Юлия Алейникова. Свадьба по-английски

Юлия Алейникова
Свадьба по-английски

Действующие лица:

   Василий Никанорович Ползунов, очень состоятельный российский бизнесмен.
   Юлия Павловна Ползунова, его супруга.
   Маруся, их дочь.
   Вероника Осокина, дочь Юлии от первого брака.
   Денис Осокин, сын Юлии от первого брака.
   Джордж Гордон, маркиз Хантли, жених Вероники.
   Эстер Гордон, маркиза Хантли, его мать.
   Кэролайн Ньюпорт, графиня Бредфорд, сестра маркизы Хантли.
   Ричард Ньюпорт, граф Бредфорд, ее муж.
   Чарльз Ньюпорт, виконт Ирвин, их сын.
   Эвелин Ньюпорт, их дочь.
   Джеймс Портланд, ее жених.
   Леди Марджори, герцогиня Оркни, подруга детства маркиза Хантли.
   Бани, баронесса Сент-Джон оф Безинг.
   Джон Кавендиш, университетский друг Вероники.
   Детектив инспектор Бакер.
   Детектив старший инспектор Гейтс.
   Слуги в замке маркиза Хантли:
   Мисс Лесли Пейн, экономка.
   Джейкоб Хейли, садовник.
   Альфред Смит, конюх.
   Грейс Сондерс, секретарша маркизы Хантли.
   Сара Хокинз, кухарка.
   Эмили Шорт, горничная.
   Ребекка Сайке, горничная.
   А также лакеи, полицейские чины, адвокаты и прочие лица.

Пролог

   – Мисс Осокина, вам придется проехать с нами, – холодным равнодушным голосом заключил инспектор.
   Он кивнул находившемуся тут же констеблю, и тот вежливо, но твердо подхватил Веронику под локоть и повел к дверям.
   Их шаги гулко отдались эхом под древними высокими сводами холла.
   Дверца полицейской машины раскрылась перед девушкой словно дверь преисподней.
   Тюрьма? Арест? Да нет! Все это лишь кошмарная ошибка, сейчас все разрешится. Сейчас они принесут свои извинения, и все закончится.
   Веронику осторожно подтолкнули к машине. Она отчаянно оглянулась на дом и увидела в окне гостиной бледное, растерянное лицо Джорджа.

