Ян Валентин
Звезда Стриндберга

   Самуэлю, Лидии и Генри


   Из дневника 1896 года.
   13 мая. Получил письмо от жены, в газетах сообщается, что господин С. собирается лететь на воздушном шаре к Северному полюсу.
   Я указал ей, что это ошибка, что сын моего двоюродного брата твердо решил посвятить жизнь большой науке.
Август Стриндберг, «Инферно»


   Далеко то, что было, и глубоко – глубоко: кто постигнет его?
Еккл. 7–24

Приглашение

   Физиономия и в самом деле порядком поизносилась, и скрыть это не могли никакие ухищрения телевизионной визажистки. Не меньше пятнадцати минут она возилась с кисточками, губками, персиковой минеральной пудрой и еще какими-то притираниями. Под конец водрузила на него большие тонированные очки, и темные круги под глазами неожиданно сделались семужно-розовыми. Контраст розовых подглазий с землисто-серой кожей щек выглядел, мягко говоря, сомнительно.
   – Вот так, Дон. Сейчас они за вами придут. Она улыбнулась ему в зеркало, выпятила нижнюю губу и одобрительно покивала – лучше и быть не может. Даже похлопала по плечу. Но он-то точно знал, что она думает. A farshlepte krenk… старость – болезнь неизлечимая.
 
   Наплечная сумка лежала на полу, бессильно притулившись у ножки вращающегося кресла. Когда гримерша вышла, Дон воровато нагнулся и начал копаться в бесчисленных баночках и конвалютах. Наконец выудил две круглых таблетки, двадцать миллиграммов стезолида. Распрямил спину, положил таблетки под язык и посмотрел в зеркало. Минутная стрелка на часах за спиной нервно дернулась и передвинулась на одно деление. Без двадцати шести семь. На рабочем мониторе в углу дикторы бормочут утренние новости. Через одиннадцать минут в эфир пойдут диванные посиделки.
   В дверь постучали. На пороге появился здоровенный парень:
   – Это здесь, что ли, гримируют?
   Дон кивнул. Парень уперся руками и ногами в дверную коробку и стал похож на известный рисунок Леонардо, только вписанный не в круг, а в прямоугольник.
   – Мне скоро в четвертую, так что пора бы и мной заняться. – Он сделал пару шагов по грязно-желтому пятнистому линолеуму и уселся рядом с Доном. – А вы тоже в четвертую? Мы, похоже, на пару?
   – Похоже на то.
   Детина резко наклонился к нему. Стул под ним жалобно застонал.
   – Я читал о вас в газетах. Вы какой-то там эксперт или как?
   – Не совсем моя область, – промямлил Дон. – Но… я постараюсь.
   Он встал и снял пиджак со спинки стула.
   – А в газетах пишут, что вы в этих делах собаку съели.
   – Кому же знать, как не им…
   Дон надел свой вельветовый пиджак и попытался накинуть на плечо сумку, но парень уловил иронию и удержал его руку:
   – Зря вы так… Это же не кто другой, это же я все нашел! Ну там, в шахте… И в конце концов… – Он поколебался немного. – В конце концов, хорошо бы вы мне помогли, я сам не разберусь.
   – В чем?
   – Тут такое дело… – Парень покосился на дверь и перешел на шепот: – Я нашел там кое-что еще. Это тайна, можно сказать.
   – Тайна?
   Детина притянул Дона к себе за ремень сумки:
   – Эта штуковина лежит у меня дома, в Фалуне… вот приедете ко мне на дачу и…
   Он внезапно замолк. На пороге появилась ведущая в бежевом английском пиджаке и длинной юбке.
   – О-о… я вижу, вы уже познакомились. – Она принужденно улыбнулась. – Вот и замечательно. Но, как говорится, труба зовет. Наговоритесь потом.
   Она повела их по коридору. В глаза бросилось красное табло: «Идет передача».
   – Дон Титель… Дон Тительман, прошу сюда.

