Страница:
Естественно, все присутствующие были хорошо вооружены. У бармена, наверное, тоже на всякий случай кое-что припрятано под прилавком, помимо того длинноствольного флэштера, что находится в кобуре под мышкой.
Я и Купер со своими людьми прошли к свободному столу. Блу за нами не пошел. С видом побитой собаки он скрылся в дверном проеме.
Мы отошли в дальний конец, туда, где стол упирался торцом в стену с огромным прямоугольным иллюминатором. За толстым стеклом открывался потрясающий вид на Пояс Астероидов. Прежде чем сесть, Фитч смахнул на пол оставленные кем-то одноразовые стаканчики и банки из-под пива. Мастерсон аккуратно поставил сумку с «драгонганом» возле себя. А Купер снял с плеча карентфаер и положил его на стол с правой стороны, так, чтобы рукоятка автомата была в нескольких сантиметрах от ладони. Стейси пристроила карентфаер себе на колени.
Я хотел сразу подойти к бармену и купить сигарет, но Купер остановил меня:
— Никуда не ходи.
— Это как понимать? — удивился я. — Или ты сам сходишь мне за сигаретами?
— К бару подойти можешь, но выходить в другое помещение можно только с кем-то из моих людей.
Так, приехали… Этот тип думает, что я собираюсь выдать намерение его команды устроить на базе маленькую заварушку. В том, что мы друг другу не нравимся, мы уже разобрались, теперь выяснилось, что между нами нет никакого доверия. Повезло мне в этот раз с работодателями. Этот Купер полный кретин. Понятно, почему его уволили из армии.
— Знаешь что, Купер, ты плохо разбираешься в людях, — заметил я.
— В людях наподобие тебя я разбираюсь хорошо, — не согласился рейнджер, — продадут родную мать.
— Джон, не перегибай палку.
— Не называй меня Джоном.
— Хорошо, Купер. Но раз уж мы в одной лодке, держи себя в руках. Иначе я сейчас встану и уйду.
Купер усмехнулся.
— Уорнер, такие люди, как ты, готовы удавиться за двадцать тысяч. Никуда ты не уйдешь.
Честно говоря, он ошибается, двадцать тысяч — это не деньги. А Купер думает, что это те тридцать сребреников, за которые он купил меня с потрохами. Двадцать тысяч — средняя месячная зарплата капитана какого-нибудь сухогруза. Если Джон Купер со своими людьми готов рисковать ради них жизнью, то я, увольте, и за сто тысяч не соглашусь на это.
— Хорошо, Купер, у нас контракт — эмоции побоку. Сделаем дело, и adios, amigo. — Я остался. На это у меня были весомые причины.
Компания контрабандистов за соседним столом с увеличением количества выпитых банок пива галдела все громче. Панки вовсе ушли из реальности под действием глюкогена note 7. Обычная атмосфера подобного рода заведений. Но тут я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд: такое ощущение, словно тебе в затылок уперлось холодное дуло бластера. Мгновение, и ощущение исчезло. Чуть повернув голову, я посмотрел: кто бы это мог быть? Бармен? Вон он смотрит в нашу сторону. Вряд ли — Вилли гадает, что это за новые люди на станции, и ждет, когда мы сделаем заказ. Значит, это мог быть только кто-то из той молчаливой четверки, что сидят за бутылкой «Черного Саймона». Двое находились ко мне лицом, двое спиной. Ни одного из тех, чьи лица я вижу, раньше я никогда не встречал. Да и оставшиеся двое мне тоже, кажется, незнакомы. Правда, по спинам трудно судить. Но вот один повернулся вполоборота к соседу. Его профиль с большим хищным носом мне точно незнаком. А второй? Обвисшие щеки и широкий мясистый нос — нет, он тоже не из моих знакомцев. А меня они, похоже, знают: сидящий напротив что-то сказал своим компаньонам, и тот, что с хищным носом, еще чуть повернув голову, быстро взглянул на меня. Холодный взгляд убийцы. Именно его я почувствовал на себе минуту назад. Возможно, я ошибся в том, что они ищут работу или скрываются от полиции. Может статься, что они как раз выполняют очередной заказ. Я поймал себя на том, что рука сама легла на рукоятку бластера.
— Знаешь, Купер, я все же пойду что-нибудь куплю. А то, ничего не заказывая, мы привлекаем к себе лишнее внимание. — Я встал. — Стейси, составишь мне компанию?
Но холодная красотка проигнорировала вопрос, неудосужив меня даже взглядом.
— Иди, — разрешил Купер, — только долго не задерживайся и из бара не выходи.
Можно подумать, что, если бы он мне не позволил, я бы остался.
При моем приближении бармен оживился и сделал музыку тише. Подойдя, я облокотился о никелированную стойку.
— Привет, Вилли, меня зовут Скайт. Чем торгуешь?
— У меня есть все: отличный наркотин note 8, уже расфасованный по дозам и на вес, глюкоген в таблетках…
— Это для придурков, — остановил я Вилли. — «Черный Саймон» есть?
Вилли поставил передо мной стакан, а сам отправился к ряду бутылок на полочке за спиной. Пока он там искал «Черный Саймон», я взял стакан и исследовал его на свет. Стекло оказалось грязным, заляпанным чужими отпечатками жирных пальцев. Я поставил стакан на место.
— Дай мне всю бутылку! — сказал я Вилли.
— Двести кредитов, — сообщил бармен.
Черт! В этом баре просто астрономические цены!
Я достал из кармана две сотенные банкноты и положил на прилавок. Из наличности у меня осталась последняя десятка.
Вилли спрятал деньги в карман жилетки и передал бутылку «Саймона».
— Может, сигареты? — поинтересовался он. — «Спейс» стоит пятьдесят. «Мальтон» — это то, что попроще — тридцатник.
— Спасибо, — поблагодарил я, — но я бросаю курить. — Если б Вилли знал, каких усилий мне стоила эта фраза. С самого начала я сделал глупость — в первую очередь надо было купить курево. Теперь у меня не хватит денег даже на пачку самых дешевых сигарет. Скоро пройдет двенадцать часов, как я не курю…
Опять это неприятное ощущение холода в затылке. Пришлось повернуться и прислониться спиной к стойке. Теперь мне хорошо было видно все помещение бывшей столовой.
Отвинтив крышку, я отхлебнул прямо из горлышка. Виски обожгло горло и огнем растеклось по желудку.
— Скажи, приятель, что тут за народ сегодня? — спросил я у бармена.
— Обычный. — Вилли обрадовался возможности поболтать. — Вон те, — он кивнул на людей в дорогих костюмах, оживленно перетирающих какой-то вопрос, — торговцы краденым. Седой в синем костюме — Томасе Хофф, напротив — Кен Поуг. Остальные их телохранители, как зовут этих ребят, я не знаю.
