Страница:
Моя жизнь на острове вошла в нормальное русло. Каждое утро я вставал на рассвете и делал пробежку вокруг острова. Затем часик занимался на пляже. Тренировался я теперь в полном одиночестве. Парни обходили это место стороной, и даже дети перестали подглядывать: видимо, получили накачку от родителей и самого Евлампия. Потом я возвращался к себе и принимал душ. Когда я выходил, чистый и свежий, Ольга уже ждала меня с завтраком. Она ненавязчиво, но решительно взяла домашнее хозяйство в свои руки. Я не привык, чтобы в моем доме хозяйничала женщина, но оказалось, что это очень приятно.
Быстро позавтракав, я выходил из дома. К этому времени весь поселок уже был на ногах. Все занимались своими делами. Я тоже присоединялся к работам. Меня поставили на строительство, надо было срочно достроить дома для неожиданно прибывших новичков. Пока их распределили по семьям, но это была временная мера, и мы старались как можно быстрее дать возможность новичкам переехать в собственные дома. Им и без этого хватало переживаний.
План побега я продумал до мелочей, и оставалось только дождаться начала сезона сбора тканы. Ждать пришлось недолго. Однажды, когда я утром вернулся с пляжа, возле дома меня ждал мальчишка. Он сказал, что все собрались на площади перед церковью. Когда я пришел, там уже вовсю шла суматоха. Агрономы объявили, что на одном из участков плантации можно начинать сбор урожая. Мне выдали длинную серую хламиду, по форме более всего напоминающую костюм химической защиты, а к ней две пары толстых перчаток, очки-консервы и респиратор. Облачившись во все это, я почувствовал себя как на учениях по отражению химической атаки. На самом деле это был обычный костюм сборщика тканы.
Всех разбили на бригады и отправили в рощу собирать урожай. Сбор тканы на плантации оказался совсем не такой тяжелой работой, как могло бы показаться из названия. Изможденные рабы не бродили между грядок с тяжелыми мешками на плечах. Не было и надсмотрщиков в тропических шлемах и с плетками, которыми они хлестали бы по голым плечам тощих изможденных рабов, учетчики не кричали и не ругались, что кто-то не выполняет норму. Все просто и буднично. Однако, несмотря на отсутствие внешних признаков принуждения, все работали быстро, слаженно, с максимальной самоотдачей. Начинался самый ответственный период в жизни островитян.
Обычно поселок жил неторопливой провинциальной жизнью. Вставали рано, ложились тоже почти засветло, по вечерам не засиживались. Из развлечений основным было чтение книг. Библиотека на острове была и в самом деле необычайно богатой. Это была практически единственная публичная библиотека на Деметре – все прибывающие на планету с гуманитарной помощью книги не распаковывая отправляли на остров. Кроме этого, потихоньку музицировали, рисовали, лепили. Ходили друг к другу в гости, чинно пили чай с домашней выпечкой. Просто картинки из исторической книжки. Никогда не думал, что такое может быть в реальной жизни. А вот нет, увидел собственными глазами.
В салуне же, где я приходил в себя от шока в первый день пребывания на острове, наоборот, обычно было немноголюдно. Посетители пили самодельное пиво, кто-то рисковал пить самогон, который гнал сам бармен, он же владелец заведения. Лично мне хватило одного стакана, который я тогда выпил в медицинско-профилактических целях. Больше я на такой подвиг не решался и ограничивался, как и большинство посетителей, слабеньким пивом. Впрочем, неожиданно быстро выяснилось, что мне интереснее проводить вечера дома, вдвоем с Ольгой.
Два раза в год жизнь поселка резко менялась. Наступал сезон сбора тканы. Плоды тканы при созревании проходят несколько стадий. Наркотик в плодах накапливается во время созревания постепенно, а затем происходит взрывное изменение всего химического состава плода и он становится наркотическим. Этот период длится всего три дня, после чего образовавшийся наркотик начинает разлагаться и превращается в несильный, но плохо выводимый из организма яд. Секрет правильного сбора наркотической тканы состоит в том, чтобы сорвать плоды с дерева именно в тот момент, когда концентрация наркотика в них достигает максимальной величины. В сорванных плодах процесс разложения наркотика не происходит. Искусство сборщиков состоит в том, чтобы правильно определить момент, когда необходимо снять плоды с дерева. Ткана, снятая раньше нужного срока, не имеет никакой ценности, а снятая позже опасна для жизни. И в том и в другом случае урожай считался негодным и колонию ждали серьезные неприятности. Поэтому в сезон сбора урожая все жители поселка работали как сумасшедшие, стараясь запасти как можно больше созревших плодов.
По внешнему виду плодов тканы практически невозможно определить, в какой стадии созревания они находятся. Для определения наличия и концентрации наркотика требуются специальные лабораторные исследования. На острове для этого выстроена прекрасно оснащенная лаборатория. Эта лаборатория – единственное место, снабжение которого производилось без ограничений. На остров регулярно доставляли все, затребованное ее заведующим. Агрономам приходилось регулярно посещать разные концы плантации и следить за ходом созревания плодов. В сезон сбора они ежедневно брали на анализ плоды с разных участков и допоздна сидели в лаборатории, колдуя над реактивами, глядя в микроскопы и читая распечатки автоматических анализаторов. В их работе всегда присутствовала некоторая неточность. Методика не совершенна, и часто им приходится полагаться лишь на интуицию – желающих лично испытать действие плодов на острове не водилось.
Плантация раскинулась на большой площади. Деревья росли отдельными небольшими рощами на наиболее сухих участках острова. Между ними, как и всюду на Деметре, булькали и дымились болота. Сбор урожая при таком разбросе деревьев имел свою специфику. Плоды на растущих рядом деревьях развивались по времени одинаково. Но на разных участках плантации сроки созревания различались на одну-две недели. Это облегчало работу сборщикам, так как рабочих рук не хватало, а при таком режиме можно очищать плантацию частями, сосредоточившись то на одной, то на другой группе деревьев. Каждое утро в сезон сбора урожая агрономы сообщали, какая роща созрела для сбора, и отправляли туда сборщиков. А сами спешили на другие участки за новыми образцами для анализов.
