Страница:
Склонившись над ним, с растрепавшимися волосами она выкрикнула Уго прямо в лицо:
- Ни-ет! Ни-ет!
Это напоминало рык зверя.
Жоаким был донельзя перепуган. Он собственными глазами видел, какие тяжелые грузы таскал Уго, и знал, что тот был необычайно силен. Подвиги метиски привели его в ужас.
Но та вдруг, разметив в разные стороны руки-ноги, взвилась в воздух и мешком грохнулась в дальнем углу. У Уго тоже были в запасе кое-какие приемчики. Он уже, подскочив, как мячик, принял стойку, ожидая второго раунда. Оуна, разинув слюнявый рот, утыканный пожелтевшими зубами, взвыла нечеловеческим голосом. Она, ничего не видя перед собой от охватившей её ярости, устремилась на противника, пренебрегая какой бы то ни было тактикой, напоминая обезумевшее животное, нацеленное только на убийство.
Уго два раза подряд встретил её сокрушительными ударами носком сапога по лицу. Метиска с кровоточащей физиономией выглядела после этого ужасно, напоминая что-то вроде геркулесового сложения пьянчужку в фазе буйного проявления белой горячки. Запыхавшись, она, тем не менее, без колебаний бросилась в третью атаку и каким-то образом изловчилась схватить своего врага за горло. Оуна вынудила его отступить на десяток шагов, не обращая внимания на град ударов коленом, сыпавшихся по её животу. Лицо Уго синело буквально на глазах...
И тут раздался сухой треск, метиска слегка пошатнулась на слоновьих ногах. Ее руки бессильно опустились, и вся её туша безвольно рухнула по пол.
Застывший в страхе Жоаким переводил по очереди взгляд с беспомощно раскинувшегося огромного тала няньки на Марту, выросшую на пороге с карабином в руках, из дула которого все ещё струился дымок.
Уго же, прислонившись к стене, пытался с трудом восстановить дыхание. На инкрустированном полу вокруг Оуны тягуче расползалась лиловатого оттенка лужица крови.
- Уго, - холодно произнесла Марта, - вытри потом здесь.
Человек без ушей молча кивнул. Два-три раза глубоко втянув в себя воздух, он наклонился над внушительных габаритов трупом и взвалил его на плечо. С этой ношей он и покинул помещение.
Близнецы, воспользовавшись развернувшейся баталией, смылись.
Спустя несколько часов Уго вышел на охоту за девчонками, углубившись в этих целях в лабиринт замка.
- Оставь меня! - вопила та, корябая ему лицо ногтями. - Оставь меня в покое!
Когда приблизились к лаборатории, она обмякла и спокойным голосом произнесла:
- Я ухожу.
И сразу же потеряла сознание. А когда её положили на стол, чтобы ввести сыворотку, девочка была мертва.
Она лишила себя жизни... сознательно. А остальные близнецы в это время плясали бесенятами за дверью, припевая:
- Отлично сделано! Отлично сделано!
Уго рванулся было в их сторону, чтобы приволочь кого-нибудь еще, но Марта жестом остановила его.
- Бесполезно, - вымолвила она. - Они поступят точно так же одна за другой. Вижу только один выход.
- Какой? - с замиранием сердца тихо спросил Жоаким.
- Уезжаю с Лизой. Хочу устроить её в безопасное место, выведя из-под влияния сестер.
После обеда прибыл фуникулер, чтобы забрать её. Она вышла с больной дочкой в руках, завернутой в кучу одеял.
- Я вернусь, - бросила она Жоакиму. - А пока компанию вам пусть составит Уго.
И она последовала за своим верным слугой, несшим на плече тяжелый чемодан.
Жоаким, понурив голову, заперся в лаборатории. Густой туман пропускал снаружи в окна лишь слабый рассеянный свет. Все лампы были зажжены. Когда сияние от них потускнело, биолог понял, что вагон подвесной канатной дороги начал спускаться вниз. Ученого охватило толскливое чувство полного одиночества.
Полегчало лишь тогда, когда послышались шаги возвращавшегося под аккомпанемент пощелкивавшего бича Уго.
Но теперь сон гнала от него не паучиха Ванда. Та, кстати, давно уже не появлялась в покоях. Должно быть, нашла себе логово подальше от близняшек, гонявшихся за ней.
Пять уцелевших девчонок стали совершенно невыносимыми. Полностью предоставленные теперь самим себе, они носились где им заблагорассудится, сбиваясь ночью в шумные ватаги. То и дело в самых различных местах раздавались их сухие и скрипучие смешки. Они шептались, карабкались по лестницам, пели какие-то совершенно абсурдные песенки, скакали на одной ноге в зале для стражи, где они мелом разграфили пол для весьма усложненной игры в классы, обозначив квадраты: НЕБО, АД, ЧИСТИЛИЩЕ, МАЛЫЙ и БОЛЬШОЙ КОСМОС, ЭФИР. Встречались там и совсем незнакомые слова, почерпнутые ими в старинных книгах типа: ШАШАСРАРА, АЖНА, ВИШУДДА, а также совершенно непонятные магические знаки, смахивавшие на кольца змеи.
В качестве дополнительных предметов, использовавшихся для бросков в этом странном развлечении, значились: человеческий позвонок, игральная кость, кусок черепицы, погремушка и несколько монеток античных времен.
И Жоаким был вынужден всю ночь вслушиваться в скрежет летавших по плиткам погремушки и человеческого позвонка. Или же девчонкам вдруг взбредало в голову скрестись в его дверь, припевая при этом:
ОСТАЛСЯ С НОСОМ ЖОАКИМ,
СТАРИК-ПЕДАНТ ТЕПЕРЬ ОДИН.
И снова - бездушные смешки, а затем сумасшедшая беготня.
Наконец они принялись за орг. Сначала тыкали в инструмент одним пальцем, и ученый нередко резко просыпался весь в поту оттого, что в барабанную перепонку начинали ввинчиваться одна-другая пронзительные ноты, за которыми следовала адская какофония звуков. Потом сказалась их исключительная одаренность, и близнецы стали играть, повинуясь инстинкту; своими ловкими пальчиками они умели извлекать из пяти клавиатур фантастические симфонии. Они сочиняли мотивы невероятной, неземной красоты. Но это великолепие несло в своем величии что-то невыносимое. И Жоаким часами прятал голову под подушку, чтобы только не слышать извергающиеся каскады звуков и аккорды, которые выворачивали его разум наизнанку.
А крикливые голоса уже выводили хором:
НИПОЧЕМ РАССТОЯНЬЯ И ЗВЕЗД ЦВЕТНОЙ ХОРОВОД,
СКОРОСТЬЮ МЫСЛЬ ПОБЬЕТ СВЕТОВУЮ.