Глава 1
2 мая. Любовь, любовь

   – Мам! Я выхожу замуж! За английского маркиза! – вопила в трубку Вероника, не будучи в силах справиться с душившими ее эмоциями, представляя себе, как обалдеют родственнички. – Его зовут Джордж Гордон, маркиз Хантли! Ты только представь себе, после свадьбы я стану леди Хантли! А прислуга и люди в обществе будут обращаться ко мне «миледи»! Круто?
   – Поздравляю, – суховато ответила Юлия.
   Сама она недавно вышла замуж за потомка старинного купеческого рода Василия Никаноровича Ползунова. Не очень молодого, не очень красивого, зато жутко богатого и в общем-то обаятельного, славного, доброго дядьку. Вероника с Василием сразу же подружились, и она полюбила его как родного, впрочем, как и Динька. Динька – родной Никин младший братец Денис. Он сейчас, так же как и сестра, учится в Англии, в университете. Учебу их оплачивает, естественно, Василий. Учатся дети в разных вузах, но видятся часто.
   Денис, например, воспринял новость о предстоящем бракосочетании сестры гораздо оптимистичнее. Он сжал Веронику в крепких братских объятиях, поскольку вымахал почти вдвое выше ростом, и радостно поделился:
   – Ну, теперь все девицы на мне виснуть будут! Как-никак родственник английских маркизов, почти сам маркиз!
   Юлия сейчас проживает во Франции, у них с Василием недавно родилась дочь, Маруська, и поскольку обезумевший от счастья отец наотрез отказался нанимать няньку, вся семья в полном составе, а это десять человек народу, практически поселилась в Ницце, чтобы помочь с новорожденной. Но недавно он образумился, и теперь в их доме на берегу бухты Ангелов поселилась настоящая английская няня, да еще и со знанием русского языка, поскольку ни Юлия, ни Василий английским в совершенстве не владеют. Где Василий раздобыл такое чудо и во что ему это обошлось – тайна, покрытая мраком.
   Сам Василий мотается между Ниццей и Россией, грозясь бросить все дела и уйти на пенсию. Пока в голове у Ники пронеслись все воспоминания о последних ярких событиях, случившихся в их семействе, Юлия передала Маруську няне и наконец полностью переключилась на старшую дочь.
   – Детка, а кроме того, что он маркиз, у него еще есть достоинства? – спросила она, стараясь справиться с первоначальным шоком, вызванным не тем, что жених оказался маркизом, а самим фактом его появления.
   – Мусь, ну конечно, есть. Ему тридцать лет. В их роду существует древняя устоявшаяся традиция: каждый новый маркиз обязательно должен жениться на рубеже своего тридцатилетия. Кажется, она пошла со времен четвертого маркиза Хантли в связи с его... – договорить Нике не дали.
   – Ника, меня не интересует четвертый маркиз, да и пятый тоже, если, конечно, ты выходишь не за него. Меня интересуешь ты. Ты его любишь?
   – Ну да! – восторженно откликнулась одурманенная счастьем невеста.
   – А он тебя? – продолжала педантичный допрос не подпавшая под розовый дурман Юлия.
   – Ну конечно!
   – Давно вы знакомы? Он веселый или мрачный, замкнутый или душа компании? Щедрый или скупой? Умный или глупый? Какой он и какие у вас отношения? Не рано ли тебе замуж? Ты же хотела сперва окончить университет и устроиться на работу? – наконец выплеснула эмоции ошарашенная известием Юлия.
   Еще несколько месяцев назад дочь серьезно, по-взрослому, рассуждала об опрометчивости и бессмысленности ранних браков, строила карьерные планы, и вот! Извольте радоваться!
   – Что делать! Любовь! – легкомысленно вздохнула Ника в ответ на крик материнского сердца.
   – Главное, чтобы не тщеславие, а то мне почему-то кажется, что титул тебя привлекает больше, чем его обладатель, – с иронией заметила Юлия, решив не сходить с ума раньше времени.
   – Ну, что ты ерунду городишь! – искренне возмутилась Вероника. – Когда мы познакомились, я вообще ни о чем таком не знала и не думала.
