Страница:
«Общественный разум», однако, не тождествен «культуре». Он является результатом и измерителем последней. В категории общественного разума прослеживается управляющая направленность. Это была новая для своего времени трактовка роли человеческого фактора и науки в восхождении ступеней общественной жизни.
Категория общественного разума в Марксовой постановке не утратила своего значения, в современных условиях она обретает обогащенный смысл. Наукофикация производства, массовые коммуникации и информатика, охватывающие совокупный образ жизни общества, по-новому ставят проблему гносеологических и информационных технологий социального отражения как базовых составляющих общественного разума.
Планетарное воплощение мыслительной и социальной практики человечества – ноосфера – получает в категории общественного разума развитое предметное содержание. Содержание это должно быть рассмотрено в историческом процессе самоорганизации общества, в том числе и в особенности восхождения способов отражения натурального и социального миров, раскрытия духовно-интеллектуальных способностей человека, разрешения противоречий между потенциалом культурного опыта и массовой социальной практикой.
С точки зрения цивилизационного критерия Маркса, общественный разум – необходимая ступень исторического прогресса, на которой умственное, духовное развитие каждого – непременное условие восхождения социальной самоорганизации человечества, воспитания созидательной силы, его самоконтроля и свободы. Общественный разум и есть самоуправление общества посредством высших способностей, их свободного и разнообразного проявления. Категория общественного разума позволяет более направленно проводить духовные измерения социальной действительности, исследовать процессы социального отражения под углом планетарных задач сохранения человечества.
Подобные измерения предполагают пополнение теоретического взгляда и на такую «внутреннюю» область социального отражения, как информатика, включая предшествующие и сопутствующие формы, связанные с созданием и переработкой социальной информации. Стержневой, в смысле сказанного, представляется идея Маркса о зависимости исторического прогресса от разнообразия и богатства общественных отношений, раскрывающих способности человека.
Анализ Марксом информационных и социальных качеств мыслительной среды не получил, к сожалению, убедительного продолжения в современных советских философских, информационных и социологических исследованиях. Объяснение следует искать в неблагоприятной идеологической обстановке, когда обращение к проблематике свободного распоряжения информацией сдерживалось догматизмом. Работы Маркса – «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции», «Дебаты VI Рейнского ландтага о свободе печати» были убраны с дискуссионных столов под предлогом их незрелости относительно классического марксизма. Подобная участь постигла и суждения Маркса о бюрократизме и бюрократии.
На какие социальные и информационные условия во внутренней организации общественного разума указывает Маркс? Почему эти условия все еще не находятся в центре внимания нашей социальной науки?
Во-первых, Маркс подчеркивает, что необходим некоторый исходный стиль отношений, благоприятствующий обмену информацией. Без этого невозможна самокритика внутри общества и, следовательно его обновление.
Во-вторых, на примере Прусского государства Маркс показывает, что в политической и гражданской структурах обществ после буржуазных революций XVIII–XIX веков сложились формирования, препятствующие обмену информацией и общественной самокритике. Этим препятствующим формированием являются бюрократия и бюрократизм, которые обусловлены не только классовостью, но и структурными особенностями государства как господствующего института управления. Эти особенности, отлагающиеся в механизмах управления, подрывают действительность общественного разума.
Анализируя гегелевскую «философию права» в плане установления сущности бюрократизма в буржуазном обществе, Маркс выходит за пределы гегелевского рассуждения. Представим высказывания Маркса обобщенно.
1. Бюрократия – следствие разделения труда в условиях общественной неразвитости.
2. Бюрократия есть государственный формализм, следствие корпоративности гражданского общества.
3. Бюрократия – государство в государстве, сплетение практических иллюзий, замкнутое общество, выдающее свои цели за государственные и общественные.
4. Бюрократия есть иерархия частностей, особый механизм раздвоения знаний, при котором «верхи» и «низы» находятся в отношении взаимного заблуждения.
5. Сила бюрократии в ее тайне, ее образ мысли – авторитет. Нарушение авторитета и тайны воспринимается бюрократией как посягательство на коренные интересы.
6. Превращение государственных дел в должности происходит не внезапно. Оно выражает отрыв государства от общества. Этот отрыв имеет следствием переформирование личности гражданина в личность корпоративного чиновника. В ходе этого переформирования непосредственная нравственная и умственная культура личности гражданина оказывается вытесненной новыми корпоративными ценностями.
7. Солидаризируясь с Гегелем в определении двойственного духа бюрократии как «деловой рутины» и «горизонта ограниченной сферы»[8], Маркс показывает, что базой бюрократизма в буржуазном обществе является переплетение остатков сословного строя с новыми цивилизационными формами, приводящее, с одной стороны, к индивидуальному отделению человека от его всеобщей сущности, с другой стороны, к отделению от человека его предметной сущности.
