Страница:
Предпринимательские интересы последнего хозяина «елисеевской гастрономии» не замыкались в рамках торговли. Он владел многими доходными домами в Москве и Петербурге, крупными земельными участками, имениями, являлся директором правления пивоваренной компании «Новая Бавария», кандидатом в члены правления АО «Санкт-Петербургская химическая лаборатория», занимавшегося производством парфюмерии.
На юге России у Григория Григорьевича были виноградники, в его имении, в Екатеринославской губернии, – конный завод, на котором разводились отличные рысаки, отмечавшиеся высшими наградами на всех российских выставках. Здесь же выращивалась знаменитая на юге семенная рожь «Елисеевка». В 1897 г. Елисеев стал одним из учредителей первой российской автомобильной фабрики АО «Фрезе и К°».
Так же как его отец и другие представители семьи Елисеевых, Григорий Григорьевич посвящал много времени и средств общественной и благотворительной деятельности. Более двадцати лет он состоял членом училищной и благотворительной комиссии Петербургской Городской Думы. Пользуясь большим авторитетом в купеческой среде, он неоднократно являлся выборным в купеческой управе. А в годы русско-японской войны предприниматель одновременно состоял членом наблюдательного комитета Красного Креста и попечителем Петербургской барачной больницы, основанной еще его отцом в 1881 г.
Особое внимание Григорий Григорьевич уделял вопросам народного образования. В течение нескольких лет он являлся чиновником по особым поручениям при главном начальнике военно-учебных заведений. По его инициативе в России были учреждены первые коммерческие общедоступные курсы, куда в качестве лекторов им были приглашены лучшие знатоки коммерческих наук. Являясь почетным попечителем первого Петербургского учительского института, Елисеев вносил ежегодно субсидию в размере тысячи рублей и плату за одного из беднейших воспитанников. В 1902 г. в своем имении в Могилевской губернии он организовал сельскохозяйственную школу, ученики которой составляли главный контингент ремесленников того района. При ней было устроено общежитие и библиотека, где по праздникам устраивались чтения.
Благотворительная деятельность Г. Г. Елисеева не осталась незамеченной. В 1910 г. он был «за особые заслуги на пользу и преуспеяние отечественной промышленности Всемилостивейше возведен в потомственное дворянское Российской империи достоинство». Судьба удачливого предпринимателя складывалась как нельзя лучше: он имел большие капиталы, славу, известность, пользовался уважением и авторитетом у сограждан. У него была большая семья: жена и пятеро взрослых сыновей, внуки. Казалось бы, все было благополучно. Но однажды с ним произошло то, что перевернуло его жизнь и жизнь его близких, круто изменило ход событий и перспективу на будущее.
Уже перешагнув 50-летний рубеж, Григорий Григорьевич неожиданно влюбился в жену одного крупного ювелира. Когда он попросил развод у своей супруги Марии Андреевны, та ответила категорическим отказом. Елисеев настаивал, но согласия так и не получил. Для Марии Андреевны распад семьи был страшной драмой. Понимая, что предотвратить его она не может, несчастная женщина пыталась дважды покончить с собой. На третий раз ей это, к сожалению, удалось – она повесилась в своей комнате на полотенцах и была похоронена в семейной усыпальнице на Большеохтинском кладбище.
Получив такой страшной ценой желаемую свободу, Елисеев через две недели обвенчался с новой женой. Но отношения с сыновьями после смерти их матери и его женитьбы осложнились. Они отказались принять наследство, и Григорий Григорьевич, свернув свое дело, уехал за границу. Остаток своей жизни он прожил во Франции, в Париже. Скончался предприниматель в 1949 г. и был похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где нашли свой покой многие его соотечественники-эмигранты, в том числе и его сыновья – Николай и Сергей со своими женами. Могила последнего владельца торгового дома «Братья Елисеевы» и его супруги, в отличие от могил его сыновей, выглядит заброшенной – внуки так и не простили своего деда.
У двух других наследников знаменитого бизнесмена – Григория и Петра – судьба сложилась трагически. Оставшись в России после революции, первый из них работал хирургом в больнице. В 1937 г. его вместе с братом сослали в Башкирию, где они оба и погибли в лагере. После смерти последнего сына Григория Григорьевича – Александра – история торговой деятельности этой династии закончилась, поскольку никто из оставшихся в живых наследников склонности к коммерции не проявлял. И сейчас в различных странах мира – Франции, Швейцарии, США – живет немало потомков рода Елисеевых. Среди них есть люди самых различных профессий, но нет ни одного коммерсанта…
Жиллет Кинг Кемп
На юге России у Григория Григорьевича были виноградники, в его имении, в Екатеринославской губернии, – конный завод, на котором разводились отличные рысаки, отмечавшиеся высшими наградами на всех российских выставках. Здесь же выращивалась знаменитая на юге семенная рожь «Елисеевка». В 1897 г. Елисеев стал одним из учредителей первой российской автомобильной фабрики АО «Фрезе и К°».
Так же как его отец и другие представители семьи Елисеевых, Григорий Григорьевич посвящал много времени и средств общественной и благотворительной деятельности. Более двадцати лет он состоял членом училищной и благотворительной комиссии Петербургской Городской Думы. Пользуясь большим авторитетом в купеческой среде, он неоднократно являлся выборным в купеческой управе. А в годы русско-японской войны предприниматель одновременно состоял членом наблюдательного комитета Красного Креста и попечителем Петербургской барачной больницы, основанной еще его отцом в 1881 г.
Особое внимание Григорий Григорьевич уделял вопросам народного образования. В течение нескольких лет он являлся чиновником по особым поручениям при главном начальнике военно-учебных заведений. По его инициативе в России были учреждены первые коммерческие общедоступные курсы, куда в качестве лекторов им были приглашены лучшие знатоки коммерческих наук. Являясь почетным попечителем первого Петербургского учительского института, Елисеев вносил ежегодно субсидию в размере тысячи рублей и плату за одного из беднейших воспитанников. В 1902 г. в своем имении в Могилевской губернии он организовал сельскохозяйственную школу, ученики которой составляли главный контингент ремесленников того района. При ней было устроено общежитие и библиотека, где по праздникам устраивались чтения.
