Юлиана Лебединская. Фимбулвинтер. Пленники бирюзы

   – Тьфу-тьфу, всё обошлось!
   Они обнялись, Гельва утащила её к высоким стульям и шепнула:
   – Подруга, слушай, я тебе завидую. Скажи честно – это был глэк-трип, да? Это такой кайф, скажи!
   – Не понимаю.
   – Да брось, Ай, а то я не знаю, как после него выглядишь. Расскажи, давай, где цепляла, чем стартовала, с кем нырялась, – сверкала глазами рыжая. – Давай-давай, милая, раскрывай карты!
   – Гелька, да не трип это был. На перекоммутации выпала в заповедник, и всё. Ничего больше.
   «Так я тебе и расскажу».
   – Да-а… – протянула Гельва. – Надо же… Ведь выглядела как…
   Она замолчала. Огляделась.
   – А хочешь трип? Я устрою. Только шепни. Мы же подруги. Ой, тебе пора, вон Родни бегает. Увидимся после сессии, бай!
   Рыжая спрыгнула с высокого стула и уцокала в монтажную. Айна, хмурясь, проводила взглядом фигуру в ультракоротком изумрудном платье.
   «Трип, значит? Пошла ты, Гелька. Ещё и кофе не дала выпить».
   Продюсер действительно носился по студии. Айна помахала ему. Родни щеголял новой рубашкой. Старую, небось, выбросил после объятий. Как же, на той была грязь, самая настоящая, а не стилистически выверенная потёртость.
   – Моя принцесса! Ты великолепна! Иди сюда, сюда!
   Родни поцеловал воздух у её щёк.
   – Сейчас начитаем погоду, как обычно, потом будешь свободна. Культуру сэмоционировала Гельветика, но кто её снит, ту культуру? Айрилл, ты божественна! Идём же!
   «Лысый чёрт, – усмехнулась Айна, старательно держа фирменную улыбку, – умеет же красиво подать даже откровенную лесть».
   На площадке царило привычное оживление. Техники подгоняли оборудование, бегали девчонки с планшетами, суетился осветитель. Айна улыбнулась, встала в центр белого круга. Тотчас рядом возник ассистент. Она быстро наклеила прозрачные мокапы, засунула бусинку наушника. Взяла «диадему». Уже сколько лет работает с ней, надевает по нескольку раз в день – и всё равно недолюбливает это устройство.
   Выдохнуть, закрыть глаза. «Айна, у тебя умопомрачительный макияж». Приложить «диадему» – и чуть-чуть на себя.
   Тихий щелчок, лёгкое помутнение в глазах. Прибор захватил электроды в её голове и готов транслировать энцефалограмму. Она огляделась, улыбнулась. Родни показал большой палец и дал отмашку дирижёру.
   – Освободить площадку. Все стримеры в центр. Готовность камер и захвата. Проекция – старт. И пять, и четыре, три.
   «Два. Глаза шире. Один. Улыбайся».
   – И снова здравствуйте! В конце «Шоу для любителей романтики по-старинному» или, проще говоря, – поговорим о погоде. Могу обрадовать поклонников прогулок под открытым небом. Сегодня будет прекрасный день…
   Радужный канал охватывает семьдесят процентов населения, его смотрят и снят в самых разных уголках Мегаполиса. Монтажёры разбирают стрим по геометкам, и каждый зритель получает свой прогноз.
   Ежедневно Айрилл рассказывает о погоде в каждом из ста восьмидесяти шести ключевых регионов.
   Она по-настоящему любит свою работу.
 
   – И стоп. Конец записи! – Дирижёр развёл руки, стримеры подались назад и улеглись в ложа. Айне они напоминали танцующих кобр, чутко отзывавшихся на любое движение мысли.
   – Прекрасная запись, прекрасная, – выкрикнул из кресла Родни, – последний раз видел подобную чёткость, когда ты только начинала! Приключение пошло на пользу, милая, но не увлекайся ими! Монтажёры! Не спать! Ты, – он ткнул пальцем в ассистентку, – кофе мне в берлогу. И, ради всего святого, быстрее! Я не могу работать один!