8. Чрезвычайно ценен общий прогностический вывод Маркса о том, что упразднение бюрократии возможно лишь при условии преобразования корпоративного интереса во всеобщий, но само это преобразование становится возможным лишь на базе социализма. Там, подчеркивает Маркс, где начинается организующая деятельность социализма, выступает вперед его самоцель, его душа, там социализм отбрасывает политическую оболочку[9], порядок мертвых вещей заменяется порядком свободных людей.
Положения Маркса о бюрократизме как о противовесе общественного разума важны в том отношении, что они показывают бюрократизацию как «естественный процесс», порождаемый расщеплением общества на политическую и гражданскую сферы. При таком расщеплении имеет место обособление частного интереса в управленческих функциях механизма корпоративного властвования. Этот процесс трудноотделим от общественного разума, так как формально выражает его собственные интересы в специализированной экспертизе и накоплении технологического опыта. Маркс показывает, что противоречия, связанные с отказом от всеобщего в пользу частного, не могут быть преодолены в рамках буржуазной официальности, совпадающей с политической и духовной организацией господствующего класса. Эта последняя не тождественна духовной культуре данного общества, но она накладывает печать на то, что Гегель и Маркс именовали непосредственной и умственной культурой личностей, которая по своей функции призвана выступать в качестве «духовного противовеса» механическому характеру» бюрократизма»[10].
Тайна бюрократизма – не личная тайна. Это тайна самого общественного производства, вводящего механический интеллектуализм в состав производственных и связующих средств. Бюрократизм при таком общественном восприятии выступает в облике необходимости, поскольку общество еще не располагает возможностями объединить производителя, контролера и регулировщика в одном лице. Эти возможности ограничиваются классовым, социальным и духовным горизонтом общественных отношений.
Первым шагом к разрешению противоречия является его общественное осознание. Осознание зависит от культурной и философской оснащенности общественного разума. «…Философы не вырастают как грибы из земли, – пишет Маркс. – Они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях. Тот же самый дух, который строит железные дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу философов»[11]. Философия, указывает Маркс, и по своему внутреннему, и по своему внешнему проявлению вступает в соприкосновение и взаимодействие с действительным миром своего времени. Но лишь представляя «живую душу культуры», она, вырываясь из частностей, вновь обретает свою высокую мировоззренческую и конструктивную роль, становясь философией современного мира, побуждая мир быть философским[12].
Данный императив, однако, нуждается в подготовленной почве, в особенности – свободе слова и печати. Для Маркса было очевидным, что стеснения в этой области носят такой же классово-корпоративный характер, как и в социально-экономической сфере. Но здесь имеется отличие. Стеснение свободы слова особо неблагоприятно сказывается в периоды, когда на передний план умственных интересов выдвигается переосмысление прошлого, задачи переустройства сознания в связи с новыми явлениями общественной жизни.
Мысли Маркса по этим вопросам выходят за рамки ситуации, в которой сложились. Обсуждение их существенно именно вследствие отношения к современности. В эпоху массовой информации противостояние индивидуальных способностей «среднему вкусу», вопросы стиля становятся одними из основных в проблематике общественного разума. Ни один человек не борется против свободы вообще, говорит Маркс, «борется человек, самое большее, против свободы других».[13]
Маркс первым из мировых философов разработал категорию свободы слова как воплощения культуры общества, возможностей общества соединить отдельного человека со всеобщим. Свободная печать, отмечает Маркс, – это духовное зеркало, в которое народ видит самого себя, наиболее общий для индивидов способ раскрытия их духовного бытия [14]. «Подобно тому как каждый учится писать и читать, точно так же и право писать и читать должен иметь каждый»[15].
Рассматривая духовную жизнь общества, Маркс указывает на условия правильного формирования и функционирования общественного разума. К этим условиям относится прежде всего свобода слова, которая, согласно Марксу, связана, с одной стороны, со становлением мыслительного стиля личности, с другой стороны, с общим социальным и политическим стилем. На примере прусского буржуазного государства Маркс исследует закономерности социального отражения. Эти закономерности представляются им как противоречие между объективной потребностью в общественном разуме и бюрократическим отношением к информационным ресурсам, причем Маркс показывает, что это – классовое отношение, принимающее конкретную форму контроля над социальным мышлением со стороны буржуазного института цензуры.
При таком устроении духовной сферы неизбежно сокращение умственного и нравственного горизонта общества, поскольку нарушаются важнейшие условия общественного производства мыслей, в основе которого – разнообразие индивидуальных способов восприятия и переработки информации, их культурный отбор и интеграция в общественный разум. Определение человека через его стиль имеет фундаментальное значение. Обеднение социально-информационной базы есть обеднение самих творческих способностей общества. В этом – смысл высказывания Маркса о том, что возможность оппозиции творческого мышления по отношению к господствующим стереотипам и штампам является показателем уровня развития данного общества[16]. «Страна, которая подобно древним Афинам, – отмечает Маркс, – смотрит на прихлебателей, паразитов, льстецов, как на исключения, противоречащие народному разуму, как на юродство – такая страна есть страна независимости и самостоятельности. Народ же, который как все народы доброго старого времени, право думать и высказывать истину предоставляет только придворным шутам, может быть только народом зависимым и обезличенным»[17].