НИПОЧЕМ СТРАДАНЬЯ, И ПУСТЬ СЕБЕ МАТЬ РЕВЕТ,
СИЛА МЫСЛИ УБЬЕТ ЧУЖУЮ.
И эта нескладная песенка на сей раз не несла в себе какого-то темного и непонятного смысла. В ней явно сквозила чудовищная угроза "чужой", то есть малютке-Лизе, для которой Марта искала надежное от них укрытие. Близнецы были явно наделены поистине фантастическими способностями. Они уже не раз доказывали это практическими делами. И, судя по всему, они были полностью уверены в том, что и на очень далеком расстоянии сумеют добиться успеха и постепенно умертвят свою сестру - нормального ребенка.
5
6
- Ни-ет! Ни-ет!
Это напоминало рык зверя.
Жоаким был донельзя перепуган. Он собственными глазами видел, какие тяжелые грузы таскал Уго, и знал, что тот был необычайно силен. Подвиги метиски привели его в ужас.
Но та вдруг, разметив в разные стороны руки-ноги, взвилась в воздух и мешком грохнулась в дальнем углу. У Уго тоже были в запасе кое-какие приемчики. Он уже, подскочив, как мячик, принял стойку, ожидая второго раунда. Оуна, разинув слюнявый рот, утыканный пожелтевшими зубами, взвыла нечеловеческим голосом. Она, ничего не видя перед собой от охватившей её ярости, устремилась на противника, пренебрегая какой бы то ни было тактикой, напоминая обезумевшее животное, нацеленное только на убийство.
Уго два раза подряд встретил её сокрушительными ударами носком сапога по лицу. Метиска с кровоточащей физиономией выглядела после этого ужасно, напоминая что-то вроде геркулесового сложения пьянчужку в фазе буйного проявления белой горячки. Запыхавшись, она, тем не менее, без колебаний бросилась в третью атаку и каким-то образом изловчилась схватить своего врага за горло. Оуна вынудила его отступить на десяток шагов, не обращая внимания на град ударов коленом, сыпавшихся по её животу. Лицо Уго синело буквально на глазах...
И тут раздался сухой треск, метиска слегка пошатнулась на слоновьих ногах. Ее руки бессильно опустились, и вся её туша безвольно рухнула по пол.
Застывший в страхе Жоаким переводил по очереди взгляд с беспомощно раскинувшегося огромного тала няньки на Марту, выросшую на пороге с карабином в руках, из дула которого все ещё струился дымок.
Уго же, прислонившись к стене, пытался с трудом восстановить дыхание. На инкрустированном полу вокруг Оуны тягуче расползалась лиловатого оттенка лужица крови.
- Уго, - холодно произнесла Марта, - вытри потом здесь.
Человек без ушей молча кивнул. Два-три раза глубоко втянув в себя воздух, он наклонился над внушительных габаритов трупом и взвалил его на плечо. С этой ношей он и покинул помещение.
Близнецы, воспользовавшись развернувшейся баталией, смылись.
Спустя несколько часов Уго вышел на охоту за девчонками, углубившись в этих целях в лабиринт замка.
* * *
Как и в первый раз, он вернулся, неся в охапке яростно отбивавшуюся от него близняшку.- Оставь меня! - вопила та, корябая ему лицо ногтями. - Оставь меня в покое!
Когда приблизились к лаборатории, она обмякла и спокойным голосом произнесла:
- Я ухожу.
И сразу же потеряла сознание. А когда её положили на стол, чтобы ввести сыворотку, девочка была мертва.
Она лишила себя жизни... сознательно. А остальные близнецы в это время плясали бесенятами за дверью, припевая:
- Отлично сделано! Отлично сделано!
Уго рванулся было в их сторону, чтобы приволочь кого-нибудь еще, но Марта жестом остановила его.
- Бесполезно, - вымолвила она. - Они поступят точно так же одна за другой. Вижу только один выход.
- Какой? - с замиранием сердца тихо спросил Жоаким.
- Уезжаю с Лизой. Хочу устроить её в безопасное место, выведя из-под влияния сестер.
* * *
Все необходимые распоряжения Марта сделала по телефону.После обеда прибыл фуникулер, чтобы забрать её. Она вышла с больной дочкой в руках, завернутой в кучу одеял.
- Я вернусь, - бросила она Жоакиму. - А пока компанию вам пусть составит Уго.
И она последовала за своим верным слугой, несшим на плече тяжелый чемодан.
Жоаким, понурив голову, заперся в лаборатории. Густой туман пропускал снаружи в окна лишь слабый рассеянный свет. Все лампы были зажжены. Когда сияние от них потускнело, биолог понял, что вагон подвесной канатной дороги начал спускаться вниз. Ученого охватило толскливое чувство полного одиночества.
Полегчало лишь тогда, когда послышались шаги возвращавшегося под аккомпанемент пощелкивавшего бича Уго.
* * *
В отсутствие Марты и Лизы возобновились кошмары первых ночей, проведенных им в Пуррах.Но теперь сон гнала от него не паучиха Ванда. Та, кстати, давно уже не появлялась в покоях. Должно быть, нашла себе логово подальше от близняшек, гонявшихся за ней.
Пять уцелевших девчонок стали совершенно невыносимыми. Полностью предоставленные теперь самим себе, они носились где им заблагорассудится, сбиваясь ночью в шумные ватаги. То и дело в самых различных местах раздавались их сухие и скрипучие смешки. Они шептались, карабкались по лестницам, пели какие-то совершенно абсурдные песенки, скакали на одной ноге в зале для стражи, где они мелом разграфили пол для весьма усложненной игры в классы, обозначив квадраты: НЕБО, АД, ЧИСТИЛИЩЕ, МАЛЫЙ и БОЛЬШОЙ КОСМОС, ЭФИР. Встречались там и совсем незнакомые слова, почерпнутые ими в старинных книгах типа: ШАШАСРАРА, АЖНА, ВИШУДДА, а также совершенно непонятные магические знаки, смахивавшие на кольца змеи.
В качестве дополнительных предметов, использовавшихся для бросков в этом странном развлечении, значились: человеческий позвонок, игральная кость, кусок черепицы, погремушка и несколько монеток античных времен.
И Жоаким был вынужден всю ночь вслушиваться в скрежет летавших по плиткам погремушки и человеческого позвонка. Или же девчонкам вдруг взбредало в голову скрестись в его дверь, припевая при этом:
ОСТАЛСЯ С НОСОМ ЖОАКИМ,
СТАРИК-ПЕДАНТ ТЕПЕРЬ ОДИН.
И снова - бездушные смешки, а затем сумасшедшая беготня.