— Они что-то не поделили?
— Нет. — Вилли уперся локтями в прилавок. — Народ ждет прибытия пиратов с «Ангела ночи»: надеются на выгодную торговлю. Купить по дешевке краденое, продать оборудование, оружие, выпивку, наркотики. Томас с Кеном обсуждают цены, по которым они станут торговать с Дагом Истмэном, чтобы не испортить друг другу бизнес.
Эти, в дерматине, — Вилли кивнул на панков, — прилетели еще неделю назад. Закупили двести килограммов глюкогена — явно для перепродажи — и зависли здесь. Все время под кайфом. Что едят, неизвестно. У меня за семь дней приобрели только две банки консервов.
За тем столом — контрабандисты: все с одного корабля «Лихая надежда», седьмой причал. Привезли полные трюмы безакцизного пива, но с той скоростью, с которой они его поглощают, боюсь, скоро ничего не останется.
— А те парни? — Я едва заметно кивнул в сторону четырех типов, проводящих время за бутылкой виски.
— Эти? — Вилли занервничал. — Не знаю. Появились вчера.
— Похожи на вольных стрелков, — поделился я своими наблюдениями. — Наняться хотят или ищут кого.
— Одного уже нашли.
— Да?
— Вчера и нашли. Вон. — Вилли указал куда-то на пол перед стойкой.
Я посмотрел. В том месте, среди мусора, на полу остались хорошо заметные пятна крови.
— Тот, что с орлиным носом, — пояснил Вилли. — Нормана Сакса на этом самом месте одним выстрелом. Норман даже не успел вынуть свою пушку.
— За что?
— Как обычно — не так посмотрел.
Я сделал глоток «Черного Саймона».
— Норман никогда не был хорошим стрелком, — продолжал Вилли, — покупал на станции глюкоген небольшими партиями, иногда оружие. Правда, свой «экселенц» note 9носил, как все стрелки: в открытой кобуре на боку. Вот и доносился.
— Не повезло. — Я внимательнее присмотрелся к человеку, застрелившему Нормана. На этот раз незнакомец сидел ко мне боком, и его было видно лучше, чем тогда со спины: смуглое вытянутое лицо, темные курчавые волосы; пиджак из коричневой замши, светлая рубашка; черный пояс с двумя бластерами, подвешенными низко на бедрах.
Незнакомец почувствовал мой взгляд и оглянулся. Я не стал отводить глаза в сторону и, продолжая смотреть на него, не спеша сделал глоток из бутылки.
— А ты сам, Скайт, что делаешь здесь с командой рейнджеров? — пришла очередь задавать вопросы Вилли.
— Я не с ними.
— Так вы, кажется, пришли вместе.
— Это еще ни о чем не говорит. Я их только привез сюда.
В этот момент смуглолицему надоела наша молчаливая дуэль, он поднялся из-за стола и направился в мою сторону. Трое его компаньонов остались на месте. Незнакомец шел неторопливо, аккуратно переступая через пустые бутылки и банки, валяющиеся под ногами. Обе кобуры его бластеров были застегнуты, но расслабленные кисти рук находились в нескольких сантиметрах от рифленых рукоятей «дум-тумов» note 10.
Вилли замолчал. Смуглолицый подошел и, опершись о стойку, встал рядом со мной.
— Скайт Уорнер, мое имя Фэлкон, — представился незнакомец. — Фэлкон Ромеро.
Голос у Фэлкона оказался неприятным и скрипучим, словно шипение раненого койота.
То, что этому типу известно мое имя, оставило неприятный осадок, но такова плата за буйно проведенную в прошлом жизнь. Я молча ждал, что Ромеро скажет дальше. Но то, что он предложил, я ожидал меньше всего.
— Сигарету? — Ромеро извлек из кармана пиджака открытую пачку. Мне осталось лишь протянуть руку.
— Скайт Уорнер бросил курить, — вдруг встрял Вилли.
Кто его просил! Лучше бы попридержал свой язык.
— Это правда? — поинтересовался Ромеро.
— Да, это так. — Я был готов убить Вилли. Ромеро спрятал сигареты обратно в карман.
— Я здесь со своими друзьями, — сообщил он, — Максом Миллером, Тэдом Фландерсом и Китом Пристли. — Эти имена мне ни о чем не говорили. — Мы раньше работали на Денни Норвуда в Хэлвуде, что на планете Деа-Диа. — Ни Денни Норвуд, ни город Хэлвуд мне не были знакомы. А о планете Деа-Диа я слышал только то, что там добывают золото. — Сюда прилетели, потому что прослышали, будто тут крутятся большие деньги, и, если суметь их взять, никаких сложностей с полицией не будет…
«Приезжая банда. Хотят ограбить какого-нибудь торговца наркотиками», — догадался я. Идея не отличалась оригинальностью. Я степенно отхлебнул глоток виски из горлышка своей бутылки.
— Ты известный человек, Скайт, — тем временем продолжал Ромеро, — у тебя громкая репутация и большой опыт, если бы ты присоединился к нам, мы смогли бы взять много больше, и проблем было бы меньше. Возможно, в этом случае нам не пришлось бы даже стрелять.
— Мне это неинтересно. — Я отвернулся в другую сторону, давая понять, что разговор окончен.
Но Ромеро не спешил уходить. Чиркнула спичка — он закурил.
— Мне говорили, что Скайт Уорнер теперь пашет водилой на развалюхе и боится доставать бластер из кобуры, но я этому не верил, — произнес Ромеро, не вынимая сигарету изо рта, из-за чего его речь звучала чуточку невнятно. — Теперь вижу, что это правда.
Вызов? Я повернулся к Ромеро. Ого! Этот тип уже успел расстегнуть обе кобуры, и теперь его руки в напряжении нависли над рукоятками бластеров. Быстро это он. Я отхлебнул глоток «Черного Саймона». Не знаю, что больше раздражало меня в этом парне: то, что он негодяй и мерзавец, или то, что от него пахнет табаком.
Фэлкон Ромеро был настроен вполне серьезно, он разошелся не на шутку. Ноздри его хищного носа раздувались, будто у лошади на скачках, а маленькие злобные глазки сверкали из-под сдвинутых бровей. По-моему, у этого типа такое хобби: убивать каждый день по человеку. Скорее всего он с детства бредил идеей потягаться с каким-нибудь знаменитым ганфайтером, и весь разговор вначале о якобы совместном деле был затеян лишь для того, чтобы найти повод для ссоры. Неужели он действительно считает, что если я веду честную жизнь, то стал легкой добычей для заезжих стрелков? Наверное, уже слышит, как о нем говорят: «Это тот самый Фэлкон Ромеро, что пристрелил Скайта Уорнера». Он к тому же еще и глупый, не понимает, что если ему повезет и он убьет меня, то такие же стрелки-недоноски станут искать встречи с ним самим.
