Страница:
– Как ты считаешь, дорогая, вполне ли уместно то, что посольство, возглавляемое полуэльфом, будет встречать и развлекать вампир? Может быть, отец не учел крови вара Монистэля и поторопился с моим назначением?
– Я вынуждена тебя разочаровать, милый. Вар Монистэль полубог с талантом улаживания конфликтов, и не в его характере закатывать истерики по пустякам. Ты принц Лоуленда, Лорд Дознаватель и знаток этикета. Именно в этом качестве и должен будет воспринимать тебя вар. Как бы тебе ни хотелось улизнуть от работы, не выйдет, – отрезала принцесса и под томный вздох вампира вернулась к спокойному рассказу.
Эту идиллию нарушило заклинание вызова, со звуком порвавшейся гитарной струны вдрызг разнесшее «иллюзию избранных». Трое лоулендцев рефлекторно напряглись, готовя смертельные чары и оружие.
– Еще с сапог пыли́ не утерев, спешу припасть к ногам прекраснейшей из дев, – радостно процитировал отрывочек из пьесы романтичного лорда Лольо встрепанный несколько больше обычного герцог Лиенский и подарил принцессе лучезарную улыбку.
«Опять этот невозможный нахальный мальчишка!» – почти вслух прозвучала яркая мысль, исполненная дуэтом. Заслышав до боли знакомый голос, принцы перекосились так, словно разом слопали по три кислющих лимона, никогда не видевших ласки солнца. Синхронно взметнулись две руки – правая Энтиора и левая Мелиора – и театральным жестом прикрыли полные муки глаза тонкими пальцами. Остальная часть божественных ликов оказалась скрыта кружевной пеной манжет.
– Привет, леди Ведьма! Я вернулся! – провозгласил Элегор, швырнув свой дорожный мешок в угол комнаты родового замка, и прямо в пропылившемся черном костюме небрежно хлопнулся в кресло. – Сильно соскучилась? – осведомился герцог, по старой урбопривычке, подхваченной у Лейма, задрав ноги на маленький столик. Трем бутылкам лиенского и вазе с виноградом пришлось несколько потесниться.
– Словами не передать, – честно ответила богиня, капельку злясь на приятеля за дерзкое разрушение ее заклинания.
– Так когда я могу тебя посетить, чтобы ты, узрев меня, могла утолить свою тоску? – нахально поинтересовался мужчина.
– Свяжись со мной завтра, договоримся. А пока отряхни пыль с сапог, а то на порог не пущу, – шутя пригрозила Элия.
– Если не удастся извести все пылинки, я приду босиком, драгоценная, ибо мечтаю о встрече, – поклялся Лиенский и продолжил особым томно-мечтательным тоном, рассчитанным на то, чтобы вызывать зубовный скрежет у ревнивых братцев принцессы. – Мне столько нужно тебе поведать…
– Ой, а что это? – заинтересовалась богиня внезапно заколыхавшейся рубашкой Элегора.
– Это – дерзкий нахал, герцог Лиенский, дорогая, – отведя на пару секунд руку от глаз, «вежливо» напомнил сестре Мелиор, метнув в негодяя, помешавшего серьезному разговору, ледяной взгляд, составивший серьезную конкуренцию лучшим ледяным взорам из репертуара принца Энтиора – большого специалиста по психологической заморозке врагов.
– Да, это то самое странное существо, которому ты почему-то благоволишь, – поддержал брата Энтиор, не снизойдя до пристального рассматривания герцога.
– Я не о том, мальчики, – небрежно отмахнулась богиня от словесных выкрутасов принцев и полюбопытствовала: – Что это у вас шебаршится за пазухой, герцог?
– А, – рассмеялся Элегор, выуживая из-под рубашки маленького взъерошенного зверька. Тот сонно затрепыхался, разразился чередой негодующих визгов, выражая серьезное недовольство по поводу своего извлечения из теплой и уютной норки, и попытался тяпнуть герцога за палец. – Это Стэфф! – гордо провозгласил мужчина, ловко убрав свой большой палец подальше от острых маленьких зубок щенка куницы. – Безмерно завидуя тому, что у тебя есть Диад, я тоже решил наконец обзавестись чем-нибудь агрессивным и кусачим, но несколько меньших габаритов и другого вида, дабы меня не заподозрили в подражательстве моде. Хочешь, я принесу его завтра познакомиться с тобой?
– Почту за честь, – рассмеялась богиня, наблюдая за попытками маленького, юркого, но еще немного неуклюжего животного вывернуться из цепких пальцев герцога.
Элегор радостно улыбнулся в ответ и, махнув на прощание свободной рукой, отключил заклинание.
Принцы тут же отвели аристократические длани от глаз, не желавших созерцать паясничающего герцога, и позволили себе несколько томных вздохов облегчения. Богиня же, как всегда проигнорировав очередную изысканную ноту протеста, восстановила загубленную нетерпеливым Элегором иллюзию и как ни в чем не бывало продолжила рассказ…
В хорошо укрепленном замке, расположенном в часе пути от перекрестка семи Дорог Между Мирами, нервно измерял длину и ширину комнаты воитель Нрэн. Сразу после разговора с Элией он отправил свои войска через южный телепорт в Альхасту, один из союзных, сильно зависимых от Лоуленда миров. Проведя мысленную рекогносцировку, бог решил, что разумнее всего для урока наглядности будет расположить отряд не в столице Астхале, а в замке Браста, недалеко от Путей Миров. Конечно, Нрэн и сам обладал властью создавать Врата, но сейчас речь шла не о возможности быстрого перемещения, а о видимости этой возможности.
Вот почему графу Вахе Браста и его немногочисленному семейству выпал горький жребий принимать у себя почетных, но совсем нежданных и нежеланных гостей. Три тысячи лет протектората Лоуленда сделали свое дело. Замок Браста, вернее, новый замок, отстроенный на месте не раз разрушенного во время войн старого, был точной копией воинственной цитадели прошлого, а вот нравы его обитателей и численность гарнизона изменились сильно. Ваха никогда не считал себя героем и прекрасно понимал, что те далекие времена, когда Альхаста была ареной жестоких сражений за власть, безвозвратно канули в Лету. Последний граф Браста походил на своего воинственного деда Харана-Щепу разве что легендарной худобой. Не передалась сыну и торговая сметка отца, благодаря которой торговые караваны с перекрестка Семи Путей отстегивали немало звонких монет в гостиницах и трактирах на дороге.
