Забирко Виталий. Войнуха

   Донован сидел съежившись, его трясло. Лицо стало серо-белым, словно мрамор.
   Нордвик скрипнул зубами.
   – Ну что ж, – недовольно сказал он Берзену, – командуешь теперь ты…

2

   Это была дорога. Самая настоящая, будто земная биостеклопластовая дорога. Чуть хуже, чем магистральное шоссе. Она выползала из-за бархана, текла по песку серебряным речным руслом и кончалась тут, чуть ли не в центре пустыни, зарывшись в песчаные холмы.
   Феликс осадил «богомола».
   – Донован, – растерянно спросил он, – что это – их дороги? Они умеют их строить?
   Донован зло глянул на него, но ничего не сказал. Рывком распахнул спектроглассовый фонарь «богомола» и выпрыгнул на шоссе.
   Шоссе как шоссе, подумал он с тоской. Зачем ты здесь?
   Шоссе звенело под каблуками настоящим земным стеклопластом, и было видно, как занесенные на него ветром песчинки медленно ползут к обочине. Донован опустился на колени и руками разгреб песок. Край дороги был неровен и бугрист, местами в него, как в леденец, вкрапились полурасплавленные песчинки.
   – Что там такое? – громко спросил Ратмир и тоже выпрыгнул из «богомола».
   – Да так… Собственно, ничего.
   Донован провел ладонью по краю дорожного полотна и засыпал его песком. Как рашпиль. Брак. А фактура-то земная…
   Ратмир остановился рядом.
   – Нашел что-то?
   Донован покачал головой.
   Ратмир потоптался на месте, присматриваясь к полотну дороги.
   – Ты думаешь, Кирш?
   – Ничего я не думаю! – огрызнулся Донован и поднялся с коленей. Он отряхнул песок с брюк вытер руки о куртку и посмотрел на Ратмира.
   Задумчиво выпятив нижнюю толстую губу, Берзен ковырял каблуком ботинка биостеклопластовую поверхность дороги.
   – У Кирша было что-нибудь для ее постройки? – спросил он.
   Донован отвернулся. Пошел бы ты со своими расспросами…
   – Было, – буркнул он. – Все, что мы здесь сделали и что оставили, полностью изложено в нашем отчете Комиссии.
   – Ах, да, большой синтезатор, – вспомнил Ратмир. – Я, кстати, был очень удивлен, когда узнал, что в экипировке вашего корабля оказался большой синтезатор – словно вы летели не обыкновенными исследователями, а колонистами или, по крайней мере, строителями курортных городков.
   Он вздохнул и стукнул каблуком по дороге. Полотно дороги отрывисто звякнуло.
   – Похожа на земную, не находишь?
   Доновану перехватило горло. Он поднял глаза и посмотрел на дорогу. Расплавленный ручеек песка, вытекающий из-за бархана.
   – Похожа… – Он зябко повел плечами. Почему я не могу врать? Почему я не умею врать?! Не похожа она, в том-то и все дело! Она – земная… Донован провел рукой по лицу. А как бы мне хотелось уметь врать… Спокойно так, глядя в глаза… врать, улыбаясь, веря самому себе. Своей лжи. Пожалуй, это самое главное – чтобы самому верить своей лжи! Ничего бы я не хотел так сильно, как того, чтобы все, что я вижу, что я чувствую, что предчувствую, оказалось самой обыкновенной ложью. Слышишь, Кирш, – самой обыкновенной ложью! Самой заурядной…
   – Донован? – осторожно тронул его за плечо Ратмир.
   – Что? – встрепенулся Малышев. – Да, сейчас поедем.
   И он быстро зашагал к «богомолу».
   У самого борта «богомола» Донован остановился, пропуская Берзена вперед, и оглянулся.
   Пустыня. Серо-желтые барханы, песок, песок… До самого горизонта. А над песками зеленоватое небо с еле заметными нитевидными облаками и солнце. Жгучее, пылающее. И дорога. Сказочное Королевство, почему ты сегодня невесело?
