Юлия Зонис. Дети богов

   Когда я был избавлен от всего, что хоть отдаленно напоминало оружие – включая, кстати, и электрический фонарик – стоявший за моей спиной сказал: «Теперь можете медленно обернуться». Лезвие слегка отодвинулось, но отнюдь не опустилось. Я сжал зубы и медленно развернулся. В глаза мне ударил яркий электрический луч. От неожиданности я вскрикнул и отшатнулся, закрыв лицо рукой. Если бы пленитель мой вовремя не убрал клинок, с запястьем и правой кистью я мог бы распрощаться.
   – Реакция зрачков нормальная, даже слишком, – задумчиво произнес он тоном профессора-окулиста, осматривающего больного глаукомой. – У вас повышенная светочувствительность? Много времени проводите в темноте?
   Слегка проморгавшись, я сощурил ослепленные очи и уставился на говорившего.
   Он и вправду был невысок, даже низок по человеческим меркам – мне под подбородок – и сложением хрупок. На покрытом альпийским загаром лице выделялись глаза, чуть выпуклые и очень светлые. Острый нос, тонкие губы, небольшой подбородок. Мелкие, нервные черты то ли школяра, то ли хищника из семейства куньих, и заметная проседь в волосах – хотя лицо его было молодо, лет тридцать пять – тридцать семь. Впрочем, я еще плохо умел определять возраст смертных. Такая же, как и на нас с Нили, куртка-ветровка, камуфляжные штаны, на ногах – армейские вибрамы. Через плечо небрежно перекинута перевязь с ножнами от катаны. Он не был похож ни на охотника на вампиров, ни на махатму. И, как бы дурно ни пропечаталось имевшееся у меня фото, он точно не был капитаном Гармовым.
 
   При более близком знакомстве человек по имени Иамен оказался гостеприимным хозяином. Убедившись, что Нили не намерен воспользоваться секирой по назначению, он разрешил ему подобрать оружие и отдал мне УЗИ и «беретту». Мы проследовали за новым знакомцем чуть выше в скалы и вышли к шалашу, сложенному из здоровенных каменных плит. В Средиземноморье в таких шалашах часто ночуют пастухи, а что делал шалаш в пустынных тибетских горах, неизвестно. Ясно одно – постройка была сложена задолго до того, как мистер Иамен пожаловал в эти края. У входа трепыхались традиционные желтые ленточки.
   Внутри шалаша нашлось еще несколько мешков с углем, канистра с бензином, запас продовольствия и толстый спальный мешок. Имелся и сильный электрический фонарь, но мы удовольствовались светом от вновь разведенного костра. На огне мистер Иамен подогрел колобки из ячменной муки. Вдобавок к колобкам он оделил нас полосками сушеного мяса яка. Когда я слишком пристально уставился на пакеты с углем, хозяин наш пояснил:
   – Не люблю навоза и керосина. Уголь я покупаю в лавочке внизу, а туда его доставляют со склада из долины. Я как раз возвращался из лавки с припасами, когда обнаружил здесь Тенгши. Вы совсем перепугали бедную девочку, и она не побоялась подняться сюда в одиночку и предупредить меня о вашем визите.
   Значит, костер внизу был заранее запланированной ловушкой. Ничего не скажешь, умно. Иамен между тем продолжал:
   – Бедняжка почему-то решила, что вы американские военные, и явились в горы затем, чтобы со мной расправиться. Представляю, как ей было страшно карабкаться сюда в одиночку. Домой, конечно, я ее проводил – хотя меня очень не любят в деревне.
   Я хмыкнул.
   – И, посветив мне в глаза фонариком, вы убедились, что Тенгши не права?
   Иамен поднял голову и поглядел на меня через костер. Странное дело, но под взглядом его светлых глаз мне стало не по себе и шутить расхотелось.