Благотворительная деятельность Г. Г. Елисеева не осталась незамеченной. В 1910 г. он был «за особые заслуги на пользу и преуспеяние отечественной промышленности Всемилостивейше возведен в потомственное дворянское Российской империи достоинство». Судьба удачливого предпринимателя складывалась как нельзя лучше: он имел большие капиталы, славу, известность, пользовался уважением и авторитетом у сограждан. У него была большая семья: жена и пятеро взрослых сыновей, внуки. Казалось бы, все было благополучно. Но однажды с ним произошло то, что перевернуло его жизнь и жизнь его близких, круто изменило ход событий и перспективу на будущее.
Уже перешагнув 50-летний рубеж, Григорий Григорьевич неожиданно влюбился в жену одного крупного ювелира. Когда он попросил развод у своей супруги Марии Андреевны, та ответила категорическим отказом. Елисеев настаивал, но согласия так и не получил. Для Марии Андреевны распад семьи был страшной драмой. Понимая, что предотвратить его она не может, несчастная женщина пыталась дважды покончить с собой. На третий раз ей это, к сожалению, удалось – она повесилась в своей комнате на полотенцах и была похоронена в семейной усыпальнице на Большеохтинском кладбище.
Получив такой страшной ценой желаемую свободу, Елисеев через две недели обвенчался с новой женой. Но отношения с сыновьями после смерти их матери и его женитьбы осложнились. Они отказались принять наследство, и Григорий Григорьевич, свернув свое дело, уехал за границу. Остаток своей жизни он прожил во Франции, в Париже. Скончался предприниматель в 1949 г. и был похоронен на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где нашли свой покой многие его соотечественники-эмигранты, в том числе и его сыновья – Николай и Сергей со своими женами. Могила последнего владельца торгового дома «Братья Елисеевы» и его супруги, в отличие от могил его сыновей, выглядит заброшенной – внуки так и не простили своего деда.
У двух других наследников знаменитого бизнесмена – Григория и Петра – судьба сложилась трагически. Оставшись в России после революции, первый из них работал хирургом в больнице. В 1937 г. его вместе с братом сослали в Башкирию, где они оба и погибли в лагере. После смерти последнего сына Григория Григорьевича – Александра – история торговой деятельности этой династии закончилась, поскольку никто из оставшихся в живых наследников склонности к коммерции не проявлял. И сейчас в различных странах мира – Франции, Швейцарии, США – живет немало потомков рода Елисеевых. Среди них есть люди самых различных профессий, но нет ни одного коммерсанта…
Жиллет Кинг Кемп
(род. в 1855 г. – ум. в 1932 г.)
Американский изобретатель и предприниматель, создатель фирмы по производству одноразовых бритв и разборных бритвенных станков, обладатель одного из самых крупных состояний в Америке.
История бритвы началась за несколько тысячелетий до того, как Жиллета осенила гениальная идея одноразового станка. Египтяне делали свои бритвенные приборы из меди, с появлением бронзы лезвие стало прочнее и острее, а железо, а затем и сталь оказались еще более удачными и долговечными материалами. Ими стали пользоваться примерно за 2,5 тыс. лет до н. э. Римляне носили бороды до 200 г. до н. э., когда Сципион, победитель Ганнибала, побрился. Он стал первым в истории государственным деятелем, обрекшим себя на ежедневное бритье. Скоро бороды остались лишь у крестьян и рабов, а ежедневное бритье стало неотъемлемым ритуалом цивилизованного человека.
День первого бритья молодого римлянина был праздником, первая сбритая щетина приносилась в жертву богам. Нерон хранил свою первую сбритую бороду в золотом ларце, инкрустированном жемчугом. Тогда же появились первые брадобреи, открывшие первые цирюльни. Но вместе с ними не исчезла проблема тупой бритвы, которая оставалась актуальной на протяжении веков. Однако все усилия «заинтересованных лиц» прилагались лишь к тому, чтобы продлить срок службы лезвия. Жиллет пошел другим путем. Самообслуживание и одноразовость – вот две идеи, которые позволили его детищу покорить мир.
Знаменитый изобретатель и бизнесмен не просто придумал и «раскрутил» безопасную бритву. Он привил покупателям новую культуру потребления – когда вещь после использования просто выбрасывается, а не служит годами. Он придумал новую идеологию, открыл эпоху одноразовых носовых платков, зажигалок, стаканчиков и тарелок. Это была блестящая идея, которая приносит свои плоды до сих пор. Каждый год последователи Жиллета осваивают новые сферы производства, делая мир вещей все более одноразовым.
Кинг Кемп Жиллет родился 5 января 1855 г. в провинциальном городишке со звучным французским названием Фон-дю-Лак (Озерная Глубь), в штате Висконсин. Здесь от всего веяло замшел остью и основательностью. Неторопливая жизнь, патриархальные устои, серьезные бородатые лица, долгие зимние вечера. Это было не для него. Как, впрочем, и не для его отца, от которого он унаследовал живость ума и немалое самолюбие. Чтобы заняться бизнесом и дать сыну образование, отец Жиллета перевез семью в Чикаго: большой город – большие возможности, говаривал он. Там отец открыл мастерскую по ремонту и обслуживанию швейных машин. Она приносила неплохой доход, и это внушало надежды на лучшее. Все рухнуло из-за Чикагского пожара 1871 г. – легендарной катастрофы в американской истории, которая смешала карты и переплавила многие судьбы. Мастерская сгорела, а с ней и все дело. Вскоре отец запил и Кингу пришлось взять содержание семьи на себя.
Работу он нашел быстро. Небольшая компания по продаже бытовых мелочей приняла улыбчивого и энергичного юношу на должность торгового агента. Продавать Жиллет умел и быстро завоевал репутацию перспективного работника. Он разъезжал с товаром не только по американским просторам, но освоил также и Англию, прорубив для компании окно в Европу. Однако детская мечта стать изобретателем не оставляла его. Тем более что склонность к изобретательству была дана парню с рождения. По его словам, «в старых записях патентной организации можно найти много проектов, созданных моим отцом и моими братьями».