Наконец они принялись за орг. Сначала тыкали в инструмент одним пальцем, и ученый нередко резко просыпался весь в поту оттого, что в барабанную перепонку начинали ввинчиваться одна-другая пронзительные ноты, за которыми следовала адская какофония звуков. Потом сказалась их исключительная одаренность, и близнецы стали играть, повинуясь инстинкту; своими ловкими пальчиками они умели извлекать из пяти клавиатур фантастические симфонии. Они сочиняли мотивы невероятной, неземной красоты. Но это великолепие несло в своем величии что-то невыносимое. И Жоаким часами прятал голову под подушку, чтобы только не слышать извергающиеся каскады звуков и аккорды, которые выворачивали его разум наизнанку.
А крикливые голоса уже выводили хором:
НИПОЧЕМ РАССТОЯНЬЯ И ЗВЕЗД ЦВЕТНОЙ ХОРОВОД,
СКОРОСТЬЮ МЫСЛЬ ПОБЬЕТ СВЕТОВУЮ.
НИПОЧЕМ СТРАДАНЬЯ, И ПУСТЬ СЕБЕ МАТЬ РЕВЕТ,
СИЛА МЫСЛИ УБЬЕТ ЧУЖУЮ.
И эта нескладная песенка на сей раз не несла в себе какого-то темного и непонятного смысла. В ней явно сквозила чудовищная угроза "чужой", то есть малютке-Лизе, для которой Марта искала надежное от них укрытие. Близнецы были явно наделены поистине фантастическими способностями. Они уже не раз доказывали это практическими делами. И, судя по всему, они были полностью уверены в том, что и на очень далеком расстоянии сумеют добиться успеха и постепенно умертвят свою сестру - нормального ребенка.
5
Марта вернулась через полгода... одна.
За это время она совершила длительное путешествие, побывав во многих мирах. Она консультировалась насчет Лизы у самых знаменитых в солнечной системе врачей. И все они единодушно ставили один и тот же диагноз: ребенок не страдал ни одной из известных болезней.
Она набросилась тогда на знахарей, надеясь на их нетрадиционные методы лечения, - все оказалось напрасным.
- Что касается последних, - поделилась она, - я столкнулась с шарлатанами всех мастей, облюбовавшими крупные города Марса Красного. Никогда не думала, что их там такая прорва. Потратила на их всевозможные трюки целое состояние, не добившись никакого видимого результата. Но среди них всё же попался один порядочный, заявивший, что если кто и в состоянии вылечить Лизу, так это Шадан.
- Я поинтересовалась у него, кто он такой. Мне дали достаточно путаный адрес в окрестностях Деймос-Тауна...
Как рассказала далее Марта, оказалось, что это была всего лишь исходная точка для прохождения тайного маршрута, состоявшего из целой сети всякого рода сомнительных притонов и запрещенных сект. Ей стоило немалого труда рассеять подозрительность весьма странных типов, неизменно принимавших её за шпионку правительства. Пришлось ещё раз раскошелиться.
- Наконец однажды вечером мне завязали глаза. Заставили отказаться от предложения нескольких друзей сопровождать меня. Утверждали при этом, что в противном случае Шадан и носа не высунет. Не ведаю, куда меня в конечном счете привели. Несколько часов я прождала в темной комнате, пока не раздался гнусавый голос, спрашивавший о цели визита. Я вздрогнула при этих словах, поскольку считала, что все время находилась там одна, и не слышала, чтобы открывалась дверь. Рассказала про свою дочь. После этого зажглась небольшая лампа, которую держало в руке уродливое существо в виде карлика с накинутым на лицо капюшоном с отверстиями для глаз.
- Покажите мне её, - потребовал тот. - Я Шадан. Пусть обнаженная девочка ляжет на стол. - Раздев Лизу, я сделала всё так, как он велел. Карлик подошел поближе. Ощупал тщедушное тельце своими очень длинными и неестественно белыми пальцами. Лиза спала свинцовым сном (что, кстати, случалось с ней в последнее время все чаще и чаще) и ни в чем не отдавала себе отчета. Карлик приподнял ей веки и неожиданно весь затрясся. Он живо отдернул руки, тут же спрятав их в рукава. Но у меня оказалось достаточно времени, чтобы успеть рассмотреть его запястья, - они были покрыты красно-синей татуировкой. А в дырках капюшона блеснули зеленоватого цвета глаза. Я поняла, что передо мной - один из последних колдунов древней расы, обитавшей когда-то на Деймосе, - даст, как их там называли.
- Казалось бы я должна была испытывать страх, но - странное дело! вместо меня, похоже, испугался он сам. Его голос сразу же заметно сел, стал хриплым, и колдун прошептал несколько слов на незнакомом мне языке.
- Я вновь задала ему вопрос, может ли он, Шадан, вылечить мою девочку.
- Нет, - чуть слышно прошелестел он, - нет. Она находится во власти Сил Будущего.
- И пока я мучительно пыталась понять, что означает эта загадочная фраза, он добавил:
- Час пробил, Хеддиах, настало время, Хедеддиах!
- То было, несомненно, обращение к одному из их богов. Я уже одевала дочурку, когда он произнес:
- Она умрет через неделю.
- Он не ошибся. Последняя семидневка прошла в страшных муках. Лиза все время вскрикивала во сне: "Они мне делают больно! О, мамочка, они меня убивают!..."
Вот такую печальную историю поведала Марта. В конце своего рассказа она разрыдалась.
- Не плачьте, - старался он утешить Марту. - Я готов повторить весь процесс.
- Начать сначала?
- Именно, - воодушевился биолог. - Давайте повторим весь эксперимент. У нас ведь сохранились пробы ткани, взятые у первой Лизы. И мы сможем ввести сыворотку прямо в эмбрион ещё до рождения ребенка. Но на этот раз никаких вольностей, Марта! Если пожелаете, начнем выращивать десять особей, но обещайте мне, что в последний момент мы из них сохраним только одну. Не станем повторять ту ошибку, которая вам уже так дорого обошлась.
Марта надолго замолчала. Жоаким, устав дожидаться ответа, поднялся:
- Подумайте! - Он двинулся к двери, но внезапно остановился. На пороге стояли пятеро близняшек, не двигаясь и не произнося ни слова. Они впились в них враждебными взглядами.
Марта почувствовала замешательство ученого. Она повернула в его сторону голову, и молодую женщину пронзила дрожь. Присущая ей белизна лица приняла мертвенный оттенок. За время отсутствия девочки заметно подросли. Они выглядели сейчас тиражированной точной копией тринадцатилетней самой первой, настоящей Лизы.
- Что вы тут делаете? - отрывисто спросил Жоаким.
Он сделал угрожающий вид, что сейчас двинется на них. Но Марта пулей вылетела из кресла, где лежала, совсем обессилев. Она ухватила биолога за рукав.
- О, нет! - воскликнула она. - Не причиняйте им боли. Я не вынесу этого. Они так похожи на... Боже мой! До чего же все это ужасно.
