Страница:
Последний раз мы пытались в январе. Это было в его загородном особняке, который находился в деревне, где мы и познакомились. После Нового года я приехала к бабушке на пару дней. Грег меня ждал. Оказавшись в его особняке, мы поднялись на второй этаж в его комнату. Мы целовались, ласкали друг друга… Но скоро я там осталась в одиночестве, потому что Грег, почувствовав, что не может с собой справиться, исчез. Помню ощущение пустоты и потери, охватившее меня. Я вернулась в дом бабушки, закрылась в комнате и проплакала несколько часов. А потом начала терпеливо ждать, когда Грег снова появится. И вот дождалась.
Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, будто что-то в нем изменилось. Не внешне, нет. Я внимательно смотрела на его утонченное аристократичное лицо, на черные ресницы, бросающие трепещущие тени на бледные щеки, на тонкий нос, на изящно очерченные губы и не замечала особых перемен. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его встретила. Но при этом он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал сейчас милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного и опасного молодого человека демонического вида, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызвала у меня прилив материнской нежности, появилось желание защитить его, оберечь, приласкать.
Я потянулась к нему, он открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.
– Должен же быть какой-нибудь выход, – сказала я, поглаживая его грудь. – Решение наверняка существует.
– Я уже не знаю, – ответил он. – Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.
– Что ты такое говоришь?! – возмутилась я и даже села, упираясь руками в его грудь и глядя в глаза. – Как это нет? Что же тогда с нами будет?
– Ничего, – усталым голосом произнес Грег, отводя с моего лица упавшие пряди. – Так и будем жить. Обещаю, что никогда не предам тебя, не оставлю… до самого конца.
При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.
– Не хочу так! – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.
Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.
– Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?
Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.
– Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.
– Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.
– Нет! – вскрикнула я и обняла его.
– Лада, ты уже дома? – раздался в этот момент голос мамы.
И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.
– Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.
– По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.
– Анальгин?! – тут же возмутилась она. – Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?
– Нет, видишь же, я лежу, – ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.
Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.
– Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!
– Мама, да не волнуйся ты так, – сказала я и встала, – а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?
– Да уже скоро, – озабоченно ответила она. – Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.
– Вот и чудненько! – как можно более радостным голосом произнесла я. – Как раз к чаю.
– Может, мне позвонить на работу и поменяться сменами? – задумчиво проговорила она.
– Это еще зачем? – удивилась я. – Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чаю выпью и примусь за учебу. Домашние задания у нас всегда интересные. Это тебе не в школе. Мы проходим итальянских мастеров. В плане у нас Франко Дзеффирелли. Его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Хочу посмотреть его вечерком.
«Вот если бы вместе с Грегом!» – мелькнула мысль. И я украдкой вздохнула.
Когда мама ушла на работу, я действительно поставила фильм «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном, обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, была очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Кулон представлял собой округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза. И он был заполнен кровью Грега. От этого казалось, что кулон рубиновый. Кровь не меняла цвет, не густела, а оставалась свежей, словно Грег только что накапал ее в флакон. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил меня об этом. Но в малых дозах, сказал он, его кровь является чем-то вроде антисептика. Он хотел хоть как-то оберечь меня, когда не находился рядом. Я это понимала. Для меня кулон стал чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я гладила и целовала его холодную поверхность.
– Милый мой, – шептала я, поглаживая кулон, – как мне хочется быть с тобой! Ну почему мы так редко видимся?
Я отлично знала ответ на этот вопрос, но все-таки постоянно задавала его себе и мечтала, что наступит такое время, когда мы не будем разлучаться ни на один миг.
На экране в этот момент главные герои встретились после длительной вынужденной разлуки в номере дешевого отеля. Причем девушка твердо решила, что их любовь обречена и поэтому им лучше расстаться навсегда. Я прижала кулон к щеке и с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как она озвучивает свое решение. Юноша выглядел таким страдающим, раздавленным, растерянным, что я не выдержала и расплакалась. И вдруг девушка на экране тоже не выдержала. Они бросились в объятия друг друга и начали жадно, страстно целоваться.
– Не плачь, – раздался рядом тихий голос.
Я вздрогнула и открыла заплаканные глаза, уже начиная улыбаться. Возле меня сидел Грег.
– Я так мучаюсь, когда ты плачешь, – сказал он. – Даже если виной тому обычный фильм.
– Любимый! – с восторгом прошептала я и придвинулась к нему.
