Страница:
Жорж Бизе – Жюлю АдениЖюль Адени – один из либреттистов «Пертской красавицы». Стало быть, «планы возмездия» Бизе были известны не только его внетеатральному другу Галаберу. Либреттисты оперы знали о нем и поддерживали Бизе.
Апрель 1867 г.
«Вчера была бурная репетиция Ромео. Гуно в ярости на всех. Шудан в подавленном настроении! У Карвальо достаточно денег, чтобы протянуть две-три недели, но если будут дальнейшие задержки… – кто знает? Я ошибся по поводу Ромео. Возмездие начинается».
Жорж Бизе – неизвестному бельгийскому композитору.
Апрель 1867 г.
«В настоящее время я в ссоре с двумя третями музыкального мира. Дело в том, что измученному человеку невозможно хладнокровно смотреть на все те бессмыслицы, все то вероломство, которыми столь любезно усыпана жизнь».
Жорж Бизе – Эдмону Галаберу27 апреля 1867 года Лирический театр, наконец, дает первый спектакль «Ромео и Джульетта». Успех полный. «Ромео» приносит театру 90 аншлагов.
Апрель 1867 г.
«Бог (в образе Карвальо) располагает, когда композитор предполагает. Ромео идет через пять-шесть дней, и я буду принужден за ним последовать. Я попаду как раз на июль. Превосходное время, что и говорить».
«…Ho будем ли мы делать сборы?»
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуБизе несколько успокоился. Он уже не производит впечатления участника кровавой битвы с превосходящими силами противника, готовящего месть в случае своего поражения. Во всяком случае, он уже может оторвать взгляд от партитуры и проблем «Пертской красавицы» и оглядеть музыкальный мир Парижа. И кое-что в этом мире привлекает его внимание. К открытию Всемирной выставки Министерством изящных искусств объявлен конкурс на гимн выставки и торжественную кантату. Бизе решает принять участие в этом закрытом конкурсе и инкогнито, в запечатанном конверте под девизом представить высокому жюри (секретарем которого пребывает его давний знакомец Э. Л’Эпин) свою кантату.
Лето 1867 г.
«Я пережил ужасных две недели. Сен-Жорж начал капризничать. Он не хотел Девери (исполнительница главной партии – Ю.Д.), которая просто великолепна. Наконец все улажено. Были объятья, слезы!.. Карвальо мил, искренен, расположен, Сен-Жорж требователен и очень хитер. Адени все еще расстроен, я раздражен и устал, Шудан укрощен, Гуно взирает на небеса… Еще от двух до шести месяцев репетиций и… будь что будет».
Жорж Бизе – Эрнесту Л’ЭпинуКонкурс завершен. Объявлены его результаты. Кантата Бизе заняла 14-е место, Гиро – 4-е. Победителем объявлен Камиль Сен-Санс.
6 июня 1867 г.
«Гиро и я сдали сочиненных нами уродцев швейцару Императорской комиссии…После двух неописуемых ночей я бесстыдно пишу вам, чтобы обратить ваше внимание как на мой скромный труд, так и на труд Гиро, которого я заставил принять участие в конкурсе. В этом всем доступном конкурсе легко можно затеряться… Заранее тысяча благодарностей».
Жорж Бизе – Камилю Сен-СансуЭтот камуфляж с поздравлением был несколько преждевременным. Премированная кантата исполнена не была. Для мастодонта Россини и императора Франции не существует конкурсов. При вручении его величеству партитуры своей кантаты Россини зачитывает посвящение. «Наполеону III и доблестному французскому народу. Гимн в сопровождении оркестра и военной музыки для баритона (соло), первосвященника, хора прелатов, хора трактирщиц, солдат и народа. В заключение танцы, колокольный трезвон, барабаны и пушки. Извините за малость!»
Июль 1867 г.
«Тысяча поздравлений, старина. Сожалею, что не принял участия в конкурсе. Тогда бы я имел честь оказаться побитым вами. Ваш друг Жорж Бизе».
Нам остается надеяться, что сегодня в аналогичных конкурсах ни эти «изящные» хитрости конкурсантов, ни императорский ресурс (назовем это так) встречаются не слишком часто. Хотя… наша надежда не многого стоит.
