Вячеслав Шалыгин. Жесть

Вячеслав Шалыгин
Жесть

Пролог

   Мартовское солнце светит, но не греет, особенно, когда его скрывает двухслойная завеса из тяжелых туч и сплошной пелены дыма, пыли и сажи. Солнца за такой завесой почти не видно, можно разглядеть лишь размытое пятно света. Да и то, в случае если тебе нечего делать и ты внимательно пялишься в небо.
   Серия мощных взрывов вспахала землю буквально в десяти метрах от бруствера, и на позиции чистильщиков опять опустилась искусственная ночь. Взметнувшиеся в воздух тонны грязи задернули небо непроницаемой для света черной шторой. Теперь смотри хоть в небо, хоть в землю, результат будет один и тот же: не увидишь ни черта.
   Рядовой Найденов в который раз распластался в грязи на дне окопа. Лечь, встать, выстрелить и снова лечь. Этот комплекс упражнений Сергей Найденов выполнял вот уже сутки практически без перерыва. Если бы не армейские таблетки «сухпай» и фляжка с энергетическим напитком, боец давно упал бы без сил.
   Окружившие позиции чистильщиков биомехи не шли в атаку, а тупо долбили из тяжелых орудий, пытаясь закопать людей живьем. Пока эта тактика не принесла железному воинству полного успеха, но момент истины уже маячил на горизонте. Рано или поздно в строю чистильщиков не останется ни одного боеспособного воина, и тогда биомехи добьются своего.
   Сергей кое-как протер лицевой щиток боевого шлема, хотя особой пользы от протирки щитка не предвидел. Рассмотреть хотя бы контуры машин противника, если они пойдут все-таки в атаку, он не мог при всем желании. И никакие умные детекторы или системы наведения не могли в этом помочь.
   Несколько часов назад рядовой просто дал бы профилактическую очередь из «Шторма», но теперь приходилось экономить патроны. Ведь неизвестно, сколько еще придется просидеть в окружении.
   Застрявшей на юго-восточной окраине Припяти отдельной группе лейтенанта Сухова, а если проще – роте чернобыльских чистильщиков, почему-то никто не спешил помогать. Понятно, что пробиться на выручку по земле не так-то просто, но хотя бы вертушки могли прилететь. Ничто им особо не мешало.
   За все время, что чистильщики просидели в траншеях, противник лишь однажды поднимал свою авиацию, да и то, можно сказать, условно, чтобы обозначить: драконы не дремлют. Несколько уродливых механических монстров прошли штурмовым порядком на малой высоте, прострочили землю из автоматических пушек и убрались восвояси.
   Так что небо над Припятью оставалось относительно свободным. Но вертушки почему-то не летели. Может, начальство просто махнуло на роту рукой? Ведь целые сутки под огнем – это гарантированный конец всему и всем.
   Верить в такой вариант не хотелось, но иного объяснения поведению штаба Сергей не находил. Он и сам на месте высоких чинов не поверил бы, что от роты уцелело хотя бы отделение.
   Раз в пять минут позиции накрывал трехминутный свинцово-огненный шквал, затем, когда оседала черным липким дождем взметнувшаяся в воздух земля, по брустверам давали несколько залпов лучевые орудия, а затем снова лупили тяжелые пушки. Раз в полчаса наступала минутная пауза. За минуту передышки, конечно, много не сделаешь, эвакуировать бойцов на вертушках трудно, но хотя бы попытаться-то можно! Но опять же, когда ты уверен, что найдется, кого эвакуировать.
   За спиной послышался грохот, и боец резко обернулся. Из клубящейся дымной черноты над задним бруствером вывалился чистильщик в тяжелом боевом костюме. Он буквально рухнул в траншею, едва не придавив Сергея.
   Найденов помог товарищу усесться к стенке окопа и протер стекло его шлема. Как оказалось, в гости к Найденову наведался сам лейтенант Сухов.
   – Связи нет, чугунки глушат, – сообщил офицер.
   Найденов кивнул. Связь пропала еще вечером, так что новость давно устарела, но раз офицер решил довести информацию до бойца, значит, так надо. Командир знает, что делает. И рядовой всегда знает, что делать. Увидел начальство – рапортуй.
   – Господин лейтенант, докладывает рядовой Найденов…
   – Отставить, – Сухов устало махнул рукой. – Сам все вижу. Отвоевались, Найденов. От роты восемь человек осталось. А коробка нам на помощь еще даже не выдвинулась. Стоит на уровне Корогода, движки греет, но вперед ни метра пройти не может. На том направлении будто бы смотр у чугунков. Бронезавры, носороги, рапторы, боты… чего только нет, причем много. И вертушки не прилетят, какая-то атмосферная аномалия мешает.
   – Разрешите спросить, это вам кто сообщил? Связи ведь нет.
   – Пробились сюда несколько машин из специального отряда, с севера зашли. Так что подъем, Найденов, и ползком строго на север. До гаражей доползешь, вставай – и бегом в сторону отстойника.
   – Есть.
   – За левым флангом следи. Я прикрою. Марш!
   Сергей выбрался из траншеи, перевалился через бруствер и пополз строго на север, как и приказал лейтенант.
   Метров сорок боец преодолел легко, грязь под животом оказалась неглубокой, да еще помогал небольшой уклон, но на дне ложбины Найденову пришлось остановиться. Несколько воронок и трещин в земле мешали дальнейшему продвижению по-пластунски.
   Сергей приподнялся на локтях и повертел головой. Биомехов поблизости он не увидел, это обнадеживало. Вместе с тем боец отлично понимал, что засечь противника и получить от него пулю – это разные, никак не связанные между собой вещи. Пока что бойца прикрывал гребень слева от ложбины, но Найденов отлично понимал, что стоит ему подняться на ноги, прикрытие исчезнет.
   «А что делать? – Сергей окинул взглядом изрытую ямами и глубокими провалами ложбину. – По-другому эти канавы не форсируешь. Только прыгать».
   Найденов взглянул на проекцию часов. Минута передышки закончилась, но биомехи почему-то не возобновили артобстрел. Что это могло означать, боец не знал, да и не собирался этим загружаться. Может быть, чугунки решили, что все чистильщики уничтожены? Или им просто надоело перепахивать землю? Могло быть и так и этак. Для Найденова имел значение лишь сам факт – обстрел не возобновился. И этим следовало воспользоваться.
   Сергей поднялся на ноги и взял короткий разбег. Первую канаву он перепрыгнул без проблем. В тот момент, когда позади осталась вторая траншея, вокруг засвистели пули. Боец тут же бросился на землю, но не плашмя, а встал на четвереньки и продолжил движение к развалинам старых гаражей.
   Так он преодолел еще два десятка метров, но затем был вынужден снова рискнуть и подняться в полный рост. И тут началось самое интересное.
   Слева в ложбину скатились несколько биомехов новой модификации. В походном варианте эти машины выглядели, как крупные металлические шары, но когда они выкатились на позицию, произошла трансформация. Шары раскрылись, почти вывернулись наизнанку и превратились в приземистых ботов модификации «краб». И каждый имел по четыре курсовых пушки. Наперерез Сергею выкатились восемь машин, а значит, один дружный залп мог легко перечеркнуть все надежды чистильщика на спасение.
   Найденов, не раздумывая, вскинул «Шторм» и открыл беглый огонь по противнику. Ну и пусть у противника численное превосходство! Кто кого, зависело на самом деле только от случая. Но любому случаю надо помогать выпасть из колоды вероятностей. Просто стоять и ждать развязки – верная гибель. Руководствуясь этими принципами, рядовой и принял бой. А что еще он мог поделать? Бежать? Так ведь некуда.
   Сергей успешно продырявил две машины, перенес огонь на третью, частично ее повредил, но на этом был вынужден остановиться. Боты открыли ответный огонь, и пули их импульсных пушек едва не перерубили Найденова пополам. Он едва успел рухнуть на землю и отползти под прикрытие вывороченного из земли обломка какой-то бетонной конструкции. Сергея осыпало серым крошевом, несколько пуль просвистели буквально в сантиметре от головы, но на какое-то время чистильщик все же оказался в безопасности. Эта пауза позволила ему перезарядить импульсник и еще раз сменить позицию.
   В поле главное – маневр, иначе все та же верная гибель. Эту истину рядовой зазубрил еще в первые дни службы, а к исходу третьего года она въелась в подкорку и превратилась в рефлекс. Упал – откатись, присел – сместись хотя бы на полметра в сторону, поднялся – сразу сделай зигзаг. Биомехи, конечно, машины, сбить их с толку чрезвычайно трудно, однако Сергей до сих пор оставался жив, значит, не напрасно выполнял эту нехитрую инструкцию.
   Потеряв из вида цель, боты не успокоились, а только сменили оружие. В дополнение к пушкам из их приземистых корпусов выдвинулись пусковые установки энергоснарядов. Выглядели они, как этакие трехпалые клешни, между металлическими «пальцами» которых формировались синеватые сгустки искусственных шаровых молний. Насколько знал Сергей, в автономном режиме «крабы» могли запустить не больше десятка «шаровух» каждый, слишком много на это тратилось энергии, но чтобы уничтожить таким «минометным» огнем всего-то одного солдата, ботам могло хватить и трех-пяти снарядов.
   Три «шаровухи» взорвались почти одновременно, каждая в трех шагах от Сергея, слева, справа и впереди. Громкие хлопки взрывов оглушили бойца, а запах гари и озона пробился даже сквозь фильтры защитной маски. И еще Найденов почувствовал, как тяжелеет броня.
   Видимо, молнии повлияли на работу компьютера и заставили систему питания сервоприводов боевого костюма дать сбой. Но полностью броня не обесточилась, значит, сработала защита, и через пару секунд нормальная работа электроники должна восстановиться. Вот только этих двух секунд ботам вполне могло хватить для окончательного решения вопроса. Обездвиженный боец становился для биомехов отличной мишенью.
   Сергей с трудом поднял «Шторм» и прицелился в ближайшего «краба». Очередь импульсника перерубила боту переднюю пару конечностей, в результате биомех клюнул пушками землю, но это не помешало ему запустить в ответ «шаровуху». Понятное дело, что энергетический снаряд не попал в цель, врезался в грязь, не долетев до позиции чистильщика метра три, но неприятностей Сергей не избежал.
   Высоченная волна липкой грязи накрыла его с головой и еще на пару секунд сделала чистильщика слепым. Пока Найденов поднимал тяжеленную руку, пока протирал стеклянное забрало шлема, он не мог видеть противника.
   Визор вновь сделался прозрачным одновременно с перезагрузкой компа боевого костюма. Сергей снова перестал чувствовать тяжесть брони и оружия, сумел рассмотреть приближающихся биомехов, даже успел выстрелить, но потерянные секунды свели все эти успехи на нет. Боты подошли слишком близко. Они снова взяли бойца на прицел и…
   Собственно, и все. На этом можно было бы закончить рассказ о последних минутах жизни рядового чистильщика Сергея Найденова. Никакая броня не способна противостоять залпу двадцати импульсных пушек, а для маневра у бойца не оставалось ни времени, ни пространства.
   Время для Сергея притормозило, растянулось и потекло медленно, лениво, как расплавленный металл. Даже когда ситуация неожиданно изменилась к лучшему, Найденов по-прежнему видел происходящее через призму измененного восприятия.
   Железные «крабы» вдруг начали взрываться и разваливаться на мелкие запчасти. Сергей отлично видел, как по корпусам машин ползут трещины, как вспучивается их броня, как раскалывается она вдребезги, словно сделанная не из металла, а из стекла, и как неторопливые фонтаны осколков разлетаются во все стороны. Единственное, чего не видел Найденов, так это пламени. «Крабы» будто бы не взрывались, а лопались, как перекачанные шарики.
   В чем подвох, Сергей сообразил, только когда несколько осколков звякнули по броне боевого костюма чистильщика. От удара о покрытую активным пластиком броню осколки раздробились и вовсе в металлическую пыль. Что может мгновенно превратить металл в подобие стекла, Сергей знал точно. В Зоне Смерти существовало только одно вещество, способное устроить такой фокус, – «фрич», зеленоватая аномальная субстанция, целые озера которой можно обнаружить в Новосибирске и в Москве, а иногда и в Сосновом Бору.
   «Фрич» никак не реагировал на органику и нейтральные вещества вроде стекла, пластика или керамики, но мгновенно замораживал до космических температур любой металл. И этим с удовольствием пользовались люди. Кто-то носил кусок зеленоватого желе в кармане, используя в ближнем бою с биомеханическими тварями в качестве «кастета». Кто-то начинял «фричем» несерьезные с виду, но вполне эффективные в бою с биомехами керамические гранаты. А кое-кто умудрялся фаршировать зеленым студнем пластиковые пули для порохового оружия. Но чаще все-таки этим аномальным веществом военные оружейники снаряжали реактивные мины, НУРСы и боеприпасы для подствольников.
   Сергей поднял взгляд. Все верно. Со стороны гаражей шли несколько человек с поднятыми к плечу импульсниками. Подствольные гранатометы передней линии бойцов были разряжены.