Грег обнял меня и стал баюкать, приговаривая, что все будет хорошо.
– Ты ведь хочешь, чтобы мы проводили как можно больше времени вместе, – произнес он.
– Больше всего на свете! – подтвердила я. – Счастье – это когда ты рядом!
– Твоя мама вернется лишь утром? – уточнил он, и у меня сильно забилось сердце от волнения и предвкушения.
– Не раньше десяти утра, – ответила я и посмотрела в его засиявшие глаза. – Неужели ты хочешь…
– Останусь с тобой на всю ночь, – прошептал он.
– Люблю тебя, – одновременно сказали мы, не сводя глаз друг с друга.
В эту нашу первую ночь мы легли в постель не раздеваясь. Я боялась, что во сне могу не выдержать и Грег не выдержит тоже, если мы будем обнаженными. Я даже заменила домашнее короткое платье на трикотажный комплект из футболки и брючек. Грег остался в джинсах и водолазке. Мы выключили свет, забрались под тонкое стеганое покрывало и прижались друг к другу.
– Сладких снов, – прошептал он мне на ухо.
Я хотела ответить тем же, но вспомнила, что вампиры никогда не спят, уютно устроилась у него на плече и, как ни странно, довольно быстро уснула.
Проснулась я на рассвете, открыла глаза и сонно улыбнулась, глядя на едва различимое белое лицо Грега. Он смотрел на меня, его глаза блестели.
– Любимый, – прошептала я, чувствуя, что внутри все тает от его близости.
– Поспи еще, – ласково сказал он. – Не могу на тебя налюбоваться. Ты во сне похожа на ангела.
Грег коснулся моего лба губами и прижал меня к себе.
– Если бы так было всегда, – еле слышно проговорила я и снова уснула.
Когда зазвонил будильник и я открыла глаза, то сразу почувствовала холод и пустоту постели. Я была одна. Зажав кулон в руке, я повернулась на бок и обняла подушку. Мне показалось, что наволочка все еще хранит аромат Грега, и я уткнулась в нее носом, глубоко вдыхая запах. У меня было покойно на душе, ночь, проведенная в объятиях любимого, принесла умиротворение. Душа словно купалась в огромном море нежности, заполнявшем ее до отказа.
– Любимый, – пробормотала я и поцеловала кулон.
Когда все-таки я заставила себя встать, а мне нужно было в институт к первой паре, то, зайдя на кухню, тихо рассмеялась. Раньше Грег мне дарил цветы, а сейчас я увидела коробку с моими любимыми пирожными, целую гору винограда, яблок и груш и упаковку со свежей клубникой.
– Бог мой, как я все это объясню маме? – пробормотала я и открыла коробку с клубникой.
Пахла она восхитительно и выглядела так, как будто только что снята с грядки, причем выращена не в теплице, а в открытом грунте.
На первую пару – это был компьютерный дизайн – я все-таки немного опоздала и, заглянув в аудиторию, увидела, что преподаватель уже там. Я извинилась и быстро юркнула на свое место. Открыв ноутбук, вперила внимательный взгляд в препода и попыталась вникнуть в то, что он говорит. Ира толкнула меня локтем и зашептала:
– Чего опоздала?
– Проспала, – тихо ответила я. – Мама в ночную была, никто не разбудил вовремя.
– А будильник на что? – еле слышно хихикнула она. – Или ты с мальчиком своим была?
Ее неуемное любопытство выводило из себя, и я ответила довольно грубо:
– А твое какое дело?
Ира моргнула, ее лицо приняло растерянное и обиженное выражение, и я тут же устыдилась.
– Нет, не с мальчиком, – уже мягче ответила я. – Просто вчера за компом засиделась.
– Лада! – громко произнес преподаватель. – Мало того, что вы опоздали, так еще и болтаете!
– Извините! – быстро сказала я и сделала вид: я вся внимание.
Преподаватель кивнул и заговорил о важности освоения графического редактора. Мы с Ирой молча слушали, но иногда переглядывались и улыбались. У меня было отличное настроение. И хотя Грег исчез так рано, что мы с ним даже не попрощались, воспоминание о его присутствии рядом всю ночь вызывало в душе восторг и прилив любви.
«Мама часто дежурит по ночам, – думала я, – и никто не мешает нам проводить время вместе. Это было восхитительно! Столько часов в его объятиях!»
– А ты все улыбаешься, – услышала я шепот и повернула голову.
Ира смотрела с хитринкой. Ее карие глаза буквально впивались в мое лицо.
