Якоби Кейт. Голос демона

   — Да, — кивнул Роберт.
   — Тогда почему я вызываю такой твой гнев?
   — Гнев? — Роберт коротко и невесело рассмеялся и снова налил себе вина. — О, я вовсе не гневаюсь, Дженн. Поверь, в гневе я выгляжу совсем не так.
   — Но чего ты боишься? — Вопрос вырвался у Дженн невольно, и она тут же пожалела о сказанном.
   Когда Роберт снова взглянул на девушку, на его лице были написаны горечь и отвращение к себе; черты его так исказились, что Дженн снова захотелось утешить его. Но потом Роберт улыбнулся отвратительной злобной улыбкой.
   — Чего, черт возьми, я, по твоему мнению, могу бояться, ты, дура?
   Дженн отступила на шаг, дрожа как лист. Разговаривать с ним бесполезно. Он не хочет видеть ее здесь. Она заноза в его плоти, она вовлекает его в события, от которых он предпочел бы остаться в стороне. Теперь, даже невозможно поделиться с ним догадкой о том, что Узы это способность к мысленной речи на расстоянии. Он и слушать не станет. Он захлопнул дверь перед ее носом и никогда ее не откроет.
   — Мне жаль, Роберт, — пробормотала Дженн, продолжая пятиться и с трудом сдерживая слезы. Нет, такого удовольствия она ему не доставит! — Мне действительно жаль жаль, что я повстречала тебя в Шан-Моссе, что я оказалась колдуньей, что причинила тебе так много беспокойства. Мне жаль, что я явилась сюда и все тебе испортила. Мне… мне жаль!
   С этими словами Дженн кинулась к потайной двери. Роберт окликнул ее, но девушка не остановилась. Ничего больше слышать она не желала. Дженн упала на свою постель, зажмурилась и сделала несколько судорожных вдохов. Нет, дать себе волю она не могла. Еще столько предстоит сделать… Позже да, она выплачется, но это будет позже, много позже. А сейчас нужно уснуть. Забыть Роберта и уснуть.

* * *

   Почему он пытался остановить ее, после того как потратил целый час, чтобы наверняка избавиться?
   Когда дверь захлопнулась за Дженн, Роберт опустил голову и глубоко вздохнул. Ничего хорошего разговор ему не принес. Нож все еще оставался в ране и только вонзился глубже, когда Роберт увидел выражение лица убегающей девушки. Рана была не менее болезненна, чем та, которую он сам нанес Дженн.
   Роберт отошел от стола и открыл сундук у окна. Перед ним лежал все еще завернутый в ткань руками Дженн серебряный стержень, который он нашел в пещере. Роберт вынул его, развернул ткань и поднес стержень к свету.
   Со вздохом, вернув его в сундук, Роберт вытащил две карты и развернул их на столе. Одним взмахом руки он зажег еще три свечи и в их свете принялся рассматривать карты.
   Работа. Вот единственное лекарство, единственное спасение. Нужно продолжать работать. Итак, сейчас перед ним одна задача: как легче всего спрятать королеву?

ГЛАВА 16

   К тому времени, когда Нэш в сопровождении Форбеса добрался до ставки короля, лагерь был уже полностью оборудован. Дюжина шатров окружала один самый большой; в темноту уходили ряды лагерных костров, и в их неровном свете были видны солдаты, занятые едой или приготовлениями к ночлегу. Дым облаком стоял над лагерем; раздавались команды офицеров, ругань, смех. Нэш разглядел значки, по крайней мере, двух десятков владетельных лордов, не говоря уже о большом отряде гильдийцев.
   Охота на колдунов? Для этого Селар призвал его обратно? Значит, все уже началось?
   Форбес по дороге сказал, что произошли некоторые события, но отказался сообщить подробности. Сейчас, спешившись перед одним из шатров, Нэш не мог не заметить, с какой опаской смотрят на него придворные и какая тяжелая тишина повисла при его появлении.
