Страница:
Таким образом, "Новый антисталинизм" — это цивилизационный отказ действующей власти РФ от следования одновременно недосягаемому и гибельному пути СССР. Сталин именно потому отдается на растерзание в руки Сванидзе, что иначе его придется признавать великим Государем, а признав это, всякий раз оглядываться на него, что сегодня невозможно, вредно и бесплодно. Перед обществом постулируется мысль, что, явись сегодня в Кремль сам Иосиф Виссарионович, его политика фундаментально отличалась бы от той, которую он осуществлял в 30-50 гг. XX века.
Попробуем представить, какие есть у власти основания считать, что сталинизм как технология управления социумом неприемлем для нынешней России.
НЕВОЗМОЖНОСТЬ МОБИЛИЗАЦИИ
Прежде всего антисталинизм власти объясняется тотальной нехваткой ресурса для повторения мобилизационного рывка семидесятилетней давности. Нынче у России попросту нет сил строить по три новых города и по сто заводов в год, поэтому постоянное оглядывание на стахановский подвиг СССР выглядит некоторой формой общественного мазохизма. Насильственная коллективизация и не менее ускоренная индустриализация 30-х, при которых был задействован стомиллионный ресурс русского крестьянства и специфические методики ГУЛАГа, сегодня невозможны: нет такого крестьянства и такого ГУЛАГа.
Всё, что у нас есть сегодня, — это нефть и газ. И уж они используются по полной. Что касается людского ресурса… Сегодня из 142 млн. граждан России, за вычетом пенсионеров, детей, армии и милиции, чиновничества и клерков, ведомственных служащих и священников, остается лишь порядка 50 млн. трудоспособных человек — вот и весь наш ресурс. Для какой-нибудь Нигерии это приемлемая цифра, чтобы осуществить мобпроект. Для России — никоим образом.
В этих условиях грезить о сталинских методах экономики — всё равно что в период монголо-татарского ига мечтать повторить Олегов поход на Царьград. Амбициозно, дерзко, "стратегически", но деструктивно. Следовательно, по мысли власти, необходимо отказаться от невыносимого "гнета блестящего прошлого" — точно так же, как в свое время отказались от него большевики, выбросив на "свалку истории" не менее амбициозные проекты вроде идеи "захвата Проливов и креста над Св. Софией", панславянизма, русской Океании и т. д.
При этом власть вовсе не отказывается от мобилизационных технологий там, где их реально применить. Чем, как не мобилизацией — то есть резким увеличением предложения простимулированной рабочей силы с одновременным резким снижением ее стоимости — являлось практически молниеносное привлечение для общероссийского строительства и народохозяйственных нужд десятка миллионов трудовых мигрантов из скатившихся в доиндустриализм стран СНГ? Но провести мобилизацию в постиндустриальном "обществе потребления", каковым сегодня является Россия… Тут даже ГУЛАГ или реальная перспектива ядерной войны с Америкой вряд ли помогут.
ЛОЖНЫЙ ТИП ЧЕЛОВЕКА
Особенной мобилизационной технологией сталинизма можно назвать явление, описываемое как "героизация советского народа". За гигантскую плату, ценой неимоверных усилий и потерь разрозненное, иссеченное гражданской войной население было превращено в народ-творец, в народ-труженик, в народ-победитель, обуянный культом Победы, созидания, творчества и развития.
Однако есть основания спросить, каким образом этот народ-творец уже в следующем поколении после победившего в войне превратился в трехсотмиллионную массу потребителей и обывателей, подсаженную на советскую нефтяную иглу и страшащуюся одного только упоминания о войне и жизненных тяготах? Каким образом сыновья героев-богатырей, бравших Берлин, без единого выстрела сдали свою страну в 1991 году? И откуда взялась у вчерашнего "строителя коммунизма" первобытная архаика, столь явно обнажившаяся в череде кровавых конфликтов на постсоветском пространстве 90-х?
Какую же цену заплатил сталинский человек, чтобы сначала превратиться в труженика и героя, а затем столь бездарным образом воспитать своих детей? Представляется, что цена эта страшна — человеку пришлось отказаться от веры в Бога, лишиться Божественного измерения, утратить иерархию Идеального. Не до конца взорванные храмы, заигрывание с РПЦ во время войны и поверхностное отправление одного-двух церковных обрядов, вроде крещения детей или раскрашивания яиц на Пасху, никак не перечеркнут факта принципиального советского насаждения государственного атеизма и воспитания нового, рафинированного материалистического человека, утратившего интегральную идеальную константу. Коммунистическая утопия, призванная заместить трансцендентное начало в советском человеке, выродилась в суррогат уже к 40-м годам XX века, и очень быстро на её месте образовался вакуум. В итоге из человека без Бога в душе оказалось возможным лепить всё что угодно. Когда потребовалось — творца и героя. А немного погодя — мещанина и приспособленца.