Ткану собирают вручную. Возможно, этот процесс можно и механизировать, однако на Деметре явно предпочитают ручной труд. В этом я убедился еще на руднике, наблюдая за ящерами-рабочими. Здесь я увидел ту же картину. Единственная механизация – это небольшие электрические тележки на резиновых гусеницах. На них грузят большие длинные, в рост человека, деревянные ящики и возят от дерева к дереву. Кроме этого, на тележках смонтированы небольшие выдвижные платформы, которые поднимают сборщиков к верхним веткам. Вот и вся механизация.
Каждый сорванный ярко-синий плод заворачивают в свежие листья, срезанные с того же дерева. Полученные свертки аккуратно укладывают слоями в ящики. На этом процесс сборки и складирования завершался. В таком виде ткана может храниться несколько лет без потери своих наркотических, свойств. По размерам ящик напоминает небольшой гробик, в котором при необходимости с трудом можно разместить человека, даже такого крупного мужчину, как я. В одном из этих ящиков я и собирался отплыть с острова.
Сбор и заготовка урожая – главный смысл существования поселка. От выполнения плана зависит благополучие, да и сама жизнь жителей. Несмотря на подсобное хозяйство, поселок не в состоянии обеспечивать себя всем необходимым. Припасы на остров доставляют два раза в год, в обмен на выращенную ткану. Их привозят на корабле хмурые неразговорчивые люди, вооруженные полицейскими дубинками и электрошокерами. У многих на поясе висят бластеры военного образца. Эти люди не расположены вступать в дискуссии с островитянами. Они выстраиваются перед кораблем, пока снабженцы подсчитывают и грузят на борт деревянные ящики с заготовленной тканой.
Затем те же снабженцы, исходя из только им одним известных расчетов, выгружают на берег контейнеры с припасами. Потом снабженцы исчезают внутри корабля. Последними поднимаются на борт вооруженные охранники. Они внимательно следят за тем, чтобы на корабль не проник заяц. Вся процедура занимает несколько часов и происходит при напряженном молчании обеих сторон. После этого в поселке еще несколько дней все заняты распаковкой и складированием запасов. После чего наступает период затишья.
Именно в такой период я и попал на остров. Деревья тканы не требовали особого ухода. В периоды между сбором плодов жители в основном занимались необходимыми текущими работами в самом поселке. Однако с того момента, когда агрономы объявили, что плоды первой группы деревьев созрели, на острове начался аврал. Все вставали с рассветом и работали, пока можно было различать ярко-синие плоды, резко выделявшиеся на фоне темной листвы даже в сумерках. Потом наскоро ели и без ног от усталости валились в постель. Наутро все начиналось снова. Я понял, что слишком рано порадовался отсутствию надсмотрщиков на плантации. Страх остаться без необходимых припасов на зиму подгонял людей лучше всякой плетки. Я не знаю, как работали негры на печально знаменитых хлопковых полях, но вряд ли наш труд на плантациях сильно отличался. Даже я к вечеру безумно уставал. А ведь надо было еще позаботиться о побеге.
ГЛАВА 21
Быстро позавтракав, я выходил из дома. К этому времени весь поселок уже был на ногах. Все занимались своими делами. Я тоже присоединялся к работам. Меня поставили на строительство, надо было срочно достроить дома для неожиданно прибывших новичков. Пока их распределили по семьям, но это была временная мера, и мы старались как можно быстрее дать возможность новичкам переехать в собственные дома. Им и без этого хватало переживаний.
План побега я продумал до мелочей, и оставалось только дождаться начала сезона сбора тканы. Ждать пришлось недолго. Однажды, когда я утром вернулся с пляжа, возле дома меня ждал мальчишка. Он сказал, что все собрались на площади перед церковью. Когда я пришел, там уже вовсю шла суматоха. Агрономы объявили, что на одном из участков плантации можно начинать сбор урожая. Мне выдали длинную серую хламиду, по форме более всего напоминающую костюм химической защиты, а к ней две пары толстых перчаток, очки-консервы и респиратор. Облачившись во все это, я почувствовал себя как на учениях по отражению химической атаки. На самом деле это был обычный костюм сборщика тканы.
Всех разбили на бригады и отправили в рощу собирать урожай. Сбор тканы на плантации оказался совсем не такой тяжелой работой, как могло бы показаться из названия. Изможденные рабы не бродили между грядок с тяжелыми мешками на плечах. Не было и надсмотрщиков в тропических шлемах и с плетками, которыми они хлестали бы по голым плечам тощих изможденных рабов, учетчики не кричали и не ругались, что кто-то не выполняет норму. Все просто и буднично. Однако, несмотря на отсутствие внешних признаков принуждения, все работали быстро, слаженно, с максимальной самоотдачей. Начинался самый ответственный период в жизни островитян.
Обычно поселок жил неторопливой провинциальной жизнью. Вставали рано, ложились тоже почти засветло, по вечерам не засиживались. Из развлечений основным было чтение книг. Библиотека на острове была и в самом деле необычайно богатой. Это была практически единственная публичная библиотека на Деметре – все прибывающие на планету с гуманитарной помощью книги не распаковывая отправляли на остров. Кроме этого, потихоньку музицировали, рисовали, лепили. Ходили друг к другу в гости, чинно пили чай с домашней выпечкой. Просто картинки из исторической книжки. Никогда не думал, что такое может быть в реальной жизни. А вот нет, увидел собственными глазами.
В салуне же, где я приходил в себя от шока в первый день пребывания на острове, наоборот, обычно было немноголюдно. Посетители пили самодельное пиво, кто-то рисковал пить самогон, который гнал сам бармен, он же владелец заведения. Лично мне хватило одного стакана, который я тогда выпил в медицинско-профилактических целях. Больше я на такой подвиг не решался и ограничивался, как и большинство посетителей, слабеньким пивом. Впрочем, неожиданно быстро выяснилось, что мне интереснее проводить вечера дома, вдвоем с Ольгой.