   — Вам приказано ждать внутри, советник. — Форбес откинул полотнище у входа и жестом предложил Нэшу войти. Тот оказался в шатре, служившем, по-видимому, приемной; никакой мебели тут не было, лишь посередине заляпанного грязью ковра чадила жаровня. Никого больше в помещении не оказалось.
   Все было совсем не так, как ожидал Нэш. А если Селар приказал привезти его, только чтобы арестовать за колдовство, то почему его до сих пор не заковали в цепи?
   Что ж, раз надо ждать, пока все прояснится, значит, он будет ждать.
 
   Северный ветер хлопал полотнищем шатра все громче. Давно наступила ночь. Нэш мог слышать только далекие голоса и изредка топот стражи, обходившей лагерь. Наконец, как раз когда в полночь сменились часовые, снова появился Форбес. Повинуясь его повелительному жесту, Нэш последовал за ним к другому, большему шатру. Слуга открыл перед ним дверь, но сам остался снаружи.
   Селар ждал Нэша.
   Он развалился в высоком кресле, похожем на трон. На короле была парадная одежда, мантия спадала с его плеч и лежала на полу синим озером. Светловолосую голову охватывал золотой обруч короны, в руке Селар держал усыпанный драгоценными камнями кубок. В сиянии свечи кровавыми огнями вспыхивал рубин перстня на большом пальце правой руки. Казалось, король готов к торжественному приему чужеземного посла.
   Но даже вся эта роскошь не могла скрыть от Нэша темные круги под глазами, посиневшие губы и болезненную бледность Селара. Он был нездоров, но его мучила болезнь духа, а не тела. Селар все еще обладал абсолютной властью, но лишился воли, необходимой для ее применения. Перемена была такой неуловимой, что окружающим понадобились бы недели, а то и месяцы, чтобы ее заметить. Селар подошел близко очень близко к краю пропасти.
   Не беспокоясь о соблюдении этикета, Нэш просто поклонился и, опустив голову, стал ждать.
   Селар наверняка намеренно так долго томил его в пустом шатре, чтобы заставить почувствовать всю неопределенность будущего.
   — Мне следовало казнить вас.
   Слова прозвучали тихо, но отчетливо. Может быть, Селар и подошел к краю пропасти, но ум его работал все так же ясно.
   Нэш выпрямился и скрестил руки на груди.
   — Зачем? — Губы Селара еле двигались. — Зачем вы признались мне?
   — Чтобы лучше служить вам, сир.
   Селар взмахнул рукой, и содержимое кубка выплеснулось на ковер.
   — Меня вы этим не купите, Нэш, — прошипел он. — Мне нужна, правда, будьте вы прокляты, правда, иначе я прикажу вас казнить. Стража ждет за дверью. Одно мое слово и ваша голова слетит с плеч прежде, чем вы успеете произнести любое свое мерзкое заклинание!
   Нэш не пошевелился, не посмел. Положение было таково, что Селар вполне мог с успехом осуществить свою угрозу.
   — Что мне сказать?
   — Зачем вы мне признались? Чего хотели от меня? — Селар повысил голос, но в его глазах Нэш прочел старательно скрываемый страх.
   — Сир, — твердо произнес Нэш, — я уже сказал вам правду. Однако вы не хотите слышать ее, и поэтому я умолкаю.
   — Правду? — бросил Селар. — Вы действительно думаете, что я поверю, будто вы открыли мне секрет, который хранили всю жизнь, чтобы лучше мне служить? Я не дурак, Нэш. Не обращайтесь со мной как с глупцом.
   — Если бы я считал вас глупцом, сир, я не стремился бы так служить вам. — Нэш постарался, чтобы в голосе его не было дрожи, а дыхание не ускорилось, и продолжал смотреть в лицо Селару. Нужно казаться искренним, покорным, услужливым…
   Селар долго смотрел на него, потом медленно поднялся на ноги. Нэш разглядывал его профиль, пока король наливал себе вина и жадными глотками пил. Что последует теперь, когда первая вспышка гнева миновала?