Рубеж XIX и XX столетий представлял собой эпоху огромного количества больших и малых технических новаций, время технической эйфории, когда казалось, что стоит все электрифицировать и механизировать, и настанет окончательный техногенный рай на Земле. А изобретения сыпались как из рога изобилия: телефон и радио, электрические лампочки и автомобили, граммофоны и киноаппараты…
В 1891 г. Кинг Жиллет устроился на новую работу в компанию «Балтимор Сиал», производившую пробки для закупорки бутылок. Эту работу ему помог получить Уильям Пэйнтер, изобретатель штопора и нескольких типов пробок для пивных бутылок. Последним его изобретением человечество пользуется до сих пор. Это так называемая пробка «краун корк», представляющая собой жестяную крышку с внутренней пробковой прокладкой, закрывающей горлышко бутылки.
С момента первой встречи двух изобретателей у них завязались тесные дружеские отношения, и когда Кинг заезжал по делам службы в Балтимор, то останавливался не в отеле, а в квартире или загородном доме своего нового товарища. Позже Жиллет вспоминал: «Во время таких посещений мы вели долгие увлекательные беседы об его изобретениях. Мистер Пэйнтер был очень интересным собеседником, особенно когда дело касалось близких его сердцу предметов. Он мог часами рассказывать об их свойствах и возможностях и заставлял каждого поверить в то, что сфера их применения не имеет границ.
Однажды он сказал мне слова, которые я помню до сих пор, они, кажется, навсегда застряли в моей голове. Он сказал: “Кинг, ты постоянно изобретаешь что-то абстрактное, почему бы тебе не сконцентрироваться на чем-нибудь, типа «краун корк», вещи, которую, использовав, не жалко выбросить и за которой покупатели будут постоянно приходить в магазины. Каждый, купивший ее однажды, уже не сможет обойтись без нее и будет приносить постоянный доход”. Я ответил: “Очень просто дать такой совет, но уже изобретено огромное количество таких предметов: пробки, иголки, булавки и тому подобное”. Он возразил мне: “Кинг, никто не знает, удастся ли тебе придумать что-либо стоящее, но что тебе стоит попробовать?” Не помню, чтобы мы еще возвращались к этой теме, разве что спустя годы, когда я показал ему модель станка. В то время он был уже болен и отошел от дел. Он тогда сказал: “Кинг, похоже, это настоящее изобретение с огромными возможностями, жаль, что здоровье не позволяет мне помочь тебе, но, что бы ты ни делал, не упусти этот шанс”».
Мысль Пэйнтера Кингу понравилась. От нее веяло новизной. Он давно уже сам пришел к выводу, что пора отбросить амбиции изобретателей прошлых веков, которые претендовали на вечность, и искренне считал, что надо быть проще. Сказано – сделано. Сделано – использовано. Использовано – выброшено. Очень в духе времени. Идеологии и вдохновения хватало, но требовался научный подход. После того памятного совета изобретение нового товара повседневного спроса, с непродолжительным сроком действия стало для Жиллета навязчивой идеей: «Я обдумал почти все потребности человека, все сферы его деятельности, но безрезультатно, пока летом 1895 г., подобно долгожданному ребенку, не родилась идея. Она появилась так естественно, как будто развивалась в моем подсознании и только ждала нужного времени».
Однажды в Бруклине, штат Массачусетс, 40-летний агент по продажам Кинг Кемп Жиллет, успешный распространитель бутылочных пробок нового типа, обреченно приступил к ненавистной процедуре утреннего бритья. Взглянув в зеркало и начав бриться, он тут же обнаружил, что его бритва безнадежно тупа: «Она была не просто тупа, а именно безнадежно. Заточить ее самому мне было не под силу. Нужно было идти к цирюльнику или в точильную мастерскую. Я стоял, растерянно глядя на бритву, и вот тут-то в моей голове и родилась идея. Или картина. Не знаю. Во всяком случае я точно знаю, что в этот миг и родилась жиллетовская бритва. Все происходило быстро, как во сне, и напоминало скорее откровение, чем рациональное размышление».
За считанные секунды в его голове промелькнуло множество вопросов, ответы на них возникали моментально, как будто они были заранее известны. Американские бритвы конца 1890-х гг. почти в точности повторяли, как это ни удивительно, свой древнеегипетский прототип. Они состояли из лезвия, задняя часть которого крепилась к ручке и была намертво впаяна в нее. Идея Жиллета состояла в том, что задняя часть не нужна: «Бритва – это всего лишь тонкая полоска лезвия, а оставшаяся часть служит только для его поддержки. Зачем нужно тратить столько материала и времени на украшение задней части бритвы, когда она не используется в самом процессе бритья? Почему не учитываются издержки на лишнее количество стали и дополнительный труд рабочих, когда можно получить тот же самый результат, используя минимум материала, необходимый, чтобы удержать лезвие.
В тот момент мне казалось, что я уже вижу, как можно удержать лезвие. Появилась идея заточить второй край тонкой стальной пластины, удвоив тем самым срок ее использования. Затем я представил себе зажимы для лезвия и ручку, расположенную точно посередине между заточенными краями. Это не было плодом раздумий, перед моими глазами просто стояла картинка, как будто я уже держал в руках готовый образец. Я продолжал стоять перед зеркалом, потрясенный увиденным. Первый шаг был сделан, но я так мало знал о станках и еще меньше о стали, я не мог тогда представить, какой длинный путь придется мне пройти, прежде чем станок будет создан. Но я верил в удачу».
В тот же вечер Жиллет написал жене, гостившей у родственников в Огайо: «Я придумал – наша судьба устроена». В этом письме он описал бритвенный станок и сделал несколько рисунков, чтобы было понятно, как он устроен. Однако Жиллет поторопился с выводами, как все изобретатели, уверенные в том, что стоит только миру узнать о том, что они придумали, как блага посыплются на героя золотым дождем. Потребовалось 11 лет проб и ошибок, прежде чем его изобретение принесло первый цент. Но Кинг об этом пока не догадывался. В Бостоне, в магазине скобяных изделий Вилкинсона он купил несколько кусков желтой меди, стальную ленту для изготовления часовых пружин, небольшие ручные клещи, несколько напильников, с помощью которых и был изготовлен первый станок Жиллета.
Изобретатель сделал бесконечное число набросков, которые впоследствии использовались в заявке на патент и были основными показателями времени создания станка, его идеи. Эти наброски до сих пор хранятся в архиве компании «Жиллет». Через неделю на свет появился первый опытный экземпляр бритвы с одноразовыми лезвиями. На смену борьбе за долговечность лезвия пришла борьба за дешевизну. Кинг был уверен в успехе своего предприятия. Ведь моток ленты стоил всего 16 центов за фунт, а из фунта, по его подсчетам, должно было получаться до 500 лезвий.
«Не получив технического образования, я и не подозревал, что мне требовалась сталь особого качества, значительно более дорогостоящая, чем та, с которой я начал свои эксперименты». Но Жиллет буквально помешался на своей идее, изготовляя все новые и новые модификации бритвы. За последующие 8 лет опытов в изнурительной борьбе за дешевизну лезвия он истратил более 25 тыс. долларов. Изобретатель почти ни с кем не виделся и целыми днями просиживал в лаборатории или над чертежами. Нужна была тонкая, прочная и при этом дешевая сталь.
Он обошел всех точильщиков, все специализированные технические магазины в Бостоне и даже некоторые в Нью-Йорке, пытаясь узнать, как можно сделать тверже тонкую сталь, при какой температуре ее лучше закалять, чтобы избежать искривления. Он не знал, что даже Технологическому институту штата Массачусетс, проводившему исследования на ту же тему, не удалось добиться положительных результатов. Все, у кого консультировался изобретатель, советовали ему бросить эту затею: «Они не верили, что даже если заточить тонкий лист, то он будет брить. Мне говорили, что я просто бросаю деньги на ветер, поскольку бритву можно сделать только из литой стали, выкованной молотком, что только на ней будет держаться лезвие».
Если бы Кинг получил соответствующее техническое образование, он бы давно махнул рукой и сдался: «В поисках необходимого капитала я обращался с предложениями к друзьям и посторонним людям, но все безрезультатно. Когда очередной потенциальный инвестор холодно встречал меня, я терял весь свой пыл и даже не пытался отстаивать свою точку зрения. Друзья шутливо относились к моей идее и, как правило, встречали меня приветствием: “Ну что, Жиллет, как поживает твой станок?” Никто из них не хотел вкладывать в него деньги».
Но изобретатель не отступал. Дело сдвинулось с мертвой точки в 1900 г., когда он совершил еще один правильный шаг, обеспечивший будущий коммерческий успех, – доверил технологию профессионалу. За техническое воплощение идеи взялся Уильям Никерсон, выпускник Массачусетского технологического института. Именно Никерсон разработал способ крепления и заточки стальной ленты. Это было еще одной составляющей успеха Жиллета – инновация, которая помогла ему «пробить» с нуля компанию, имеющую сегодня восьмимиллиардный годовой оборот и торговую марку, известную во всем мире.
Через несколько месяцев кропотливой работы решение было найдено, и Кинг закончил разработку окончательной модели. Однако когда он наконец выполз из своего добровольного заточения, то столкнулся еще с одной проблемой. Беда была в том, что, как на грех, бороды снова стали входить в моду. Первыми перестали бриться представители королевских фамилий Европы, а затем волна докатилась идо Америки (тогда США были мировой провинцией).
Но Жиллет не растерялся, а проявил себя в этой ситуации еще и гениальным рекламистом. Если переломить моду на небритые физиономии нельзя, то возможен компромисс – усы. Так появились те самые знаменитые жиллетовские усы, которые стали фирменным знаком компании. Правда, в их волшебную силу не верили еще ни сам обладатель усов, ни те, кому он пытался предложить свое изобретение. Друзья посмеивались над бизнесменом, а инвесторы были равнодушны.
И все же в 1901 г. Кингу удалось убедить нескольких друзей вложить в дело небольшие суммы в качестве первоначального капитала. Набрав 5 тыс. долларов, он получил патент на свое изобретение и открыл небольшую фирму. Компания, получившая название «Чикаго групп, Таунсенд энд Хант» в честь ее торгового агента, начала продавать первые наборы, состоявшие из станка и 20 лезвий, по цене
5 долларов. Вскоре она перешла к более выгодной упаковке с 12 лезвиями по цене 1 доллар. В 1903 г. на рынке появились первые «одноразовые» обоюдоострые бритвы Жиллета. В октябре того же года была напечатана первая реклама в журнале «Систем Мэгэзин», которая предлагала 30-дневную гарантию на продукцию. Однако в этом году удалось продать всего 51 бритву и 168 лезвий.
Следующий год стал переломным для компании. Жиллет произвел 90 тыс. бритв и 12,4 млн лезвий по так называемому заказу на получение патента международной корпорации. Продукция мгновенно разошлась, патент незамедлительно был получен и компания приобрела шестиэтажное здание на Первой улице Южного Бостона, куда в 1905 г. было переведено все производство. Уже к концу года выпуск продукции возрос до 250 тыс. наборов и около 100 тыс. упаковок лезвий, по дюжине лезвий в каждой. В 1906 г. компания выплатила первые дивиденды своим акционерам, и в том же году продажа лезвий превысила продажу наборов со станками. В следующие 10 лет наборы продолжали продаваться в размере от 300 тыс. до 400 тыс. штук в год, а продажи лезвий увеличились с 450 тыс. упаковок по 12 штук до 7 млн упаковок в год. Спустя пять лет с момента выхода на рынок нового товара, объем продаж превысил 13 млн долларов, но Жиллет не собирался жить на дивиденды от заработанного ранее капитала. В 1911 г. в Южном Бостоне было куплено еще три фабрики, на которых в общей сложности уже работало 1,5 тыс. человек.
Не считая идеи коммерческой, более всего близки были Жиллету идеи утопического социализма. Уже разбогатев на бритвах и лезвиях, он даже начал писать книги о плановой экономике и обществе, рационально организованном инженерами. В 1910 г. бизнесмен разбогател настолько, что набрался смелости и предложил бывшему президенту страны Теодору Рузвельту миллион долларов, чтобы тот дал согласие стать президентом его корпорации в штате Аризона. Рузвельт ответил: «Я бы с радостью, но, честно говоря, я не очень доверяю человеку, который делает бритвы и носит усы».