Подобное роковое конструирование "человека нового, человека безбожного", человека без метафизики больше не приемлемо. Любая проектная модернизация, осуществляемая сегодня в России (а то, что наша страна все-таки движется путем Модерна, С. Кургинян признал не далее как в начале декабря), должна обойтись без "десакрализации социума", осуществленной семьдесят лет назад и приведшей к катастрофическим последствиям.
ПСЕВДОЛЕВИЗНА
Со сталинизмом традиционно связывают и такую основополагающую категорию советской социальной философии, как социальная справедливость, а также весь комплекс левых идей, постулированный в великой триаде "Свобода. Равенство. Братство". Именно возвращения в контекст современной политики принципа справедливости так жаждут наши патриотические мыслители.
Действительно, сотворение "нового человека", свободного от "иерархичности духа", хорошо сочетается с левым мировоззрением, также почти всегда атеистическим, не приемлющим над собой никакого Верха, равно как и Низа под собой.
Ирония заключается, однако, в том, что в рамках именно сталинизма никакая левая идея не могла быть реализована. Если мы соглашаемся с утверждением Ш. Султанова о Сталине как "народном царе" или с постулатом А. Проханова "Сталин — это красный монарх", то в такой вертикальной системе координат принцип Равенства не мог работать принципиально. Если мы восхваляем спасительную государственническую сущность сталинизма и прославляем жесткий сталинский централизм, создавший великую державу, то столь же неосуществимым становится принцип Свободы — прежде всего, конечно, политической свободы гражданина, вольного выбирать себе власть. Наконец, если мы заявляем имперскую сущность Советского Союза времен Сталина, при которой русскому народу выпало наиболее тяжкое бремя "советского Белого человека", то и от принципа Братства (братства народов, в первую очередь) ровным счетом ничего не остается.
Таким образом, приходится выбирать что-то одно: или СССР времен Сталина — это централистская империя, супергосударство и "красная монархия отца народов". Или же это страна победившей левой, антиимперской и антигосударственнической идеологии, страна "социальной справедливости", "прав и свобод", "народной демократии", либеральнейшей конституции 1936 года и т. д.
Стоит отметить, что, как ни странно, путинский централизм, выстраиваемый вот уже пятый год, принципиально мало чем отличается от централизма сталинского типа. И сами Путин/Медведев как ultima ratio униженного и оскорбленного народа, с их заоблачным рейтингом посреди тотального неприятия остальных представителей власти, во многом схожи с образом "отца народов". В этой ситуации гипотетический "левый поворот" власти, который означал бы, по сути, победу Майдана, "демократических завоеваний", парламентаризма, либеральных свобод, идеологической вольницы в СМИ и т. д., конечно, вполне возможен. Но подразумевает он нечто прямо противоположное как путинскому, так и сталинскому централизму.
ФИАСКО ЭЛИТЫ
Из централистского, "монархического" построения советской государственности вытекает еще один фундаментальный упрек сталинизму со стороны нынешней власти. Он адресует к шаткости и порочности выпестованных в СССР элит. Можно сколько угодно рассказывать об "антикуршевелевском" бескорыстии "сталинской гвардии", о её беззаветной преданности стране и о погибших на фронте сыновьях членов Политбюро, но факт остается фактом: сам Сталин был убит теми, кого он вскормил, и уже Хрущев (человек из его ближайшего окружения!) демонтировал все или почти все сталинские идеи и начинания.
Вся "элементная база" элитных групп в СССР — от федеративного устройства Союза до "дублирующей" системы в лице Партии, от специфической кадровой стратегии до институтов вертикальной мобильности, от спецслужб до странных аналитических институтов, вроде Института США и Канады, — доказала свою кардинальную негодность всего через каких-то тридцать пять лет после смерти Сталина. Фактически обрушение Советского Союза явилось результатом невиданного в истории внутреннего предательства элиты — предательства, которое стало возможным благодаря заложенной в 20-30 годы формуле власти в СССР.
В этом смысле любые призывы "вернуться к Сталину" в сфере кадровой политики и элитной комбинаторики воспринимаются как мина замедленного действия: сегодня вернемся, а через полвека страна вновь рухнет?
Что касается нынешнего состояния элиты страны, то оно, безусловно, весьма плачевно. Однако, анализируя нескончаемые чистки высшей партноменклатуры и комсостава в 20-50 годы, приходишь к выводу, что и тогда ее состояние было бесконечно далеко от совершенства.