   Айна сунула «диадему» ассистенту и побрела в гримёрку. Первые несколько минут после записи или прямого стрима, когда отключается эмоциональная волна, надо просто пережить. На этом ломаются многие девчонки, впадают в депрессии, устраивают истерики. Претендентку, работавшую перед Гельвой, нашли в ванной с руками в порезах. Тогда медботы подоспели вовремя. Говорят, позже она умудрилась всё-таки найти открытый технический колодец и свалиться в него. Даже в новостях шум был. Редкий случай, когда в них попало трагическое происшествие.
 
   – Я домой, всем счастливо! – Айна махнула рукой и выбежала из студии.
   Стоя перед транспорт-площадкой, сообразила, что не захватила куртку техника. «Завтра отнесу», – подумала она, настраивая перекоммутацию. В это время линии были свободны, и она могла попасть в квартиру всего через два перехода. Айна задумалась. Обычный путь показался ей скучным до одури. Она перенастроила коммутацию и шагнула в кабину. Несколько мгновений – и перед ней дорожки Королевского парка в Томо-но-ура. Заходящее солнце окрашивало камни и кусты золотом, Айна улыбалась мягкому светилу. Нужно иметь ипо, близкий к холодному, чтобы попасть в этот парк. Однако мало кто из обладателей подобного индекса популярности сюда заглядывал, почти все предпочитали другие развлечения. Пока ты внизу – думаешь: «Буду каждый день гулять в Томо, или хотя бы раз в неделю», но когда у тебя ипо переваливает в холодную часть спектра – не до садовых изысков или вечно цветущей аллеи.
   Тебе некогда.
 
   Быть звездой утреннего шоу – здорово. Никогда не ждёшь на перекоммутациях, на работу попадаешь за считаные минуты. Везде мало людей, тебя быстро обслужат весёлые улыбчивые «совы». Завтрак в ресторане на сто первом этаже стрим-вышки, ты – единственная посетительница, можешь развалиться на белом диване, вытянув ноги. Короткое платье откроет бёдра, и официант чуть-чуть дольше задержится, принося травяной чай и десерт из обезжиренного творога.
   Быть звездой утреннего шоу ужасно. Встаёшь, когда летнее солнце только начинает окрашивать в бледный сиреневый цвет восток. Не задержишься на вечеринке, а если забудешься – то едешь сразу на работу. Некоторые пати заканчиваются, когда Айрилл выходит в стрим и скрашивает предутренние часы чудесными снами. Бриз-шоу Радужного канала пользуется огромной популярностью.
 
   Сегодня в студии шумно. Значит – будет гость. Интересно, кто?
   – Я же сказал, мне минеральную воду среднегазированную. А вы что принесли? – Капризный мужской голос разлетается по студии. – «Мизу»? Это что за вода? Все знают, что я пью только среднегазированный «Леверье». Святой рейтинг! Неужели это так трудно запомнить!
   – Айрилл, отлично выглядишь! – Родни появился из-за спины, поцеловал воздух у щёк Айны.
   – Сходила на ароматерапию, сделала маску и легла пораньше. Что за птица?
   – Гут Рубрандт. Популярный визуал-артер.
   – У кого популярный?
   – Айрилл!
   – Извини, Родни, не сдержалась, – хихикнула Айна. – Ты же знаешь, я в этих делах тёмная, некому меня просветить… – Она широко раскрыла глаза и заискивающе посмотрела на продюсера снизу вверх. Тот, как всегда, растаял.
   – Ладно-ладно, не прибедняйся…
   – Где продюсер?! Я буду разговаривать только с ним! – раздался вопль с дивана.
   – Иди к себе, переодевайся. В теке найдёшь диз-файл по этой птице. Всё, работать!
 
   Родни помчался ублажать гостя. Айна соврала – о Рубрандте она слышала и даже видела несколько его работ в стелс-клубе. Ей артер больше запомнился истеричными выходками, чем картинами.