С началом Первой мировой войны наступил звездный час Жиллета. К 1916 г. ежегодно продавался 1 млн бритв и 120 млн лезвий. Военное время и походные условия требовали упрощенного быта. Одноразовые бритвы были весьма кстати. Они решали сразу множество проблем: были дешевы, просты в обращении, не требовали ухода и гарантировали гигиеничность. Кроме того, вместе с ними отпадала необходимость в полковом брадобрее. Жиллетовские бритвы начали расходиться в небывалых количествах и стали восприниматься солдатами ассоциативно почти как индивидуальные медицинские пакеты. В апреле 1917 г. правительство разместило беспрецедентный во всей истории компании заказ в размере 3,5 млн станков и 36 млн лезвий.
Война закончилась, а привычка бриться самостоятельно осталась. Знаменитый парадокс «Кто бреет брадобрея, если он бреет только тех, кто не бреется сам?» ушел в историю. Наступил 1921 год. 20-летний срок первоначального эксклюзивного патента истекал, а это означало, что на следующий же день после его окончания любая компания могла выбросить на рынок одноразовые бритвы и составить «Жиллету» конкуренцию. Со всех сторон Кингу говорили, что несколько производителей уже готовы выпускать дешевую имитацию его фирменных бритв. Судьба компании висела на волоске. За шесть месяцев до истечения срока патента Жиллет разработал и выпустил новую модель ценой 1 доллар за штуку (предыдущие стоили от 5 долларов). В тот год доход компании был рекордным.
В конце 1928 г. Генри Дж. Гейсман, владелец фирмы «Авто Строп» решил продать компании «Жиллет» идею изготовления двусторонних лезвий. Сначала старый хозяин отверг это предложение и попытался наладить аналогичное производство самостоятельно. Однако проблема заключалась в том, что лезвия Гейсмана были уже запатентованы, и опытный предприниматель опять сделал правильный выбор. Дальнейшая конфронтация привела бы к потерям обеих сторон, поэтому в ноябре 1930 г. компания приобрела фирму «Авто Строп» на выгодных для последней условиях.
Знаменитый изобретатель и бизнесмен Кинг Кемп Жиллет умер в Калифорнии 14 месяцев спустя, 9 июля 1932 г., в возрасте 77 лет. Он оставлял в наследство своей семье одно из самых крупных состояний в Америке. Перед смертью, будучи в твердой памяти, Жиллет «скромно» отметил, подводя итог: «Из всех великих изобретений одноразовая бритва – величайшая из мелочей».
Вплоть до начала Второй мировой войны «Жиллет» продолжала расширяться. В моду вошла бритва, в которой лезвие было вставлено в цельный пластмассовый корпус. После использования ее выбрасывали всю, а не только лезвие. Кроме того, компания стала производить бритвенные аксессуары и кремы для бритья. В 1947 г., уже после смерти изобретателя, одноразовая бритва пережила второе рождение. На смену привычным, завернутым в промасленную бумагу отдельным лезвиям пришли безопасные кассеты с встроенными лезвиями. Спустя 10 лет появилась первая бритва «Жиллет» с подвижной головкой.
Сегодня компания «Жиллет» является ведущим производителем станков и лезвий в Северной Америке, а также на многих международных рынках. Сохраняя свою ведущую позицию в секторе бритвенных принадлежностей, компания расширила рамки своей деятельности. Сейчас она продает более 900 наименований товаров миллионам потребителей в 200 странах. Ежегодные продажи составляют несколько миллиардов долларов, в компании работает около 40 тыс. сотрудников.
К основным направлениям деятельности компании относятся: производство и продажи товаров для бритья, продукции для ухода за полостью рта, парфюмерии и средств для ухода за волосами, пишущих инструментов и электротоваров. Компании «Жиллет» удалось удержать свою позицию на этих рынках с высокой конкуренцией благодаря серьезным исследовательским программам, инновационным маркетинговым планам и постоянному интенсивному контролю качества продукции.
Последняя модель жиллетовской бритвы с тремя лезвиями под названием Mach много раз мелькала в рекламных роликах на экранах телевизоров нашей страны. И мы, как и все прогрессивное человечество, влились в цивилизованное одноразовое русло, внеся свой вклад в миллиардные продажи бритв, 40-миллиардные продажи лезвий, в работу тысяч фабрик не только в Америке, но и в Аргентине, Австралии, Канаде, Бразилии, Мексике, Англии, Франции, Германии и Швейцарии. Теперь и в наших домах появились упаковки со знаменитыми усами изобретателя одноразовых бритв Кинга Жиллета.
История бритвы началась за несколько тысячелетий до того, как Жиллета осенила гениальная идея одноразового станка. Египтяне делали свои бритвенные приборы из меди, с появлением бронзы лезвие стало прочнее и острее, а железо, а затем и сталь оказались еще более удачными и долговечными материалами. Ими стали пользоваться примерно за 2,5 тыс. лет до н. э. Римляне носили бороды до 200 г. до н. э., когда Сципион, победитель Ганнибала, побрился. Он стал первым в истории государственным деятелем, обрекшим себя на ежедневное бритье. Скоро бороды остались лишь у крестьян и рабов, а ежедневное бритье стало неотъемлемым ритуалом цивилизованного человека.
День первого бритья молодого римлянина был праздником, первая сбритая щетина приносилась в жертву богам. Нерон хранил свою первую сбритую бороду в золотом ларце, инкрустированном жемчугом. Тогда же появились первые брадобреи, открывшие первые цирюльни. Но вместе с ними не исчезла проблема тупой бритвы, которая оставалась актуальной на протяжении веков. Однако все усилия «заинтересованных лиц» прилагались лишь к тому, чтобы продлить срок службы лезвия. Жиллет пошел другим путем. Самообслуживание и одноразовость – вот две идеи, которые позволили его детищу покорить мир.
Знаменитый изобретатель и бизнесмен не просто придумал и «раскрутил» безопасную бритву. Он привил покупателям новую культуру потребления – когда вещь после использования просто выбрасывается, а не служит годами. Он придумал новую идеологию, открыл эпоху одноразовых носовых платков, зажигалок, стаканчиков и тарелок. Это была блестящая идея, которая приносит свои плоды до сих пор. Каждый год последователи Жиллета осваивают новые сферы производства, делая мир вещей все более одноразовым.