Два раза в год жизнь поселка резко менялась. Наступал сезон сбора тканы. Плоды тканы при созревании проходят несколько стадий. Наркотик в плодах накапливается во время созревания постепенно, а затем происходит взрывное изменение всего химического состава плода и он становится наркотическим. Этот период длится всего три дня, после чего образовавшийся наркотик начинает разлагаться и превращается в несильный, но плохо выводимый из организма яд. Секрет правильного сбора наркотической тканы состоит в том, чтобы сорвать плоды с дерева именно в тот момент, когда концентрация наркотика в них достигает максимальной величины. В сорванных плодах процесс разложения наркотика не происходит. Искусство сборщиков состоит в том, чтобы правильно определить момент, когда необходимо снять плоды с дерева. Ткана, снятая раньше нужного срока, не имеет никакой ценности, а снятая позже опасна для жизни. И в том и в другом случае урожай считался негодным и колонию ждали серьезные неприятности. Поэтому в сезон сбора урожая все жители поселка работали как сумасшедшие, стараясь запасти как можно больше созревших плодов.
По внешнему виду плодов тканы практически невозможно определить, в какой стадии созревания они находятся. Для определения наличия и концентрации наркотика требуются специальные лабораторные исследования. На острове для этого выстроена прекрасно оснащенная лаборатория. Эта лаборатория – единственное место, снабжение которого производилось без ограничений. На остров регулярно доставляли все, затребованное ее заведующим. Агрономам приходилось регулярно посещать разные концы плантации и следить за ходом созревания плодов. В сезон сбора они ежедневно брали на анализ плоды с разных участков и допоздна сидели в лаборатории, колдуя над реактивами, глядя в микроскопы и читая распечатки автоматических анализаторов. В их работе всегда присутствовала некоторая неточность. Методика не совершенна, и часто им приходится полагаться лишь на интуицию – желающих лично испытать действие плодов на острове не водилось.
Плантация раскинулась на большой площади. Деревья росли отдельными небольшими рощами на наиболее сухих участках острова. Между ними, как и всюду на Деметре, булькали и дымились болота. Сбор урожая при таком разбросе деревьев имел свою специфику. Плоды на растущих рядом деревьях развивались по времени одинаково. Но на разных участках плантации сроки созревания различались на одну-две недели. Это облегчало работу сборщикам, так как рабочих рук не хватало, а при таком режиме можно очищать плантацию частями, сосредоточившись то на одной, то на другой группе деревьев. Каждое утро в сезон сбора урожая агрономы сообщали, какая роща созрела для сбора, и отправляли туда сборщиков. А сами спешили на другие участки за новыми образцами для анализов.
Ткану собирают вручную. Возможно, этот процесс можно и механизировать, однако на Деметре явно предпочитают ручной труд. В этом я убедился еще на руднике, наблюдая за ящерами-рабочими. Здесь я увидел ту же картину. Единственная механизация – это небольшие электрические тележки на резиновых гусеницах. На них грузят большие длинные, в рост человека, деревянные ящики и возят от дерева к дереву. Кроме этого, на тележках смонтированы небольшие выдвижные платформы, которые поднимают сборщиков к верхним веткам. Вот и вся механизация.
Каждый сорванный ярко-синий плод заворачивают в свежие листья, срезанные с того же дерева. Полученные свертки аккуратно укладывают слоями в ящики. На этом процесс сборки и складирования завершался. В таком виде ткана может храниться несколько лет без потери своих наркотических, свойств. По размерам ящик напоминает небольшой гробик, в котором при необходимости с трудом можно разместить человека, даже такого крупного мужчину, как я. В одном из этих ящиков я и собирался отплыть с острова.
Сбор и заготовка урожая – главный смысл существования поселка. От выполнения плана зависит благополучие, да и сама жизнь жителей. Несмотря на подсобное хозяйство, поселок не в состоянии обеспечивать себя всем необходимым. Припасы на остров доставляют два раза в год, в обмен на выращенную ткану. Их привозят на корабле хмурые неразговорчивые люди, вооруженные полицейскими дубинками и электрошокерами. У многих на поясе висят бластеры военного образца. Эти люди не расположены вступать в дискуссии с островитянами. Они выстраиваются перед кораблем, пока снабженцы подсчитывают и грузят на борт деревянные ящики с заготовленной тканой.
Затем те же снабженцы, исходя из только им одним известных расчетов, выгружают на берег контейнеры с припасами. Потом снабженцы исчезают внутри корабля. Последними поднимаются на борт вооруженные охранники. Они внимательно следят за тем, чтобы на корабль не проник заяц. Вся процедура занимает несколько часов и происходит при напряженном молчании обеих сторон. После этого в поселке еще несколько дней все заняты распаковкой и складированием запасов. После чего наступает период затишья.
Именно в такой период я и попал на остров. Деревья тканы не требовали особого ухода. В периоды между сбором плодов жители в основном занимались необходимыми текущими работами в самом поселке. Однако с того момента, когда агрономы объявили, что плоды первой группы деревьев созрели, на острове начался аврал. Все вставали с рассветом и работали, пока можно было различать ярко-синие плоды, резко выделявшиеся на фоне темной листвы даже в сумерках. Потом наскоро ели и без ног от усталости валились в постель. Наутро все начиналось снова. Я понял, что слишком рано порадовался отсутствию надсмотрщиков на плантации. Страх остаться без необходимых припасов на зиму подгонял людей лучше всякой плетки. Я не знаю, как работали негры на печально знаменитых хлопковых полях, но вряд ли наш труд на плантациях сильно отличался. Даже я к вечеру безумно уставал. А ведь надо было еще позаботиться о побеге.
ГЛАВА 21
Я проснулся оттого, что громко чихнул. Этого мне никак нельзя было делать, я мог привлечь внимание охраны. Я прислушался. Вокруг пока было тихо. Я лежал лицом вниз, вытянувшись во весь рост на плохо пригнанных, не струганных досках длинного узкого ящика, сильно смахивающего на гроб. Успокаивала только поза: все-таки покойников укладывают лицом вверх.
Впрочем, изначально я так и устроился. Однако после бесконечных переносок и перестановок ящика с место на место я оказался в нем кверху задом. Поза крайне неудобная, если вам предстоит провести в ней много часов. Я же, судя по всему, лежал так почти сутки. Но жаловаться было грех. Если опустить описанные неудобства, мой побег с острова прошел как по маслу. Судя по тишине и отсутствию качки, плавание закончилось, и я был в Городе. Груз уже доставили на какой-то склад.