И тут девчонки, показав все разом нос Жоакиму, громко рассмеялись и удрали. Ученый покачал головой:
- Я бы не сумел нанести им вреда. Какая, однако, немыслимая прыть! Даже Уго теперь не может никого из них поймать. Они буквально выскальзывают из рук.
Спустя несколько минут стало слышно, как близнецы принялись играть в классы. При этом они напевали:
В ЭФИРЕ ПРОШВЫРНУЛИСЬ
И НА ЗЕМЛЮ ВЕРНУЛИСЬ.
ЧЕРНУЮ АЛГЕБРУ С ПОЗВОНКОМ
ИСПОЛНИ ОДНИМ БРОСКОМ.
ПОГРЕМУШКОЮ ПУСТОЙ
ВЕРТЯТ ГЛУПОСТЬЮ ЛЮДСКОЙ.
Их и так не очень понятные простому человеку игры превратились в нечто на редкость сложное. Теперь меловые квадратики вылезали в коридоры и карабкались по ступеням лестниц на этажи. Повсюду на стенах и плитах пола появились знаки каббалистического вида или же рисунки наивного и демонического толка; порой среди них можно было натолкнуться на символику из химии или встретить математические уравнения.
Игра в классы? Да, вначале она напоминала знаменитую детскую забаву. Но со временем превратилась в мешанину всех известных развлечений. Ибо по практикуемым ими правилам одни квадратики надо было проскакивать, как при чехарде, другие - вонзая по пути кинжал в звездчатый круг, подбирая зубами с пола колечко, продвигаясь местами боком или же делая, как в шахматах, ход конем, пронося над тремя плитами зажженную свечу... Все это напоминало также "уголки", "прятки", "салочки", "бег взапуски" и разновидность триктрака.
Жоакиму приходилось заставать девчонок за решением, играючи, настоящих задачек из высшей математики, перед тем как начать скакать через две ступеньки по шатким лестницам с факелом в руке.
Создавалось впечатление, что подобное времяпрепровождение не являлось пустой затеей. Близняшки, похоже, с пылом предавались такого рода занятиям с целью оттачивать их и без того дьявольски острый ум, привлекая на помощь все известные области науки. Одним словом, то была игра образовательного и всестороннего характера, достигающая уровня, намного превосходящего высший, доступный только воистину противоестественным гениям.
Жоаким начал приходить к выводу, что их причудливые речитативы, распеваемые там и сям под скакалочку, отнюдь не были набором ничего не значивших слов и что их текст заключал в себе смысл, который он, старый ученый червь, не смог бы постичь, не потратив предварительно ещё несколько жизней на его изучение. К примеру, он чувствовал себя отсталым, неспособным ухватить содержание напева, который они между собой (Бог их знает, почему) называли песней Победы:
АШ НА ДВА ПИ - ЭТО СПИН.
А ЧЕЛОВЕК ВСЕ СПИТ.
ГЕЙЗЕНБЕРГ - СТАРЫЙ ДУРАК.
ДЕЛЬТА Т РАВНА НУЛЮ - ВОТ ТАК.
И НЕТ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
ПРИ ТАКОЙ ПРОВОРНОСТИ.
Эту песню они заканчивали громким воплем, обычно обозначавшим конец игры.
А Жоакиму при этом припоминалась некая формула Гейзенберга. Она запечатлелась у него в мозгу со студенческих времен и сохранилась там до старости:
? W x ? T ? h/2?.
По правде говоря, он не очень-то хорошо помнил, что именно она выражает. Он довольно рано стал специализироваться в биологии, науке, весьма далекой от физики. Но твердо помнил, что это - формула "принципа неопределенности", а дельта t означала время измерения.
Близнец, по-видимому, настолько хорошо усвоили эти знания, что могли позволить себе роскошь жонглировать ими и даже презирать их.
Свойственная девочкам ранее неуемная страсть к чтению всего, что попадалось под руку, угасла в течение нескольких недель. Невольно напрашивался вопрос, а не означала ли эта необычная для них потеря интереса к книгам то, что они уже выучили их содержание наизусть. Вскоре, совсем случайно, Жоакиму пришлось убедиться в правильности такого предположения.
Ученый застал в тот день близняшек в зале для стражи. Они запалили гигантский костер в расположенном там громадном камине. Расселись на плитах пола полукругом около этого пышущего жаром очага, выделяясь на его фоне черными силуэтами. Поскольку Жоаким стал опасаться их не хуже чумы, то он поостерегся войти в помещение. Спрятавшись в тени коридора, чуть позади порога, он долго наблюдал за ними.
Время от времени кто-то из девчонок поднимался и вытаскивал из внушительной кучи дров толстое полено. Они внимательно его изучали, а потом бросали в пламя, одновременно заунывно выводя какую-то мелодию с неразборчивыми словами.
Неважное зрение Жоакима мешало ему рассмотреть в деталях, чем именно они занимались. Велико же было его изумление, когда в конце концов его питомцы запели чуть громче и до него донеслось содержание их песенки:
В ГОЛОВЕ ГУСТО,
В БИБЛИОТЕКЕ ПУСТО.
Они, как оказалось, жгли книги, а не поленья! Возмущенный до глубины души ученый ворвался в зал с криком: "Остановитесь!". Но они только расхохотались и принялись выплясывать вокруг него, запуская в голову биолога отдельные тома. Жоаким, опустившись на колени, стал сгребать непослушными пальцами повсюду рассыпавшиеся листочки. Но остатки тяжеловесного ин-кварто угодили ему в висок, и он потерял сознание.
Проснулся он намного позже, в разгар ночи, среди валявшихся там и сям разорванных книжных листов и опустошенных переплетов. В камине красноватыми бликами отсвечивали догорающие угли.
За это время она совершила длительное путешествие, побывав во многих мирах. Она консультировалась насчет Лизы у самых знаменитых в солнечной системе врачей. И все они единодушно ставили один и тот же диагноз: ребенок не страдал ни одной из известных болезней.
Она набросилась тогда на знахарей, надеясь на их нетрадиционные методы лечения, - все оказалось напрасным.
- Что касается последних, - поделилась она, - я столкнулась с шарлатанами всех мастей, облюбовавшими крупные города Марса Красного. Никогда не думала, что их там такая прорва. Потратила на их всевозможные трюки целое состояние, не добившись никакого видимого результата. Но среди них всё же попался один порядочный, заявивший, что если кто и в состоянии вылечить Лизу, так это Шадан.
- Я поинтересовалась у него, кто он такой. Мне дали достаточно путаный адрес в окрестностях Деймос-Тауна...
Как рассказала далее Марта, оказалось, что это была всего лишь исходная точка для прохождения тайного маршрута, состоявшего из целой сети всякого рода сомнительных притонов и запрещенных сект. Ей стоило немалого труда рассеять подозрительность весьма странных типов, неизменно принимавших её за шпионку правительства. Пришлось ещё раз раскошелиться.