Проглотив поражение в конкурсе, Бизе возвращается в объятья своей «Красавицы». Репетиции продолжаются. Бизе чувствует уверенность. В нем зреет надежда на успех, причем успех серьезный. Театр увлечен. И оркестранты и вокалисты полны предвкушением значительной победы. Вот-вот начнутся сценические репетиции.
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуУвы. Реальность окрасит этот подсчет в трагифарсовые тона.
Август 1867 г.
«Репетиции моей пьесы идут; готовы будем к 1 сентября. Верят в успех. Увидим. Работаю как вол».
Август 1867 г.
«Четыре акта уже на сцене… Через десять дней начнем общие репетиции; через две-три недели опера пойдет. Давно пора; я выдохся».
Октябрь 1867 г.
«Я отложил свое произведение. Во-первых, потому, что успех намечается таким, что Карвальо хочет сохранить на ноябрь то, в чем он сейчас не нуждается… свет съедется в конце ноября. Короче говоря, дорогой друг, я вполне доволен! Никогда опера лучше не анонсировалась! Генеральная репетиция произвела большое впечатление! Либретто действительно очень интересно: …костюмы богатые! Декорации новые! директор в восторге! Оркестр, артисты полны жара! А самое лучшее, дорогой друг, это то, что партитура Пертской красавицы – хорошая штука! Я нашел свой путь.
Теперь вперед! Нужно подниматься все выше, выше, выше, непрерывно. Никаких вечеринок! никаких кутежей! никаких любовниц! со всем этим кончено! Абсолютно кончено! Говорю вам совершенно серьезно. Я встретил восхитительную девушку, которую обожаю! Через два года она будет моей женой! А до тех пор – ничего, кроме работы и чтения; мыслить значит жить!..я убежден! Я уверен в себе. Добро убило зло! победа выиграна!..
Да! я забыл одну деталь. Я продал Шудану мою партитуру:
3000 франков после первого представления,
1500 франков после тридцатого,
1500 франков после сорокового,
1000 франков после пятидесятого,
1000 франков после шестидесятого,
1000 франков после семидесятого,
1000 франков после девяностого,
2000 франков после сотого,
3000 франков после сто двадцатого,
и три года – срок для моих 120 представлений!»
Ноябрь 1867 г.Премьера «Пертской красавицы» в Лирическом театре состоялась 26 декабря 1867 года.
«У меня возобновились репетиции, через три недели или месяц премьера «Красавицы».
Декабрь 1867 г.
«Я стараюсь превозмочь беспокойство… Мне кажется, что сейчас Карвальо спасен, но об этом не следует кричать. Только этого сейчас не хватало, чтобы затянуть постановку. Работаю как негр, – уроки, издатели и проч.».
«Пертская красавица». Сцены из спектакля
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуОтзывы прессы?.. Да, они существенно отличаются от прежнего равнодушия и отрицания. Многие критики подчеркивают, что автор «Пертской красавицы» художник выдающегося дарования и зрелого мастерства, с которым нужно считаться.
Январь 1868 г.
«Мое произведение имело подлинный и серьезный успех! Мне предъявили большие требования, но ко мне отнеслись всерьез. Я совершил государственный переворот: запретил шефу клаки хлопать…Отзывы прессы превосходны! Но будем ли мы делать сборы?»
Рецензент газеты «Le Figaro»Однако та же газета публикует и противоположное мнение.
«Второй акт – это шедевр от начала до конца, и наверно, нет музыканта, который не совершил бы паломничество в Шатле для того, чтобы его послушать».
«…Шотландцы здесь так офранцужены, что ни суровости, ни грубости этих полудиких горцев здесь нет и в помине, это те же любезные и благородные персонажи, которых мы знаем по «Белой даме»… Музыка господина Бизе вдохновлена тем же источником, который утолил жажду многих композиторов нашего времени (речь идет о Вагнере – Ю.Д.). Несчастье господина Бизе в том, что он не дал нам никакой возможности услышать что-либо новое. Отсутствие богатого творческого воображения у человека его лет – недостаток, я полагаю, неисправимый, и мы не должны требовать от композитора больше того, что он может дать: фактуры более совершенной, более точного ощущения сцены и большей живости».