 
   В тот день он ушел на «попрыгунчике» в Пески брать пробы. Алеша тоже ушел куда-то: то ли в океан, то ли по побережью, и в Деревне остался один Кирш. Он, наверное, купался вместе с человечками в Лагуне и играл с ними в мяч, потому что, когда Донован вернулся, все они тесным кругом лежали на песке и, затаив дыхание, слушали побасенки Кирша, а чуть в стороне сиротливо лежал мокрый, вывалянный в песке волейбольный мяч.
   Донован выбрался из «попрыгунчика», но все были настолько увлечены рассказом Кирша, что его никто не заметил. Он очень удивился таким небывалым педагогическим способностям Кирша, и, вместо приветствия, заулюлюкал на манер сустеков с Патагоны, собирающихся на ночное пиршество. На Земле, когда он еще работал в детском саду, на его воспитанников это обычно производило впечатление.
   Все, как по команде, подняли головы, и тотчас из кучи тел выскочила золотистая фигурка Айи и со всех ног бросилась к нему. Она бежала ему навстречу, радостная, довольная, растрепанная, крича на все побережье:
   – Ды-ы-ылда! Дылда приехал!
   Подпрыгнув, повисла у него на шее, уткнулась носом в ухо, и, чуть задыхаясь от быстрого бега, выпалила:
   – Милый мой, хороший мой Дылда!
   Донован остолбенел.
   – Ведь ты Дылда, да?
   Она взъерошила ему волосы.
   Донован ошарашенно посмотрел на Кирша. Тот, ехидно сощурившись, смотрел куда-то в сторону и что-то весело насвистывал.
   – Это он научил тебя? – кивнул Донован в сторону Кирша.
   – Ага! Я спросила его, как будет по-земному: «Самый добрый, самый умный, самый сильный, и хороший, и красивый, самый длинный из людей», и он сказал, что Дылда… А что – неправда?
   Донован представил, как Айя пробовала на вкус предложенное Киршем слово, долго катала на языке, прищелкивала… И как оно ей понравилось. Он улыбнулся.
   – Правда.
 
   Ратмир высунулся из «богомола» и посмотрел в пустыню. Туда, куда смотрел Донован. Ничего не обнаружив, он осторожно окликнул Малышева.
   – Да? – Донован очнулся. Затем тяжело вздохнул и полез через борт.
   – Поехали…
   Феликс вывел «богомола» на шоссе, и сразу же по дну, словно нож по сковородке, завизжали растираемые в пыль песчинки. Он приподнял машину над шоссе и пустил ее в нескольких сантиметрах над поверхностью.
   Дорога, изгибаясь, шла вокруг бархана. Чувствовалось, что на этом участке ее биосиликатное квазиживое змеиное тело расслабилось, растеклось по песку, готовясь сократиться, сжаться и вполз-ти на вершину бархана, пока песок не успел засыпать шоссе. Далее дорога ныряла между двумя холмами и круто взбиралась на вершину следующего баркана. Казалось, так будет тянуться до бесконечности. Было жарко и сухо. Необыкновенно сухо. И пустынно. Пески. Континент песков. Целая планета песков.
   – Ну и сушь! – просипел Феликс. Уже от одного вида крупнокристаллического песка, пропитанного солнцем, першило в горле и все время хотелось пить. Он поляризовал козырек светофильтра. – Лично я никогда бы не назвал все это Сказочным Королевством. Разве что в сравнении с детской песочницей…
   Он хотел еще что-то добавить, но тут «богомол» вылетел на бархан, и прямо перед ним выросла ярко-оранжевая громада дорогозаливочного комбайна. «Богомол» прыгнул, перелетел через него, и Феликс сразу же затормозил.
   – Ну вот, – Ратмир посмотрел на Донована. – Кажется, теперь мы знаем, как делалось это шоссе.
   Комбайн был новенький, можно сказать, с иголочки. Он стоял, половина на шоссе, носом в песке и резал глаза люминофорной окраской. Ни царапинки, ни облуплинки. А рядом, на обочине, в полусогнутом состоянии замерли два универсальных кибера. Руки у них скрючились на животах, головы опущены – ни дать ни взять каменные бабы в Голодной степи.