- Наконец однажды вечером мне завязали глаза. Заставили отказаться от предложения нескольких друзей сопровождать меня. Утверждали при этом, что в противном случае Шадан и носа не высунет. Не ведаю, куда меня в конечном счете привели. Несколько часов я прождала в темной комнате, пока не раздался гнусавый голос, спрашивавший о цели визита. Я вздрогнула при этих словах, поскольку считала, что все время находилась там одна, и не слышала, чтобы открывалась дверь. Рассказала про свою дочь. После этого зажглась небольшая лампа, которую держало в руке уродливое существо в виде карлика с накинутым на лицо капюшоном с отверстиями для глаз.
- Покажите мне её, - потребовал тот. - Я Шадан. Пусть обнаженная девочка ляжет на стол. - Раздев Лизу, я сделала всё так, как он велел. Карлик подошел поближе. Ощупал тщедушное тельце своими очень длинными и неестественно белыми пальцами. Лиза спала свинцовым сном (что, кстати, случалось с ней в последнее время все чаще и чаще) и ни в чем не отдавала себе отчета. Карлик приподнял ей веки и неожиданно весь затрясся. Он живо отдернул руки, тут же спрятав их в рукава. Но у меня оказалось достаточно времени, чтобы успеть рассмотреть его запястья, - они были покрыты красно-синей татуировкой. А в дырках капюшона блеснули зеленоватого цвета глаза. Я поняла, что передо мной - один из последних колдунов древней расы, обитавшей когда-то на Деймосе, - даст, как их там называли.
- Казалось бы я должна была испытывать страх, но - странное дело! вместо меня, похоже, испугался он сам. Его голос сразу же заметно сел, стал хриплым, и колдун прошептал несколько слов на незнакомом мне языке.
- Я вновь задала ему вопрос, может ли он, Шадан, вылечить мою девочку.
- Нет, - чуть слышно прошелестел он, - нет. Она находится во власти Сил Будущего.
- И пока я мучительно пыталась понять, что означает эта загадочная фраза, он добавил:
- Час пробил, Хеддиах, настало время, Хедеддиах!
- То было, несомненно, обращение к одному из их богов. Я уже одевала дочурку, когда он произнес:
- Она умрет через неделю.
- Он не ошибся. Последняя семидневка прошла в страшных муках. Лиза все время вскрикивала во сне: "Они мне делают больно! О, мамочка, они меня убивают!..."
Вот такую печальную историю поведала Марта. В конце своего рассказа она разрыдалась.
* * *
Жоаким положил ей на плечо руку.- Не плачьте, - старался он утешить Марту. - Я готов повторить весь процесс.
- Начать сначала?
- Именно, - воодушевился биолог. - Давайте повторим весь эксперимент. У нас ведь сохранились пробы ткани, взятые у первой Лизы. И мы сможем ввести сыворотку прямо в эмбрион ещё до рождения ребенка. Но на этот раз никаких вольностей, Марта! Если пожелаете, начнем выращивать десять особей, но обещайте мне, что в последний момент мы из них сохраним только одну. Не станем повторять ту ошибку, которая вам уже так дорого обошлась.
Марта надолго замолчала. Жоаким, устав дожидаться ответа, поднялся:
- Подумайте! - Он двинулся к двери, но внезапно остановился. На пороге стояли пятеро близняшек, не двигаясь и не произнося ни слова. Они впились в них враждебными взглядами.
Марта почувствовала замешательство ученого. Она повернула в его сторону голову, и молодую женщину пронзила дрожь. Присущая ей белизна лица приняла мертвенный оттенок. За время отсутствия девочки заметно подросли. Они выглядели сейчас тиражированной точной копией тринадцатилетней самой первой, настоящей Лизы.
- Что вы тут делаете? - отрывисто спросил Жоаким.
Он сделал угрожающий вид, что сейчас двинется на них. Но Марта пулей вылетела из кресла, где лежала, совсем обессилев. Она ухватила биолога за рукав.
- О, нет! - воскликнула она. - Не причиняйте им боли. Я не вынесу этого. Они так похожи на... Боже мой! До чего же все это ужасно.
И тут девчонки, показав все разом нос Жоакиму, громко рассмеялись и удрали. Ученый покачал головой:
- Я бы не сумел нанести им вреда. Какая, однако, немыслимая прыть! Даже Уго теперь не может никого из них поймать. Они буквально выскальзывают из рук.
Спустя несколько минут стало слышно, как близнецы принялись играть в классы. При этом они напевали:
В ЭФИРЕ ПРОШВЫРНУЛИСЬ
И НА ЗЕМЛЮ ВЕРНУЛИСЬ.
ЧЕРНУЮ АЛГЕБРУ С ПОЗВОНКОМ
ИСПОЛНИ ОДНИМ БРОСКОМ.
ПОГРЕМУШКОЮ ПУСТОЙ
ВЕРТЯТ ГЛУПОСТЬЮ ЛЮДСКОЙ.
Их и так не очень понятные простому человеку игры превратились в нечто на редкость сложное. Теперь меловые квадратики вылезали в коридоры и карабкались по ступеням лестниц на этажи. Повсюду на стенах и плитах пола появились знаки каббалистического вида или же рисунки наивного и демонического толка; порой среди них можно было натолкнуться на символику из химии или встретить математические уравнения.
Игра в классы? Да, вначале она напоминала знаменитую детскую забаву. Но со временем превратилась в мешанину всех известных развлечений. Ибо по практикуемым ими правилам одни квадратики надо было проскакивать, как при чехарде, другие - вонзая по пути кинжал в звездчатый круг, подбирая зубами с пола колечко, продвигаясь местами боком или же делая, как в шахматах, ход конем, пронося над тремя плитами зажженную свечу... Все это напоминало также "уголки", "прятки", "салочки", "бег взапуски" и разновидность триктрака.
Жоакиму приходилось заставать девчонок за решением, играючи, настоящих задачек из высшей математики, перед тем как начать скакать через две ступеньки по шатким лестницам с факелом в руке.
Создавалось впечатление, что подобное времяпрепровождение не являлось пустой затеей. Близняшки, похоже, с пылом предавались такого рода занятиям с целью оттачивать их и без того дьявольски острый ум, привлекая на помощь все известные области науки. Одним словом, то была игра образовательного и всестороннего характера, достигающая уровня, намного превосходящего высший, доступный только воистину противоестественным гениям.