– И все-таки ты помирилась со своим парнем, – сказала она. – У тебя такой радостный взгляд.
Мне не хотелось омрачать свое настроение, поэтому я не стала ей ничего говорить. Пусть думает что хочет.
Две пары пролетели незаметно. Потом был перерыв около двух часов, и я задумалась, куда пойти. Воспоминание о горе фруктов и коробке с пирожными заставило вновь улыбнуться. Но я знала, что мама спит после ночного дежурства, и не хотела ей мешать.
– Сейчас куда? – поинтересовалась Ира. – Ты же рядом живешь? Наверное, домой?
– Скорее всего, нет, – задумчиво ответила я. – Мама отдыхает, у нее была ночная смена.
– А-а, – протянула она. – Ясненько!
– Что, девчонки, пошли в кафешку? – предложил однокурсник Дима, проходя мимо нашего стола.
Он был у нас главный красавец, почти все девушки на него заглядывались. Удивляло, что он не выбрал актерскую стезю, тем более что был внуком очень известного народного артиста России. Поначалу Дима это скрывал, что было легко, так как он носил другую фамилию. Но шила в мешке не утаишь, и скоро все знали, кто его родной дед. Это придало ему в глазах девчонок еще больше очарования, но он держался несколько обособленно и никого не выделял. Такое поведение лишь подогревало их пыл. Ира, насколько мне известно, тоже давно уже пала жертвой его обаяния и красоты.
Дима остановился и с ожиданием посмотрел на нас. Я увидела, как щеки Иры заливаются краской, как умоляюще она смотрит на меня, и решила согласиться ради подруги.
– Можно и в кафе, – ответила я и улыбнулась.
Дима тоже улыбнулся, подхватил Иру под руку и двинулся к выходу из аудитории. Я пошла следом, невольно отмечая, какой фурор произвело на однокурсников внимание Димы к нашим скромным персонам. Причем на нас неприязненно смотрели не только девушки, но и парни. Мне, по большому счету, было все равно, а вот Ира просто млела от счастья. Я видела, как она обернулась и окинула замерших ребят торжествующим взглядом, потом подмигнула мне и расплылась в улыбке.
«Кафешкой» в понимании Димы был весьма помпезный ресторан «Тиффани». Он находился не так далеко от института, на Нижегородской улице, но Дима усадил нас в свою «Тойоту». Ира, по-моему, потеряла дар речи от счастья. Она села на переднее сиденье и не сводила глаз с Димы. Про мое существование она словно бы и забыла. Я сидела сзади и думала о Греге. Мы мгновенно доехали до ресторана. Дима помог нам выйти из машины.
Когда мы оказались внутри, Ира замерла, изучая зал. Множество светильников, все явно ручной работы, витражные окна, стойка бара с полупрозрачной вставкой из оникса, колонны, мраморно-гранитный пол, пейзажи на стенах, гобеленовые скатерти, мебель из массива бука – все выглядело дорого и изысканно. Когда мы уселись за столик и начали изучать меню, Ира наконец вышла из ступора и придушенным голосом заметила, что она никогда не бывала в подобных заведениях.
– Кто знает, может, мы теперь всегда будем тут обедать в перерыве между лекциями, – попробовала я пошутить.
Но Ира не уловила юмора и посмотрела на меня явно испуганно.
– Ты цены видела? – прошептала она. – Накладно будет тут не то что обедать, но и просто чашку кофе выпить.
– Девочки, я вас пригласил, поэтому не волнуйтесь, – снисходительно произнес Дима. – За все плачу я.
– Спасибо, – прошептала Ира и расслабилась.
– А я предлагаю взять для всех готовый бизнес-ланч, – сказала я. – К тому же это вполне доступно, вот тут цена указана.
– Ну вот, облом, – недовольно заметила Ира. – Я-то уже вознамерилась попробовать блюда японской кухни с весьма заковыристыми названиями.
– Ира, возьми себе, что хочешь, – улыбнулся Дима.
Когда официант принес наш заказ, а я все-таки настояла на бизнес-ланче для себя, мы вначале ели молча. Но во время десерта расслабились и стали болтать обо всем. Я периодически поглядывала на Диму. Он, конечно, красив, но мне такой тип никогда не нравился. У него правильные черты лица, но большие темно-карие глаза с густыми загибающимися ресницами – девчонки как-то в аудитории на спор положили на эти ресницы по несколько спичек, и они не упали, – довольно пухлые красные губы и длинные вьющиеся каштановые волосы, на мой взгляд, выглядят слишком женственно. Хотя Ира так явно не считала. Она смотрела на Диму, как кошка на миску сметаны. Мне даже показалось, что ее глаза замаслились. Дима общался с нами ровно, никого особенно не выделяя, и я недоумевала, зачем он нас вообще пригласил на этот помпезный обед и на кого хочет произвести впечатление.
Потом мы вместе доехали до института. Дима помог нам выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды сокурсниц, обращенные на нас, были красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, где обычно, и, как всегда, в одиночестве. Дима не стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы, и в конце концов получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в возбужденном состоянии, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и, наверное, раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и прямо с этой минуты садится на строгую диету, чтобы как можно скорее сбросить лишний вес. Что, кстати, не помешало ей съесть плитку шоколада «в одно лицо».
«И это тоже, наверное, любовь, – думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом. – Хотя, может, просто увлечение».
Я посмотрела на равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из сокурсниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе ее пожалела. Я отлично понимала, что у нее нет никаких шансов. Да, Ира симпатичная девушка, но простовата, с милым, но маловыразительным лицом. Одевается она довольно консервативно, правда, ее полнота ничего другого и не позволяет. И, видимо, из-за этого выглядит значительно старше своих лет. Я знала, что ее родители довольно обеспеченные люди, но разбогатели не так давно, в шальные 90-е. Ира мне об этом не раз рассказывала с какой-то непонятной для меня гордостью. Они оплатили ее очень недешевое обучение, хотя профессию клипмейкера всерьез не воспринимали. На самом деле у меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту специализацию. Да, она усидчиво занималась, дотошно записывала лекции, но, как говорится, звезд с неба не хватала, на мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.
А вот Дима был явно на своем месте и в своей среде. В третьем модуле[4] у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что он лучший друг их семьи и Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. К тому же и учился Дима отлично, явно получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это бывало с Ирой.
Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся волосы, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с девушкой. Она с ним активно кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира уже злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира посмотрела на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что восторгалась вниманием Димы.
– Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, – шептала она. – А может, он всегда там обедает?
– И тебе никто не мешает, – с улыбкой ответила я. – От института рукой подать, а деньги на обеды у родителей возьмешь.
Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, придвинулась ко мне и зашептала еще возбужденнее:
– А ведь точно! Мне никто не мешает обедать в «Тиффани»! Место-то не куплено! А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня там постоянно, чтобы он сам хотел есть в моей компании.
– Ира! – тихо рассмеялась я. – Да ведь не факт, что он постоянно там питается!
Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.
После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Я знала, что мама и сегодня дежурит ночью, поэтому предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется до утра. Мы, правда, ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Мой любимый был «иной формой жизни», как он сам мне не раз говорил, поэтому я уже не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, конечно, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию; пользовался Интернетом и мобильным телефоном, хотя мог читать мысли людей; имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Он был вынужден пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. К тому же ни Грег, ни его близкие не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. Поэтому через несколько лет они покидают насиженное место и перебираются куда-нибудь, где их никто не знает. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате – двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей – Порфирий и Атанас. Но с ними я пока была не знакома лично и даже не знала, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал мне только, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. Оно заключалось в том, что все самоубийцы этого рода становились вампирами.
Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр, накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. К тому же у меня были подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала его цена. Комплект был мне явно не по карману.
Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Раньше с этим было проще… Мой отец вполне обеспеченный и состоявшийся человек, и я всегда им гордилась. Он никогда не жалел для меня денег, хотя настаивал на том, чтобы мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму, что сразу решило многие проблемы. Я снимала деньги со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но потом кое-что произошло, и я увидела отца совсем с другой стороны. То, что я узнала, было словно ледяной водопад, внезапно обрушившийся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было концертное агентство. И вот совершенно случайно мне стало известно, что это самое агентство устраивало на контрактной основе танцовщиц в зарубежные шоу, но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал мое восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг «бог» превратился в самого настоящего демона. Я мгновенно возненавидела его, вернула ему банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения с ним. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем – у меня больше нет отца.
«Если бы не Грег, – подумала я, поглаживая кружева пеньюара, – я никогда бы не узнала правду… Стоп! – сказала я себе. – А ведь действительно именно Грег открыл мне глаза. Но зачем ему это было нужно? Что им двигало? Ведь он не мог не понимать, какую боль мне принесет подобное открытие! Тогда зачем?»
