Страница:
Федор I Иванович. Реконструкция М.М. Герасимова
И в завещании Ивана Грозного 1572 года оба брата – Иван и Федор – представлены одинаково дееспособными, и разница между ними была лишь в старшинстве. Младший сын Федор получал по данному завещанию отца удел с 14 городами, главным из которых был Суздаль. Предсмертное завещание Ивана Грозного до нас не дошло. Оно лишь упоминается в описи Посольского приказа 1614 года. В этой духовной грамоте также ничего не говорится о слабоумии и недееспособности Федора Ивановича, а лишь то, что после смерти старшего сына Ивана Ивановича Иван IV сделал Федора своим наследником, а младшему Дмитрию отвел в удел город Углич.
Так что говорить о «слабоумии» царя Федора Ивановича никаких оснований, кроме субъективного мнения некоторых иностранных «гостей» Москвы нет.
Историческая справка
Феодор I Иванович прозванный Блаженным[6] (11 мая 1557; Москва – 7 января 1598, Москва) – царь всея Руси и великий князь Московский с 18 марта 1584 года, третий сын Ивана IV Грозного и царицы Анастасии Романовны, последний представитель московской ветви династии Рюриковичей.
По словам иноземцев на русской службе Таубе и Крузе, Федор Иванович должен был стать наследником опричной половины Русского царства (что, впрочем, весьма сомнительно, так как опричная территория не была постоянной, а в завещаниях Ивана Грозного ничего о таких намерениях не сообщается). Участвовал в Ливонском походе осенью 1572 года. Числился кандидатом на польский престол в 1573, 1576 и 1577 годах. Женился в 1580 году на Ирине Федоровне Годуновой.
По словам самого Ивана Грозного, Федор был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рожденный», ему при жизни приписывали дар прорицания, От брака с Ириной Федоровной Годуновой имел дочь (1592), Феодосию, которая, по свидетельству патриарха Иова прожила четыре года (по другим данным – всего 9 месяцев). В конце 1597 года царь смертельно заболел и 7 января 1598 года в час утра скончался. На нем пресеклась московская линия династии Рюриковичей (потомство Ивана I Калиты).
Большинство историков считают, что Федор был не способен к государственной деятельности, принимал мало участия в управлении государством, находясь под опекой сначала совета вельмож, затем своего шурина Бориса Федоровича Годунова, который с 1587 года был фактически единоличным правителем государства, а после смерти Федора стал его преемником. «Федор царствовал, Борис управлял – это знали все и на Руси, и за границей».
В то же время известно, что государственные дела он обсуждал с боярами в Переднем покое, а особо щекотливые вопросы решал со своими приближенными в личном кабинете – то есть, государственными делами все же занимался.
При Федоре Ивановиче зодчим Ф. Конем были возведены стены и башни Белого города, пушечным литейщиком Андреем Чоховым была отлита знаменитая Царь-пушка. В 1589 году учреждено патриаршество (первым патриархом стал Иов, ставленник Бориса Годунова). В период правления Федора Ивановича было начато строительство города Архангельска (1585), столицы Западной Сибири Тобольска (1587), заложены каменные укрепления Смоленска (1596). Была принята присяга на подданство от царя Иверского (Грузия) Александра. Во время Русско-шведской войны 1590–1595 годов возвращены России города Ям, Ивангород, Копорье, Корелы.
Умер в Москве в январе 1598 года. Тело его погребено в московском Архангельском соборе.
Портрет Исаака Массы работы Франса Халса, 1626 г.
Патриарх Иов писал: «Когда же благочестивый царь и великий князь всея Руси Федор Иванович достиг меры возраста зрелого мужа, сорока одного года, приключилась ему тяжкая болезнь, в которой он пребыл немалое время…»[7]
Бориса Годунова называют главным виновником смерти царя. Исаак Масса[8] пишет: «Федор Иванович внезапно заболел и умер 5 января 1598 года. Я твердо убежден в том, что Борис ускорил его смерть при содействии и по просьбе своей жены, желавшей скорее стать царицей, и многие москвичи разделяют мое мнение».