Жоаким начал приходить к выводу, что их причудливые речитативы, распеваемые там и сям под скакалочку, отнюдь не были набором ничего не значивших слов и что их текст заключал в себе смысл, который он, старый ученый червь, не смог бы постичь, не потратив предварительно ещё несколько жизней на его изучение. К примеру, он чувствовал себя отсталым, неспособным ухватить содержание напева, который они между собой (Бог их знает, почему) называли песней Победы:
АШ НА ДВА ПИ - ЭТО СПИН.
А ЧЕЛОВЕК ВСЕ СПИТ.
ГЕЙЗЕНБЕРГ - СТАРЫЙ ДУРАК.
ДЕЛЬТА Т РАВНА НУЛЮ - ВОТ ТАК.
И НЕТ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
ПРИ ТАКОЙ ПРОВОРНОСТИ.
Эту песню они заканчивали громким воплем, обычно обозначавшим конец игры.
А Жоакиму при этом припоминалась некая формула Гейзенберга. Она запечатлелась у него в мозгу со студенческих времен и сохранилась там до старости:
? W x ? T ? h/2?.
По правде говоря, он не очень-то хорошо помнил, что именно она выражает. Он довольно рано стал специализироваться в биологии, науке, весьма далекой от физики. Но твердо помнил, что это - формула "принципа неопределенности", а дельта t означала время измерения.
Близнец, по-видимому, настолько хорошо усвоили эти знания, что могли позволить себе роскошь жонглировать ими и даже презирать их.
Свойственная девочкам ранее неуемная страсть к чтению всего, что попадалось под руку, угасла в течение нескольких недель. Невольно напрашивался вопрос, а не означала ли эта необычная для них потеря интереса к книгам то, что они уже выучили их содержание наизусть. Вскоре, совсем случайно, Жоакиму пришлось убедиться в правильности такого предположения.
Ученый застал в тот день близняшек в зале для стражи. Они запалили гигантский костер в расположенном там громадном камине. Расселись на плитах пола полукругом около этого пышущего жаром очага, выделяясь на его фоне черными силуэтами. Поскольку Жоаким стал опасаться их не хуже чумы, то он поостерегся войти в помещение. Спрятавшись в тени коридора, чуть позади порога, он долго наблюдал за ними.
Время от времени кто-то из девчонок поднимался и вытаскивал из внушительной кучи дров толстое полено. Они внимательно его изучали, а потом бросали в пламя, одновременно заунывно выводя какую-то мелодию с неразборчивыми словами.
Неважное зрение Жоакима мешало ему рассмотреть в деталях, чем именно они занимались. Велико же было его изумление, когда в конце концов его питомцы запели чуть громче и до него донеслось содержание их песенки:
В ГОЛОВЕ ГУСТО,
В БИБЛИОТЕКЕ ПУСТО.
Они, как оказалось, жгли книги, а не поленья! Возмущенный до глубины души ученый ворвался в зал с криком: "Остановитесь!". Но они только расхохотались и принялись выплясывать вокруг него, запуская в голову биолога отдельные тома. Жоаким, опустившись на колени, стал сгребать непослушными пальцами повсюду рассыпавшиеся листочки. Но остатки тяжеловесного ин-кварто угодили ему в висок, и он потерял сознание.
Проснулся он намного позже, в разгар ночи, среди валявшихся там и сям разорванных книжных листов и опустошенных переплетов. В камине красноватыми бликами отсвечивали догорающие угли.
6
Жоаким и Марта с понятным ожесточением снова набросились на работу в лаборатории. Повторный опыт удался, и вскоре десять человеческих зародышей стали быстро развиваться в колбах.
По истечении шести недель Жоаким осторожно, тщательно рассчитанными дозами, ввел в них свою сыворотку. В последующие дни, как было подмечено, ускоренный вначале рост утробного плода вроде бы упорядочился.
- Полагаю, что мы одержали победу, - взволнованно прокомментировал событие биолог. - В итоге появятся, неоспоримо, нормальные дети, точнее, одна девочка, ибо прошу не забывать о вашем обещании. Девятью другими придется пожертвовать ещё до их рождения.
Марта окончательно покинула свои прежние апартаменты и отныне постоянно ночевала в комнатах Жоакима. А ученый спал на раскладушке, установленной в лаборатории. Он просто блаженствовал от этих перемен, хотя к чувству отрады и примешивалась некоторая горчинка.
Ощущение эмоционального комфорта порождало это относительно тесное соседство. Прислонясь головой к стене, он представлял себе, как всего в метре от него раскинулась на его прежнем ложе Марта. И каждый вечер биолог нарочно засыпал попозже, чтобы продлить это состояние невинного счастья.
Он пытался даже уловить сквозь толщу стены дыхание молодой женщины. Порой он слышал, как Марта ворочается в постели или постанывает во сне. Тогда он, затаив дыхание, подкрадывался к двери и благоговейно прислонялся ухом к дереву.
Однажды ночью, когда он лежал с открытыми глазами, вглядываясь в стрельчатый свод, его чуткий слух уловил еле слышные потрескивания в другом конце помещения. От страха у него волосы встали дыбом. Ученый медленно-медленно повернул голову в том направлении и увидел, что одна из плит пола перед бывшим алтарем приподнимается. Обливаясь холодным потом, он замер.
И тут он увидел, как из подземелья, подобно бледным привидениям, неспешно и молчаливо потянулась в лабораторию цепочка силуэтов. То были близняшки, семенившие, держась за руки, и неверном свете луны. Они с большими предосторожностями продвигались к длинному столу, на котором выстроились в ряд колбы с плазмой.
Призвав на помощь все свое мужество, Жоаким громко закричал и резко вскочил. Но, запутавшись в простыне, споткнулся. Из-за этой неловкости он потратил слишком много времени на то, чтобы отыскать в темноте выключатель. Вспыхнувшие холодным светом лампы осветили уже опустевший зал. Он бросился к сосудам посмотреть, не тронули ли их эти гадкие девчонки.
К счастью, они не успели этого сделать, но, тем не менее, один из тонких пластмассовых шлангов был вырван, неприкаянно болтаясь, и из него на пол стекала плазма.
Жоаким поспешил восстановить порядок. Но тем временем разбуженная Марта уже пересекла лабораторию и склонилась над колбами. От нахлынувшего волнения её скулы слегка порозовели, но все ещё опухшие от сна веки отнюдь не безобразили её. Накинутый в спешке простенький халатик плотно облегал её безукоризненно правильных форм тело.
- Что тут происходит? - с трудом переводя дыхание выпалила она.
Жоаким порывисто дышал.
- Близнецы, - с трудом выдохнул он. - Я их видел. Они появились вон оттуда... и очевидно, пытались уничтожить эмбрионы. Но самое ужасное это то, что...
Он испуганно вздрогнул, заслышав, как Уго открывает ключами двери, ведущие в коридор. Человек без ушей вошел с карабином в руках. Он неподвижно застыл у порога.
- Да скажите же поскорей, в чем дело! - бросила Марта Жоакиму.