Кинг Кемп Жиллет родился 5 января 1855 г. в провинциальном городишке со звучным французским названием Фон-дю-Лак (Озерная Глубь), в штате Висконсин. Здесь от всего веяло замшел остью и основательностью. Неторопливая жизнь, патриархальные устои, серьезные бородатые лица, долгие зимние вечера. Это было не для него. Как, впрочем, и не для его отца, от которого он унаследовал живость ума и немалое самолюбие. Чтобы заняться бизнесом и дать сыну образование, отец Жиллета перевез семью в Чикаго: большой город – большие возможности, говаривал он. Там отец открыл мастерскую по ремонту и обслуживанию швейных машин. Она приносила неплохой доход, и это внушало надежды на лучшее. Все рухнуло из-за Чикагского пожара 1871 г. – легендарной катастрофы в американской истории, которая смешала карты и переплавила многие судьбы. Мастерская сгорела, а с ней и все дело. Вскоре отец запил и Кингу пришлось взять содержание семьи на себя.
Работу он нашел быстро. Небольшая компания по продаже бытовых мелочей приняла улыбчивого и энергичного юношу на должность торгового агента. Продавать Жиллет умел и быстро завоевал репутацию перспективного работника. Он разъезжал с товаром не только по американским просторам, но освоил также и Англию, прорубив для компании окно в Европу. Однако детская мечта стать изобретателем не оставляла его. Тем более что склонность к изобретательству была дана парню с рождения. По его словам, «в старых записях патентной организации можно найти много проектов, созданных моим отцом и моими братьями».
Рубеж XIX и XX столетий представлял собой эпоху огромного количества больших и малых технических новаций, время технической эйфории, когда казалось, что стоит все электрифицировать и механизировать, и настанет окончательный техногенный рай на Земле. А изобретения сыпались как из рога изобилия: телефон и радио, электрические лампочки и автомобили, граммофоны и киноаппараты…
В 1891 г. Кинг Жиллет устроился на новую работу в компанию «Балтимор Сиал», производившую пробки для закупорки бутылок. Эту работу ему помог получить Уильям Пэйнтер, изобретатель штопора и нескольких типов пробок для пивных бутылок. Последним его изобретением человечество пользуется до сих пор. Это так называемая пробка «краун корк», представляющая собой жестяную крышку с внутренней пробковой прокладкой, закрывающей горлышко бутылки.
С момента первой встречи двух изобретателей у них завязались тесные дружеские отношения, и когда Кинг заезжал по делам службы в Балтимор, то останавливался не в отеле, а в квартире или загородном доме своего нового товарища. Позже Жиллет вспоминал: «Во время таких посещений мы вели долгие увлекательные беседы об его изобретениях. Мистер Пэйнтер был очень интересным собеседником, особенно когда дело касалось близких его сердцу предметов. Он мог часами рассказывать об их свойствах и возможностях и заставлял каждого поверить в то, что сфера их применения не имеет границ.
Однажды он сказал мне слова, которые я помню до сих пор, они, кажется, навсегда застряли в моей голове. Он сказал: “Кинг, ты постоянно изобретаешь что-то абстрактное, почему бы тебе не сконцентрироваться на чем-нибудь, типа «краун корк», вещи, которую, использовав, не жалко выбросить и за которой покупатели будут постоянно приходить в магазины. Каждый, купивший ее однажды, уже не сможет обойтись без нее и будет приносить постоянный доход”. Я ответил: “Очень просто дать такой совет, но уже изобретено огромное количество таких предметов: пробки, иголки, булавки и тому подобное”. Он возразил мне: “Кинг, никто не знает, удастся ли тебе придумать что-либо стоящее, но что тебе стоит попробовать?” Не помню, чтобы мы еще возвращались к этой теме, разве что спустя годы, когда я показал ему модель станка. В то время он был уже болен и отошел от дел. Он тогда сказал: “Кинг, похоже, это настоящее изобретение с огромными возможностями, жаль, что здоровье не позволяет мне помочь тебе, но, что бы ты ни делал, не упусти этот шанс”».
Мысль Пэйнтера Кингу понравилась. От нее веяло новизной. Он давно уже сам пришел к выводу, что пора отбросить амбиции изобретателей прошлых веков, которые претендовали на вечность, и искренне считал, что надо быть проще. Сказано – сделано. Сделано – использовано. Использовано – выброшено. Очень в духе времени. Идеологии и вдохновения хватало, но требовался научный подход. После того памятного совета изобретение нового товара повседневного спроса, с непродолжительным сроком действия стало для Жиллета навязчивой идеей: «Я обдумал почти все потребности человека, все сферы его деятельности, но безрезультатно, пока летом 1895 г., подобно долгожданному ребенку, не родилась идея. Она появилась так естественно, как будто развивалась в моем подсознании и только ждала нужного времени».
Однажды в Бруклине, штат Массачусетс, 40-летний агент по продажам Кинг Кемп Жиллет, успешный распространитель бутылочных пробок нового типа, обреченно приступил к ненавистной процедуре утреннего бритья. Взглянув в зеркало и начав бриться, он тут же обнаружил, что его бритва безнадежно тупа: «Она была не просто тупа, а именно безнадежно. Заточить ее самому мне было не под силу. Нужно было идти к цирюльнику или в точильную мастерскую. Я стоял, растерянно глядя на бритву, и вот тут-то в моей голове и родилась идея. Или картина. Не знаю. Во всяком случае я точно знаю, что в этот миг и родилась жиллетовская бритва. Все происходило быстро, как во сне, и напоминало скорее откровение, чем рациональное размышление».
За считанные секунды в его голове промелькнуло множество вопросов, ответы на них возникали моментально, как будто они были заранее известны. Американские бритвы конца 1890-х гг. почти в точности повторяли, как это ни удивительно, свой древнеегипетский прототип. Они состояли из лезвия, задняя часть которого крепилась к ручке и была намертво впаяна в нее. Идея Жиллета состояла в том, что задняя часть не нужна: «Бритва – это всего лишь тонкая полоска лезвия, а оставшаяся часть служит только для его поддержки. Зачем нужно тратить столько материала и времени на украшение задней части бритвы, когда она не используется в самом процессе бритья? Почему не учитываются издержки на лишнее количество стали и дополнительный труд рабочих, когда можно получить тот же самый результат, используя минимум материала, необходимый, чтобы удержать лезвие.