   — Так вы хотите мне служить?
   — Да, сир.
   — Так же, как служили раньше?
   — Да, сир.
   — И только?
   — Это все, на что я способен, сир. Селар хрипло рассмеялся:
   — Ах, до чего же вы смиренны! Но не думайте, что меня так легко одурачить. Я не удержался бы на троне, если бы позволял людям, подобным вам, водить меня за нос. Разве вы признались мне не из-за того, что не хотите позволить людям Вогна схватить всех ваших дружков? Вы рассчитываете привлечь меня на свою сторону, чтобы защитить ваших сообщников-колдунов. Ведь все дело в этом, не так ли?
   Нет, Селар далеко не глуп.
   — Сир, мое желание ограничить рвение Вогна касается только тех, кто был бы обвинен напрасно. Насколько мне известно, в Люсаре нет других колдунов.
   — Это, — бросил Селар, — наглая ложь! С чего это вы вдруг стали так заботиться о людях! Колдуны существуют. История в Килфедире доказывает это.
   — Но Осберт клянется, что все это чепуха.
   — Вы могли уговорить его так сказать в обмен на какую-то услугу.
   — Сир, Осберт, как вы, несомненно, знаете, очень предан долгу. Его долг, как и долг любого гильдийца, священный долг избавить страну от колдунов. Гильдия занимается этим со времен битвы при Алузии.
   На лице Селара заиграла лицемерная улыбка.
   — Тогда что делаете в рядах Гильдии вы, колдун, признавшийся в своем грехе?
   — Где еще я смог бы лучше служить своему королю, сир? Селар расхохотался, осушил кубок и снова его наполнил.
   Потом он пересек шатер и остановился перед Нэшем.
   — Ваши ответы заготовлены заранее, ведь верно? Вы знали, что такой вопрос я вам задам, как и все остальные. Я дал вам достаточно времени, чтобы все обдумать. И мой гнев оставляет вас таким спокойным… Любой другой человек в стране трясся бы от ужаса, но только не вы. В чем причина? В вашей колдовской силе? Или вы просто так высокомерны, что не считаете нужным бояться?
   Нэш сделал глубокий вдох. События развивались не так уж благоприятно.
   — Сир, я знаю, что мое признание было для вас ужасным потрясением, но клянусь вам: я сказал правду. Мое единственное желание служить вам всеми силами.
   Селар поднял брови.
   — Так вы твердите. Однако мне интересно: как далеко вы готовы зайти в своем служении? Будете ли вы служить мне в любом деле, невзирая на последствия?
   — Если только в этом не будет угрозы вам лично, сир.
   — Даже если то, чего я потребую, пойдет вразрез с вашей присягой Гильдии?
   Ах, вот она, ловушка! Селар тоже имел время подготовиться к этому разговору. Если Нэш ответит «да», Селар скажет, что не может доверять клятвопреступнику. Если ответит «нет», тем более Селар не станет ему доверять. В любом случае Нэш проигрывает.
   Он должен рискнуть. У него есть единственный шанс, от которого все зависит. Нэш опустился на колени и протянул к Селару руки:
   — Сир, умоляю вас, поверьте мне. Я происхожу из бедной, незнатной семьи. Я стремился служить моему королю, и вступление в Гильдию давало мне лучшую возможность для этого. Моя присяга Гильдии всегда была, по сути, присягой вам. Я изучал историю и знаю, что когда-то, в дни старой Империи, волшебники были опорой могучим владыкам. Я ничего другого не хотел, кроме как служить вам таким же образом. Так было вначале. За последний же год я начал любить вас как друга и гордиться той дружбой, которой вы меня удостоили. Я ваш слуга и всегда им останусь, я готов служить вам во всем, чего вам будет угодно пожелать.