Григорий Котошихин писал в своем сочинении: «Той же боярин [Борис Годунов], правивше государством неединолетно, обогатился зело. Проклятый же и лукавый сотана, искони ненавидяй рода человеча, возмути его разум, всем бо имением, богатством и честию исполнен, но еще несовершенно удовлетворен, понеж житие и власть имеяй царскую, славою же несть. И дияволим научением мыслил той боярин учинитись царем…»
«Некоторые сказывают, якобы царица[9], думая, что оный брат ее причиной смерти был государя царя Феодора Иоанновича, до смерти видеть его не хотела»[10].
Иван Тимофеев, говоря о смерти Федора Ивановича, прямо указывает на его убийцу: «Некоторые говорят, что лета жизни этого живущего свято в преподобии и правде царя, положенные ему Богом, не достигли еще конечного предела – смерти, когда незлобивая его душа вышла из чистого тела; и не просто это случилось, а каким-то образом своим злым умыслом виновен в его смерти был тот же злой властолюбец и завистник его царства [Борис Годунов], судя по всем обличающим его делам, так как он был убийца и младшего брата [Дмитрия Углического] этого царя. Это известно не только всем людям, но небу и земле. Бог по своему смотрению попустил это и потерпел предшествующее [убийство], а он рассудил в себе [совершить второе убийство], надеясь на наше молчание, допущенное из-за страха пред ним при явном убийстве брата того [Федора], царевича Димитрия. Так и случилось. Знал он, знал, что нет мужества ни у кого и что не было тогда, как и теперь, «крепкого во Израиле» от головы и до ног, от величайших и до простых, так как и благороднейшие тогда все онемели, одинаково допуская его сделать это, и были безгласны, как рыбы, – как говорится: «если кто не остановлен в первом, безбоязненно устремляется и ко второму», – как он и поступил»[11].
В «Истории Государства Российского» Карамзин приводит выписки из летописей: «Глаголют же неции, яко прият смерть государь царь от Борисова злохитоства, от смертоноснаго зелия».
Действительно, при вскрытии гробницы «зелия» в останках царя Федора обнаружено более чем достаточно для летального исхода: содержание мышьяка превышает норму в 10 раз (0,8 мг при норме 0,08 мг).
Если учесть, что мышьяк действует быстро, при больших дозах – практически мгновенно, а ртуть ведет к постепенному отравлению организма, то из приведенных выше цифр можно сделать вывод: когда цареубийцам нечего было опасаться, они использовали мышьяк. Так было во время детских лет царя Иоанна. Его мать, Великую княгиню Елену, отравили мышьяком, так как высокопоставленным преступникам не угрожало серьезное расследование: ее муж, великий князь Василий III, отец царя Ивана, умер за пять лет до этого, а сам Иван Васильевич был слишком мал – в момент смерти матери ему исполнилось всего 8 лет.
Таким же образом – с помощью мышьяка – расправились и с царем Федором Ивановичем. Когда его отравили в 1597 году, из близких родственников у него оставались только жена – Ирина Годунова, и ее брат – правитель Борис Годунов. И если Годунову удалось еще при жизни царя Феодора скрыть от него правду о смерти царевича Дмитрия в Угличе, то уж теперь-то расследовать преступления Годунова было просто некому. Если его сестра-царица что-то и подозревала, то промолчала.
До мертвого царя уже никому не было дела. Бояре, занятые дележом государева наследства, не сумели (или не захотели) похоронить последнего из династии Калиты с полагающимися ему почестями. Даже саркофаг был изготовлен небрежно. Мастер-резчик в слове «благочестивый» допустил грубую ошибку и вырезал вместо буквы «б» букву «г». Так один из благочестивейших московских царей, посвятивший свою жизнь посту и молитве, был после смерти назван «глагочестивым». И никто не удосужился проверить саркофаг, исправить ошибку. Видимо, оказалось недосуг за спорами о том, кому быть царем…
Но если не та буква еще может быть признана, с грехом пополам, «ошибкой», то полным неуважением выглядит то, что в гробнице был установлен неприлично простой для царственной особы сосуд-кубок для святого миро[12]. А ведь проследить за этим была не только государственная обязанность, но и родственный долг Бориса Годунова.