   – Посветив фонариком, я убедился, что у вас в порядке зрачковый рефлекс. Поверьте, не все, побывавшие ночью в горах, могут этим похвастаться. Что касается теории с военными – я пока не слышал, чтобы боевые секиры поступили на вооружение штатовского спецназа.
   Лицо мое, наверное, закаменело, потому что он усмехнулся.
   – Да, я понял, кто вы такие. И не удивлен. Поверьте, на своем веку мне приходилось встречать намного более причудливых… существ.
   Нили утробно зарычал и злобно уставился на мистера Иамена. Ему не понравилось, что какой-то смертный нагло именует нас «существами». Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
   – Что более забавно, это то что вы, Ингве, старший в паре – да, я сразу заметил. Вы ведь полукровка?
   Теперь утробно зарычать захотелось уже мне, однако я ограничился смешком.
   – Не вы первый так думаете.
   – Я ошибся? Извините.
   Вежливый. Вежливый смертный, запросто говорящий о своем знакомстве с чужаками. Умеющий опознать свартальва и даже заметить мою инаковость, и не побоявшийся приставить к горлу опознанного свартальва очень острый меч. Какие еще сюрпризы таились в этом маленьком человеке? Для проверки я закинул удочку:
   – Вы всегда ходите по горам с серебряной катаной? Тенгши была, похоже, очень напугана рассказами о каких-то Тенях…
   Смертный улыбнулся. Улыбка эта не коснулась глаз – просто уголки рта чуть поднялись вверх.
   – О, Тени существуют, можете быть уверены. Что же касается моего меча – странно, что вы не захотели осмотреть его поближе, я слышал, свартальвы интересуются хорошей кузнечной работой…
   Я мог бы заметить, что осмотрел меч достаточно близко – даже слишком близко, на мой вкус – но вместо этого молча принял клинок из рук хозяина. Меч, конечно, оказался стальным: редкое по нынешним временам изделие холодной ковки, с ручной заточкой и серебряным напылением. Самое оно для охоты на нежить…
   – Значит, Тени есть. И вы вправду на них охотитесь?
   – Должен же я чем-то зарабатывать на хлеб и уголь. Хотя как раз здесь мне платят не особенно охотно. Но в этих краях настолько сильное заражение, что приходится работать на добровольных началах.
   Мистер Иамен так спокойно, между делом это сообщил, будто охота за Тенями – самое подходящие занятие для смертного. С другой стороны, что я знаю о Тенях и об охоте на них? И тут Нили, до этого слушавший наш диалог в угрюмом молчании, меня удивил. Он пнул ногой костер и обвинительно ткнул пальцем в мистера Иамена.
   – Хватит впаривать нам пустую породу по цене магнитки! Скажите лучше, что вы просто застращали невежественных дурачков нелепыми сказками, чтобы тянуть из них последние гроши.
   И это Нили, который битые сутки убеждал меня в том, что округа просто кишит Тенями! Прежде чем я успел привести его в чувство увесистым пинком, мистер Иамен насмешливо заломил бровь и спокойно ответил:
   – Вам, Мастер Нили, угодно самому убедиться в существовании Теней?
   – Да, нам угодно! – задиристо ответствовал мой телохранитель.
   Я, если честно, не слишком удивился бы, если бы хозяин наш вдруг прошипел изменившимся голосом: «Так убедись же!» – и, перегнувшись через костер, выжрал бы из Нили душу. Вместо этого он разбросал угли и, подобрав лежавшую на камнях катану, встал. Не говоря ни слова, охотник на Теней развернулся и направился в темноту.
   – Эй, вы куда? – удивленно завопил Нили.
   Мистер Иамен оглянулся.
   – Если хотите посмотреть, как это делается, идите за мной. Автоматы и прочий хлам можете оставить здесь, а вот секиру захватите.