I

1. Niflheimr

   С каждым шагом резиновые сапоги увязали все глубже, ноги совершенно одеревенели от усталости. Но Эрик Халл знал – теперь уже близко.
   Высокий и мощный, как Шварценеггер, да еще с тремя рюкзаками с дайверским снаряжением – ничего удивительного, что мокрый и податливый, как губка, мох не удерживал его веса. Странно, как быстро упал туман. Когда там, на стоянке, он захлопнул багажник, опушка леса за кюветом выглядела светлой, уютной и даже заманчивой. Но теперь, всего час спустя, мелкий кустарник был укутан молочно-белой дымкой.
   Строй деревьев внезапно поредел. Эрик вышел на поляну и остановился в нерешительности. Сегодня все выглядело по-иному. И еще этот зловещий саван тумана, колеблющийся на увядшей траве.
   Он увидел остатки старого забора. Полусгнивший кривой штакетник был похож на предупреждающе поднятые пальцы – дальше начинался крутой спуск к шахтному колодцу, и только внизу, у самого провала, была небольшая горизонтальная площадка.
   Осторожно, опираясь на каблуки, Эрик спустился по скользкому склону и выключил GPS-навигатор. Сбросил тяжеленные рюкзаки и потянулся.
   Ему живо представилось, как расправляются просевшие под тяжестью ноши межпозвоночные хрящи.
   Пронизывающий холод… впрочем, накануне было не теплее. Рюкзак с двумя баллонами и компенсаторным жилетом так и лежал там, где он его оставил накануне. Вонь ничуть не уменьшилась. Он принюхался – запах падали. Наверное, где-то поблизости сдохла косуля.
   Из-за тумана было трудно различить детали, но глаза постепенно привыкли. Он подошел к краю шахты и посмотрел вниз. Примерно на тридцатиметровой глубине торчали старые крепежные бревна. Они напомнили ему редкие почерневшие зубы, будто он заглянул в рот несчастного, опустившегося старика.
 
   Эрик отошел от края шахты и перевел дыхание. Уже в нескольких шагах запах был заметно меньше.
   Молодец, похвалил он себя. Найти заброшенную, нигде не обозначенную шахту и на следующий день вернуться на то же место в этой чертовой темноте – не каждому по плечу.
   Одно дело – с помощью навигатора добраться из Фалуна до Сундборна или Согмюры, и совсем другое – найти не значащееся ни на одной навигационной схеме место в этих безлюдных краях.
   Заброшенные шахты обычно указаны на картах – это забота землемеров из Горного управления. Но не эта. Про нее, похоже, просто забыли. А он нашел. И не просто нашел – припер сюда все снаряжение.
   Эрик расстегнул молнию на первом рюкзаке и вздрогнул. Только сейчас он обратил внимание, насколько тихо вокруг.
   Он даже не заметил, как подкралась эта тишина. Поначалу доносилось гудение автомобильных шин – звук еле слышный, но все же достаточный, чтобы одиночество не казалось таким жутким. Где-то стучал дятел, в подлеске шуршало мелкое лесное зверье, а в кронах деревьев то и дело вспархивали птицы.
   Потом лес погрузился в туман, и он уже ничего не слышал, кроме собственного дыхания и хруста веток под ногами.
   А теперь – ничего. Полная, оглушительная тишина.
   Нет, кажется, не полная. Тихое жужжание мух – они уже начали собираться вокруг него: вдруг удастся чем-то поживиться?
   Мухи будут разочарованы. Ничего съестного. В первом рюкзаке альпинистское снаряжение – бухты канатов, карабины, крепежные болты и крюки. Батарейная дрель, грудная обвязка (так называемая сбруя), наручные лампы. Комбинированный титановый нож: с одной стороны режущая кромка, с другой – пила.
   Он выложил все это на пожухлой траве – получилась изрядная куча. В боковом кармане, упакованные в твердый футляр, лежали финские приборы: глубиномер – он должен знать, на какой глубине он находится в затопленной шахте, – и клинометр, чтобы определять угол наклона подземного хода. Компас он не взял – в рудной породе компас бесполезен.
   Мух становилось все больше, они кружились вокруг его головы, как призрачный грязноватый нимб. Эрик раздраженно отмахнулся. Из следующего рюкзака появились на свет регулятор и длинные шланги. Навернул редуктор, проверил давление в баллонах и сделал несколько шагов назад. Мушиный рой, помедлив, вновь метнулся к голове, окружив ее, как сеткой.
   Он снял зеленые резиновые сапоги, камуфляжные брюки и ветровку. Отмахиваясь от облепивших лицо и шею мух, открыл последний рюкзак. Подводный компьютер, шахтерская лампа… ворсистое нижнее белье и отливающий антрацитовым блеском сухой водолазный костюм. Трехслойный ламинат, специально приспособленный для зимних погружений.
 