Я впервые задала себе этот вопрос.
– Вам помочь? – раздался над моим ухом голос продавца-консультанта, и я вздрогнула от неожиданности – так глубоко задумалась. – Отнести на кассу? Вы берете? – настойчиво спрашивала она.
Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, будто что-то в нем изменилось. Не внешне, нет. Я внимательно смотрела на его утонченное аристократичное лицо, на черные ресницы, бросающие трепещущие тени на бледные щеки, на тонкий нос, на изящно очерченные губы и не замечала особых перемен. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его встретила. Но при этом он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал сейчас милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного и опасного молодого человека демонического вида, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызвала у меня прилив материнской нежности, появилось желание защитить его, оберечь, приласкать.
Я потянулась к нему, он открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.
– Должен же быть какой-нибудь выход, – сказала я, поглаживая его грудь. – Решение наверняка существует.
– Я уже не знаю, – ответил он. – Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.
– Что ты такое говоришь?! – возмутилась я и даже села, упираясь руками в его грудь и глядя в глаза. – Как это нет? Что же тогда с нами будет?
– Ничего, – усталым голосом произнес Грег, отводя с моего лица упавшие пряди. – Так и будем жить. Обещаю, что никогда не предам тебя, не оставлю… до самого конца.
При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.
– Не хочу так! – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.
Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.
– Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?
Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.
– Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.
– Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.
– Нет! – вскрикнула я и обняла его.
– Лада, ты уже дома? – раздался в этот момент голос мамы.
И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.
– Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.
– По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.
– Анальгин?! – тут же возмутилась она. – Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?
– Нет, видишь же, я лежу, – ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.
Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.
– Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!
– Мама, да не волнуйся ты так, – сказала я и встала, – а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?
– Да уже скоро, – озабоченно ответила она. – Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.
– Вот и чудненько! – как можно более радостным голосом произнесла я. – Как раз к чаю.
– Может, мне позвонить на работу и поменяться сменами? – задумчиво проговорила она.
– Это еще зачем? – удивилась я. – Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чаю выпью и примусь за учебу. Домашние задания у нас всегда интересные. Это тебе не в школе. Мы проходим итальянских мастеров. В плане у нас Франко Дзеффирелли. Его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Хочу посмотреть его вечерком.
«Вот если бы вместе с Грегом!» – мелькнула мысль. И я украдкой вздохнула.
Когда мама ушла на работу, я действительно поставила фильм «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном, обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, была очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Кулон представлял собой округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза. И он был заполнен кровью Грега. От этого казалось, что кулон рубиновый. Кровь не меняла цвет, не густела, а оставалась свежей, словно Грег только что накапал ее в флакон. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил меня об этом. Но в малых дозах, сказал он, его кровь является чем-то вроде антисептика. Он хотел хоть как-то оберечь меня, когда не находился рядом. Я это понимала. Для меня кулон стал чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я гладила и целовала его холодную поверхность.
– Милый мой, – шептала я, поглаживая кулон, – как мне хочется быть с тобой! Ну почему мы так редко видимся?
Я отлично знала ответ на этот вопрос, но все-таки постоянно задавала его себе и мечтала, что наступит такое время, когда мы не будем разлучаться ни на один миг.
На экране в этот момент главные герои встретились после длительной вынужденной разлуки в номере дешевого отеля. Причем девушка твердо решила, что их любовь обречена и поэтому им лучше расстаться навсегда. Я прижала кулон к щеке и с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как она озвучивает свое решение. Юноша выглядел таким страдающим, раздавленным, растерянным, что я не выдержала и расплакалась. И вдруг девушка на экране тоже не выдержала. Они бросились в объятия друг друга и начали жадно, страстно целоваться.
– Не плачь, – раздался рядом тихий голос.
Я вздрогнула и открыла заплаканные глаза, уже начиная улыбаться. Возле меня сидел Грег.
– Я так мучаюсь, когда ты плачешь, – сказал он. – Даже если виной тому обычный фильм.
– Любимый! – с восторгом прошептала я и придвинулась к нему.
Грег обнял меня и стал баюкать, приговаривая, что все будет хорошо.
– Ты ведь хочешь, чтобы мы проводили как можно больше времени вместе, – произнес он.
– Больше всего на свете! – подтвердила я. – Счастье – это когда ты рядом!
– Твоя мама вернется лишь утром? – уточнил он, и у меня сильно забилось сердце от волнения и предвкушения.
– Не раньше десяти утра, – ответила я и посмотрела в его засиявшие глаза. – Неужели ты хочешь…
– Останусь с тобой на всю ночь, – прошептал он.
– Люблю тебя, – одновременно сказали мы, не сводя глаз друг с друга.
В эту нашу первую ночь мы легли в постель не раздеваясь. Я боялась, что во сне могу не выдержать и Грег не выдержит тоже, если мы будем обнаженными. Я даже заменила домашнее короткое платье на трикотажный комплект из футболки и брючек. Грег остался в джинсах и водолазке. Мы выключили свет, забрались под тонкое стеганое покрывало и прижались друг к другу.
– Сладких снов, – прошептал он мне на ухо.
Я хотела ответить тем же, но вспомнила, что вампиры никогда не спят, уютно устроилась у него на плече и, как ни странно, довольно быстро уснула.
Проснулась я на рассвете, открыла глаза и сонно улыбнулась, глядя на едва различимое белое лицо Грега. Он смотрел на меня, его глаза блестели.
– Любимый, – прошептала я, чувствуя, что внутри все тает от его близости.
– Поспи еще, – ласково сказал он. – Не могу на тебя налюбоваться. Ты во сне похожа на ангела.
Грег коснулся моего лба губами и прижал меня к себе.
– Если бы так было всегда, – еле слышно проговорила я и снова уснула.
Когда зазвонил будильник и я открыла глаза, то сразу почувствовала холод и пустоту постели. Я была одна. Зажав кулон в руке, я повернулась на бок и обняла подушку. Мне показалось, что наволочка все еще хранит аромат Грега, и я уткнулась в нее носом, глубоко вдыхая запах. У меня было покойно на душе, ночь, проведенная в объятиях любимого, принесла умиротворение. Душа словно купалась в огромном море нежности, заполнявшем ее до отказа.
– Любимый, – пробормотала я и поцеловала кулон.
Когда все-таки я заставила себя встать, а мне нужно было в институт к первой паре, то, зайдя на кухню, тихо рассмеялась. Раньше Грег мне дарил цветы, а сейчас я увидела коробку с моими любимыми пирожными, целую гору винограда, яблок и груш и упаковку со свежей клубникой.
– Бог мой, как я все это объясню маме? – пробормотала я и открыла коробку с клубникой.
Пахла она восхитительно и выглядела так, как будто только что снята с грядки, причем выращена не в теплице, а в открытом грунте.
На первую пару – это был компьютерный дизайн – я все-таки немного опоздала и, заглянув в аудиторию, увидела, что преподаватель уже там. Я извинилась и быстро юркнула на свое место. Открыв ноутбук, вперила внимательный взгляд в препода и попыталась вникнуть в то, что он говорит. Ира толкнула меня локтем и зашептала:
– Чего опоздала?
– Проспала, – тихо ответила я. – Мама в ночную была, никто не разбудил вовремя.
– А будильник на что? – еле слышно хихикнула она. – Или ты с мальчиком своим была?
Ее неуемное любопытство выводило из себя, и я ответила довольно грубо:
– А твое какое дело?
Ира моргнула, ее лицо приняло растерянное и обиженное выражение, и я тут же устыдилась.
– Нет, не с мальчиком, – уже мягче ответила я. – Просто вчера за компом засиделась.
– Лада! – громко произнес преподаватель. – Мало того, что вы опоздали, так еще и болтаете!
– Извините! – быстро сказала я и сделала вид: я вся внимание.
Преподаватель кивнул и заговорил о важности освоения графического редактора. Мы с Ирой молча слушали, но иногда переглядывались и улыбались. У меня было отличное настроение. И хотя Грег исчез так рано, что мы с ним даже не попрощались, воспоминание о его присутствии рядом всю ночь вызывало в душе восторг и прилив любви.
«Мама часто дежурит по ночам, – думала я, – и никто не мешает нам проводить время вместе. Это было восхитительно! Столько часов в его объятиях!»
– А ты все улыбаешься, – услышала я шепот и повернула голову.
Ира смотрела с хитринкой. Ее карие глаза буквально впивались в мое лицо.
– И все-таки ты помирилась со своим парнем, – сказала она. – У тебя такой радостный взгляд.
Мне не хотелось омрачать свое настроение, поэтому я не стала ей ничего говорить. Пусть думает что хочет.
