– Отвечаю, реальная жизнь была такова, что она заставляла людей совершать беззакония. Да, а те люди, которые не совершали беззакония, те люди, которые не подчинялись такого рода указаниям, они печально заканчивали свою жизнь – они шли в лагеря. Был страшный выбор: или ты подчиняешься тем указаниям незаконным, которые тебе даются сверху, или ты будешь репрессирован. Вот это была правда жизни.
– Да… Ну ладно! От вас-то какой правды ждать?
– Вопрос 14. Признаете ли вы, что Сталин, по полномочиям своей должности одного из пяти исполнителей решений Центрального Комитета ВКП(б), не имел никаких прав давать никаких государственных распоряжений, тем более государственных распоряжений, нарушающих законы СССР?
В это время помощник принес и ксерокопию вопросов, которые я собирался задать Резнику и копию которых, по глупости, передал секретарю. Судья сообщила Резнику:
– Вам сейчас передадут перечень вопросов, которых сорок пять, да, вы с ними ознакомитесь, мы вам предоставим такую возможность…
– В связи с чем, уважаемый суд? – возмутился я.
Судья не обратила на мои слова внимания.
– …и учитывая, что вопросы взаимосвязаны, если вы сочтете возможным на них ответы каким-то образом объединить, свой ответ, значит, вы ответите, дополнительные вопросы вам будут заданы.
Обращаю внимание читателей, не понявших, что произошло, – судья передала Резнику право председательствующего в суде, поскольку только председательствующий имеет право отбирать вопросы, относящиеся к делу, только председательствующий определяет, на какие вопросы стороны должны отвечать, а на какие – нет.
– Уважаемый суд, в связи с чем вы это делаете? – настаивал я на ответе. – Мне вы не давали перечень его вопросов, когда я на них отвечал. В связи с чем вы ему передаете перечень моих вопросов?
– В связи с тем, что суд руководит порядком судебного заседания…
– Вы их сами представили, – нагло заявил Резник.
Я уже и сам понял, что дурак, но я не ожидал иметь дело со столь откровенной подлостью.
– Я представил их секретарю суда, а не стороне.
– Суд определяет, таким образом, дело может быть рассмотрено.
– Уважаемый суд, там стоят вопросы, которые вынуждают ответчиков к определенному ответу. В связи с чем вы даете им готовиться на эти вопросы? Вы мне не давали готовиться.
– Нет, мне не нужно готовиться, – спохватился Резник.
– Тогда отказывайтесь от них – «мне не нужно»! – передразнил я его.
– Если б вы заявили о том, что вы к вопросам противоположной стороны не готовы, суд, безусловно, соблюдая ваши процессуальные права, предоставил бы вам возможность подготовиться к ответу, – продолжала выкручиваться судья.
– А Резник что, заявил, что он не готов к моим вопросам, то есть, простите, сторона ответчика заявила, что не готова к моим вопросам?
– Я понял таким образом, что ваши вопросы, как мне представляется, будут повторяться. И если они будут, если они будут передо мной, то возможно вполне, я сориентируюсь в том плане, чтобы не было повторений.
– Уважаемый суд, вы очень, вы очень откровенно играете на стороне ответчиков.
– Значит, суд не на чьей стороне не играет. И еще раз вам объясняю, что если вас не устраивают действия председательствующего, вы в праве заявлять ходатайства…
Я больше не стал ее слушать и повторил 14-й вопрос.
– Я, – начал Резник, – отвечу так вам, что по полномочиям своим, которые записаны были, Сталин не мог давать такого рода указаний, но по жизни такие указания он давал.
О чем свидетельствуют те документы в том числе, которые представлены, то есть, я об этом уже упомянул, но еще раз повторю. Есть документы с личной резолюцией Сталина, вот они направлялись Сталину, направлялись Молотову одновременно, направлялись Маленкову, направлялись, значит, кого я сейчас тут упомянул, Кагановичу, да, совершенно. И вот вы знаете, визы такие, жирная Сталиным, да, дальше идут подписи вот этих тонкошеих вождей. Причем, по документам, если Сталин не соглашался с документом и в него вносил какие-то правки, никто ему не возражал. Слово Сталина было решающим, да, Сталин нарушал ту законность, которая была, между прочим, вот э-э-э прописана, как сейчас говорят, не нравится мне это слово, сформулирована в той же самой Конституции СССР. Все правильно, Сталин нарушал законы. Вот вам ответ.