Из посетителей за происходящим наблюдали лишь бармен Вилли, приятели Ромеро и Купер со своей командой. Я заметил, что Стейси впервые с интересом смотрит на меня.
Ромеро нетерпеливо перекинул языком сигарету из одного уголка рта в другой..
— Доставай бластер, или ты превратился в бабу? — подогнал он.
Я отхлебнул «Черного Саймона» и посмотрел на бутылку — там оставалось больше половины — это почти сто кредитов. Я с сожалением сделал последний глоток и с размаху треснул смуглолицего недопитой бутылкой по голове.
Ромеро ничего не сказал, он упал как подкошенный и недвижимо остался лежать на грязном полу среди раздавленных окурков и пустых банок из-под пива. От звона разбившегося стекла и звука упавшего тела все посетители разом замолчали и повернули головы в сторону бара.
Бутылка разбилась вдребезги, в руке осталось лишь ее горлышко. Я с сожалением покачал головой — виски было жалко — и бросил горлышко на пол к Ромеро.
— Извини, Вилли, намусорил. — Я переступил через лежащее тело и пошел к Куперу.
Через минуту посетители бара как ни в чем не бывало спокойно занимались своими делами. На лежащего без чувств возле стойки человека никто не обращал внимания. Только трое его компаньонов, видя, что Ромеро все еще не пришел в себя, направились в его сторону.
— Твой друг? — спросил Купер, когда я сел на место.
— Случайный знакомый.
— Ты так со всеми?
— Я бы разорился на одних бутылках.
Компаньоны подняли Ромеро на руки и вынесли из бара. За все время они ни разу не посмотрели в мою сторону. Сдается мне, что мы с ними еще встретимся.
Вообще-то не произошло ничего необычного. Никого даже не убили. Ну, треснули бутылкой по голове, так парень сам напросился. Что тут особенного, если из пневматической пушки вместе с мусором со станции чуть ли не каждый день выкидывают пластиковые пакеты с трупами тех, кому повезло меньше. Возможно, стоило решить вопрос с Ромеро раз и навсегда. Не потерял ли я хватки? Не хочется об этом думать, и так все с самого начала шло наперекосяк. Купера через силу терплю, хотя с ним надо было давно поступить так же, как с Ромеро. Если бы не потребность в новом звездолете, я бы давно поставил рейнджера на место. А так, меня здорово прижало — больше двух прыжков в гиперпространство мой «В-667» не выдержит. Приходится идти на компромисс с самим собой. Непросто это дается, а что делать?
— Ну что, Купер, долго мы еще будем торчать здесь? Не пора ли твоим людям заняться делом? Не знаю, что вам тут надо: спасать заложницу или убить кого-нибудь, но, прошу, делайте это быстрее.
— Разве тебе здесь не нравится? Это же как-никак твоя родная стихия.
— Послушай, Купер, мы с тобой заключили деловое соглашение: я за деньги доставляю твою команду на станцию и обратно. Занимайся своим делом и не рассуждай о том, что мне нравится, а что нет. — То ли стычка у бара, то ли выпитая наполовину бутылка «Черного Саймона» так подействовала, но я с трудом держал себя в руках. — И вообще, чтобы между нами не было недопонимания, давай вовсе перестанем разговаривать на отвлеченные темы.
— Испугался, что тот парень придет в себя и вернется?
Хорошо, что в этот момент у меня не оказалось под рукой второй бутылки — не пожалел бы еще одной сотни кредитов, честное слово.
На моем лице, вероятно, отразились испытываемые в этот момент чувства. Купер перестал донимать меня своими речами, решив, что не стоит доводить наши отношения до открытой ссоры. С его стороны это было правильным решением.
Чтобы унять нервы, я отвернулся к огромному прямоугольному иллюминатору, откуда открывался потрясающий вид на Пояс Астероидов. Внешнее кольцо вращалось вокруг звезды Олиус с меньшей скоростью, чем внутреннее, поэтому из иллюминатора космической станции казалось, что один астероидный поток летит нам навстречу, а другой от станций.
Каменные глыбы внешнего кольца, кружась в желто-красных лучах Олиуса, степенно уплывали за правый борт станции, а астероиды внутреннего, наоборот, появлялись с левой стороны и, опережая Буй-34, уходили вперед.
Свет Олиуса окрашивал камень астероидов внешнего кольца в золотисто-красные цвета, и казалось, что справа от станции в невесомости парят самородки из чистого золота. А астероиды внутреннего кольца были обращены к станции темной стороной, не подсвечен ной лучами Олиуса, из-за чего чудилось, будто слева на фоне яркой короны звезды течет река черных антрацитовых глыб. В непрекращающемся движении только звезды оставались на одном месте. Они такие яркие и большие, когда смотришь на них из иллюминатора космической станции.
Пустота, отсутствие красок — это черный цвет, но космос, служащий основой всему, многокрасочен, на его просторах есть все цвета. Ведь что такое мир, если не космос.
Стоит углубиться взглядом в космическую бездну, и ты увидишь сиреневый свет далеких галактик, голубоватое свечение туманностей и созвездий, красный отсвет протуберанцев гигантских звезд. А вот и абсолютно бесцветное, черное пятно, тут без следа пропадают планеты и корабли, исчезают звезды и целые созвездия — здесь находится черная дыра. Из ее сильнейшего гравитационного поля не может вырваться даже луч света. Это гиблое место космоса, здесь меняют свою суть известные физические законы и явления. Вот и я попал в подобное черной дыре место, где общечеловеческие законы заменил закон силы, где стремление к совершенству и созиданию заменила жажда наживы и разрушения. Буй-34 — еще одна черная дыра космоса, проклятое место, где пропадают человеческие души. Смогу ли я вырваться отсюда, остаться прежним, не пропасть в кошмарном мире беззакония и несправедливости; не сорваться в ту бездну, из которой однажды сумел выбраться?
Грузовая палуба находились ниже помещения столовой, и из моего окна хорошо просматривались выступающие в космос фермы причалов. У одного стоял мой звездолет. Его бочкообразный корпус, прижатый мощными захватами к переходному тамбуру, сейчас был освещен Олиусом, казалось, что и звездолет покрыт червонным золотом. Если бы у меня было столько золота, я бы, наверное, снял с себя пояс с бластером и больше никогда его не надевал.