- Что? - с недоуменным видом переспросил тот.
Хозяйка замка начала терять терпение:
- Расскажите, что именно вы видели, Жоаким. Что вас напугало до такой степени? Вы говорили о чем-то чудовищном.
С трудом сглотнув, он наконец выдавил из себя:
- Их было десять.
- Что?
На несколько минут воцарилось гробовое молчание. Наконец, Марта, как бы отгоняя наваждение, встряхнулась.
- Вам это приснилось, - неуверенно протянула она.
Жоаким показал пальцем на починенный им пластиковый шланг.
- Трубка сама собой не рвется.
- Может быть... Ладно, допускаю, что близнецы сюда проникли. Но у вас просто раздвоилось в глазах, мой бедный Жоаким. То, что вы говорите, смехотворно.
- Вон там, - биолог показал на плиту перед алтарем. - У меня и тени сомнения нет в том, что они возникли оттуда. И я уверен, что их было намного больше, чем пять.
Уго молча прошагал к алтарю, положив на него карабин. Снял с пояса плеть и наклонился. Сунув в зазор между плитами короткую металлическую рукоятку бича, он надавил на нее, как на рычаг: приоткрылась щель. Человек без ушей подхватил своими нервными пальцами плиту и, сдвинув её, открыл доступ в подземный лаз квадратной формы.
Она склонились над ним. По лицам трепетно пробежал легкий, пахнувший плесенью, сквознячок.
- Ты знал о существовании этого потайного хода? - спросила молодая женщина у слуги.
Тот отрицательно мотнул головой и пошел за лампой. Присев на бортик отверстия, он опустил вниз длинные ноги. Затем взял в зубы в лампу.
Опираясь на запястья рук, он соскользнул вниз; уперся во что-то твердое, его полностью лысая голова едва выступала над уровнем плиты. Тогда он сгорбился, и вскоре его шаги стали стихать в отдалении.
Жоаким в свою очередь, держа лампу в вытянутой руке, осветил подземелье. Подавив невольное восклицание, он показал Марте на видневшуюся в глубине напольную плиту. На ней были неуклюже высечены какие-то буквы старинного алфавита. Жоаким, не понимая смысла, разобрал некоторые из них:
HIC PERIIT
PYR N
BEBR FILIA
SERP IS G ITRIX
И все-таки звучание некоторых полустертых слов показалось ему знакомым.
- Это, вне сомнения, склеп одного из прежних владельцев этого замка, произнесла Марта. - Никакого интереса для нас не представляет.
Но Жоаким не слышал её реплики. Он сконцентрировал внимание на двух группах букв: BERB и PYR N. И вдруг его осенило, ученый даже отшатнулся на шаг.
- Что такое? - забеспокоилась Марта.
- Это же Бебрикс и Перене, - воскликнул Жоаким. - Вспомните самую старинную легенду Пурров, Марта. Пирене, дочь Бебрикса, родила змею. Точно - чуть ниже видны соответствующие буквы - SERP.
Марта надула губы.
- Это, - проронила она, - заинтересовало бы людей, живших в далеком прошлом.
В этот момент послышались топавшие по плитам шаги возвращавшегося Уго. Звук становился все ближе и ближе. Вскоре показался и сам человек без ушей, - его одежда была покрыта плесенью и паутиной. Рядом жестов он пояснил, что бессилен что-либо предпринять, поскольку метров через сто проход настолько сужался, что пробиться дальше не было никакой возможности.
Жоаким показал тогда ему на надпись, попросив вытащить наверх надгробную плиту. Уго, показав, что понял, топнул по ней ногой и, увидев, что та поддается, опустился на колени, дабы приподнять её. Это далось ему довольно легко и, возложив тяжеленный груз на плечо, он поднялся с ним в лабораторию, где и опустил на пол.
При этом она перевернулась, что выявило и другой, находившийся в намного худшем состоянии текст.
VL A SAECLA
MONS SANGVIS
IN
VELLARUM CORP RESVRG
То была строка, абсолютно не поддававшаяся расшифровке, но за ней следовала вторая:
SIC TRANS HOMIN REGNUM
И третья - тоже изъеденная веками, но зато выбитая очень крупными буквами:
GENS NOVA OM IPOTEN
В глубине усыпальницы зияло прямоугольное отверстие глубиной в несколько сантиметров. Проглядывались лишь скалистые породы и совсем немного песка, и наверняка прошло множество веков, пока они снова увидели дневной свет.
Плазма кипела вдоль всего пути своего следования. Чья-то преступная рука запустила реостат.
Одновременно в коридорах затянули пронзительные голоса:
- SIC TRANSIT HOMINIS REGNUM!
И тут же на виду у всех взвихрилась, удирая, стайка - числом не менее пятнадцати - зубоскаливших близняшек, некоторые из которых были одеты в немыслимые лохмотья, а остальные вообще были голенькими. Таким вот образом были получены доказательства, что случившееся ранее биологу отнюдь не приснилось.
По истечении шести недель Жоаким осторожно, тщательно рассчитанными дозами, ввел в них свою сыворотку. В последующие дни, как было подмечено, ускоренный вначале рост утробного плода вроде бы упорядочился.
- Полагаю, что мы одержали победу, - взволнованно прокомментировал событие биолог. - В итоге появятся, неоспоримо, нормальные дети, точнее, одна девочка, ибо прошу не забывать о вашем обещании. Девятью другими придется пожертвовать ещё до их рождения.
Марта окончательно покинула свои прежние апартаменты и отныне постоянно ночевала в комнатах Жоакима. А ученый спал на раскладушке, установленной в лаборатории. Он просто блаженствовал от этих перемен, хотя к чувству отрады и примешивалась некоторая горчинка.
Ощущение эмоционального комфорта порождало это относительно тесное соседство. Прислонясь головой к стене, он представлял себе, как всего в метре от него раскинулась на его прежнем ложе Марта. И каждый вечер биолог нарочно засыпал попозже, чтобы продлить это состояние невинного счастья.
Он пытался даже уловить сквозь толщу стены дыхание молодой женщины. Порой он слышал, как Марта ворочается в постели или постанывает во сне. Тогда он, затаив дыхание, подкрадывался к двери и благоговейно прислонялся ухом к дереву.
Однажды ночью, когда он лежал с открытыми глазами, вглядываясь в стрельчатый свод, его чуткий слух уловил еле слышные потрескивания в другом конце помещения. От страха у него волосы встали дыбом. Ученый медленно-медленно повернул голову в том направлении и увидел, что одна из плит пола перед бывшим алтарем приподнимается. Обливаясь холодным потом, он замер.
И тут он увидел, как из подземелья, подобно бледным привидениям, неспешно и молчаливо потянулась в лабораторию цепочка силуэтов. То были близняшки, семенившие, держась за руки, и неверном свете луны. Они с большими предосторожностями продвигались к длинному столу, на котором выстроились в ряд колбы с плазмой.