С возникновением сразу трех новых узлов-перекрестков близ столицы Астхалы редкие торговцы утруждали себя дорогой через Брасту. Далеко, скучно, невыгодно. Со временем здешние пути стали использоваться по большей части для служебных нужд чиновников, разъезжающих по Альхасте и сопредельным мирам с ревизиями провинций. Браста, предоставляющая им пристанище, получала компенсацию из казны и тем неплохо перебивалась.
Так что звучная песнь боевых горнов, далеко разнесшаяся по равнинной местности, сначала показалась Вахе продолжением послеобеденного сна, навеянного старинным рыцарским романом, но прибежавший с докладом гвардеец тут же уничтожил иллюзии графа. Очень скоро в темной туче, надвигающейся на замок, обливающийся холодным потом дворянин углядел через подзорную трубу знамена с серебряной розой и понял: идет армия Лоуленда.
Ваха велел всем чадам и домочадцам заниматься обычными делами, а сам повязал лучший шелковый галстук, застегнул на все пуговицы длиннополый камзол, пристегнул вечно мешающуюся перевязь с фамильным кинжалом, вышел во двор замка, сел на скамеечку и позволил себе запаниковать.
Вскоре прибыл гонец-лоулендец и возвестил графу о том, что никакой войны нет, просто в районе Браста будут проводиться учения, а его замку выпала честь стать ставкой главнокомандующего. Тут бы графу и успокоиться, подсчитывая размер государственной компенсации за прием таких «гостей», но на подсознательном уровне мужчина все равно продолжал испытывать безотчетный тихий ужас, который перешел в состояние животного страха, когда Ваха осознал, что в первых рядах войска едет сам главнокомандующий – Нрэн Лоулендский собственной персоной – великий воитель, совершенный убийца.
Под перепуганным взглядом худющего, как щепка, графа, который так и не потребовал от захватчиков никаких верительных грамот или разрешений, в какие-то два часа его родовое гнездо превратилось в ставку великого воителя. В окрестностях разбили палатки солдат, командный состав расквартировали в замке, вытеснив Браста с чадами и домочадцами в малое правое крыло, предназначенное для редких гостей, забрав самые просторные залы для военных советов и развесив по стенам карты ближайших миров.
Отдав все необходимые приказы и лично проверив, что все сделано как положено, Нрэн велел подойти хозяину замка. Ваха, неотступно следивший за воителем загнанным взглядом, так, будто с минуты на минуту ждал оглашения смертного приговора себе и всему своему роду до седьмого колена, почти бегом, путаясь в собственных ногах, ринулся к принцу, нервно одергивая полы франтоватого камзола и теребя галстук стиля «попугай Арана». Принц спокойно смотрел на это безобразие. Он уже давно привык к тому, что внушает страх, заставляя трепетать души многих существ, тем более тогда, когда на нем легкие доспехи и перевязь с любимым мечом. Для характеристики же состояния врагов бога на поле боя слова «панический ужас» были слабым эпитетом.
– Мне нужна одна комната с большой не скрипучей кроватью и ванной, – металлическим голосом огласил свои требования бог. – Есть?
– Да, конечно, ваше высочество, – нервно моргнул Ваха, умирая от облегчения: ужасный лоулендский воитель не потребовал его головы на блюде, да и войско бога вело себя на редкость дисциплинированно, пока никого не убило и не изнасиловало. – Я покажу!
И граф лично понесся по коридору, показывая дорогу к затребованным апартаментам. Ему и в голову не пришло перепоручать эту сомнительную честь кому-либо другому.
Итак, вечерело. Нрэн получил требуемое жилье и, отужинав в общем зале с командирами, теперь мерил шагами комнату: шесть в ширину, семь в длину, а мохнатый ковер глушил ритм его нервной поступи: придет – не придет, придет – не придет…
В распахнутое витражное окно влетали запахи костров с бивака, запахи пожухлой травы и прелой опавшей листвы виднеющегося вдалеке леса. Несмотря на прохладный ветер, принцу стало жарко. Он рванул ворот рубашки, распуская шнуровку, и сбросил ее на спинку кресла, резко придвинул его к окну, сел, устремив неподвижный взгляд на маленькие точки звезд в черном небе, огоньки костров и темень далеких деревьев.
– Ты пришла? – полуспросил, полуконстатировал принц, еще не веря самому себе и этому хрупкому чуду, боясь обернуться и ничего не увидеть.
– Я обещала. Боги не нарушают клятв, если вообще клянутся, – ответила Элия, приближаясь.
– Знаю, прости, – покаянно кивнул Нрэн и спросил, все еще глядя в окно: – А как там дальше?
Элия тихо прочла:
– Нет, я редко пишу, это не мой дар, – покачала головой принцесса и, помолчав несколько секунд, все же ответила с тихой печалью в голосе: – Их написала века назад одна юная девушка, жившая в Альвионе и погибшая от шальной стрелы за час до того, как ушла в следующую инкарнацию вся ее семья. Ее звали Изабэль. Она была кузиной принцессы Элины и сестрой воителя Брианэля.
– Бэль?.. – удивился Нрэн и помрачнел, вспоминая рассказ сестры об альвионской жизни.
– Да, дорогой, – откликнулась принцесса, и ее руки опустилась на плечи принца, отгоняя зловещий призрак минувшего, ощущение собственной слабости и бессилия, родившегося от того, что когда-то он не смог защитить свой мир, семью и любимую. – Наша малышка – талантливая девочка. Но речь о ее воспитании пойдет как-нибудь в другой раз, а пока я хочу проверить, так ли хороша эта кровать, как кажется на первый взгляд!
Элия склонилась к застывшему в кресле кузену, коснулась чередой легких поцелуев его нахмуренного лба, изрезанного вертикальными морщинами, полузакрытых глаз и губ.
Нрэн взметнулся из кресла и, прижав к себе Элию, с какой-то безнадежной, рвущей душу страстью принялся покрывать поцелуями любимое лицо.
Поцелуи длились и длились в ночной тьме.
– Я тебя никому не отдам, никому не позволю тебя обидеть, любимая, – говорили руки и вездесущие губы принца.
– Знаю, верю, – нежными объятиями отвечала богиня, лаская худощавое тело кузена. – Но даже ты не властен над предначертанным Творцом.
– От любой опасности заслоню тебя своей жизнью, мечом, душой. Всегда, вечно, – снова возражал Нрэн, и струилось с тихим шорохом платье принцессы.
– Не клянись на вечность вперед, даже бог не в силах сдержать такой клятвы, – гибкой лозой приникала Элия к своему мужчине.
