Юрьев Зиновий Юрьевич. Человек, который читал мысли

   В разные эпохи разные религии имели свои святые места, к которым нескончаемым потоком тянулись пилигримы. Теперь "меккой" для миллионов стали Рено, Лас-Вегас, Лейк-Тахо. Сюда прилетают и приезжают со сладкой надеждой и уезжают убежденные, что в следующий раз им наверняка повезет. Если бы только шарик рулетки остановился не на 34, а на 33... Если бы за длинным столом шмен-де-фера остановиться на шести, а не прикупать еще карту... Но владельцы казино и отелей в столицах азарта, гангстеры и киноактеры, отставные политические деятели и миллионеры сознают свой долг перед обществом. Никто не может упрекнуть их, что они просто-напросто обирают приезжих. Они платят десятки тысяч долларов модным певцам, импортируют из Парижа прямо в пески Невады знаменитый парижский стриптиз "Лидо", в котором представительницы десятка стран символизируют собой единство обнаженных ног, бедер и бюстов.
   Дэвид вышел из "боинга-707" и вздрогнул под мягким и сухим ударом невадского солнца. Оно изливалось на землю физически ощутимым густым потоком, и тени казались островками спасения.
   Пока он добрался до гостиницы, рубашка прилипла к спине, пиджак начал казаться чугунным. Зато номер встретил его прохладой, которая казалась нереальной после сухого зноя улицы. Он переоделся и сошел вниз пообедать. Он не слышал оживленного гула ресторанной публики, не обращал внимания на то, что ест. Он думал о том, что Фитцджеральд прав, ему нужны деньги.
   У него не было четкого плана. Он знал лишь, что нужно много денег, чтобы уйти, исчезнуть из того мира, где капитан Фитцджеральд рассматривает увеличенные фотографии отпечатков его пальцев, снятых с автомата. Капитан знает, что такое вещественные доказательства, прямые улики, он сумеет передать свою уверенность суду присяжных... Дэвид расплатился и вошел в игорный зал.
   Он остановился в дверях, оглушенный гулом, В первую секунду он не мог понять, откуда он исходит, и огляделся. Лица игроков были сосредоточены, они молчали, лишь изредка бросая отрывисто:
   "Карту, еще карту". И тут же вспомнил: он СЛЫШАЛ мысли всех этих людей, мысли необычайно напряженные, и звук их мыслей был похож на гул разъяренной толпы.
   В зале играли в блэкджек, род американского "очко", и, сидя за вогнутой стороной столов, банкометы бесшумно и точно, как катапульты, выбрасывали карты игрокам.
   Он подошел поближе к одному из столов. И вдруг понял: несмотря на свою странную способность читать чужие мысли и видеть образы, плывущие в чужих головах, он имеет столько же шансов выиграть, как и любой из этого потеющего от волнения стада. Ведь банкомет сначала сдает карты играющему, а потом себе. Что толку, что Дэвид будет знать, какие у банкомета карты, если не сможет изменить свои?
   Неужели тупик? Изо всех способов заработать деньги, читая чужие мысли, Дэвид выбрал только один - казино. Ему казалось, что здесь, в анонимной атмосфере напряженного азарта, ему легче всего будет обзавестись деньгами.
   Он вытер выступивший на лбу пот и перешел в другой зал. Вокруг нескольких рулеток стояли кучки людей. "Делайте ставки", - говорил крупье, и шарик рулетки с легким звоном начинал кружиться по слившимся в один призрачный круг клеткам колеса.
   "И здесь то же, - с ужасом думал Дэвид. - Какое у меня будет здесь преимущество? Никакого. Крупье не знает заранее, где остановится шарик. Ему это даже безразлично, ведь казино все равно снимет часть общей суммы, проходящей через рулетку".
   Шмен-де-фер и баккара заставили его прислониться в изнеможении к стене. Он потратил почти сто долларов на дорогу сюда, чтобы убедиться в крахе своих надежд. Ему всегда не везло, ему не повезло даже с этим проклятым даром, который пока что отнял у него все и ничего не дал взамен, даже шанса на выигрыш.
   Он вернулся в первый зал. Гул чужих, жадных, молящих и торжествующих мыслей раздражал его, как никогда.