Шарж на Бизе после «Пертской красавицы». Рис. А. Мейера
Рецензент журнала «Le Ménestrel»
«Пертская красавица» – подлинная лирическая драма… Партитура безукоризненно организована, вокальна, чиста, безупречна».
Теофил Готье. Газета «Le Moniteur universel».Отзыва Берлиоза на «Красавицу» не последовало, а рецензия другого авторитетного в глазах Бизе музыканта выражала определенные сомнения.
«Господин Бизе принадлежит к новой музыкальной школе и ломает традиционные арии, стретты, кабалетты и все старые формы. Он предпочитает непрерывное развитие эпизода и не рвет его на небольшие, легкие для запоминания мотивы, которые публика могла бы напевать, выходя из театра. Видимо, высшим авторитетом для него является Рихард Вагнер, и с этим мы его поздравляем. Его неприятие «номерной» музыки, может быть, станет поводом для упрека, что он не заботится о мелодии. Пусть это его не тревожит. Мелодия не состоит из вальсов и прочих банальностей. Она скрыта в гармонии, как цвет скрыт в рисунке, и не обязательно должна вечно парить над оркестром подобно танцовщице. Инструментовка господина Бизе ученая – мы не берем это слово в плохом его смысле, как это обычно делают – полная изобретательных комбинаций, новых звучаний и неожиданных эффектов».
Э. Рейе, «Journal des Débats»Но самое печальное было в другом. На риторический вопрос Бизе «будем ли мы делать сборы?» публика ответила – «нет». С каждым новым представлением сборы уменьшаются. После прошедшего при полупустом зале двадцать первого представления опера исчезает из репертуара. Через полгода после премьеры «Красавицы» закрывается Лирический театр. Карвальо – банкрот.
«После «Искателей жемчуга» «Пертская красавица» означает скорее шаг назад, чем прогресс. В партиях витает дух Гуно, Обера, Адана и та нездоровая традиция, которая влияла на целый ряд мастеров XVIII–XIX веков: чрезмерное внимание к требованиям примадонны». Он (Бизе – Ю.Д.) в таком возрасте, когда нерешительность еще извинительна и если та или иная позиция не во всем еще соответствует вкусам публики, а отсутствие виртуозности вызвано заблуждениями молодости, то время все это исправит».
На парижской сцене «Пертской красавице» задержаться не удалось, но все же оперу эту стоит признать значительным достижением в карьере Бизе. Впервые его опера ставится вторично. Брюссельский театр Ла Монне, весьма внимательно относящийся к оперному репертуару Парижа, в апреле 1868 года представил «Красавицу» брюссельцам. Его примеру последовали несколько театров Германии.
Жорж Бизе – Полю ЛакомбуБизе считает прессу превосходной, даже не огрызаясь на ярлык «вагнерианец». Его уже не задевают слова: «…высшим авторитетом для него является Рихард Вагнер». Он привык к этому. Тем более, что в какой-то мере это правда.
«Исполнение моей бедной Красавицы (в Брюсселе) было чудовищным. Несмотря на это – весьма значительный успех. Я получил ряд очень одобряющих писем. Превосходная пресса».
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуВысший авторитет? Если даже и так, на стиль музыки Бизе эта авторитетность не распространялась. Тем не менее, кличка «вагнерианец» прочно приклеена к его музыке. И она весьма негативна. В те времена во Франции она отражает общую нелюбовь, опасения и испуг, а потом (после разгрома во франко-прусской воине) и ненависть ко всему прусскому. Избавиться от этой клички при жизни Бизе так и не удалось.
Апрель 1869 г.
«Вчера был на генеральной репетиции «Риенци» в Лирическом театре. Начали в восемь часов – кончили в два часа. …Либретто сделано плохо. …Шум такой, о котором ничто не сможет дать вам соответствующего представления. Смесь итальянских мелодий; смесь дикая и в дурном стиле. Скорее музыка декаданса, чем музыка будущего. Есть возмутительные эпизоды! Есть превосходные! В целом – удивительное произведение, чудесное, живое, величавое и с олимпийским размахом! Гениально, несоразмерно, беспорядочно, но гениально!»
