Страница:
Итак, в артиллерии уже многие годы применялись два способа управления – централизованное, то есть объединенное в руках старшего артиллерийского начальника, и децентрализованное (то есть с меньшей степенью централизации), когда функции управления передавались в нижестоящие инстанции, например в стрелковой дивизии – командирам полков, батальонов и даже рот.
Преимущество централизованного способа управления заключается в том, что оно обеспечивает в наибольшей степени возможность массирования артиллерийского огня на решающем участке боя, децентрализованное управление создает условия для более тесного взаимодействия в звене мелких подразделений. Исходя из этого рекомендовалось управление артиллерией централизовать на период артиллерийской подготовки и борьбы за передний край обороны противника. При развитии же боя в глубине обороны, когда отдельные подразделения атакующих частей будут решать самостоятельные задачи, считалось целесообразнее применять способ децентрализованного управления, гарантирующего более тесное взаимодействие артиллерии с этими подразделениями.
Основными средствами технической связи в артиллерии дивизии являлись телефон и радио. Все командиры, от командира батареи до начальника артиллерии стрелкового корпуса, за исключением начальника артиллерии стрелкового полка, по штату имели свои средства связи, но с укомплектованностью ими были проблемы. Об этом несколько ниже.
Безусловно, такой сложный организм, как артиллерия дивизии, сможет обеспечить своим огнем выполнение боевых задач, поставленных стрелковой дивизии, только в том случае, если будут обучены все без исключения специалисты – от орудийных номеров до командиров артиллерийских полков и офицеров штаба артиллерии дивизии.
У С.С. Варенцова за плечами почти двадцатилетний опыт службы в артиллерии, что позволяет ему безошибочно определить основные направления его работы. Обладая хорошими организаторскими способностями, он за относительно короткое время поднял уровень боевой подготовки артиллерии дивизии на должную высоту. Вскоре целенаправленная деятельность начальника артиллерии сказалась в плане готовности артиллерии обеспечить выполнение любых поставленных задач стрелковой дивизии.
Так, в 1940 году на тактическом учении дивизии в присутствии наркома обороны С.К. Тимошенко артиллерия дивизии в ходе учений с боевой стрельбой показала высокую боевую выучку, за что начальник артиллерии С.С. Варенцов был награжден золотыми часами с дарственной надписью наркома.
В то время, чтобы удивить наркома обороны С.К. Тимошенко в вопросах применения артиллерии, надо было действительно совершить что-то неординарное или сверхъестественное. Надо было прыгнуть выше себя в прямом и переносном смысле.
Заметим, что эти учения проводились после известного приказа наркома обороны № 120 от 16 мая 1940 года «О боевой подготовке войск на летний период», в котором был отмечен ряд недостатков по боевому применению артиллерии в советско-финляндской войне и даны строгие указания на их устранение.
Так, в ходе советско-финляндской войны командующий Северо-Западным фронтом С.К. Тимошенко в конце февраля 1940 года в своей директиве отметил: «Начарткоры и начартдивы зачастую сидят без связи с артгруппами и не могут руководить их огнем. В силу этого в нужных случаях не применяется маневр огнем, огонь всей артиллерии корпуса не сосредоточивается на важных тактических или опасных участках – обычно каждая артгруппа поддерживает только свою часть»[22].
Далее командующий войсками фронта обращает внимание общевойсковых и артиллерийских командиров на то, что «одним из средств влияния на ход боя в руках командира корпуса и командиров дивизий является мощный сосредоточенный огонь артиллерии. Организация артиллерийского огня должна предусматривать возможность сосредоточения огня всей или большей части артиллерии корпуса (дивизии) на участках главного удара»[23].
Нельзя не отметить, что в подготовке артиллерии многое зависело и от командира дивизии. В этом плане С.С. Варенцову должны были по-доброму завидовать другие начальники артиллерии дивизий. Командиром 41-й дивизии был генерал-майор Г.Н. Микушев. «Широко эрудированный в военной области, – вспоминал бывший начальник штаба дивизии генерал-майор Н. Егоров, – с чудесным даром чувства нового, он, безусловно, являлся одним из подготовленных и передовых командиров. В его лице я видел военачальника с большим жизненным опытом и боевой практикой Первой мировой и Гражданской войн. До назначения в дивизию он несколько лет командовал полком в Чапаевской дивизии. Принципиальность и требовательность в сочетании с большой силой воли составляли основу его характера. Начальствующий состав относился к комдиву с должным уважением, ценя в нем подлинно заслуженный авторитет и положительные качества, пусть строгого, но всегда справедливого командира. Лично я восхищался его горячей любовью к военному делу и той неподдельной привязанностью, которую он проявлял к своей дивизии»[24].
Г.Н. Микушев хорошо знал характер современного боя, роль артиллерии в этом бою и был прекрасным организатором боевой подготовки частей и подразделений дивизии. И что надо особенно отметить, с первых дней войны командир 41-й дивизии показал образец уверенного управления частями дивизии в сложных условиях приграничного сражения.
В период совместной службы С.С. Варенцову под командованием Г.Н. Микушева, с одной стороны, было нелегко, но с другой – интересно и познавательно, ведь самые трудные задачи были по плечу при полном взаимопонимании командира дивизии и начальника артиллерии. Командир дивизии никогда не оставался безразличным к проблемам начальника артиллерии дивизии, при необходимости всегда оказывал ему реальную помощь.
К сожалению, в отечественной историографии недостаточно внимания уделялось военачальникам тактического звена, которые воевали умело и жестко с первых дней войны. Одним из таких командиров был генерал-майор Г.Н. Микушев.