   Селар ничего не ответил. Нэш не выдержал и поднял глаза, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова. Лицо Селара было непроницаемым. Король долго молчал, потом поставил кубок и сделал шаг вперед.
   — Мою дружбу нельзя купить так дешево. Вся ваша жизнь была полна лжи, в которую вы заставили меня поверить. Я не могу так легко вернуть вам свое доверие. Я позволю вам занять прежнее положение, но свою верность мне вам придется доказать. У меня есть для вас поручение, которое не должно быть затруднительным для человека с такими уникальными талантами. Если вы потерпите неудачу, вы умрете. Таково мое решение.
   Нэш с трудом сдержал улыбку. Ирония ситуации, по-видимому, совершенно ускользнула от Селара. Нэш был изгнан потому, что оказался колдуном, и по той же причине призван обратно.
   — Скажите мне, что я должен сделать, сир.
   — Королева бежала, захватив с собой моего сына. Ни ее, ни тех предателей, которые ей помогают, мои люди выследить не смогли. Я хочу, чтобы вы их обнаружили и вернули мне сына живым.
   Нэш невольно широко раскрыл глаза. Селар насмешливо поднял брови:
   — Да, колдун, я хочу, чтобы вы при помощи своей силы вернули мне моего наследника. Мне нет дела до того, что вы сделаете с той шлюхой, на которой я женат. Мне нет дела до того, какие средства вы примените. Мне даже безразлично, сколько своих друзей вы привлечете к этому делу. Я просто хочу вернуть сына. Беретесь ли вы выполнить мое поручение, колдун?
   Нэш почувствовал, что несколько мгновений не дышал. Селар требовал невозможного и знал это. Но раз другого пути нет…
   — Да, сир, я берусь. Но вы должны будете отозвать гончих Вогна.
   — Это я уже сделал. Все гильдийцы заняты поисками королевы. Но позвольте вас предостеречь, охота за королевой легко может превратиться в охоту на колдуна, если окажется, что вы снова мне солгали.
   Взгляд, голос все напоминало прежнего Селара. За одним исключением: за угрозой скрывалась не обычная безжалостность, а страх. До ужаса реальный, леденящий, убийственный страх.
   Нэш поднялся на ноги и поклонился:
   — Я ваш слуга, сир. Если позволите, я вас покину и займусь приготовлениями.
 
   Селар, будь он проклят, знал, что Нэш согласится. Как только Нэш покинул королевский шатер, его встретил Форбес и проводил в приготовленное для него жилище сооруженный в стороне от остальных шатер, богато обставленный, с удобной постелью. Нэш обошел его, стягивая перчатки. Форбес спокойно ждал в сторонке; он явно знал, что произошло между королем и Нэшем. Что ж, этого следовало ожидать.
   — Могу я чем-нибудь быть вам полезен, советник?
   — Да. — Нэш бросил перчатки на стол. Там для него были приготовлены бумага и чернила. Он сел, взял перо, написал два слова на листе бумаги, сложил, запечатал, надписал адрес — название деревни, и протянул записку Форбесу. — Отправьте это с курьером. Он не должен никому говорить, куда направляется. Он должен к утру вернуться и привезти с собой двоих.
   — Будет исполнено, советник, — поклонился Форбес; лицо его, когда он взял записку, осталось бесстрастным.
   Когда он ушел, Нэш снял плащ и кинул его на кресло, потом, взяв флягу вина, приготовленную у постели, уселся.
   Значит, тихоня Розалинда сбежала и прихватила с собой мальчишку. Очень смело с ее стороны. И чрезвычайно кстати. Селар именно поэтому и призвал Нэша обратно. Что ж, случай на его стороне, в какое бы обличье ни рядился.
   Но только так ли уж благосклонен случай? Найти Розалинду будет дьявольски трудно. Нэш не мог прибегнуть к искусству искателя. Розалинда была обычной женщиной, а значит, ее аура ничем не отличается от тысяч других такая же бледная и расплывчатая. Нет, этот путь не годится.