В пространстве Кольца Заубера появилась быстро приближающаяся точка. Она находилась еще очень далеко от станции и выглядела крохотным комариком на фоне каменных громад, парящих по обеим сторонам свободного от астероидов прохода. Но у этого «комарика» мигали проблесковые маячки и горели габаритные огни.
Звездолет подходил все ближе, с каждым мгновением увеличиваясь в размерах. Вскоре стало возможным рассмотреть его хищный удлиненный корпус, покрытый, словно у тигра, черными полосами маскировочной раскраски. На боку большой квадратной башни плазменного орудия, расположенной в центральной части внешней палубы, красовался белый череп с перекрещенными костями. К космической станции Буй-34 приближался пиратский звездолет «Ангел ночи».
На подлете к станции корабль замедлил скорость и, плавно развернувшись, стал осторожно приближаться к свободному причалу, на котором зажглись зеленые огни.
— Внимание, — произнес Джон Купер. Он тоже увидел подходящий к причалу пиратский корабль.
Масса звездолета была внушительной. Когда его корпус коснулся амортизаторов причала, раздался глухой удар, и по станции прошла вибрация, указывающая на то, что стыковка звездолета произведена.
— Скайт Уорнер, — обратился ко мне Купер, — через тридцать минут ты должен быть на борту своего корабля. Готовься к старту. Мы пошли на задание.
Рейнджеры встали и покинули бар.
Пожалуй, я тоже пойду. Конечно, до своего звездолета мне добираться всего минуты четыре, но мало ли что может произойти за это время. Встречаться с парнями из экипажа «Ангела ночи» мне не хотелось. А они обязательно набегут в бар станции, когда проверят герметичность стыковочного узла и откроют люки.
Я хотел уже встать и идти, когда увидел в дверях знакомого человека. Его я узнал сразу, несмотря на то что с тех пор, как мы виделись последний раз, прошло больше десяти лет. Это был Вулгхард — главный энергетик пиратского корабля «Валрус», капитаном которого я был много лет тому назад.
Вулгхард выглядел солидно: дорогой костюм из синего вельвета, белая рубашка и, конечно, мощный бластер в кобуре на поясе. Вулгхард вглядывался в лица посетителей, разыскивая кого-то. Потом он что-то спросил у бармена, и Вилли показал на меня. Вулгхард радостно улыбнулся и пошел в мою сторону.
— Черт побери, сколько лет, Скайт!
— Да уж, немало. — Мы крепко пожали друг другу, руки.
— А ты нисколько не изменился, Скайт, — Вулгхард сел рядом, — все такой же космический волк.
— Точнее — перекати-поле, без дома, без семьи.
— Видимо, такая жизнь тебе нравится.
— Вряд ли, скорее я не могу ее изменить.
— Неправда, — не согласился со мной старый товарищ, — много лет тому назад, когда мы получили амнистию, ты смог изменить жизнь всего экипажа «Валруса», помнишь? Ведь то, что сейчас многие парни из команды завели семьи и живут честной жизнью, твоя заслуга. Это оказалось не под силу даже самому Браену Глуму.
Я был благодарен Вулгхарду за его слова, они успокоили меня и подняли настроение.
— Спасибо, что ты так считаешь, Вулгхард.
Последний раз я видел его возле тюремных ворот в Плобитауне, когда нас и еще нескольких членов экипажа звездолета «Валрус» выпустили по амнистии на свободу. Тогда все разошлись в разные стороны, и никто не думал, что в таком большом мире когда-нибудь можно встретиться вновь. Но почему жизнь распорядилась так, что наша встреча произошла не где-нибудь, а именно в таком скверном месте, как космическая станция Буй-34? Я уже собирался задать вопрос Вулгхарду — что он делает здесь? — но старый приятель опередил меня.
— Когда пришло сообщение, что к станции собирается пристыковаться звездолет Скайта Уорнера, я вначале не поверил. Подумал, что это однофамилец, но теперь вижу, что наш диспетчер не ошибся, это был именно ты. Скайт, каким ветром занесло тебя в это место?
Выходит, Джон Купер неспроста нанял именно меня. Он заранее выяснил, что возле пульта управления на станции окажется мой бывший товарищ, и уж меня-то точно пустят на станцию. Не так прост Купер, как кажется на первый взгляд.
— Дела… — уклончиво ответил я — неизвестно еще, чем. теперь занимается Вулгхард, и то, что раньше мы бороздили просторы космоса на одном корабле, не гарантирует его лояльность. — А ты сам как здесь оказался?
— Я здесь работаю.
— В самом деле?
— Серьезно. — Вулгхард в подтверждение кивнул головой.
— Кем, если не секрет?
— По специальности — энергетиком. У меня официальный контракт с фирмой, владеющей станцией. Я каждую неделю получаю зарплату.
— Я думал, станция не принадлежит никому. — То, что сообщил Вулгхард, меня удивило. — Неужели станцией кто-то управляет?
— Конечно. Ты не смотри, что на полу грязь. Если бы станцией никто не управлял, она перестала бы существовать в течение двух недель. Нынешние владельцы станции — фонд Сэма Липснера note 11и фирма «Стеркул».
Про фонд Сэма Липснера говорили, что деньги на его счета поступают от преступных организаций, занимающихся противозаконными махинациями и нелегальными делами по всему космосу: своеобразная международная касса взаимопомощи организованной преступности. Про фирму «Стеркул» я слышал впервые.
— Когда «Сан Голд Технолоджис» разорилась, — продолжал Вулгхард, — станция Буй-34 перешла под прямое управление концерна «Глобул». Они законсервировали ее, чтобы в дальнейшем вывести на другую орбиту, возможно, даже в другую солнечную систему. Но дела концерна в то время шли неважно, большая космическая война закончилась, спрос на вооружение упал. Как раз в этот момент выяснилось, что фонд Липснера скупил долговые расписки концерна. И поскольку в тот момент у «Глобула» не было свободных денежных средств, фонд через суд в качестве оплаты забрал себе станцию Буй-34. Так станция попала в руки Сэма Липснера. «Глобул» хотел вернуть станцию обратно, предлагал огромные деньги, когда его финансовые дела поправились, но у концерна ничего не получилось. Сэм Липснер не из тех, кто так просто расстается со своей собственностью. Несколько лет здесь была база по обработке и фасовке наркотиков со всего региона. Галактическая полиция не могла ничего предпринять. Буй-34 с единственным противоастероидным аннигилятором — самая защищенная космическая станция в мире. Любой корабль, появившийся в Кольце Заубера, — отличная мишень. Всякие попытки захватить станцию заведомо обречены на провал.
— Неужели ты работаешь на мафию? — спросил я.