Использование печати лишь «в начальственных видах» есть, конечно, внутренняя прерогатива духовной бюрократии. Однако прерогатива общественного разума – вскрывать источники этой узурпации, своевременно указывать на содержание и характер последствий, вытекающих из подобной корпоративной односторонности. Духовная бюрократия дезинформирует общество, поскольку «проповедует незрелость как нечто необходимое»[18].При этом, отмечает Маркс, «эти люди сомневаются в человечестве вообще и канонизируют отдельных людей. Они рисуют устрашающий образ человеческой природы и в то же время требуют, чтобы мы падали ниц перед священным образом отдельных привилегированных личностей»[19].
Маркс раскрывает существо социальных последствий подобных стеснений общественного разума. Последствия эти, накапливаясь в рамках ограниченного интереса, в частностях, встраиваясь в массовую информацию, расщепляют общественный разум на отдельные элементы. Превращение печати в инструмент бюрократического управления создает по отношению к обществу культурно двусмысленную ситуацию: социальная информация начинает обращаться в своей отрицательной форме, т. е. выступать в культурном смысле как дезинформация; социальными нормами становятся ценности контрразума – лицемерие и пассивность. Это приводит к тому, подчеркивает Маркс, что при господстве бюрократической цензуры «правительство слышит только свой собственный голос, оно знает, что слышит только свой собственный голос, и тем не менее оно поддерживает в себе самообман, будто слышит голос народа… Народ же, со своей стороны, либо впадает отчасти в политическое суеверие, отчасти в политическое неверие, либо, совершенно отвернувшись от государственной жизни, превращается в толпу людей, живущих только частной жизнью»[20].
Этот вывод Маркса обладает теоретической и практической ценностью не только с точки зрения становления марксизма как мирового культурно-исторического течения, но и в плане нынешнего революционного переустройства социалистического общества, в ходе которого политическая революция становится действительной революцией гражданского общества, включающей права человека, его свободы как органическую часть самоорганизации общественных сил[21].
Исключение из марксизма положений об общественном разуме есть упрощение марксизма, препятствующее разъяснению смысла исторических и текущих процессов. Такое упрощение отражает страх бюрократии перед марксизмом как в общественном, так и в личном сознании, превращающем отдельных индивидов в философский народ, во всех своих современных формах общественного разума[22].
Противовесом сопротивлению бюрократии выступают в нынешних условиях гласность и демократизация, направленные на общественное освоение нового мышления, теоретических, идеологических и практических задач перестройки.
1.3. Технологии общественного разума: углубление и расширение содержания
Категория общественного разума в Марксовой постановке не утратила своего значения, в современных условиях она обретает обогащенный смысл. Наукофикация производства, массовые коммуникации и информатика, охватывающие совокупный образ жизни общества, по-новому ставят проблему гносеологических и информационных технологий социального отражения как базовых составляющих общественного разума.
Планетарное воплощение мыслительной и социальной практики человечества – ноосфера – получает в категории общественного разума развитое предметное содержание. Содержание это должно быть рассмотрено в историческом процессе самоорганизации общества, в том числе и в особенности восхождения способов отражения натурального и социального миров, раскрытия духовно-интеллектуальных способностей человека, разрешения противоречий между потенциалом культурного опыта и массовой социальной практикой.
С точки зрения цивилизационного критерия Маркса, общественный разум – необходимая ступень исторического прогресса, на которой умственное, духовное развитие каждого – непременное условие восхождения социальной самоорганизации человечества, воспитания созидательной силы, его самоконтроля и свободы. Общественный разум и есть самоуправление общества посредством высших способностей, их свободного и разнообразного проявления. Категория общественного разума позволяет более направленно проводить духовные измерения социальной действительности, исследовать процессы социального отражения под углом планетарных задач сохранения человечества.
Подобные измерения предполагают пополнение теоретического взгляда и на такую «внутреннюю» область социального отражения, как информатика, включая предшествующие и сопутствующие формы, связанные с созданием и переработкой социальной информации. Стержневой, в смысле сказанного, представляется идея Маркса о зависимости исторического прогресса от разнообразия и богатства общественных отношений, раскрывающих способности человека.
Анализ Марксом информационных и социальных качеств мыслительной среды не получил, к сожалению, убедительного продолжения в современных советских философских, информационных и социологических исследованиях. Объяснение следует искать в неблагоприятной идеологической обстановке, когда обращение к проблематике свободного распоряжения информацией сдерживалось догматизмом. Работы Маркса – «Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции», «Дебаты VI Рейнского ландтага о свободе печати» были убраны с дискуссионных столов под предлогом их незрелости относительно классического марксизма. Подобная участь постигла и суждения Маркса о бюрократизме и бюрократии.