– Вопрос 15. Признаете ли вы, что если Сталин вдруг дал преступное распоряжение государственному служащему и тот это распоряжение исполнил, то преступник не Сталин, а государственный служащий?
– Значит, я могу вам сказать, здесь соответственно два есть преступника…
Тут судья бросилась Резнику на помощь, что для того было оскорбительным, – он же гений, титан либеральной мысли, а его спасает соратница, которая ему во внучки годится.
– Поясните, пожалуйста, какие фактические обстоятельства, значащие для дела, будут установлены в результате получения ответов? – перебила Резника судья, обратившись ко мне.
– В результате этого ответа будет установлено фактическое обстоятельство… – начал я сидя, поскольку и Резник задавал свои вопросы сидя, и я.
– Встаньте!!! Когда отвечаете! – завопила судья.
Да, та еще поросль судейская… Я встал и начал отвечать.
– Я читаю вопросы… – начал я.
– И поясните обстоятельства… – изрыгала из себя злобу судья.
– Я начал с этого все свои вопросы, «уважаемый» суд, – это вопросы об обязательности решений Сталина и Политбюро…
– Значит так… – видимо, пытался смягчить обстановку Резник.
– Какие фактические обстоятельства будут установлены? – тупо повторяла судья.
– Фактические обстоятельства, которые будут установлены, – в третий раз повторил я, – обязательными ли были решения Сталина и Политбюро для исполнения.
– Ваша честь, позвольте мне ответить на этот вопрос, – все же достучался Резник до обозленной…
– Отвечайте, – смилостивилась она.
– Значит, здесь, когда начальник, в данном случае Сталин, да, дает преступные распоряжения государственному служащему, у нас здесь два преступника. У нас есть исполнитель, который такое распоряжение выполняет, и есть руководитель, который преступное распоряжение дает. Есть такая, знаете вот, институт соучастия такой, для совершения преступления. Вот по этой причине оба они будут признаны виновными, но добавляю, что вот в этой ситуации, которая была тогда, не выполнять незаконные, преступные указания практически было невозможно. Да, известно, отдельные случаи когда, ну вот те, которые не стреляли, как у Высоцкого. Судьба их, соответственно, была печальной, а то, что такого рода распоряжения давались, которые не основывались на законе и которые противоречили Конституции, ну, надеюсь, что вам говорить…
– Вопрос 16. Даже сегодня, в России, все еще считается, что все же виноват чиновник, сотворивший беззаконие за взятку. Не могли бы вы объяснить логику своего мышления, то есть логику оспариваемой статьи, по которой вы ответственность за действия госаппарата СССР (вне зависимости от их законности и правильности) возлагаете на Сталина, не имевшего права давать распоряжений госслужащим и не имевшего денег для взяток им?
Резник «поплыл» и попросил судью:
– Значит, ваша честь, я бы вот просил бы снять этот вопрос, потому что я уже занялся ликбезом по предыдущему вопросу. Я полагаю, что сейчас, видимо, вот, историк Мухин, он хочет свое образование, юридическое, вновь повысить. Это вопрос в никуда абсолютно, и, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к делу.
– Ну вы уже и объясняли, что если тебя напугают, то…
– Представитель истца, – пришла на помощь Резнику судья, – суд просит придерживаться границ процесса, предлагает ваши вопросы сгруппировать и обозначить…
– Уважаемый суд, они сгруппированы и обозначены, – ответил я.
– Ваши вопросы повторяют друг друга, – повторила довод Резника судья.
– Если я повторяю вопросы, то скажите, какой вопрос повторяется?
Судья с Резником запнулись на конкретике, как всегда запинаются болтуны.
– Учтите, пожалуйста, пожелание суда, – наконец разрешилась судья.
– Хорошо, – только и осталось ответить мне.
