Рамиль ЯМАЛЕЕВ
АГЕНТ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
Свет истины
Часть 1
Глава 1
Не верь, не бойся, не проси…
1
Tяжело дыша, спотыкаясь об узловатые корни, Колян бежал по лесу. Бежал, продираясь сквозь густой кустарник, то и дело с испугом оглядываясь по сторонам. На его мокром от пота лице застыла маска страха. Ещё полчаса назад он и представить себе не мог, как обернётся их последняя «операция»… Полчаса назад он вместе со своим постоянным напарником, старым вокзальным вором Шестовым, сидел на пригорке и осматривал законную добычу — два чемодана и сумку в красно-белую клетку, какими обычно пользуются в своих поездках «челноки». Воры легко и безболезненно взяли этот куш. Взяли как обычно: улучили момент, когда только что севшие в поезд пассажиры пошли в тамбур покурить, и стянули вещи. А что? Жить ведь как-то надо.На этот раз, правда, им попытался помешать грузный проводник — видно, смекнул неладное. Улучив благоприятный момент, Колян профессиональным ударом отключил толстяка. Подхватив чемоданы, они спрыгнули с набиравшего ход поезда и бросились к ближайшим кустам… Разделили всю добычу сразу же — так меньше риска, что обнаружат краденое.
Вскрыли чемодан, разложили «хабар»: вещи отдельно, деньги и выпивку отдельно (лохи везли две бутылки дрянной томской водки)… Грех было не воспользоваться законной добычей. Ну и вкинули, естественно, «по маленькой» — для снятия стресса, а то ведь адреналин в крови так и гуляет, так и гуляет, озверел совсем.
Выпили. закусили и расслабились.
Шестов, как обычно, быстро опьянев, принялся поучать «младшего»:
— Ты, Колян, всегда со мной ходи. И удача будет, и приключений на жопу хватит… — Да… С тобой, старый, приключений хватит, это уж точно, — усмехнулся напарник.
— Дурак! Зато будет, что на пенсии вспомнить.
— Ага! До пенсии ещё нужно дожить.
— Не боись, со мной доживёшь… Колян едва на поперхнулся от смеха.
— Ещё чего! С тобой будет чего на пенсии вспомнить. Ну-ну! трави больше… Напомнить, как ты на той неделе с опером прокололся?… Ну чего молчишь, старый?
Шестов нахмурился. Да, действительно промашка вышла — думали, что грабят, как обычно, «фраера ушастого», а фраер-то оказался ментом! Хорошо ещё, что легавый ехал в отпуск, был уже сильно навеселе и не сразу сообразил, с кем имеет дело. От греха подальше приятели незаметно вернули на место все, что уже стащили… — Бывает, — миролюбиво заметил старый вор.
— Бывает! А если бы он нас повязал, да в ментовку сдал?! Там ведь, знаешь, какой план гонят? Запросто могли почки отбить. А то ещё хуже — повесить пару-тройку дел, чтобы квартальный отчёт закрыть. Запросто! Чтобы другим неповадно было.
Хилый Шестов гневно потряс костлявыми кулачками.
— Трусы! Кодлой на одного — это они могут. А вот один на один, твари подколодные, боятся… — Это с тобой, что ли, один на один? — пьяно засмеялся Колян.
— Зачем со мной? Из меня уже песок сыплется… Вот ты у нас — и впрямь богатырь. Дал бы этим козлам разок!… — Шестов приложился к горлышку бутылки, долго не отрывался, одолев почти половину. — Ух, горяча, зар-р-раза!… — Он передёрнул плечами, крякнул от удовольствия. — Хорошо-то как, господи!
Старый вор по-хозяйски огляделся.
Тихо и спокойно было вокруг. С небольшого пригорка, где расположились приятели, виднелась городская окраина, заводские труды и чёткая линия горизонта…где-то далеко в деревне дружно орали петухи, пролаяла охрипшая собака и смолкла. По трассе, огибая озеро, пронеслась машина — мягко шелестели колёса, наматывая бесконечную ленту шоссе… За камышами вдруг поднялись утки, шумно хлопая сильными крыльями, скрылись за дальним лесом. И вновь — тишина, словно и не было ничего… — Да, классно… — кивнул и Колян. — На охоту бы сейчас.