— Нет, — Вулгхард отрицательно покачал головой, — я работаю на «Стеркул». У меня с ними подписан контракт.
Я и Купер со своими людьми прошли к свободному столу. Блу за нами не пошел. С видом побитой собаки он скрылся в дверном проеме.
Мы отошли в дальний конец, туда, где стол упирался торцом в стену с огромным прямоугольным иллюминатором. За толстым стеклом открывался потрясающий вид на Пояс Астероидов. Прежде чем сесть, Фитч смахнул на пол оставленные кем-то одноразовые стаканчики и банки из-под пива. Мастерсон аккуратно поставил сумку с «драгонганом» возле себя. А Купер снял с плеча карентфаер и положил его на стол с правой стороны, так, чтобы рукоятка автомата была в нескольких сантиметрах от ладони. Стейси пристроила карентфаер себе на колени.
Я хотел сразу подойти к бармену и купить сигарет, но Купер остановил меня:
— Никуда не ходи.
— Это как понимать? — удивился я. — Или ты сам сходишь мне за сигаретами?
— К бару подойти можешь, но выходить в другое помещение можно только с кем-то из моих людей.
Так, приехали… Этот тип думает, что я собираюсь выдать намерение его команды устроить на базе маленькую заварушку. В том, что мы друг другу не нравимся, мы уже разобрались, теперь выяснилось, что между нами нет никакого доверия. Повезло мне в этот раз с работодателями. Этот Купер полный кретин. Понятно, почему его уволили из армии.
— Знаешь что, Купер, ты плохо разбираешься в людях, — заметил я.
— В людях наподобие тебя я разбираюсь хорошо, — не согласился рейнджер, — продадут родную мать.
— Джон, не перегибай палку.
— Не называй меня Джоном.
— Хорошо, Купер. Но раз уж мы в одной лодке, держи себя в руках. Иначе я сейчас встану и уйду.
Купер усмехнулся.
— Уорнер, такие люди, как ты, готовы удавиться за двадцать тысяч. Никуда ты не уйдешь.
Честно говоря, он ошибается, двадцать тысяч — это не деньги. А Купер думает, что это те тридцать сребреников, за которые он купил меня с потрохами. Двадцать тысяч — средняя месячная зарплата капитана какого-нибудь сухогруза. Если Джон Купер со своими людьми готов рисковать ради них жизнью, то я, увольте, и за сто тысяч не соглашусь на это.
— Хорошо, Купер, у нас контракт — эмоции побоку. Сделаем дело, и adios, amigo. — Я остался. На это у меня были весомые причины.
Компания контрабандистов за соседним столом с увеличением количества выпитых банок пива галдела все громче. Панки вовсе ушли из реальности под действием глюкогена note 7. Обычная атмосфера подобного рода заведений. Но тут я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд: такое ощущение, словно тебе в затылок уперлось холодное дуло бластера. Мгновение, и ощущение исчезло. Чуть повернув голову, я посмотрел: кто бы это мог быть? Бармен? Вон он смотрит в нашу сторону. Вряд ли — Вилли гадает, что это за новые люди на станции, и ждет, когда мы сделаем заказ. Значит, это мог быть только кто-то из той молчаливой четверки, что сидят за бутылкой «Черного Саймона». Двое находились ко мне лицом, двое спиной. Ни одного из тех, чьи лица я вижу, раньше я никогда не встречал. Да и оставшиеся двое мне тоже, кажется, незнакомы. Правда, по спинам трудно судить. Но вот один повернулся вполоборота к соседу. Его профиль с большим хищным носом мне точно незнаком. А второй? Обвисшие щеки и широкий мясистый нос — нет, он тоже не из моих знакомцев. А меня они, похоже, знают: сидящий напротив что-то сказал своим компаньонам, и тот, что с хищным носом, еще чуть повернув голову, быстро взглянул на меня. Холодный взгляд убийцы. Именно его я почувствовал на себе минуту назад. Возможно, я ошибся в том, что они ищут работу или скрываются от полиции. Может статься, что они как раз выполняют очередной заказ. Я поймал себя на том, что рука сама легла на рукоятку бластера.
— Знаешь, Купер, я все же пойду что-нибудь куплю. А то, ничего не заказывая, мы привлекаем к себе лишнее внимание. — Я встал. — Стейси, составишь мне компанию?
Но холодная красотка проигнорировала вопрос, неудосужив меня даже взглядом.
— Иди, — разрешил Купер, — только долго не задерживайся и из бара не выходи.
Можно подумать, что, если бы он мне не позволил, я бы остался.
При моем приближении бармен оживился и сделал музыку тише. Подойдя, я облокотился о никелированную стойку.
— Привет, Вилли, меня зовут Скайт. Чем торгуешь?
— У меня есть все: отличный наркотин note 8, уже расфасованный по дозам и на вес, глюкоген в таблетках…
— Это для придурков, — остановил я Вилли. — «Черный Саймон» есть?
Вилли поставил передо мной стакан, а сам отправился к ряду бутылок на полочке за спиной. Пока он там искал «Черный Саймон», я взял стакан и исследовал его на свет. Стекло оказалось грязным, заляпанным чужими отпечатками жирных пальцев. Я поставил стакан на место.
— Дай мне всю бутылку! — сказал я Вилли.
— Двести кредитов, — сообщил бармен.
Черт! В этом баре просто астрономические цены!
Я достал из кармана две сотенные банкноты и положил на прилавок. Из наличности у меня осталась последняя десятка.
Вилли спрятал деньги в карман жилетки и передал бутылку «Саймона».
— Может, сигареты? — поинтересовался он. — «Спейс» стоит пятьдесят. «Мальтон» — это то, что попроще — тридцатник.
— Спасибо, — поблагодарил я, — но я бросаю курить. — Если б Вилли знал, каких усилий мне стоила эта фраза. С самого начала я сделал глупость — в первую очередь надо было купить курево. Теперь у меня не хватит денег даже на пачку самых дешевых сигарет. Скоро пройдет двенадцать часов, как я не курю…
Опять это неприятное ощущение холода в затылке. Пришлось повернуться и прислониться спиной к стойке. Теперь мне хорошо было видно все помещение бывшей столовой.
Отвинтив крышку, я отхлебнул прямо из горлышка. Виски обожгло горло и огнем растеклось по желудку.
— Скажи, приятель, что тут за народ сегодня? — спросил я у бармена.
— Обычный. — Вилли обрадовался возможности поболтать. — Вон те, — он кивнул на людей в дорогих костюмах, оживленно перетирающих какой-то вопрос, — торговцы краденым. Седой в синем костюме — Томасе Хофф, напротив — Кен Поуг. Остальные их телохранители, как зовут этих ребят, я не знаю.