Надо признать, что никто из претендентов на трон – ни Шуйские, ни Романовы, ни, тем более, Годунов, – не горели желанием выяснить причины смерти царя Федора Ивановича. А ведь смерть бездетного царя означала, что династический кризис неизбежен. Начало избирательной компании новой династии стало и началом Смуты.
Глава 2
Царь Борис
НЕПРИЗНАННЫЙ САМОДЕРЖЕЦ
Усыпальница Годуновых в Троице-Сергиевой лавре
Борис родился в семье небогатого вяземского помещика на переломе XVI века. Наиболее достоверной датой считается 1552 год. Это был знаменательный год: год взятия Казани, начало наступления Руси на Восток, время создания Российской империи в той форме, какая была присуща нашему государству на протяжении последующих трех с половиной веков. Мнение о татарских корнях Годунова опиралось на «Сказание о Чете», в котором родоначальником рода Годуновых назван Чет-мурза, выехавший на Русь из Орды еще при Иване Калите. Но, по мнению Р.Г. Скрынникова, этот документ создан для «подтверждения» княжеского происхождения Бориса и не заслуживает доверия. Предком будущего царя был костромской вотчинник XIV века Дмитрий Зерно. От него произошли Годуновы, Вельяминовы и Сабуровы. Они служили Дмитрию Донскому, Василию I, Василию II. Однако на протяжении двух веков Годуновы и Вельяминовы превратились в мелких помещиков, тогда как Сабуровы продолжали пользоваться известностью. Соломонида Сабурова была супругой Великого князя Василия III, Евдокия Сабурова вышла замуж за царевича Ивана, сына Ивана IV. Так что, теоретически, Годуновы имели с царствующим домом неплохие родственные связи. В возрасте семи лет Борис осиротел и вместе с сестрой и братом был принят в семью дяди, Дмитрия Ивановича.
Звезда Годуновых взошла в 1565 г. Царь Иоанн Грозный искал верных людей и Дмитрий Годунов, благополучно пройдя отборочную комиссию, стал опричником «первого призыва». Он, в прямом смысле слова, пришелся ко двору и играл там не последнюю роль. Благодаря покровительству дяди, Борис и его сестра Ирина воспитывались в царских палатах, играли с детьми царя.
Когда Дмитрий Годунов попал во дворец, все первые места были уже заняты. Во главе опричного правительства стояли А. Басманов, оружничий А. Вяземский, постельничий В. Наумов и ясельничий П. Зайцев. Но Годуновым везло: умер Василий Наумов и Годунов-дядя занял освободившийся пост начальника Постельного приказа. Теоретически он должен был заботиться о царском обиходе, но на практике в его обязанности входило обеспечение безопасности государя и его семьи. Теперь в ведении Дмитрия Годунова находились многочисленные слуги и внутренняя стража дворца, а на ночь постельничий ложился в одной комнате с царем. Не удивительно, что сразу по достижении совершеннолетия Борис получил свой первый придворный чин – стряпчего. В обязанности будущего правителя входило подавать и принимать одежду, когда царь переодевался, а в ночное время дежурить в дворцовых сенях. Трудно сказать, какие мысли бродили в голове у 15-летнего подростка, когда он держал в руках драгоценные царские наряды. Не тогда ли и зародилось его болезненное честолюбие, отмечаемое всеми современниками?
Вскоре молодой стряпчий становится зятем знаменитого Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского[13] (известного больше под прозвищем Малюты). Некоторые историки считают, что шеф опричной контрразведки искал покровительства постельничего, но, скорее всего, Годуновы были заинтересованы в нем не меньше. Дядя с племянником готовились к тяжелым политическим битвам и нуждались в сильных союзниках. В течение нескольких последующих лет положение Годуновых сильно укрепилось. Летом 1570 г. были казнены замешанные в новгородской измене А. Вяземский и А. Басманов. Из старого опричного руководства на плаву остались Годуновы и Скуратовы-Бельские. А осенью 1571 г. состоялась двойная свадьба. Царевич Иван женился на Евдокии Сабуровой и род Годуновых вновь породнился с царским домом. Сам Грозный царь взял в жены Марфу Собакину. Свахами царицы были жена Бориса Мария Скуратова и его теща, а сам Борис и Скуратов-Бельский стали дружками царской невесты. Однако нити, связавшие семью Годуновых с престолом, оборвались неожиданно быстро: через две недели после свадьбы царица Марфа умерла, а через год оказалась в монастыре и царевна. Труды Годуновых пропали втуне. К тому же геройски погиб на войне тесть Бориса, Малюта. Но неудачи не сломили Годуновых. Они уже разрабатывали новые планы, не уступающие по широте размаха предыдущим. Царь решил женить младшего сына Федора. Царевной стала Ирина, сестра Бориса.