Призвав на помощь все свое мужество, Жоаким громко закричал и резко вскочил. Но, запутавшись в простыне, споткнулся. Из-за этой неловкости он потратил слишком много времени на то, чтобы отыскать в темноте выключатель. Вспыхнувшие холодным светом лампы осветили уже опустевший зал. Он бросился к сосудам посмотреть, не тронули ли их эти гадкие девчонки.
К счастью, они не успели этого сделать, но, тем не менее, один из тонких пластмассовых шлангов был вырван, неприкаянно болтаясь, и из него на пол стекала плазма.
Жоаким поспешил восстановить порядок. Но тем временем разбуженная Марта уже пересекла лабораторию и склонилась над колбами. От нахлынувшего волнения её скулы слегка порозовели, но все ещё опухшие от сна веки отнюдь не безобразили её. Накинутый в спешке простенький халатик плотно облегал её безукоризненно правильных форм тело.
- Что тут происходит? - с трудом переводя дыхание выпалила она.
Жоаким порывисто дышал.
- Близнецы, - с трудом выдохнул он. - Я их видел. Они появились вон оттуда... и очевидно, пытались уничтожить эмбрионы. Но самое ужасное это то, что...
Он испуганно вздрогнул, заслышав, как Уго открывает ключами двери, ведущие в коридор. Человек без ушей вошел с карабином в руках. Он неподвижно застыл у порога.
- Да скажите же поскорей, в чем дело! - бросила Марта Жоакиму.
- Что? - с недоуменным видом переспросил тот.
Хозяйка замка начала терять терпение:
- Расскажите, что именно вы видели, Жоаким. Что вас напугало до такой степени? Вы говорили о чем-то чудовищном.
С трудом сглотнув, он наконец выдавил из себя:
- Их было десять.
- Что?
На несколько минут воцарилось гробовое молчание. Наконец, Марта, как бы отгоняя наваждение, встряхнулась.
- Вам это приснилось, - неуверенно протянула она.
Жоаким показал пальцем на починенный им пластиковый шланг.
- Трубка сама собой не рвется.
- Может быть... Ладно, допускаю, что близнецы сюда проникли. Но у вас просто раздвоилось в глазах, мой бедный Жоаким. То, что вы говорите, смехотворно.
- Вон там, - биолог показал на плиту перед алтарем. - У меня и тени сомнения нет в том, что они возникли оттуда. И я уверен, что их было намного больше, чем пять.
Уго молча прошагал к алтарю, положив на него карабин. Снял с пояса плеть и наклонился. Сунув в зазор между плитами короткую металлическую рукоятку бича, он надавил на нее, как на рычаг: приоткрылась щель. Человек без ушей подхватил своими нервными пальцами плиту и, сдвинув её, открыл доступ в подземный лаз квадратной формы.
Она склонились над ним. По лицам трепетно пробежал легкий, пахнувший плесенью, сквознячок.
- Ты знал о существовании этого потайного хода? - спросила молодая женщина у слуги.
Тот отрицательно мотнул головой и пошел за лампой. Присев на бортик отверстия, он опустил вниз длинные ноги. Затем взял в зубы в лампу.
Опираясь на запястья рук, он соскользнул вниз; уперся во что-то твердое, его полностью лысая голова едва выступала над уровнем плиты. Тогда он сгорбился, и вскоре его шаги стали стихать в отдалении.
Жоаким в свою очередь, держа лампу в вытянутой руке, осветил подземелье. Подавив невольное восклицание, он показал Марте на видневшуюся в глубине напольную плиту. На ней были неуклюже высечены какие-то буквы старинного алфавита. Жоаким, не понимая смысла, разобрал некоторые из них:
HIC PERIIT
PYR N
BEBR FILIA
SERP IS G ITRIX
И все-таки звучание некоторых полустертых слов показалось ему знакомым.
- Это, вне сомнения, склеп одного из прежних владельцев этого замка, произнесла Марта. - Никакого интереса для нас не представляет.
Но Жоаким не слышал её реплики. Он сконцентрировал внимание на двух группах букв: BERB и PYR N. И вдруг его осенило, ученый даже отшатнулся на шаг.
- Что такое? - забеспокоилась Марта.
- Это же Бебрикс и Перене, - воскликнул Жоаким. - Вспомните самую старинную легенду Пурров, Марта. Пирене, дочь Бебрикса, родила змею. Точно - чуть ниже видны соответствующие буквы - SERP.
Марта надула губы.
- Это, - проронила она, - заинтересовало бы людей, живших в далеком прошлом.
В этот момент послышались топавшие по плитам шаги возвращавшегося Уго. Звук становился все ближе и ближе. Вскоре показался и сам человек без ушей, - его одежда была покрыта плесенью и паутиной. Рядом жестов он пояснил, что бессилен что-либо предпринять, поскольку метров через сто проход настолько сужался, что пробиться дальше не было никакой возможности.
Жоаким показал тогда ему на надпись, попросив вытащить наверх надгробную плиту. Уго, показав, что понял, топнул по ней ногой и, увидев, что та поддается, опустился на колени, дабы приподнять её. Это далось ему довольно легко и, возложив тяжеленный груз на плечо, он поднялся с ним в лабораторию, где и опустил на пол.
При этом она перевернулась, что выявило и другой, находившийся в намного худшем состоянии текст.
VL A SAECLA
MONS SANGVIS
IN
VELLARUM CORP RESVRG
То была строка, абсолютно не поддававшаяся расшифровке, но за ней следовала вторая:
SIC TRANS HOMIN REGNUM
И третья - тоже изъеденная веками, но зато выбитая очень крупными буквами:
GENS NOVA OM IPOTEN
В глубине усыпальницы зияло прямоугольное отверстие глубиной в несколько сантиметров. Проглядывались лишь скалистые породы и совсем немного песка, и наверняка прошло множество веков, пока они снова увидели дневной свет.
* * *
Марта вновь недоуменно пожала плечами и отвернулась. Она вдруг насторожилась, потому что со стороны продолговатого стола, на котором проводился эксперимент, послышался странный шум. Бросив мимолетный взгляд на колбы, она испустила стон.Плазма кипела вдоль всего пути своего следования. Чья-то преступная рука запустила реостат.
Одновременно в коридорах затянули пронзительные голоса:
- SIC TRANSIT HOMINIS REGNUM!
И тут же на виду у всех взвихрилась, удирая, стайка - числом не менее пятнадцати - зубоскаливших близняшек, некоторые из которых были одеты в немыслимые лохмотья, а остальные вообще были голенькими. Таким вот образом были получены доказательства, что случившееся ранее биологу отнюдь не приснилось.