У ПРОТИВНИКОВ АНТИСОВЕТСКОЙ истерии имеется ряд аргументов, доказывающих её опасность как для власти, так и для страны в целом. По их мнению, демонизация Советского Союза в конечном счете обернется делегитимизацией самой Российской Федерации.
С одной стороны, шельмование СССР приведет к логичной утрате советского наследства, в которое входят не только "ужасы ГУЛАГа" и "заградотряды", но и нынешние границы России, её ядерный щит, "выкованный в шарашках", её место в СБ ООН, её статус наследницы победы во Второй Мировой войне и т. д. Непрекращающиеся призывы к покаянию за "преступное советское прошлое" автоматически делают нас наследниками "преступного режима", что крайне деморализует общество и попутно толкает к новому международному "Нюренбергскому трибуналу", в котором русские будут выступать вовсе не как судьи или прокуроры.
С другой стороны, продолжающаяся "вражда русских эпох и русских правд", при которой не могут зарубцеваться раны и восстановиться народное единство, усиливает хаотизацию общественной жизни, ведет к духовному ослаблению России, к "войне всех против всех", к детонации "смысловых бомб над Россией".
И все же представляется, что с позиции realpolitik все обстоит иначе. В нынешней геополитической ситуации "советское наследство" уже и так фактически потеряно. ООН превратилась в бесполезный механизм, и место в Совбезе никак больше не помогает нам отстаивать свои интересы. Ялтинские границы разрушены еще в 1991-м, а фактор Косово окончательно доломал тот старый добрый мир. Признанию Россией Абхазии и Ю. Осетии антисоветизм скорее даже помог, чем помешал: Кремль и в грош не поставил целостность бывшей Грузинской ССР и крайне неодобрительно помянул закрепленную большевиками федерализацию Большой России. Что касается либеральной идеи "покаяния", то это сегодня — лишь досужие измышления узкой прослойки либеральствующих писак, а вовсе не знаковый тренд власти.
А. Проханов опасается, что отрицанием СССР нынешняя власть "легитимизирует" всех его врагов — от Власова и Бандеры до Рональда Рейгана. Но удалось же выстроить непротиворечивую картину мира в сознании советского человека, одновременно восхищавшегося самозванцем Пугачевым, изменниками-декабристами, террористами-народовольцами, разложенцами-агитаторами в окопах Первой Мировой — и при этом приходившего в восторг от геополитической экспансии самодержавия и его многовековых побед на поле брани в Европе и Азии.
Ну а "война эпох"… Право же, проклинание предыдущего мироустройства — это изобретение вовсе не наших современников. В России каждая новая историческая эпоха, приходившая на смену предыдущей, несостоятельной, выстраивала собственную идеологию на полном отрицании предшественницы: возьмите хоть Ивана Калиту, хоть Романовых, хоть большевиков. Более того, в самом СССР ни один из правителей фактически не проводил линию своего предшественника, и вся история Советского Союза являлась сменой спорящих друг с другом кусков истории, движущейся по невообразимому зигзагу.
ЕСТЬ НЕМАЛО ДРУГИХ структурных узлов сталинизма, объективно не совместимых с сегодняшней Россией и потому отметаемых пропагандистской машиной Кремля. Это и советская внешняя политика, едва ли знавшая умеренность, — с пол-миром мы воевали, а другой половине безвозмездно помогали, видя в этом сугубый национальный интерес (притом, что общая закрытость общества крайне негативно сказывалась на его адекватном видении реальности и в итоге аукнулась в виде пятикилометровой очереди в первый в СССР Макдональдс в январе 1990-го). Или практика Больших строек (атомный, целинный, арктический, космический проекты и т. д.), не считавшаяся ни с людскими, ни с материальными ресурсами, ни зачастую со здравым смыслом. Или общая система хозяйствования со столь явным перекосом в стороны ВПК, что советская экономическая машина едва ли могла долго это выдержать.
И все же есть одна основополагающая вещь, свойственная не сталинизму даже, а, шире, советской технологии управления реальностью, которая неминуемо будет взята на вооружение современной Россией, если только она хочет оставаться Россией. Это позиционирование себя сверхдержавой, осуществляющей альтернативный проект истории, предлагающей миру нечто фундаментально недостающее ему. Этот проект должен быть одновременно амбициозно-привлекательным и достойным подлинного человеческого величия. Может быть, это будет обновленная концепция мировой справедливости или идея Пасхи и преображения, или технология биологического бессмертия, или учение о расселении человечества по вселенной, или открытие принципиально новых физических принципов и источников энергии, влекущих за собой мировую технологическую революцию. В любом случае только это и будет оправданием существования России и её народа на одной седьмой части суши, под этим вечным небом, в шелесте трав и звёзд.