   Оранжевая куртка так и лежала на стуле. Робоуборщики не решились трогать незнакомый предмет без инструкций. Когда-то Айна забыла на столике новую помаду, шикарный подарок симпатяги-кутюрье из Мила-ново, и роботы её утилизировали. Она подняла на уши весь клин-отдел, бедным пылесосам устроили перепрошивку, а «звезде» купили взамен целый косметический набор.
   Гельветика за её спиной утверждала, что Айрилл сама спрятала помаду, дабы поиметь дивиденды со скандала.
 
   Стук в дверь, голос референтки: «Двадцать до стрима». Значит, осталось пятнадцать, ещё пять надо потратить на знакомство с гостем.
   Паучки быстро сплели ей вчерашний костюм. Синяки на руках сменили цвет и могли по яркости посоперничать с оранжевой курткой лифтёра. Медботы, как ни старались, не смогли их полностью свести. Сквозь белые кружева они казались авангардной татуировкой.
   «Надо сказать оператору, чтобы не давал руки крупно», – подумала Айна и вышла за дверь.
   Артер разглагольствовал, помахивая стаканом. Шипучка расплёскивалась по полу, Родни сиял, девчонки по привычке мелко тряслись и боялись то ли гостя, то ли начальника, то ли обоих одновременно.
   – Вот и наша звезда! – воскликнул Родни, завидев Айну.
   Рубрандт скорчил недовольную физиономию. Надо спасать продюсера.
   – Господин Рубрандт, очень рада с вами познакомиться. Родни верно сказал – нас осияла звезда! Признаться, ваша работа «Я, Феникс» произвела на меня неизгладимое впечатление!
   «Блевать хотелось».
   – Зовите меня просто Гут, дорогая. Просто Гут. Мы обязательно поладим. Вижу в вас тонкого ценителя красоты и артвангарда.
   На стрим-площадке расположили два кресла и столик с интеркаталогом. С потолка спустился агрегат, похожий на морскую звезду. Сегодня будем «втирать очки», на художника решили использовать лазерный захват вместо мокапов.
   Айрилл улыбнулась Рубрандту и пригласила в кресло гостя. По пути шепнула оператору про руки. Тот страдальчески возвёл очи горé.
   – Ты на госте сосредоточься. Его затем и пригласили.
   – Первая готовность! До стрима полторы минуты.
   Диадема вошла в гнёзда, комок подскочил к горлу. Ох, некстати она вспомнила «Феникса». Как бы и впрямь не опозориться. Тысячи просмотров на видеохостах обеспечены, но боссы Радужного канала не поймут… А жаль.
   Зато честно бы выразила отношение к художнику.
   Айна извлекла из футляра плотные линзы. Сегодня предстоит работать в перекрестии лазеров, формирующих электронные образы для стрима. Что такое выжженная сетчатка – Айна хорошо знала, их специально на практике в больницу водили. Некоторые ведущие форсили, мол, плохо получимся, комп никогда не достроит уникальное выражение глаз, тихонько прятали линзы – и получали укол тонкой зелёной шпагой. Пара лет восстановления обеспечены.
   – Освободить площадку. Все стримеры в центр. Готовность камер и захвата. Проекция – старт. И пять, и четыре, три.
   «Два. Растяни губы. Один. Подбородок вверх».
   – Доброго сна тем, кто снит, и доброе утро тем, кто смотрит! Начинаем утреннее бриз-шоу! Айрилл в эфире, а это значит – с вами будет хорошее настроение и море позитива!
   Шире губы, и фирменный жест. Айна почувствовала лёгкую дрожь. Слабые электротоки от прямого стрима возбуждают.
   «Реклама тридцать», – голос в наушнике. Выдохнуть, улыбнуться Рубрандту.
   – Гут, вы готовы? Скоро включаемся.
   – Мне есть, что им сказать, – высокомерно скривил губы художник.
   Бледное личико, хохолок падает на глаза, куцая бородёнка соперничает с выдающимся кадыком. Айрилл хорошо понимает оператора – эту птицу красиво не покажешь.
   – И вновь с вами Радужный канал! Спите с нами, ведь сон – это жизнь!