Две пары пролетели незаметно. Потом был перерыв около двух часов, и я задумалась, куда пойти. Воспоминание о горе фруктов и коробке с пирожными заставило вновь улыбнуться. Но я знала, что мама спит после ночного дежурства, и не хотела ей мешать.
– Сейчас куда? – поинтересовалась Ира. – Ты же рядом живешь? Наверное, домой?
– Скорее всего, нет, – задумчиво ответила я. – Мама отдыхает, у нее была ночная смена.
– А-а, – протянула она. – Ясненько!
– Что, девчонки, пошли в кафешку? – предложил однокурсник Дима, проходя мимо нашего стола.
Он был у нас главный красавец, почти все девушки на него заглядывались. Удивляло, что он не выбрал актерскую стезю, тем более что был внуком очень известного народного артиста России. Поначалу Дима это скрывал, что было легко, так как он носил другую фамилию. Но шила в мешке не утаишь, и скоро все знали, кто его родной дед. Это придало ему в глазах девчонок еще больше очарования, но он держался несколько обособленно и никого не выделял. Такое поведение лишь подогревало их пыл. Ира, насколько мне известно, тоже давно уже пала жертвой его обаяния и красоты.
Дима остановился и с ожиданием посмотрел на нас. Я увидела, как щеки Иры заливаются краской, как умоляюще она смотрит на меня, и решила согласиться ради подруги.
– Можно и в кафе, – ответила я и улыбнулась.
Дима тоже улыбнулся, подхватил Иру под руку и двинулся к выходу из аудитории. Я пошла следом, невольно отмечая, какой фурор произвело на однокурсников внимание Димы к нашим скромным персонам. Причем на нас неприязненно смотрели не только девушки, но и парни. Мне, по большому счету, было все равно, а вот Ира просто млела от счастья. Я видела, как она обернулась и окинула замерших ребят торжествующим взглядом, потом подмигнула мне и расплылась в улыбке.
«Кафешкой» в понимании Димы был весьма помпезный ресторан «Тиффани». Он находился не так далеко от института, на Нижегородской улице, но Дима усадил нас в свою «Тойоту». Ира, по-моему, потеряла дар речи от счастья. Она села на переднее сиденье и не сводила глаз с Димы. Про мое существование она словно бы и забыла. Я сидела сзади и думала о Греге. Мы мгновенно доехали до ресторана. Дима помог нам выйти из машины.
Когда мы оказались внутри, Ира замерла, изучая зал. Множество светильников, все явно ручной работы, витражные окна, стойка бара с полупрозрачной вставкой из оникса, колонны, мраморно-гранитный пол, пейзажи на стенах, гобеленовые скатерти, мебель из массива бука – все выглядело дорого и изысканно. Когда мы уселись за столик и начали изучать меню, Ира наконец вышла из ступора и придушенным голосом заметила, что она никогда не бывала в подобных заведениях.
– Кто знает, может, мы теперь всегда будем тут обедать в перерыве между лекциями, – попробовала я пошутить.
Но Ира не уловила юмора и посмотрела на меня явно испуганно.
– Ты цены видела? – прошептала она. – Накладно будет тут не то что обедать, но и просто чашку кофе выпить.
– Девочки, я вас пригласил, поэтому не волнуйтесь, – снисходительно произнес Дима. – За все плачу я.
– Спасибо, – прошептала Ира и расслабилась.
– А я предлагаю взять для всех готовый бизнес-ланч, – сказала я. – К тому же это вполне доступно, вот тут цена указана.
– Ну вот, облом, – недовольно заметила Ира. – Я-то уже вознамерилась попробовать блюда японской кухни с весьма заковыристыми названиями.
– Ира, возьми себе, что хочешь, – улыбнулся Дима.
Когда официант принес наш заказ, а я все-таки настояла на бизнес-ланче для себя, мы вначале ели молча. Но во время десерта расслабились и стали болтать обо всем. Я периодически поглядывала на Диму. Он, конечно, красив, но мне такой тип никогда не нравился. У него правильные черты лица, но большие темно-карие глаза с густыми загибающимися ресницами – девчонки как-то в аудитории на спор положили на эти ресницы по несколько спичек, и они не упали, – довольно пухлые красные губы и длинные вьющиеся каштановые волосы, на мой взгляд, выглядят слишком женственно. Хотя Ира так явно не считала. Она смотрела на Диму, как кошка на миску сметаны. Мне даже показалось, что ее глаза замаслились. Дима общался с нами ровно, никого особенно не выделяя, и я недоумевала, зачем он нас вообще пригласил на этот помпезный обед и на кого хочет произвести впечатление.
