера. Как вы не видите? За стенами суда мы можем оставаться друзьями.
   Лайонел Грин ответил, что не видит.
   — Этого я и боялся. Ладно, жаль, конечно, но вам придется проглотить свою неприязнь, потому что теперь мы в одной лодке и только сообща можем добиться жизни, свободы и стремления к счастью.
   — Пожалуйста, отпустите мою руку. Я хочу взять такси.
   — Нам в одну сторону. Вы едите в Шипли-холл, а я там живу.
   — Что?!
   — Живу.
   — Вы знакомы с моей теткой?
   — Очаровательная дама. А сейчас я вас рассмешу. Она воображает, будто я сыщик — ну, знаете, она вечно всех принимает за сыщиков — и поручила мне следить за своим дворецким. Так что, когда приедем в Шипли-холл, не забывайте, что меня зовут Шерингем Эдер.
   В темных глазах Лайонела блеснула суровая радость.
   — Вы хотите сказать, что втерлись к ней под чужим именем?
   — Мне не нравится слово «втерлись», но все остальное верно.
   — Так вы у меня в полсекунды вылетите!
   Джеф кивнул.
   — Я предвидел, что вам придет в голову подобная мысль, но не страшусь твоих угроз, Вонючка, вооружен я доблестью так крепко, что все они, как легкий ветер, мимо проносятся. Разве вы не слышали, как я сказал: мы в одной лодке? Вижу, надо объяснить. Боюсь, что мои слова неприятно вас потрясут. Пригласив меня следить за своим дворецким, миссис Корк ясно дала понять, что это лишь часть моих обязанностей. Мне поручено следить еще и за вами.
   — За мной?
   — Да. Она подозревает, что вы угодили, или вот-вот угодите в силки ее секретарякомпаньонки, по фамилии, если не ошибаюсь, Бенедик. Убежден, что все это выдумки, но она так думает и здорово кипятится.
   Злоба сошла с лица Лайонела Грина, осталась одна растерянность. Как и предвидел Джеф, весть сразила его наповал.
   Он смотрел на Джефа широко раскрытыми глазами; безупречный подбородок обвис, как поникшая лилия. Не зря он трясся от страха все эти несколько недель, с тех самых пор, как тайно обручился с Энн.
   Утверждая, что племянник целиком от нее зависит, миссис Корк не лгала. Благодаря ей он мог вкусно есть, хорошо одеваться, курить дорогие сигары, посещать клуб молодых художников и разъезжать на такси с нервными шоферами вроде Эрнеста Пеннифадера. Она же финансировала лавочку на Бромтон-род, где ему иногда удавалось продать старинное кресло или испанский алтарный покров кому-нибудь из приятелей по Оксфорду.
   В любое время ее недовольство грозило бедой, но именно сейчас оказалось бы просто губительным. Лайонелу недавно представилась возможность купить долю в более крупном и по-настоящему успешном святилище домашнего убранства, которым руководил его друг, мистер Тарвин. Сие заведение располагалось в модном квартале и обслуживало куда более солидную публику, чем пяток однокашников, объединенных дружбою прежних дней.
   Собственно в Шипли-холл он ехал с мыслью одолжить у тетки необходимую сумму. Ехать ему не хотелось; подобно миссис Моллой, Лайонел Грин предпочитал на обед что-нибудь существенное. Однако ради дела он был готов на лишения.
   От этого зависело все. Став совладельцем магазина, он сможет послать миссис Корк подальше — желательно по телефону — и больше не скрывать своих отношений с Энн. Если же тетка что-то интуитивно заподозрила, на всех надеждах можно поставить крест.
   — И вот еще, — продолжал Джеф, — советую вам в Шипли-холле по возможности избегать мисс Бенедик, а лучше с ней не разговаривать. В таких случаях самое разумное — не давать почвы для подозрений. Теперь вы понимаете, что у нас действительно общий интерес. Я хочу остаться в доме, а вы, как человек разумный, должны мне всячески содействовать. Поддайтесь порыву выставить меня из дома — и что дальше? Наймут другого сыщика, человека без совести и сострадания, не то что старый школьный приятель, который всегда вам симпатизировал, даже если его слова порой убеждали в обратном, и черствый профессионал, не успеете глазом моргнуть, заложит вас тетке. Говорю это просто для вашего сведения.
   Джеф дружески сжимал Лайонелу локоть, не считаясь с некоторым сопротивлением. Он почти жалел, что уже не служит в суде, поскольку чувствовал, что изложил дело как нельзя доходчивее. Впрочем, если юриспруденция потеряла, литература выиграла. Надо смотреть на вещи с разных углов зрения.
   — И вот еще что, Вонючка, — продолжил Джеф, когда они садились в такси.
   — Миссис Корк, поручая мне приглядывать за вами, имела в виду не только мисс Бенедик. Она опасается, что вы заглядываете в местный ресторанчик и вместо здоровой угубианской пищи жрете убоину. Да будет вам известно, что хозяин предупрежден. Если он продаст вам хотя бы кусочек мяса, то на следующей сессии не получит своей лицензии. Вы что-то сказали?
   Лайонел Грин ничего не сказал, только глухо застонал, словно юноша со знаменем, где начертано «Excelsior!» при словах: «Не надо, не ходи, там буря ждет». Местный трактир был его последним прибежищем.
   — Здесь вам точно без меня не обойтись. Я не отмечен печатью, а значит, могу стать посредником между вами и трактирщиком.
   — Правда?.. — Лайонел Грин просветлел.
   — Конечно. Я целиком на вашей стороне. Доставлю любой заказ.
   Лайонел Грин окончательно растаял. Ничто не могло бы полностью примирить его с однокашником, но он готов был признать, что и тот не лишен достоинств.
   — Очень любезно с вашей стороны, Миллер.
   — Пустяки. А теперь расскажите мне о мисс Бенедик — чем она интересуется, какие книги читает, какие темы с ней лучше обходить стороной. Понимаете, дабы убедить миссис Корк, что я отрабатываю свой хлеб, мне придется часто общаться с этой девицей и полезно знать, о чем с ней говорить.
   Пятью минутами позже Джеф вышел из такси, еще раз заверил спутника в самом искреннем расположении и в приятной задумчивости отправился бродить по окрестностям Шипли-холла.