– Суд преследует установление фактических обстоятельств, имеющих значение для дела, – вспоминала судья слова из услышанных лекций, что выглядело комично: за весь процесс она не задала ни единого вопроса как раз по сути фактических обстоятельств.
– Да… Ну ладно! От вас-то какой правды ждать?
– Вопрос 14. Признаете ли вы, что Сталин, по полномочиям своей должности одного из пяти исполнителей решений Центрального Комитета ВКП(б), не имел никаких прав давать никаких государственных распоряжений, тем более государственных распоряжений, нарушающих законы СССР?
В это время помощник принес и ксерокопию вопросов, которые я собирался задать Резнику и копию которых, по глупости, передал секретарю. Судья сообщила Резнику:
– Вам сейчас передадут перечень вопросов, которых сорок пять, да, вы с ними ознакомитесь, мы вам предоставим такую возможность…
– В связи с чем, уважаемый суд? – возмутился я.
Судья не обратила на мои слова внимания.
– …и учитывая, что вопросы взаимосвязаны, если вы сочтете возможным на них ответы каким-то образом объединить, свой ответ, значит, вы ответите, дополнительные вопросы вам будут заданы.
Обращаю внимание читателей, не понявших, что произошло, – судья передала Резнику право председательствующего в суде, поскольку только председательствующий имеет право отбирать вопросы, относящиеся к делу, только председательствующий определяет, на какие вопросы стороны должны отвечать, а на какие – нет.
– Уважаемый суд, в связи с чем вы это делаете? – настаивал я на ответе. – Мне вы не давали перечень его вопросов, когда я на них отвечал. В связи с чем вы ему передаете перечень моих вопросов?
– В связи с тем, что суд руководит порядком судебного заседания…
– Вы их сами представили, – нагло заявил Резник.
Я уже и сам понял, что дурак, но я не ожидал иметь дело со столь откровенной подлостью.
– Я представил их секретарю суда, а не стороне.
– Суд определяет, таким образом, дело может быть рассмотрено.
– Уважаемый суд, там стоят вопросы, которые вынуждают ответчиков к определенному ответу. В связи с чем вы даете им готовиться на эти вопросы? Вы мне не давали готовиться.
– Нет, мне не нужно готовиться, – спохватился Резник.
– Тогда отказывайтесь от них – «мне не нужно»! – передразнил я его.
– Если б вы заявили о том, что вы к вопросам противоположной стороны не готовы, суд, безусловно, соблюдая ваши процессуальные права, предоставил бы вам возможность подготовиться к ответу, – продолжала выкручиваться судья.
– А Резник что, заявил, что он не готов к моим вопросам, то есть, простите, сторона ответчика заявила, что не готова к моим вопросам?
– Я понял таким образом, что ваши вопросы, как мне представляется, будут повторяться. И если они будут, если они будут передо мной, то возможно вполне, я сориентируюсь в том плане, чтобы не было повторений.
– Уважаемый суд, вы очень, вы очень откровенно играете на стороне ответчиков.
– Значит, суд не на чьей стороне не играет. И еще раз вам объясняю, что если вас не устраивают действия председательствующего, вы в праве заявлять ходатайства…
Я больше не стал ее слушать и повторил 14-й вопрос.
– Я, – начал Резник, – отвечу так вам, что по полномочиям своим, которые записаны были, Сталин не мог давать такого рода указаний, но по жизни такие указания он давал.
О чем свидетельствуют те документы в том числе, которые представлены, то есть, я об этом уже упомянул, но еще раз повторю. Есть документы с личной резолюцией Сталина, вот они направлялись Сталину, направлялись Молотову одновременно, направлялись Маленкову, направлялись, значит, кого я сейчас тут упомянул, Кагановичу, да, совершенно. И вот вы знаете, визы такие, жирная Сталиным, да, дальше идут подписи вот этих тонкошеих вождей. Причем, по документам, если Сталин не соглашался с документом и в него вносил какие-то правки, никто ему не возражал. Слово Сталина было решающим, да, Сталин нарушал ту законность, которая была, между прочим, вот э-э-э прописана, как сейчас говорят, не нравится мне это слово, сформулирована в той же самой Конституции СССР. Все правильно, Сталин нарушал законы. Вот вам ответ.