   Феликс выпрыгнул на шоссе, обошел комбайн вокруг, постучал по его цистерне и залез в кабину. Было слышно, как он там ворочается, чем-то звякает, чертыхается, очевидно, пытаясь завести. Комбайн не заводился.
   Не заведется, тоскливо подумал Донован. Он вдруг почувствовал, что ему стало все безразлично -какая-то пустота в душе. Апатия. А вокруг тишина, не как на Земле, глухая… неживая какая-то, даже песок не шуршит… Странно и одиноко. Стоит заглохший новенький комбайн, зарывшись носом в песок, стоят обесточенные киберы… Буднично, обыденно, заброшенно. И жутко.
   Из кабины комбайна наконец выбрался Феликс.
   – Черт… – Он пнул машину ногой. – Не заводится. А цистерна, между прочим, полнехонька.
   – Да? – Донован неприязненно повел глазами за Ратмиром, обошедшим комбайн и остановившимся у киберов, и отвернулся.
   – Такое впечатление, – продолжал Феликс, – будто комбайн только что заправили, вывели на дорогу, а здесь бросили.
   – Донован, – позвал вдруг Ратмир. Он с интересом копался во внутренностях одного из киберов. – Подойди-ка, пожалуйста, сюда.
   Донован оторвал взгляд от пустыни и, неторопливо выбравшись из «богомола», пошел к Берзену.
   Кибер был несерийный, без заводского номера. Сразу видно, что это продукт местного производства: пластхитин шероховатый, неотполированный, и даже на глазок заметно, что кибер сделан наспех.
   – Посмотри, – сказал Ратмир и с трудом отогнул клешню кибера от живота.
   Донован поежился. Даже так, подумал он, глядя на развороченный, с острыми оплавленными краями живот.
   – Как ты думаешь, что бы это значило?
   А ты не понимаешь, – зло подумал Донован. Неужели ты такой дурак, что не понимаешь? Или ты просто хочешь позлить, показать, во что обошлась Сказочному Королевству наша беспечность?
   Феликс протиснулся вперед, ощупал рваные края на корпусе кибера.
   – Деструктором… – пробормотал он. Затем заглянул под кожух. – А сделано, между прочим лишь бы как… Словно только для того, чтобы вспороть им животы.
   Ратмир вскинул брови.
   – По-твоему, это бутафория? – быстро спросил он.
   – Бутафория? – Феликс недоуменно посмотрел на него. – Нет, почему же… Я вовсе так не думаю. Просто впечатление такое, будто их делали топором: тяп-ляп – и готово.
   Ратмир потер подбородок.
   – Значит, по-твоему, они могли передвигаться?
   – По-моему, они здесь работали.
   – Да?
   С каким глубокомысленным видом ты здесь копался, подумал Донован. Он сцепил зубы, чтобы не сорваться.
   – Ладно. Разберемся позже, – проговорил Ратмир. – Поехали.
   Феликс пожал плечами. Мол, в чем, собственно, разбираться?
   Они забрались в «богомол», задвинули фонарь, и Ратмир заставил всех заново проверить индивидуальную защиту. Все было нормально, комплекты новенькие, только что заряженные. Феликс снова поднял машину над дорогой, и они двинулись дальше.
   Донован обернулся назад и проводил взглядом дорогозаливочный комбайн. Первая веха…
   Не нам бы сейчас здесь быть, с тоской подумал он. Сюда нужно людей умных, которые смогли бы во всем разобраться, сделать что-то… Тех, кто имеет право что-то сделать! А мы ведь всего-навсего обыкновенный патруль со строго ограниченными полномочиями: забрать с планеты Кирша и на орбите дожидаться полномочной экспедиции КВВЦ Да еще охранять планету от самовольных коммуникаторов…
   Донован вдруг почувствовал, что в кабине необычайно тихо, и спины у Ратмира и Феликса напряженные, застывшие. Он чуть приподнялся и через их головы увидел развалины.
 
   В первом же квартале развалин их обстреляли и Ратмир приказал остановиться. Стреляли из-за обуглившихся руин, гнилыми зубами торчавших на перекрестке, пули с неприятным чмоканьем вонзались в силовую защиту и лепешками сползали на засыпанную гарью и обломками кирпича землю.