Худ. А. Фантен-Латура «Вагнеристы». Французские композиторы изучают партитуру «Кармен»
«Государственный переворот»
«Я совершил государственный переворот: запретил шефу клаки хлопать». Мне показалась эта фраза Бизе прелюбопытным свидетельством. Что же, значит, в театральном Париже клака была всеобязательным «ритуалом» любого спектакля?
И это еще не все. Оказывается, подлинными аристократами клаки являются «зевальщики». Их происхождение более чем благородно – их изобрел сам Джакомо Мейербер. Надо же как-то одолевать своих соперников, Россини, например. Рассосредоточившись по залу, согласно намеченному плану, они во время какого-нибудь пренежнейшего ариозо кучно и смачно зевают – слушать-то нечего. Злые языки утверждают, что сам Мейербер, подчас, усаживался в зале, прикрывал глаза… И все видели – великий маэстро дремлет. Уши занять нечем – скука.
Не знаю, кто в наше время руководит клакой в Петербурге, но однажды мне удалось увидеть блистательную работу этого отечественного филиала всесильного синдиката. Это произошло в 80-е годы на балетном спектакле в Кировском (ныне Мариинском) театре. Я сидел в 5–6 ряду рядом с боковым проходом. Спектакль закончился. На сцене раскланивались танцоры. Возле меня в проходе внезапно возникли молодые люди – человек пять – стоящие в затылок друг другу. Они неистово аплодировали и кричали «браво!». Причем, усердствовали они в строгом порядке: первый – «браво!», второй – «браво!», третий, четвертый, пятый «браво!», первый, второй… и так далее. Я перевел взгляд на другой боковой проход зала. Там стояли точно такие же восторженные почитатели и с той же железной последовательностью выкрикивали свои «браво!». Я легонько подтолкнул стоящего рядом восторгателя и спросил: «Вы что, клака что ли?» Он, зло посмотрев на меня сверху вниз, отчеканил: «Не ваше дело», – и при этом успел крикнуть свое браво, не нарушив очереди. Н-да, клака – это выкованная веками организованность.
Бизе недолго оставалось надеяться на то, что он сможет обойтись без клаки. В письме либреттисту перед премьерой следующей оперы он, подсчитывая расходы, упомянет и о расходах – пятьдесят франков – на шефа клаки. Кстати, не способствовал ли равнодушию публики к «Пертской красавице» «государственный переворот» Бизе?
«Клака» – бронзовая скульптура Гвидо Мессера (г. Шветцинген, Германия, 1987)
Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона.Это еще не все. Есть еще «щекотальщики». Это большие мастера пощекотать зал. Они умеют так выбрать время, чтобы их не слишком громкий смешок или выразительное фыркание откликнулись в публике хохотом. Это многопрофильные специалисты: до спектакля они еще успевают поработать плакальщиками в похоронных бюро.
«Клака, клакеры – группы рукоплескателей, получающих от дирекции театра или от авторов определенное вознаграждение за шумное выражение одобрения пьесе или актерам. Уже в 3 веке до н. з. драматург-комедиограф Филемон нанимал против своего соперника Менандра клакёров. К. первоначально состояла исключительно из лиц, получавших даровые билеты. В 1820 г. некто г-н Sutton в Париже, приспособил их не только для рукоплесканий, но и для выражения неодобрения посредством шипенья, свистков и т. п.: его «Общество страхования драматических: успехов» оказалось весьма выгодным предприятием. Различают: простых «рукоплескателей», «знатоков», делающих во время игры одобрительные замечания, «смеющихся», «плакальщиков», «крикунов bis», влияющих на настроение публики во время антрактов до поднятия занавеса и действующих в кафе и на улице. Клака распространилась и в Германии (в Берлине), и в Англии, и в Соединенных Штатах».
И это еще не все. Оказывается, подлинными аристократами клаки являются «зевальщики». Их происхождение более чем благородно – их изобрел сам Джакомо Мейербер. Надо же как-то одолевать своих соперников, Россини, например. Рассосредоточившись по залу, согласно намеченному плану, они во время какого-нибудь пренежнейшего ариозо кучно и смачно зевают – слушать-то нечего. Злые языки утверждают, что сам Мейербер, подчас, усаживался в зале, прикрывал глаза… И все видели – великий маэстро дремлет. Уши занять нечем – скука.