   Сначала белье. Потом с трудом, суча ногами, он натянул нижнюю часть гидрокостюма.
   Тяжело поднялся и со страдальческой миной стал натягивать верхнюю – левый рукав, правый рукав… с усилием протиснул руки в латексные манжеты. И наконец, неопреновый капюшон. Теперь мухам остались только глаза и верхняя часть скул.
   Отрегулировал пояс и проверил наручные лампы.
   Теперь пришла очередь мешка с ластами и маской. У края шахты так пахнуло сероводородом, что Эрик едва не отказался от всего предприятия. Но все же пересилил отвращение, замкнул на петле карабин нейлонового каната и начал медленно спускать мешок вниз.
   Сорок метров… пятьдесят… он отсчитывал метры, а мешок продолжал спускаться, то и дело наталкиваясь на стены шахты, – неравномерные толчки передавались через нейлоновую веревку. Хорошо, что он догадался сунуть маску между ластами. Разбиться не должна. Лишь через несколько минут натяжение каната ослабло – мешок, очевидно, достиг поверхности воды. Далеко, далеко внизу.
   Эрик закрепил свободный конец на выступе скалы и принес скалолазное снаряжение и крюки. Вернулся к провалу. Преодолевая упругое сопротивление гидрокостюма, неуклюже встал на колени и достал из мешка дрель.
   Натужный вой перфоратора разорвал наконец томительную тишину. Он закрепил первый крюк и подергал. Должен выдержать. Еще один взрев перфоратора, еще один крюк.
 
   Когда все было готово, Эрик взгромоздил на спину пятидесятикилограммовый рюкзак с баллонами, надувным жилетом и шлангами. Даже он, с его гротескно накачанными многодневными тренировками ногами, слегка присел от тяжести стальных цилиндров.
   Он затянул ремни сбруи, проверил несколько раз канат для спуска с автоматическим стопором. Зажмурился, открыл глаза и шагнул в пропасть.
* * *
   Любому пользователю Сети не составит труда отыскать нерезкие снимки «Urban Explorers» в Лос-Анджелесе – эти парни без всякой карты пробирались, километр за километром, по городским клаустрофобическим клоакам. Можно найти сайт итальянцев, постоянно спускающихся в общество крыс и городского мусора в древних катакомбах. Русские рассказывают об экспедициях в забытые подземные лабиринты времен ГУЛАГа. Ну и, конечно, шведы – те предпочитают затопленные полуразрушенные шахты.
   Одна группа называется «Дайверы из Баггсбу», их база где-то недалеко от Бурленге. Потом есть еще «Груф» в Йевле, «Вермланд Андерграунд». Еще несколько групп в Карлстаде и Умео. И еще чудики вроде него самого, Эрика Халла. Эти занимаются дайвингом на свой страх и риск и не входят ни в какие группы. Обмениваются письмами, советуются насчет снаряжения, ищут шахты, которые стоило бы поисследовать. Все они прекрасно знают друг друга. Из года в год – одни и те же люди… главным образом парни. До последнего времени подводной спелеологией занимались только мужчины.
   Но несколько месяцев назад какие-то девушки начали выкладывать в сеть снимки из затопленных шахт. Они называли себя «Dykedivers»[1].
 