Потом мы вместе доехали до института. Дима помог нам выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды сокурсниц, обращенные на нас, были красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, где обычно, и, как всегда, в одиночестве. Дима не стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы, и в конце концов получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в возбужденном состоянии, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и, наверное, раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и прямо с этой минуты садится на строгую диету, чтобы как можно скорее сбросить лишний вес. Что, кстати, не помешало ей съесть плитку шоколада «в одно лицо».
«И это тоже, наверное, любовь, – думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом. – Хотя, может, просто увлечение».
Я посмотрела на равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из сокурсниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе ее пожалела. Я отлично понимала, что у нее нет никаких шансов. Да, Ира симпатичная девушка, но простовата, с милым, но маловыразительным лицом. Одевается она довольно консервативно, правда, ее полнота ничего другого и не позволяет. И, видимо, из-за этого выглядит значительно старше своих лет. Я знала, что ее родители довольно обеспеченные люди, но разбогатели не так давно, в шальные 90-е. Ира мне об этом не раз рассказывала с какой-то непонятной для меня гордостью. Они оплатили ее очень недешевое обучение, хотя профессию клипмейкера всерьез не воспринимали. На самом деле у меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту специализацию. Да, она усидчиво занималась, дотошно записывала лекции, но, как говорится, звезд с неба не хватала, на мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.
А вот Дима был явно на своем месте и в своей среде. В третьем модуле[4] у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что он лучший друг их семьи и Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. К тому же и учился Дима отлично, явно получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это бывало с Ирой.
Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся волосы, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с девушкой. Она с ним активно кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира уже злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира посмотрела на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что восторгалась вниманием Димы.
– Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, – шептала она. – А может, он всегда там обедает?
– И тебе никто не мешает, – с улыбкой ответила я. – От института рукой подать, а деньги на обеды у родителей возьмешь.
Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, придвинулась ко мне и зашептала еще возбужденнее:
– А ведь точно! Мне никто не мешает обедать в «Тиффани»! Место-то не куплено! А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня там постоянно, чтобы он сам хотел есть в моей компании.
– Ира! – тихо рассмеялась я. – Да ведь не факт, что он постоянно там питается!
Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.
После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Я знала, что мама и сегодня дежурит ночью, поэтому предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется до утра. Мы, правда, ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Мой любимый был «иной формой жизни», как он сам мне не раз говорил, поэтому я уже не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, конечно, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию; пользовался Интернетом и мобильным телефоном, хотя мог читать мысли людей; имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Он был вынужден пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. К тому же ни Грег, ни его близкие не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. Поэтому через несколько лет они покидают насиженное место и перебираются куда-нибудь, где их никто не знает. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате – двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей – Порфирий и Атанас. Но с ними я пока была не знакома лично и даже не знала, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал мне только, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. Оно заключалось в том, что все самоубийцы этого рода становились вампирами.
Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр, накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. К тому же у меня были подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала его цена. Комплект был мне явно не по карману.
Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Раньше с этим было проще… Мой отец вполне обеспеченный и состоявшийся человек, и я всегда им гордилась. Он никогда не жалел для меня денег, хотя настаивал на том, чтобы мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму, что сразу решило многие проблемы. Я снимала деньги со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но потом кое-что произошло, и я увидела отца совсем с другой стороны. То, что я узнала, было словно ледяной водопад, внезапно обрушившийся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было концертное агентство. И вот совершенно случайно мне стало известно, что это самое агентство устраивало на контрактной основе танцовщиц в зарубежные шоу, но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал мое восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг «бог» превратился в самого настоящего демона. Я мгновенно возненавидела его, вернула ему банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения с ним. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем – у меня больше нет отца.
«Если бы не Грег, – подумала я, поглаживая кружева пеньюара, – я никогда бы не узнала правду… Стоп! – сказала я себе. – А ведь действительно именно Грег открыл мне глаза. Но зачем ему это было нужно? Что им двигало? Ведь он не мог не понимать, какую боль мне принесет подобное открытие! Тогда зачем?»
Я впервые задала себе этот вопрос.
– Вам помочь? – раздался над моим ухом голос продавца-консультанта, и я вздрогнула от неожиданности – так глубоко задумалась. – Отнести на кассу? Вы берете? – настойчиво спрашивала она.