В последний день уборочной страды ящики с тканой снесли вниз на пляж, поближе к причалу. Работа была завершена. Все облегченно вздохнули. Урожай был хороший, управились быстро, никаких проблем с получением заказанных товаров с большой Земли не предвиделось. Вечером, по традиции, в поселке должен был состояться праздник, и все поспешили подняться обратно, чтобы отдохнуть, приготовиться и привести себя в порядок. Мы с Ольгой остались на пляже вдвоем. Заранее приготовленными инструментами я вскрыл один из ящиков, стоявший сверху примерно в середине штабеля. Ткану из него мы вынули и закопали в песок неподалеку. Поцеловав на прощание Ольгу, я забрался в ящик. Ольга то смеясь, то плача снова заколотила крышку. Ночь я провел в ящике на берегу, а утром меня вместе с остальным урожаем погрузили в трюм корабля. Тогда же и произошла эта досадная неприятность, когда ящик развернули крышкой вниз. В корабле от нечего делать я опять уснул. Самый подходящий способ убить время, когда все равно нечего делать. За время сбора тканы и подготовки побега я так вымотался, что смог бы уснуть и в более неудобном положении. Я просто улегся поудобнее, ну, насколько это получилось в тесном ящике, расслабил все мышцы и приказал организму спать. Тот с удовольствием подчинился.
И вот теперь я таким странным образом проснулся. Мой нос упирался в пыльную тонкую доску. Откуда взялась пыль, я мог только догадываться. Видимо, ящик стоял в самом низу штабеля, на пыльном бетонном полу. Но сейчас мне было не до логических умозаключений. Мне опять отчаянно захотелось чихнуть. Дотянуться до носа рукой и почесать переносицу или на худой конец просто крепко зажать его и тихо чихнуть как бы в себя я не мог. Шуметь в моем положении, пока я не определился, где я и есть ли вокруг охрана, мне было категорически противопоказано. Я решил терпеть до последнего – а вдруг само пройдет. Но, несмотря на все принимаемые усилия, желание чихнуть не проходило. Я глубоко вздохнул и на целую минуту задержал дыхание. Это ничем не помогло, только ухудшило мое состояние. Тогда я решил, наоборот, дышать почаще. Потребность чихнуть стала просто нестерпимой. В носу ожесточенно засвербело, и, казалось, уже не было сил терпеть эту пытку. Тогда я решился на последнее отчаянное средство и почесал нос о доску, в которую он упирался. Дело кончилось тем, что в самое чувствительное место моего многострадального носа вонзилась заноза. Человек с менее слабой нервной системой на моем месте завыл бы в голос. Я лишь тихонько ругнулся, впрочем, достаточно невнятно.
Зато я чихнул. С этим я уже не мог ничего поделать. Я чихнул раз, другой, третий. Я чихал не останавливаясь, с азартом, страстно, получая от этого неизмеримое наслаждение. В эти сладкие мгновения я не думал ни о чем, я был беззащитен и беспомощен как ребенок. Меня сейчас мог бы арестовать даже бывший курсант провинциального полицейского училища, выставленный из него за неуспевание по всем предметам и общий идиотизм. Я думал лишь об одном: ну, еще разик, ну, еще разочек. Вдох, выстрел, опять лихорадочный вдох и снова выстрел носом.
Наконец эта вакханалия закончилась. Я измученно опустил голову и приготовился к самому худшему. Утешала меня одна мысль – если сейчас меня придут арестовывать, то я смогу подраться, не отвлекаясь на мелочи. Чихать в ближайшие пару лет я больше не собирался. Выполнил норму.
Я замер и прислушался. Вдали послышались шаги. Кто-то негромко переговаривался. Один из говоривших был еще совсем молодой паренек-охранник. Второй голос принадлежал более взрослому и серьезному человеку, видимо, его начальнику. Молодой парень нервничал и рвался в бой, в то время как старший был настроен более скептически.
– Говорю вам, я слышал, как кто-то чихнул.
– Да ты гонишь, парень. Кто здесь чихать будет? Нет здесь никого. Вот, смотри.
Сквозь неплотно пригнанные доски моего ящика проник неяркий свет.
– Ну вот, сам убедись, пусто здесь.
– А может, он за ящиками спрятался? Давайте там посмотрим.
– Ага, – хохотнул второй голос – Ты еще внутри посмотри. Вдруг он в ящике живет. Жрет ткану и пугает новичков-охранников чихом.
– А вы не смейтесь. Смотрите, какие они огромные, запросто можно спрятаться.
Я напрягся. Похоже, не миновать хорошей потасовки. Я попытался пошевелить руками и ногами. Черт, все затекло от долгого лежания в неудобной позе. Повяжут меня, ох, повяжут. Голоса между тем затихли. Я услышал, как кто-то сопя стал двигать по полу тяжеленные ящики. Внезапно внутри моего убежища стало значительно светлее. Я понял, что охранники отодвинули стоявший рядом штабель.
– Да брось ты, какая муха тебя укусила? Чего ты горбатишься? Тебя что, нанимали искать воров внутри склада?
Возня прекратилась. Младший из охранников недоуменно ответил:
– Так ведь действительно нанимали охранять склад!
Начальник охраны был ленивый и опытный в своем деле человек:
– Дурья ты башка! Твоя обязанность следить, чтобы никто не проник на склад и не вынес ткану. Вот и отвечай, ты видел, что кто-то залез внутрь?
– Нет; – нерешительно ответил младший.
– А замки снаружи целы? – продолжал давить второй.
– Да вроде целы. Я их открыл своим ключом.
– Так чего же ты дергаешься? Людей от отдыха отрываешь?
– Так ведь я почему вызвал вас? Чихал там кто-то, внутри, на складе.
– Ну вот, опять ты со своим чихом. Померещилось тебе со скуки, вот и все.
– Не думаю. Я очень ясно слышал.
– Ладно, давай проверим. Сколько раз он чихнул, этот твой взломщик?
– Раз десять, не меньше. Я даже начал считать, но потом сбился со счета.
Второй голос покровительственно хмыкнул:
– Ну вот ты, дурачок, и попался. Думал, что чем больше чихов скажешь, тем лучше? Парень-парень, зеленый ты еще. Запомни, больше трех раз подряд человек чихнуть не может. Это я тебе говорю. Так что гонишь ты, парень, со скуки.
Молодой голос что-то протестующе проворчал про себя, но открыто протестовать не стал.
– Ладно, наверное, и вправду померещилось.