   - Что не играешь, приятель? - спросила его платиновая блондинка с густо наложенной на ресницах краской. - Уже выиграл все деньги? Тогда ты мне нравишься.
   - Еще не все, - криво усмехнулся Дэвид и подумал: "По крайней мере с этой проще и честнее, чем с Присиллой. Не будет говорить о любви и думать при этом о своем Тэде".
   - Тебе должно повезти сегодня, - сказала блондинка и подмигнула ему, встретимся попозже.
   - Обязательно, - ответил Дэвид.
   Он стоял у одного из столов и внезапно услышал чьи-то мысли, поразившие его своим спокойствием и даже ленивой, привычной уверенностью на фоне других, потных и молящих. Он поднял голову и понял, что это мысли банкомета. Он ловко и небрежно держал в левой руке колоду, а правой сдавал очередному игроку. Но про себя он называл те карты, которые швырял уверенно игроку. Он знал карты! Должно быть, они были краплеными, банкомет точно знал, что он сдает своему сопернику.
   Дэвид почувствовал, как у него забилось сердце. Он посмотрел на банкомета: равнодушное, скучное лицо. "Еще один ходит вокруг, как рыба около крючка. Сейчас клюнет", - слушал Дэвид его мысли. Он пошел к кассе и получил за сто долларов целую пригоршню разноцветных пластмассовых фишек с гербом казино.
   Он сел за стол и принялся ждать своей очереди. Ему вдруг стало смешно. Он сидел прямо напротив банкомета и думал о том, что вряд ли тот мог представить, в какую игру они будут сейчас играть. Банкомет знает, какие карты он сдает Дэвиду. Дэвид знает о том, что тот знает, и знает, какую следующую карту получит.
   - Десять долларов, - сказал Дэвид, стараясь унять биение сердца. В руках у него была тройка.
   "Так, сдам ему восьмерку", - подумал банкомет, и Дэвид получил восьмерку, У него было одиннадцать очков.
   "Сдаю семерку. Итого, у него восемнадцать. Больше не возьмет, - подумал банкомет. - А что, интересно, идет мне? Ага, двойка!"
   - Еще одну карту! - сказал Дэвид, ему показалось, что голос охрип и дрожит от волнения.
   - Даю, - сказал банкомет и подумал: "Берет при восемнадцати, отчаянно играет..."
   - Девятнадцать, - механически пробурчал банкомет и ловко подвинул толчком к Дэвиду десятидолларовую фишку.
   "Пожалуй, теперь лучше будет остановиться более традиционным образом", подумал Дэвид.
   - Прошу! - сказал банкомет Дэвиду и на мгновение поднял на него сухое, блеклое лицо, лицо человека, проводящего вечера в накуренном помещении.
   - Десять, - сказал Дэвид и положил перед собой фишку. - Две карты.
   Теперь у него на руках было пятнадцать, и он услышал голос шулера, ощупывавшего очередную карту: "Дама".
   "Дама, как и любая картинка, - десять очков, - подумал Дэвид, - у меня будет перебор, но так надо".
   - Еще одну, - сказал Дэвид и постарался изобразить на лице досаду, когда он бросил карты и подвинул банкомету фишку.
   Справа от него сидела немолодая уже женщина, и на лице ее была написана такая неприкрытая жадность, что Дэвиду стало неловко за нее.
   Слева беспрестанно курил совсем еще молодой человек, лет, наверное, двадцати трех - двадцати четырех.
   - Вам? - спросил банкомет Дэвида.
   - Двадцать пять, - ответил Дэвид. На руках у него была четверка, - Еще две карты.
   "Прибавляет, - подумал банкомет. - У него четверка, сдаю короля и тройку. Всего семнадцать. Вряд ли возьмет еще. Ага, там снова четверка".
   Дэвид старался изобразить внутреннюю борьбу - вытер лоб платком, закурил.
   - Еще карту! - сказал он громко, прижал карту к тем, что уже были у него, и принялся томительно-медленно выдвигать ее.
   - Блэкджек, очко! - крикнул он и, словно спохватившись, добавил: Простите...
   Шулер чуть заметно пожал плечами, он привык ко всему. Процессия обнаженной человеческой жадности проходила перед ним ежедневно.