   – А кстати, как вы познакомились? – Да, такие пустяки, как оплата международных переговоров, семейство Ползуновых не напрягали.
   Пришлось рассказывать все в подробностях.
   С Гошей – так по-домашнему Ника называла Джорджа... и короче, и роднее, да и сам он стерпелся, – они познакомились на одной светской вечеринке, куда привела ее новая приятельница, Энн Лудлоу, дочь виконта. Народу там было куча, и Джордж будущей избраннице как-то не запомнился, но через несколько дней он появился у нее в университете. Потом он стал бывать там все чаще, то один, то с компанией, по его словам, он навещал какого-то юного родственника. Как выяснилось позже, вымышленного. После третьей по счету вечеринки, которую он почтил своим присутствием, Джордж назначил Нике свидание, а еще через неделю она поняла, что втрескалась по уши.
   В нем чувствовалась порода. Манеры, речь, умение держать себя с внутренним глубинным достоинством, образованность, легкость в общении – он просто покорил юную студентку. Никогда раньше Ника не встречала мужчин, подобных ему. Рядом с ним она чувствовала себя Золушкой, попавшей в сказку. Очень долго не могла поверить, что нравится ему, таким удивительным и чудесным он ей казался. Он разбирался в винах и музыке, в лошадях и живописи, изысканно одевался, при этом был совершенно естественен в своей несколько возвышенной манере держать себя. Ника настолько потеряла голову, что была готова бросить не только учебу, но и все на свете, только бы быть рядом с ним.
   Однажды она прогуляла экзамен ради того, чтобы полететь с ним на скачки в Шотландию, а потом едва выкрутилась. Три месяца их знакомства были похожи на удивительный сон. Свидания, великосветские вечеринки, знакомства со знаменитостями, приемы, скачки, собственная ложа в театре, уик-энды в загородных особняках у его друзей. Роскошные букеты, по утрам доставляемые девушке в общежитие, полеты на частных маленьких самолетиках то в элитный гольф-клуб, то на парусную регату. Модные показы, шумные премьеры. За всю жизнь с Никой не случалось столько волнующих событий, как за эти три месяца.
   И вот вчера, когда они стояли осыпаемые морскими брызгами у подножия маяка Дефенди, Джордж вынул из кармана маленькую коробочку и, встав перед Никой на одно колено, произнес своим волшебным, хорошо поставленным голосом:
   – Вероника Осокина, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей супругой. – И поскольку она продолжала молча стоять, зачарованно глядя на искрящееся в лучах солнца старинное кольцо и слушая, как в голове эхом разносятся его слова, он был вынужден переспросить: – Ты согласна?
   Согласна? Да ничего на свете Ника не хотела так страстно, как выйти за него замуж. Здесь, на самом краю света, вдали от берега, ослепленные солнцем и осыпаемые сверкающими искрами брызг, они стояли обнявшись и слившись в долгом, страстном поцелуе то ли час, то ли год, то ли вечность. Никогда в жизни Ника не была так счастлива.
   Любит ли она его? Обожает! Безумно! Дико! Страстно! С той самой минуты она не могла больше ни о чем думать, кроме своей скорой свадьбы.
   Ника уже решила уйти на год из университета. Они с Джорджем отправятся в путешествие. Пока еще она не придумала куда, может, в Европу, может, в Азию, Африку или Антарктиду, неважно, главное – вдвоем. Она так счастлива! Эта фраза произносилась ею так часто, что Джордж не выдержал и сбежал на два дня в море с друзьями, предоставив невесте обзванивать всех подряд, сообщая сенсационное известие!
   На этом месте в телефонной трубке раздался протяжный всхлип, Юлия наконец прониклась романтизмом ситуации и, шмыгнув носом, сказала, что ужасно рада и мечтает познакомиться с Джорджем как можно скорее.
   Василий и остальная родня обрушили свой поток поздравлений спустя несколько минут после окончания разговора. Юлия задействовала конференц-связь для оповещения многочисленных родственников.