   – Хорошо нас встречают, – нервно улыбнулся Берзен. – Как вы считаете?
   Донован встал с кресла, выпрямился, шумно вздохнул и, распахнув фонарь «богомола», выпрыгнул на мостовую. Стрелять сразу же перестали. Затем из «богомола» выбрался Ратмир и стал внимательно ощупывать взглядом окрестности.
   На что же это похоже? – думал Донован. Ведь похоже на что-то. Ужасно похоже… Глубина улицы была непривычно светлая, затянутая белым спокойным туманом, вокруг звенела тишина. Как после побоища. И он понял, почему там, за перекрестком, так светло. Не было там просто ничего. Ни домов, ни улицы. Пустота. Тихо и спокойно… Как на кладбище.
   Краем глаза Донован уловил, как на оплавленной стене, за насыпью из строительного хлама, зашевелилась кучка пестрого тряпья. Он резко повернулся, но уже ничего не увидел. И тут его захлестнула злость. Ах, даже так! В кошки-мышки, в казаков-разбойников играем! Он оглянулся на Ратмира, все еще топчущегося у «богомола», и стал 6ыстро взбираться по насыпи битого кирпича.
   – Донован, ты куда?! – закричал Ратмир. – Стой!
   Малышев даже не обернулся. Он почувствовал, как за стеной кто-то снова закопошился, рванулся туда, одним махом перепрыгнул ее и успел поймать за шиворот всклокоченного, перемазанного сажей и грязью с головы до ног человечка.
   – Пусти! – заверещал тот и ударил Донована прикладом деструктора. – Я кому говорю, пусти!
   – Это еще почему? – переведя дух, Донован всмотрелся в черное от копоти лицо и узнал человечка. – Олли?
   – Ну пусти, – взмолился человечек. – Просят же тебя, как человека, пусти!
   Донован вскипел.
   – Это что еще за глупости?! – заорал он. – А ну, быстро отвечай, что у вас здесь творится? Где Кирш?
   – Ну прошу тебя!… – завизжал Олли и вдруг, изловчившись, укусил его за руку.
   Донован – больше от неожиданности, чем от боли – разжал пальцы, и Олли, вырвавшись на свободу, стремглав бросился к полуразрушенной гранитной лестнице, ведущей куда-то вниз, в подвал. И уже казалось, что он сейчас нырнет в темный провал подземелья и скроется с глаз… Но не успел. Из-за шлакоблочной кладки встал бронзовый от загара, голый человечек с автоматом у бедра и прошил Олли очередью.
   Донован окаменел. А человечек быстро перепрыгнул через кладку, через еще шевелящегося Олли и исчез в проломе стены.
   – Дурак, – сказал Олли и захныкал. – Ты, Дылда, дурак. В такую игру помешал играть…
   Он согнулся и костенеющими пальцами начал вытаскивать пулю из рваной раны.
   Боже, простонал Донован. Ведь они же не чувствуют боли… Ведь они совсем не чувствуют боли! Они даже не знают, что это такое!
   Его замутило.
   И в этот момент появился запыхавшийся, красный Ратмир.
   – У-ух! – облегченно выдохнул он, увидев Донована, опустился на обломок стены и вытер платком потное лицо.
   – Я за тобой по всем развалинам гоняться не намерен, – сказал сердито. – У меня не тот возраст, чтобы в жмурки играть.
   Он прислонился к стене:
   – Что тут было? Я слышал: стрелял кто-то… Донован неверной походкой двинулся прочь.
   – Пошли, – сказал он Ратмиру. – Здесь все заняты… Очень заняты. Здесь нам никто ничего не скажет. Поехали в Деревню.
   Ратмир хотел что-то возразить, но тут же осекся. Лицо его вытянулось. До сих пор Донован закрывал своей фигурой вход в подвал, но сейчас, когда он отошел, Берзен наконец увидел на выщербленных гранитных ступенях скорченный, окровавленный труп маленького человечка.
   Донован словно оступился.
   – Что же это я… – Он резко побледнел и, опустившись на груду мусора, стал усиленно растирать виски.