   Через полчаса Дэвид уже выиграл около сотни долларов. Соседи с завистью поглядывали на него, а белокурая вечерняя охотница снова появилась около стола и улыбалась ему, заговорщически подмигивая.
   "Парень намесил теста, - услышал он, - надо не упускать его из виду. Новичкам всегда везет".
   Он решил играть крупнее и поставил семьдесят пять долларов. Валет и король дали ему двадцать очков.
   Банкомет взял себе три карты. "Пятнадцать, следующий идет туз, будет перебор. Надо передернуть", - подумал он.
   Дэвид непроизвольно подался вперед, пристально следя за пальцами шулера и слыша; "Может заметить, черт с ним. Все равно все спустит".
   Когда у Дэвида было уже больше пятисот долларов, он встал из-за стола - на сегодня хватит, нельзя слишком привлекать к себе внимание.
   - Ну, что я говорила? - кивнула ему блондинка и внимательно проследила взглядом путь бумажника, который Дэвид положил во внутренний карман пиджака.
   - В правом, в правом, - усмехнулся он.
   - Что в правом?
   - Бумажник.
   - А, вот ты о чем, - рассмеялась она, - мог бы и не говорить, сама видела.
   - И я видел, что ты видела.
   - И я видела, что ты видел, что я видела... - Она снова рассмеялась. - Так мы никогда не кончим. Пойдем лучше в бар выпьем. Меня, кстати, зовут Клер.
   - А меня, зови меня... ну... Эрни.
   - Эрни так Эрни. Какое мне дело? Не под венец же мы идем.
   - Мне так тоже показалось.
   Виски шевельнулось теплым мягким комком в желудке, и Дэвид почувствовал, как усталость медленно выдавливается из него, вытесняемая алкоголем, выигрышем и близостью этого доступного веселого существа, не скрывающего своей заинтересованности в его "тесте".
   "По-моему, торговаться не будет... И парень ничего, похож на Кирка Дугласа..." - лениво думала девушка, и Дэвид рассеянно кивнул ей.
   - Ты что киваешь?
   - А... просто приятно на тебя глядеть и гадать, о чем ты думаешь. За твое здоровье!
   Дэвид проглотил виски. Черт с ней, с Присиллой, с ее Тэдом, с "принципиальным" мистером Барби, его "Кларионом"! Черт с ними, с этими двумя трупами на тротуаре у ювелирного магазина Чарлза Майера. Что он, апостол Павел? Почему он должен думать обо всех?
   - Выпьем еще, Клер? - спросил он.
   - С удовольствием, - кивнула она, поглядывая на карман пиджака, откуда он вынимал бумажник.
   ГЛАВА, КОТОРАЯ ЗАВЯЗЫВАЕТ СУДЬБУ ДЭВИДА В КРУТОЙ УЗЕЛ
   Они сидели в ресторане и смотрели на эстраду. Певица, раскинув руки под микрофоном, пела песенку о подушке, наклонившись так, что грудь ее в глубоком вырезе была видна каждому.
   - Как ты думаешь, - спросила Клер, - если испортится микрофон, кто-нибудь заметит?
   - Пока она стоит в такой позе, вряд ли. Видишь ли, в каждой профессии есть свои приемы. Уважающий себя нищий не станет стоять с протянутой рукой, он будет что-нибудь продавать - шнурки для ботинок или спички. Та, на эстраде, вместо шнурков поет, да еще грудь. За одну только грудь без пения платят меньше, вот и все.
   - Да я и не пою, - засмеялась Клер. - Может, и мне придумать себе какие-нибудь "шнурки"?
   - Не нужно, я за честную коммерцию, - ответил Дэвид. Он опьянел, зал со столиками медленно кружился
   - Нельзя сказать, чтобы ты был очень любезен, - надулась Клер, и Дэвид услышал: "Хорошо, что он пьян. Сейчас отвернется, и я подсыплю ему этой дряни. Жалко, конечно. Симпатичный парень, но не портить же отношений с ними... Ничего, поспит покрепче, и все..."
   Дэвид вздрогнул, как от неожиданного удара:
   "Только не подать вида, только не подать вида... Вот ее "шнурки"... Кто это ОНИ?" - его мысли неслись, как стайка ребятишек после школы, только они не смеялись.
   Он извинился и вышел из зала. Опьянение внезапно прошло, растворенное чувством опасности. Он снова дичь, которая мечется по полю, окруженному охотниками. Снова начинается охота, снова мир надвигается на него.
   Он вернулся на свое место. "Ну, выпей же, выпей!" - молила его мысленно Клер.
   - Ну что ж, выпьем. Клер. А знаешь, у меня идея - обменяемся стаканами. Говорят, в таких случаях узнаешь чужие мысли. Ты хочешь узнать мои мысли?
   Клер смотрела на него широко раскрытыми глазами.
   - Почему ты побледнела, радость моя? - криво усмехнулся Дэвид. - Или ты не хочешь узнать мои мысли?
   - Я просто испугалась за тебя, - пробормотала Клер. - Мне показалось, что ты очень пьян.
   - Так не хочешь выпить? Отличное вино.
   - Нет.
   - Ну что ж. Счет, пожалуйста.
   Он расплатился и, крепко прижимая к себе руку Клер, подвел ее к лифту. Она не сопротивлялась. В голове ее вяло трепыхался один вопрос: что он сделает с ней? Она жила не первый день в Лас-Вегасе, и насилие, настоянное на сухом зное пустыни и лихорадочной алчности казино, было привычной частью окружавшего ее мира.
   Дэвид втолкнул Клер к себе в номер и запер дверь. "Неужели это конец? подумала она. - Но откуда он узнал?"
   В ней не было ненависти. Ей даже было жаль этого парня, такого странного и вместе с тем нежного с ней. Но каждая профессия имеет свои правила, и игру нужно вести только по этим правилам.
   - Для чего ты сделала это, Клер? - спросил Дэвид, думая, что он не мог бы задать более глупого вопроса.
   - Что "это"? Я ничего не сделала.
   - Для чего ты подсыпала какой-то дряни мне в стакан? Кто заставил тебя сделать это?
   Она пожала плечами и ничего не ответила. "Сейчас он ударит меня", - она невольно подняла руки к лицу, словно защищаясь.
   В Дэвиде вдруг шевельнулась нежность к этой девушке. Он обнял ее, и она уткнулась носом в его плечо. Она не плакала, она только изо всех сил прижалась к нему, словно желая спрятаться, скрыться. Она сама не смогла бы объяснить, почему она это сделала. Сентиментальность была ей чужда. Она привыкла быть со своими клиентами настороже, ощетинившись, словно бездомная кошка.
   - Меня заставил подсыпать снотворное Билл Пардо, банкомет. Ты играл за его столом.
   - А... я так и думал.
   - Знаешь что, - вдруг сказала Клер и посмотрела Дэвиду в глаза, - они ждут внизу, пока я не дам им сигнала. Через главный вход нам не выйти, но можно пройти через служебный, в подвале... У меня на улице машина...
   Она ни о чем не думала, но Дэвид видел неясные картины, беззвучно вспыхивавшие в ее мозгу. Какой-то человек в пижаме за столом, и женщина, смеясь, ставит перед ним завтрак. Господи, это же он. Он и Клер.
   - Ты хочешь уехать со мной? - медленно спросил Дэвид.
   - Да, - просто сказала она.
   В дверь тихонько постучали. Клер, бледная под слоем косметики, с ужасом смотрела на него. Он кивнул ей на ванную, на цыпочках подошел к двери, прижался к стене и нащупал в кармане пистолет.
   Осторожный стук повторился, и Дэвид вдруг услышал приглушенные мысли: "Наверное, спит. Хорошо все-таки, что я его так быстро нашел... Надо постучать чуть погромче..."
   - Войдите, - сказал Дэвид и еще крепче прижался к стене. Дверь распахнулась, и он изо всех сил ударил рукояткой пистолета по чьей-то голове. Человек медленно покачнулся и упал назад, скользнув по двери спиной. На лбу проложила себе русло тоненькая струйка крови.
   На мгновение Дэвиду показалось, что он смотрит какой-то знакомый фильм, что все это происходит не с ним, а с каким-то знакомым актером. Но прошло мгновение, и еще, и еще, а фильм не кончался. Глаза Фитцджеральда были закрыты. Дэвид наклонился над ним и прислушался. Капитан дышал. Дэвид запер дверь. Что там дальше, в этом фильме? Он огляделся.
   - Кто это? - Клер трясло.
   - Так... Один приятель...
   - Ты гангстер? - в голосе Клер звучал теперь не страх, а разочарование. "Гангстер... просто гангстер... и все... все..."
   - Нет, Клер, не гангстер, а урод. Понимаешь, урод?
   - Они будут здесь с минуту на минуту.
   - Сейчас.
   Дэвид с трудом приподнял капитана и положил на кровать, повернув лицом к стене, потом быстро вывернул лампочку из настольной лампы, вставил в патрон монетку и снова ввернул ее. Послышался легкий треск, свет в номере погас.
   Они выглянули - никого. Мягкий свет из длинных плафонов заливал коридор, наполнял его спокойствием. Дэвид плотно, стараясь не хлопнуть, закрыл дверцу лифта.
   - Сначала на второй, - шепнула Клер. - Я выйду, поедешь в подвал. Выйдешь, сверни направо, там выход. Там тебя не ждут.
   - А ты?
   Она ничего не ответила и лишь посмотрела на него. "Я уеду с ним, - услышал Дэвид ее мысли, - уеду. Все равно..."
   - Куда она запропастилась, эта шлюха? - спросил Билл Пардо у своего коллеги. Они стояли в холле и покуривали.
   Наконец появилась Клер. Она сбежала по лестнице и быстро шепнула им, направляясь к выходу:
   - Все в порядке, дверь открыта.
   - Ладно, - буркнул банкомет и кивнул коллеге, - пошли.
   Дверь шестьсот сорок второго была приоткрыта.
   - Свет не горит.
   - Клер, наверное, погасила. Он спит, ему можно аппендицит вырезать, и он не проснется.
   Они оглянулись по сторонам - коридор пуст - и проскользнули в номер.
   - Где выключатель? - шептал Билл. - Ага, вот он.
   Послышался щелчок, еще один, свет не зажигался. Билл, выставив перед собой руки, подошел к столу и нащупал на нем лампу. Снова никакого результата.
   - Замыкание. Черт с ним. Тем лучше. Он подошел к кровати и нащупал лежавшего человека.
   - Иди сюда. Вот он.
   Билл привычно обшарил все карманы.
   - Ишь ты, сволочь, - шепнул он, нащупав пистолет, - с пушкой ходит. Давай.
   Они начали избивать спящего ногами и руками.
   - Обожди, Билл, - сказал его спутник. - Столкну на пол, удобнее будет.
   Он дернул за пиджак, и тело с глухим стуком ударилось об пол. Они наносили удары с яростью разоблаченных шулеров. Они тяжело дышали и стирали руками пот, они устали.
   - Ладно, хватит, - сказал Билл. - Чикни зажигалкой, посмотрим, что от него осталось.
   Огонек осветил вздутую окровавленную маску. Но это явно был не тот, кого Билл ожидал увидеть. Он отшатнулся.
   - В чем дело, Билл? Или мы перестарались?
   - Это не он.
   - Давай посмотрим. Приоткрой дверь. Они принялись рассматривать то, что вытащили из карманов.
   - Капитан полиции Эрнст Фитцджеральд, - пробормотал Билл, держа в руках документы. - Боже правый, что же делать? Смотри, это карточки того типа! Что за чертовщина?
   - Ладно, разберемся потом. Что сейчас делать? Оставить в номере?
   - Может быть, утащить к...
   В дверь тихонько постучали. Билл в темноте зажал рот своему соучастнику.
   - Мистер Росс... - слышалось из-за двери.
   - Заходите, - сказал Билл, - я лежу. Заходите, сейчас зажгу свет.
   Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул долговязый человек. Свет из коридора сверкнул на глянцевой маленькой головке.
   Билл и его товарищ выскочили в коридор и захлопнули за собой дверь. Банкомет повернул ключ.
   - Не знаю, кто там, но для нас это дар божий. Значит, того парня зовут Росс. Но куда он делся? Ладно. Теперь надо сообщить в полицию.
   Компаньон частного сыскного бюро "Донахью и Флисс" Юджин Донахью услышал: "Заходите, я лежу", - и вошел в номер. В комнате было темно, он остановился. И тут кто-то шмыгнул мимо, дверь захлопнулась, и он услышал, как щелкнул замок.
   - Мистер Росс! - позвал он. - Что за шутки?
   Никто не ответил. Окна сквозь драпри чуть посветлели, выступив в черноте смутным пятном, и вновь исчезли. "Должно быть, реклама на улице", - подумал сыщик и двинулся к окну. Что-то попало под ногу. Донахью нагнулся и ощупал руками - ботинки. Но они не просто стояли на ковре. Носки их торчали кверху! На полу лежал человек. Донахью отскочил, словно схватился за обнаженный электрический провод, и больно ударился о стену. Он ощупывал ее и жарко молился. Вот он, вот выключатель! Он судорожно нажал кнопку, но темнота не шелохнулась.
   Испуганные мысли метались в голове, казалось, они вдребезги разобьют его черепную коробку:
   "В комнате труп Росса, в кармане - его фото. Дверь заперта. Как доказать, что не я убийца, что все это чудовищная провокация? Позвонить Барби или Трумонду? Но что они могут сейчас сделать, чем могут помочь?"
   Внезапно ему почудился слабый стон. Стон повторился. Слава всевышнему Росс жив! Он пополз, вытянул руку и ощутил что-то липкое. Сейчас сюда войдут, а у него на руках кровь. Он лихорадочно тер пальцы о ковер, пока рука у него не нагрелась.
   Щелкнул замок, и Донахью вскочил на ноги. Тонкий луч фонарика, физически ощутимый в темноте, скользнул по лежавшему на ковре телу, прочертил причудливую траекторию и остановился на нем.
   - Кто вы? - спросил голос.
   - Юджин Донахью, компаньон частной сыскной фирмы "Донахью и Флисс" из Аплейка.
   - Что вы здесь делаете?
   - Я разыскивал человека по имени Дэвид Росс.
   - Видно, вы так обрадовались встрече, что превратили его в лепешку? Я всегда говорил, что эти частные сыщики...
   - Он жив, ему нужна помощь, но это не я. Луч фонарика остановился на лице лежащего человека.
   - Боже правый! - вскрикнул Донахью. - Это не Росс.
   - Но, надеюсь, это тоже ваш знакомый? Отделать так незнакомого было бы просто невежливо.
   - Это же Эрни Фитцджеральд, капитан полиции из Аплейка.
   - Ну-ну. Я тоже полицейский, - сказал голос. - И может быть, вы сами расскажете, как и за что вы его так отделали? Или вам нужно для этого нормальное освещение?
   ГЛАВА, В КОТОРОЙ ДЭВИД ПРИЗНАЕТСЯ КЛЕР В СВОЕМ УРОДСТВЕ
   Дэвид открыл глаза и потянулся.
   - Клер, - позвал он.
   - Я здесь, милорд и повелитель, - Клер, плавно сгибаясь в поклонах, подошла к кровати с чашкой кофе в руках. - Простите, что ваш утренний кофе недостаточно горяч, но я ждала, пока повелитель соизволит открыть глаза.
   У Дэвида мелькнуло ощущение, что все это уже было: он видел когда-то "этот гостиничный номер", пятна солнца на вытертом ковре и это улыбающееся лицо. С самого детства его иногда охватывало такое же тревожное чувство уже виденного, знакомого, но он так никогда и не мог найти потайную дверь воспоминаний.
   Он выпил кофе и протянул ей чашку.
   - Благодарю вас, моя добрая Клер, и разрешаю сесть рядом с собой.
   Она обняла его за шею и уткнулась носом в его плечо, как тогда в Лас-Вегасе.
   - Клер, - тихо сказал он, - тебе хорошо со мной?
   Она едва заметно вздрогнула. "Это я всегда спрашивала, хорошо ли им со мной... Так не может продолжаться..." - подумала Клер.
   - Почему? - спросил Дэвид. - Почему не может?
   Она испуганно смотрела на него.
   - Что - "почему"? Что - "не может"?
   - Мне показалось, - сказал Дэвид, проклиная себя за то, что снова спутал мысли со словами, - что ты подумала о нас...
   - Да, подумала, что это не может продолжаться. Я не смогу быть с тобой, каждую минуту я жду попрека. Ты хороший парень, но ты же нормальный человек, не святой. Святые не играют в блэкджек, не бьют с маху пистолетом по голове и не думают о том, сколько запросит эта девка с крашеными волосами.
   Слезинки казались странно прозрачными на густо накрашенных ресницах. Голос звучал враждебно;
   - Нет, я ни в чем не хочу упрекнуть тебя. Я злюсь на себя: дура, сентиментальная шлюха. Я думала всю ночь, я не хочу никаких истерик - двадцать пять долларов с вас, мистер, по таксе. Ничего не поделаешь, я молода. Приходите через десять лет - будет дешевле. А еще лучше - через двадцать, будет почти задаром...
   Дэвид почувствовал, как его подхватывает теплая волна нежности.
   - Не плачь, - сказал он и, чуть прикасаясь пальцами, погладил ее затылок. - Может быть, тебе особенно и нечем гордиться, но и мне нелегко! Я урод, понимаешь, урод.
   - Я этого не замечала.
   - Нет, Клер, я урод. - "Зачем я ей все это говорю?" - пронеслось в голове, но он уже не мог остановиться.
   ...Клер смотрела на него широко раскрытыми глазами.
   - Значит, ты так узнал и о снотворном? - прошептала она.
   - Конечно, - сказал Дэвид. - Я вышел нарочно, чтобы ты могла подсыпать этой дряни. Мы квиты, Клер, - сначала ты хотела угробить меня, потом спасла.
   - И ты знаешь, что я сейчас думаю? - спросила Клер.
   - Ты думаешь: "Странное дело, он несет вздор, а я ему верю".
   - А еще?
   - А еще ты думаешь: "Пропади все пропадом, пусть бы он обнял меня..."
   - И я не могу спрятать от тебя никакие мысли?
   - Нет.
   - Дэвид Росс, пока ты не услышишь от меня плохих мыслей, я буду с тобой. А сейчас о чем я думаю?
   - О завтраке.
   - Правильно. Кроме того, мне нужно кое-что купить себе. Из-за этой спешки у меня нет ни пижамы, ни зубной щетки.
   - Возьми деньги, но зубную щетку я хочу купить тебе сам - в качестве королевского подарка.
   - Как скажешь, повелитель.
   Человек, сидевший против Юджина Донахью, сверкал, как новенький автомобиль под дождем. Свет отражался от его отполированной лысины, от стекол очков, от наманикюренных ногтей, от зеркала черных туфель.
   - Позвольте представиться, - нервно сказал он. - Руфус Китинг. Мне рекомендовал обратиться к вам сенатор Трумонд, мой хороший друг и... Я думаю, вам можно доверять? Сенатор считает, что можно...
   Частный сыщик торжественно кивнул головой.
   - Если вас послал сенатор...
   - Да, да, - поспешно согласился отполированный человек. - Я думаю, что можно рассказать вам все. Сенатор несколько дней назад получил конфиденциальные сведения о том, что в Хоре Шу намечено строительство секретного полигона. Естественно, что мы тут же решили купить там несколько земельных участков. Как только о строительстве будет объявлено официально, а это дело дней, цена их подскочит раз в двадцать.
   И вот вчера я узнаю, что земля уже куплена кем-то. Вы понимаете, что это такое? Я не скажу - семьсот тысяч долларов, но полмиллиона практически лежали у нас в кармане. Что вы на это скажете?
   - Гм, это бывает.
   - Бывает? Этого НЕ бывает. О месте строительства не знал никто! Единственный человек в Пентагоне, который ведает этим делом, - близкий приятель сенатора. К тому же он сам... финансово заинтересован.
   - Должно быть, кто-то еще был в курсе!
   - Исключается! Вопрос был решен всего три дня тому назад.
   - Не волнуйтесь. Вспомните все-таки, с кем вы виделись
   - Ну что ж, это можно попробовать. Утром в тот день сенатор позвонил мне, и мы уговорились встретиться в три часа. Разговаривали в моей машине, и, если только никто не спрятался в цилиндрах или коробке скоростей, ни одна живая душа не могла подслушать наш разговор. Через час я вылетел в Нью-Йорк, у меня там кое-какие дела. Вечером я никого не видел. На следующее утро разговаривал с одним знакомым...