В тот момент мне казалось, что я уже вижу, как можно удержать лезвие. Появилась идея заточить второй край тонкой стальной пластины, удвоив тем самым срок ее использования. Затем я представил себе зажимы для лезвия и ручку, расположенную точно посередине между заточенными краями. Это не было плодом раздумий, перед моими глазами просто стояла картинка, как будто я уже держал в руках готовый образец. Я продолжал стоять перед зеркалом, потрясенный увиденным. Первый шаг был сделан, но я так мало знал о станках и еще меньше о стали, я не мог тогда представить, какой длинный путь придется мне пройти, прежде чем станок будет создан. Но я верил в удачу».
В тот же вечер Жиллет написал жене, гостившей у родственников в Огайо: «Я придумал – наша судьба устроена». В этом письме он описал бритвенный станок и сделал несколько рисунков, чтобы было понятно, как он устроен. Однако Жиллет поторопился с выводами, как все изобретатели, уверенные в том, что стоит только миру узнать о том, что они придумали, как блага посыплются на героя золотым дождем. Потребовалось 11 лет проб и ошибок, прежде чем его изобретение принесло первый цент. Но Кинг об этом пока не догадывался. В Бостоне, в магазине скобяных изделий Вилкинсона он купил несколько кусков желтой меди, стальную ленту для изготовления часовых пружин, небольшие ручные клещи, несколько напильников, с помощью которых и был изготовлен первый станок Жиллета.
Изобретатель сделал бесконечное число набросков, которые впоследствии использовались в заявке на патент и были основными показателями времени создания станка, его идеи. Эти наброски до сих пор хранятся в архиве компании «Жиллет». Через неделю на свет появился первый опытный экземпляр бритвы с одноразовыми лезвиями. На смену борьбе за долговечность лезвия пришла борьба за дешевизну. Кинг был уверен в успехе своего предприятия. Ведь моток ленты стоил всего 16 центов за фунт, а из фунта, по его подсчетам, должно было получаться до 500 лезвий.
«Не получив технического образования, я и не подозревал, что мне требовалась сталь особого качества, значительно более дорогостоящая, чем та, с которой я начал свои эксперименты». Но Жиллет буквально помешался на своей идее, изготовляя все новые и новые модификации бритвы. За последующие 8 лет опытов в изнурительной борьбе за дешевизну лезвия он истратил более 25 тыс. долларов. Изобретатель почти ни с кем не виделся и целыми днями просиживал в лаборатории или над чертежами. Нужна была тонкая, прочная и при этом дешевая сталь.
Он обошел всех точильщиков, все специализированные технические магазины в Бостоне и даже некоторые в Нью-Йорке, пытаясь узнать, как можно сделать тверже тонкую сталь, при какой температуре ее лучше закалять, чтобы избежать искривления. Он не знал, что даже Технологическому институту штата Массачусетс, проводившему исследования на ту же тему, не удалось добиться положительных результатов. Все, у кого консультировался изобретатель, советовали ему бросить эту затею: «Они не верили, что даже если заточить тонкий лист, то он будет брить. Мне говорили, что я просто бросаю деньги на ветер, поскольку бритву можно сделать только из литой стали, выкованной молотком, что только на ней будет держаться лезвие».
Если бы Кинг получил соответствующее техническое образование, он бы давно махнул рукой и сдался: «В поисках необходимого капитала я обращался с предложениями к друзьям и посторонним людям, но все безрезультатно. Когда очередной потенциальный инвестор холодно встречал меня, я терял весь свой пыл и даже не пытался отстаивать свою точку зрения. Друзья шутливо относились к моей идее и, как правило, встречали меня приветствием: “Ну что, Жиллет, как поживает твой станок?” Никто из них не хотел вкладывать в него деньги».
Но изобретатель не отступал. Дело сдвинулось с мертвой точки в 1900 г., когда он совершил еще один правильный шаг, обеспечивший будущий коммерческий успех, – доверил технологию профессионалу. За техническое воплощение идеи взялся Уильям Никерсон, выпускник Массачусетского технологического института. Именно Никерсон разработал способ крепления и заточки стальной ленты. Это было еще одной составляющей успеха Жиллета – инновация, которая помогла ему «пробить» с нуля компанию, имеющую сегодня восьмимиллиардный годовой оборот и торговую марку, известную во всем мире.
Через несколько месяцев кропотливой работы решение было найдено, и Кинг закончил разработку окончательной модели. Однако когда он наконец выполз из своего добровольного заточения, то столкнулся еще с одной проблемой. Беда была в том, что, как на грех, бороды снова стали входить в моду. Первыми перестали бриться представители королевских фамилий Европы, а затем волна докатилась идо Америки (тогда США были мировой провинцией).
Но Жиллет не растерялся, а проявил себя в этой ситуации еще и гениальным рекламистом. Если переломить моду на небритые физиономии нельзя, то возможен компромисс – усы. Так появились те самые знаменитые жиллетовские усы, которые стали фирменным знаком компании. Правда, в их волшебную силу не верили еще ни сам обладатель усов, ни те, кому он пытался предложить свое изобретение. Друзья посмеивались над бизнесменом, а инвесторы были равнодушны.
И все же в 1901 г. Кингу удалось убедить нескольких друзей вложить в дело небольшие суммы в качестве первоначального капитала. Набрав 5 тыс. долларов, он получил патент на свое изобретение и открыл небольшую фирму. Компания, получившая название «Чикаго групп, Таунсенд энд Хант» в честь ее торгового агента, начала продавать первые наборы, состоявшие из станка и 20 лезвий, по цене
5 долларов. Вскоре она перешла к более выгодной упаковке с 12 лезвиями по цене 1 доллар. В 1903 г. на рынке появились первые «одноразовые» обоюдоострые бритвы Жиллета. В октябре того же года была напечатана первая реклама в журнале «Систем Мэгэзин», которая предлагала 30-дневную гарантию на продукцию. Однако в этом году удалось продать всего 51 бритву и 168 лезвий.