   Нельзя и вернуться в Марсэй, чтобы допросить свидетелей. Теперь королева может быть где угодно, ей наверняка помогают простые люди, которых так презирает ее супруг. На ее побег будут смотреть как на открытый вызов королю, а значит, у нее найдется достаточно сторонников, достаточно людей, готовых рискнуть жизнью, чтобы скрыть ее от преследователей. Чтобы найти Розалинду, потребуется время и все его ресурсы.
   Ну, поиски он, конечно, начнет; тем временем, может быть, ему удастся сделаться настолько близким к Селару, чтобы успех дела перестал быть таким уж важным. Да, все может еще обернуться к лучшему.
   С довольной улыбкой Нэш разделся и улегся спать.
 
   — Говорю вам, легат, король непременно захочет об этом узнать.
   Осберт взглянул на советника Ингрема, спокойно доел десерт и вытер губы кружевной салфеткой.
   — Чего вы от меня хотите? Чтобы я ворвался в спальню короля и сообщил ему, что враги готовятся напасть?
   Ингрем беспомощно развел руками и упал в кресло.
   — Вы единственный, к кому я могу обратиться, Осберт. Я пытался поговорить с Бромом, но он слишком боится короля, чтобы явиться к нему с подобным известием. Ичерн слишком туп, да к тому же он рвет и мечет по поводу того, что вместе с королевой сбежала обещанная ему невеста. Вогн в Марсэе зализывает раны. Вы единственный сановник, способный понять, как важно сообщить все королю.
   Осберт положил салфетку на стол и жестом отослал слугу. Ингрем был похожий на мышку человечек, редко раскрывавший рот, если к нему не обращались, так что как член королевского совета он был бесценен. Когда-то он был мелким судейским чиновником при дворе Тирона, но Селар оценил его по достоинству и сманил к себе после завоевания Люсары. С тех пор уже много лет Ингрем служил ему верой и правдой. Воином он не был, но его административные таланты оказались необыкновенными. Он с равным успехом мог организовать снабжение огромной армии, пышную придворную церемонию или самые щекотливые переговоры. Ингрем не был государственным деятелем, но знал всех нужных людей, а потому занимал при дворе завидное положение. Осберт выпятил губы.
   — Вы уверены, что сведения точны?
   Ингрем вскочил и наклонился вперед, опершись руками о стол.
   — Я знаю, что у вас всюду шпионы, Осберт, но они могут не заметить того, что видят мои люди. От каждого события по отдельности можно отмахнуться. Если же взять все вместе… Должен сказать, мне страшно представить себе, что случится, если король немедленно не примет мер.
   Осберт откинулся в кресле и сцепил руки на животе.
   — Если Бром в курсе дела, он может пойти с нами. Где сейчас король?
   — Вы же знаете, он теперь никогда не встает раньше полудня. Его пажи несли в его шатер воду для умывания, когда я проходил мимо.
   — Прекрасно, — кивнул Осберт. — Нашего благочестивого епископа мы захватим по пути.
 
   Нэш откинул полотнище, закрывавшее вход в шатер, и выглянул наружу. Никто не обратил на него внимания. Тем лучше. Он повернулся к двоим мужчинам, стоящим посередине шатра: Лиссон и Таймар, братья, его лучшие помощники. Чтобы справиться с поручением короля, потребуются самые умелые шпионы.
   — Госпожа Валена получит ваше письмо завтра к вечеру, господин. Однако должен вас предупредить: найти Паско в это время года будет нелегко. — Лиссон оглянулся на своего молчаливого брата. Они были погодками и так походили друг на друга, что их часто принимали за близнецов. И еще: каждый из братьев обладал сверхъестественной способностью знать, что думает другой. Говорил за обоих обычно Лиссон.
   Нэш кивнул и прошел в глубь шатра, чтобы одеться. Беря с кресла камзол, он обратился к Таймару:
   — Паско, скорее всего где-нибудь на юге. Последний приказ, который я ему дал, был убраться из владений Данлорна.