– Вот-вот. Мне недавно шепнули, что ты, парень, ткану по вечерам какими-то таблетками заедаешь. Это не дело. Ты поосторожнее будь, а то еще и не такие приходы начнутся.
Голоса удалились. Внезапно свет снова пропал, и я услышал, как гулко хлопнула закрывшаяся дверь. Я выждал еще пару минут и принялся действовать. Я попытался локтем выставить одну дощечку в боковой поверхности ящика, с той стороны, откуда падал свет. Планка поддалась и с негромким стуком упала на пол. В ящик проник свежий воздух. Только теперь я понял, насколько удушливой была атмосфера в моем временном гробике. Ну, теперь это было уже неважно.
Поднатужившись, я выдавил оставшиеся боковые дощечки и выкатился из ящика. Правильнее было бы сказать – вывалился. Ящик, в котором я прятался, оказался вовсе не самым нижним в штабеле. Под ним находилось еще два, если не три, таких же.
Я шлепнулся на пол, как мешок с цементом, издав при этом странный чмокающий звук. Несколько минут я неподвижно лежал, чувствуя лишь огненные иголки, вонзившиеся в мои затекшие конечности. Понемногу кровообращение восстановилось, и я смог подняться и оглядеться.
Как выяснилось, чихал я не зря. Мой ящик лежал в самой середине большого штабеля. Самостоятельно выбраться из него было бы невозможно: со всех сторон его окружали плотно составленные ряды таких же тяжелых ящиков. Меня выручил, не подозревая, тот самый молодой охранник. Это он в порыве служебного рвения раздвинул ящики, освободив мне место для маневра. У англичан есть примета, что чихать с утра – к удаче. Причем чем больше чихнешь, тем больше повезет. Вот я и начихал себе такую пруху. Отлично, будем надеяться, что дальше будет не хуже.
Дальше действительно все пошло отлично. Здание склада было приспособлено для того, чтобы воры не могли в него забраться. О том, чтобы из него нельзя было незаметно выбраться, архитекторы не позаботились. Вентиляционная система радостно пропустила меня, и через пару минут я уже вылез из шахты на плоской крыше склада.
Я осмотрелся. Вокруг и в самом деле было раннее утро. Здание было огорожено высокой бетонной стеной, по периметру которой была протянута колючая проволока. Во дворе не было ни души. Одного взгляда на забор мне хватило, чтобы понять – без специальных средств мне его не одолеть. Значит, уходить придется через главный вход.
Я глянул вниз и увидел молодого парня в кожаной куртке, который со скучающим видом топтался возле двери. Это, видимо, был тот самый охранник, который услышал мой чих. Парень близко к сердцу принял наставления своего начальника. Он демонстративно повернулся спиной к складу и смотрел только по сторонам. Я осторожно подошел к краю крыши и, примерившись, спрыгнул. Я мягко приземлился прямо на плечи ничего не подозревавшего парня. Мы вместе повалились на землю, а когда он наконец сообразил, в чем дело, то уже лежал лицом вниз, с заломленными за спину руками. Держал я его одной рукой, а вторая нащупала и вытащила из внутреннего кармана куртки бластер военного образца, точно такой же, которыми были вооружены все кожаные куртки на острове.
Громко щелкнув для убедительности предохранителем, я отпустил руки охранника и поднялся на ноги. Пинком ноги я перевернул парня на спину и жестом показал, чтобы тот поднимался. Парень был и в самом деле очень молод, но достаточно опытен в таких делах, чтобы молчать. А может быть, просто так перепугался, что не мог даже закричать. Так или иначе, он молчал, что мне и требовалось.
– Привет, – сказал я, не сводя с него дуло бластера. – Ключи от выхода у тебя?
Парень судорожно кивнул.
– Ну, вот и отлично. Сейчас ты потихоньку выпустишь меня отсюда, потом запрешь за мной дверь и вернешься на пост. Если хочешь остаться в живых, то после этого ты напрочь забудешь, что вообще видел меня. Неприятностей у тебя не будет: наружные замки целы, ты никого внутрь не пропускал. А насчет того, чтобы выпустить случайного прохожего, в твоих инструкциях ничего не написано.
Парень обалдело уставился на меня. Потом он потихоньку начал что-то понимать:
– Так это вы там чихали?
– Ну что ты, парень, – развеселился я. – Тебе же объяснили, что человек так чихать не может. Считай, что я просто привидение.
С чувством юмора у парня было совсем плохо.
– П-п-привидение? – переспросил он, заикаясь от ужаса.
– Ну да, маленькое привидение из Вазастана, – продолжал веселиться я. – Только сегодня я забыл дома свой моторчик и могу летать только сверху вниз. Поэтому, будь любезен, проводи меня к выходу и выпусти наружу.
Парень настолько обалдел от моего неожиданного появления, что не стал больше ничего спрашивать, а послушно отвел меня к большим воротам. Он достал из кармана ключи и открыл небольшую калитку.
– Ну все, привет, я пошел, – сказал я, исчезая за воротами. – Только начальнику ничего не рассказывай. А то он не поймет.
Парень начал меланхолично запирать ворота, потом что-то вспомнил и протянул руку.
– Б-б-бла… – начал было он.
– Ах, бластер! Прости, его я оставлю себе. Если спросят, скажи, что потерял. Или сломал, – добавил я, подумав.
Впрочем, парень все равно не мог меня услышать. Едва выйдя за ворота, я припустил бежать изо всех сил. Вокруг по-прежнему не было ни души. Я бежал по улице с одной мыслью: оказаться подальше от склада. Вокруг меня располагался заброшенный промышленный район. Большинство зданий были пусты и полуразрушены. В свое время в них находились какие-то склады или мастерские. Сейчас здесь можно было снимать фильм о нашествии марсиан.
Не останавливаясь, я несся дальше. Через десять минут ровной рыси пейзаж изменился. Вокруг появились жилые дома, по тротуарам ходили прохожие, на дороге началось редкое движение. Я перешел на обычный шаг, стараясь ничем не выделяться. Через несколько минут мимо меня, воняя бензином и гремя разбитыми амортизаторами, проехало такси. Я свистнул и замахал руками. Такси остановилось. Я запрыгнул на сиденье и скомандовал: «Вперед и побыстрее!»