   Во всей страшной наготе он представил, что где-то в этом отвратительном городе, вот так же, на исковерканных, припорошенных серой штукатуркой ступенях, лежит Айя.
   – Нy что же это я… Прямо как последний подлец… Похоронить бы его надо… а?

3

   Сверху Деревня выглядела большой песчаной поляной в редколесье; кампаллы казались аккуратными стожками из тростника. По центральному проходу ветер заводил песчаные волчки, и они маленькими смерчиками мчались от хижины к хижине почти незаметными сверху полутенями. Деревня была пуста. Ветер давно замел все следы, насыпал песка на стены кампалл, и его никто не убирал. Тростник местами разлезся, и хижины зияли черными прорехами.
   Феликс медленно провел «богомола» над крышами кампалл и завис над самым центром Деревни.
   – Пусто. – Он посмотрел на Донована и сразу же отвел взгляд.
   Донован сидел скрючившись в кресле: глаза его лихорадочно блестели из-под козырька шлема, желваки перекатывались по скулам.
   – Здесь сядем? – неуверенно спросил Феликс.
   – Что? – Донован прокашлялся. Одернул куртку. Стряхнул с коленей какие-то несуществующие крошки.
   – Сядем? Да, да, сядем, – у него было что-то с горлом. В гортани застрял хриплый, горький ком. Он мотнул головой, пытаясь проглотить его.
   – Давай на том конце Деревни, – указал он рукой.
   Феликс кивнул, развернул «богомола» и, проведя его на окраину Деревни, опустил на песок. Донован застыл, только тик дергал правую щеку.
   – Пойдем? – предложил Ратмир.
   Донован ничего не ответил, вскочил с кресла и выпрыгнув из машины, зашагал к ближайшей хижине, оставляя на сухом сером песке бугристые воронки следов.
   Он дошел до хижины и бессильно уцепился за косяк. Сердце бешено колотилось.
   Айя, с болью, подумал он. Где ты сейчас, Айя?
   Хижину бросили. Не так давно – месяца два назад, но запах жилья уже успел выветриться, стены обветшали, на циновках лежал ровный слой песка и пыли, со стоек свешивались обрывки гамаков. Веяло безлюдьем и запустением.
   Донован потоптался на пороге, отвернулся и безжизненно поплелся назад. Километрах в пятнадцати к юго-востоку что-то урчало, стрекотало, изредка бухало, и тогда над горизонтом среди бела дня мигала зарница. А сзади, в черном провале хижины, шепеляво насвистывал сквозняк и раскачивал огрызки веревок…
   Донован подошел к «богомолу», сорвал с себя шлем и бросил его на дно машины. Лицо у него осунулось и потемнело, будто он успел загореть за эти несколько минут.
   – Пошли купаться, – хрипло, ни на кого не глядя, выдавил он и, не ожидая согласия, пошел сквозь рощу к Лагуне, на ходу расстегивая куртку.
   Феликс встревоженно глянул на Берзена.
   – Иди тоже искупайся, – сказал Ратмир. – И заодно присмотри за ним. А я пока переговорю с Нордвиком.
   – Хорошо, – кивнул Феликс. Он спрыгнул на песок и зашагал вслед за Донованом.
   Донован разбросал одежду по всей роще, с отвращением сдирая ее с себя и швыряя на кусты, на песок, себе под ноги, вышел на пляж уже в одних плавках и забрел в воду. Вода в Лагуне была теплой, парной, вечерней. Не то. Сейчас бы холодную ледяную, отрезвляющую, чтобы встряхнуться, промерзнуть до костей, поработать как следует: взмах – гребок, взмах – гребок, голову под волну, – сбить дыхание, устать, безмерно физически устать… Нет, не получится так.
   Донован лениво перевернулся на спину. Сзади, ужом скользя по воде, его догонял Феликс. Он подплыл поближе, фыркнул, тоже лег на спину и затих. Вода была туманно-зеркальной и почти неощутимой. Она легонько баюкала, усыпляла, чувствовалось, что она куда-то ненавязчиво тянет, уносит от берега, и это было приятно, и противиться ей не хотелось.
   Их снесло на песчаную косу. Донован задел затылком дно, поначалу не понял, что это так назойливо трет ему голову, удивился и встал на ноги. Воды было по колено. Над тихим гладким океаном за косой висел сиренево-зеленый мягкий закат – будто свежая, еще мокрая акварель, – а на песке, буквально в двух шагах от Донована, спиной к нему, сидел словно вырезанный из черной бумаги человечек и строил вокруг себя песочный городок.
   Донован вздрогнул. Сзади шумно забарахтался в воде Феликс, выскочил на берег и тоже застыл от неожиданности.
   Человечек поднял голову.
   – Дылда? – удивился он. – Ты вернулся? Здравствуй. Я всегда знал, что ты вернешься… – и снова принялся что-то сооружать из песка. – Иди сюда, – позвал он, – помоги. У меня что-то не получается.
   Донован проковылял к нему непослушными ногами и пал на колени прямо на песочные постройки.
   – Ты что?! – Человечек вскочил. – Не видишь, что ли? Ты…
   – Обожди, – Донован усадил его на песок.
   Человечек весь дрожал от обиды и негодования
   – Извини, Райн, – сказал Донован. Губы его прыгали. – Ну, извини. Сегодня сумасшедший день Где вы все? Куда, почему ушли из Деревни?
   – А-а… – скривился Райн. – Все ушли в Войнуху играть. – Он махнул рукой в сторону развалин
   Феликс подошел поближе.
   – Что он говорит? – спросил он.
   Донован досадливо отмахнулся.
   – Что это такое? Что у вас тут вообще творится?!
   – Войнуха? – удивился Райн. – Это игра такая. Только шумная и длинная очень… Мне она не понравилась, и я ушел.
   Он стал поправлять растоптанные домики.
   – Ее Кирш придумал, – добавил он.
   Донован зажмурился. Кирш, подумал он. Все-таки это ты, Кирш. Что же ты тут натворил…
   – А ты надолго вернулся? – спросил Райн, прихорашивая песочную пирамидку. – Мы вас ждали: и тебя, и Алешу… И Айя тебя ждала… – Он разгладил песок. – Скажи, что бы мне в центре соорудить?
   Донован не слышал. Внутри все оледенело. В висках стучала кровь: ждала… Она его ждала! Только почему – ждала? Почему – ждала, а не ждет?
   – Что с ней? – прохрипел он.
   – С кем? – Райн удивился. – С Айей? А ты разве не видел ее? Она в Деревне…
   Донован обомлел. Он вскочил, засуетился, но сразу же сник, обмяк.
   – Неправда, – тихо сказал он. – Неправда это. Зачем ты врешь, Райн?
   – Вру? – обиделся Райн. – Я не вру…
   – Ее нет в Деревне. Я был там – кампалла ее пуста. Давно пуста.
   – А-а… Вот ты о чем. – Райн начал лепить песочную башню. – Она сейчас живет в кампалле Ийо. Как вернулась из Города, так перебралась туда и живет.
   Донован непонимающе уставился на него.
   – Ты… Это правда?
   – Правда. А почему нет?
   Донован рванулся к Лагуне, прыгнул и, бешено взбивая в пену воду, поплыл к берегу. Феликс недоуменно посмотрел на Райна, затем вслед Доновану и, поминутно оглядываясь, тоже вошел в воду.
   – Ну вот. Пришли, напакостили… – Райн принялся поправлять разрушенный песочный городок.
   Донован выбрался на берег и побежал в Деревню. О Феликсе, безнадежно отставшем посреди Лагуны, он уже не помнил. Быстрее, быстрее, подгонял он себя, не замечая, что ветки кустов хлещут его по голому телу. Остановился он только у кампаллы Ийо. Перевел дух, вытер локтем лицо и наконец отважился заглянуть внутрь хижины.
   В кампалле было чисто прибрано, тихо и уютно. Пахло морем и листьями тмитянного дерева. На потолке уже начинал светиться большой оранжевый светляк, а стены мерцали голубыми искрами. Кампалла была жилой.