– Вопрос 15. Признаете ли вы, что если Сталин вдруг дал преступное распоряжение государственному служащему и тот это распоряжение исполнил, то преступник не Сталин, а государственный служащий?
– Значит, я могу вам сказать, здесь соответственно два есть преступника…
Тут судья бросилась Резнику на помощь, что для того было оскорбительным, – он же гений, титан либеральной мысли, а его спасает соратница, которая ему во внучки годится.
– Поясните, пожалуйста, какие фактические обстоятельства, значащие для дела, будут установлены в результате получения ответов? – перебила Резника судья, обратившись ко мне.
– В результате этого ответа будет установлено фактическое обстоятельство… – начал я сидя, поскольку и Резник задавал свои вопросы сидя, и я.
– Встаньте!!! Когда отвечаете! – завопила судья.
Да, та еще поросль судейская… Я встал и начал отвечать.
– Я читаю вопросы… – начал я.
– И поясните обстоятельства… – изрыгала из себя злобу судья.
– Я начал с этого все свои вопросы, «уважаемый» суд, – это вопросы об обязательности решений Сталина и Политбюро…
– Значит так… – видимо, пытался смягчить обстановку Резник.
– Какие фактические обстоятельства будут установлены? – тупо повторяла судья.
– Фактические обстоятельства, которые будут установлены, – в третий раз повторил я, – обязательными ли были решения Сталина и Политбюро для исполнения.
– Ваша честь, позвольте мне ответить на этот вопрос, – все же достучался Резник до обозленной…
– Отвечайте, – смилостивилась она.
– Значит, здесь, когда начальник, в данном случае Сталин, да, дает преступные распоряжения государственному служащему, у нас здесь два преступника. У нас есть исполнитель, который такое распоряжение выполняет, и есть руководитель, который преступное распоряжение дает. Есть такая, знаете вот, институт соучастия такой, для совершения преступления. Вот по этой причине оба они будут признаны виновными, но добавляю, что вот в этой ситуации, которая была тогда, не выполнять незаконные, преступные указания практически было невозможно. Да, известно, отдельные случаи когда, ну вот те, которые не стреляли, как у Высоцкого. Судьба их, соответственно, была печальной, а то, что такого рода распоряжения давались, которые не основывались на законе и которые противоречили Конституции, ну, надеюсь, что вам говорить…
– Вопрос 16. Даже сегодня, в России, все еще считается, что все же виноват чиновник, сотворивший беззаконие за взятку. Не могли бы вы объяснить логику своего мышления, то есть логику оспариваемой статьи, по которой вы ответственность за действия госаппарата СССР (вне зависимости от их законности и правильности) возлагаете на Сталина, не имевшего права давать распоряжений госслужащим и не имевшего денег для взяток им?
Резник «поплыл» и попросил судью:
– Значит, ваша честь, я бы вот просил бы снять этот вопрос, потому что я уже занялся ликбезом по предыдущему вопросу. Я полагаю, что сейчас, видимо, вот, историк Мухин, он хочет свое образование, юридическое, вновь повысить. Это вопрос в никуда абсолютно, и, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к делу.
– Ну вы уже и объясняли, что если тебя напугают, то…
– Представитель истца, – пришла на помощь Резнику судья, – суд просит придерживаться границ процесса, предлагает ваши вопросы сгруппировать и обозначить…
– Уважаемый суд, они сгруппированы и обозначены, – ответил я.
– Ваши вопросы повторяют друг друга, – повторила довод Резника судья.
– Если я повторяю вопросы, то скажите, какой вопрос повторяется?
Судья с Резником запнулись на конкретике, как всегда запинаются болтуны.
– Учтите, пожалуйста, пожелание суда, – наконец разрешилась судья.
– Хорошо, – только и осталось ответить мне.
– Суд преследует установление фактических обстоятельств, имеющих значение для дела, – вспоминала судья слова из услышанных лекций, что выглядело комично: за весь процесс она не задала ни единого вопроса как раз по сути фактических обстоятельств.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента