Страница:
Послышался треск, едко запахло озоном и гарью. Из стен прогулочной палубы внутрь росли зловещие стебли, каждый диаметром в четыре локтя. Концы стеблей раскрывались, как хищные бутоны, высыпая на палубу солдат в серых туниках. Василий и Пурдзан одновременно открыли огонь. "Римляне" беззвучно падали, но на месте убитых оказывались новые - и подходили все ближе, прикрываясь от бластерных лучей зеркальными щитами. Уже вся внешняя стена прогулочной палубы походила на пчелиные соты, из каждой ячейки которых лезли и лезли враги - молчаливые, равнодушные к смерти. Из двух коридоров с обеих сторон выбежали гвардейцы и тоже открыли огонь. Оружие у гвардейцев, так же, как и у Василия с Пурдзаном, было лучевое приходилось целиться в головы или по ногам. Враги быстро заполняли палубу, отражая лучи щитами, не обращая внимания на своих убитых и раненых. "Почему они сами не стреляют? Товар, наверное, берегут." Васили понял, что так оно и есть - "римляне", наступавшие в переднем ряду, начали разматывать широкую сеть. Для этого им пришлось высунуть из-за щитов руки - Василий меткими выстрелами срубил несколько рук. Раненые "римляне", к ужасу Василия, не менялись в лице, просто отходили назад, а на их место вставали новые. Враги с сетью приближались ровными короткими шагами. Это конец - их много, они не чувствуют боли, им плевать на раны и смерть. Да они, кажется, и так уже мертвы. Призраки. - Пур! За мной! - Василий решил, что пора пробираться к шлюпке Протосеваста. Но Пурдзан понял команду по-своему. - Так точно! Аллах акба-а-ар!!! Размахивая кинжалом, паля из бластера во все стороны, он ринулся прямо на щиты "римлян". - Свиные уши! - закричал про себя Василий и прыгнул вслед за ним. Сеть накрыла их сразу, прижала друг к другу. Тонкие металлические волокна впивались в тело даже сквозь толстый шерстяной китель. - Пур, мотаем сеть на себя! Они принялись крутиться, подобно танцующим дервишам. От неожиданности некоторые "римляне" упустили сеть, зеркальный ряд щитов потерял ровность, в нем открылись щели - и тут же в эти щели устремились жгучие лучи гвардейских бластеров. - Импера-а-атор!!! - заорали гвардейцы и бросились в атаку. Но "римляне", видимо, были к этому готовы - точнее, именно этого и ждали. Навстречу гвардейцам полетела вторая сеть. Медленно проплывали желтые овальные плафоны, освещавшие промежуточную палубу. Василия и Пурдзана волокли по полу куда-то вглубь Триеры, плотно обмотав сетью. Оружие у них отобрали. Гвардейцев тоже связывали сетями по двое - сетей у "римлян" оказалось достаточно. - Пур, что делать, как ты думаешь? - Я уже почти сделал, Гирей-ага. Пурдзан скосил глаза вниз, и Василий увидел у него в руке кинжал. - Так у тебя не... - У меня в поясе еще два, - шепнул Пурдзан. Тяжело колыхались из стороны в сторону серые спины двух "римлян", тащивших их сеть. Позади шла еще одна пара с полной сетью, впереди - тоже. Василий не стал продолжать разговор, опасаясь, что "римляне" поймут то, что понял он: Пурдзан подпилил волокна сети, теперь достаточно хорошенько напрячься - и сеть лопнет. Только надо выбрать время и место. Кажется, их как раз волокут в сторону второй палубы. Василий с трудом нащупал сквозь карман ключ от люка "альфа". Вот и вторая палуба. Вот люк "альфа" - двое "римлян" как раз заканчивали заваривать его с помощью ручного миниогнемета. Остальные люки были уже заварены. Наверное, люки заварены по всей Триере. Василий зажмурился от досады. Когда он открыл глаза, все вокруг было розовым. Нервишки шалят, янычар? Он встряхнулся, насколько позволяла сеть. Нет, розовый цвет никуда не делся. В глубине палубы стояло нечто, похожее на аппарат, с помощю которого охрана в космопортах проверяет наличие у пассажиров незарегистрированного оружия. Пульт с одноногим табуретом, на табурете у пульта сидит "римлянин", подкручивает верньеры, следит за приборами. Около пульта - арка высотой в полтора человеческих роста и шириной локтей в шесть. А за аркой - розовый сияющий туман. От него-то и идет свет! Василий точно знал, что за аркой должна быть глухая стена, отделяющая вторую палубу от грузового отсека. Но "римляне" с пленными спокойно, пара за парой, проходили сквозь арку и исчезали в тумане. Сейчас! Сейчас или никогда, решил Василий. Все равно, куда бежать, но в эту арку попасть нельзя ни в коем случае. Жалко, бластера нет. У врагов только мечи, враги не убивать пришли, а за пленными. Выхватить меч у того, что сзади идет, рубануть по пульту? А вдруг не получится? Шайтан с ними, надо бежать, просто бежать. - Пур, давай! Пурдзан резко пыпрямил ноги, раскинул руки в стороны. Подрезанная сеть лопнула. Пока Василий выбирался из металлической паутины, Пурдзан уже вскочил и воткнул кинжал в пах подбежавшему "римлянину". Второго он рубанул по руке, чуть не отхватил эту руку целиком, но "римлянин" и бровью не повел. - Пур, они боли не чувствуют! - хрипло закричал Василий, погружая два пальца в глаза ближайшему врагу. Еще двое "римлян" успели подскочить сзади, схватить за руки, но Пурдзан разбежался, прынул - его копыта врезались в спины врагов. Громко хрустнули кости, "римляне" мешками осели на пол. Василий выхватил у одного из них меч. - Туда, за мной! Дальше, мимо ужасной арки, в темный коридорчик - Василий его раньше не замечал. Дверь. Пурдзан вышибет... Сам справлюсь. Дверь от удара слетела с петель, Василий и Пурдзан побежали вверх, по крутой узкой лестнице. Сзади топали ноги преследователей, обутые в легкие серебристые сапоги. Лестница кончилась. Сюда Василий не заходил: широкий пульт, три пустых кресла, потухшие экраны, красная аварийная лампочка мигает. Рубка! Справа и слева от пульта во внешней стене рубки чернело по два широких отверстия, обрамленных черными лепестками. Раскрытые абордажные шипы вражеских истребителей. Пустых. Василий молился Аллаху и Мухамаду, пророку Его, чтобы в истребителях действительно никого не оказалось. - В дырку! - Но... Топот преследователей был уже совсем рядом, на лестнице. Василий не стал слушать возражений, первый нырнул в абордажный переходник и пополз на четвереньках, сжимая в руке меч. В кабине истребителя было темно, но Василий в бледном свете приборов различил одинокую фигуру пилота, сидевшего к нему спиной. Свиные уши! Нет! Пилот не успел обернуться - Василий одним ударом снес ему голову. Головыа глухо упала по одну сторону от кресла, тело - по другую. Несколько мгновений Василий озадаченно смотрел на меч, еще несколько мгновений вокруг себя. Очень просторная кабина, здесь человек десять может поместиться, а если плотно набить, то и все двадцать. Где же движок? Ах да, в другой половинке "булочки", догадался Василий и кинулся к пульту. Пурдзан остался сторожить выход. Вот появились голова и плечи первого "римлянина", Пурдзан молниеносно перерезал ему глотку, и мертвый "римлянин" остался торчать в проходе. Сразу следом за ним сунулся второй и тоже был убит. Затем - третий и четвертый. Трупы загородили проход. С той стороны их пытались протолкнуть внутрь кабины - Пурдзан уперся в мертвые головы спиной, не давая это сделать. - Гирей-ага, скорее! Может, я к пульту, а ты - к жмурикам? - Нет, Пур, ты латыни не знаешь. Пульт истребителя оказался очень скромным - экран обзора, орудийный экран с кнопкой гашетки, два тумблера, внизу - две педали, штурвал напоминает обычный автомобильный руль. Все надписи были на латыни. Василий сразу передвинул тумблер с надписью "Проникновение" из положения "Да" в положение "Нет". Трупы "римлян" скатились на пол кабины, за ними два живых врага. Первому Пурдзан сделал подножку - "римлянин" упал уже с кинжалом в затылке. Но второй бросился на Василия. Выставленный навстречу меч уперся в бронежилет. Римлянин замахнулся своим мечем, но Пурдзан перехватил сзади его руку. Враг не успел повернуться - Василий исправил ошибку и воткнул меч ему в горло. Все? Все. Теперь надо передвинуть другой тумблер из положения "раскрыть" в положение "закрыть". Наверное, это заставит "булочку" схлопнуться... Короче, нечего думать. Василий щелкнул тумблером. Легкий толчек. Зажегся обзорный экран, показав звезды. А где Триера? Конечно, мы же к ней кормой, понял Василий. Педаль слева - тормоз, а справа - "газ"... Василий нажал на правую педаль, но ничего не произошло. На обзорном экране появилось несколько шаров. Они выстроились в каре и стали осторожно приближаться к истребителю беглецов. - Пур, вот орудие. Разберись. Пурдзан прыгнул в кресло стрелка перед орудийным экраном, сразу нашел под пультом какие-то рукоятки, что-то нажал. Орудийный экран прочертили голубые перекрестия. Василий попробовал нажать на левую педаль. Истребитель задрожал, но остался на месте. - Гирей-ага, стрелять можно? - Ты понял, как это делать? - Да, вроде. - По моей команде, уничтожение всех целей по курсу. Каре из слепых шаров было все ближе. Василий принялся лихорадочно искать глазами, на что бы еще нажать, чтобы проклятая булка полетела. Может, штурвал? Василий слегка надавил на широкое колесо... - Пли!!! Уничтожив два шара прямо перед собой, истребитель рванулся вперед. Управление было расчитано на идиотов - Василий сразу с ним освоился. В левом верхнем углу обзорного экрана зажегся небольшой прямоугольник, в котором была видна быстро удаляющаяся Триера, словно прыщами облепленная вражескими истребителями. А остальной экран занимало звездное небо. Никаких навигационных приборов - истребитель явно предназначен для ближнего боя. До ближайшей звезды, скорее всего, горючего не хватит. - Пур, куда полетим? - Не куда, а откуда, Гирей-ага. Пурдзан, прищурившись, вперился в свой экранчик. Василий глянул на прямоугольник заднего вида. От Триеры отделилось несколько точек - погоня. Протянулись нити выстрелов, истребитель тряхнуло. - Орудие назад разворачивается? - Уже развернул. - Держи их, я ухожу вправо. Василий резко вывернул штурвал, следующий залп преследователей прошел мимо. Пурдзан вдавил кнопку гашетки. - Попал, слава Аллаху! По... Нет! Ух, шайтаны! Зигунрджалы, помогите!.. Ага! Василий, закладывая виражи, все дальше удалялся от Императорской Триеры. Троих преследователей уже не было, но оставшиеся двое не собирались поворачивать. Они шли широкими неровными спиралями, пытаясь взять свою жертву с двух сторон. А Василий думал: куда же, все-таки, лететь? В конце-концов, он выбрал наугад самую яркую звезду и направил к ней извилистый путь истребителя. Снова тряхнуло. Истребитель начал терять скорость. - Нас подбили, Гирей-ага? - Опять по касательной задело. Не подбили, но что-то сломали. Видишь, они догоняют? Молись. - А где Мекка-то? - Зигунрджалам молись тогда. - Уже молюсь. Все равно, в этих что-то попасть не могу... Но зигунрджалы, все-таки, помогли. Яркая звездочка на глазах становилась все ярче и ярче, вот она приняла продолговатые очертания... Корабль! Василий еще не разобрался в принадлежности корабля, а тот уже открыл огонь. Разумеется, корабль ведь пытался, небось, с ними связаться - но на истребителе не оказалось устройства связи. И теперь с корабля будут палить по всем троим. Но в преследователей неизвестный корабль попал раньше - они взорвались крохотными фейерверками. Василию удалось по рваной дуге проскочить между толстых лучей корабля и подойти к самому борту. Форма уж больно знакомая... Так и есть! Галера! На борту казеным греческим шрифтом стояла надпись: "Государственная стража Византийской Империи. Пятая центурия." Полиция, понял Василий. Центы. Центурионы, видимо, догадались, что Василий на них не собирается нападать - из галеры в сторону истребителя медленно поползла стыковочная труба. Но как ею воспользоваться-то? У истребителя не было своей стыковочной трубы. У истребителя был только абордажный стебель. - Пур, сейчас мы их возьмем на абордаж. - Неверных? - Не в этом дело. Мы просто состыковаться не можем. Прийдтся сквозь стену переть. Они там злиться будут, ругаться, но ты на рожон не лезь. Переговоры, понял? Василий плавно обошел стыковочную трубу и прилепился в десятке шагов от ее основания к обшивке галеры. Порядок абордажа был прост - остановиться и передвинуть тумблеры в обратной последовательности: "открыть" и "Проникновение - Да". Сработало с первого раза. Истребитель задрожал, воздух в кабине слегка нагрелся - и вот от задней стенки внутрь галеры, в скафандровый отсек, как догадывался Василий, протянулся узкий проход. Василий, подняв руки, выкатился первым, за ним - Пурдзан. Центурионы, человек пятнадцать, стояли аккуратным полукругом, нацелив им в головы дула своих бластеров. Из полукруга выступил рыжебородый крепыш в красной тунике стратига центурии. Лицо его по цвету почти не отличалось от туники. - Ага, - сказал он весело, поигрывая бластером, - "призраки", "призраки"... Хризраки! Дризраки! Хо-хо!.. Конфедераты! Вот вам, сраный Христос, и все призраки! Он сплюнул себе под ноги и добавил спокойно: - Я так и знал. Василий посмотрел ему в глаза. Может, получится?.. - Стратиг, мы - военнослужащие Конфедерации, мы убежали от "призраков" на их транспортном средстве. Если вы поторопитесь, то, возможно, спасете вашего Протосеваста... - Мы туда и торопимся, "призрак". Не волнуйся. Центурионы продолжали держать Василия и Пурдзана на мушке. Внезапно из глубины центрального коридора раздался вопль: - Стратиг! Стратиг!!! В отсек вбежал молодой центурион в расстегнутом кителе. Шлем он держал в руках. - Стратиг! Триера... - Ну? - Стратиг оглянулся на центуриона и снова поглядел на Василия и Пурдзана. - Взорвалась. - Вот. Как только они нас поторопили, я сразу понял, что так и будет. Георгий, - обратился он к молодому центуриону, - тащи колодки, две штуки. И передай там, курс на Новую Тавриду. Давай, беги. Георгий умчался за колодками. Стратиг заглянул зачем-то в дуло своего бластера. Снова перевел взгляд на Василия. Потом - на ход, прорубленный абордажным стеблем истребителя в борту галеры. И опять - на Василия. Лицо центуриона сделалось еще краснее, широкие ноздри трепетали от злобы. - Я два дня назад взял корабль из ремонта. Поняли? Поняли, что вас ждет? Ты, козел, понял? И ты, турецкая рожа!.. Василий понял. Их ждет провинциальная византийская тюряга.
ГЛАВА 4.
В тесной каптерке негр скинул праздничный скомороший костюм и быстро натянул свой форменный черный комбинезон опричного тысяцкого. На круглой каракулевой папахе золотом блестела кокарда - собачья голова. Снаружи уже ждали люди - два опричных десятника, двадцать рядовых стрельцов и давешний сотник. - Готово, пошли, ребята. Опричники, Свят - по правую руку, Усыня - по левую. Стрельцы через пять шагов сзади, в колонну по два, сотник ведет. Строимся на ходу, без команды. Так, - он помолчал, - главное: всех брать живыми и по возможности здоровыми. С толстым поосторожнее, а с худым, у которого борода клочками, вообще... Он - измаилит, ясно? Слов никаких не слушать, брать, вязать, газом в нос, и волокем ко мне. Вперед. Негр гигантскими шагами побежал через праздничную площадь, опричники пиками расталкивали пьяный народ. Стрельцы ровным строем бежали сзади. Около застекленных дверей под вывеской "Аптека Бар-Кохбы" негр не стал останавливаться, не стал дергать за шнурок - просто вышиб двери одним ударом сапога и вбежал внутрь, выставив перед собой в вытянутых руках газовый пистолет-парализатор. В темном помещении никого не было - только шкафы, стойки, тяжелые гардины и такой же тяжелый сладковато-едкий аптечный запах. - Стрельцы, в позицию! Двое караулят снаружи! Опричникам - искать потайную дверь, - скомандовал негр. - Старые пердуны здесь, все пятеро. Я знаю. Глубоко под аптекой, в круглой пустой комнате, где стояло только пять кресел по углам выложенной на полу пентаграммы, пять старцев продолжали свое заседание. Стратиг Комнин прервал лекцию профессора Цергхи: - Почтеннейший, суть вашего предложения ясна. Но разве нельзя поступить легче и просто предложить "призракам" службу в войсках Империи и Конфедерации? В свое время римляне нанимали германцев, и те прекрасно обороняли Рим от собственных сородичей. - Ни за что! Третье ухо на зеленой макушке профессора дрожало, словно маленький пропеллер - профессор был очень нервным треухом. - Ни за что, почтеннейший! Чем кончил Рим? Не просто германскими императорами. Рим пал! И еще я напомню вам, как образовалась Османская Империя. Кордовский халифат задумал пойти на Францию, но пожалел своих воинов для этой цели - халиф накупил в Византии турецких рабов, гулямов. Это примерно то, что вы предложили, почтеннейший. Цергхи встал вплотную перед Комнином. - Так вот, гулямы благополучно завоевали Францию, после чего турецкий бей Осман объявил о своей независимости от арабов. А кончилось это исчезновением Кордовского Халифата! Вам ясно, почтеннейшие? Ясно? - Ясно, ясно, - успокоил профессора Кротов, - и спасибо вам за увлекательное выступление. Почтеннейшие, - обратился он к остальным, полагаю, профессор Цергхи здраво обрисовал нам пафос грядущего взаимодействия с "призраками"... - А я полагаю, что их надо уничтожить. Всех. Поверьте моей интуиции. Это произнес горбун Руперт, произнес так спокойно, что остальные надолго замолчали. Профессор сидел, нервно сплетя длинные пальцы цвета молодого салата. Комнин что-то насупленно пыхтел себе под нос. Кротов пожал плечами - и ничего не сказал. Наконец, со своего кресла поднялся измаилит Ибрагим. Он привычно положил руку на то место, где должна быть рукоять кинжала - но кинжал остался за дверью-диафрагмой. - Почтеннейшие, я буду очень краток. Нам предстоит создать отряд человек сто, не больше. Подготовку Орден берет на себя: военное дело, полевая и теоретическая психология, все такое прочее. Вы согласны, стратиг Комнин? Стратиг закряхтел: - Как вам сказать? В общем, давайте так: я на свой страх и риск сооружу подобный отряд из наших, в Византии. Мне прийдется: византийские воины ни за что не будут сражаться бок о бок с хашами. Но любой техникой и любой информацией мы вас обеспечим. И еще: кто будет командовать вашим отрядом? Тоже измаилит? - Нет, в том-то и дело, - Ибрагим слегка улыбнулся, - я прошу прощения у профессора Цергхи, но мне тоже хочется привести пример из истории. Как Барбаросса поставил Орден Измаилитов на службу своему султанату? Очень просто: нанял за деньги. Командовать нашим отрядом должен человек, абсолютно чуждый споров между Империей и Конфедерацией. Это должен быть представитель Третьего Мира, и работать он должен не из тех или иных политических побуждений, а за деньги. У меня есть список кандидатур... Но свой список Ибрагим огласить не успел: внезапно раздался противный визг зуммера. Кротов поспешно нажал кнопку в подлокотнике кресла - с потолка к его глазам опустился экран монитора. Только взглянув на него, Кротов коротко хохотнул. - Почтеннейшие, один из кандидатов сейчас прямо над нами. Громит мою аптеку.
ГЛАВА 1.
По перламутровым водам Босфора скользили парусники. Когда-то здесь была база боевых кораблей, но сейчас запрещено пользоваться даже моторными лодками. А после переноса правительственных учреждений в Олимполис Константинополь превратился в самый мирный город во Вселенной. Только войдя в офис, Феодосий Комнин сразу же открыл все окна. Сначала он хотел иметь офис с видом на храм Святой Софии, но скоро понял, что лицезрение парусников, набитых богатыми хлыщами и их девками, окупается свежайшим босфорским воздухом. Разумеется, Третий стратиг константинопольского управления Тайной Службы Византийской Империи мог потребовать офис в любой точке Константинополя хоть у Императора в спальне. Просто Филон, штатный философ управления, сказал, что Комнину с его астмой необходим офис именно на набережной чистый воздух и покой будут способствовать более плодотворной работе. Насчет воздуха философ оказался прав. А покой... Какой, к дьяволу, покой, когда кругом такое творится? Хлыщам на парусниках, конечно, все едино хоть "призраки", хоть Конфедерация, хоть есть Император, хоть нет его. Беда в том, что Императору тоже все едино, лишь бы доченька любимая была, с одной стороны, здорова, а с другой стороны, его не подсидела. У силовых министров заботы такого же уровня - подсидеть друг друга, а то и просто нагадить без причины. Вечная мышиная возня. Хуже, когда возня начинается в других сферах - в сферах реальной власти. Комнин усмехнулся в свою массивную надушенную бороду, когда вспомнил, как пятеро почтенных старцев спешно покидали тайное место собраний под новгородской аптекой. До чего же Кротов любит всякие аттракционы! Сначала был спуск на скоростном лифте глубоко под землю, потом бешеные виражи в тесном вагончике монорельса, наконец - индивидуальная космическая шахта где-то под Валдаем. Усадив четверых старцев в военный катер с османскими опознавательными знаками, Кротов откланялся: ему еще предстояла беседа с негром-опричником. Перед тем, как покинуть комнату с пентаграммой, Кротов показал старцам этого негра на экране монитора. Комнин остался доволен своей интуицией он с самого начала распознал в черном великане соглядатая. Кротов утверждал, что это не простой соглядатай и даже не простой опричный тысяцкий. Что ж, пусть пока сам с ним разбирается. А стратигу Тайной Службы прийдется в ближайшее время заниматься делами Службы и Империи, оставшихся без руководства. Итак, первый звонок - Первому стратигу. На экране появилось осунувшееся лицо Феофана Рюрика. Первый стратиг Тайной Службы итак не мог похвастать здоровьем, а скорбь по брату его окончательно доконала. Комнин испугался даже, что в таком состоянии Первый не сможет говорить о делах. - А, Феодосий, - протянул Первый, - где тебя носило, толстый? "Обозвал толстым, - отметил Комнин, - значит, о делах говорить сможет." - Здравствуй, Феофан. Один Иисус знает, как я скорблю вместе с тобой. - И один сатана знает, почему, - ответил Первый, - ты ведь никогда не любил Мануила. - В данном случае это абсолютно не важно. Во-первых, я люблю тебя. А во-вторых, мне очень неловко, но я звоню по делу. Вот по этому самому делу и звоню. Как бы я ни относился к Мануилу, но он был отличным Протосевастом. И как бы нежно я ни относился к Константину, но Император из него - дерьмо. Кто, по-твоему, заменит Мануила? - Кто, кто мне заменит Мануила?.. - горестно пробормотал Феофан. - Тебе - никто. А Империи? - А Империи - я. Это было сказано очень просто. Очень спокойно. Значит, либо Феофан рехнулся от горя, либо... - Но ведь Мистагог Службы погиб вместе с Протосевастом и Ольгой, осторожно начал Комнин, - кто сейчас исполняет обязанности Мистагога? Ты? - Я. - Тогда получается конфликт с Четвертым пунктом решениея Киевского Собора. Ты пойми, я не крючкотворствую. Я просто в недоумении. Четвертый пункт был результатом обычных дворцовых разборок. Да. Но нам ли не знать, насколько он на самом деле важен? Вся реальная власть не должна быть в одних руках. Иначе... Да что я тебе-то лекцию читаю?! Комнин заметил, что перешел на крик, и поспешно извинился. Но Феофан, конечно, ждал такой реакции и не обиделся. Он улыбнулся одним уголком тонких губ. - Война, Феодосий. Ты не знал? Сам прикинь. Возьми статистику по так называемым "призракам" - и прикинь. Ты там где-то бегал, стратиги всеимперского управления ублажают плоть в термах Олимполиса, Второй стратиг константинопольского управления пьет третью неделю - от него любовница ушла. А вкалываю за всех. В общем, "призраки" - работа конфедератов. У Комнина отвалилась челюсть. Борода потеряла форму. Опустились плечи. Воздух Босфора показался спертым. - Нет!.. - Да, - еле слышно ответил Первый, продолжая улыбаться, - и я уже принял некоторые меры. Не бойся, никаких официальных нот. Юридически войны нет, и чем дольше не будет, тем лучше. Но и власть юридически тоже не у одного меня. Ты в курсе, что Ольга жива? Жива! Принцесса жива! Комнин выпрямился, разгладил бороду пятерней. Ольга, конечно, сумасшедшая. Но возможно, Византии сейчас нужна именно сумасшедшая правительница. Правда, не сию минуту, а через пару лет. - Она что, убежала от "призраков"? - Да, Феодосий. Она вообще любит повоевать. Комнин понял, что имел в виду Первый. Ольга, разумеется, поддержит все агрессивные начинания реального главы Тайной Службы. Если успеет. Комнин про себя усмехнулся. Но внешне продолжал сохранять обескураженный вид. - Значит, она может многое порассказать. - Да. Загляни в бытовую сеть. Принцесса отправила пару писем подружкам. Загляни в правительственную сеть, там есть письмо принцессы папочке. И ответ Императора. Обхихикаешься. Загляни еще в армейскую сеть... Внутри у Комнина снова все упало от страшного подозрения. - А как я загляну? Ты мне ордер дашь? Ответ Феофана заставил Третьего стратига замереть. Воздух Босфора из спертого стал каменным. Белые паруса за окном окрасились черным. - Я распорядился объединить сети. Наша, армейская, полицейская, правительственная и бытовая. Под моим контролем. Не понимаю, почему ты делаешь круглые глаза. Независимо от моих планов, этот шаг был бы в любом случае необходим. Все верно, думал Комнин. Все верно. Ведь Феофан не обратил внимания на мелкое сообщение о неудавшейся атаке "призраков" на "Олег Первый". Даймониум, невидимый дух интуиции, подсказывал Комнину, что нападение на станцию, на самом-то деле, было удачным. Комнин рефлекторно ощупал свой затылок. Металл под рукой, металл, всегда напоминавший Третьему стратигу о его могуществе, о возможности мысленно отдавать распоряжения подчиненным и по одной мысленной команде получать самую свежую информацию - этот металл теперь стал знаком чего-то зловещего, непонятного, нашедшего дорогу прямо в его, Феодосия Комнина, мозг. И в мозг всего руководства Тайной Службы. Хорошо Первому: он-то считает, что воюет с Конфедерацией. Первый спокойно продолжал: - ... Так что, во все сети ты можешь теперь лазить собственной башкой. А лучше пораспроси Ольгу сам. Она сегодня вечером будет во дворце - папка ей делает пышный прием в связи со счастливым возвращением. Заодно почтут память моего брата - безудержным пьянством и прочими утехами плоти. Первый легонько вздохнул и закончил: - Ну, тебе-то надо не о плоти думать, а о душе. Подключайся к работе, Феодосий. Это точно, решил Комнин. Если сейчас не подключиться, Первый отправит Империю на тот свет вслед за своим любимым братом Мануилом. Экран погас. Комнин вышел из-за стола, открыл дверь в приемную. Пенелопа, как всегда, читала толстый, как она сама, роман о любви. Комнин любил пышных сентиментальных женщин. Он подошел вплотную к сидящей Пенелопе, нагнулся и поцеловал ее в темечко. - Пен, сегодня никаких гостей, кроме Первого и треуха по имени Керда. То же самое - со звонками. К девяти вечера приготовь парадный хитон, я иду во дворец. - А я? - Ну, давай. Константин устраивает праздник. Развлекись. Только ко мне не приставай - я-то буду работать. За окном все так же плыли по перламутровой воде белые парусники, множество парусников. Квадратные и треугольные паруса двигались по прямой, параллельно линии горизонта. Половина парусов двигалась в одну сторону, половина - в другую. Это казалось абсолютно лишенным смысла, словно веселенький узор на обоях в горящем доме.
ГЛАВА 4.
В тесной каптерке негр скинул праздничный скомороший костюм и быстро натянул свой форменный черный комбинезон опричного тысяцкого. На круглой каракулевой папахе золотом блестела кокарда - собачья голова. Снаружи уже ждали люди - два опричных десятника, двадцать рядовых стрельцов и давешний сотник. - Готово, пошли, ребята. Опричники, Свят - по правую руку, Усыня - по левую. Стрельцы через пять шагов сзади, в колонну по два, сотник ведет. Строимся на ходу, без команды. Так, - он помолчал, - главное: всех брать живыми и по возможности здоровыми. С толстым поосторожнее, а с худым, у которого борода клочками, вообще... Он - измаилит, ясно? Слов никаких не слушать, брать, вязать, газом в нос, и волокем ко мне. Вперед. Негр гигантскими шагами побежал через праздничную площадь, опричники пиками расталкивали пьяный народ. Стрельцы ровным строем бежали сзади. Около застекленных дверей под вывеской "Аптека Бар-Кохбы" негр не стал останавливаться, не стал дергать за шнурок - просто вышиб двери одним ударом сапога и вбежал внутрь, выставив перед собой в вытянутых руках газовый пистолет-парализатор. В темном помещении никого не было - только шкафы, стойки, тяжелые гардины и такой же тяжелый сладковато-едкий аптечный запах. - Стрельцы, в позицию! Двое караулят снаружи! Опричникам - искать потайную дверь, - скомандовал негр. - Старые пердуны здесь, все пятеро. Я знаю. Глубоко под аптекой, в круглой пустой комнате, где стояло только пять кресел по углам выложенной на полу пентаграммы, пять старцев продолжали свое заседание. Стратиг Комнин прервал лекцию профессора Цергхи: - Почтеннейший, суть вашего предложения ясна. Но разве нельзя поступить легче и просто предложить "призракам" службу в войсках Империи и Конфедерации? В свое время римляне нанимали германцев, и те прекрасно обороняли Рим от собственных сородичей. - Ни за что! Третье ухо на зеленой макушке профессора дрожало, словно маленький пропеллер - профессор был очень нервным треухом. - Ни за что, почтеннейший! Чем кончил Рим? Не просто германскими императорами. Рим пал! И еще я напомню вам, как образовалась Османская Империя. Кордовский халифат задумал пойти на Францию, но пожалел своих воинов для этой цели - халиф накупил в Византии турецких рабов, гулямов. Это примерно то, что вы предложили, почтеннейший. Цергхи встал вплотную перед Комнином. - Так вот, гулямы благополучно завоевали Францию, после чего турецкий бей Осман объявил о своей независимости от арабов. А кончилось это исчезновением Кордовского Халифата! Вам ясно, почтеннейшие? Ясно? - Ясно, ясно, - успокоил профессора Кротов, - и спасибо вам за увлекательное выступление. Почтеннейшие, - обратился он к остальным, полагаю, профессор Цергхи здраво обрисовал нам пафос грядущего взаимодействия с "призраками"... - А я полагаю, что их надо уничтожить. Всех. Поверьте моей интуиции. Это произнес горбун Руперт, произнес так спокойно, что остальные надолго замолчали. Профессор сидел, нервно сплетя длинные пальцы цвета молодого салата. Комнин что-то насупленно пыхтел себе под нос. Кротов пожал плечами - и ничего не сказал. Наконец, со своего кресла поднялся измаилит Ибрагим. Он привычно положил руку на то место, где должна быть рукоять кинжала - но кинжал остался за дверью-диафрагмой. - Почтеннейшие, я буду очень краток. Нам предстоит создать отряд человек сто, не больше. Подготовку Орден берет на себя: военное дело, полевая и теоретическая психология, все такое прочее. Вы согласны, стратиг Комнин? Стратиг закряхтел: - Как вам сказать? В общем, давайте так: я на свой страх и риск сооружу подобный отряд из наших, в Византии. Мне прийдется: византийские воины ни за что не будут сражаться бок о бок с хашами. Но любой техникой и любой информацией мы вас обеспечим. И еще: кто будет командовать вашим отрядом? Тоже измаилит? - Нет, в том-то и дело, - Ибрагим слегка улыбнулся, - я прошу прощения у профессора Цергхи, но мне тоже хочется привести пример из истории. Как Барбаросса поставил Орден Измаилитов на службу своему султанату? Очень просто: нанял за деньги. Командовать нашим отрядом должен человек, абсолютно чуждый споров между Империей и Конфедерацией. Это должен быть представитель Третьего Мира, и работать он должен не из тех или иных политических побуждений, а за деньги. У меня есть список кандидатур... Но свой список Ибрагим огласить не успел: внезапно раздался противный визг зуммера. Кротов поспешно нажал кнопку в подлокотнике кресла - с потолка к его глазам опустился экран монитора. Только взглянув на него, Кротов коротко хохотнул. - Почтеннейшие, один из кандидатов сейчас прямо над нами. Громит мою аптеку.
ГЛАВА 1.
По перламутровым водам Босфора скользили парусники. Когда-то здесь была база боевых кораблей, но сейчас запрещено пользоваться даже моторными лодками. А после переноса правительственных учреждений в Олимполис Константинополь превратился в самый мирный город во Вселенной. Только войдя в офис, Феодосий Комнин сразу же открыл все окна. Сначала он хотел иметь офис с видом на храм Святой Софии, но скоро понял, что лицезрение парусников, набитых богатыми хлыщами и их девками, окупается свежайшим босфорским воздухом. Разумеется, Третий стратиг константинопольского управления Тайной Службы Византийской Империи мог потребовать офис в любой точке Константинополя хоть у Императора в спальне. Просто Филон, штатный философ управления, сказал, что Комнину с его астмой необходим офис именно на набережной чистый воздух и покой будут способствовать более плодотворной работе. Насчет воздуха философ оказался прав. А покой... Какой, к дьяволу, покой, когда кругом такое творится? Хлыщам на парусниках, конечно, все едино хоть "призраки", хоть Конфедерация, хоть есть Император, хоть нет его. Беда в том, что Императору тоже все едино, лишь бы доченька любимая была, с одной стороны, здорова, а с другой стороны, его не подсидела. У силовых министров заботы такого же уровня - подсидеть друг друга, а то и просто нагадить без причины. Вечная мышиная возня. Хуже, когда возня начинается в других сферах - в сферах реальной власти. Комнин усмехнулся в свою массивную надушенную бороду, когда вспомнил, как пятеро почтенных старцев спешно покидали тайное место собраний под новгородской аптекой. До чего же Кротов любит всякие аттракционы! Сначала был спуск на скоростном лифте глубоко под землю, потом бешеные виражи в тесном вагончике монорельса, наконец - индивидуальная космическая шахта где-то под Валдаем. Усадив четверых старцев в военный катер с османскими опознавательными знаками, Кротов откланялся: ему еще предстояла беседа с негром-опричником. Перед тем, как покинуть комнату с пентаграммой, Кротов показал старцам этого негра на экране монитора. Комнин остался доволен своей интуицией он с самого начала распознал в черном великане соглядатая. Кротов утверждал, что это не простой соглядатай и даже не простой опричный тысяцкий. Что ж, пусть пока сам с ним разбирается. А стратигу Тайной Службы прийдется в ближайшее время заниматься делами Службы и Империи, оставшихся без руководства. Итак, первый звонок - Первому стратигу. На экране появилось осунувшееся лицо Феофана Рюрика. Первый стратиг Тайной Службы итак не мог похвастать здоровьем, а скорбь по брату его окончательно доконала. Комнин испугался даже, что в таком состоянии Первый не сможет говорить о делах. - А, Феодосий, - протянул Первый, - где тебя носило, толстый? "Обозвал толстым, - отметил Комнин, - значит, о делах говорить сможет." - Здравствуй, Феофан. Один Иисус знает, как я скорблю вместе с тобой. - И один сатана знает, почему, - ответил Первый, - ты