— Они что-то не поделили?
— Нет. — Вилли уперся локтями в прилавок. — Народ ждет прибытия пиратов с «Ангела ночи»: надеются на выгодную торговлю. Купить по дешевке краденое, продать оборудование, оружие, выпивку, наркотики. Томас с Кеном обсуждают цены, по которым они станут торговать с Дагом Истмэном, чтобы не испортить друг другу бизнес.
Эти, в дерматине, — Вилли кивнул на панков, — прилетели еще неделю назад. Закупили двести килограммов глюкогена — явно для перепродажи — и зависли здесь. Все время под кайфом. Что едят, неизвестно. У меня за семь дней приобрели только две банки консервов.
За тем столом — контрабандисты: все с одного корабля «Лихая надежда», седьмой причал. Привезли полные трюмы безакцизного пива, но с той скоростью, с которой они его поглощают, боюсь, скоро ничего не останется.
— А те парни? — Я едва заметно кивнул в сторону четырех типов, проводящих время за бутылкой виски.
— Эти? — Вилли занервничал. — Не знаю. Появились вчера.
— Похожи на вольных стрелков, — поделился я своими наблюдениями. — Наняться хотят или ищут кого.
— Одного уже нашли.
— Да?
— Вчера и нашли. Вон. — Вилли указал куда-то на пол перед стойкой.
Я посмотрел. В том месте, среди мусора, на полу остались хорошо заметные пятна крови.
— Тот, что с орлиным носом, — пояснил Вилли. — Нормана Сакса на этом самом месте одним выстрелом. Норман даже не успел вынуть свою пушку.
— За что?
— Как обычно — не так посмотрел.
Я сделал глоток «Черного Саймона».
— Норман никогда не был хорошим стрелком, — продолжал Вилли, — покупал на станции глюкоген небольшими партиями, иногда оружие. Правда, свой «экселенц» note 9носил, как все стрелки: в открытой кобуре на боку. Вот и доносился.
— Не повезло. — Я внимательнее присмотрелся к человеку, застрелившему Нормана. На этот раз незнакомец сидел ко мне боком, и его было видно лучше, чем тогда со спины: смуглое вытянутое лицо, темные курчавые волосы; пиджак из коричневой замши, светлая рубашка; черный пояс с двумя бластерами, подвешенными низко на бедрах.
Незнакомец почувствовал мой взгляд и оглянулся. Я не стал отводить глаза в сторону и, продолжая смотреть на него, не спеша сделал глоток из бутылки.
— А ты сам, Скайт, что делаешь здесь с командой рейнджеров? — пришла очередь задавать вопросы Вилли.
— Я не с ними.
— Так вы, кажется, пришли вместе.
— Это еще ни о чем не говорит. Я их только привез сюда.
В этот момент смуглолицему надоела наша молчаливая дуэль, он поднялся из-за стола и направился в мою сторону. Трое его компаньонов остались на месте. Незнакомец шел неторопливо, аккуратно переступая через пустые бутылки и банки, валяющиеся под ногами. Обе кобуры его бластеров были застегнуты, но расслабленные кисти рук находились в нескольких сантиметрах от рифленых рукоятей «дум-тумов» note 10.
Вилли замолчал. Смуглолицый подошел и, опершись о стойку, встал рядом со мной.
— Скайт Уорнер, мое имя Фэлкон, — представился незнакомец. — Фэлкон Ромеро.
Голос у Фэлкона оказался неприятным и скрипучим, словно шипение раненого койота.
То, что этому типу известно мое имя, оставило неприятный осадок, но такова плата за буйно проведенную в прошлом жизнь. Я молча ждал, что Ромеро скажет дальше. Но то, что он предложил, я ожидал меньше всего.
— Сигарету? — Ромеро извлек из кармана пиджака открытую пачку. Мне осталось лишь протянуть руку.
— Скайт Уорнер бросил курить, — вдруг встрял Вилли.
Кто его просил! Лучше бы попридержал свой язык.
— Это правда? — поинтересовался Ромеро.
— Да, это так. — Я был готов убить Вилли. Ромеро спрятал сигареты обратно в карман.
— Я здесь со своими друзьями, — сообщил он, — Максом Миллером, Тэдом Фландерсом и Китом Пристли. — Эти имена мне ни о чем не говорили. — Мы раньше работали на Денни Норвуда в Хэлвуде, что на планете Деа-Диа. — Ни Денни Норвуд, ни город Хэлвуд мне не были знакомы. А о планете Деа-Диа я слышал только то, что там добывают золото. — Сюда прилетели, потому что прослышали, будто тут крутятся большие деньги, и, если суметь их взять, никаких сложностей с полицией не будет…
«Приезжая банда. Хотят ограбить какого-нибудь торговца наркотиками», — догадался я. Идея не отличалась оригинальностью. Я степенно отхлебнул глоток виски из горлышка своей бутылки.
— Ты известный человек, Скайт, — тем временем продолжал Ромеро, — у тебя громкая репутация и большой опыт, если бы ты присоединился к нам, мы смогли бы взять много больше, и проблем было бы меньше. Возможно, в этом случае нам не пришлось бы даже стрелять.
— Мне это неинтересно. — Я отвернулся в другую сторону, давая понять, что разговор окончен.
Но Ромеро не спешил уходить. Чиркнула спичка — он закурил.
— Мне говорили, что Скайт Уорнер теперь пашет водилой на развалюхе и боится доставать бластер из кобуры, но я этому не верил, — произнес Ромеро, не вынимая сигарету изо рта, из-за чего его речь звучала чуточку невнятно. — Теперь вижу, что это правда.
Вызов? Я повернулся к Ромеро. Ого! Этот тип уже успел расстегнуть обе кобуры, и теперь его руки в напряжении нависли над рукоятками бластеров. Быстро это он. Я отхлебнул глоток «Черного Саймона». Не знаю, что больше раздражало меня в этом парне: то, что он негодяй и мерзавец, или то, что от него пахнет табаком.
Фэлкон Ромеро был настроен вполне серьезно, он разошелся не на шутку. Ноздри его хищного носа раздувались, будто у лошади на скачках, а маленькие злобные глазки сверкали из-под сдвинутых бровей. По-моему, у этого типа такое хобби: убивать каждый день по человеку. Скорее всего он с детства бредил идеей потягаться с каким-нибудь знаменитым ганфайтером, и весь разговор вначале о якобы совместном деле был затеян лишь для того, чтобы найти повод для ссоры. Неужели он действительно считает, что если я веду честную жизнь, то стал легкой добычей для заезжих стрелков? Наверное, уже слышит, как о нем говорят: «Это тот самый Фэлкон Ромеро, что пристрелил Скайта Уорнера». Он к тому же еще и глупый, не понимает, что если ему повезет и он убьет меня, то такие же стрелки-недоноски станут искать встречи с ним самим.