– Я сдержу клятву, – обещали объятия воителя, и в ночи тоскливо, как брошенная женщина, кричала какая-то птица…
А кровать действительно оказалась хороша и совсем не скрипуча. Позже, утолив первый голод, они лежали рядом, головка принцессы покоилась на плече Нрэна, а пальчики с острыми ноготками дразнящими движениями скользили по его груди.
– Ты знаешь что-нибудь о Наре га Дзи ка Трине? – неожиданно спросила богиня.
– Да, – с настороженной подозрительностью ответил принц, невольно напрягаясь. – Неплохой для своего возраста и уровня силы воитель из мира Дзаайни. Занимает пост, равнозначный моему лоулендскому, не только благодаря прямой линии женского родства с императорским домом Феникса и Змеи, но и в соответствии с личными заслугами. Я рекомендовал его труды по оборонной стратегии в качестве пособий для ряда воинских академий. А что?
– Неважно, – небрежно ответила Элия.
– Важно, я хочу знать, – упрямо возразил Нрэн, поперечная складка, разгладившаяся на какое-то время, вновь пролегла на его лбу.
– Ах, это такие пустяки. Я жду от него ребенка и в самое ближайшее время мы собираемся пожениться, – беспечно заявила принцесса.
Нрэн поперхнулся и в ужасе уставился на кузину.
– Шучу, шучу, – фыркнула Элия, потрепав любовника по плечу. – Мир Дзаайни находится довольно близко от Жиотоважа. Я ищу ниточки к нему и хватаюсь за любую возможность.
– А, – облегченно выдохнул принц, расслабляясь, и тут же неожиданно попросил: – Выходи замуж за меня.
– Нет, – тут же категорически отказалась богиня, прижимаясь к горячему телу возлюбленного.
– Но почему? – осмелился спросить принц.
– Потому что я вообще не хочу выходить замуж – раз, – в кои-то веки снизошла до ответа Элия. – И тем более не хочу становиться твоей женой – два. Ты ужасный собственник и жадюга, милый, а я слишком ценю свободу. Не хочу повторять старых ошибок. Меня все устраивает и так.
Нрэн только вздохнул и решил возобновить этот разговор когда-нибудь потом, когда Элия будет пребывать в более подходящем настроении.
– Расскажи мне лучше об этом Наре га Дзи и так далее, – попросила богиня.
– Он лыс, – с мстительным удовольствием заявил принц. – На правой щеке, шее и руке фиолетовый ожог от ядовитого дыхания алого демона т’сахта. Так что он тебе не понравится.
– Пожалуй. Я старомодна: мне нравятся мужчины с длинными волосами и без масштабных пигментных пятен странного оттенка, – задумчиво подтвердила Элия, наматывая на пальчик прядь волос бога.
– Очень хорош в фехтовании на мечах, с копьем и в рукопашных боях. Есть своя школа. Сейчас в основном пишет книги по стратегии обороны в перемещенных или дрейфующих мирах, – припомнил еще кое-какие подробности Нрэн.
– Почему именно перемещенных? – насторожилась прекрасная богиня.
– Каждый стратег касается тех вопросов, которые ему ближе, – пожал плечами принц. – Лет семьсот пятьдесят назад его мир сдвинулся в структуре Мироздания. Через него проходил Разрушитель… Это что, важно?
– Не знаю, быть может, – задумчиво кивнула Элия. – А этот ка Трин ведет завоевательные войны?
– Время от времени, как и все мы, за редким исключением, – подтвердил бог.
– Ожог алого демона, завоевательная политика, перемещение миров… А что, это версия! Хоть какая-то версия! Ты гений, Нрэн! – воскликнула Элия и наградила воителя страстным поцелуем.
– Да? – озадаченно переспросил принц.
– Угу, – подтвердила богиня и, очень довольная тем, что получила маленькую зацепку, оставила размышления на потом и окунулась в удовольствия.
Нрэн заснул, разметавшись по кровати, но даже во сне бог бережно обнимал принцессу и выскользнуть из цепкого кольца его рук было очень непросто. Легкое снотворное заклинание пришло на помощь, и Элия, приказав звездному набору одеть себя, тихонько вышла из комнаты в безмолвие старинного замка. Неспешным шагом богиня двинулась по коридору, изредка касаясь рукой старинных гобеленов, простого камня стен, любуясь мягкими складками тьмы на статуях в нишах, оружии и доспехах. Колдунья любила древние места, хранящие отзвуки минувшего, и ночи, в которых память прошлого оживала и нашептывала своей госпоже забытые тайны. Вот и сейчас богиня не могла отказать себе в удовольствии немного побродить по замку Браста, вслушиваясь в него, позволяя картинам и образам свободно скользить перед мысленным взором…
– Я не могу уснуть, Ваха, мне страшно, – жалобный шепот коснулся обострившегося восприятия принцессы вместе с ощущением глубинного страха маленькой птички, попавшей в силки. Одновременно с ним возникла проекция реального образа простоволосой пухленькой женщины в ночном халате с круглыми от испуга глазами и жалобно кривящимся ртом. Она стояла перед мужчиной, так и не прилегшим в эту ночь. Тот поднялся со стула и бережно обнял толстушку.
– Незачем волноваться, родная, – тихий успокаивающий голос того, кого назвали Вахой, прошелестел в ответ. Но за этим наигранным покоем Элия снова уловила сдерживаемый страх, давнюю печаль, а под ними, к своему удивлению, обнаружила совершенную внутреннюю безмятежность, встречающуюся столь редко.
Душа графа Браста показалась принцессе похожей на спокойное прохладное озеро, глубины которого остаются тихими даже в бурю. Заинтересовавшись, Элия перестала досадовать на то, что разговор живых отвлек ее от картин минувшего, и внимательнее вслушалась в происходящее. Скромная красота и гармония двух душ, струн которых она осторожно коснулась, приятно удивила богиню. Даже страх женщины был направлен не на себя, она боялась за семью, дом, и случись что, как наседка, опекающая цыплят, ринулась бы на «коршуна», покусившегося на их покой. Богиня любовалась переплетением теплых нитей симпатии, взаимной заботы, родства сильных человеческих душ, тем ярким светом, которым они лучились, соприкасаясь гранями, и одновременно продолжала слушать Ваху, беседующего с супругой:
– Воитель Нрэн остановился у нас только потому, что Браста – самое подходящее место для проведения маневров. Так было сказано. А зачем великому богу врать нам, ничтожным, душенька? Пора войн в Альхасте давно миновала, не тревожься, спи покойно, женушка. Нрэн Лоулендский из тех, кто дает клятвы. А слово клянущегося бога нерушимо.