Он любил природу и никогда не скрывал этого.
— Хороший ты человек, Колян! — захмелев, сказал Шестов. — Душа бродяжная, сознайся, что детдомовский… — А то нет… Ну сознаюсь.
— Уважаю! Ты за меня держись, я тебя в обиду не дам. У любого спроси — меня тут все знают. Погоди, вот рассчитаюсь с долгами, обязательно с тобой на Куйбышевскую дорогу махнём. Нет ничего слаще, чем фраеров потрошить на этой самой дороге! Я тебе давно про это хотел сказать… Но что именно хотел сказать старый вор Шестов, Колян так и не узнал. За спиной кто-то негромко свистнул, и когда удивлённые напарники обернулись, то увидели, что за ними наблюдают несколько подростков лет шестнадцати-семнадцати.
Они были явно обкурившиеся. И теперь своим воинственным видом напоминали стаю волчат. И намерение у них было одно — отнять законную добычу вокзальных воров… Колян затравленно оглянулся. Шестеро против двоих. Расклад явно не в их пользу. Что же делать?! Эти отморозки церемониться не будут.
— Нехорошо, мужики, нехорошо, — зловеще протянул крепкий паренёк с длинными льняными волосами по забытой моде 70-х годов. — Что ж это вы?… Делиться надо! Раз «работаете» на нашей территории, то извольте отстегнуть.
— Какая ещё ваша территория?
— А такая. Что за водокачкой — все наше, зацепинских. Так я говорю, парни?
— обернулся длинноволосый к своим.
Парни с готовностью кивнули. А один из них стал молча наматывать на руку велосипедную цепь — что тут долго рассуждать, и так ясно, что дракой кончится.
Эти просто так добычу не отдадут… Не говоря больше ни слова, Шестов и Колян вскочили (эх, черт, зря напились — шатало, как во время шторма!) и молча кинулись вперёд. Жестокая жизнь научила одному: когда видишь, что схватки не миновать — нападай первым. И бей, бей до последнего, никого не жалея!… Но силы были явно неравными. Колян только одного успел зацепить ногой, и все: двое прыгнули на спину, сшибли. Он покатился, инстинктивно прикрывая голову руками. Затем чудом умудрился вскочить… Где Шестов, где этот старый дурень?!… Но лучше бы он не видел этого! Трое парней в диком азарте, подбадривая друг друга воинственными криками, били по голове напарника тяжёлыми цепями. Во все стороны летели кровавые брызги, и достаточно было одного короткого взгляда, чтобы понять — старому вокзальному вору уже не помочь.
Озверевшие наркоманы не соображали, что творят… — Гады! — заорал Колян в бешенстве и бросился к шоссе.
За ним погнались, легко догнали (все водка проклятая!), снова сбили с ног… Но ангелы сейчас были на его стороне: ему опять удалось вырваться — он ужом проскользнул между противниками, побежал напролом через кусты, в кровь расцарапывая лицо и руки… Быстрее! Ещё быстрее!… За спиной тяжёлое дыхание, крики, ругательства… Неужели не оторваться?! Господи, если ты есть, — помоги ещё раз!.. Сердце бешено стучало, вот-вот готовое разорваться от напряжения.
БЫСТРЕЕ!
Коляна вынесло на шоссе, бежать стало легче. И вдруг за спиной раздался скрежет тормозов. Собьют? Нет, вроде пронесло… Легковая изящно объехала его — мелькнули чьи-то прищуренные глаза, по ушам ударило старомодное «Аргентинское танго». Машина неожиданно затормозила. За рулём сидел крепкий усатый мужчина с хищным прищуром волчьих глаз.
— Садись! — крикнул он Коляну.
Он не поверил. Не может быть!
— Быстрее, дурак! Догоняют же!