 
   Мы засели за камнями. Существо, расхаживающее внизу в бледном свете луны, человеком давно уже не было. Оно шагало неуверенно, спотыкаясь, загребая щебенку косолапыми ступнями и наталкиваясь на скальные обломки. Руки его болтались вне всякой зависимости от движений тела, а то, что некогда было лицом, по-мертвецки белело в сумраке. И еще у твари начисто отсутствовала аура. На месте ее оказалась холодная и внимательная пустота.
   Скажу честно – это было не самым подходящим моментом для того, чтобы обнаружить, что Нили смертельно боится покойников. Рослый, могучий свартальв трясся, как малое дитя. Зубы его клацали так громко, что, обладай упырь внизу нормальным человеческим слухом, он бы давно нас заметил. Полюбовавшись с минуту, я обернулся к мистеру Иамену. Он внимательно наблюдал за умертвием и на нас не смотрел.
   – Достаточно, – прошептал я. – Мы убедились. Давайте отложим охоту до другого раза.
   Мистер Иамен оглянулся на меня, и я едва сдержал вопль. Вместо глаз на лице его посверкивали маленькие зеркала. Нили сзади задохнулся и жалобно застонал.
   – Заткнитесь, идиот, это просто линзы.
   Присмотревшись, я понял, что человек прав.
   – Вы же не хрена не видите в них, – прошипел я.
   – Все, что мне надо, я вижу прекрасно, и наружные органы зрения мне для этого ни к чему. Когда Тень захватывает новое тело, она всасывается в человека через глаза. Линзы защитят меня, хотя и ненадолго. Важно уловить тот момент, когда Тень покинула прежнее тело, и нанести ему такие повреждения, чтобы оно не могло больше функционировать. Например, отсечь руки, ноги и голову. Еще лучше разрубить пополам, но это требует уже определенной тренировки.
   Опять он говорил этим несносным лекторским тоном, который я возненавидел еще со студенческой скамьи. Прежде, чем я успел спросить, что же предлагается делать нам, человек встал во весь рост и шагнул из-за каменной ограды.
   Он шел легко, играючи, походкой опытного фехтовальщика, выходящего на арену для показательного поединка. Тень внизу прекратила свои бессмысленные блуждания. Невероятным движением существо вывернуло руки, развернуло шею на сто восемьдесят градусов – мне даже послышалось, как скрипнули терзаемые связки – и спиной вперед пошло на человека. Идя, Тень менялась. Я плохо видел происходящее, но мне показалось, что вокруг Тени возникло черное клубящееся облако. В первую секунду облако оставалось бесформенным, а потом спотыкающаяся уродливая фигура исчезла, и на месте ее появилась Тенгши. Она шла, протянув к Иамену руки, она ковыляла босиком по острым обломкам, спешила из последних сил, звала, жалобно распялив рот, молила о помощи. Тень набежала на Иамена, но едва различимым движением тот отпрянул – и сверкнула под луной серебряная катана, разрезая морок. Однако Тень была слишком быстра, и лезвие ее не задело. Облако схлынуло на мгновение, и снова показался нелепо корчащийся мертвец, и снова с жутким треском, описав полукруг, развернулась голова. Иамен теперь обходил Тень по все сужающейся спирали, чуть поводя острием катаны. Башка Тени следовала за ним. Вдруг, словно мертвецу наскучило ожидание, голова трупа качнулась из стороны в сторону, а затем бледный уродец пропал. Там, где он стоял, объявился старик – самый неуместный здесь старик в фетровой шляпе и с тростью, с газетой под мышкой, похожий на пожилого школьного учителя. Подпрыгивающей походкой он заспешил к Иамену. Трость явственно стучала по камням. И снова – мгновенное соприкосновение, блеск меча, откат.
   К третьей атаке Тень готовилась намного основательней. Мертвец встал на цыпочки, вытянулся, запрокинул башку к луне и завыл. Это был безнадежный и унылый вой. Нили снова застонал и заткнул уши. Ничего человеческого не было в этом вое, лишь монотонные тоска и угроза. Иамен, казалось, смущенный воем, отступил на несколько шагов, подняв перед собой катану. Рукоятку меча он держал обеими руками. Лезвие застыло вертикально у него перед грудью. Вес тела он перенес на левую, отставленную назад ногу, и застыл в этой странной позе. Тень опустила башку, перестала выть и, задрав вдруг руку, весело помахала охотнику ладонью. Двух пальцев не хватало – похоже, Иамен все же успел добраться до мертвеца катаной. Тень подняла уже обе руки, свела их на мгновение над головой, а затем опустила, расставив в стороны под прямым углом к телу. И закружилась в танце. И не Тень уже это была, а длинноволосая женщина – сложно сказать, молодая или старая. Ее широкая юбка вздулась колоколом, ноги выступали по щебенке мелко, тщательно и очень быстро. Она плясала вокруг Иамена, все сужая круги, а тот не двигался, лишь медленно поводил головой, не сводя с танцующей взгляда. Тень вскрикнула дико, торжествующе – и тут тучи закрыли луну. В полном мраке я различил только хриплый выдох Иамена и новый, торжествующий вскрик тени, а затем подобное змеиному шипение – и тут, врубаясь в плоть, хакнула сталь. Звякнуло стекло. Иамен закричал, и это был крик боли. Луна показалась снова, и в нелепом оцепенении я обнаружил, что на узкой площадке уже не две фигуры, а четыре. Одна из них была безголова, но две другие быстрой спотыкающейся походкой приближались к Иамену сзади, от дальних скал. Человек стоял, прикрыв глаза рукой и опустив катану, и не видел новых пришельцев. Безголовое тело рухнуло на камни. Иамен вытащил что-то из глаз, что-то, блеснувшее на его ладони двумя пятнышками мрака. Я все ожидал, что вот он сейчас обернется и заново начнет жуткий танец – но он не оборачивался, а двое были уже почти у него за спиной – и тогда, сорвав со спины причитающего Нили секиру, я кинулся вниз…
   …и, споткнувшись, конечно же, о булыжник, загрохотал с невысокого обрыва. Пропахав носом щебенку, я сплюнул набившуюся в рот грязь и задрал голову. Надо мной возвышался мертвец. Покачивающаяся башка смотрела на меня задумчиво и как бы оценивающе. Я попытался нащупать рукоятку секиры, но секира отлетела в сторону. Мертвец нагнулся. Черные дыры глазниц надвинулись, задышали… Но тут маленькая крепкая рука схватила меня за шиворот и отшвырнула в сторону – да так основательно, что я со всего маху приложился спиной о скалу, и дух мой вышибло вон. Сморгнув набежавшие на глаза слезы и с усилием пытаясь втянуть в легкие воздух, я смотрел, как мертвецы окружают Иамена. Судя по тому, с каким трудом ему далась первая победа, шансов у охотника не было. Я захрипел и попытался подняться. Не знаю, что толкало меня в этот чужой, вовсе не нужный мне поединок. Почему-то я не мог просто так наблюдать, как умирает разделивший со мной в своем доме трапезу человек – пусть трапеза и состояла из сухого ячменного хлеба, а дом был продуваемым ветром шалашом в горах. Иамен между тем выронил катану. Меч зазвенел о камни. Дело совсем плохо, подумал я и рывком вздернул себя на ноги…
   …и опять ошибся. Иамен задрал голову к низким тучам, точь-в-точь как за несколько минут до этого тень, и завыл. Вой его был не менее тоскливым и яростным, но содержался в нем и некий членораздельный, хотя и непонятный мне приказ. Хлопнув ладонями над головой и уже знакомым жестом разведя руки, Иамен заплясал. Он плясал между двух подергивающихся мертвецов, и плясали вместе с ним скалы, в такт дыханию его двигалось небо, зеркальным глазом его, одним-единственным, была белая оскалившаяся луна. Плясали мертвецы. Я ощутил, как и меня втягивает в страшный танец, и с огромным усилием заставил себя отвернуться. Негоже живому смотреть на пляску некроманта.
   Из-за скал раздались отвратительные звуки. Нили рвало.

Глава 2. Монастырь Недонг

   Обратно к шалашу мы мистера Иамена тащили практически на руках. Все-таки выплясать Тени из двух трупов зараз оказалось нелегкой задачей даже для некроманта его уровня. Смешно представить, как бы с этим разбиралась московская братия. Им-то едва хватает сил, чтобы всем ковеном водить одного несчастного, никакой пакостью не одержимого мертвеца.
   Если честно, больше всего мне хотелось запихнуть хозяина в его спальный мешок и по-тихому смыться. Но, во-первых, следовало признать, что я обязан мистеру Иамену жизнью. Если бы не его танец, шкандыбал бы я сейчас по горам, слепо натыкаясь на выступы сланцев. Во-вторых, Нили, доведенный событиями прошедшей ночи почти до истерики, категорически заявил, что без сопровождения некроманта он ни к какому монастырю не пойдет. Напрасно мистер Иамен, слабо и устало улыбаясь, пытался убедить его, что больше нечисти в округе покамест нет. Отчаявшись спорить с моим трясущимся и лязгающим зубами телохранителем, мистер Иамен выдул полфляжки чистого спирта, обнаружившегося у него в заначке, завернулся в спальник и заснул. Остатки спирта я отдал Нили, а сам уселся с секирой у входа в шалаш. На всякий случай.
   День мы провели под прикрытием каменных плит. На рассвете из безопасной тени шалаша я наблюдал, как вьются над далекими снежными пиками почти прозрачные в утренней ясности духи ледников. Духов не волновали дела маленькой земли внизу – они были увлечены лишь своими бесконечными играми с потоками теплого воздуха, поднимавшимися из долины.
   К полудню мистер Иамен проснулся. На сером его после вчерашнего лице даже появилась бледная краска. Я развел костер и подогрел ячменные колобки, и мы угостились скудным завтраком. Нили все жался вглубь шалаша, опасаясь зловредного излучения. Я же, наоборот, устроился у самой границы тени. Солнечный свет манил меня с детства, хотя я и понимал прекрасно, что не стоит поддаваться на этот зов сирены. Но, Фенрир меня задери, до чего же красиво!
   Мистер Иамен внимательно наблюдал за мной из своего спальника. Наконец, откинув полость, он выбрался из пухового мешка и подошел ко мне.
   – Вам, как я погляжу, нравится солнце? Нетипично для вашего народа.
   Не оборачиваясь, я хмыкнул.
   – Кончайте меня анализировать. Расскажите лучше про монастырь.
   Мистер Иамен устроился рядом, положив подбородок на острые колени.
   – Разрешите полюбопытствовать, а зачем вам вообще понадобился монастырь?
   – А если не разрешу?
   – Ваше право.
   Я поморщился. Этот тихий человечек убивал меня своей вежливостью.
   – Мы ищем одного… э-э… друга.
   – Друга?
   – Ага. По моим сведениям, он удалился в Недонг лет пять назад, дабы предаться размышлению и молитве.
   Мистер Иамен негромко рассмеялся. Я обернулся к нему и недружелюбно на него уставился.
   – Чего вы ржете?
   – Из всех тибетских монастырей, которых, как известно, намного больше сорока сороков, Недонг, пожалуй, самое неподходящее место для перечисленных вами духовных практик.
   – Это еще почему?
   Мистер Иамен свел ладони перед лицом, так что низкое еще солнце устроилось на кончиках его пальцев.
   – Некогда монастырь и вправду был известным религиозным центром для последователей Тзонг-капы. Лет, я бы сказал, по меньшей мере триста тому назад. Я заинтересовался этой обителью значительно позже, как вы можете догадаться. А интерес мой был вызван вот чем: концентрация Теней в окрестностях Недонга зашкаливала за все разумные представления. Такое количество можно встретить разве что в больших городах во время эпидемий, да и то вряд ли, потому что по неизвестной мне причине Тени не любят городов. Возможно, не хотят конкуренции с урбанизированной нечистью. Как бы то ни было, я провел небольшое расследование, и мне открылась необычайно интересная история. Один из здешних настоятелей, в восемнадцатом, кажется, веке, открыл… назовем это для простоты коротким путем к Нирване. Я не буду утомлять вас описанием ритуалов Гелуг-па: может быть, вам известна история о буддийских колесницах добродетели, может, нет, по сути это и не важно. Как бы то ни было, путем определенных очистительных техник ученик, вставший на путь Кунг-Нарья, достигал Нирваны, минуя всю необходимую цепь перерождений и ловко обходя кармический закон.
   – Что же в этом плохого?
   – Ничего особенно плохого, но, как и в любом шарлатанском средстве, в практике Кунг-Нарьи имелось довольно основательное двойное дно. Бессмертным это понимать не обязательно, а вот любой смертный к зрелым годам, по идее, должен бы сообразить, что дешевых путей в вечность не бывает. Однако соображают, увы, немногие, поэтому учеников и послушников в монастыре было навалом. И настоятель действительно ловко спроваживал в Нирвану их нематериальные сущности – для простоты будем считать их душами. Однако, душа-то в Нирване, а тело оставалось на грешной земле. Более того, в результате проведенных настоятелем ритуалов в тонком плане над ним открывалась здоровенная дыра, а через дыру жаловало в наш мир уже известно вам что. Настоятель, надо отметить, был не дурак и прекрасно понимал, что в стенах монастыря творить это безобразие невместно, иначе его же первого Тени и заедят. Недонг вырублен в скалах, и единственный вход в него – весьма длинный и узкий туннель в сплошном горном массиве. Так вот, настоятель покрыл стенки, пол и потолок туннеля зеркалами. Самый верный способ уловить Тень – это поймать ее в коридор между двух зеркал. Таким образом, настоятель устроил настоящую полосу препятствий, которую не могла пересечь ни одна Тень. Кандидатов в Будды почтенный святой выводил за стены монастыря в особую ритуальную беседку, быстренько проводил обряд и сматывался обратно в скалу. Душа посвященного удалялась в Нирвану, а тело отправлялось бродить по горам и мордовать ни в чем не повинных крестьян.
   – Лихо, – ухмыльнулся я. – А настоятелю-то какая со всего этого была выгода? Ученики, что ли, отписывали ему свои состояния? Или у него был договор с Тенями на поставку свежих трупов?
   Иамен, щурясь на ярко блестящий ледник, пожал плечами.
   – Вот уж этого я не знаю. По-моему, почтенный занимался своими темными делишками из чистой любви к искусству. Иначе зачем бы ему попросту не проводить ритуал в зеркальной комнате?
   – Хороша любовь.
   – Каково искусство, такова и любовь.
   Этого я оспорить не мог.
   – И что же случилось с учителем мудрости?
   Иамен обернулся ко мне, вновь улыбаясь своей не затронувшей глаз улыбкой.
   – Говорят, что один из учеников – по слухам, некогда славный Охотник – разбил все зеркала. Память у одержимых Тенями неважная: они сохраняют лишь смутные образы своего человеческого бытия. Но ритуал, проводимый учителем, был, видимо, очень запоминающимся.
   Меня так и подмывало спросить, а не наш ли хозяин тот самый знаменитый охотник – однако по всему выходило, что нет. Если верить сведениям из долины, монастырь пустовал больше сотни лет.
   – И что же, с тех пор тут царит запустение и безлюдие? Цирк уехал, клоуны разбежались?
   Не уверен, что мистер Иамен был знаком с идиомой, и все же суть он уловил верно.