Глава 2
15 июня. Не может быть!

   «Ягуар» лорда Хантли мчал семейство Ползуновых в родовой замок Хантли. За окном мелькали зеленые сочные луга Абердиншира, небольшие ухоженные рощицы, милые, чистенькие деревеньки, цветастые палисадники, холмы, покрытые густой яркой зеленью, все выглядело так, словно ты листаешь туристический буклет. Быстрые перистые облака неслись по безбрежной синеве, иногда вдруг теряли скорость и, устав, оседали на своих толстых пышных кучевых собратьях, чьи вершины золотились на солнце, а ближе к земле наливались преддождевой синевой.
   Клочья тумана прятались в низинах, цеплялись за яркие россыпи цветов, таяли в лучах яркого утреннего солнца. Пестрые заплаты полей на окрестных холмах радовали глаз всеми оттенками зеленого – от почти лимонного до буро-коричневого.
   Вчера Юлия с Василием, Марусей и няней Эбби прибыли в Эдинбург, а сегодня они едут в родовое гнездо своего будущего зятя. Свадьба Вероники должна состояться в следующее воскресенье, а пока семья невесты надеялась познакомиться и наладить дружественные отношения с будущими родственниками. Отрепетировать свадебную церемонию и морально поддержать невесту в этот волнительный период. Тем более что волнений у нее хватало.
   Красоты, проносившиеся за окном, к сожалению, не были оценены по достоинству ни Юлией, ни Василием. Ибо едва машина вырвалась на сельские просторы, Юлия с ангельским выражением на лице выудила из сумки синий скоросшиватель, чем вызвала на лице Василия болезненную судорогу.
   Пытка проклятой папкой продолжалась уже пять дней – ровно с тех пор, как дорогая Вероника выслала им строгий циркуляр, трудолюбиво ею составленный. В нем дотошно, во всех подробностях были изложены правила обращения к титулованным особам, начиная от представителей королевской фамилии и заканчивая простыми баронетами, а также к их женам, детям, слугам, собакам и домашним тараканам.
   Василий эту папку ненавидел. В его простой русской голове не укладывалось, к чему все эти сложности? Ну почему нельзя к ним ко всем обратиться «сэр»? Или «мистер»? И почему дети носят один титул, а родители другой? Почему один сын герцога маркиз, другой – граф, а третий – виконт? Да еще и с разными именами? И как это все запомнить, и кому это все надо? И чего они к нему пристали? И вообще он может никуда не ехать! А на дворе, между прочим, двадцать первый век, а вся эта ахинея – дикость и пережитки!
   Но сколько он ни выл и ни упрямился, учить все же пришлось, и теперь, вновь увидев проклятую папку, он молча протянул руку, взял ее у жены, открыл окно и так же молча вышвырнул ее на зеленую обочину.
   Машина между тем миновала раскинувшийся справа небольшой городок и вырулила на обсаженную старыми раскидистыми деревьями дорогу, через несколько минут они миновали древние кованые ворота, украшенные фамильным гербом рода Хантли и высеченным на каменной арке девизом клана Гордонов, чьим достойным представителем были маркизы Хантли. «Bydand», в переводе с гэльского «Остаемся».
   Они обогнули возвышавшуюся справа среди деревьев древнюю башню, старейшую часть замка Хантли, и выехали на залитую солнцем аллею перед парадным дверями.
   Вероника буквально завалила семью фотографиями Ханти-холла, статьями об истории и достопримечательностях замка, так что, вылезая из машины, Юлия уже ощущала себя почти дома.
   Василий кряхтел рядом, расправляя затекшие члены, Эбби с Марусей на руках ждала, пока шофер достанет из багажника коляску.
   – Да, – недовольно пробубнил Василий, критически осматривая владения будущих родственников. – Замок мог бы быть и побольше.
   – Ну, во-первых, он и так не маленький, – резонно заметила супруга, осматривая приземистое трехэтажное строение из серого камня, словно взятое под стражу квадратными могучими башнями, возвышавшимися по краям фасада. – К тому же это один из старейших замков Шотландии, старая башня и большой каминный зал относятся еще к пятнадцатому веку, и наконец, это один из немногих замков Великобритании, в котором продолжают проживать представители древнего рода. Ты хоть представляешь, во что обходится содержание этой громадины? – вопросила Юлия капризного потомка купеческой фамилии.
   – Я-то как раз представляю, – сухо заметил муж, единственный кормилец избаловавшегося семейства.
   Странно, они стояли возле машины уже минут пять, но ни одна живая душа так и не соизволила выйти к ним навстречу.
   – А почему это Ника нас не встречает? – словно читая ее мысли, спросил Юлию, нахмурившись, Ползунов, беря на руки раскапризничавшуюся Маруську, тем самым предоставляя няне небольшую передышку.
   – Может, Ника решила встретить нас аристократически, стоя у подножия мраморной лестницы? – пошутила Юлия, поднимаясь по ступеням крыльца. Массивная дубовая дверь распахнулась им навстречу, и, миновав порог, они оказались в высоком сумрачном холле.
   – Добро пожаловать в Ханти-холл, – раздался из сумрака гулкий безликий голос, он звучал так отрешенно, что у Юлии на мгновение возникла дикая мысль: уж не привидение ли их приветствует?
   Но через минуту, когда глаза привыкли к слабому, лившемуся откуда-то сверху свету, она смогла разглядеть стоящую посреди вестибюля женщину. Высокая, подтянутая, в строгом темном платье, она смотрела на прибывших, неодобрительно поджав губы. Чувствуя, что начинает закипать от подобной «теплой» встречи, Юлия заговорила холодным, ровным голосом, стараясь не выдать раздражения:
   – Добрый день. Мы мистер и миссис Ползуновы. И мне бы очень хотелось, чтобы вы проводили нас к моей дочери. Мисс Веронике Осокиной, – на всякий случай добавила она, совершенно не представляя, как разговаривать с этим оплотом английской респектабельности.
   – Это невозможно, – произнесла таким же безучастным голосом дама и снова замолкла, испытывая их терпение.
   – Так. Что здесь происходит? – не выдержал наконец Василий. – Где моя дочь? Где, наконец, мой зять? Почему нас никто не встречает? Что за бардак здесь творится? – клокотал возмущенный российский олигарх. И его простонародный рев эхом пронесся под древними высокими сводами, угрожая разнести аристократическое гнездо вдребезги.
   Подобный эмоциональный напор возымел действие. Дама в темном ожила, дернула головой и, чопорно приподняв брови, заявила:
   – Я провожу вас в библиотеку. Милорд выйдет к вам, – после чего молча развернулась и направилась к резным дверям, ведущим во внутренние покои.
   Ползуновы так же молча двинулись за ней. Эбби осталась топтаться в холле.
   «Чудное местечко. Начинаешь задумываться: а нужны ли нам такие родственнички?» – подумала Юлия и покосилась на Василия; его профиль выражал те же сомнения.

* * *

   – Что вы сказали? – она растерянно смотрела на Джорджа, судорожно соображая, где взять англо-русский словарь. Знание языка, которое Юлия считала вполне сносным, кажется, подвело ее. – Повторите еще раз. Медленнее.
   – Веронику арестовали два часа назад по обвинению в убийстве моей матери, леди Эстер.
   – Джордж, это какая-то глупость! Вероника – и убийство! Она что, застрелила ее?
   – Нет. – Бледное лицо Джорджа было каким-то пустым и невыразительным, он устало обхватил руками голову и опустился в большое красное кресло, стоящее возле камина. До сих пор разговор проходил стоя. – Маму ударили по голове садовой cleaver.
   Последнего слова Юлия не поняла.
   – Такой инструмент на длинной ручке, ровный и острый с одной стороны, он имеет три зубца с другой, – попытался объяснить Джордж, по-прежнему отводя глаза.
   – Тяпка, наверное, – буркнул Василий.
   – Но при чем тут Вероника? Она что, взяла и подошла к леди Эстер и ударила ее? Или они поругались? Что случилось?
   – Мы точно не знаем. Полиция еще собирает показания.
   – Подожди, – включился муж. – Никто не видел, как убили, – он на секунду замялся, – твою мать? Но арестовали Веронику?
   – Горничная видела из окна, как Ника стояла над леди Эстер, когда та была уже мертва, орудие убийства лежало тут же.
   – И за это ее арестовали? – Василий наливался пурпуром, ему явно не хватало воздуха, он нервно рвал на себе галстук и при этом так громыхал кулаком по небольшому инкрустированному столику, который подвернулся ему под руку, что Маруська, пытавшаяся оторвать нос забившейся в угол дивана дрожащей всем телом левретке, бросила свое занятие и уставилась на папулю. – Это что? Правосудие? Это факты и доказательства? А вы, Джордж, вы-то что молчали? Как вы позволили арестовать ее? Вы что же, тоже думаете, что Ника убила вашу мать? Ваша невеста? – Чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не схватить маркиза за грудки и не встряхнуть как следует.
   Джордж сидел совершенно раздавленный, поникший, какой-то безучастный.
   – Конечно, он не молчал! – Двери кабинета порывисто распахнулись, и на пороге появилась Мардж. – Джули! Это ужас! Это просто безобразие! Мы пытались вмешаться, но с нашей полицией так просто не поспоришь. Им все равно, маркиз ты или герцог, при исполнении служебного долга они не принимают во внимание подобные мелочи. И потом, обстоятельства... – Мардж сожалеюще пожала худыми плечами.
   – Василий, познакомься, это Марджори, герцогиня Оркни. Подруга Джорджа и Ники. Я рассказывала тебе о ней. Она нас просто выручила со всей этой предсв... – Юлия не смогла договорить. Огромный соленый ком вдруг подкатил к горлу. – Мардж, это мой муж Василий Ползунов, отчим Вероники.
   – Очень приятно. – Мардж подошла к Василию своей мягкой, будто крадущейся походкой и крепко пожала его руку, а потом чмокнула Юлию в щеку, сжав на мгновение плечо в знак поддержки. – Я надеюсь, вы простите Джорджа? Смерть матери, – она легко коснулась плеча замершего в кресле маркиза, – а потом этот ужасный арест. Он просто на пределе. – Мардж покачала рыжей кудрявой головой.
   – Мне бы хотелось увидеть Веронику, – сдерживаясь из последних сил, проговорила Юлия. – Мардж, мы можем остановиться в замке? Хотя бы ненадолго?
   – Конечно. Комнаты для вас готовы, – ответила она, мельком взглянув на Джорджа.
   – Пожалуйста, пусть кто-нибудь проводит нашу няню с малышкой в их комнаты, а мы с Василием отправимся в полицию. Она... Ее держат здесь? В Хантли?
   – По-моему, – растерялась Мардж. – Весь этот ужас. Следователи, полицейские, эксперты, допросы, врачи. Они только недавно уехали. Мы так растерялись, что толком ничего не спросили, – ответила она извиняющимся тоном. – Думаю, лучше узнать в полицейском участке. Там наверняка знают. Ах, да, – спохватилась она. – Мы можем им позвонить.
   – Нет, – твердо решил Василий. – Лучше сразу ехать. Мы можем временно позаимствовать вашу машину с шофером? – обратился он к Джорджу.
   Тот лишь неопределенно повел плечами.
   – Держись, – сдержанно похлопал его по спине Василий, выходя из комнаты. – Мы ее вытащим. Это все полный бред. – И они с Юлией вышли из комнаты.
   Когда машина отъезжала от дома, ей показалось, что кто-то наблюдает за ними из окон второго этажа. Кто-то исподтишка смотрел им вслед.