   «Восемьсот восемьдесят четыре», – музыкальная заставка длится ровно эту фразу.
   – Сегодня мы посвятим шоу высокому искусству. У нас в студии гость. Его образы впечатляют критиков и ценителей искусства. Его арты стали шедеврами современного визуала. Его наперебой приглашают крупнейшие выставочные компании, но сегодня он здесь, в студии Радужного канала. Блестящий визуал-артер, действительный член общества артвангардистов и дримэстетов – Гут Рубрандт! Здравствуйте, Гут! Как настроение?
   – Спасибо-спасибо, Айрилл. Вы с таким воодушевлением представили, даже загордился как-то.
   – И есть чем, Гут! Есть чем, и сегодня наши снители это увидят.
   Голову ближе к плечу, брови вверх и улыбаться, улыбаться гусю этому. Вот, он уже тает. Ты его съешь, Айна, и не таких ела.
   – В начале шоу давайте посмотрим несколько ваших работ. С чего начнём, Гут?
   – Мы тут с вами «Я, Феникс» обсудить успели? Вот с него…
   «Ой, мама. Сейчас куча народа выпрыгнет!»
   – Возражу вам, дорогой Гут! Такое примечательное блюдо стоит оставить на десерт. Как насчёт вашей подборки для галереи Сан-Венаделло?
   – Я весь ваш, Айрилл. Давайте её…
   «Вот и чудненько. А там, глядишь, к этому Фениксу, снители проснутся без нашего кошмарика, и рейтинг не упадёт».
   Задник расцветился красками, Айна и Рубрандт оказались в грандиозном мыльном пузыре, покрытом спиралями и завихрениями. Из тёмных пятен выныривали силуэты, распадались искрами, прорастали цветами, схлопывались у головы, перетекали горячим льдом и растворялись в зыбком удушливом тумане.
   – Невероятное зрелище. Напоминаю, с нами Гут Рубрандт и его фантасмагории. Скажите, Гут, что вас вдохновило на эту серию?
   – Я хотел показать работу мысли. Мы так мыслим – перетекающими несформированными образами. Сложно поверить, правда? Вербальное общество мучительно, ему необходим прорыв. Я его готовлю.
   – Переводя мысли в визуальную форму?
   – Это не форма, это поток, хаос.
   Айрилл приложила руку к подбородку, изображая задумчивость. В интеркаталоге появилась спасительная подсказка.
   – Поток? Кажется, понимаю, в чём тонкость. Эту коллекцию всегда показывают только в вашем присутствии. Поделитесь со зрителем секретом? – и улыбайся, улыбайся ты ему. Даже такому, как Гут, надо улыбаться.
   – Никакого секрета, тем более для гипно-ТВ. Этот поток взят из моей гениальной головы примерно таким же стримером. Затем я его обработал по всем законам дримэстетики, сделал разветвления – и вуаля! Мёртвая статика превращается в моём присутствии в динамику! Я направляю развитие образа.
   – Грандиозная технология.
   – Стримером начали, стримером и закончили. Круг замкнулся, как видите.
   – И по этому поводу давайте посмотрим коллекцию арта «Уроборос».
   Рубрандт окончательно растаял. Надо узнать, кто из девчонок готовил сегодняшние бэки, и подарить бутылку вермута. Гусь попался в силки, транслирует полнейшее удовлетворение, а работает артер как хорошая станция.
   У снителей будет положительное, хотя и немного суматошное утреннее впечатление.
   Айна переждала очередной атомный взрыв неуёмной фантазии и рискнула спросить:
   – Гут, вы пользуетесь в основном языком абстракций…
   – Только им! – перебил её артер. – Стабильная форма безвкусна. Она безнадёжно устарела. Мы живём в эру безграничного полёта, которому чужды и непонятны условия творчества сто-, двухсотлетней давности.
   – Я недавно была в Королевском саду и его форма мне понравилась, – притворно смутилась Айрилл. – Вы так не находите?
   – Фарс и профанация. Всё это восхищение природой, садовничество и скульптурничество – тяжкий груз нашей культуры. От него надо избавляться. Мир изменился, надо это признать. Ретрограды пусть тащат вас в парки с фонтанчиками и скульптурками. Артвангард даёт людям чистое незамутнённое искусство, эйфорию переживаний.
   – А сейчас мы посмотрим обзор ваших недавних выставок. Оставайтесь с нами, будем говорить об искусстве!
   «Реклама шестьдесят».
   – Гут, можете отдохнуть, сейчас пойдёт блок светской трепотни, потом с вами продолжим.
   – Вы считаете, что меня можно заменить какими-то певичками?
   – Я – нет. Но босс ругаться будет, – Айна потупилась.
   Рубрандт пожевал губами, решил, что девочка не виновата, и отправился допекать продюсера.
   Слова художника не выходили из головы. Айрилл читала новости, рассказывала очередные сплетни и шуточки, комментировала открытие нового развлекательного аквакомплекса. Артер призывал в мир чистых абстракций, лишённых границ. Притягательное место, если вдуматься. Творцы прошлого, не имеющие стримеров, тратили годы, а то и жизни, пытаясь облечь в форму образы. Теперь есть возможность перехода. И она резко контрастирует с недавним её опытом.
   – И вновь с вами Радужный канал! Спите с нами, ведь сон – это жизнь!
   «Восемьсот восемьдесят четыре».
   – Напоминаю, у нас в гостях ошеломительный визуал-артер Гут Рубрандт. Гут, я раздумывала над вашими словами…
   «Только ж не надо так кривиться, я умею думать».
   – …и вновь хочу вернуться к вопросу о форме. Вы предлагаете людям абстрактные переживания, хотя наибольший эмоциональный всплеск человек получает, оказавшись в центре событий.
   – В чём вопрос? – вздёрнул бородёнку артер. – Да, я предлагаю им бродить в порождениях моего разума. Однако каждый может породить свою вселенную. Пусть по глубине и мощи она будет жалким карликом, по сравнению с моей, но демиургом человек себя почувствует.
   – Недавно со мной произошло небольшое приключение. Ничего особенного, прогулялась по заповеднику с экскурсией. Но соприкосновение с реальными ощущениями производит неизгладимый эффект. – «Синяки остаются». – Вы в своих работах не пробовали передать ощущение от, допустим, преодоления горной речки или жары в пустыне?
   – Вы ещё скажите – поехать туда!
   – Артеры прошлого регулярно…
   – Прошлое – прошлому! – Рубрандт наставил палец на Айрилл. – Запомните это! Вы ещё предложите мне прогуляться в этот ваш заповедник!
   «Ох, чёрт, плакал рейтинг. Снители будут с головной болью. Вот вам и бриз-шоу».
   – Может получиться прекрасное шоу, Гут!
   – Не может, – артер уселся глубже в кресло. – Девочка моя, зачем мне всё это? У меня есть прекрасная студия, в которой я творю миры. Мне незачем выбираться из неё в какие-то там…
   «Оператор, молодец, вовремя бип сделал».
   – …смотреть на пальмы и крокусы.
   – То есть вы никогда не путешествовали?
   – Это громко сказано – никогда. Выставки, галереи, музеи. Посещал, да, долг велит. А ваши парки и фонтанчики, и речечки с закатиками… увольте! Всё придёт к осознанию собственного «Я» как реальности, и абстракция – единственный путь туда. Да я и к вам мог не приезжать, и на выставки эти. Всё пыль, пыль… Но надо ж вас как-то наставить на путь духовного роста. Вот, в меру гениальных, но скромных сил ожидаю наше перерождение.
   – Благодарю за насыщенную и увлекательную беседу, Гут! И в завершение – «Феникс»!
   Взмахнули золотисто-алые крылья, гроздья искр закружились в трёхмерном хороводе. Включился стробоскоп, пространство раскололи изломанные линии, и Айна почувствовала, что желудок не выдерживает. Едва успела сделать условный жест оператору. Стример медленно отвернул хищную голову, Айрилл упала на колени, из последних сил сдёрнула диадему. Не хватало пустить в стрим эту волну, по судам затаскают…
   Травяной чай с творожным десертом растеклись по полу. Разрезанный на шестиугольники Феникс парил над площадкой, Гут Рубрандт упивался своим творением, наушник шипел голосом дирижёра: «Погоду, быстро!»