Все еще продолжая тревожиться и желая найти успокоение, женщина положила голову на плечо Вахи.
Повинуясь импульсу, мгновенной прихоти, воле Творца, а может быть, божественному чутью (кто же скажет, что движет поступками богов? Уж точно, не они сами…), в ореоле серебристо-синего свечения принцесса неслышно появилась в комнате и доброжелательно сообщила:
– Я, Элия Лоулендская, могу подтвердить слова твоего супруга, Лариша. Альхаста не будет полем брани. Присутствие здесь отряда моего кузена лишь маневр, и ничего больше.
– Прекраснейшая и Светлейшая, – не показывая своего удивления, Лариша и Ваха опустились на колени, приветствуя богиню. Не было в этом жесте униженности или лести, лишь глубокое почитание и едва уловимый оттенок застарелой скорби.
– Свет ваших сердец притянул меня, – продолжила Элия, приближаясь к коленопреклоненным супругам. – Нечасто встречается такое созвучие душ. Будьте благословенны!
Руки принцессы коснулись головы Лариши, на долю секунды дольше задержались у чела Вахи. И в сознании мужчины мелькнула задумчивая фраза богини: «Твоя чистая сила может когда-нибудь нам пригодиться. Живи в радости». Потом Элия исчезла, медленно угас оставленный богиней свет. Ваха и Лариша переглянулись.
– Благословение богини! – прошептала женщина и, все еще не веря своему счастью, выжидательно посмотрела на мужа. В ее глазах светились вопрос и первые ростки робкой надежды.
Граф Браста напряженно вслушался в себя, и на его худощавой физиономии начала расплываться небывало широкая улыбка. Вслед за тем мужчина вскочил и с радостным громким криком: «Благословение!!!» – подхватил в охапку супругу и закружился с ней по комнате. Пухленькая Лариша, счастливо смеясь, приникла к Вахе, ощущая непривычную твердость мужа там, где уже века три, после тяжелой болезни, скосившей графа через месяц после свадьбы, ничего подобного не отмечалось…
А принцесса Элия перенеслась домой, в Лоуленд, чтобы удовлетворить возникшую потребность в разговоре с одним уже знакомым типом. Заклинание связи мгновенно отыскало привычный объект, и богиня мысленно позвала:
– Грей!
Пройдоха-шпион последний раз бросил игральные кости на стол в трактире и поднял вверх перекрещенные руки, показывая, что выходит из игры. Разочарованно заворчали его компаньоны, но вступать в спор и пререкаться не стали. Довольно ухмыльнувшись, Рэт подгреб к себе кучку монет и ссыпал их в кошель на поясе, исключая пару четвертькорон. «Это вам за мое здоровье выпить, парни!» – пожелал Грей, после чего стих последний ропот недовольства. Вежливо раскланявшись с игроками и махнув рукой трактирщику, шпион вышел из «Счастливой руки», одного из многих трактиров, где можно было не только сносно перекусить и выпить, но и сыграть несколько партий в кости, карты или другие азартные игры.
– Я слушаю, королева моя дорогая, – откликнулся шпион, немного отойдя от трактира и убедившись в том, что за ним никто не следит. – Ты просто соскучилась по мне великолепному или накопила еще несколько сотен вопросов, касаемых Жиотоважа?
– Не угадал, – злорадно заключила богиня.
– Мое сердце разбито, – простонал Рэт, заруливая в переулок поукромнее и прислоняясь к стене, чтобы поболтать с Элией в относительно удобных условиях.
– Срочно его склей и послушай, – велела богиня. – У меня к тебе будет просьба, можешь рассматривать ее как поручение короны.
– Я даже не знаю, что более привлекательно, – задумчиво протянул Грей, – с одной стороны, выполнить просьбу прекрасной женщины для меня удовольствие, но с другой, за поручение короны мне платят звонкой монетой. Давай будем считать, что, выполняя твою просьбу, я работаю на корону?
– Уговорил, – со смешком согласилась принцесса и изложила свое поручение, призывающее приятеля покинуть Лоуленд.
– Как скоро тебе нужна эта информация? – деловито уточнил шпион, почти прекратив шутить и уже начав прикидывать наиболее быстрые и выгодные способы выполнить поручения богини.
– Вчера, – коротко ответила Элия.
– Понял, – хмыкнул Рэт, почесав за ухом. – Я пойду, переговорю с Силами Времени. Но, боюсь, даже ради дивных чар богини любви они не станут менять реальность, зато я могу поставить в отчете вчерашнее число.
– Меня это устроит, если я получу этот отчет завтра, в крайнем случае, послезавтра, – смилостивилась принцесса и отключила заклинание.
Не то чтобы ранним, но все-таки еще утром принцесса Элия восседала на пуфике в будуаре и собственноручно расчесывала длинные волосы, водопадом спадавшие ниже плеч. Неспешно скользил по локонам гребень, принцесса что-то тихо мурлыкала под нос от удовольствия, глядя на себя в зеркало. Отражение в легком, как облачко, светло-голубом платье довольно мурлыкало в ответ.
Резкий вызов заклинания связи нарушил сей «ритуал релаксации».
– Привет, леди Ведьма! – радостно провозгласил герцог Лиенский, окидывая взглядом Элию. – Вижу, ты уже выбралась из постельки? Я могу прийти?
– Если я скажу «нет», вряд ли это что-то изменит, – задумчиво ответила принцесса и, помолчав секунду, добавила: – Во всяком случае, надолго.
– Тогда прекрасный день, – не дожидаясь других приглашений или того, что его перенесут в комнату, Элегор сам телепортировался прямо в будуар богини. На сей раз светло-серая рубашка и черные брюки герцога были абсолютно чисты, а сапоги блестели, как зеркало.
Лейм уже довольно давно, не уведомляя родичей, потихоньку внес коррективы в защитные чары замка и открыл постоянный допуск туда для лучшего друга. Правда, дозволение короля на эту авантюру ему пришлось выбивать довольно долго, но, когда было нужно, юный принц мог стать таким же, если даже не более упрямым, чем его старший брат Нрэн, прославленный своим упорством на многие Уровни. В конце концов король сдался, решив, что в случае чего он потерпит мелкие неудобства, зато детишкам его, например, Энтиору или тому же Нрэну, частые визиты герцога доставят ни с чем не сравнимое «удовольствие».
– Я вынуждена тебя разочаровать, милый. Вар Монистэль полубог с талантом улаживания конфликтов, и не в его характере закатывать истерики по пустякам. Ты принц Лоуленда, Лорд Дознаватель и знаток этикета. Именно в этом качестве и должен будет воспринимать тебя вар. Как бы тебе ни хотелось улизнуть от работы, не выйдет, – отрезала принцесса и под томный вздох вампира вернулась к спокойному рассказу.
Эту идиллию нарушило заклинание вызова, со звуком порвавшейся гитарной струны вдрызг разнесшее «иллюзию избранных». Трое лоулендцев рефлекторно напряглись, готовя смертельные чары и оружие.
– Еще с сапог пыли́ не утерев, спешу припасть к ногам прекраснейшей из дев, – радостно процитировал отрывочек из пьесы романтичного лорда Лольо встрепанный несколько больше обычного герцог Лиенский и подарил принцессе лучезарную улыбку.
«Опять этот невозможный нахальный мальчишка!» – почти вслух прозвучала яркая мысль, исполненная дуэтом. Заслышав до боли знакомый голос, принцы перекосились так, словно разом слопали по три кислющих лимона, никогда не видевших ласки солнца. Синхронно взметнулись две руки – правая Энтиора и левая Мелиора – и театральным жестом прикрыли полные муки глаза тонкими пальцами. Остальная часть божественных ликов оказалась скрыта кружевной пеной манжет.
– Привет, леди Ведьма! Я вернулся! – провозгласил Элегор, швырнув свой дорожный мешок в угол комнаты родового замка, и прямо в пропылившемся черном костюме небрежно хлопнулся в кресло. – Сильно соскучилась? – осведомился герцог, по старой урбопривычке, подхваченной у Лейма, задрав ноги на маленький столик. Трем бутылкам лиенского и вазе с виноградом пришлось несколько потесниться.
– Словами не передать, – честно ответила богиня, капельку злясь на приятеля за дерзкое разрушение ее заклинания.
– Так когда я могу тебя посетить, чтобы ты, узрев меня, могла утолить свою тоску? – нахально поинтересовался мужчина.
– Свяжись со мной завтра, договоримся. А пока отряхни пыль с сапог, а то на порог не пущу, – шутя пригрозила Элия.
– Если не удастся извести все пылинки, я приду босиком, драгоценная, ибо мечтаю о встрече, – поклялся Лиенский и продолжил особым томно-мечтательным тоном, рассчитанным на то, чтобы вызывать зубовный скрежет у ревнивых братцев принцессы. – Мне столько нужно тебе поведать…
– Ой, а что это? – заинтересовалась богиня внезапно заколыхавшейся рубашкой Элегора.
– Это – дерзкий нахал, герцог Лиенский, дорогая, – отведя на пару секунд руку от глаз, «вежливо» напомнил сестре Мелиор, метнув в негодяя, помешавшего серьезному разговору, ледяной взгляд, составивший серьезную конкуренцию лучшим ледяным взорам из репертуара принца Энтиора – большого специалиста по психологической заморозке врагов.
– Да, это то самое странное существо, которому ты почему-то благоволишь, – поддержал брата Энтиор, не снизойдя до пристального рассматривания герцога.
– Я не о том, мальчики, – небрежно отмахнулась богиня от словесных выкрутасов принцев и полюбопытствовала: – Что это у вас шебаршится за пазухой, герцог?
– А, – рассмеялся Элегор, выуживая из-под рубашки маленького взъерошенного зверька. Тот сонно затрепыхался, разразился чередой негодующих визгов, выражая серьезное недовольство по поводу своего извлечения из теплой и уютной норки, и попытался тяпнуть герцога за палец. – Это Стэфф! – гордо провозгласил мужчина, ловко убрав свой большой палец подальше от острых маленьких зубок щенка куницы. – Безмерно завидуя тому, что у тебя есть Диад, я тоже решил наконец обзавестись чем-нибудь агрессивным и кусачим, но несколько меньших габаритов и другого вида, дабы меня не заподозрили в подражательстве моде. Хочешь, я принесу его завтра познакомиться с тобой?
– Почту за честь, – рассмеялась богиня, наблюдая за попытками маленького, юркого, но еще немного неуклюжего животного вывернуться из цепких пальцев герцога.
Элегор радостно улыбнулся в ответ и, махнув на прощание свободной рукой, отключил заклинание.
Принцы тут же отвели аристократические длани от глаз, не желавших созерцать паясничающего герцога, и позволили себе несколько томных вздохов облегчения. Богиня же, как всегда проигнорировав очередную изысканную ноту протеста, восстановила загубленную нетерпеливым Элегором иллюзию и как ни в чем не бывало продолжила рассказ…
В хорошо укрепленном замке, расположенном в часе пути от перекрестка семи Дорог Между Мирами, нервно измерял длину и ширину комнаты воитель Нрэн. Сразу после разговора с Элией он отправил свои войска через южный телепорт в Альхасту, один из союзных, сильно зависимых от Лоуленда миров. Проведя мысленную рекогносцировку, бог решил, что разумнее всего для урока наглядности будет расположить отряд не в столице Астхале, а в замке Браста, недалеко от Путей Миров. Конечно, Нрэн и сам обладал властью создавать Врата, но сейчас речь шла не о возможности быстрого перемещения, а о видимости этой возможности.
Вот почему графу Вахе Браста и его немногочисленному семейству выпал горький жребий принимать у себя почетных, но совсем нежданных и нежеланных гостей. Три тысячи лет протектората Лоуленда сделали свое дело. Замок Браста, вернее, новый замок, отстроенный на месте не раз разрушенного во время войн старого, был точной копией воинственной цитадели прошлого, а вот нравы его обитателей и численность гарнизона изменились сильно. Ваха никогда не считал себя героем и прекрасно понимал, что те далекие времена, когда Альхаста была ареной жестоких сражений за власть, безвозвратно канули в Лету. Последний граф Браста походил на своего воинственного деда Харана-Щепу разве что легендарной худобой. Не передалась сыну и торговая сметка отца, благодаря которой торговые караваны с перекрестка Семи Путей отстегивали немало звонких монет в гостиницах и трактирах на дороге.
С возникновением сразу трех новых узлов-перекрестков близ столицы Астхалы редкие торговцы утруждали себя дорогой через Брасту. Далеко, скучно, невыгодно. Со временем здешние пути стали использоваться по большей части для служебных нужд чиновников, разъезжающих по Альхасте и сопредельным мирам с ревизиями провинций. Браста, предоставляющая им пристанище, получала компенсацию из казны и тем неплохо перебивалась.
Так что звучная песнь боевых горнов, далеко разнесшаяся по равнинной местности, сначала показалась Вахе продолжением послеобеденного сна, навеянного старинным рыцарским романом, но прибежавший с докладом гвардеец тут же уничтожил иллюзии графа. Очень скоро в темной туче, надвигающейся на замок, обливающийся холодным потом дворянин углядел через подзорную трубу знамена с серебряной розой и понял: идет армия Лоуленда.
Ваха велел всем чадам и домочадцам заниматься обычными делами, а сам повязал лучший шелковый галстук, застегнул на все пуговицы длиннополый камзол, пристегнул вечно мешающуюся перевязь с фамильным кинжалом, вышел во двор замка, сел на скамеечку и позволил себе запаниковать.
Вскоре прибыл гонец-лоулендец и возвестил графу о том, что никакой войны нет, просто в районе Браста будут проводиться учения, а его замку выпала честь стать ставкой главнокомандующего. Тут бы графу и успокоиться, подсчитывая размер государственной компенсации за прием таких «гостей», но на подсознательном уровне мужчина все равно продолжал испытывать безотчетный тихий ужас, который перешел в состояние животного страха, когда Ваха осознал, что в первых рядах войска едет сам главнокомандующий – Нрэн Лоулендский собственной персоной – великий воитель, совершенный убийца.
Под перепуганным взглядом худющего, как щепка, графа, который так и не потребовал от захватчиков никаких верительных грамот или разрешений, в какие-то два часа его родовое гнездо превратилось в ставку великого воителя. В окрестностях разбили палатки солдат, командный состав расквартировали в замке, вытеснив Браста с чадами и домочадцами в малое правое крыло, предназначенное для редких гостей, забрав самые просторные залы для военных советов и развесив по стенам карты ближайших миров.
Отдав все необходимые приказы и лично проверив, что все сделано как положено, Нрэн велел подойти хозяину замка. Ваха, неотступно следивший за воителем загнанным взглядом, так, будто с минуты на минуту ждал оглашения смертного приговора себе и всему своему роду до седьмого колена, почти бегом, путаясь в собственных ногах, ринулся к принцу, нервно одергивая полы франтоватого камзола и теребя галстук стиля «попугай Арана». Принц спокойно смотрел на это безобразие. Он уже давно привык к тому, что внушает страх, заставляя трепетать души многих существ, тем более тогда, когда на нем легкие доспехи и перевязь с любимым мечом. Для характеристики же состояния врагов бога на поле боя слова «панический ужас» были слабым эпитетом.
– Мне нужна одна комната с большой не скрипучей кроватью и ванной, – металлическим голосом огласил свои требования бог. – Есть?
– Да, конечно, ваше высочество, – нервно моргнул Ваха, умирая от облегчения: ужасный лоулендский воитель не потребовал его головы на блюде, да и войско бога вело себя на редкость дисциплинированно, пока никого не убило и не изнасиловало. – Я покажу!
И граф лично понесся по коридору, показывая дорогу к затребованным апартаментам. Ему и в голову не пришло перепоручать эту сомнительную честь кому-либо другому.
Итак, вечерело. Нрэн получил требуемое жилье и, отужинав в общем зале с командирами, теперь мерил шагами комнату: шесть в ширину, семь в длину, а мохнатый ковер глушил ритм его нервной поступи: придет – не придет, придет – не придет…
В распахнутое витражное окно влетали запахи костров с бивака, запахи пожухлой травы и прелой опавшей листвы виднеющегося вдалеке леса. Несмотря на прохладный ветер, принцу стало жарко. Он рванул ворот рубашки, распуская шнуровку, и сбросил ее на спинку кресла, резко придвинул его к окну, сел, устремив неподвижный взгляд на маленькие точки звезд в черном небе, огоньки костров и темень далеких деревьев.
Прошелестели позади бога и упали россыпью черного жемчуга слова. Тонкой нитью закружился аромат свежести, редких роз и персика…
Тонкий запах осени
Влажной пеленой
Душу обволакивал,
Плакал юной мглой…[3]
– Ты пришла? – полуспросил, полуконстатировал принц, еще не веря самому себе и этому хрупкому чуду, боясь обернуться и ничего не увидеть.
– Я обещала. Боги не нарушают клятв, если вообще клянутся, – ответила Элия, приближаясь.
– Знаю, прости, – покаянно кивнул Нрэн и спросил, все еще глядя в окно: – А как там дальше?
Элия тихо прочла:
– Красивые стихи. Твои?
Лето поседевшее,
Грусть тая в глазах,
Пряталось за тучами.
Оставался прах
Счастья небывалого,
Золотой стрелой
Сладко пролетевшего
Над тобой и мной.
– Нет, я редко пишу, это не мой дар, – покачала головой принцесса и, помолчав несколько секунд, все же ответила с тихой печалью в голосе: – Их написала века назад одна юная девушка, жившая в Альвионе и погибшая от шальной стрелы за час до того, как ушла в следующую инкарнацию вся ее семья. Ее звали Изабэль. Она была кузиной принцессы Элины и сестрой воителя Брианэля.
– Бэль?.. – удивился Нрэн и помрачнел, вспоминая рассказ сестры об альвионской жизни.
– Да, дорогой, – откликнулась принцесса, и ее руки опустилась на плечи принца, отгоняя зловещий призрак минувшего, ощущение собственной слабости и бессилия, родившегося от того, что когда-то он не смог защитить свой мир, семью и любимую. – Наша малышка – талантливая девочка. Но речь о ее воспитании пойдет как-нибудь в другой раз, а пока я хочу проверить, так ли хороша эта кровать, как кажется на первый взгляд!
Элия склонилась к застывшему в кресле кузену, коснулась чередой легких поцелуев его нахмуренного лба, изрезанного вертикальными морщинами, полузакрытых глаз и губ.
Нрэн взметнулся из кресла и, прижав к себе Элию, с какой-то безнадежной, рвущей душу страстью принялся покрывать поцелуями любимое лицо.
Поцелуи длились и длились в ночной тьме.
– Я тебя никому не отдам, никому не позволю тебя обидеть, любимая, – говорили руки и вездесущие губы принца.
– Знаю, верю, – нежными объятиями отвечала богиня, лаская худощавое тело кузена. – Но даже ты не властен над предначертанным Творцом.
– От любой опасности заслоню тебя своей жизнью, мечом, душой. Всегда, вечно, – снова возражал Нрэн, и струилось с тихим шорохом платье принцессы.