Глава 3
15 июня. Радушные господа из Хантли-холла

   Машина русских отъехала. Лесли Пейн, экономка в доме Хантли, отошла от окна. Лицо ее сейчас утратило обычную суровую непреклонность и было грустным и словно помолодевшим. Мягкость сделала ее черты приятней, свежее. Она вздохнула и пошла к себе наверх в надежде, что ближайшие несколько часов сможет побыть одна. Горничные и два лакея вполне в состоянии справиться с приемом русских и их няньки.
   Надо же, нашли англичанку, размышляла она, идя по лестнице. Видно, тоже мечтают у нас осесть. Еще одни иностранные толстосумы. Англичанину скоро и места у себя дома не найдется.
   Лесли привыкла считать всех иностранцев никчемными, подозрительными типами. Так говорили ее дедушка и ее отец. Да и сама она недолюбливала их и не понимала. Французы еще куда ни шло. Но русские? О чем только думал милорд, когда выбирал такую невесту? Ведь не мальчик уже.
   Немудрено, что леди Эстер на дух ее не переносила. Еще бы! Единственный сын! Маркиз Хантли! Древний род! Такая история, и нате вам, какая-то самозванка, простолюдинка, да еще и русская. А всем известно, что в России одна мафия и больше ничего.
   Мисс Пейн вошла в свою комнату и прикрыла дверь. Конечно, принц Уильям тоже женился на простой девушке, но англичанке, из хорошей семьи. Славная девушка, подумала Лесли, вспоминая, как мило смотрелась Кейт Миддлтон в свадебном платье. И вести себя умеет, и манеры у нее достойные, краснеть не приходится.
   А эта? Лесли брезгливо поджала губы, вспомнив, как эта русская визжала на шее у милорда, когда тот подарил ей свою старую кобылу Грейси Поинт. А как она разговаривала с миледи? Взять хотя бы их вчерашнюю беседу в гостиной.
   Мисс Пейн стояла возле комода и перебирала в руках края плетеной кружевной салфетки. «Надо же, мамы уже нет лет пятнадцать, – подумала она, – а кружеву и того больше, и до сих пор не пожелтело». Лесли нежно погладила рукой покрытую кружевом поверхность, расправляя его. Да, тогда она тоже собиралась замуж, и мама связала ей целый набор симпатичных салфеточек. Лесли вздохнула. Поправила выбившуюся из прически прядь пепельно-русых с редкой проседью волос и открыла ящик комода. Она пошарила рукой в среднем ящике и выудила из его глубины небольшую резную шкатулку.
   Мисс Пейн села у окна в свое любимое кресло, бархатное, с высокой спинкой, оно когда-то стояло в спальне у старого лорда, но потом милорд умер, а миледи сочла его слишком громоздким и затертым и позволила Лесли забрать его наверх.
   Погладив пальцами замысловатый узор на крышке, мисс Пейн уже хотела открыть шкатулку и посидеть у окна, предаваясь мечтам о своем ближайшем будущем, о тех радостных переменах, которые ожидают ее. Теперь, после смерти маркизы, она наконец заживет полной, счастливой жизнью. Но вид идущих к дому молодых людей отвлек ее, снова вернув к сегодняшним событиям.
   По лужайке к дому шли двое. Даже с такого расстояния Лесли заметила, как счастливо улыбается Эвелин Ньюпорт, племянница ее покойной хозяйки. Маленькая хитрая лиса уже считает возможные дивиденды, которые получит от смерти своей тетки.
   Разглядеть выражение лица ее жениха экономка не смогла, он шел, как всегда, ссутулившись и низко наклонив голову. И что она в нем нашла? Ни красоты, ни денег. Оба они, по сути, нищие, хоть и носят громкие титулы. Ей бы лучше выйти замуж за какого-нибудь состоятельного бизнесмена, а она, дуреха, вцепилась в этого потомка герцогов и маркизов. Вон как виснет на нем!
   Мисс Пейн недолюбливала эту девицу. Эвелин Ньюпорт была дочерью графа Бредфорда и леди Кэролайн, родной сестры леди Эстер. Ей было двадцать пять, она была шустрой, пронырливой, приторно-сладкой с равными и презрительно-высокомерной – с прислугой. Если, конечно, не ожидала для себя какой-нибудь выгоды. Такой она была и в детстве. Нашкодит, бывало, и все норовит свалить на других. Лучше всего на прислугу. А сама вся такая сладкая да ласковая, сущий ангел. Да только никто ей особо не верил. Лорд Хантли в детстве частенько ее поколачивал, да и леди Эстер ее не жаловала. Да что говорить, если ее родной отец, граф Бредфорд, то еще сокровище, тоже считал, что розги – это то, чего малютке действительно не хватает.
   Да, а гляди-ка, выросла, окончила университет, жениха нашла приличного, все как у людей. Да, не то что лорд Хантли.
   И ведь говорила ему леди Эстер, что расстроит этот брак, так и вышло. Хоть из могилы, а слово свое держит, ехидно усмехнулась Лесли, вспомнив, какой грандиозный скандал разгорелся примерно неделю назад, когда милорд заявился в замок с невестой готовиться к свадьбе.
   Нечасто леди Эстер позволяла себе такие крепкие выражения, а крик стоял такой, что аж стены в розовой гостиной тряслись. Грозилась оставить сына без наследства, если он женится на этой русской авантюристке. Но он лишь твердил свое. «Все уладится, вы подружитесь, ты ее полюбишь». Большей ерунды мисс Пейн за всю свою жизнь не слыхала. Чтобы леди Эстер с ее гонором и упрямством сменила гнев на милость? Да никогда в жизни. Уж сынок-то должен это знать. А горничная Эмили Шорт ей потом говорила, что русская стояла в это время под дверью и подслушивала. Вот после этого разговора Бредфорды и налетели, как саранча. Всем семейством. То-то небось сейчас радуются. Завещание леди Эстер вряд ли, конечно, переписала, но свои доли они, безусловно, получат. Хотя, может, хозяйка свою угрозу и исполнила. Стряпчий к ней приезжал, и она демонстративно провела с ним в своем кабинете не меньше часа. Но что они там делали? Поди угадай.