   Никто не мог понять, кто они такие и откуда взялись. На мейлы не отвечали, во всяком случае ему: он несколько раз закидывал удочку, но ответа не получил.
   Поначалу на их сайте были только малопонятные нерезкие картинки. Потом появились снимки и даже фильмы чуть ли не профессионального качества. А пару дней назад он обнаружил снимок, сделанный в заброшенной шахте в Даларне.
   Две девушки в гидрокостюмах стоят в тесном штреке. Бледные щеки, карминовые губы. Обе брюнетки, распущенные волосы живописно спускаются на плечи. За спиной надпись, сделанная синим спреем: «1 сентября, глубина 166 метров».
   Под фотографией – GPS-координаты: где-то поблизости от фалунских медных шахт, всего в нескольких километрах от его дачи.
   Затопленную шахту XVIII века мы обнаружили на карте koppargruvan 1786.jpg, спасибо земельному архиву в Фалуне. Под водой масса металлолома и много боковых ходов, в один из них удалось проникнуть.
   No country for old men[2].
   Он продолжал стравливать канат с автоматическим тормозом. Мушиный нимб остался наверху. Здесь, в темноте, Эрик был один. Он старался дышать ртом – запах сероводорода был почти невыносим.
   Он словно попал в другой век. Насквозь проржавевшие крепления давно сгнивших лестниц, полузаваленные горизонтальные выработки. Следы кирки и долота. Ему приходилось отталкиваться ногами от стены, чтобы не зацепиться за перекореженные крюки и ржавые цепи. Рыскающий свет шахтерской лампы то и дело выхватывал из темноты непонятные цифры. Он не сразу сообразил, что расстояния указаны в саженях и локтях.
   Права на ошибку у него не было – он был один, без напарника. Он нарушал первый и главный закон дайвинга – никогда не нырять в одиночку, тем более в затопленную шахту.
   Никаких неожиданностей не будет, попытался он себя уговорить. Эти балки удерживали вес горы несколько сотен лет, удержат и еще денек.
   И все равно – никогда не знаешь, чего ждать от старой шахты. Пустяковая трещинка в породе – и многотонный кусок скалы срывается и летит в пропасть.
   Сколько там еще осталось? Он бросил в пропасть осветительную шашку. Всплеск раздался гораздо раньше, чем он ожидал, – зеленые искры брызнули и погасли в черной воде.
   Эрик прикинул расстояние – он опустился не меньше чем на семьдесят – восемьдесят метров. Становилось все холодней, на стенах шахты поблескивал иней. Следующая шашка упала на льдину.
   Присмотревшись, он заметил небольшую горизонтальную площадку на скале, прямо над водой, в десяти метрах вправо. Цепляясь за неровности в породе, добрался до уступа. Прямо под ним стояла черная, даже на вид ледяная вода.
 