   Найденов опустил «Шторм» и шумно выдохнул. Он пока не понял, кто эти люди, на их униформе он не увидел ни знаков различия, ни шевронов какой-то из группировок, но сейчас Сергея волновало лишь одно – лишь бы не чугунки. Приближались не чугунки, то есть не биомехи, а значит, имелся шанс договориться.
   Боец встал в полный рост, закинул импульсник на плечо и устало махнул рукой.
   Один из незнакомцев практически сразу махнул в ответ. Но, не приветствуя чистильщика, а приказывая ему лечь. Сергей обернулся и понял, что слишком рано обрадовался.
   С тыла заходили еще несколько биомехов, причем это были не боты, а механические твари гораздо большего размера. В сопровождении нескольких рапторов – биомехов, которые «в прошлой жизни» были легковушками, – на бруствер бывших позиций чистильщиков въезжали три огромных бронезавра. Во всех трех угадывались родственные черты с танками Т-017 «Истра», которыми эти биомехи наверняка и были до того, как их перекроил на свой лад загадочный Узел, главная кузница кадров техноса – совокупности всей населяющей Зону Смерти разумной механической нежити.
   Сергей бросился на землю не сразу, промедлив какую-то секунду, и это едва не стоило ему головы. Из-за гаражей, руша все на своем пути, выехал здоровенный агрегат незнакомой Найденову конструкции, который с ходу открыл по бронезаврам шквальный огонь из дюжины тяжелых лучевых пушек. Шквал строго горизонтального лазерного огня пронесся в полутора метрах от земли и ударил в строй машин. Рапторов буквально смело с поля боя. Бронезавры выстояли, но загорелись и медленно поползли назад.
   Воспользовавшись моментом, Сергей взял низкий старт и помчался навстречу незнакомым бойцам. Оказавшись в мертвой зоне, чистильщик сбавил ход, но все равно едва не врезался в лидера незнакомцев.
   – Стоять, гнедой, – человек в полувоенной униформе ухватил Сергея за плечо. – Куда разогнался?
   – А? – Сергей помотал головой. – Виноват, плохо вас слышу, сутки под обстрелом, уши заложило. Спасибо!
   – Дома поблагодаришь, иди туда, – незнакомец кивком указал на пространство позади странной машины, показавшей бронезаврам «кузькину мать», и подкрепил приказ взмахом руки. – Туда шагай! Триста пятый, проводи человека!
   За гаражами виднелись башни еще трех машин. Ими оказались более привычные для чистильщика БТРы. Сергей взял «Шторм» на ремень и бодро пошагал в указанном направлении, но успел сделать только два шага. На третьем земля вдруг качнулась, ушла из-под ног, и Найденов, потеряв сознание, рухнул ничком…
   …Сергей пришел в себя почти так же резко, как отключился. С той лишь разницей, что вырубился Найденов сразу по всем параметрам, а вот включаться получалось только по частям. Сначала нормализовался слух. В ушах по-прежнему «шумел прибой», а в целом в голове стоял трансформаторный гул, но голоса стоящих поблизости людей Сергей слышал отчетливо. Вот только он плохо понимал, о чем они толкуют. А между тем разговаривали они, скорее всего, как раз о Найденове.
   – Зачем прикладом-то, триста пятый? Парень и так сутки под обстрелом проторчал, небось, весь ливер колом стоит, так ты ему еще и сотрясение мозга устроил.
   – Виноват, господин инструктор!
   – Балбес ты, триста пятый. Маховики накачал, а в голову ни капли серого вещества не добавилось. Господин Шульц, надо этим гоблинам еще и для ума таблетку дать.
   – Я даю, новейшая разработка на базе глицина…
   – Это шутка была, – пробурчал инструктор, прерывая неведомого доктора. – Чего стоишь, триста пятый? Тащи теперь парня к санитарному борту. Сам натворил, сам и работай.
   – Выживет? – спросил кто-то еще.
   – Просто контузия и пара царапин, господин полковник, – ответил инструктор. – Не извольте волноваться. Эй, на «тройке», грузите этого вместе с остальными. Сколько там получилось?
   – Из чистильщиков этот седьмой, – донеслось издалека. – Плюс трое вольных.
   – Десять – это хорошо, – сказал доктор, – ровная цифра, достаточно на сегодня.
   – Где-то еще лейтенант оставался, – сказал полковник, – этого бойца прикрывал.
   – Не будем жадничать, – ответил доктор. – Детекторы никого не определяют. Закопали биомехи вашего лейтенанта, полковник. Отходим.