   Теперь, когда я убил Врага, его ребята там не нужны. Я хочу, чтобы его банда расположилась не дальше чем в миле от этого лагеря. Дай мне знать, когда они прибудут, и я сам поговорю с Паско. А тем временем узнайте все, что сможете, о побеге королевы. Должно быть, ей кто-то помогает, кто-то очень ловкий.
   Лиссон поднял с кресла перевязь с мечом и подал Нэшу.
   — Не может ли быть, господин, что ей помогает этот предатель герцог Хаддон?
   Нэш холодно усмехнулся:
   — Не думаю. Данлорн слишком далеко на юге. Если бы Розалинда направлялась туда, ее уже схватили бы. Кроме того, герцог принес Селару присягу. Он не нарушит ее ради женщины. Таймар, отправляйся. Тебе до вечера предстоит проделать немалый путь.
 
   Первым в королевский шатер вошел Ингрем. Следом шел Осберт, не спуская глаз с Брома. Епископ попытался отмахнуться от настояний Осберта, но в конце концов, сдался. Впрочем, сомнений не было: говорить с королем он предоставит легату.
   Селар закончил туалет и завтракал в два часа пополудни. Казалось, сон не принес ему отдыха, но, глядя на покрасневшие глаза и серую кожу, Осберт подумал, что король скорее страдает от лихорадки, чем, как шептались при дворе, сражается каждую ночь с терзающим его демоном.
   Вид короля не оставлял сомнений: грозная сила Селара изменила ему. Осберт взглянул на слуг; если те и заметили ухудшение здоровья короля, виду не подавали.
   — Ну? — рявкнул Селар, отрывая крылышко от жареного цыпленка. — Сколько патрулей мы потеряли этой ночью?
   Разведкой заведовал Осберт. Покорно сложив руки, он ответил:
   — Пока нет донесений о возвращении пяти отрядов.
   — Откуда?
   — По всем окрестностям. Никакой закономерности нет, мы не знаем, куда ударить. Можно лишь гадать, что с ними случилось.
   — Гадать? — бросил Селар. — Разве я разрешал вам заниматься гаданием, легат?
   — Простите меня, сир, я просто…
   — Не юлите, Осберт! — Селар отодвинул от себя тарелку. Не юлить? Осберту многое приходилось делать в жизни, но до того, чтобы юлить, он никогда не опускался. И не станет делать этого впредь, чтобы ни думал этот свихнувшийся призрак!
   — Сир… — Ингрем выступил вперед и бросил на Осберта предостерегающий взгляд. Так, значит, он, в конце концов, набрался храбрости? — Мне кажется, я должен сообщить вам некоторые известия, которые получил сегодня утром.
   — Уж не нашел ли кто-нибудь эту шлюху?
   Осберт на мгновение прикрыл глаза. Говорить так о королеве было недостойно даже после всего, что она совершила. Прежде чем Ингрем успел вызвать еще большее раздражение короля, Осберт мягко взял его за локоть и потянул назад. Потом легат повернулся к королю и постарался придать своему лицу самое убедительное выражение. В этот-то момент он и заметил Нэша. Тот, как всегда незаметный, стоял в углу.
   Так Селар простил преступление, в котором обвинил гильдийца? Так быстро? Интересно, в чем все-таки провинился Нэш и почему он снова здесь, рядом с королем?
   — Вы так и собираетесь, весь день стоять столбом, Осберт? — снова привлек внимание легата голос короля. Осберт сделал глубокий вдох и заговорил:
   — Мы получаем донесения отовсюду, даже из Садлана и Тузины. Каким-то образом известие о похищении королевы разнеслось за пределы наших границ. Соседи быстро сообразили, что к чему, и начали прикидывать, насколько это ослабляет вашу власть. Они также гадают о причине, вызвавшей такое чудовищное преступление. Должен также добавить, что все полагают: принц был захвачен вместе с королевой. Это особенно раздразнило аппетиты врагов. Мне стало известно, что Бораллайн Садланский стягивает войска к нашей границе.