А ведь и впрямь: догонят — убьют. Как только что убили Шестова. Больше не раздумывая, он прыгнул в машину. Хлопнула дверца и машина рванула вперёд.
Кто-то из парней со злости кинул ей вслед камень, но промахнулся…
2
Некоторое время сидевший за рулём усатый на Коляна не смотрел — не замечал, словно того не существовало. Чтобы хоть как-то растопить лёд затянувшегося молчания, парень громко прокашлялся.— Спасибо, — поблагодарил он усатого.
В ответ — равнодушное молчание.
Это немного покоробило парня, но он решил не обращать внимания. Главное — жив остался. Эти отморозки, не задумываясь, могли и его порешить. Точно так же, как Шестова. Вспомнив про убитого напарника, Колян невольно зябко повёл плечами, словно его обожгло холодом.
— Гады! — вырвалось у него.
— Кто? — вдруг оживился усатый.
— Кто, кто… Ясно кто. Люди!
— А ты что же, парень, людей не любишь?
Мужчина по-прежнему глядел прямо перед собой. На пассажира — ноль внимания.
— За что же их любить?! — вдруг взорвался Колян. — правильно говорил Шестов: вся Россия — беспредельщики, а самые лучшие люди — это кони!
— Допустим, это не он сказал… — А мне наплевать. Ты знаешь, мужик, что эти подонки только что человека завалили? Настоящего человека, а не фраера какого-нибудь!
— Ну и что… Если бы я тебя не подобрал, то ещё одним покойником было бы больше. Какая разница!
— Как это — какая разница? Ну ты даёшь, мужик!
Усатый вдруг резко ударил по тормозам. Посмотрел ему прямо в глаза. Колян поёжился. Глаза у мужчины были разноцветные — один зелёный, другой карий.
Взгляд прищуренный, недобрый. Нос крючком, густые усы и тяжёлый раздвоенный подбородок только усиливали неприятное ощущение, которое, казалось, излучал мужчина. Собранные в пучок волосы образовали небольшую аккуратную косицу.
Разноцветные глаза впились в парня. Колян хотел отвести взгляд, но вдруг с ужасом почувствовал, что не может этого сделать. Он попытался было пошевелить рукой — бесполезно. Тело застыло, превратилось в статую, и казалось, не было на свете такой силы, что могла в этот момент сдвинуть Коляна с места.
— Запомни! — медленно и внушительно заговорил мужчина. — Ты — никто. Ты должен был быть трупом ещё десять минут назад. Я тебя спас. Изменил твою судьбу. Спас твою копеечную жизнь. Если бы не я, то лежал бы ты сейчас там на дороге, и твои мозги клевали бы вороны… Понял? Повтори!
— Понял.
— И запомни хорошенько, что ты червь. Повтори!
— Я червь, — послушно повторил, с трудом шевеля помертвевшими губами, Колян.
Он не хотел ничего говорить, но властный голос усатого и его немигающий взгляд страшных глаз парализовал волю парня настолько, что Колян не мог сопротивляться. Его воля вообще не принадлежала ему. Он был не он. Он вообще никем не был. Червь.
Удостоверившись, что парень загипнотизирован, усатый усмехнулся с довольным видом. И вдруг неожиданно ударил ребром ладони по сонной артерии Коляна. Тот дёрнулся, взглянул недоуменно и мягко повалился на бок. Мужчина бережно перехватил его тело, уложил на сиденье. Прикрыв парня курткой, он обернулся и посмотрел по сторонам. На дороге никого не было. «Почти сто процентов, что никто не видел», — подумал усатый.
Он выжал сцепление, надавил на газ, и легковушка послушно тронулась с места…
3
Застонав, Колян пришёл в себя. С трудом разлепил глаза. Хотел провести рукой по голове, которая раскалывалась так, словно он перебрал дрянного самогона, но вдруг с удивлением обнаружил, что накрепко прикручен медной проволокой к столбу в каком-то полуразвалившемся сарае. Кругом валялся садовый инвентарь, обрывки верёвок, доски, кирпичи. На стене развешаны ржавые косы и серпы… Снаружи послышались чьи-то уверенные шаги.— Дашь ему вот это! — сказал густой голос. — Только обязательно в вену вгони, не промахнись, как в тот раз.