   – Сначала договоримся, доктор Шульц. Первое условие – все должно остаться в строгом секрете.
   – Из команды «сто один» выдачи нет, – доктор усмехнулся. – А если никто не вернется, то и некому будет рассекретить нашу операцию.
   – Вашу операцию, доктор.
   – Нашу, полковник, нашу. Ведь эти семь бойцов ваши люди, значит, ваш вклад в дело трудно переоценить. И недооценить тоже. Подписывайте рапорт, не тяните.
   – Хорошо, доктор, я подпишу. Переводите аванс.
   – Он уже на вашем счету, проверьте.
   – Хорошо, доктор Шульц. Подписываю. Эти семеро теперь числятся пропавшими без вести. Можете увозить.
   Сергей почувствовал, как его поднимают, куда-то несут, загружают небрежно, словно посылочный ящик, в какое-то замкнутое пространство и захлопывают за ним дверь. Вернее – люк. За мгновение до погрузки на борт машины у Сергея прояснилось в глазах, и он успел заметить, что запихнули его на носилках в десантный отсек БТР-12. Эта боевая машина всего-то год назад поступила на вооружение Изоляционных сил, и чистильщики пока редко видели ее в деле. Лично Найденов до сего дня только дважды катался на таком аппарате, да и то на броне. Теперь ему выпал шанс попасть внутрь.
   В десантном отсеке царила полнейшая темнота. Не горела даже положенная по всем правилам дежурная лампочка. Чтобы хоть как-то исправить это недоразумение, Найденов попытался включить режим ночного видения.
   Вживленный в мозг микроскопический компьютер выполнил команду мгновенно. Ночь тотчас превратилась в зеленоватые сумерки. Инфракрасную подсветку обеспечивал источник, вмонтированный в заляпанный грязью боевой костюм, поэтому картинка получилась не очень хорошей, но Сергей увидел все, что нужно.
   Инструктор не зря назвал этот борт «тройкой». Так на языке чистильщиков назывались машины, приспособленные для перевозки раненых. «Санитарки», проще говоря. Салон десантного отсека бронетранспортера был трансформирован в так называемую «третью позицию»: почти все сиденья сложены, а на специальных креплениях установлены санитарные носилки. В пять ярусов у каждого борта.
   Сергей лежал на верхней полке у левого борта. По правому он насчитал те же штатные пять этажей носилок, и на каждом ярусе лежал человек. У дверей сохранилось одно посадочное место, которое занимал боец в униформе чистильщика, но без погон. На плече у бойца висела санитарная сумка, на поясе – кобура с импульсным пистолетом «Страйк». Явно санинструктор-бионик.
   Что ж, выглядело все прилично. Санитарная машина везет раненых в тыл, в госпиталь. Одно беспокоило Сергея: обстоятельства, при которых он здесь очутился. Сознание окончательно прояснилось, и Найденов больше не сомневался, что прикладом по голове некий «балбес» под номером «триста пять» врезал именно ему, Сергею.
   Но зачем? Чтобы чуть позже неизвестный полковник списал солдата, как «груз двести», то есть как погибшего. Зачем? Чтобы продать мертвую формально «душу» загадочному доктору Шульцу?
   Очень все это выглядело подозрительно и тревожно.
   Найденов знал, что всевозможные подлые делишки проворачиваются в Зоне Смерти каждые пять минут. Знал, что продажа тяжелораненых или безнадежных больных, пораженных механической заразой, дело обычное. Однако Сергей никак не рассчитывал оказаться в роли подобного «товара».
   К тому же, если не считать сотрясения, которое устроил бойцу «триста пятый», и легкой контузии в результате артобстрела, Найденов не имел особых ранений или повреждений. Идея списать его, как безнадежного, и продать для опытов какому-то Шульцу казалась странной, да и лишенной здравого смысла. Впрочем, искать смысл тоже не имело смысла, извините за тавтологию, думать Найденову следовало о более конкретных вещах. Следовало понять, кто враги и как их победить.
   «Шульц! – Сергея вдруг обожгло. – Немец! Из Ковчега! Все, мне конец. Из лабораторий герра Хистера еще никто не возвращался. Но это не главный враг. Главный – свой, тот, что предал. Но почему нас предали?! Зачем? Ради денег? Впрочем, какая разница? Кто враги, понятно, теперь надо придумать, как сделать от них ноги. Хотя и тут все понятно. Один санинструктор – это не проблема, в ухо ему и ходу!»
   Найденов быстро прокрутил в голове нехитрый план спасения и попытался резко сесть, чтобы затем спрыгнуть прямиком на голову бионику… но не сумел даже дернуться. Нет, Сергея не привязали к носилкам, похитители поступили проще. Они тупо вынули из блока питания брони аккумулятор, на жаргоне – «сердце зверя», и зафиксировали защелки на сочленениях бронепластин скафандра в положении «для смазки и ухода».
   Теперь доспехи, так славно работавшие на благо чистильщика в поле под артобстрелом, работали против бойца. Общий вес тяжелого боевого скафандра превышал семьдесят кило, но худшее заключалось в том, что конечности не сгибались в основных сочленениях. То есть, в костюме с заклиненными соединениями щитков в коленях, на поясе, на плечах и в локтях Сергей лежал, как перевернутая черепаха, не в силах ни встать, ни перевернуться, ни хотя бы сесть.
   Найденов, как бы в поисках помощи, повернул голову и присмотрелся к человеку, лежащему на верхних носилках у правого борта. Этот парень был одет в легкий защитный костюм, но его тоже не пристегнули. Видимо, за глубину его «отключки» похитители не беспокоились.
   Ниже лежали трое чистильщиков. Сергей не сумел рассмотреть их лиц, но по некоторым деталям экипировки вычислил всех троих. Эти ребята тоже были из роты Сухова. И, похоже, они тоже находились в сознании, но не могли пошевелиться, поскольку их скафандры также были заблокированы.
   Сергей попытался установить связь с ребятами на боевом канале, но выйти в эфир не сумел. Его м-фон, вживленный наряду с главным управляющим компьютером, отказывался устанавливать связь в принципе. Складывалось впечатление, что он просто вырубился или вовсе исчез из организма, словно его и не было.
   Найденов отлично понимал, что это невозможно, вживленные импланты сами по себе из организма не исчезают, но эфирная пустота и появившееся в этой связи ощущение оторванности от мира его немного испугали. Невозможно-то невозможно, а вдруг? Мысль в первую секунду показалась дикой, но почему-то очень скоро заняла все сознание Сергея.
   Почему это произошло, Найденов понял, когда вновь перевел взгляд на человека без брони, лежащего на верхних носилках у правого борта.
   С этим вольным ходоком явно что-то происходило. Он не пытался встать не потому, что лежал в глубоком нокауте. Нет, парень явно пребывал в сознании, он что-то нашептывал и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Найденов ни разу не видел, как люди молятся, но сейчас решил, что человек читает молитву, настолько несчастным казался его взгляд, и одновременно настолько серьезная мина приклеилась к его лицу.
   Сергей хотел было позвать его, но опоздал ровно на секунду. Лицо человека вдруг исказила страдальческая гримаса, он резко выгнулся, поднимаясь на борцовский мостик, затем вновь упал на носилки и забился в судорогах. Трясло несчастного так, что ходуном заходила не только пирамида из пяти носилок по правому борту, но и, казалось, затрясся весь тяжеленный бронетранспортер.
   Боец-бионик тотчас вскочил со своего места и бросился к припадочному. Медик ловко пристегнул несчастного к носилкам прочными ремнями, вынул у себя из нагрудного кармашка шприц, сорвал зубами колпачок и воткнул иглу пациенту в шею. Припадочный вновь выгнулся, заскрежетал зубами, утробно зарычал, но вскоре обмяк и затих. Боец нащупал у пациента на шее пульс, удовлетворенно кивнул, похлопал припадочного по плечу и вернулся на свое место.
   Сергей проводил взглядом медика и снова посмотрел на соседа по ярусу. Припадочный обмяк настолько, что теперь выглядел не человеком, а грудой тряпья. Одно отличие: среди бесформенной ткани поблескивали открытые участки кожи. Влажные, покрытые крупными каплями серебристого пота…
   Найденов поймал себя на этой метафоре и обмер. Серебристого? Черт возьми, именно серебристого! Получив дозу непонятного успокоительного зелья, припадочный сосед основательно пропотел, но не обычной влагой, как все нормальные люди, а чем-то серебристым, подвижным, но в то же время плотным, как… жидкий металл.
   «Нет, ну не ртутью же он потеет! – Сергей присмотрелся, затребовав у импланта не только максимальную подсветку, но еще и увеличение, но ничего нового не увидел. – Неужели это н-капсулы? Но откуда они в организме человека? Там могут быть стабильные импланты или дикая механическая зараза, но не чистые, свободные от любых программ колонии нанороботов. Или я не все понимаю?»