Таксист подозрительно следил за мной в зеркальце, пока я усаживался. А получив такое указание, обернулся:
– Эй, мистер, здесь не гангстерский боевик. Я порядочный человек, и если вы думаете, что…
Что именно я думаю, узнать мне так и не довелось. Я протянул водителю несколько светло-зеленых бумажек, и он сразу изменил свое мнение обо мне.
– Так вы говорите прямо ехать, да? – невозмутимо спросил он, спрятав деньги и со скрежетом переключая скорость.
– Прямо и как можно быстрее, – уточнил я. – А потом выезжай на шоссе и гони в миссию ООП. На месте рассчитаемся окончательно.
Мысль о том, что ему заплатят еще, придала меланхоличному водителю дополнительную энергию. Скрипя тормозами и едва не задевая стены домов на поворотах, такси выскочило из Города и понеслось по шоссе. Через полчаса мы подъехали к фактории ООП. Я попросил водителя остановиться прямо на обочине и дальше пошел пешком. Осторожно заглянув в проем арки, стоявшей на въезде на территорию миссии, я увидел дежуривших у входа двух полицейских.
Я отпрянул назад и замер, прислонившись спиной к бетонной стене ограждения. Что-то было не так. Когда я был здесь в прошлый раз, полицейских на входе не было. Я это помнил отчетливо, поэтому их фигуры так бросились мне в глаза. Я перевел дыхание. Не может быть, чтобы меня до сих пор разыскивали. Элвис наверняка сообщил Ривкину, что я надежно упрятан на островной плантации. Или мой побег уже обнаружен? Ну, это вряд ли. Парень-охранник на складе наверняка промолчит о случившемся. Знаю я подобных типов. Ему лишь бы отдежурить смену, принять наркотики и балдеть в свое удовольствие. Он небось уже и не помнит обо мне.
Тогда что же? Обнаружили мое исчезновение на острове? Вероятность еще меньше. Вместе со мной с острова отплыла и вся охрана. А островитяне только будут рады, что избавились от меня. Им бузотеры ни к чему.
Я на минуту задумался. Что-то было странное в самих полицейских. Внезапно я сообразил, почему их фигуры так бросились мне в глаза. Форма! На них была стандартная форма Интерпола. Вот оно что! Тогда не стоит прятаться. Наоборот. Независимо от того, с какой целью они здесь находятся, мне срочно нужно, чтобы они меня арестовали. А там уже разберемся. Пусть только отведут меня на свой корабль. В каталажке Интерполовского крейсера я буду в большей безопасности, чем где бы то ни было на этой планете.
Медленно, стараясь как можно больше шуметь, я вошел в арку. Полицейские, как по команде, обернулись ко мне. Я остановился прямо перед ними и, улыбаясь до ушей, поднял руки вверх. Немолодые полицейские служили не первый год, но ручаюсь, что такого жизнерадостного преступника, пришедшего добровольно сдаваться, они еще не встречали.
Впрочем, изначально я так и устроился. Однако после бесконечных переносок и перестановок ящика с место на место я оказался в нем кверху задом. Поза крайне неудобная, если вам предстоит провести в ней много часов. Я же, судя по всему, лежал так почти сутки. Но жаловаться было грех. Если опустить описанные неудобства, мой побег с острова прошел как по маслу. Судя по тишине и отсутствию качки, плавание закончилось, и я был в Городе. Груз уже доставили на какой-то склад.
В последний день уборочной страды ящики с тканой снесли вниз на пляж, поближе к причалу. Работа была завершена. Все облегченно вздохнули. Урожай был хороший, управились быстро, никаких проблем с получением заказанных товаров с большой Земли не предвиделось. Вечером, по традиции, в поселке должен был состояться праздник, и все поспешили подняться обратно, чтобы отдохнуть, приготовиться и привести себя в порядок. Мы с Ольгой остались на пляже вдвоем. Заранее приготовленными инструментами я вскрыл один из ящиков, стоявший сверху примерно в середине штабеля. Ткану из него мы вынули и закопали в песок неподалеку. Поцеловав на прощание Ольгу, я забрался в ящик. Ольга то смеясь, то плача снова заколотила крышку. Ночь я провел в ящике на берегу, а утром меня вместе с остальным урожаем погрузили в трюм корабля. Тогда же и произошла эта досадная неприятность, когда ящик развернули крышкой вниз. В корабле от нечего делать я опять уснул. Самый подходящий способ убить время, когда все равно нечего делать. За время сбора тканы и подготовки побега я так вымотался, что смог бы уснуть и в более неудобном положении. Я просто улегся поудобнее, ну, насколько это получилось в тесном ящике, расслабил все мышцы и приказал организму спать. Тот с удовольствием подчинился.
И вот теперь я таким странным образом проснулся. Мой нос упирался в пыльную тонкую доску. Откуда взялась пыль, я мог только догадываться. Видимо, ящик стоял в самом низу штабеля, на пыльном бетонном полу. Но сейчас мне было не до логических умозаключений. Мне опять отчаянно захотелось чихнуть. Дотянуться до носа рукой и почесать переносицу или на худой конец просто крепко зажать его и тихо чихнуть как бы в себя я не мог. Шуметь в моем положении, пока я не определился, где я и есть ли вокруг охрана, мне было категорически противопоказано. Я решил терпеть до последнего – а вдруг само пройдет. Но, несмотря на все принимаемые усилия, желание чихнуть не проходило. Я глубоко вздохнул и на целую минуту задержал дыхание. Это ничем не помогло, только ухудшило мое состояние. Тогда я решил, наоборот, дышать почаще. Потребность чихнуть стала просто нестерпимой. В носу ожесточенно засвербело, и, казалось, уже не было сил терпеть эту пытку. Тогда я решился на последнее отчаянное средство и почесал нос о доску, в которую он упирался. Дело кончилось тем, что в самое чувствительное место моего многострадального носа вонзилась заноза. Человек с менее слабой нервной системой на моем месте завыл бы в голос. Я лишь тихонько ругнулся, впрочем, достаточно невнятно.
Зато я чихнул. С этим я уже не мог ничего поделать. Я чихнул раз, другой, третий. Я чихал не останавливаясь, с азартом, страстно, получая от этого неизмеримое наслаждение. В эти сладкие мгновения я не думал ни о чем, я был беззащитен и беспомощен как ребенок. Меня сейчас мог бы арестовать даже бывший курсант провинциального полицейского училища, выставленный из него за неуспевание по всем предметам и общий идиотизм. Я думал лишь об одном: ну, еще разик, ну, еще разочек. Вдох, выстрел, опять лихорадочный вдох и снова выстрел носом.