– Не клянись на вечность вперед, даже бог не в силах сдержать такой клятвы, – гибкой лозой приникала Элия к своему мужчине.
– Я сдержу клятву, – обещали объятия воителя, и в ночи тоскливо, как брошенная женщина, кричала какая-то птица…
А кровать действительно оказалась хороша и совсем не скрипуча. Позже, утолив первый голод, они лежали рядом, головка принцессы покоилась на плече Нрэна, а пальчики с острыми ноготками дразнящими движениями скользили по его груди.
– Ты знаешь что-нибудь о Наре га Дзи ка Трине? – неожиданно спросила богиня.
– Да, – с настороженной подозрительностью ответил принц, невольно напрягаясь. – Неплохой для своего возраста и уровня силы воитель из мира Дзаайни. Занимает пост, равнозначный моему лоулендскому, не только благодаря прямой линии женского родства с императорским домом Феникса и Змеи, но и в соответствии с личными заслугами. Я рекомендовал его труды по оборонной стратегии в качестве пособий для ряда воинских академий. А что?
– Неважно, – небрежно ответила Элия.
– Важно, я хочу знать, – упрямо возразил Нрэн, поперечная складка, разгладившаяся на какое-то время, вновь пролегла на его лбу.
– Ах, это такие пустяки. Я жду от него ребенка и в самое ближайшее время мы собираемся пожениться, – беспечно заявила принцесса.
Нрэн поперхнулся и в ужасе уставился на кузину.
– Шучу, шучу, – фыркнула Элия, потрепав любовника по плечу. – Мир Дзаайни находится довольно близко от Жиотоважа. Я ищу ниточки к нему и хватаюсь за любую возможность.
– А, – облегченно выдохнул принц, расслабляясь, и тут же неожиданно попросил: – Выходи замуж за меня.
– Нет, – тут же категорически отказалась богиня, прижимаясь к горячему телу возлюбленного.
– Но почему? – осмелился спросить принц.
– Потому что я вообще не хочу выходить замуж – раз, – в кои-то веки снизошла до ответа Элия. – И тем более не хочу становиться твоей женой – два. Ты ужасный собственник и жадюга, милый, а я слишком ценю свободу. Не хочу повторять старых ошибок. Меня все устраивает и так.
Нрэн только вздохнул и решил возобновить этот разговор когда-нибудь потом, когда Элия будет пребывать в более подходящем настроении.
– Расскажи мне лучше об этом Наре га Дзи и так далее, – попросила богиня.
– Он лыс, – с мстительным удовольствием заявил принц. – На правой щеке, шее и руке фиолетовый ожог от ядовитого дыхания алого демона т’сахта. Так что он тебе не понравится.
– Пожалуй. Я старомодна: мне нравятся мужчины с длинными волосами и без масштабных пигментных пятен странного оттенка, – задумчиво подтвердила Элия, наматывая на пальчик прядь волос бога.
– Очень хорош в фехтовании на мечах, с копьем и в рукопашных боях. Есть своя школа. Сейчас в основном пишет книги по стратегии обороны в перемещенных или дрейфующих мирах, – припомнил еще кое-какие подробности Нрэн.
– Почему именно перемещенных? – насторожилась прекрасная богиня.
– Каждый стратег касается тех вопросов, которые ему ближе, – пожал плечами принц. – Лет семьсот пятьдесят назад его мир сдвинулся в структуре Мироздания. Через него проходил Разрушитель… Это что, важно?
– Не знаю, быть может, – задумчиво кивнула Элия. – А этот ка Трин ведет завоевательные войны?
– Время от времени, как и все мы, за редким исключением, – подтвердил бог.
– Ожог алого демона, завоевательная политика, перемещение миров… А что, это версия! Хоть какая-то версия! Ты гений, Нрэн! – воскликнула Элия и наградила воителя страстным поцелуем.
– Да? – озадаченно переспросил принц.
– Угу, – подтвердила богиня и, очень довольная тем, что получила маленькую зацепку, оставила размышления на потом и окунулась в удовольствия.
Нрэн заснул, разметавшись по кровати, но даже во сне бог бережно обнимал принцессу и выскользнуть из цепкого кольца его рук было очень непросто. Легкое снотворное заклинание пришло на помощь, и Элия, приказав звездному набору одеть себя, тихонько вышла из комнаты в безмолвие старинного замка. Неспешным шагом богиня двинулась по коридору, изредка касаясь рукой старинных гобеленов, простого камня стен, любуясь мягкими складками тьмы на статуях в нишах, оружии и доспехах. Колдунья любила древние места, хранящие отзвуки минувшего, и ночи, в которых память прошлого оживала и нашептывала своей госпоже забытые тайны. Вот и сейчас богиня не могла отказать себе в удовольствии немного побродить по замку Браста, вслушиваясь в него, позволяя картинам и образам свободно скользить перед мысленным взором…
– Я не могу уснуть, Ваха, мне страшно, – жалобный шепот коснулся обострившегося восприятия принцессы вместе с ощущением глубинного страха маленькой птички, попавшей в силки. Одновременно с ним возникла проекция реального образа простоволосой пухленькой женщины в ночном халате с круглыми от испуга глазами и жалобно кривящимся ртом. Она стояла перед мужчиной, так и не прилегшим в эту ночь. Тот поднялся со стула и бережно обнял толстушку.
– Незачем волноваться, родная, – тихий успокаивающий голос того, кого назвали Вахой, прошелестел в ответ. Но за этим наигранным покоем Элия снова уловила сдерживаемый страх, давнюю печаль, а под ними, к своему удивлению, обнаружила совершенную внутреннюю безмятежность, встречающуюся столь редко.
Душа графа Браста показалась принцессе похожей на спокойное прохладное озеро, глубины которого остаются тихими даже в бурю. Заинтересовавшись, Элия перестала досадовать на то, что разговор живых отвлек ее от картин минувшего, и внимательнее вслушалась в происходящее. Скромная красота и гармония двух душ, струн которых она осторожно коснулась, приятно удивила богиню. Даже страх женщины был направлен не на себя, она боялась за семью, дом, и случись что, как наседка, опекающая цыплят, ринулась бы на «коршуна», покусившегося на их покой. Богиня любовалась переплетением теплых нитей симпатии, взаимной заботы, родства сильных человеческих душ, тем ярким светом, которым они лучились, соприкасаясь гранями, и одновременно продолжала слушать Ваху, беседующего с супругой:
– Воитель Нрэн остановился у нас только потому, что Браста – самое подходящее место для проведения маневров. Так было сказано. А зачем великому богу врать нам, ничтожным, душенька? Пора войн в Альхасте давно миновала, не тревожься, спи покойно, женушка. Нрэн Лоулендский из тех, кто дает клятвы. А слово клянущегося бога нерушимо.