Из посетителей за происходящим наблюдали лишь бармен Вилли, приятели Ромеро и Купер со своей командой. Я заметил, что Стейси впервые с интересом смотрит на меня.
Ромеро нетерпеливо перекинул языком сигарету из одного уголка рта в другой..
— Доставай бластер, или ты превратился в бабу? — подогнал он.
Я отхлебнул «Черного Саймона» и посмотрел на бутылку — там оставалось больше половины — это почти сто кредитов. Я с сожалением сделал последний глоток и с размаху треснул смуглолицего недопитой бутылкой по голове.
Ромеро ничего не сказал, он упал как подкошенный и недвижимо остался лежать на грязном полу среди раздавленных окурков и пустых банок из-под пива. От звона разбившегося стекла и звука упавшего тела все посетители разом замолчали и повернули головы в сторону бара.
Бутылка разбилась вдребезги, в руке осталось лишь ее горлышко. Я с сожалением покачал головой — виски было жалко — и бросил горлышко на пол к Ромеро.
— Извини, Вилли, намусорил. — Я переступил через лежащее тело и пошел к Куперу.
Через минуту посетители бара как ни в чем не бывало спокойно занимались своими делами. На лежащего без чувств возле стойки человека никто не обращал внимания. Только трое его компаньонов, видя, что Ромеро все еще не пришел в себя, направились в его сторону.
— Твой друг? — спросил Купер, когда я сел на место.
— Случайный знакомый.
— Ты так со всеми?
— Я бы разорился на одних бутылках.
Компаньоны подняли Ромеро на руки и вынесли из бара. За все время они ни разу не посмотрели в мою сторону. Сдается мне, что мы с ними еще встретимся.
Вообще-то не произошло ничего необычного. Никого даже не убили. Ну, треснули бутылкой по голове, так парень сам напросился. Что тут особенного, если из пневматической пушки вместе с мусором со станции чуть ли не каждый день выкидывают пластиковые пакеты с трупами тех, кому повезло меньше. Возможно, стоило решить вопрос с Ромеро раз и навсегда. Не потерял ли я хватки? Не хочется об этом думать, и так все с самого начала шло наперекосяк. Купера через силу терплю, хотя с ним надо было давно поступить так же, как с Ромеро. Если бы не потребность в новом звездолете, я бы давно поставил рейнджера на место. А так, меня здорово прижало — больше двух прыжков в гиперпространство мой «В-667» не выдержит. Приходится идти на компромисс с самим собой. Непросто это дается, а что делать?
— Ну что, Купер, долго мы еще будем торчать здесь? Не пора ли твоим людям заняться делом? Не знаю, что вам тут надо: спасать заложницу или убить кого-нибудь, но, прошу, делайте это быстрее.
— Разве тебе здесь не нравится? Это же как-никак твоя родная стихия.
— Послушай, Купер, мы с тобой заключили деловое соглашение: я за деньги доставляю твою команду на станцию и обратно. Занимайся своим делом и не рассуждай о том, что мне нравится, а что нет. — То ли стычка у бара, то ли выпитая наполовину бутылка «Черного Саймона» так подействовала, но я с трудом держал себя в руках. — И вообще, чтобы между нами не было недопонимания, давай вовсе перестанем разговаривать на отвлеченные темы.
— Испугался, что тот парень придет в себя и вернется?
Хорошо, что в этот момент у меня не оказалось под рукой второй бутылки — не пожалел бы еще одной сотни кредитов, честное слово.
На моем лице, вероятно, отразились испытываемые в этот момент чувства. Купер перестал донимать меня своими речами, решив, что не стоит доводить наши отношения до открытой ссоры. С его стороны это было правильным решением.
Чтобы унять нервы, я отвернулся к огромному прямоугольному иллюминатору, откуда открывался потрясающий вид на Пояс Астероидов. Внешнее кольцо вращалось вокруг звезды Олиус с меньшей скоростью, чем внутреннее, поэтому из иллюминатора космической станции казалось, что один астероидный поток летит нам навстречу, а другой от станций.
Каменные глыбы внешнего кольца, кружась в желто-красных лучах Олиуса, степенно уплывали за правый борт станции, а астероиды внутреннего, наоборот, появлялись с левой стороны и, опережая Буй-34, уходили вперед.
Свет Олиуса окрашивал камень астероидов внешнего кольца в золотисто-красные цвета, и казалось, что справа от станции в невесомости парят самородки из чистого золота. А астероиды внутреннего кольца были обращены к станции темной стороной, не подсвечен ной лучами Олиуса, из-за чего чудилось, будто слева на фоне яркой короны звезды течет река черных антрацитовых глыб. В непрекращающемся движении только звезды оставались на одном месте. Они такие яркие и большие, когда смотришь на них из иллюминатора космической станции.
Пустота, отсутствие красок — это черный цвет, но космос, служащий основой всему, многокрасочен, на его просторах есть все цвета. Ведь что такое мир, если не космос.
Стоит углубиться взглядом в космическую бездну, и ты увидишь сиреневый свет далеких галактик, голубоватое свечение туманностей и созвездий, красный отсвет протуберанцев гигантских звезд. А вот и абсолютно бесцветное, черное пятно, тут без следа пропадают планеты и корабли, исчезают звезды и целые созвездия — здесь находится черная дыра. Из ее сильнейшего гравитационного поля не может вырваться даже луч света. Это гиблое место космоса, здесь меняют свою суть известные физические законы и явления. Вот и я попал в подобное черной дыре место, где общечеловеческие законы заменил закон силы, где стремление к совершенству и созиданию заменила жажда наживы и разрушения. Буй-34 — еще одна черная дыра космоса, проклятое место, где пропадают человеческие души. Смогу ли я вырваться отсюда, остаться прежним, не пропасть в кошмарном мире беззакония и несправедливости; не сорваться в ту бездну, из которой однажды сумел выбраться?
Грузовая палуба находились ниже помещения столовой, и из моего окна хорошо просматривались выступающие в космос фермы причалов. У одного стоял мой звездолет. Его бочкообразный корпус, прижатый мощными захватами к переходному тамбуру, сейчас был освещен Олиусом, казалось, что и звездолет покрыт червонным золотом. Если бы у меня было столько золота, я бы, наверное, снял с себя пояс с бластером и больше никогда его не надевал.