Гектор Берлиоз. «La Revue et Gazette musicale de Paris»Во времена Бизе в парижской клаке главенствовал некто Давид. Золотая рукоятка его знаменитой трости в виде яблока (возможно, оно и есть то самое «адамово яблоко») была хорошо известна любому театралу Парижа.
«Мейербер имеет счастье обладать талантом, но и в наивысшей степени обладает талантом иметь счастье».
Не знаю, кто в наше время руководит клакой в Петербурге, но однажды мне удалось увидеть блистательную работу этого отечественного филиала всесильного синдиката. Это произошло в 80-е годы на балетном спектакле в Кировском (ныне Мариинском) театре. Я сидел в 5–6 ряду рядом с боковым проходом. Спектакль закончился. На сцене раскланивались танцоры. Возле меня в проходе внезапно возникли молодые люди – человек пять – стоящие в затылок друг другу. Они неистово аплодировали и кричали «браво!». Причем, усердствовали они в строгом порядке: первый – «браво!», второй – «браво!», третий, четвертый, пятый «браво!», первый, второй… и так далее. Я перевел взгляд на другой боковой проход зала. Там стояли точно такие же восторженные почитатели и с той же железной последовательностью выкрикивали свои «браво!». Я легонько подтолкнул стоящего рядом восторгателя и спросил: «Вы что, клака что ли?» Он, зло посмотрев на меня сверху вниз, отчеканил: «Не ваше дело», – и при этом успел крикнуть свое браво, не нарушив очереди. Н-да, клака – это выкованная веками организованность.
Бизе недолго оставалось надеяться на то, что он сможет обойтись без клаки. В письме либреттисту перед премьерой следующей оперы он, подсчитывая расходы, упомянет и о расходах – пятьдесят франков – на шефа клаки. Кстати, не способствовал ли равнодушию публики к «Пертской красавице» «государственный переворот» Бизе?
«Клака» – бронзовая скульптура Гвидо Мессера (г. Шветцинген, Германия, 1987)
«Смерть „Белой даме”!»
В конце 1867 года было объявлено о конкурсах в трех оперных театрах Парижа. Все они были закрытыми (конверты под девизами). В остальном условия конкурсов были разными.
В театре Большой оперы предварительно был проведен конкурс на либретто, которое потом предлагалось конкурирующим композиторам. Из 168 либретто премии удостоилось либретто Луи Галле и Эдуарда Бло «Кубок фульского короля».
По условиям конкурса в Комическую оперу всем конкурсантам предлагалось либретто Сен-Жоржа «Флорентинец». В Лирическом театре конкурсанты могли представить оперу на любое либретто.
Жюри конкурса в Лирической опере премировала оперу М. Филипо «Великолепный». Опера увидела свет в 1876 году, после четырех исполнений исчезла из репертуара.
В театре Большой оперы предварительно был проведен конкурс на либретто, которое потом предлагалось конкурирующим композиторам. Из 168 либретто премии удостоилось либретто Луи Галле и Эдуарда Бло «Кубок фульского короля».
По условиям конкурса в Комическую оперу всем конкурсантам предлагалось либретто Сен-Жоржа «Флорентинец». В Лирическом театре конкурсанты могли представить оперу на любое либретто.
Жорж Бизе – Полю ЛакомоуБизе не хочет участвовать в конкурсе Большой оперы из опасения неудачи, но очень хочет получить от этого театра заказ на оперу. Перрэн на заказ оперы Бизе не решается.
Июнь 1868 г.
«Великий лама Оперы науськивает на меня всех моих друзей. Он хочет, чтоб я написал Кубок фульского короля!.. Он яростно настаивает!»
Жорж Бизе – Полю Лакомбу
26 августа 1868 г.
«Я был очень болен… целых три ангины!.. Оркеструю свою симфонию. Между делом сочинил первое действие фульского короля. Но я решил не принимать участия в конкурсе».
Жорж Бизе – Эдмону Галаберу
Октябрь 1868 г.