   Айрилл выползала из зоны лазер-трансляторов. Следовало привести себя в порядок и вернуться в кресло. Двести десять на погоду, шестьдесят-девяносто выжмут из рекламы. Она должна успеть, хотя реальность против неё. И никакой чёртовой абстракции.
 
   Она стояла на набережной какого-то города. Высокие фонари разбрасывали неяркий жёлтый свет на фигурную плитку, молодые деревья подсвечивались лампочками, вкопанными в газон. За парапетом неспешно катила воды широкая река. Над противоположным берегом вспыхивали фейерверки.
   Пакет с оранжевой курткой послужил хорошей подушкой. Айна положила его на каменный парапет и смотрела на тёмную воду. В наушниках вертелась незамысловатая мелодия. Шоу закончилось нормально, Родни посетовал на невысокий рейтинг, мол, боссы ожидали другого.
   – В следующий раз работай лучше, Айрилл. Ты же можешь!
   Конечно, она может. Только продюсер во время «Феникса» предусмотрительно вышел за чаем, операторы смотрели через фильтры, а она сидела в эпицентре.
   Запах куртки напомнил ей пустыню. «Отдать в стирку надо», – отвлечённо подумала Айна. Таинственный техник и сумасбродный визуал-артер представились ей весьма ярко. Интересно было бы посмотреть на их спор. Хорошее шоу.
   Пискнули часы, напомнив о перекоммутации. Она задала три перехода, не указав ключевые точки. Пять минут на площади Согласия, три – в торговом центре и полчаса ожидания на набережной безвестного города. Айна никогда не была здесь раньше – и вряд ли бы побывала.
   Из транспорт-кабины вывалилась компания: несколько девчонок в коротких платьях, с яркими заколками в волосах, и двое парней чуть постарше с букетами и воздушными шариками. Смех разнёсся по набережной, от ребят шёл заряд позитива, Айна чувствовала это без всяких стримеров.
   – Ой! – воскликнула ярко-рыжая девушка. – Ой, это же Айрилл! Люди, это же Айрилл! Айрилл! Я – ваша фанатка! Можно, можно автограф?
   Айна улыбнулась. Город оставался незнакомым, но в нём снят Радужный канал. И даже есть почитательницы шоу.
   – Конечно.
   – Вот, на шарике можно? Только у меня нет…
   – Не беда, – Айна вытащила сиреневый маркер. Обязательный набор сумочки: косметичка, комм, визитки и что-нибудь пишущее – вот для таких случаев.
   «Айрилл – доброго утра и хорошего дня!»
   – Спасибо!
   Она ещё раз улыбнулась компании и шагнула в сияющую белизну кабины. Быть может, артер прав, и человечеству предстоит стать абстракцией. Но пока существуют такие ребята – Айна не поверит в подобный исход.
   Они слишком реальны.
 
   Родни болеет и сморкается. Затычки в носу, маленький медбот сидит на плече, готовый услужить в любую минуту. Перед губами – полупрозрачный антибактериальный экран.
   – Мы немного отстаём от показателей, Айрилл. Надо постараться. Больше веселья, больше эмоций и переживаний.
   – М-м-м… может, не надо брать количеством?
   – Айрилл, милая, вот не надо рассуждать. Ты умеешь делать своё дело, я – своё. Надо больше переживаний. Просто сделай это, ты же умница.
   Конечно, она всё сделает. Хотите эмоций? Они будут.
   – Джеми, – обратилась она к оператору, – мне на этот стрим понадобится усилитель воспоминаний и прямоточный проектор. Сделаешь?
   – Хотите поделиться недавними переживаниями? – уточнил оператор.
   – Точно. Примерно двухнедельной давности.
   Родни пропустил её слова мимо ушей, но Гельветика встрепенулась. У рыжей стервы нюх на приключения. Да-да, скоро ты узнаешь, в какой трип ходила твоя «подруга».