В пространстве Кольца Заубера появилась быстро приближающаяся точка. Она находилась еще очень далеко от станции и выглядела крохотным комариком на фоне каменных громад, парящих по обеим сторонам свободного от астероидов прохода. Но у этого «комарика» мигали проблесковые маячки и горели габаритные огни.
Звездолет подходил все ближе, с каждым мгновением увеличиваясь в размерах. Вскоре стало возможным рассмотреть его хищный удлиненный корпус, покрытый, словно у тигра, черными полосами маскировочной раскраски. На боку большой квадратной башни плазменного орудия, расположенной в центральной части внешней палубы, красовался белый череп с перекрещенными костями. К космической станции Буй-34 приближался пиратский звездолет «Ангел ночи».
На подлете к станции корабль замедлил скорость и, плавно развернувшись, стал осторожно приближаться к свободному причалу, на котором зажглись зеленые огни.
— Внимание, — произнес Джон Купер. Он тоже увидел подходящий к причалу пиратский корабль.
Масса звездолета была внушительной. Когда его корпус коснулся амортизаторов причала, раздался глухой удар, и по станции прошла вибрация, указывающая на то, что стыковка звездолета произведена.
— Скайт Уорнер, — обратился ко мне Купер, — через тридцать минут ты должен быть на борту своего корабля. Готовься к старту. Мы пошли на задание.
Рейнджеры встали и покинули бар.
Пожалуй, я тоже пойду. Конечно, до своего звездолета мне добираться всего минуты четыре, но мало ли что может произойти за это время. Встречаться с парнями из экипажа «Ангела ночи» мне не хотелось. А они обязательно набегут в бар станции, когда проверят герметичность стыковочного узла и откроют люки.
Я хотел уже встать и идти, когда увидел в дверях знакомого человека. Его я узнал сразу, несмотря на то что с тех пор, как мы виделись последний раз, прошло больше десяти лет. Это был Вулгхард — главный энергетик пиратского корабля «Валрус», капитаном которого я был много лет тому назад.
Вулгхард выглядел солидно: дорогой костюм из синего вельвета, белая рубашка и, конечно, мощный бластер в кобуре на поясе. Вулгхард вглядывался в лица посетителей, разыскивая кого-то. Потом он что-то спросил у бармена, и Вилли показал на меня. Вулгхард радостно улыбнулся и пошел в мою сторону.
— Черт побери, сколько лет, Скайт!
— Да уж, немало. — Мы крепко пожали друг другу, руки.
— А ты нисколько не изменился, Скайт, — Вулгхард сел рядом, — все такой же космический волк.
— Точнее — перекати-поле, без дома, без семьи.
— Видимо, такая жизнь тебе нравится.
— Вряд ли, скорее я не могу ее изменить.
— Неправда, — не согласился со мной старый товарищ, — много лет тому назад, когда мы получили амнистию, ты смог изменить жизнь всего экипажа «Валруса», помнишь? Ведь то, что сейчас многие парни из команды завели семьи и живут честной жизнью, твоя заслуга. Это оказалось не под силу даже самому Браену Глуму.
Я был благодарен Вулгхарду за его слова, они успокоили меня и подняли настроение.
— Спасибо, что ты так считаешь, Вулгхард.
Последний раз я видел его возле тюремных ворот в Плобитауне, когда нас и еще нескольких членов экипажа звездолета «Валрус» выпустили по амнистии на свободу. Тогда все разошлись в разные стороны, и никто не думал, что в таком большом мире когда-нибудь можно встретиться вновь. Но почему жизнь распорядилась так, что наша встреча произошла не где-нибудь, а именно в таком скверном месте, как космическая станция Буй-34? Я уже собирался задать вопрос Вулгхарду — что он делает здесь? — но старый приятель опередил меня.
— Когда пришло сообщение, что к станции собирается пристыковаться звездолет Скайта Уорнера, я вначале не поверил. Подумал, что это однофамилец, но теперь вижу, что наш диспетчер не ошибся, это был именно ты. Скайт, каким ветром занесло тебя в это место?
Выходит, Джон Купер неспроста нанял именно меня. Он заранее выяснил, что возле пульта управления на станции окажется мой бывший товарищ, и уж меня-то точно пустят на станцию. Не так прост Купер, как кажется на первый взгляд.
— Дела… — уклончиво ответил я — неизвестно еще, чем. теперь занимается Вулгхард, и то, что раньше мы бороздили просторы космоса на одном корабле, не гарантирует его лояльность. — А ты сам как здесь оказался?
— Я здесь работаю.
— В самом деле?
— Серьезно. — Вулгхард в подтверждение кивнул головой.
— Кем, если не секрет?
— По специальности — энергетиком. У меня официальный контракт с фирмой, владеющей станцией. Я каждую неделю получаю зарплату.
— Я думал, станция не принадлежит никому. — То, что сообщил Вулгхард, меня удивило. — Неужели станцией кто-то управляет?
— Конечно. Ты не смотри, что на полу грязь. Если бы станцией никто не управлял, она перестала бы существовать в течение двух недель. Нынешние владельцы станции — фонд Сэма Липснера note 11и фирма «Стеркул».
Про фонд Сэма Липснера говорили, что деньги на его счета поступают от преступных организаций, занимающихся противозаконными махинациями и нелегальными делами по всему космосу: своеобразная международная касса взаимопомощи организованной преступности. Про фирму «Стеркул» я слышал впервые.
— Когда «Сан Голд Технолоджис» разорилась, — продолжал Вулгхард, — станция Буй-34 перешла под прямое управление концерна «Глобул». Они законсервировали ее, чтобы в дальнейшем вывести на другую орбиту, возможно, даже в другую солнечную систему. Но дела концерна в то время шли неважно, большая космическая война закончилась, спрос на вооружение упал. Как раз в этот момент выяснилось, что фонд Липснера скупил долговые расписки концерна. И поскольку в тот момент у «Глобула» не было свободных денежных средств, фонд через суд в качестве оплаты забрал себе станцию Буй-34. Так станция попала в руки Сэма Липснера. «Глобул» хотел вернуть станцию обратно, предлагал огромные деньги, когда его финансовые дела поправились, но у концерна ничего не получилось. Сэм Липснер не из тех, кто так просто расстается со своей собственностью. Несколько лет здесь была база по обработке и фасовке наркотиков со всего региона. Галактическая полиция не могла ничего предпринять. Буй-34 с единственным противоастероидным аннигилятором — самая защищенная космическая станция в мире. Любой корабль, появившийся в Кольце Заубера, — отличная мишень. Всякие попытки захватить станцию заведомо обречены на провал.
— Неужели ты работаешь на мафию? — спросил я.
— Нет, — Вулгхард отрицательно покачал головой, — я работаю на «Стеркул». У меня с ними подписан контракт.