«Перрен настаивает (со всей настойчивой убедительностью, директора Оперы в отношении композитора, которого держит под ногтем) на моем участии в конкурсе на «Кубок…». «Премию получите вы, если вы не будете конкурировать, я получу посредственную оперу… Сейчас только Вам может удаться это произведение». Все это понимай так: «Если Бизе будет участвовать, я получу сносную вещь; если же будет другая, лучше – я откажусь от Бизе». С другой стороны я написал два первых акта и чрезвычайно ими доволен. Они гораздо выше того, что я писал до сих пор… Перрен говорит мне: «Не беспокойтесь о жюри; будет ли оно из майнцкой ветчины или из итальянского теста, – я сделаю из него все, что захочу».
Не получить премию обидно и плохой признак для оперы. Что делать?»
Декабрь 1868 г.
«Настойчивость вы знаете кого становится все сильней. Он говорит об этом с моими друзьями и натравливает их на меня. Придется уступить. Что будет, то будет.
Паделу будет исполнять мою симфонию».
Жорж Бизе – неизвестной адресатке
Начало 1869 г.
«В настоящее время я пребываю в глубоком унынии. Никогда я не испытывал такого отвращения ко всему, мне хочется покинуть родину, скрыться от среды, которая меня окружает, от этого ненавистного мира, к которому я прикован. Так называемая артистическая среда ни чем не лучше подонков общества».
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуРезультатов конкурса на «Фульского короля» все еще нет, и Бизе теряет терпение.
Январь 1869 г.
«Мою симфонию переписывают. Закончил два акта Кубка. Очень ими доволен».
Февраль 1869
«Я потихоньку репетирую мою симфонию».
На фронте перемены! В Комической опере новая дирекция, которая письмом просит у меня оперу. Ищем большую пьесу в три-четыре акта. Это всё Дю Локль, племянник Перрена (или вернее, сам Перрен. Лёвена держат лишь для проформы). Лирический театр через три месяца будет в тех же руках. – Короче говоря, хотят, чтобы до Оперы я написал что-нибудь значительное. Я сам этого очень хочу и буду в восторге изменить стиль комической оперы. Смерть «Белой даме!»
Дю Локль и Сарду пересматривают пьесу, которую они мне предназначают… Симфония по-прежнему репетируется».
Март 1869 г.
«Моя симфония очень хорошо прошла. Первая часть – взрыв аплодисментов, несколько шиканий, второй взрыв, чей-то свист, третий взрыв. Анданте – аплодисменты.
Финал – большой эффект, аплодисменты, троекратное шиканье, три-четыре свистка. В общем, успех».
Март 1869 г.
«Дю Локль в Италии. Возвращается на будущей недели. Он всюду говорит, что я буду один из главных столпов его здания».
Жорж Бизе – в жюри конкурсаНа конкурсе в Комической опере из представленных 63-х опер премированной оказалась опера Лёневё, поставленная на сцене Опера-Комик в 1874 г. Снята после нескольких представлений.
«…В случае, если моя партитура будет признана достойной премии, но не будет сочтена достойной постановки в Опере, я желаю получить ее обратно и отказываюсь от премии в 3000 франков».
Жюри конкурса в Лирической опере премировала оперу М. Филипо «Великолепный». Опера увидела свет в 1876 году, после четырех исполнений исчезла из репертуара.
Жорж Бизе – Эрнесту ГироПобедитель конкурса в Большой Опере – Эжен Диаз. Опера поставлена на ее сцене в 1873 году. Исчезла после 12-ти представлений..
Осень 1869 г.
«И слышать больше ничего не хочу по поводу всей этой грязи… Всё намечено заранее, можешь быть уверен. Они выберут именно ту, которая имеет больше всего шансов провалиться.
«Сообщаю вам секретно. Я женюсь»
«…Встретил восхитительную девушку, которую обожаю!» – письмо Бизе 1867 года. Кто же эта обожаемая девушка? Это Женевьева Галеви, дочь учителя Бизе Фроменталя Галеви, ныне уже покойного. О семье Галеви стоит сказать несколько слов. Это состоятельная, влиятельная семья. Ее члены: банкир, финансист, историк (это Леон Галеви, член французской академии), ученый талмудист (дед Женевьевы), исследователь религий (дядя Женевьевы Ипполит Родриг), знаменитый оперный композитор (Фроменталь Галеви), известный драматург и либреттист (его племянник, двоюродный брат Женевьевы) Людовик Галеви. Мать Женевьевы – Леони Галеви – дама весьма своеобразная. В молодости – светская львица, далее – коллекционер произведений искусства и талантливый скульптор (одна ее работа хранится в музее Версаля, другая – скульптурный портрет мужа – в парижской мэрии).