Следующий год стал переломным для компании. Жиллет произвел 90 тыс. бритв и 12,4 млн лезвий по так называемому заказу на получение патента международной корпорации. Продукция мгновенно разошлась, патент незамедлительно был получен и компания приобрела шестиэтажное здание на Первой улице Южного Бостона, куда в 1905 г. было переведено все производство. Уже к концу года выпуск продукции возрос до 250 тыс. наборов и около 100 тыс. упаковок лезвий, по дюжине лезвий в каждой. В 1906 г. компания выплатила первые дивиденды своим акционерам, и в том же году продажа лезвий превысила продажу наборов со станками. В следующие 10 лет наборы продолжали продаваться в размере от 300 тыс. до 400 тыс. штук в год, а продажи лезвий увеличились с 450 тыс. упаковок по 12 штук до 7 млн упаковок в год. Спустя пять лет с момента выхода на рынок нового товара, объем продаж превысил 13 млн долларов, но Жиллет не собирался жить на дивиденды от заработанного ранее капитала. В 1911 г. в Южном Бостоне было куплено еще три фабрики, на которых в общей сложности уже работало 1,5 тыс. человек.
Не считая идеи коммерческой, более всего близки были Жиллету идеи утопического социализма. Уже разбогатев на бритвах и лезвиях, он даже начал писать книги о плановой экономике и обществе, рационально организованном инженерами. В 1910 г. бизнесмен разбогател настолько, что набрался смелости и предложил бывшему президенту страны Теодору Рузвельту миллион долларов, чтобы тот дал согласие стать президентом его корпорации в штате Аризона. Рузвельт ответил: «Я бы с радостью, но, честно говоря, я не очень доверяю человеку, который делает бритвы и носит усы».
С началом Первой мировой войны наступил звездный час Жиллета. К 1916 г. ежегодно продавался 1 млн бритв и 120 млн лезвий. Военное время и походные условия требовали упрощенного быта. Одноразовые бритвы были весьма кстати. Они решали сразу множество проблем: были дешевы, просты в обращении, не требовали ухода и гарантировали гигиеничность. Кроме того, вместе с ними отпадала необходимость в полковом брадобрее. Жиллетовские бритвы начали расходиться в небывалых количествах и стали восприниматься солдатами ассоциативно почти как индивидуальные медицинские пакеты. В апреле 1917 г. правительство разместило беспрецедентный во всей истории компании заказ в размере 3,5 млн станков и 36 млн лезвий.
Война закончилась, а привычка бриться самостоятельно осталась. Знаменитый парадокс «Кто бреет брадобрея, если он бреет только тех, кто не бреется сам?» ушел в историю. Наступил 1921 год. 20-летний срок первоначального эксклюзивного патента истекал, а это означало, что на следующий же день после его окончания любая компания могла выбросить на рынок одноразовые бритвы и составить «Жиллету» конкуренцию. Со всех сторон Кингу говорили, что несколько производителей уже готовы выпускать дешевую имитацию его фирменных бритв. Судьба компании висела на волоске. За шесть месяцев до истечения срока патента Жиллет разработал и выпустил новую модель ценой 1 доллар за штуку (предыдущие стоили от 5 долларов). В тот год доход компании был рекордным.
В конце 1928 г. Генри Дж. Гейсман, владелец фирмы «Авто Строп» решил продать компании «Жиллет» идею изготовления двусторонних лезвий. Сначала старый хозяин отверг это предложение и попытался наладить аналогичное производство самостоятельно. Однако проблема заключалась в том, что лезвия Гейсмана были уже запатентованы, и опытный предприниматель опять сделал правильный выбор. Дальнейшая конфронтация привела бы к потерям обеих сторон, поэтому в ноябре 1930 г. компания приобрела фирму «Авто Строп» на выгодных для последней условиях.
Знаменитый изобретатель и бизнесмен Кинг Кемп Жиллет умер в Калифорнии 14 месяцев спустя, 9 июля 1932 г., в возрасте 77 лет. Он оставлял в наследство своей семье одно из самых крупных состояний в Америке. Перед смертью, будучи в твердой памяти, Жиллет «скромно» отметил, подводя итог: «Из всех великих изобретений одноразовая бритва – величайшая из мелочей».
Вплоть до начала Второй мировой войны «Жиллет» продолжала расширяться. В моду вошла бритва, в которой лезвие было вставлено в цельный пластмассовый корпус. После использования ее выбрасывали всю, а не только лезвие. Кроме того, компания стала производить бритвенные аксессуары и кремы для бритья. В 1947 г., уже после смерти изобретателя, одноразовая бритва пережила второе рождение. На смену привычным, завернутым в промасленную бумагу отдельным лезвиям пришли безопасные кассеты с встроенными лезвиями. Спустя 10 лет появилась первая бритва «Жиллет» с подвижной головкой.
Сегодня компания «Жиллет» является ведущим производителем станков и лезвий в Северной Америке, а также на многих международных рынках. Сохраняя свою ведущую позицию в секторе бритвенных принадлежностей, компания расширила рамки своей деятельности. Сейчас она продает более 900 наименований товаров миллионам потребителей в 200 странах. Ежегодные продажи составляют несколько миллиардов долларов, в компании работает около 40 тыс. сотрудников.
К основным направлениям деятельности компании относятся: производство и продажи товаров для бритья, продукции для ухода за полостью рта, парфюмерии и средств для ухода за волосами, пишущих инструментов и электротоваров. Компании «Жиллет» удалось удержать свою позицию на этих рынках с высокой конкуренцией благодаря серьезным исследовательским программам, инновационным маркетинговым планам и постоянному интенсивному контролю качества продукции.
Последняя модель жиллетовской бритвы с тремя лезвиями под названием Mach много раз мелькала в рекламных роликах на экранах телевизоров нашей страны. И мы, как и все прогрессивное человечество, влились в цивилизованное одноразовое русло, внеся свой вклад в миллиардные продажи бритв, 40-миллиардные продажи лезвий, в работу тысяч фабрик не только в Америке, но и в Аргентине, Австралии, Канаде, Бразилии, Мексике, Англии, Франции, Германии и Швейцарии. Теперь и в наших домах появились упаковки со знаменитыми усами изобретателя одноразовых бритв Кинга Жиллета.