Вся последующая деятельность генерал-майора Г.Н. Микушева и полковника С.С. Варенцова позволяет с уверенностью утверждать, что командир дивизии и его начальник артиллерии целенаправленно и настойчиво работали над искоренением недостатков в боевой подготовке артиллерии и не случайно добились высоких результатов в управлении артиллерией дивизии.
И то, что после советско-финляндской войны боевая подготовка артиллерии 41-й стрелковой дивизии была удостоена высокой оценки наркома обороны С.К. Тимошенко, ярко свидетельствовало об отношении С.С. Варенцова к исполнению своих служебных обязанностей, о его любви к своему роду войск и о его высоком потенциале будущего крупного артиллерийского военачальника. Такие, как С.С. Варенцов, В.И. Казаков и другие артиллерийские военачальники – будущие командующие артиллерией фронтов (армий, корпусов, дивизий), командиры артиллерийских корпусов (дивизий) прорыва, – были призваны искоренить недостатки в устоявшейся системе подготовки артиллерии. И они это сделали, хотя и не сразу, и артиллерия во время Великой Отечественной войны по праву была «богом войны».
Работу С.С. Варенцова в должности начальника артиллерии 41-й стрелковой дивизии объективно оценили его непосредственные и прямые начальники в аттестации, написанной 29 ноября 1940 года (приложение 1).
В ноябре 1940 года С.С. Варенцов назначается заместителем начальника артиллерии 6-й армии. Новый уровень, новые задачи и… новые проблемы, которые надо было решать.
Командовал 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко. В свое время он был командиром полка в 4-й кавалерийской дивизии, которой командовал Г.К. Жуков. В советско-финляндской войне И.Н. Музыченко командовал стрелковой дивизией. В августе 1941 года под Уманью был тяжело ранен, попал в плен, где вел себя достойно и мужественно. Лишь через много лет американский историк Даллин в своей книге «Немецкое правление в России 1941–1945 гг.» опубликует найденный им в немецких архивах доклад о допросе командующего 6-й армией 9 августа.
Вот, оказывается, что сказал генерал И.Н. Музыченко только что схватившим его врагам: «Русские будут сражаться до последней капли крови даже в Сибири, потому что, когда речь идет о судьбе родины, ошибки, совершенные режимом, не имеют значения».
Надо иметь в виду, что это не стенограмма, а немецкое штабное изложение его слов, записанное каким-то военным переводчиком, потом включенное в некий сводный доклад, а теперь переведенное с немецкого на английский и уже с английского – на русский. «Уверен, – пишет известный поэт Е. Долматовский, – что слово «режим» Музыченко не мог употребить, такого слова не было в его словаре, вообще в нашем словесном обиходе тех времен. Но позиция командарма-6 ясна и определенна!»[25]
Когда предложили генералу И.Н. Музыченко стать изменником, то он, в отличие от предателя А. Власова, выразил свое отношение к предлагавшим настолько определенно, да так по-русски крепко и забористо, что больше с ним на эту тему разговоров не заводили. «Человек он был гордый и непреклонный: китель генерал-лейтенанта со знаками различия он не позволил с себя снять, так и ходил до самого освобождения в нем, а сверху арестантская роба. И генеральскую фуражку с головы не снимал, во всяком случае, из рук не выпускал. Там под околышем были спрятаны два ордена Красного Знамени и медаль «XX лет РККА». Так что вернулся из плена И.Н. Музыченко при орденах и по форме, которая давно была заменена новой – с погонами»[26].
Вот таким патриотом был командарм И.Н. Музыченко. Общение с этим военачальником до войны многое дало С.С. Варенцову в плане поддержания боевой готовности и организации боевой подготовки артиллерии в армии.
Безусловно, тон и направления сосредоточения основных усилий в боевой подготовке войск должны были задавать командующие войсками военных округов. Однако многие из них, получив высокие должности, не оправдали возлагаемых на них надежд.
Сослуживец С.С. Варенцова по округу К.К. Рокоссовский еще до начала войны отмечал слабую подготовку командующего Киевским Особым округом генерала М.П. Кирпоноса. «Надежда на то, что полевая поездка (май 1941 года. – Ю. Р.) явится началом мероприятий по приведению войск в состояние боевой готовности, а их расположения – в соответствие с боевой обстановкой вероятного нападения немцев, не оправдалась.
Разбор полевой поездки, произведенный командующим округом, был весьма бледным, не дающим возможности определить, что преследовалось этим мероприятием. У меня лично, да и у многих генералов сложилось весьма невыгодное впечатление о командующем округом генерале М.П. Кирпоносе. Не по плечу ему была ответственная должность[27].
На совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года недостатки в боевой подготовке все выступающие военачальники видели в низкой квалификации большинства командного состава Красной армии. А какую оценку можно дать командованию округов, если командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В. Тюленев в основном докладе на тему «Характер современной оборонительной операции» отметил: «Ни в нашей, ни в заграничной военной литературе нет полного изданного труда, в котором были бы изложены основы оборонительных действий, теория обороны в оперативном масштабе, в масштабе, скажем, армейской операции. Таким образом, мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции».
Но ведь принципы организации и ведения оборонительной операции, правильность которых подтвердилась в ходе Второй мировой войны, были подробно изложены в работе А.И. Егорова «Основы операции и боя», переведенной, кстати, на немецкий и французский языки[28].
Правомерен вопрос: какая «теория обороны» нужна командующему войсками округа – участнику ряда войн и написавшему после Великой Отечественной войны мемуары под названием «Через три войны»? Военачальнику такого уровня самому необходимо принимать активное участие в военно-научной работе, как это делали, например, немецкие генералы Гудериан, Лееб, Роммель и др., а не ждать указаний и рекомендаций сверху.
К сожалению, и начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа (ПрибОВО) генерал-лейтенант П.С. Кленов, принимая участие в обсуждении доклада И.В. Тюленева, самым важным в основном докладе определил: «Ценное для нас в докладе генерала армии т. Тюленева заключается в том, что вопрос оборонительной армейской операции на сегодня, как и в прошлом, является вопросом наименее освещенным. Это во-первых. Во-вторых, мы, в частности в том округе, где я работаю, проводя такую же оборонительную армейскую операцию, принуждены изыскивать эти формы и, естественно, в известной степени кустарничать в этом вопросе. Трудность исследования этого вопроса заключается в том, что опыт современных войн, хотя бы тех, что мы наблюдаем за последние годы, если исключить из этого войну в Испании, не дает нам ярких примеров оборонительных действий, подвергшихся воздействию крупных масс танков и оказавших им сопротивление на всю глубину».
По выступлениям на декабрьском совещании 1940 года можно уверенно судить, что обороной в округах серьезно не занимались, раз командование округов плохо себе представляло армейскую оборонительную операцию и занималось «кустарничеством». К сожалению, опыт ведения боевых действий вермахтом в Западной Европе плохо изучался командованием военных округов, и поэтому он не нашел должного отражения в боевой подготовке наших войск перед Великой Отечественной войной. В связи с этим на тактических учениях не создавалась соответствующая оперативно-тактическая обстановка, в которой артиллерийские начальники и командиры могли готовить артиллерию к ведению боевых действий в оборонительных операциях, особенно при «блицкриговском» развитии событий.
Правомерен вопрос: какие же еще нужны войны, когда полыхала вся Западная Европа, чтобы командование округов, особенно приграничных, разобралось в тенденциях развития современных оборонительных и наступательных операций? А между тем немцы признавали, что «именно русские впервые выдвинули идею массирования подвижных соединений»[29]. В то время, когда немцы учились у Красной армии массированию подвижных соединений, наши военачальники не знали, как этому противостоять. В связи с этим появлялись проблемы у начальников родов войск, специальных войск и служб. Если неизвестно, как будут обороняться в условиях маневренной войны общевойсковые объединения, соединения, части и подразделения (на учениях такие вопросы вообще не отрабатывались), то как тогда организовывать применение артиллерии, ПВО, тыловое обеспечение и т. д.?!
Основная функция органов управления артиллерией армий перед войной заключалась в осуществлении контроля боевой готовности и подготовки артиллерии корпусов и дивизий. В состав 6-й армии входили: 6-й и 37-й стрелковые корпуса, 5-й кавалерийский корпус, 4-й и 15-й механизированные корпуса. Полгода пребывания С.С. Варенцова в должности заместителя начальника артиллерии армии ушли как раз на поездки в стрелковые корпуса для ознакомления с состоянием боевой подготовки артиллерии соединений.
Сергей Сергеевич добросовестно поделился с начальниками артиллерии корпусов и дивизий своим опытом в поддержании артиллерии дивизии в постоянной боевой готовности, подготовке ее к боевым действиям и управлении ею в ходе боевых действий. Такие поездки в войска позволили С.С. Варенцову не только распространить свой опыт, но и изучить опыт других артиллерийских начальников и командиров. Сергей Сергеевич по своему складу характера не ограничивался поверхностным изучением проблемы, он старался выявить причины появления того или иного недостатка и определить пути его устранения. Вышестоящее командование по достоинству оценило его вклад в повышение уровня боевой подготовки артиллерии 6-й армии за это короткое время и решило его назначить на более самостоятельную должность.
В марте 1941 года С.С. Варенцов возглавил артиллерию 6-го стрелкового корпуса этой же армии. До начала войны оставалось три месяца.
6-й стрелковый корпус включал в себя 41, 97 и 159-ю стрелковые дивизии, корпусной артиллерийский полк первого типа, корпусной артиллерийский полк второго типа и зенитный артиллерийский дивизион.
Корпусной артиллерийский полк первого типа состоял из двух дивизионов 107-мм, 122-мм пушек (24 орудия), дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (12 орудий) и разведывательного артиллерийского дивизиона.
Корпусной артиллерийский полк второго типа имел три дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (36 орудий).
Все дивизионы этих полков были трехбатарейного состава, по 4 орудия в батарее.
В отдельный зенитный артиллерийский дивизион корпуса входили три батареи 76-мм зенитных пушек.
Как военного человека, С.С. Варенцова не могло обмануть предчувствие надвигающейся беды. Для него, как и для тысяч других командиров, было ясно, что вот-вот грянет война. В июне 1941 года артиллерия 6-го стрелкового корпуса находилась в лагерях Львовского полигона. В воскресенье 15 июня 1941 года на полигон прибыл начальник артиллерии Киевского Особого военного округа Н.Д. Яковлев. В своих воспоминаниях он писал: «Помнится, все находившиеся в тот день на полигоне старшие артиллерийские начальники единодушно высказали опасения о возможном нападении фашистской Германии на нашу страну. Такое их мнение разделял и я»[30]. Одним из этих безымянных начальников был С.С. Варенцов, и, вероятно, он не ограничился только высказыванием своего мнения о возможном нападении врага. Вся его последующая военная деятельность убеждает нас в том, что Сергей Сергеевич не мог не предложить вернуть артиллерию корпуса в пункты постоянной дислокации, так как это вполне соответствовало здравому смыслу. «Поразмыслив, – вспоминал будущий маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, – я под свою личную ответственность приказал поставить на дежурство (естественно, в «учебных» целях) один дивизион 8 5-мм и дивизион 37-мм пушек. Остальные артиллерийские парки потребовал убрать с поля на опушку леса, а затем проверить их маскировку с воздуха. Большего я предпринять тогда не мог»[31].
20 июня 1941 года командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко издал короткий приказ: «Штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать. На всякие учения, связанные с отрывом от районов дислокации, испрашивать разрешения Военного совета армии. Батальоны с оборонительного строительства не снимать»[32].
Через некоторое время командир корпуса вызвал С.С. Варенцова в штаб корпуса, чтобы все начальники родов войск и служб находились под рукой, а артиллерия 6-го корпуса осталась на полигоне.
Для прикрытия с воздуха мест постоянной дислокации войск 6-й армии вечером 20 июня в соединения поступил приказ об отзыве с лагерных сборов зенитных дивизионов дивизий и развертывании их на огневых позициях в состоянии повышенной готовности. Каждой зенитной батарее на огневых позициях было приказано иметь окончательно снаряженными 9,25 боекомплекта снарядов. Но сигнал для открытия огня определен не был[33]. Сергею Сергеевичу в это непростое время необходимо было проконтролировать выполнение данного приказа подразделениями зенитной артиллерии, поскольку они подчинялись начальнику артиллерии корпуса.
Глава 2
Преимущество централизованного способа управления заключается в том, что оно обеспечивает в наибольшей степени возможность массирования артиллерийского огня на решающем участке боя, децентрализованное управление создает условия для более тесного взаимодействия в звене мелких подразделений. Исходя из этого рекомендовалось управление артиллерией централизовать на период артиллерийской подготовки и борьбы за передний край обороны противника. При развитии же боя в глубине обороны, когда отдельные подразделения атакующих частей будут решать самостоятельные задачи, считалось целесообразнее применять способ децентрализованного управления, гарантирующего более тесное взаимодействие артиллерии с этими подразделениями.
Основными средствами технической связи в артиллерии дивизии являлись телефон и радио. Все командиры, от командира батареи до начальника артиллерии стрелкового корпуса, за исключением начальника артиллерии стрелкового полка, по штату имели свои средства связи, но с укомплектованностью ими были проблемы. Об этом несколько ниже.
Безусловно, такой сложный организм, как артиллерия дивизии, сможет обеспечить своим огнем выполнение боевых задач, поставленных стрелковой дивизии, только в том случае, если будут обучены все без исключения специалисты – от орудийных номеров до командиров артиллерийских полков и офицеров штаба артиллерии дивизии.
У С.С. Варенцова за плечами почти двадцатилетний опыт службы в артиллерии, что позволяет ему безошибочно определить основные направления его работы. Обладая хорошими организаторскими способностями, он за относительно короткое время поднял уровень боевой подготовки артиллерии дивизии на должную высоту. Вскоре целенаправленная деятельность начальника артиллерии сказалась в плане готовности артиллерии обеспечить выполнение любых поставленных задач стрелковой дивизии.
Так, в 1940 году на тактическом учении дивизии в присутствии наркома обороны С.К. Тимошенко артиллерия дивизии в ходе учений с боевой стрельбой показала высокую боевую выучку, за что начальник артиллерии С.С. Варенцов был награжден золотыми часами с дарственной надписью наркома.
В то время, чтобы удивить наркома обороны С.К. Тимошенко в вопросах применения артиллерии, надо было действительно совершить что-то неординарное или сверхъестественное. Надо было прыгнуть выше себя в прямом и переносном смысле.
Заметим, что эти учения проводились после известного приказа наркома обороны № 120 от 16 мая 1940 года «О боевой подготовке войск на летний период», в котором был отмечен ряд недостатков по боевому применению артиллерии в советско-финляндской войне и даны строгие указания на их устранение.
Так, в ходе советско-финляндской войны командующий Северо-Западным фронтом С.К. Тимошенко в конце февраля 1940 года в своей директиве отметил: «Начарткоры и начартдивы зачастую сидят без связи с артгруппами и не могут руководить их огнем. В силу этого в нужных случаях не применяется маневр огнем, огонь всей артиллерии корпуса не сосредоточивается на важных тактических или опасных участках – обычно каждая артгруппа поддерживает только свою часть»[22].
Далее командующий войсками фронта обращает внимание общевойсковых и артиллерийских командиров на то, что «одним из средств влияния на ход боя в руках командира корпуса и командиров дивизий является мощный сосредоточенный огонь артиллерии. Организация артиллерийского огня должна предусматривать возможность сосредоточения огня всей или большей части артиллерии корпуса (дивизии) на участках главного удара»[23].
Нельзя не отметить, что в подготовке артиллерии многое зависело и от командира дивизии. В этом плане С.С. Варенцову должны были по-доброму завидовать другие начальники артиллерии дивизий. Командиром 41-й дивизии был генерал-майор Г.Н. Микушев. «Широко эрудированный в военной области, – вспоминал бывший начальник штаба дивизии генерал-майор Н. Егоров, – с чудесным даром чувства нового, он, безусловно, являлся одним из подготовленных и передовых командиров. В его лице я видел военачальника с большим жизненным опытом и боевой практикой Первой мировой и Гражданской войн. До назначения в дивизию он несколько лет командовал полком в Чапаевской дивизии. Принципиальность и требовательность в сочетании с большой силой воли составляли основу его характера. Начальствующий состав относился к комдиву с должным уважением, ценя в нем подлинно заслуженный авторитет и положительные качества, пусть строгого, но всегда справедливого командира. Лично я восхищался его горячей любовью к военному делу и той неподдельной привязанностью, которую он проявлял к своей дивизии»[24].
Г.Н. Микушев хорошо знал характер современного боя, роль артиллерии в этом бою и был прекрасным организатором боевой подготовки частей и подразделений дивизии. И что надо особенно отметить, с первых дней войны командир 41-й дивизии показал образец уверенного управления частями дивизии в сложных условиях приграничного сражения.
В период совместной службы С.С. Варенцову под командованием Г.Н. Микушева, с одной стороны, было нелегко, но с другой – интересно и познавательно, ведь самые трудные задачи были по плечу при полном взаимопонимании командира дивизии и начальника артиллерии. Командир дивизии никогда не оставался безразличным к проблемам начальника артиллерии дивизии, при необходимости всегда оказывал ему реальную помощь.
К сожалению, в отечественной историографии недостаточно внимания уделялось военачальникам тактического звена, которые воевали умело и жестко с первых дней войны. Одним из таких командиров был генерал-майор Г.Н. Микушев.
Вся последующая деятельность генерал-майора Г.Н. Микушева и полковника С.С. Варенцова позволяет с уверенностью утверждать, что командир дивизии и его начальник артиллерии целенаправленно и настойчиво работали над искоренением недостатков в боевой подготовке артиллерии и не случайно добились высоких результатов в управлении артиллерией дивизии.
И то, что после советско-финляндской войны боевая подготовка артиллерии 41-й стрелковой дивизии была удостоена высокой оценки наркома обороны С.К. Тимошенко, ярко свидетельствовало об отношении С.С. Варенцова к исполнению своих служебных обязанностей, о его любви к своему роду войск и о его высоком потенциале будущего крупного артиллерийского военачальника. Такие, как С.С. Варенцов, В.И. Казаков и другие артиллерийские военачальники – будущие командующие артиллерией фронтов (армий, корпусов, дивизий), командиры артиллерийских корпусов (дивизий) прорыва, – были призваны искоренить недостатки в устоявшейся системе подготовки артиллерии. И они это сделали, хотя и не сразу, и артиллерия во время Великой Отечественной войны по праву была «богом войны».
Работу С.С. Варенцова в должности начальника артиллерии 41-й стрелковой дивизии объективно оценили его непосредственные и прямые начальники в аттестации, написанной 29 ноября 1940 года (приложение 1).
В ноябре 1940 года С.С. Варенцов назначается заместителем начальника артиллерии 6-й армии. Новый уровень, новые задачи и… новые проблемы, которые надо было решать.
Командовал 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко. В свое время он был командиром полка в 4-й кавалерийской дивизии, которой командовал Г.К. Жуков. В советско-финляндской войне И.Н. Музыченко командовал стрелковой дивизией. В августе 1941 года под Уманью был тяжело ранен, попал в плен, где вел себя достойно и мужественно. Лишь через много лет американский историк Даллин в своей книге «Немецкое правление в России 1941–1945 гг.» опубликует найденный им в немецких архивах доклад о допросе командующего 6-й армией 9 августа.
Вот, оказывается, что сказал генерал И.Н. Музыченко только что схватившим его врагам: «Русские будут сражаться до последней капли крови даже в Сибири, потому что, когда речь идет о судьбе родины, ошибки, совершенные режимом, не имеют значения».
Надо иметь в виду, что это не стенограмма, а немецкое штабное изложение его слов, записанное каким-то военным переводчиком, потом включенное в некий сводный доклад, а теперь переведенное с немецкого на английский и уже с английского – на русский. «Уверен, – пишет известный поэт Е. Долматовский, – что слово «режим» Музыченко не мог употребить, такого слова не было в его словаре, вообще в нашем словесном обиходе тех времен. Но позиция командарма-6 ясна и определенна!»[25]
Когда предложили генералу И.Н. Музыченко стать изменником, то он, в отличие от предателя А. Власова, выразил свое отношение к предлагавшим настолько определенно, да так по-русски крепко и забористо, что больше с ним на эту тему разговоров не заводили. «Человек он был гордый и непреклонный: китель генерал-лейтенанта со знаками различия он не позволил с себя снять, так и ходил до самого освобождения в нем, а сверху арестантская роба. И генеральскую фуражку с головы не снимал, во всяком случае, из рук не выпускал. Там под околышем были спрятаны два ордена Красного Знамени и медаль «XX лет РККА». Так что вернулся из плена И.Н. Музыченко при орденах и по форме, которая давно была заменена новой – с погонами»[26].
Вот таким патриотом был командарм И.Н. Музыченко. Общение с этим военачальником до войны многое дало С.С. Варенцову в плане поддержания боевой готовности и организации боевой подготовки артиллерии в армии.
Безусловно, тон и направления сосредоточения основных усилий в боевой подготовке войск должны были задавать командующие войсками военных округов. Однако многие из них, получив высокие должности, не оправдали возлагаемых на них надежд.
Сослуживец С.С. Варенцова по округу К.К. Рокоссовский еще до начала войны отмечал слабую подготовку командующего Киевским Особым округом генерала М.П. Кирпоноса. «Надежда на то, что полевая поездка (май 1941 года. – Ю. Р.) явится началом мероприятий по приведению войск в состояние боевой готовности, а их расположения – в соответствие с боевой обстановкой вероятного нападения немцев, не оправдалась.
Разбор полевой поездки, произведенный командующим округом, был весьма бледным, не дающим возможности определить, что преследовалось этим мероприятием. У меня лично, да и у многих генералов сложилось весьма невыгодное впечатление о командующем округом генерале М.П. Кирпоносе. Не по плечу ему была ответственная должность[27].
На совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года недостатки в боевой подготовке все выступающие военачальники видели в низкой квалификации большинства командного состава Красной армии. А какую оценку можно дать командованию округов, если командующий войсками Московского военного округа генерал армии И.В. Тюленев в основном докладе на тему «Характер современной оборонительной операции» отметил: «Ни в нашей, ни в заграничной военной литературе нет полного изданного труда, в котором были бы изложены основы оборонительных действий, теория обороны в оперативном масштабе, в масштабе, скажем, армейской операции. Таким образом, мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции».
Но ведь принципы организации и ведения оборонительной операции, правильность которых подтвердилась в ходе Второй мировой войны, были подробно изложены в работе А.И. Егорова «Основы операции и боя», переведенной, кстати, на немецкий и французский языки[28].
Правомерен вопрос: какая «теория обороны» нужна командующему войсками округа – участнику ряда войн и написавшему после Великой Отечественной войны мемуары под названием «Через три войны»? Военачальнику такого уровня самому необходимо принимать активное участие в военно-научной работе, как это делали, например, немецкие генералы Гудериан, Лееб, Роммель и др., а не ждать указаний и рекомендаций сверху.
К сожалению, и начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа (ПрибОВО) генерал-лейтенант П.С. Кленов, принимая участие в обсуждении доклада И.В. Тюленева, самым важным в основном докладе определил: «Ценное для нас в докладе генерала армии т. Тюленева заключается в том, что вопрос оборонительной армейской операции на сегодня, как и в прошлом, является вопросом наименее освещенным. Это во-первых. Во-вторых, мы, в частности в том округе, где я работаю, проводя такую же оборонительную армейскую операцию, принуждены изыскивать эти формы и, естественно, в известной степени кустарничать в этом вопросе. Трудность исследования этого вопроса заключается в том, что опыт современных войн, хотя бы тех, что мы наблюдаем за последние годы, если исключить из этого войну в Испании, не дает нам ярких примеров оборонительных действий, подвергшихся воздействию крупных масс танков и оказавших им сопротивление на всю глубину».
По выступлениям на декабрьском совещании 1940 года можно уверенно судить, что обороной в округах серьезно не занимались, раз командование округов плохо себе представляло армейскую оборонительную операцию и занималось «кустарничеством». К сожалению, опыт ведения боевых действий вермахтом в Западной Европе плохо изучался командованием военных округов, и поэтому он не нашел должного отражения в боевой подготовке наших войск перед Великой Отечественной войной. В связи с этим на тактических учениях не создавалась соответствующая оперативно-тактическая обстановка, в которой артиллерийские начальники и командиры могли готовить артиллерию к ведению боевых действий в оборонительных операциях, особенно при «блицкриговском» развитии событий.
Правомерен вопрос: какие же еще нужны войны, когда полыхала вся Западная Европа, чтобы командование округов, особенно приграничных, разобралось в тенденциях развития современных оборонительных и наступательных операций? А между тем немцы признавали, что «именно русские впервые выдвинули идею массирования подвижных соединений»[29]. В то время, когда немцы учились у Красной армии массированию подвижных соединений, наши военачальники не знали, как этому противостоять. В связи с этим появлялись проблемы у начальников родов войск, специальных войск и служб. Если неизвестно, как будут обороняться в условиях маневренной войны общевойсковые объединения, соединения, части и подразделения (на учениях такие вопросы вообще не отрабатывались), то как тогда организовывать применение артиллерии, ПВО, тыловое обеспечение и т. д.?!
Основная функция органов управления артиллерией армий перед войной заключалась в осуществлении контроля боевой готовности и подготовки артиллерии корпусов и дивизий. В состав 6-й армии входили: 6-й и 37-й стрелковые корпуса, 5-й кавалерийский корпус, 4-й и 15-й механизированные корпуса. Полгода пребывания С.С. Варенцова в должности заместителя начальника артиллерии армии ушли как раз на поездки в стрелковые корпуса для ознакомления с состоянием боевой подготовки артиллерии соединений.
Сергей Сергеевич добросовестно поделился с начальниками артиллерии корпусов и дивизий своим опытом в поддержании артиллерии дивизии в постоянной боевой готовности, подготовке ее к боевым действиям и управлении ею в ходе боевых действий. Такие поездки в войска позволили С.С. Варенцову не только распространить свой опыт, но и изучить опыт других артиллерийских начальников и командиров. Сергей Сергеевич по своему складу характера не ограничивался поверхностным изучением проблемы, он старался выявить причины появления того или иного недостатка и определить пути его устранения. Вышестоящее командование по достоинству оценило его вклад в повышение уровня боевой подготовки артиллерии 6-й армии за это короткое время и решило его назначить на более самостоятельную должность.
В марте 1941 года С.С. Варенцов возглавил артиллерию 6-го стрелкового корпуса этой же армии. До начала войны оставалось три месяца.
6-й стрелковый корпус включал в себя 41, 97 и 159-ю стрелковые дивизии, корпусной артиллерийский полк первого типа, корпусной артиллерийский полк второго типа и зенитный артиллерийский дивизион.
Корпусной артиллерийский полк первого типа состоял из двух дивизионов 107-мм, 122-мм пушек (24 орудия), дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (12 орудий) и разведывательного артиллерийского дивизиона.
Корпусной артиллерийский полк второго типа имел три дивизиона 152-мм гаубиц-пушек (36 орудий).
Все дивизионы этих полков были трехбатарейного состава, по 4 орудия в батарее.
В отдельный зенитный артиллерийский дивизион корпуса входили три батареи 76-мм зенитных пушек.
Как военного человека, С.С. Варенцова не могло обмануть предчувствие надвигающейся беды. Для него, как и для тысяч других командиров, было ясно, что вот-вот грянет война. В июне 1941 года артиллерия 6-го стрелкового корпуса находилась в лагерях Львовского полигона. В воскресенье 15 июня 1941 года на полигон прибыл начальник артиллерии Киевского Особого военного округа Н.Д. Яковлев. В своих воспоминаниях он писал: «Помнится, все находившиеся в тот день на полигоне старшие артиллерийские начальники единодушно высказали опасения о возможном нападении фашистской Германии на нашу страну. Такое их мнение разделял и я»[30]. Одним из этих безымянных начальников был С.С. Варенцов, и, вероятно, он не ограничился только высказыванием своего мнения о возможном нападении врага. Вся его последующая военная деятельность убеждает нас в том, что Сергей Сергеевич не мог не предложить вернуть артиллерию корпуса в пункты постоянной дислокации, так как это вполне соответствовало здравому смыслу. «Поразмыслив, – вспоминал будущий маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, – я под свою личную ответственность приказал поставить на дежурство (естественно, в «учебных» целях) один дивизион 8 5-мм и дивизион 37-мм пушек. Остальные артиллерийские парки потребовал убрать с поля на опушку леса, а затем проверить их маскировку с воздуха. Большего я предпринять тогда не мог»[31].
20 июня 1941 года командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко издал короткий приказ: «Штабам корпусов, дивизий, полков находиться на месте. Из района дислокации никуда не убывать. На всякие учения, связанные с отрывом от районов дислокации, испрашивать разрешения Военного совета армии. Батальоны с оборонительного строительства не снимать»[32].
Через некоторое время командир корпуса вызвал С.С. Варенцова в штаб корпуса, чтобы все начальники родов войск и служб находились под рукой, а артиллерия 6-го корпуса осталась на полигоне.
Для прикрытия с воздуха мест постоянной дислокации войск 6-й армии вечером 20 июня в соединения поступил приказ об отзыве с лагерных сборов зенитных дивизионов дивизий и развертывании их на огневых позициях в состоянии повышенной готовности. Каждой зенитной батарее на огневых позициях было приказано иметь окончательно снаряженными 9,25 боекомплекта снарядов. Но сигнал для открытия огня определен не был[33]. Сергею Сергеевичу в это непростое время необходимо было проконтролировать выполнение данного приказа подразделениями зенитной артиллерии, поскольку они подчинялись начальнику артиллерии корпуса.
Глава 2
Суровые испытания
Война для С.С. Варенцова началась 22 июня 1941 года в третьем часу ночи, когда в штабе 6-го стрелкового корпуса была получена директива наркома обороны о приведении войск приграничных округов в полную боевую готовность.
«Находясь в артиллерийских лагерях, – вспоминал маршал артиллерии К.П. Казаков, – дивизионные и корпусные полки были оторваны от своих соединений и удалены от них на весьма значительные расстояния. Да и в самих лагерях далеко не все полки находились в полном составе: в это время их дивизионы поочередно проводили боевые стрельбы на артиллерийских полигонах.
Для того чтобы во всеоружии вступить в войну, артполки должны были сначала вернуться на зимние квартиры, где оставалось много боевого имущества, транспортных средств и НЗ, хранившихся на складах на случай войны. И вот с началом военных действий в условиях господства в воздухе вражеской авиации, а порой и под артиллерийским обстрелом наши артиллерийские части спешно возвращались в места своего расположения, совершая тяжелые марши»[34].
Артиллерийские полки, возвращавшиеся к своим соединениям из лагерей и полигонов, долго не могли отыскать свои дивизии и установить с ними связь. Так, например, 229-й тяжелый артиллерийский полк 6-го стрелкового корпуса, поднятый по тревоге на Львовском полигоне, выступил на фронт, когда война уже началась. По плану полк должен был поддерживать части 159-й стрелковой дивизии. Один батальон этой дивизии командир полка Ф.В. Винарский нашел только к четырнадцати часам. Связь же с начальником артиллерии корпуса полковником С.С. Баренцевым он установил лишь на четвертые сутки…
Гаубичный артиллерийский полк 159-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса был использован как пехота, не было средств тяги[35].
Так что в создавшейся обстановке начальнику артиллерии 6-го корпуса стоило немалого труда подтянуть некоторые артиллерийские части к району боевого предназначения.
Тем не менее благодаря высоким организаторским способностям С.С. Варенцова, его быстрой реакции на происходящие события большая часть артиллерии корпуса начала боевые действия организованно и умело, обеспечивая оборонительные бои и отход стрелковых частей в направлении Львова.
Первым действительно неприятным сюрпризом для немцев стали действия родной для Сергея Сергеевича 41-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса, находившейся южнее направления главного удара немецких войск.
Так как командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев имел самое непосредственное отношение к становлению С.С. Варенцова как начальника артиллерии дивизии, нелишне рассмотреть более подробно действия этой дивизии в приграничных сражениях.
В соответствии с планом прикрытия государственной границы 41-я стрелковая дивизия должна была совместно с частями укрепленного района оборонять заблаговременно оборудованную у границы полосу и не допускать прорыва противника на территорию СССР.
Передний край обороны частей дивизии проходил в 10 километрах от границы. Перед фронтом обороны дивизии создавалось предполье (в современной терминологии – полоса обеспечения). Его должны были оборонять передовые отряды, выделенные от каждого полка первого эшелона в составе усиленного стрелкового батальона.
Частям 41-й стрелковой дивизии удалось занять назначенные планом участки обороны. Несмотря на то что распоряжение военного совета 6-й армии на вскрытие пакетов с планом действий на случай войны было получено штабом дивизии только 22 июня в пять часов тридцать минут, подъем ее частей по тревоге начался значительно раньше по решению начальника штаба дивизии полковника Н.В. Еремина, находившегося в лагере и получившего около 4 часов сообщение от комендантов пограничных участков о том, что противник крупными силами перешел государственную границу во всей полосе дивизии. Прибывший вскоре командир дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев приказал частям выдвигаться на свои участки обороны.
Части 41-й дивизии, побатальонно выдвигаясь к границе, занимали свои участки, чему способствовало в первую очередь наличие полосы обеспечения, на преодоление которой противнику потребовалось 1,5–2 часа[36].
Натолкнувшись на организованное сопротивление, противник превосходящими силами стремился расчленить дивизию и одновременно искал пути ее обхода. Перед генералом Г.Н. Микушевым встала задача противодействия расчленению и окружению.
Избегать расчленения удавалось благодаря высокой активности обороны, которая проявлялась в первую очередь в нанесении контратак по группировкам противника, вклинившимся в оборону, а также перед передним краем обороны. В ходе отражения атак противника командир дивизии использовал широкий маневр силами и средствами, а также огонь артиллерии по изготовившемуся к наступлению противнику. Командир корпуса по предложению начальника артиллерии корпуса полковника С.С. Варенцова усилил 41-ю дивизию корпусным артиллерийским полком. Поддерживаемые огнем 152-мм гаубиц, воины дивизии за первый день боя уничтожили сотни гитлеровцев, подбили 30 танков[37].
«Находясь в артиллерийских лагерях, – вспоминал маршал артиллерии К.П. Казаков, – дивизионные и корпусные полки были оторваны от своих соединений и удалены от них на весьма значительные расстояния. Да и в самих лагерях далеко не все полки находились в полном составе: в это время их дивизионы поочередно проводили боевые стрельбы на артиллерийских полигонах.
Для того чтобы во всеоружии вступить в войну, артполки должны были сначала вернуться на зимние квартиры, где оставалось много боевого имущества, транспортных средств и НЗ, хранившихся на складах на случай войны. И вот с началом военных действий в условиях господства в воздухе вражеской авиации, а порой и под артиллерийским обстрелом наши артиллерийские части спешно возвращались в места своего расположения, совершая тяжелые марши»[34].
Артиллерийские полки, возвращавшиеся к своим соединениям из лагерей и полигонов, долго не могли отыскать свои дивизии и установить с ними связь. Так, например, 229-й тяжелый артиллерийский полк 6-го стрелкового корпуса, поднятый по тревоге на Львовском полигоне, выступил на фронт, когда война уже началась. По плану полк должен был поддерживать части 159-й стрелковой дивизии. Один батальон этой дивизии командир полка Ф.В. Винарский нашел только к четырнадцати часам. Связь же с начальником артиллерии корпуса полковником С.С. Баренцевым он установил лишь на четвертые сутки…
Гаубичный артиллерийский полк 159-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса был использован как пехота, не было средств тяги[35].
Так что в создавшейся обстановке начальнику артиллерии 6-го корпуса стоило немалого труда подтянуть некоторые артиллерийские части к району боевого предназначения.
Тем не менее благодаря высоким организаторским способностям С.С. Варенцова, его быстрой реакции на происходящие события большая часть артиллерии корпуса начала боевые действия организованно и умело, обеспечивая оборонительные бои и отход стрелковых частей в направлении Львова.
Первым действительно неприятным сюрпризом для немцев стали действия родной для Сергея Сергеевича 41-й стрелковой дивизии 6-го стрелкового корпуса, находившейся южнее направления главного удара немецких войск.
Так как командир 41-й стрелковой дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев имел самое непосредственное отношение к становлению С.С. Варенцова как начальника артиллерии дивизии, нелишне рассмотреть более подробно действия этой дивизии в приграничных сражениях.
В соответствии с планом прикрытия государственной границы 41-я стрелковая дивизия должна была совместно с частями укрепленного района оборонять заблаговременно оборудованную у границы полосу и не допускать прорыва противника на территорию СССР.
Передний край обороны частей дивизии проходил в 10 километрах от границы. Перед фронтом обороны дивизии создавалось предполье (в современной терминологии – полоса обеспечения). Его должны были оборонять передовые отряды, выделенные от каждого полка первого эшелона в составе усиленного стрелкового батальона.
Частям 41-й стрелковой дивизии удалось занять назначенные планом участки обороны. Несмотря на то что распоряжение военного совета 6-й армии на вскрытие пакетов с планом действий на случай войны было получено штабом дивизии только 22 июня в пять часов тридцать минут, подъем ее частей по тревоге начался значительно раньше по решению начальника штаба дивизии полковника Н.В. Еремина, находившегося в лагере и получившего около 4 часов сообщение от комендантов пограничных участков о том, что противник крупными силами перешел государственную границу во всей полосе дивизии. Прибывший вскоре командир дивизии генерал-майор Г.Н. Микушев приказал частям выдвигаться на свои участки обороны.
Части 41-й дивизии, побатальонно выдвигаясь к границе, занимали свои участки, чему способствовало в первую очередь наличие полосы обеспечения, на преодоление которой противнику потребовалось 1,5–2 часа[36].
Натолкнувшись на организованное сопротивление, противник превосходящими силами стремился расчленить дивизию и одновременно искал пути ее обхода. Перед генералом Г.Н. Микушевым встала задача противодействия расчленению и окружению.
Избегать расчленения удавалось благодаря высокой активности обороны, которая проявлялась в первую очередь в нанесении контратак по группировкам противника, вклинившимся в оборону, а также перед передним краем обороны. В ходе отражения атак противника командир дивизии использовал широкий маневр силами и средствами, а также огонь артиллерии по изготовившемуся к наступлению противнику. Командир корпуса по предложению начальника артиллерии корпуса полковника С.С. Варенцова усилил 41-ю дивизию корпусным артиллерийским полком. Поддерживаемые огнем 152-мм гаубиц, воины дивизии за первый день боя уничтожили сотни гитлеровцев, подбили 30 танков[37].