Примерно в это же время Иван Грозный распустил опричнину и заменил ее так называемым «Двором». Новое правительство возглавили Василий Колычев и Борис Тулупов. Дмитрий Годунов получил повышение по службе – думный чин окольничего. Но такая расстановка сил не удовлетворила честолюбие царских родственников, рассчитывавших на большее. Годуновы посчитали себя достаточно сильными для открытой схватки и начали местнический спор с боярами, заступившими им путь к власти. Предмет спора для тех времен был очень серьезен: от того, кто займет более высокую должность, зависела не только личная карьера боярина, но и служебный успех всего рода на многие десятилетия вперед. Никогда уже потомки проигравшего не смогли бы подняться по служебной лестнице выше, чем потомки победителя. В свою очередь, на победу в споре мог рассчитывать только тот, чьи предки хотя бы раз имели в подчинении кого-либо из предков соперника. Необоснованные претензии на чужое служебное место карались весьма строго. Борьба шла буквально не на жизнь, а на смерть. Противники Годуновых были выданы им головой и казнены. Вотчины местничавшегося с Годуновым князя Тулупова достались победителю в виде трофеев, а место на политическом Олимпе занял триумвират Годуновых – Бельских – Нагих. Они не успокоились, пока не смели всех своих политических противников. Дмитрий Годунов получил боярский чин, не полагавшийся ему по худородству, Борис Годунов – думный чин кравчего, а его свояк Богдан Бельский стал оружничим. Это правительство оставалось у власти почти 10 лет – до самой смерти царя.
В ноябре 1581 г. погиб царевич Иван. Рассказ о том, как Грозный царь убил своего сына, давно стал хрестоматийной историей. Однако современные исследователи уже не столь уверены в причинах смерти царевича. Р.Г. Скрынников пишет, что наряду с побоями, здоровье Ивана пострадало от нервного потрясения. Историк церкви митрополит Иоанн (Снычев) вообще утверждал, что смерть царевича была естественной. Об этом же упоминают и некоторые современники, например, служивший в охране Бориса Годунова наемник Жак Маржерет. Однако известно, что содержание ртути и мышьяка в останках царевича во много раз превосходит ПДК, что свидетельствует об отравлении. Как бы то ни было, смерть наследника престола оказалась исключительно выгодной клану Годуновых. Более того, народная молва обвинила в этой смерти их. Причиной этих слухов послужила перемена в отношениях между Грозным и Борисом: царь стал все чаще проявлять к недавнему любимцу недоверие и неприязнь.
Еще при жизни старшего сына Ивана Грозный выделил Федору огромный удел, превосходящий по размеру любое европейское государство. Заботу о благочестивом Федоре, которого подданные считали блаженным, царь поручил Годуновым. Работа была почетная и несложная, оставлявшая много времени для совершенствования тактики придворных интриг. К тому же, Годуновы сдружились с Федором и приобрели на него огромное влияние. Пока был жив царевич Иван, Грозного это вполне устраивало. Смерть старшего сына все изменила. Федор стал наследником престола, и близкие ему Годуновы слишком усилились. У Федора и Ирины не было детей, да и здоровье нового наследника внушало опасения. Это грозило пресечением династии. В таких обстоятельствах царь потребовал от сына развода и заключения Ирины Годуновой в монастырь. Но Федор, любивший жену и не желая нарушать церковных установлений, запрещающих развод, воспротивился воле отца. Стоит ли говорить, что и Годуновы всеми силами старались не допустить удаления царевны Ирины. Это вызвало гнев царя, но, вопреки приписываемой ему жестокости, привело лишь к еще большему охлаждению между Иоанном и Борисом. Царь заменил Годунова другим любимцем – Богданом Бельским[14].