Разумеется, породниться с малоудачливым композитором Жоржем Бизе такая семья не спешит.
С оффорта А. Бюрнея (1869)
Итак, через полтора года после отказа согласие на брак было получено. Не исключено, что не последнюю роль в этом решении сыграло то обстоятельство, что оперы Ф. Галеви постепенно сходят со сцены, и вдова композитора видит в Бизе музыканта, способного продлить их жизнь. Во всяком случае, в брачном контракте большая часть приданого Женевьевы связывается с получением авторского гонорара от опер Ф. Галеви и, кроме того, оговаривается обязанность Бизе, срочно завершив неоконченную оперу Галеви «Ной», добиться ее постановки. (Оперу Бизе завершил, но до сцены при его жизни она не дошла.) Впрочем, тогда, подписывая брачный контракт, влюбленный Бизе не слишком вникает во всю эту оперно-финансовую казуистику.
Разумеется, породниться с малоудачливым композитором Жоржем Бизе такая семья не спешит.
Жорж Бизе – Эдмону ГалаберуЭто состояние – «еще не все потеряно» – длилось около полутора лет. Семья размышляла, то подавая влюбленным друг в друга Женевьеве и Жоржу какую-то надежду, то отбирая ее. Наконец упрямство Женевьевы и терпенье Бизе было вознаграждено.
Октябрь 1867 г.
«…Я был глубоко удручен. Разбили надежды, которые я так лелеял. – Семья воспротивилась. Я очень несчастлив».
Ноябрь 1867 г.
«Быть может, еще не все потеряно…»
Начало мая 1869 г.
«Сообщаю вам секретно. Я женюсь. Мы любим друг друга. – Я совершенно счастлив. Временно мы будем бедны, но какое это имеет значение. Ее приданое пока равно 150000 франков, впоследствии же 500000. Никому ничего не говорите».
С оффорта А. Бюрнея (1869)
Итак, через полтора года после отказа согласие на брак было получено. Не исключено, что не последнюю роль в этом решении сыграло то обстоятельство, что оперы Ф. Галеви постепенно сходят со сцены, и вдова композитора видит в Бизе музыканта, способного продлить их жизнь. Во всяком случае, в брачном контракте большая часть приданого Женевьевы связывается с получением авторского гонорара от опер Ф. Галеви и, кроме того, оговаривается обязанность Бизе, срочно завершив неоконченную оперу Галеви «Ной», добиться ее постановки. (Оперу Бизе завершил, но до сцены при его жизни она не дошла.) Впрочем, тогда, подписывая брачный контракт, влюбленный Бизе не слишком вникает во всю эту оперно-финансовую казуистику.
Жорж Бизе – Ипполиту РодригуИпполит Родриг – единственный из клана Галеви, симпатизировавший этому браку. Свадьба поставила перед семьями Бизе и Женевьевы проблему веры будущих супругов. Но на предложение перейти в католичество (за это ратовал ревностный католик Гуно) Женевьева ответила: «Я не настолько религиозна, чтобы менять религию». Решено было отказаться от церковного брака. Для Бизе это не имело значения. Появление в его жизни Женевьевы было для него «встречей с чудом». Он видел в жене воплощение идеала, «открытого всему светлому, всем переменам, не верящего ни в бога евреев, ни в бога христиан, но верящего в честь, долг и мораль».
Июнь 1869 г.
«Я потрясающе счастлив, Женевьева изумительно хороша. Мы влюблены друг в друга и любим вас за то, что вы сделали возможной нашу совместную жизнь».
Людовик Галеви. Дневник.
«Сегодня Женевьева стала женою Бизе. Как она счастлива, бедное и дорогое дитя! Сколько катастроф вокруг нее за последние годы! Сколько горя и сколько утрат. Если кто-либо имеет право просить у жизни немного покоя и счастья, то это именно Женевьева. У Бизе есть ум и талант. Он преуспеет».