«Разноглазый!» — вспомнил Колян.
— А может, шлёпнуть его? Чего с придурком возиться… — Цыц! Здесь я решаю. Или ты забыл, кому служишь? Смотри, я живо тебе напомню… — Ну что ты, Влас! Это у меня просто вырвалось.
— Будешь много болтать, я тебе язык-то укорочу. И не отворачивайся, не отворачивайся. Смотри в глаза! Я кому сказал — в глаза… Вот так! — послышалась глухая возня. — И запомни, лишний человек нам никогда не помешает… — Я понял! Сейчас же все сделаю… заскрипели несмазанные петли, неровная полоска света легла на земляной пол. В сарай вошёл высокий, наголо стриженный человек. Он нервно оглянулся через плечо, поёжился, как от холода. У него в руках был шприц. Стриженный молча подошёл к парню. Колян вдруг поразился тому, какие странные глаза были у стриженного. Они словно смотрели внутрь, в самого себя… — Мужик! — испуганно произнёс Колян. — Ты это чего?… договорить он не успел — стриженный всадил ему иглу. Парень дёрнулся и почувствовал, как медленно теряет сознание.
4
В большом зале сидели на корточках люди, их было много, и они странным образом походили друг на друга. Здесь были только мужчины. Они сидели, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, как кобра перед прыжком. Их глаза были закрыты, губы шептали непонятные слова… Мужчины были по пояс голые, крепкие, мускулистые и загорелые. Судя по всему, многие из них — бывшие военные, это было видно по их выправке… Лишь Колян отличался от остальных. И не только тем, что его тело украшали многочисленные татуировки. Худой, весь какой-то угловатый, с фигурой подростка, он явно дисгармонировал на фоне других. Словно гадкий утёнок среди лебедей.Пламя сотен свечей металось в полумраке. Звуки странной мантры то нарастали, то стихали. Мужчины напоминали роботов. Сидевший перед ними отец Влас, тот самый человек, который подобрал на дороге Коляна, был одет в яркий, расшитый причудливым орнаментом фиолетовый халат. Он перебирал гигантские чётки и задавал общий ритм:
— ДО-ДЕ-ДА-ДУМ!
Молящиеся вторили ему:
— ДАА-ДУУУМ… — ОЛА-ДА-ДУМ!
— ДАА-ДУУУМ… и так до бесконечности.
Как зомби, Колян повторял непонятные ему звуки. Что они означали, он не знал, да и не хотел знать в этот момент. Сейчас им владела лишь одна мысль, которую внушил ему странный спаситель: он, Колян, червь, он никто, он пыль под ногами Учителя. И его основная задача — беспрекословно повиноваться… А в подвале тем временем грозно нарастало:
— ДО-ДЕ-ДА-ДУМ!…
Глава 2
Странная смерть
1
В тот день Леве Кучерову было хорошо по трём причинам.Во-первых, удалось благополучно ускользнуть от «сумчатых» — он так называл жену и тёщу, которые подрабатывали «челноками», перепродавая шоколад с фабрики по оптовым рынкам. Женщины покупали коробки прямо со склада за наличку, перекладывали его в свои сумки, дав взятку, легко проходили проходную. Пока мамаша стерегла сумки, дочь как более молодая и привлекательная, ловила машину… Сам Кучеров такой бизнес презирал. «Вот ещё! — гордо заявлял он. — Чтобы старый, матёрый, подстреляный „духами“ прапорщик спекулянта из себя изображал?!
Да не бывать этому никогда!» Женщины помалкивали. Вначале, ещё в первые дни, когда Кучеров только переехал к жене, тёща попробовала попрекнуть его куском хлеба, бывший прапорщик тут же поставил её на место: выдал нашего русского трехэтажного, да ещё кулак под нос сунул. А кулачок-то у Кучерова о-го-го какой! Размером с пивную кружку, не меньше! Тёща, естественно, гордо заткнулась. Победа осталась за прапорщиком, и теперь он мог вести себя как ему заблагорассудится.
Во-вторых, с утра сосед похмелил Кучерова мензуркой спирта. Сосед работал шофёром на «скорой помощи» и дружил почти со всеми врачами, безотказно подвозя их после дежурства домой. За это врачи щедро делились спиртом. Кучеров это знал и когда, выйдя из подъезда, увидел знакомую машину с красным крестом, как бы невзначай завернул к ней. Ещё издали вежливо поприветствовал шофёра:
— Здорово, Ильич!
— Ты, что ли, Лева? Ну здоров, коли не шутишь.
— Какие с утра могут быть шутки… — Ха! Ещё какие… Сам ведь знаешь, у нас народ насчёт хохмы всегда на первом месте стоял, — начал словоохотливый шофёр. — Вот мы, например, только что жмура из петли вытащили. Здоровенный такой, килограммов на сто двадцать.
Хотел, дурак, жену попугать за то, что она, как ему показалось, изменяет.
Поставил табурет под люстрой, привязал бельевую верёвку, затянул «бабочку» под горлом — словом, все чин-чинарем. Жена, мол, войдёт, испугается… Кучеров поморщился. Все в соседе было хорошо, кроме одного — любил Ильич потрепаться, хлебом его не корми. А если заводился, то это надолго: часами мог рассказывать свои байки.
— Ильич! — сумел вклиниться в его неторопливую речь Кучеров. — Извини, брат, спешу… — И ступай себе, — обиделся сосед.
— Погоди! Чего ты сразу в обидку кинулся? Ей-богу, как маленький… Я бы с тобой покалякал — слов нет. Но надо бежать! — Для убедительности Кучеров провёл ладонью по горлу. — Скажи, брат, честно — не похмелишь? А то клапана горят… — И он повторил свой жест.
— Вот вы всегда так, — проворчал сосед. — Как выслушать человека, так спешу, мол, некогда… А если пятьдесят грамм спирта, то давай, Ильич, вынь да положь!
Лева Кучеров развёл руками и виновато улыбнулся. Махнув на него рукой, сосед достал откуда-то из-под сиденья бутылку и на глаз накапал в мензурку граммов тридцать медицинского. Кучеров резко выдохнул и выпил. Спирт обжёг небо, а через пару мгновений неожиданно стало теплее и как-то уютнее… Ну а третья причина хорошего настроения была и вовсе простой — оставив в покое щедрого Ильича, Кучеров вышел на Каменноостровский, и вдруг ветер бросил к его ногам скомканную бумажку. Что-то знакомое почудилось бывшему прапорщику.
Предчувствуя удачу, он поднял бумажку и развернул её. Так и есть! Целых пятьдесят рублей послал бог.
Кучеров опасливо огляделся — может, пошутил кто?
Да нет, не похоже. Самый настоящий полтинник у него в руках, и никаких шутников поблизости не видно. Что же, неплохой, выходит, денёк намечается, подумал он. От «сумчатых» сбежал — раз! Похмелился — два! А вот теперь ещё этот божий подарочек. Теперь можно с чистой совестью оторваться.
Неожиданно Кучеров всерьёз задумался. Ведь проблема-то непростая: как истратить полтинник, чтобы потом не было мучительно больно. Несколько минут напряжённой умственной работы не принесли ощутимого результата. Пить или не пить — вопрос не стоял. Конечно, пить! Но вот что, как и, главное, с кем… Тогда он решил поступить более мудро — взять бутылку «Балтики-9», обкашлять этот вопрос, не слишком торопясь, а там, глядишь, какая-нибудь умная мысль голову и посетит.
Бывший прапорщик заспешил к коммерческому ларьку, не ведая, что именно в этот самый момент на Каменноостровский проспект с включённой мигалкой выехала казённая «Волга»…
2
По Каменноостровскому проспекту, не обращая внимания на дорожные знаки и разметку, лихо неслась кавалькада похоронно-чёрных машин с правительственными номерами. Два шестисотых «мерседеса», джип с охраной, видавшая виды «Волга» гаишников и мотоциклетный эскорт. Видимо, гаишникам было немного стыдно, что они едут на такой непрезентабельной колымаге рядом с такими красавцами, и свой стыд они выражали довольно своеобразно — сидевший рядом с водителем на переднем сидении молодой русоволосый лейтенант изо всех сил орал на проезжающие мимо машины в «матюгальник»:— Принять вправо! Всем машинам принять вправо!
Машины, естественно, послушно подчинялись. Кому же охота связываться с ментами, да ещё с теми, которые охраняют правительственные «мерсы». Не послушаешься — столкнут в кювет, даже глазом моргнуть не успеешь. А что? Вон на той неделе на проспекте Стачек пенсионер дорогу переходил, так сшибли его и промчались мимо, не заметили… Но лейтенанту одного послушания было мало.
— Резче! Резче! — надрывался он. — Тебя, красный «жигуль», это не касается?!
Красные «Жигули», за рулём которых сидела симпатичная девушка лет двадцати пяти, были разукрашены красными треугольниками, на которых были и «дамская туфелька», и «кипящий чайник», и «восклицательный знак»… Не нужно было особо приглядываться к сосредоточенному девичьему лицу — и так любому было ясно, что за рулём машины находится новичок.
— Вправо, женщина! — гаркнул лейтенант так, что красный «жигуленок» от страха и неожиданности едва не врезался в бордюр.
Девушка с трудом вырулила, резко нажала на тормоза. Машина замерла как вкопанная, едва не «поцеловав» бетонный куб. на глазах молодой водительницы показались слезы бессилия перед такой наглой несправедливостью. А тут ещё в довершении всего лейтенант выразительно погрозил ей кулаком. Ничего себе! Она ещё и виновата…
* * *
В толпе зевак стоял и Лева Кучеров. Он не спеша потягивал пиво. По-своему он был прав: что ещё лучше согреет душу и прояснит голову? «Нет, ребята, а молодец все-таки был Лев Толстой, когда всерьёз предлагал запретить в России водку и советовал всему населению поголовно перейти на употребление пива», — расслабившись, думал бывший прапорщик. Что ни говори, пиво — это вещь… Размышляя подобным образом, Кучеров скользнул взглядом по толпе и вдруг увидел знакомый профиль. Ба, да ведь это Пашка Зуйков.— Паш! — радостно закричал Кучеров. — Зуйков! Эй!
Долговязый Зуйков, одетый в длинный, почти до пят, светло-серый плащ, медленно шёл мимо своей знаменитой шаркающей походкой. Он всегда ходил так, будто у него на ногах были лыжи. Зуйков служил когда-то с Кучеровым в одном танковом батальоне. Их часть прикрывала выход советских войск из Афганистана.
Особой дружбы между ними никогда не водилось, но Зуйков нравился Леве тем, что всегда был готов прийти на помощь — что близкому человеку, что чужому, без особой разницы. Подобный альтруизм подкупал. Он был примерно одних лет с Кучеровым, но выглядел несколько старше, был выше ростом и сильно сутулился.
— Пашка, ты что, оглох? — вновь крикнул Кучеров, делая шаг навстречу приятелю.
Но вдруг замер. Что-то его насторожило в поведении знакомого.
Зуйков двигался вперёд — мимо Кучерова, не замечая его. Его остекленевшие глаза отрешённо смотрели вперёд. Он напоминал слепого… У Кучерова неожиданно сел голос. Тревога, что вот-вот случится непоправимое, охватила его. Он хотел предостерегающе крикнуть, но не смог. Лишь прошептал-прохрипел:
— Куда? Назад!
Зуйков не обратил на его слова никакого внимания.