   – О, отнюдь. Цирк приехал как раз после того, как Тени разобрались с просветленным ламой. В опустевших человеческих постройках с дурной историей очень любят селиться драконы. Вот и сюда заселился дракон. Если я не ошибаюсь, обитает он в монастыре и сейчас.
   Должен признаться – при этих словах я отвалил челюсть.
   История свартальвов и драконов уходит в темное и мрачное прошлое, в то прошлое, когда облик земли еще не был окончательно определен всполохами древнего огня и ударами молота. Почти в любой саге о моем народе вы встретите древнего ящера, который только и ждет, как бы покуситься на сотворенные искусными кузнецами сокровища. Большая часть этих рассказов, конечно, брехня. К примеру, так и не доказано, что меч Наглинг – последний из наших великих мечей – погиб в поединке между ловким проходимцем Беовульфом и терроризировавшим его готское королевство змеем. В то же время история Фафнира и Зигфрида правдива, насколько может быть правдива людская хроника. С Фафниром довелось встретиться и моему деду – естественно, до того, как германец прикончил ящера и подзакусил его языком.
   Достоверно известно о драконах немногое. Так, ни один дракон никогда не скажет слова правды, кроме тех слов, что произносит при последнем издыхании. Многие из европейских героев, окончательно запутавшиеся в собственных подвигах и причудливых извивах шаловницы-судьбы, только затем и охотились на драконов, чтобы услышать это последнее изречение. Столь многие, что в Европе драконов извели задолго до моего рождения. Если честно, и я не знал, что в Тибете они до сих пор благоденствуют.
   Между тем, Нили, до этого прислушивающийся к нашему разговору без особого интереса, при слове «дракон» подобрался ближе и радостно зарычал. Ему, как и всякому воину, одержимому жаждой подвигов и бессмертной славы, не терпелось сразиться с чудовищем и испытать, наконец, всю мощь наследственной секиры. Меня купить было чуть труднее.
   – Дракон? Почему же в долине о нем ничего не слышали? Да и в поселке Тенгши… Разве не пристало ящеру вылетать из горы в дыму и пламени и пожирать беззащитных путников?
   Мистер Иамен тихо засмеялся.
   – Мастер Ингве, у вас такие детские представления о драконах. Драконы – порождения древнего хаоса, существовавшего задолго до того, как вода отделилась от неба и тверди. Хаос – их первородная стихия и среда обитания. При драконе монастырь процвел. Конечно, здешний дракон был не столь дураковат, чтобы предстать людям в своем истинном обличье. Он прикинулся буддийским монахом, последователем Пути Добродетели, и лет двести назад тут все кишело Желтыми Шапками. Они развили разнородную деятельность, сколь бурную, столь и бессмысленную. Драконы вообще любители ритуалов, ибо, как правило, ни на что не тратится столько энергии при таком ничтожно малом выходе, как на религиозный ритуал. А ящеры – верные адепты первого закона энтропии. Половина китайских церковников и бюрократов – замаскированные драконы. И, если честно, я совсем не уверен, что в других частях света дела обстоят иначе.
   – Все страньше и страньше, – пробормотал я, вспоминая знакомых мне чиновников шведского посольства. Ох, чует сердце, драконами там так и пованивает. Мистер Иамен продолжал:
   – Здешний дракон, увы, был довольно молодым и неопытным змеем. Его старшие коллеги ухитряются протянуть в своих епархиях тысячелетиями, да еще и организовать попутно парочку новых сект. А местный сиделец просто-напросто проголодался. Так что в один прекрасный день он сожрал всех монахов и всю скотину. Видимо, родители предупреждали беднягу, что после таких эксцессов лучше залечь на дно на несколько столетий. Вот он и притаился. Иногда сюда забредают туристы, скалолазы, порой через горы гонят караваны скота или грузы оружия – тут уж он отводит душеньку. Но вообще это необыкновенно смирный дракон. За все то время, что я здесь ошиваюсь, он ни разу не покинул обители.