Наконец эта вакханалия закончилась. Я измученно опустил голову и приготовился к самому худшему. Утешала меня одна мысль – если сейчас меня придут арестовывать, то я смогу подраться, не отвлекаясь на мелочи. Чихать в ближайшие пару лет я больше не собирался. Выполнил норму.
Я замер и прислушался. Вдали послышались шаги. Кто-то негромко переговаривался. Один из говоривших был еще совсем молодой паренек-охранник. Второй голос принадлежал более взрослому и серьезному человеку, видимо, его начальнику. Молодой парень нервничал и рвался в бой, в то время как старший был настроен более скептически.
– Говорю вам, я слышал, как кто-то чихнул.
– Да ты гонишь, парень. Кто здесь чихать будет? Нет здесь никого. Вот, смотри.
Сквозь неплотно пригнанные доски моего ящика проник неяркий свет.
– Ну вот, сам убедись, пусто здесь.
– А может, он за ящиками спрятался? Давайте там посмотрим.
– Ага, – хохотнул второй голос – Ты еще внутри посмотри. Вдруг он в ящике живет. Жрет ткану и пугает новичков-охранников чихом.
– А вы не смейтесь. Смотрите, какие они огромные, запросто можно спрятаться.
Я напрягся. Похоже, не миновать хорошей потасовки. Я попытался пошевелить руками и ногами. Черт, все затекло от долгого лежания в неудобной позе. Повяжут меня, ох, повяжут. Голоса между тем затихли. Я услышал, как кто-то сопя стал двигать по полу тяжеленные ящики. Внезапно внутри моего убежища стало значительно светлее. Я понял, что охранники отодвинули стоявший рядом штабель.
– Да брось ты, какая муха тебя укусила? Чего ты горбатишься? Тебя что, нанимали искать воров внутри склада?
Возня прекратилась. Младший из охранников недоуменно ответил:
– Так ведь действительно нанимали охранять склад!
Начальник охраны был ленивый и опытный в своем деле человек:
– Дурья ты башка! Твоя обязанность следить, чтобы никто не проник на склад и не вынес ткану. Вот и отвечай, ты видел, что кто-то залез внутрь?
– Нет; – нерешительно ответил младший.
– А замки снаружи целы? – продолжал давить второй.
– Да вроде целы. Я их открыл своим ключом.
– Так чего же ты дергаешься? Людей от отдыха отрываешь?
– Так ведь я почему вызвал вас? Чихал там кто-то, внутри, на складе.
– Ну вот, опять ты со своим чихом. Померещилось тебе со скуки, вот и все.
– Не думаю. Я очень ясно слышал.
– Ладно, давай проверим. Сколько раз он чихнул, этот твой взломщик?
– Раз десять, не меньше. Я даже начал считать, но потом сбился со счета.
Второй голос покровительственно хмыкнул:
– Ну вот ты, дурачок, и попался. Думал, что чем больше чихов скажешь, тем лучше? Парень-парень, зеленый ты еще. Запомни, больше трех раз подряд человек чихнуть не может. Это я тебе говорю. Так что гонишь ты, парень, со скуки.
Молодой голос что-то протестующе проворчал про себя, но открыто протестовать не стал.
– Ладно, наверное, и вправду померещилось.
– Вот-вот. Мне недавно шепнули, что ты, парень, ткану по вечерам какими-то таблетками заедаешь. Это не дело. Ты поосторожнее будь, а то еще и не такие приходы начнутся.
Голоса удалились. Внезапно свет снова пропал, и я услышал, как гулко хлопнула закрывшаяся дверь. Я выждал еще пару минут и принялся действовать. Я попытался локтем выставить одну дощечку в боковой поверхности ящика, с той стороны, откуда падал свет. Планка поддалась и с негромким стуком упала на пол. В ящик проник свежий воздух. Только теперь я понял, насколько удушливой была атмосфера в моем временном гробике. Ну, теперь это было уже неважно.
Поднатужившись, я выдавил оставшиеся боковые дощечки и выкатился из ящика. Правильнее было бы сказать – вывалился. Ящик, в котором я прятался, оказался вовсе не самым нижним в штабеле. Под ним находилось еще два, если не три, таких же.
Я шлепнулся на пол, как мешок с цементом, издав при этом странный чмокающий звук. Несколько минут я неподвижно лежал, чувствуя лишь огненные иголки, вонзившиеся в мои затекшие конечности. Понемногу кровообращение восстановилось, и я смог подняться и оглядеться.
Как выяснилось, чихал я не зря. Мой ящик лежал в самой середине большого штабеля. Самостоятельно выбраться из него было бы невозможно: со всех сторон его окружали плотно составленные ряды таких же тяжелых ящиков. Меня выручил, не подозревая, тот самый молодой охранник. Это он в порыве служебного рвения раздвинул ящики, освободив мне место для маневра. У англичан есть примета, что чихать с утра – к удаче. Причем чем больше чихнешь, тем больше повезет. Вот я и начихал себе такую пруху. Отлично, будем надеяться, что дальше будет не хуже.
Дальше действительно все пошло отлично. Здание склада было приспособлено для того, чтобы воры не могли в него забраться. О том, чтобы из него нельзя было незаметно выбраться, архитекторы не позаботились. Вентиляционная система радостно пропустила меня, и через пару минут я уже вылез из шахты на плоской крыше склада.
Я осмотрелся. Вокруг и в самом деле было раннее утро. Здание было огорожено высокой бетонной стеной, по периметру которой была протянута колючая проволока. Во дворе не было ни души. Одного взгляда на забор мне хватило, чтобы понять – без специальных средств мне его не одолеть. Значит, уходить придется через главный вход.
Я глянул вниз и увидел молодого парня в кожаной куртке, который со скучающим видом топтался возле двери. Это, видимо, был тот самый охранник, который услышал мой чих. Парень близко к сердцу принял наставления своего начальника. Он демонстративно повернулся спиной к складу и смотрел только по сторонам. Я осторожно подошел к краю крыши и, примерившись, спрыгнул. Я мягко приземлился прямо на плечи ничего не подозревавшего парня. Мы вместе повалились на землю, а когда он наконец сообразил, в чем дело, то уже лежал лицом вниз, с заломленными за спину руками. Держал я его одной рукой, а вторая нащупала и вытащила из внутреннего кармана куртки бластер военного образца, точно такой же, которыми были вооружены все кожаные куртки на острове.
Громко щелкнув для убедительности предохранителем, я отпустил руки охранника и поднялся на ноги. Пинком ноги я перевернул парня на спину и жестом показал, чтобы тот поднимался. Парень был и в самом деле очень молод, но достаточно опытен в таких делах, чтобы молчать. А может быть, просто так перепугался, что не мог даже закричать. Так или иначе, он молчал, что мне и требовалось.
– Привет, – сказал я, не сводя с него дуло бластера. – Ключи от выхода у тебя?
Парень судорожно кивнул.
– Ну, вот и отлично. Сейчас ты потихоньку выпустишь меня отсюда, потом запрешь за мной дверь и вернешься на пост. Если хочешь остаться в живых, то после этого ты напрочь забудешь, что вообще видел меня. Неприятностей у тебя не будет: наружные замки целы, ты никого внутрь не пропускал. А насчет того, чтобы выпустить случайного прохожего, в твоих инструкциях ничего не написано.
Парень обалдело уставился на меня. Потом он потихоньку начал что-то понимать:
– Так это вы там чихали?
– Ну что ты, парень, – развеселился я. – Тебе же объяснили, что человек так чихать не может. Считай, что я просто привидение.
С чувством юмора у парня было совсем плохо.
– П-п-привидение? – переспросил он, заикаясь от ужаса.
– Ну да, маленькое привидение из Вазастана, – продолжал веселиться я. – Только сегодня я забыл дома свой моторчик и могу летать только сверху вниз. Поэтому, будь любезен, проводи меня к выходу и выпусти наружу.
Парень настолько обалдел от моего неожиданного появления, что не стал больше ничего спрашивать, а послушно отвел меня к большим воротам. Он достал из кармана ключи и открыл небольшую калитку.
– Ну все, привет, я пошел, – сказал я, исчезая за воротами. – Только начальнику ничего не рассказывай. А то он не поймет.
Парень начал меланхолично запирать ворота, потом что-то вспомнил и протянул руку.
– Б-б-бла… – начал было он.
– Ах, бластер! Прости, его я оставлю себе. Если спросят, скажи, что потерял. Или сломал, – добавил я, подумав.
Впрочем, парень все равно не мог меня услышать. Едва выйдя за ворота, я припустил бежать изо всех сил. Вокруг по-прежнему не было ни души. Я бежал по улице с одной мыслью: оказаться подальше от склада. Вокруг меня располагался заброшенный промышленный район. Большинство зданий были пусты и полуразрушены. В свое время в них находились какие-то склады или мастерские. Сейчас здесь можно было снимать фильм о нашествии марсиан.
Не останавливаясь, я несся дальше. Через десять минут ровной рыси пейзаж изменился. Вокруг появились жилые дома, по тротуарам ходили прохожие, на дороге началось редкое движение. Я перешел на обычный шаг, стараясь ничем не выделяться. Через несколько минут мимо меня, воняя бензином и гремя разбитыми амортизаторами, проехало такси. Я свистнул и замахал руками. Такси остановилось. Я запрыгнул на сиденье и скомандовал: «Вперед и побыстрее!»
Таксист подозрительно следил за мной в зеркальце, пока я усаживался. А получив такое указание, обернулся:
– Эй, мистер, здесь не гангстерский боевик. Я порядочный человек, и если вы думаете, что…
Что именно я думаю, узнать мне так и не довелось. Я протянул водителю несколько светло-зеленых бумажек, и он сразу изменил свое мнение обо мне.
– Так вы говорите прямо ехать, да? – невозмутимо спросил он, спрятав деньги и со скрежетом переключая скорость.
– Прямо и как можно быстрее, – уточнил я. – А потом выезжай на шоссе и гони в миссию ООП. На месте рассчитаемся окончательно.
Мысль о том, что ему заплатят еще, придала меланхоличному водителю дополнительную энергию. Скрипя тормозами и едва не задевая стены домов на поворотах, такси выскочило из Города и понеслось по шоссе. Через полчаса мы подъехали к фактории ООП. Я попросил водителя остановиться прямо на обочине и дальше пошел пешком. Осторожно заглянув в проем арки, стоявшей на въезде на территорию миссии, я увидел дежуривших у входа двух полицейских.
Я отпрянул назад и замер, прислонившись спиной к бетонной стене ограждения. Что-то было не так. Когда я был здесь в прошлый раз, полицейских на входе не было. Я это помнил отчетливо, поэтому их фигуры так бросились мне в глаза. Я перевел дыхание. Не может быть, чтобы меня до сих пор разыскивали. Элвис наверняка сообщил Ривкину, что я надежно упрятан на островной плантации. Или мой побег уже обнаружен? Ну, это вряд ли. Парень-охранник на складе наверняка промолчит о случившемся. Знаю я подобных типов. Ему лишь бы отдежурить смену, принять наркотики и балдеть в свое удовольствие. Он небось уже и не помнит обо мне.
Тогда что же? Обнаружили мое исчезновение на острове? Вероятность еще меньше. Вместе со мной с острова отплыла и вся охрана. А островитяне только будут рады, что избавились от меня. Им бузотеры ни к чему.
Я на минуту задумался. Что-то было странное в самих полицейских. Внезапно я сообразил, почему их фигуры так бросились мне в глаза. Форма! На них была стандартная форма Интерпола. Вот оно что! Тогда не стоит прятаться. Наоборот. Независимо от того, с какой целью они здесь находятся, мне срочно нужно, чтобы они меня арестовали. А там уже разберемся. Пусть только отведут меня на свой корабль. В каталажке Интерполовского крейсера я буду в большей безопасности, чем где бы то ни было на этой планете.
Медленно, стараясь как можно больше шуметь, я вошел в арку. Полицейские, как по команде, обернулись ко мне. Я остановился прямо перед ними и, улыбаясь до ушей, поднял руки вверх. Немолодые полицейские служили не первый год, но ручаюсь, что такого жизнерадостного преступника, пришедшего добровольно сдаваться, они еще не встречали.