ведь никогда не любил Мануила. - В данном случае это абсолютно не важно. Во-первых, я люблю тебя. А во-вторых, мне очень неловко, но я звоню по делу. Вот по этому самому делу и звоню. Как бы я ни относился к Мануилу, но он был отличным Протосевастом. И как бы нежно я ни относился к Константину, но Император из него - дерьмо. Кто, по-твоему, заменит Мануила? - Кто, кто мне заменит Мануила?.. - горестно пробормотал Феофан. - Тебе - никто. А Империи? - А Империи - я. Это было сказано очень просто. Очень спокойно. Значит, либо Феофан рехнулся от горя, либо... - Но ведь Мистагог Службы погиб вместе с Протосевастом и Ольгой, осторожно начал Комнин, - кто сейчас исполняет обязанности Мистагога? Ты? - Я. - Тогда получается конфликт с Четвертым пунктом решениея Киевского Собора. Ты пойми, я не крючкотворствую. Я просто в недоумении. Четвертый пункт был результатом обычных дворцовых разборок. Да. Но нам ли не знать, насколько он на самом деле важен? Вся реальная власть не должна быть в одних руках. Иначе... Да что я тебе-то лекцию читаю?! Комнин заметил, что перешел на крик, и поспешно извинился. Но Феофан, конечно, ждал такой реакции и не обиделся. Он улыбнулся одним уголком тонких губ. - Война, Феодосий. Ты не знал? Сам прикинь. Возьми статистику по так называемым "призракам" - и прикинь. Ты там где-то бегал, стратиги всеимперского управления ублажают плоть в термах Олимполиса, Второй стратиг константинопольского управления пьет третью неделю - от него любовница ушла. А вкалываю за всех. В общем, "призраки" - работа конфедератов. У Комнина отвалилась челюсть. Борода потеряла форму. Опустились плечи. Воздух Босфора показался спертым. - Нет!.. - Да, - еле слышно ответил Первый, продолжая улыбаться, - и я уже принял некоторые меры. Не бойся, никаких официальных нот. Юридически войны нет, и чем дольше не будет, тем лучше. Но и власть юридически тоже не у одного меня. Ты в курсе, что Ольга жива? Жива! Принцесса жива! Комнин выпрямился, разгладил бороду пятерней. Ольга, конечно, сумасшедшая. Но возможно, Византии сейчас нужна именно сумасшедшая правительница. Правда, не сию минуту, а через пару лет. - Она что, убежала от "призраков"? - Да, Феодосий. Она вообще любит повоевать. Комнин понял, что имел в виду Первый. Ольга, разумеется, поддержит все агрессивные начинания реального главы Тайной Службы. Если успеет. Комнин про себя усмехнулся. Но внешне продолжал сохранять обескураженный вид. - Значит, она может многое порассказать. - Да. Загляни в бытовую сеть. Принцесса отправила пару писем подружкам. Загляни в правительственную сеть, там есть письмо принцессы папочке. И ответ Императора. Обхихикаешься. Загляни еще в армейскую сеть... Внутри у Комнина снова все упало от страшного подозрения. - А как я загляну? Ты мне ордер дашь? Ответ Феофана заставил Третьего стратига замереть. Воздух Босфора из спертого стал каменным. Белые паруса за окном окрасились черным. - Я распорядился объединить сети. Наша, армейская, полицейская, правительственная и бытовая. Под моим контролем. Не понимаю, почему ты делаешь круглые глаза. Независимо от моих планов, этот шаг был бы в любом случае необходим. Все верно, думал Комнин. Все верно. Ведь Феофан не обратил внимания на мелкое сообщение о неудавшейся атаке "призраков" на "Олег Первый". Даймониум, невидимый дух интуиции, подсказывал Комнину, что нападение на станцию, на самом-то деле, было удачным. Комнин рефлекторно ощупал свой затылок. Металл под рукой, металл, всегда напоминавший Третьему стратигу о его могуществе, о возможности мысленно отдавать распоряжения подчиненным и по одной мысленной команде получать самую свежую информацию - этот металл теперь стал знаком чего-то зловещего, непонятного, нашедшего дорогу прямо в его, Феодосия Комнина, мозг. И в мозг всего руководства Тайной Службы. Хорошо Первому: он-то считает, что воюет с Конфедерацией. Первый спокойно продолжал: - ... Так что, во все сети ты можешь теперь лазить собственной башкой. А лучше пораспроси Ольгу сам. Она сегодня вечером будет во дворце - папка ей делает пышный прием в связи со счастливым возвращением. Заодно почтут память моего брата - безудержным пьянством и прочими утехами плоти. Первый легонько вздохнул и закончил: - Ну, тебе-то надо не о плоти думать, а о душе. Подключайся к работе, Феодосий. Это точно, решил Комнин. Если сейчас не подключиться, Первый отправит Империю на тот свет вслед за своим любимым братом Мануилом. Экран погас. Комнин вышел из-за стола, открыл дверь в приемную. Пенелопа, как всегда, читала толстый, как она сама, роман о любви. Комнин любил пышных сентиментальных женщин. Он подошел вплотную к сидящей Пенелопе, нагнулся и поцеловал ее в темечко. - Пен, сегодня никаких гостей, кроме Первого и треуха по имени Керда. То же самое - со звонками. К девяти вечера приготовь парадный хитон, я иду во дворец. - А я? - Ну, давай. Константин устраивает праздник. Развлекись. Только ко мне не приставай - я-то буду работать. За окном все так же плыли по перламутровой воде белые парусники, множество парусников. Квадратные и треугольные паруса двигались по прямой, параллельно линии горизонта. Половина парусов двигалась в одну сторону, половина - в другую. Это казалось абсолютно лишенным смысла, словно веселенький узор на обоях в горящем доме.