   Эрик присел на корточки и начал понемногу выбирать веревку с мешком со снаряжением. Это потребовало неожиданно больших усилий – здоровенный мешок то и дело цеплялся за льдины. В конце концов он выволок мешок на уступ. Теперь самое главное.
   Он достал из кармана гидрокостюма спрей с красным аэрозолем и вывел на стене большие буквы «Э.» и «X.». Под инициалами написал: «7 сентября, глубина 90 метров».
   Потом, вытянув перед собой руку с подводной фотокамерой, сделал несколько снимков. Проверил – надпись за его головой получилась достаточно резко и ничем не перекрыта.
   Тут он подумал, что неплохо бы познакомиться с этими девицами. Снял капюшон, пригладил волосы и щелкнул еще пару раз. Посмотрел на результат.
   Неплохо… волосы закудрявились от влаги; немного поредели, все-таки уже тридцать, но это вряд ли кто заметит, кроме него самого. А темные круги под глазами… ну что ж, даже романтично, подумал он. Не по ягоду собрался.
   Эрик снова опустился на корточки. Пронизывающий холод и прямо-таки оскорбительная вонь. Никто не знает, что он здесь. Если утонет или задохнется где-то под землей, никому и дела не будет.
   В прошлый раз, когда он нырнул при такой же температуре воздуха, оказалось, что клапан регулятора примерз намертво. Эрик до сих пор помнил этот бурлящий поток пузырьков воздуха – как он пытался вслепую нашарить резервный агрегат.
   Но даже если не будет никаких проблем с обледенением – что он, собственно, рассчитывает увидеть там, под водой? Видимость наверняка отвратительная. Карты выработок, штреков и туннелей у него нет. Он даже не знал, на какую глубину уходит шахтный колодец.
   Может, стоит на этом остановиться? – в конце концов, он нашел шахту, спустился на этот чертов уступ, сфотографировался… Этого вполне достаточно, чтобы девушки заинтересовались и ответили на его письма.
   Он собрался с духом.
   Тогда какого черта он целый час волок тяжеленное снаряжение? И где-то там, внизу, на глубине 166 метров, должен быть незатопленный штрек – тот самый, где девушки позировали с распущенными волосами и выводили на стенах памятные надписи.
   Он расстегнул ремни сбруи.
   «Dykedivers» оставили крюки – спасибо, есть где закрепить страховочный трос. Защелкнув карабин, он натянул ласты на шпоры резиновых носок. Надел маску, взял в рот загубник, сделал пробный вдох и, не выдыхая, шагнул в пропасть.
 