Все еще продолжая тревожиться и желая найти успокоение, женщина положила голову на плечо Вахи.
Повинуясь импульсу, мгновенной прихоти, воле Творца, а может быть, божественному чутью (кто же скажет, что движет поступками богов? Уж точно, не они сами…), в ореоле серебристо-синего свечения принцесса неслышно появилась в комнате и доброжелательно сообщила:
– Я, Элия Лоулендская, могу подтвердить слова твоего супруга, Лариша. Альхаста не будет полем брани. Присутствие здесь отряда моего кузена лишь маневр, и ничего больше.
– Прекраснейшая и Светлейшая, – не показывая своего удивления, Лариша и Ваха опустились на колени, приветствуя богиню. Не было в этом жесте униженности или лести, лишь глубокое почитание и едва уловимый оттенок застарелой скорби.
– Свет ваших сердец притянул меня, – продолжила Элия, приближаясь к коленопреклоненным супругам. – Нечасто встречается такое созвучие душ. Будьте благословенны!
Руки принцессы коснулись головы Лариши, на долю секунды дольше задержались у чела Вахи. И в сознании мужчины мелькнула задумчивая фраза богини: «Твоя чистая сила может когда-нибудь нам пригодиться. Живи в радости». Потом Элия исчезла, медленно угас оставленный богиней свет. Ваха и Лариша переглянулись.
– Благословение богини! – прошептала женщина и, все еще не веря своему счастью, выжидательно посмотрела на мужа. В ее глазах светились вопрос и первые ростки робкой надежды.
Граф Браста напряженно вслушался в себя, и на его худощавой физиономии начала расплываться небывало широкая улыбка. Вслед за тем мужчина вскочил и с радостным громким криком: «Благословение!!!» – подхватил в охапку супругу и закружился с ней по комнате. Пухленькая Лариша, счастливо смеясь, приникла к Вахе, ощущая непривычную твердость мужа там, где уже века три, после тяжелой болезни, скосившей графа через месяц после свадьбы, ничего подобного не отмечалось…
А принцесса Элия перенеслась домой, в Лоуленд, чтобы удовлетворить возникшую потребность в разговоре с одним уже знакомым типом. Заклинание связи мгновенно отыскало привычный объект, и богиня мысленно позвала:
– Грей!
Пройдоха-шпион последний раз бросил игральные кости на стол в трактире и поднял вверх перекрещенные руки, показывая, что выходит из игры. Разочарованно заворчали его компаньоны, но вступать в спор и пререкаться не стали. Довольно ухмыльнувшись, Рэт подгреб к себе кучку монет и ссыпал их в кошель на поясе, исключая пару четвертькорон. «Это вам за мое здоровье выпить, парни!» – пожелал Грей, после чего стих последний ропот недовольства. Вежливо раскланявшись с игроками и махнув рукой трактирщику, шпион вышел из «Счастливой руки», одного из многих трактиров, где можно было не только сносно перекусить и выпить, но и сыграть несколько партий в кости, карты или другие азартные игры.
– Я слушаю, королева моя дорогая, – откликнулся шпион, немного отойдя от трактира и убедившись в том, что за ним никто не следит. – Ты просто соскучилась по мне великолепному или накопила еще несколько сотен вопросов, касаемых Жиотоважа?
– Не угадал, – злорадно заключила богиня.
– Мое сердце разбито, – простонал Рэт, заруливая в переулок поукромнее и прислоняясь к стене, чтобы поболтать с Элией в относительно удобных условиях.
– Срочно его склей и послушай, – велела богиня. – У меня к тебе будет просьба, можешь рассматривать ее как поручение короны.
– Я даже не знаю, что более привлекательно, – задумчиво протянул Грей, – с одной стороны, выполнить просьбу прекрасной женщины для меня удовольствие, но с другой, за поручение короны мне платят звонкой монетой. Давай будем считать, что, выполняя твою просьбу, я работаю на корону?
– Уговорил, – со смешком согласилась принцесса и изложила свое поручение, призывающее приятеля покинуть Лоуленд.
– Как скоро тебе нужна эта информация? – деловито уточнил шпион, почти прекратив шутить и уже начав прикидывать наиболее быстрые и выгодные способы выполнить поручения богини.
– Вчера, – коротко ответила Элия.
– Понял, – хмыкнул Рэт, почесав за ухом. – Я пойду, переговорю с Силами Времени. Но, боюсь, даже ради дивных чар богини любви они не станут менять реальность, зато я могу поставить в отчете вчерашнее число.
– Меня это устроит, если я получу этот отчет завтра, в крайнем случае, послезавтра, – смилостивилась принцесса и отключила заклинание.
Не то чтобы ранним, но все-таки еще утром принцесса Элия восседала на пуфике в будуаре и собственноручно расчесывала длинные волосы, водопадом спадавшие ниже плеч. Неспешно скользил по локонам гребень, принцесса что-то тихо мурлыкала под нос от удовольствия, глядя на себя в зеркало. Отражение в легком, как облачко, светло-голубом платье довольно мурлыкало в ответ.
Резкий вызов заклинания связи нарушил сей «ритуал релаксации».
– Привет, леди Ведьма! – радостно провозгласил герцог Лиенский, окидывая взглядом Элию. – Вижу, ты уже выбралась из постельки? Я могу прийти?
– Если я скажу «нет», вряд ли это что-то изменит, – задумчиво ответила принцесса и, помолчав секунду, добавила: – Во всяком случае, надолго.
– Тогда прекрасный день, – не дожидаясь других приглашений или того, что его перенесут в комнату, Элегор сам телепортировался прямо в будуар богини. На сей раз светло-серая рубашка и черные брюки герцога были абсолютно чисты, а сапоги блестели, как зеркало.
Лейм уже довольно давно, не уведомляя родичей, потихоньку внес коррективы в защитные чары замка и открыл постоянный допуск туда для лучшего друга. Правда, дозволение короля на эту авантюру ему пришлось выбивать довольно долго, но, когда было нужно, юный принц мог стать таким же, если даже не более упрямым, чем его старший брат Нрэн, прославленный своим упорством на многие Уровни. В конце концов король сдался, решив, что в случае чего он потерпит мелкие неудобства, зато детишкам его, например, Энтиору или тому же Нрэну, частые визиты герцога доставят ни с чем не сравнимое «удовольствие».