 
   – С вами утреннее бриз-шоу Радужного канала и его ведущая Айрилл! Спите с нами, ведь сон – это жизнь! Сегодня мы поговорим о новостях музыки, тюльпановых плантациях и новом фильме режиссёра Юго Хевингейма. А в середине выпуска вас ждёт сюрприз – рубрика «Глазами Айрилл»!
   Айна не слишком часто балует зрителей своими воспоминаниями. Не ровен час забудешься и угостишь какой-нибудь «клубничкой» о приключениях в постели случайного знакомого. Гелька однажды так порадовала снителей. Рейтинг канала, конечно, вырос, но ходить два месяца с малиновым ипо – перебор.
   – Сегодня мы посмотрим на заповедник «Изумрудная Долина» – прекрасное охотничье угодье и очень любопытное место для прогулки. Начнём с того, что в нём нет дорожек.
   В стрим пошло изображение лесных тропинок, где каждое направление может оказаться правильным, но совершенно тебе не нужным.
   – Сучки, ветки, стволы деревьев, неоптимизированные уклоны. Вот на пути река, и её надо перейти. Мостиков нет.
   «Айрилл, что ты творишь?»
   – Поэтому мы будем переходить её по дереву.
   Стрим заполнила узловатая кора, громче загудели кулеры, обрабатывая эмоции Айны, когда она соскользнула с дерева. Снители должны почувствовать беспомощность, страх, капли воды на коже, рёв реки, ощутить камни, таящиеся ниже по течению.
   – Температуру воды и течение в реке нельзя отрегулировать.
   «Айрилл, прекрати немедленно».
   – В «Изумрудной Долине» замечательная флора. Буйство растительного мира поражает. Не устаёшь наслаждаться его видом и ароматом.
   Рива в хищном цветке. Неприятно, мучительно вспоминать, но иначе нельзя встряхнуть, пробить броню самоуверенности. Гниль в носу, вопли в ушах.
   «Вторую студию! Гельветику в стрим, быстро!»
   – Неизведанный мир. Он подстерегает вас всего лишь в трёх минутах от дома…
   Виски стянуло холодной лентой, кобры стримеров дёрнулись и нехотя улеглись в ложа. Оторопевший режиссёр смотрел на Айрилл, он был похож на суслика, внезапно увидевшего орла. Лишь дирижёр спокойно командовал персоналом второй студии, он не зря дожил до седых волос и знал, что даже минутное помешательство ведущей не причина останавливать шоу. Оно должно продолжаться.
 
   – Ты что творила, Айрилл? – Родни брызгал слюной, она падала на экран перед губами и с шипением растворялась.
   Продюсер гнусавил, больное горло не давало ему сорваться на привычный визг.
   – Мы же бриз-шоу! Позитивные эмоции с утра и на целый день! Да нас снят ради этого!
   – Просил больше переживаний – я сделала.
   – Но не такое! С ума сошла? Переработалась? В отпуск, может, надо сходить? Давай, мы тебе командировку в круиз выпишем. Не в треклятую «Изумрудную Долину», что б её наноботы… Восьмизвёздочный лайнер…
   – Выгнать меня собрался? На пенсию проводить?!
   Родни всегда боялся силы. Вот сейчас тот случай.
   – Ну что ты, что ты! Пойми главное: мы должны их комфортить. Наших снителей. Ты же сама каждый раз говоришь: «Сон – это жизнь!» Радужный канал даёт им краски, позитив! Даже во сне они ярко и полноценно живут. Хоррор и порно – не наша аудитория.
   – Гм, – Айна забросила ногу на ногу. Тонкий фиолетовый шёлк скользнул по бедру, полностью открыв ноги. – Родни, мне нужен доступ к рейтингам. Из дома, пожалуй. Мне что-то нехорошо тут стало.
   – Конечно, иди, – продюсер закусил губу и высморкался. – Извини. Так может, в круиз?
   – Не стоит. Спасибо за понимание, Родни. Мне очень этого не хватало.