На какие социальные и информационные условия во внутренней организации общественного разума указывает Маркс? Почему эти условия все еще не находятся в центре внимания нашей социальной науки?
Во-первых, Маркс подчеркивает, что необходим некоторый исходный стиль отношений, благоприятствующий обмену информацией. Без этого невозможна самокритика внутри общества и, следовательно его обновление.
Во-вторых, на примере Прусского государства Маркс показывает, что в политической и гражданской структурах обществ после буржуазных революций XVIII–XIX веков сложились формирования, препятствующие обмену информацией и общественной самокритике. Этим препятствующим формированием являются бюрократия и бюрократизм, которые обусловлены не только классовостью, но и структурными особенностями государства как господствующего института управления. Эти особенности, отлагающиеся в механизмах управления, подрывают действительность общественного разума.
Анализируя гегелевскую «философию права» в плане установления сущности бюрократизма в буржуазном обществе, Маркс выходит за пределы гегелевского рассуждения. Представим высказывания Маркса обобщенно.
1. Бюрократия – следствие разделения труда в условиях общественной неразвитости.
2. Бюрократия есть государственный формализм, следствие корпоративности гражданского общества.
3. Бюрократия – государство в государстве, сплетение практических иллюзий, замкнутое общество, выдающее свои цели за государственные и общественные.
4. Бюрократия есть иерархия частностей, особый механизм раздвоения знаний, при котором «верхи» и «низы» находятся в отношении взаимного заблуждения.
5. Сила бюрократии в ее тайне, ее образ мысли – авторитет. Нарушение авторитета и тайны воспринимается бюрократией как посягательство на коренные интересы.
6. Превращение государственных дел в должности происходит не внезапно. Оно выражает отрыв государства от общества. Этот отрыв имеет следствием переформирование личности гражданина в личность корпоративного чиновника. В ходе этого переформирования непосредственная нравственная и умственная культура личности гражданина оказывается вытесненной новыми корпоративными ценностями.
7. Солидаризируясь с Гегелем в определении двойственного духа бюрократии как «деловой рутины» и «горизонта ограниченной сферы»[8], Маркс показывает, что базой бюрократизма в буржуазном обществе является переплетение остатков сословного строя с новыми цивилизационными формами, приводящее, с одной стороны, к индивидуальному отделению человека от его всеобщей сущности, с другой стороны, к отделению от человека его предметной сущности.
8. Чрезвычайно ценен общий прогностический вывод Маркса о том, что упразднение бюрократии возможно лишь при условии преобразования корпоративного интереса во всеобщий, но само это преобразование становится возможным лишь на базе социализма. Там, подчеркивает Маркс, где начинается организующая деятельность социализма, выступает вперед его самоцель, его душа, там социализм отбрасывает политическую оболочку[9], порядок мертвых вещей заменяется порядком свободных людей.
Положения Маркса о бюрократизме как о противовесе общественного разума важны в том отношении, что они показывают бюрократизацию как «естественный процесс», порождаемый расщеплением общества на политическую и гражданскую сферы. При таком расщеплении имеет место обособление частного интереса в управленческих функциях механизма корпоративного властвования. Этот процесс трудноотделим от общественного разума, так как формально выражает его собственные интересы в специализированной экспертизе и накоплении технологического опыта. Маркс показывает, что противоречия, связанные с отказом от всеобщего в пользу частного, не могут быть преодолены в рамках буржуазной официальности, совпадающей с политической и духовной организацией господствующего класса. Эта последняя не тождественна духовной культуре данного общества, но она накладывает печать на то, что Гегель и Маркс именовали непосредственной и умственной культурой личностей, которая по своей функции призвана выступать в качестве «духовного противовеса» механическому характеру» бюрократизма»[10].
Тайна бюрократизма – не личная тайна. Это тайна самого общественного производства, вводящего механический интеллектуализм в состав производственных и связующих средств. Бюрократизм при таком общественном восприятии выступает в облике необходимости, поскольку общество еще не располагает возможностями объединить производителя, контролера и регулировщика в одном лице. Эти возможности ограничиваются классовым, социальным и духовным горизонтом общественных отношений.
Первым шагом к разрешению противоречия является его общественное осознание. Осознание зависит от культурной и философской оснащенности общественного разума. «…Философы не вырастают как грибы из земли, – пишет Маркс. – Они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях. Тот же самый дух, который строит железные дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу философов»[11]. Философия, указывает Маркс, и по своему внутреннему, и по своему внешнему проявлению вступает в соприкосновение и взаимодействие с действительным миром своего времени. Но лишь представляя «живую душу культуры», она, вырываясь из частностей, вновь обретает свою высокую мировоззренческую и конструктивную роль, становясь философией современного мира, побуждая мир быть философским[12].