   — Не смешите меня! Как он мог так быстро зашевелиться? Или у него есть шпионы при моем дворе?
   — Насколько нам известно, нет, сир.
   — Тогда хорошенько думайте о том, что говорите! — Селар стукнул кулаком по столу и бросил на Осберта яростный взгляд. — Что там у вас еще? Новости из Майенны?
   Осберт быстро взглянул на Ингрема. Советник слегка покачал головой:
   — Ни слова, сир. Впрочем, должен сказать, что такое молчание может оказаться скверным знаком.
   — Когда дело касается моего проклятого братца, молчания можно не опасаться.
   — Э-э… конечно, сир.
   Заблестевшие сталью глаза короля обратились на Нэша.
   — Где Ичерн?
   — Примерно в трех часах пути отсюда на запад, сир.
   — Верните его сюда.
   — Но, сир, — Осберт вскинул руки, — его светлость там необходим. Очень возможно, что королева…
   — Королева никогда не сунется в горы Голета, — бросил король. — Она слишком суеверна. Я хочу, чтобы Ичерн был там, где я могу за ним присматривать.
   Осберт не усомнился в зловещем смысле этого приказа. Достаточно было одного неосторожного слова во время заседания королевского совета, и человек мог оказаться в темнице. Легат прекрасно помнил, что случилось с МакКоули. Однако молчать он не мог.
   — Простите меня, сир, но не подозреваете же вы Ичерна в похищении королевы?
   — Я никогда не трачу время на подозрения, Осберт. Я просто наблюдаю и делаю выводы. Планы Ичерна были разрушены в самом начале. Я вовсе не желаю, чтобы ему в голову пришла мысль переметнуться к моему братцу. Один мой кузен меня уже предал. Я не собираюсь рисковать тем, чтобы так же поступил и второй. Самому Ичерну может не хватить для этого мозгов, но теперь, когда он лишился своей девки, подтолкнуть его к такому легко. — Селар поднялся на ноги и оперся руками о стол. — У вас есть что-нибудь еще?
   Осберт зашел уже так далеко, что отступать было нельзя.
   — Сир, похищение вашего наследника, и враждебность соседей могут привести к тому, что люди усомнятся в вашем праве на престол.
   — Моем праве на престол? — Селар оборвал себя и нахмурился. После долгого молчания он бросил: — Ладно, выкладывайте все до конца.
   — Обезопасьте себя, сир. Прикажите солдатам прочесывать все фермы и хутора подряд. А все остающиеся войска отправьте к границам.
   Бром выбрал этот момент, чтобы вмешаться в разговор.
   — Нужно также схватить всех ваших противников, сир. Любой претендент на трон, оставаясь на свободе, может извлечь немалую выгоду из ваших бед. Не должно остаться никого, кто мог бы сменить вас на престоле. Теперь, когда вы лишились наследника, ваши соперники будут искать именно такую возможность. Если разделаться с ними сейчас, то перед нами останется всего одна проблема.
   Селар обвел придворных взглядом, потом опустил голову и закрыл глаза.
   — Хорошо, поступайте, как сочтете нужным. Составьте список тех, кого, по вашему мнению, мне следует схватить. Однако я хочу увидеть список до того, как что-нибудь будет предпринято. — Он жестом велел Осберту и остальным покинуть шатер.
   — Будет исполнено, сир. — Осберт начал подталкивать Брома и Ингрема к выходу. Селар бросил им вслед:
   — Предупреждаю: пусть никому и в голову не придет первым в списке назвать Роберта Дугласа!
 
   Льюис окунул перо в чернильницу в последний раз и нацарапал в конце страницы свое имя, потом сложил письмо, капнул на сгиб воском, прижал к нему перстень и подождал, пока воск застынет.