   Поглядев вверх, он увидел, как стальной страховочный трос прорезает ледяные напластования на стенах шахты.
   Темные стены шахты под водой поглощали свет лампы. Но видимость была на удивление приличной. Конус света доставал даже дальше, чем он мог рассчитывать.
   Свинцовые болванки в поясе медленно увлекали его в глубину. Он открыл впускной клапан на груди – воздух под резиновым трехслойным ламинатом давал дополнительную изоляцию. Давление нарастало, к тому же становилось все холодней.
   Надо все время шевелить пальцами, чтобы не одеревенели, напомнил он себе.
   В мутном конусе света блеснул металл. Совсем рядом, в одной из горизонтальных выработок… Он оттолкнулся ногами от скалы и поплыл туда. Страховочный трос, извиваясь, пополз за ним, как непомерно отросший хвост.
   Он посветил наручной лампой. Там стояла довольно большая, не меньше метра высотой, ржавая цистерна с блестящими, не окисленными медными заклепками. Еще какая-то металлическая штуковина, острые зубцы… он пригляделся: циркулярная пила.
   От легкого удара зубчатый диск соскочил со сгнившей втулки, медленно, как во сне, спланировал на дно и тут же исчез, подняв зелено-коричневое облачко ила.
   Рядом лежали арматурные прутья. Эрик и их сбросил на дно. Когда ил улегся, он увидел останки рудной тачки.
   Он осторожно шевелил ластами. Опять в дело пошла подводная камера. Вспышки следовали одна за другой, выхватывая из зеленоватого опалесцирующего мрака давно забытые инструменты. По назначению их использовали, наверное, лет двести назад. Какие-то, кувалды, долота, странной формы топор… а чуть подальше что-то похожее на рельс.
   Эрик погрузился немного и встал на дно. Это и в самом деле был узкоколейный рельсовый путь. Глубиномер показывал 21 метр ниже уровня воды. Даже если учесть, что подниматься надо медленно, времени достаточно. Быстро подниматься нельзя. Такая глубина уже требует декомпрессии.
   Эрик поплыл вдоль рельсов – решил, что они наверняка ведут к центру шахты. За спиной его, как в закипающем чайнике, подымались пузырьки воздуха. Ему вдруг показалось, что выработка понемногу сужается. Он опустил ласты, чтобы снизить скорость, и в тот же момент увидел у обрамленного осклизлыми бревнами входа в другой туннель… что это? Похоже на ярко-желтую тряпку, надетую на вбитый в стену крюк.
   Он подплыл поближе и направил на ткань свет лампы.
   Нет. Не тряпка. Полоска толстого желтого неопрена. Девушки, должно быть, разрезали на куски старый гидрокостюм и ставили маячки, отмечая обратную дорогу.
   Высота штрека была не меньше двух метров, но вход блокировала ржавая вагонетка. Впрочем, между сводом и вагонеткой вполне можно проскользнуть.
   Наверное, здесь и начинается многокилометровая система шахт и поперечных туннелей, но откуда ему знать без карты? Это вполне может быть и слепой штрек. Но «Dykedivers» стартовали именно отсюда. Где-то там, в темных закоулках этого шизофренического муравейника, есть сухое место, где можно снять маску и капюшон и распустить волосы.
   Осторожно извиваясь, чтобы не порвать гидрокостюм, Эрик прополз между потолком и вагонеткой и поплыл быстрее. У него есть еще минут сорок пять, даже если учесть, что треть воздуха должна остаться в резерве. Хорошо, решил он, пятнадцать минут, и все. Дальше – поворот на сто восемьдесят градусов и спокойный, без риска, подъем.
   Штрек постепенно сужался и забирал вверх – клинометр показывал одиннадцать градусов, и подъем становился все круче.
   Всего-то пара сотен метров, подумал он, не больше. Потом туннель наверняка поднимется выше уровня воды, а там, по закону сообщающихся сосудов, есть воздушный карман. Туннель… лучше сказать – туннели, потому что их стало два. Он подплыл к развилке. Левый, похоже, вполне проходимый. Правый… не больше метра в диаметре, тесный, со следами обвалов.
   Света лампы хватало сантиметров на восемьдесят, не больше. Но его было вполне достаточно, чтобы разглядеть еще один неопреновый маячок, – значит, девушки выбрали именно этот, тесный туннель. Конечно, тела у них поизящнее, к тому же их было несколько, они могли помогать друг другу в случае чего. Он-то один, а тут даже нет места, чтобы развернуться, – только пятиться.
   Он потрогал рукой в перчатке рудную жилу на стене. Повисел немного, наслаждаясь чувством невесомости, – и поплыл налево. Но вскоре пожалел – и этот ход, поначалу такой широкий и гостеприимный, начал сужаться.