Данный императив, однако, нуждается в подготовленной почве, в особенности – свободе слова и печати. Для Маркса было очевидным, что стеснения в этой области носят такой же классово-корпоративный характер, как и в социально-экономической сфере. Но здесь имеется отличие. Стеснение свободы слова особо неблагоприятно сказывается в периоды, когда на передний план умственных интересов выдвигается переосмысление прошлого, задачи переустройства сознания в связи с новыми явлениями общественной жизни.
Мысли Маркса по этим вопросам выходят за рамки ситуации, в которой сложились. Обсуждение их существенно именно вследствие отношения к современности. В эпоху массовой информации противостояние индивидуальных способностей «среднему вкусу», вопросы стиля становятся одними из основных в проблематике общественного разума. Ни один человек не борется против свободы вообще, говорит Маркс, «борется человек, самое большее, против свободы других».[13]
Маркс первым из мировых философов разработал категорию свободы слова как воплощения культуры общества, возможностей общества соединить отдельного человека со всеобщим. Свободная печать, отмечает Маркс, – это духовное зеркало, в которое народ видит самого себя, наиболее общий для индивидов способ раскрытия их духовного бытия [14]. «Подобно тому как каждый учится писать и читать, точно так же и право писать и читать должен иметь каждый»[15].
Рассматривая духовную жизнь общества, Маркс указывает на условия правильного формирования и функционирования общественного разума. К этим условиям относится прежде всего свобода слова, которая, согласно Марксу, связана, с одной стороны, со становлением мыслительного стиля личности, с другой стороны, с общим социальным и политическим стилем. На примере прусского буржуазного государства Маркс исследует закономерности социального отражения. Эти закономерности представляются им как противоречие между объективной потребностью в общественном разуме и бюрократическим отношением к информационным ресурсам, причем Маркс показывает, что это – классовое отношение, принимающее конкретную форму контроля над социальным мышлением со стороны буржуазного института цензуры.
При таком устроении духовной сферы неизбежно сокращение умственного и нравственного горизонта общества, поскольку нарушаются важнейшие условия общественного производства мыслей, в основе которого – разнообразие индивидуальных способов восприятия и переработки информации, их культурный отбор и интеграция в общественный разум. Определение человека через его стиль имеет фундаментальное значение. Обеднение социально-информационной базы есть обеднение самих творческих способностей общества. В этом – смысл высказывания Маркса о том, что возможность оппозиции творческого мышления по отношению к господствующим стереотипам и штампам является показателем уровня развития данного общества[16]. «Страна, которая подобно древним Афинам, – отмечает Маркс, – смотрит на прихлебателей, паразитов, льстецов, как на исключения, противоречащие народному разуму, как на юродство – такая страна есть страна независимости и самостоятельности. Народ же, который как все народы доброго старого времени, право думать и высказывать истину предоставляет только придворным шутам, может быть только народом зависимым и обезличенным»[17].
Использование печати лишь «в начальственных видах» есть, конечно, внутренняя прерогатива духовной бюрократии. Однако прерогатива общественного разума – вскрывать источники этой узурпации, своевременно указывать на содержание и характер последствий, вытекающих из подобной корпоративной односторонности. Духовная бюрократия дезинформирует общество, поскольку «проповедует незрелость как нечто необходимое»[18].При этом, отмечает Маркс, «эти люди сомневаются в человечестве вообще и канонизируют отдельных людей. Они рисуют устрашающий образ человеческой природы и в то же время требуют, чтобы мы падали ниц перед священным образом отдельных привилегированных личностей»[19].
Маркс раскрывает существо социальных последствий подобных стеснений общественного разума. Последствия эти, накапливаясь в рамках ограниченного интереса, в частностях, встраиваясь в массовую информацию, расщепляют общественный разум на отдельные элементы. Превращение печати в инструмент бюрократического управления создает по отношению к обществу культурно двусмысленную ситуацию: социальная информация начинает обращаться в своей отрицательной форме, т. е. выступать в культурном смысле как дезинформация; социальными нормами становятся ценности контрразума – лицемерие и пассивность. Это приводит к тому, подчеркивает Маркс, что при господстве бюрократической цензуры «правительство слышит только свой собственный голос, оно знает, что слышит только свой собственный голос, и тем не менее оно поддерживает в себе самообман, будто слышит голос народа… Народ же, со своей стороны, либо впадает отчасти в политическое суеверие, отчасти в политическое неверие, либо, совершенно отвернувшись от государственной жизни, превращается в толпу людей, живущих только частной жизнью»[20].
Этот вывод Маркса обладает теоретической и практической ценностью не только с точки зрения становления марксизма как мирового культурно-исторического течения, но и в плане нынешнего революционного переустройства социалистического общества, в ходе которого политическая революция становится действительной революцией гражданского общества, включающей права человека, его свободы как органическую часть самоорганизации общественных сил[21].
Исключение из марксизма положений об общественном разуме есть упрощение марксизма, препятствующее разъяснению смысла исторических и текущих процессов. Такое упрощение отражает страх бюрократии перед марксизмом как в общественном, так и в личном сознании, превращающем отдельных индивидов в философский народ, во всех своих современных формах общественного разума[22].
Противовесом сопротивлению бюрократии выступают в нынешних условиях гласность и демократизация, направленные на общественное освоение нового мышления, теоретических, идеологических и практических задач перестройки.
1.3. Технологии общественного разума: углубление и расширение содержания
Вкладом в методологию отражения объективного мира в соответствии с мерами его сложности и саморазвития явилось исследование Марксом гносеологических технологий этого отражения в связи с природой человеческой мыслительности. Идеальное, указывали К. Маркс и Ф. Энгельс, непосредственно существует только как форма (способ, образ) деятельности общественного человека… Именно производство (в самом широком смысле этого слова) превращает предмет природы в предмет созерцания и мышления. Для описания процессов «конверсии» внешнего мира в различные порядки идеализации К. Маркс и Ф. Энгельс широко пользовались такими понятиями, как «внутренний образ», «внутренняя форма», «внутренний предмет»[23], подчеркивая, однако, что в обществе, «какова бы ни была его форма»[24], виды духовного производства всегда находятся в соответствии со способами материального производства[25].
Недостаток всего предшествовавшего материализма именно и заключался, по мысли К. Маркса, в том, что действительность бралась лишь в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, не субъективно. Идеализм же хотя и разрабатывал подходы к отражению внешнего мира с точки зрения деятельности, но деятельности абстрактной. Чувственной действительности, действительности как таковой, идеализм не знал[26]
Огромную роль в изучении технологий общественного разума и социального отражения сыграло учение К. Маркса и Ф. Энгельса об образе жизни (Lebensweise) как конкретной социальной форме, преломляющей способ производства. Преломление это развертывается как сложный, противоречивый общественно-индивидуальный процесс, в котором происходит непрерывное соединение и расхождение предметно-орудийной, социально-экономической и собственно мыслительной деятельности.
В письме к Павлу Васильевичу Анненкову в 1846 г. К. Маркс показывает, как происходит расщепление «общества как такового» в процессе его саморазвития в связи с усложнением и дифференциацией производительных сил.
К. Маркс дает следующую схему ступеней развертывания общества [27]:
Ступень развития производительных сил.
↓ Определенные формы обмена и потребления.
Ступень развития производства, обмена и потребления.
↓ Общественный строй, организация семьи, сословий, классов: гражданское общество.
Гражданское общество.
↓
Политический строй.
Учение о взаимосвязи материальных и духовных производителей составляет фундамент марксистского анализа социально-мыслительного процесса. Укажем на три важнейших методологических элемента этого анализа.
I. Эмпирическое наблюдение жизненного процесса должно дать возможность: а) устанавливать связи социальной, духовной и политической структуры с производством и культурой; б) исследовать конкретные формы возникновения общественной структуры и государства из жизненного процесса индивидов: в) изучать идеи и представления людей как определенные элементы исторической и текущей жизни общества.
II. Анализ производства средств жизни и мышления устанавливает: а) формы физического самосохранения духовного воспроизводства индивидов – строительство искусственной среды, производство продуктов питания, совершенствование и передача знаний; б) способы деятельности, развертывающиеся вокруг производства жизненных и духовных средств, – формы контроля, правовые, политические, экономические, культурные и гражданские институты; классовые и групповые позиции индивидов, профессии и занятия; в) виды жизнедеятельности индивидов – совокупности их общественных, групповых и личностных отношений, их образ жизни и мысли, определенный характером материально-духовных, социальных и политических средств.
III. Изучение воспроизводства населения и подготовки этого населения к включению в трудовой процесс, в том числе информационно-семиотическую деятельность, позволяет определить: а) структуру и тенденции развития семьи как духовной ячейки; б) структуру и тенденции развития образования и воспитания; в) то общее, что объединяет семью и образование – тип цивилизации и даже шире – тип культуры, так как цивилизация представляет собой комплексы отношений, происходящих из унаследования способа производства жизненных и духовных средств и взаимодействия с новыми условиями производства общественной жизни.
Эти положения Маркса существенны для научного исследования того, что Маркс именовал «внутренней организацией народов», их международных отношений, выражающих степень разделения труда [28]. Они содержали философски и социологически значимую мысль об исторической, творческой, универсальной роли индивидов, разрешающих противоречия между собой, единичностью и всеобщностью, между конкретной данностью образа жизни и материально-производительной, духовной, социальной и политической деятельностью.
Подход к индивидам как общественным субъектам раскрывал постоянно проявляемый Марксом и Энгельсом интерес к человеку не как к абстракту, но именно как к деятельному человеку-индивиду, личности. «Условия и предметные воплощения процесса производства, – указывает К. Маркс, – сами в одинаковой мере являются его моментами, а в качестве его субъектов выступают только индивиды, но индивиды в их взаимоотношениях, которые они как воспроизводят, так и производят заново»[29].
Для характеристики этого процесса Маркс пользуется понятием «способ существования индивидов»[30], которое обозначает способ, посредством которого осуществляется бытие человека в системе общественных отношений и который как «объективный способ существования» является заранее данной предпосылкой его деятельности [31].
Этот способ существования индивидов в значительной мере определяет их гносеологические возможности, равно как и гносеологические возможности конкретных общественных классов и групп. С одной стороны, общие условия социального отражения внешнего мира в данное время зависят от степени развитости общества, и, прежде всего, развитости производительных сил, общественных отношений, того, что предстает, в конечном счете, как совокупная культура общества, его философский, научно-технический, социально-экономический и политический опыт. С другой стороны, в каждом конкретном акте отражения человеком внешнего, в том числе социального, мира происходит индивидуальное преломление общих условий, переработка в мысли внешнего мира в соответствии с жизненной обстановкой индивида, его социальным положением, непосредственными задачами труда и образа жизни, его образованием, интересами, унаследованными гносеологическими возможностями, влияющими на избирательность восприятия, его глубину, качество связей этого восприятия с производством и жизненным кругом.
Культура, образ жизни, цивилизация как совокупности материальной инфраструктуры и способов удовлетворения материально-духовных потребностей общества и индивидов воплощаются в индивиде как его собственные, имманентные ему характеристики.
Исследование сущности категории информации, многообразия ее форм – важная задача современной науки, в равной мере «заинтересованной» в исследовании общеприродной и социальной реальности общественного разума.
Ученые, занимающиеся исследованием мышления как разнообразного и целостного процесса, обращаются к периоду, когда были сформулированы взгляды на природу и функции знаков, включая «исчислительный метод» семантических формализмов, позволивший представить конкретные пути к моделированию технологий социального отражения.
Единство технологий влияет на качество и состав мыслительного отражения действительности. Технология создания утилитарных вещей развивается параллельно с технологией передачи, обработки и хранения социальной информации. «Возможен ли Ахиллес в эпоху пороха и свинца? – писал К. Маркс, – или вообще «Илиада» наряду с печатным станком и тем более с типографской машиной? И разве не исчезают неизбежно сказания, песни и музы, а тем самым и необходимость предпосылки эпической поэзии, с появлением печатного станка?»[32]
Это значит также, что, опираясь на знаковую технологию и культуру, социальная информация втягивает в себя весь круг гуманитарных наук, извлекая из них данные для решения конкретных задач. Теория социального отражения своим подходом к знаковой деятельности пролагает путь к содружеству с естественными науками, к образу той целостной исторической науки о человеке, становление которой предвидел К. Маркс.
Сравнение базы анализа научно-технического и социокультурного преобразования мышления, произведенного Марксом, с современными социально-информационными разработками, в том числе по искусственному интеллекту[33], раскрывает историческую и культурную перспективу подобных исследований – в особенности в области социального отражения, социального мышления, гносеологии информационной деятельности. За рамками этого фундаментального подхода невозможно ныне правильно строить теорию общественного развития, определять критерии деятельности, нарушение которых может привести общество к материальным и духовным катастрофам.
Недостаток всего предшествовавшего материализма именно и заключался, по мысли К. Маркса, в том, что действительность бралась лишь в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, не субъективно. Идеализм же хотя и разрабатывал подходы к отражению внешнего мира с точки зрения деятельности, но деятельности абстрактной. Чувственной действительности, действительности как таковой, идеализм не знал[26]
Огромную роль в изучении технологий общественного разума и социального отражения сыграло учение К. Маркса и Ф. Энгельса об образе жизни (Lebensweise) как конкретной социальной форме, преломляющей способ производства. Преломление это развертывается как сложный, противоречивый общественно-индивидуальный процесс, в котором происходит непрерывное соединение и расхождение предметно-орудийной, социально-экономической и собственно мыслительной деятельности.
В письме к Павлу Васильевичу Анненкову в 1846 г. К. Маркс показывает, как происходит расщепление «общества как такового» в процессе его саморазвития в связи с усложнением и дифференциацией производительных сил.
К. Маркс дает следующую схему ступеней развертывания общества [27]:
Ступень развития производительных сил.
↓ Определенные формы обмена и потребления.
Ступень развития производства, обмена и потребления.
↓ Общественный строй, организация семьи, сословий, классов: гражданское общество.
Гражданское общество.
↓
Политический строй.
Учение о взаимосвязи материальных и духовных производителей составляет фундамент марксистского анализа социально-мыслительного процесса. Укажем на три важнейших методологических элемента этого анализа.
I. Эмпирическое наблюдение жизненного процесса должно дать возможность: а) устанавливать связи социальной, духовной и политической структуры с производством и культурой; б) исследовать конкретные формы возникновения общественной структуры и государства из жизненного процесса индивидов: в) изучать идеи и представления людей как определенные элементы исторической и текущей жизни общества.