Позиции Бориса поколебало не удаление от трона, а рождение у царя еще одного сына – царевича Дмитрия. Через полгода Грозный слег от «горячки». В течение десяти дней положение царя то улучшалось, то ухудшалось, пока не наступила странная смерть… в присутствии Бориса Годунова. Народ приписал смерть Ивана Грозного отраве, положенной в лекарство рукой то ли Годунова, то ли Бельского, которые совместно подхватили выпавшую из царских рук власть. В сопровождении неожиданно появившейся свиты и охраны, такой многочисленной, что, по словам Дж. Горсея, «странно было это видеть», Годунов и Бельский привели к присяге знать, опечатали казну, расставили на кремлевских стенах верные им отряды. Уже через шесть часов все было в их руках.
Царь Иван IV завещал группе бояр заботиться о царе Федоре и государстве. Долгое время считалось аксиомой членство Годунова в этом своеобразном опекунском совете. Но Р.Г. Скрынникову удалось убедительно доказать, что в царском завещании упоминались четверо опекунов: Иван Мстиславский, Иван Шуйский, дядя царя Никита Романов-Юрьев[15] и любимец Грозного Богдан Бельский. Годунов не вошел в четверку сильнейших, более того, не получил никакой должности. Почти достигнутая власть ускользала из рук. По свидетельству австрийского посла, такой оборот дел очень задел Бориса в душе. Мириться с создавшимся положением он не собирался.
Уже в ночь смерти Ивана Грозного началась смута. В Кремле схватили Нагих, родственников царевича Дмитрия по матери. В городе ввели военное положение, прошли массовые аресты. Многочисленная толпа посадских людей волновалась у закрытых кремлевских ворот. Одни кричали, что Бельский, отравив царя Ивана, злоумышляет на Федора и хочет посадить на престол Годунова; другие – что бояре побивают Годуновых; третьи – что Годуновы решили извести всех бояр. Когда в толпе появились служилые дворяне со своими боевыми холопами, дело приняло серьезный оборот. Восставшие захватили пушки и повернули их на Спасские ворота. В схватке погибло 20 человек, и около 100 было ранено. Правительство пошло на переговоры. Но среди бояр не было единства: Мстиславский, Романов и Шуйский поддержали казначея П. Головина в борьбе с Б. Бельским, за которым стояли Годуновы и Щелкаловы – «новые русские» XVI века, пробившиеся на вершину власти при Грозном. Результат оказался плачевным для Бельского: сам он был сослан в почетную ссылку, а царевич Дмитрий и Нагие отправились в Углич.
Неизвестно, что произошло в течение трех следующих недель, но Борис совершил головокружительный прыжок к высшему в России придворному званию конюшего. Этот чин делал его главой Боярской Думы. Но, главное, по неписаному закону, в случае прекращения царствующей династии Годунову принадлежала власть в период междуцарствия и решающее слово при выборе нового царя.
Во время венчания на царство Федора Ивановича новоиспеченный конюший стоял рядом с царем, и утомившийся Федор отдал Борису «подержать» знак верховной власти – тяжелый золотой шар-державу. Это произвело на присутствующих неизгладимое впечатление.
Вскоре всеми делами в стране заправляли Никита Романов, Борис Годунов и дьяк Щелкалов. Их худородство действовало на князей-Рюриковичей как красная тряпка на быка. Столкновение было неизбежно. Борьба развернулась за контроль над министерством финансов – Казенным приказом. Казначей Петр Головин, победитель Богдана Бельского, только и ждал случая разделаться с ненавистными выскочками. Борис нанес ему упреждающий удар: поднял на заседании правительства вопрос о ревизии казны. Ход оказался беспроигрышный. Хищения были так велики, что Петра суд приговорил к смерти, а его брата Владимира – к ссылке и конфискации имущества. Это настолько ухудшило позиции представителей аристократии в правительстве, что Никита Романов осмелился выступить против Ивана Мстиславского. Схватка закончилась для Мстиславского монастырской кельей, а для Романова – перенапряжением и тяжелым смертельным недугом. Власть же досталась Годунову и его союзникам, братьям Щелкаловым.