Он шагнул с тротуара на мостовую, сделал несколько шагов вперёд, словно хотел перейти проспект. Именно — перейти, а не перебежать. Зуйков двигался с одной постоянной скоростью, в его странных, скованных движениях было больше от робота, чем от человека… Кавалькада машин была уже совсем рядом.
Они неслись не снижая скорости. Уверенные, что дорога перед ними будет всегда свободной… Заметив на дороге Зуйкова, гаишник-лейтенант удивлённо округлил глаза:
— Это что ещё за му… докончить он не успел. Все остальное произошло в доли секунды. Пашка Зуйков неожиданно бросился вперёд — под самые колёса гаишников. У молодого лейтенанта от изумления отвисла челюсть. Водитель «Волги» не успел среагировать, лишь слегка дёрнул рулём влево. Но было уже поздно. Машина ударила Зуйкова, его тело подбросило, кинуло на ветровое стекло. Триплекс с хрустом вдавился, мгновенно покрылся густой сетью кровавых трещин. Тело Зуйкова перевернулось, как брошенная ненужная кукла, и слетело на тротуар. Отчаянно завизжали тормоза… Машины с правительственными номерами пронеслись мимо, словно то, что произошло, их не касалось. Впрочем, так оно и было.
В первые несколько секунд у всех, кто видел это, был шок. Затем толпа зевак бросилась к «Волге», окружила тело Зуйкова. Потрясённый случившимся Кучеров так и остался стоять на месте с бутылкой пива в руках. Он все ещё не мог осмыслить происшедшее.
— Как же так? — беззвучно прошептал он посеревшими от страха губами.
Тем временем в толпе уже бурно обсуждали происшедшее:
— Он нарочно бросился!
— Сам ты нарочно… Хотел перейти, а эти его сбили!
— Ездют где хотят! Управы на них нет!
— А ты президенту напиши!
— Сам пиши! Как будто у него дел больше нет… — Ша! Чего орёте, сороки? «Скорую» — то хоть вызвали?
— Да вызвали, вызвали… Успокойся! Чего уж тут вызывать-то. И так видно, что мужику каюк!
Гаишники выбрались из своей машины. У них был растерянный вид. Лейтенант, который ещё совсем недавно властно орал на машины через «матюгальник», теперь стоял над телом неподвижно лежавшего Зуйкова и явно не знал, что предпринять.
Теперь он был похож на нашкодившего школьника в учительской. Те же бегающие глаза, в которых пряталась смертельная тоска — ну вот надо же, и я попался… Оцепенение, охватившее Кучерова, наконец прошло. Он осторожно протиснулся сквозь толпу, с опаской взглянул на тело. Одного взгляда достаточно было, чтобы убедиться — Пашке Зуйкову уже ничем не поможешь. Под телом натекла огромная лужа чёрной крови.
Никто из присутствующих не обратил внимания на притаившуюся в ближайшей подворотне сутулую фигуру усатого человека с косицей седеющих волос. Глаза человека светились каким-то особенным гипнотическим блеском, он держал в руках чётки и быстро перебирал их. Если бы Кучеров в этот момент взглянул на прятавшегося в подворотне, то он бы его сразу узнал — это был отец Влас… Однако Леве Кучерову было не до этого. Страх вновь завладел им. смерть Зуйкова, которая произошла прямо у него на глазах, подействовала на бывшего прапорщика, как удар молотом. Весь хмель мгновенно улетучился. Срочно нужно было что-то предпринять. Но что именно?!
Кучеров затравленно огляделся. И вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. Ну конечно, как же он сразу не сообразил. Нужно немедленно бежать в подвал, рассказать о случившемся отцу Власу…
3
В подвале первым Кучерову встретился Лохматый, правая рука отца Власа.Увидев встревоженного бывшего прапорщика, Лохматый нехорошо усмехнулся — он не любил людей и никогда не скрывал этого.
— Ты куда несёшься?
— Там, там… — Ну чего? Мессия пришёл, что ли?
— Нет… — Кучеров затравленно огляделся. — Пашку Зуйкова машиной задавило… Насмерть! На Каменноостровском проспекте… — И что?