II. Анализ производства средств жизни и мышления устанавливает: а) формы физического самосохранения духовного воспроизводства индивидов – строительство искусственной среды, производство продуктов питания, совершенствование и передача знаний; б) способы деятельности, развертывающиеся вокруг производства жизненных и духовных средств, – формы контроля, правовые, политические, экономические, культурные и гражданские институты; классовые и групповые позиции индивидов, профессии и занятия; в) виды жизнедеятельности индивидов – совокупности их общественных, групповых и личностных отношений, их образ жизни и мысли, определенный характером материально-духовных, социальных и политических средств.
III. Изучение воспроизводства населения и подготовки этого населения к включению в трудовой процесс, в том числе информационно-семиотическую деятельность, позволяет определить: а) структуру и тенденции развития семьи как духовной ячейки; б) структуру и тенденции развития образования и воспитания; в) то общее, что объединяет семью и образование – тип цивилизации и даже шире – тип культуры, так как цивилизация представляет собой комплексы отношений, происходящих из унаследования способа производства жизненных и духовных средств и взаимодействия с новыми условиями производства общественной жизни.
Эти положения Маркса существенны для научного исследования того, что Маркс именовал «внутренней организацией народов», их международных отношений, выражающих степень разделения труда [28]. Они содержали философски и социологически значимую мысль об исторической, творческой, универсальной роли индивидов, разрешающих противоречия между собой, единичностью и всеобщностью, между конкретной данностью образа жизни и материально-производительной, духовной, социальной и политической деятельностью.
Подход к индивидам как общественным субъектам раскрывал постоянно проявляемый Марксом и Энгельсом интерес к человеку не как к абстракту, но именно как к деятельному человеку-индивиду, личности. «Условия и предметные воплощения процесса производства, – указывает К. Маркс, – сами в одинаковой мере являются его моментами, а в качестве его субъектов выступают только индивиды, но индивиды в их взаимоотношениях, которые они как воспроизводят, так и производят заново»[29].
Для характеристики этого процесса Маркс пользуется понятием «способ существования индивидов»[30], которое обозначает способ, посредством которого осуществляется бытие человека в системе общественных отношений и который как «объективный способ существования» является заранее данной предпосылкой его деятельности [31].
Этот способ существования индивидов в значительной мере определяет их гносеологические возможности, равно как и гносеологические возможности конкретных общественных классов и групп. С одной стороны, общие условия социального отражения внешнего мира в данное время зависят от степени развитости общества, и, прежде всего, развитости производительных сил, общественных отношений, того, что предстает, в конечном счете, как совокупная культура общества, его философский, научно-технический, социально-экономический и политический опыт. С другой стороны, в каждом конкретном акте отражения человеком внешнего, в том числе социального, мира происходит индивидуальное преломление общих условий, переработка в мысли внешнего мира в соответствии с жизненной обстановкой индивида, его социальным положением, непосредственными задачами труда и образа жизни, его образованием, интересами, унаследованными гносеологическими возможностями, влияющими на избирательность восприятия, его глубину, качество связей этого восприятия с производством и жизненным кругом.
Культура, образ жизни, цивилизация как совокупности материальной инфраструктуры и способов удовлетворения материально-духовных потребностей общества и индивидов воплощаются в индивиде как его собственные, имманентные ему характеристики.
Исследование сущности категории информации, многообразия ее форм – важная задача современной науки, в равной мере «заинтересованной» в исследовании общеприродной и социальной реальности общественного разума.
Ученые, занимающиеся исследованием мышления как разнообразного и целостного процесса, обращаются к периоду, когда были сформулированы взгляды на природу и функции знаков, включая «исчислительный метод» семантических формализмов, позволивший представить конкретные пути к моделированию технологий социального отражения.
Единство технологий влияет на качество и состав мыслительного отражения действительности. Технология создания утилитарных вещей развивается параллельно с технологией передачи, обработки и хранения социальной информации. «Возможен ли Ахиллес в эпоху пороха и свинца? – писал К. Маркс, – или вообще «Илиада» наряду с печатным станком и тем более с типографской машиной? И разве не исчезают неизбежно сказания, песни и музы, а тем самым и необходимость предпосылки эпической поэзии, с появлением печатного станка?»[32]
Это значит также, что, опираясь на знаковую технологию и культуру, социальная информация втягивает в себя весь круг гуманитарных наук, извлекая из них данные для решения конкретных задач. Теория социального отражения своим подходом к знаковой деятельности пролагает путь к содружеству с естественными науками, к образу той целостной исторической науки о человеке, становление которой предвидел К. Маркс.
Сравнение базы анализа научно-технического и социокультурного преобразования мышления, произведенного Марксом, с современными социально-информационными разработками, в том числе по искусственному интеллекту[33], раскрывает историческую и культурную перспективу подобных исследований – в особенности в области социального отражения, социального мышления, гносеологии информационной деятельности. За рамками этого фундаментального подхода невозможно ныне правильно строить теорию общественного развития, определять критерии деятельности, нарушение которых может привести общество к материальным и духовным катастрофам.