   Десять метров, двадцать… тридцать. Если расставить руки, кончиками пальцев достанешь обе стены. На сороковом метре он начал задевать стены не только пальцами, но и плечами. Сорок пятый метр. Две железные крепежные стойки почти сошлись, образуя тесный портал. Повернувшись на бок, ему удалось пройти и его, но буквально через три метра он наткнулся еще на пару крепежных стоек. Эти наклонились так близко друг к другу, что одну надо валить, иначе не протиснешься. Он посветил лампой. Левую не сдвинуть, зато правую… можно попробовать. Посадочное место в стальной плите на дне насквозь ржавое – вряд ли этот столб что-то удерживает. Два болта у потолка тоже проржавели и отвалились, но два все еще сидели на месте. Он взялся за столб обеими руками и потянул – стойка сдвинулась. На несколько миллиметров, но сдвинулась. Значит, если постараться…
   Он передохнул несколько секунд. Потом направил лампу в темноту. Ничего не видно. Серо-зеленый мрак. Может быть, дальше проход расширяется? Он напрягся и стал трясти столб. Наконец двутавровая балка подалась и повалилась на дно, подняв облако ила и песка. Он сжался и быстро отплыл назад в ожидании, что свод туннеля сейчас рухнет. Но нет, ничего не произошло.
   Не дожидаясь, пока осядет муть, Эрик протянул руку и на ощупь определил, что проход более или менее освободился. Как он и рассчитывал, после этого бутылочного горлышка туннель стал шире. Надо поторапливаться. Вполне возможно, этот ход где-то соединяется с тем, что выбрали девушки. За несколько минут он проплыл около ста метров. Сто двадцать, сто тридцать… до воздушного кармана осталось совсем немного, если верить показаниям клинометра, туннель неуклонно шел вверх.
   Интенсивно работая ластами, он направлял лампу то вправо, то влево – нет ли еще каких помех? – и чуть не воткнулся в железную дверь.
   Металл совершенно проржавел, в нем зияли рваные дыры; удивительно, как эта дверь еще держалась на искореженных временем и ржавчиной петлях. Он заглянул в одну из дыр. Вот в чем дело. Ржавую дверь удерживал не менее ржавый железный засов.
   А это что? Известковые отложения?
   Он подплыл поближе.
   Нет… это не известь. Мел. Кто-то написал большими неровными буквами:
   NIFLHEIMR
   Niflheimr… Что бы это могло значить? Может быть, название шахты?
   Как бы то ни было, надо возвращаться. Здоровенная ржавая дверь означала конец его путешествия.
   Он приложил руку к двери и слегка нажал.
   Как ни странно, дверь подалась. Он нажал посильнее, и петли заскрипели. Звук показался ему оглушительным. С крепежными балками надо быть осторожным, но это же всего-навсего дверь. Дверь же не может быть несущей? Он сделал глубокий вдох и обеими руками, насколько хватало сил, уперся в ржавый металл.
   Скрежещущий звук. Петли вместе с болтами вырвало из стены, и дверь повалилась. Опять облако ила.
   Не дожидаясь, пока уляжется муть, Эрик проплыл несколько метров вперед. Лестницу, начинавшуюся сразу за дверью, он не разглядел. Если бы разглядел, не врезался бы лбом в нижнюю ступеньку, да так сильно, что слетела маска и загубник выскочил изо рта. Ледяная вода обожгла губы, он непроизвольно вдохнул – и захлебнулся.
   Яростным усилием воли удерживая кашель, Эрик с закрытыми глазами отчаянно ухватился за резервный шланг, резко запрокинул голову – и вдруг обнаружил, что его вынесло на поверхность. Отплевываясь и кашляя, он жадно вдохнул тяжелый, удушливый воздух.
   Ему пришлось сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы побороть приступ тошноты. Последние ступеньки лестницы он прополз и, обессиленный, упал ничком. Дышать только ртом, приказал он себе, только ртом…
 
   Когда дыхание немного успокоилось, Эрик огляделся, повернулся на спину, еще немного отдохнул и наконец нашел в себе силы сесть.
   Где-то отцепился страховочный трос, по которому можно отыскать дорогу назад, безразлично отметил он. Должно быть там, внизу, перед этой чертовой дверью. Но возвращаться назад и искать… какая разница – сейчас или чуть позже. Пусть осядет муть.
   Запах гниения был настолько силен, что он никак не мог сосредоточиться.
   Он стянул ласты, маска осталась висеть на шее. Туннель продолжался дальше, уходя в темноту. Он с трудом встал и двинулся вперед.
   Дно туннеля было на удивление ровным. Не успел он пройти несколько шагов, как наткнулся на еще одно ответвление. Эрик двинулся направо. Через несколько шагов появился еще один боковой ход, но тот был завален камнями, так что оставалось только идти вперед. Господи, опять развилка, теперь надо выбирать из трех! Он зашел в правый штрек, но тут же уперся в тупик. Назад к развилке, теперь попробуем левый… откуда этот запах? Запах гниения и смерти.