   Донован свыкся с полумраком и увидел, что в углу, закуклившись в паутину гамака, как в кокон, чуть слышно посапывала Айя. Сплюх ты мой милый, умиленно подумал он и одними губами позвал:
   – Айя… Айюшка!
   Айя сладко чмокнула, потянулась и открыла глаза.
   – Донован, – удивилась она ему, как видению, и встала, закачавшись в гамаке.
   Он шагнул к ней.
   – Дыл-да… – все еще не веря, прошептала Айя и кончиками пальцев коснулась его мокрой груди.
   – Дылда, – сказала она счастливо, – ты мне сегодня снился… – И она, обхватив его шею тоненькими прутиками рук, уткнулась носом в соленое плечо.
   Милая ты моя, подумал Донован. Хорошая ты моя Золушка, принцесса с льняными волосами… Как я тебя нашел… Нет, как я тебя искал, боже, как я тебя искал… Чего я не передумал, как за тебя боялся.
   Она легонько оттолкнула его, отстранилась.
   – Донован, – сказала по-своему, чуть искажая его имя. – Ну, здравствуй, Донован. Как я по тебе соскучилась… Ты купался в Лагуне? Мокрый весь…
   Айя провела ладонью по его щеке. Донован снова привлек ее и поцеловал в висок возле левого глаза.
   – Здравствуй, Айя…
   – И все? – лукаво спросила она. Он поцеловал ее в правый висок.
   – И все? – Она сделала вид, что обиделась, надула губы. – А дырку?
   – Что – дырку?
   – В пузе! – звонко крикнула она, цыкнула сквозь зубы и неумело, по-детски провертела пальцем ему живот.
   – Ах, ты, проказница! – Он подхватил ее на руки и закружил по кампалле.
   – Ой-ей! Бешеный, бешеный! – захлебывалась она смехом, а он кружил ее по кампалле, закрыв глаза и зарывшись лицом в ее волосы.
   – Обожди, – вдруг затеребила она его, – остановись…
   Донован перестал кружиться и открыл глаза. В дверях черным силуэтом стоял Ратмир. Донован смутился и отпустил Айю на пол.
   – Возьми одежду, – протянул Ратмир узел. – Разбросал по всему берегу.
   Донован машинально взял вещи.
   – Это Ратмир, – сказал он Айе. – Познакомься.
   – Он вместо Алеши?
   – Нет, – усмехнулся Ратмир. – Я сам по себе. Нe помешаю?
   – Ты можешь говорить? – удивилась Айя. – Донован как прилетел, так сразу не мог…
   Ратмир прошел в кампаллу.
   – Можно, я сяду?
   – Пожалуйста…
   Айя вдруг стала тихой какой-то, собранной, будто сразу подросла. Как будто она могла подрасти…
   Ратмир осмотрелся. Сесть, собственно, было не на что. Пол был застелен серыми квадратами циновок, на нем стояли четыре махоньких детских пуфика, пушистых, как одуванчики, но уж настолько миниатюрных, что садиться на них было боязно, а сидеть и того более – неудобно. И тогда он опустился на пол, на тонкий, как бумага, коврик.
   Спрашивать будешь, тоскливо подумал Донован. Неужели ты ничего не понял, ничего тебе не ясно? Впрочем, конечно, ничего…
   Айя оглянулась на Донована, пододвинула ногой пуфик и села.
   – Ты говорить пришел? – спросила она Ратмира. – Ведь видно, что не просто так, не играть, не сказки сказывать, а расспросить, узнать что-то. По делу. Да?
   – Да, Айя… – Ратмир запнулся и отвел глаза в сторону. – Нам нужна твоя помощь.
   Айя от неожиданности смутилась, опустила голову.
   – Что у вас тут происходит? – спросил Ратмир. – Откуда эти развалины, пулевое оружие, интеграторы, термические и лучевые бомбы – вся эта архаика, все эти отбросы, исчезнувшие на Земле два века назад? Кто вам все это дал, кто надоумил кто научил? Кирш? Зачем вам все это? Что вы не поделили? Что вы этим самым приобрели?! Деревню бросили… Купол исчез куда-то…