Вот каким должно стать возвращение в Россию Сталина.
Дмитрий Владыкин ГАЗ ДЛЯ БЕЛАРУСИ
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Попробуем представить, какие есть у власти основания считать, что сталинизм как технология управления социумом неприемлем для нынешней России.
Прежде всего антисталинизм власти объясняется тотальной нехваткой ресурса для повторения мобилизационного рывка семидесятилетней давности. Нынче у России попросту нет сил строить по три новых города и по сто заводов в год, поэтому постоянное оглядывание на стахановский подвиг СССР выглядит некоторой формой общественного мазохизма. Насильственная коллективизация и не менее ускоренная индустриализация 30-х, при которых был задействован стомиллионный ресурс русского крестьянства и специфические методики ГУЛАГа, сегодня невозможны: нет такого крестьянства и такого ГУЛАГа.
Всё, что у нас есть сегодня, — это нефть и газ. И уж они используются по полной. Что касается людского ресурса… Сегодня из 142 млн. граждан России, за вычетом пенсионеров, детей, армии и милиции, чиновничества и клерков, ведомственных служащих и священников, остается лишь порядка 50 млн. трудоспособных человек — вот и весь наш ресурс. Для какой-нибудь Нигерии это приемлемая цифра, чтобы осуществить мобпроект. Для России — никоим образом.
В этих условиях грезить о сталинских методах экономики — всё равно что в период монголо-татарского ига мечтать повторить Олегов поход на Царьград. Амбициозно, дерзко, "стратегически", но деструктивно. Следовательно, по мысли власти, необходимо отказаться от невыносимого "гнета блестящего прошлого" — точно так же, как в свое время отказались от него большевики, выбросив на "свалку истории" не менее амбициозные проекты вроде идеи "захвата Проливов и креста над Св. Софией", панславянизма, русской Океании и т. д.
При этом власть вовсе не отказывается от мобилизационных технологий там, где их реально применить. Чем, как не мобилизацией — то есть резким увеличением предложения простимулированной рабочей силы с одновременным резким снижением ее стоимости — являлось практически молниеносное привлечение для общероссийского строительства и народохозяйственных нужд десятка миллионов трудовых мигрантов из скатившихся в доиндустриализм стран СНГ? Но провести мобилизацию в постиндустриальном "обществе потребления", каковым сегодня является Россия… Тут даже ГУЛАГ или реальная перспектива ядерной войны с Америкой вряд ли помогут.
Особенной мобилизационной технологией сталинизма можно назвать явление, описываемое как "героизация советского народа". За гигантскую плату, ценой неимоверных усилий и потерь разрозненное, иссеченное гражданской войной население было превращено в народ-творец, в народ-труженик, в народ-победитель, обуянный культом Победы, созидания, творчества и развития.
Однако есть основания спросить, каким образом этот народ-творец уже в следующем поколении после победившего в войне превратился в трехсотмиллионную массу потребителей и обывателей, подсаженную на советскую нефтяную иглу и страшащуюся одного только упоминания о войне и жизненных тяготах? Каким образом сыновья героев-богатырей, бравших Берлин, без единого выстрела сдали свою страну в 1991 году? И откуда взялась у вчерашнего "строителя коммунизма" первобытная архаика, столь явно обнажившаяся в череде кровавых конфликтов на постсоветском пространстве 90-х?
Какую же цену заплатил сталинский человек, чтобы сначала превратиться в труженика и героя, а затем столь бездарным образом воспитать своих детей? Представляется, что цена эта страшна — человеку пришлось отказаться от веры в Бога, лишиться Божественного измерения, утратить иерархию Идеального. Не до конца взорванные храмы, заигрывание с РПЦ во время войны и поверхностное отправление одного-двух церковных обрядов, вроде крещения детей или раскрашивания яиц на Пасху, никак не перечеркнут факта принципиального советского насаждения государственного атеизма и воспитания нового, рафинированного материалистического человека, утратившего интегральную идеальную константу. Коммунистическая утопия, призванная заместить трансцендентное начало в советском человеке, выродилась в суррогат уже к 40-м годам XX века, и очень быстро на её месте образовался вакуум. В итоге из человека без Бога в душе оказалось возможным лепить всё что угодно. Когда потребовалось — творца и героя. А немного погодя — мещанина и приспособленца.
Подобное роковое конструирование "человека нового, человека безбожного", человека без метафизики больше не приемлемо. Любая проектная модернизация, осуществляемая сегодня в России (а то, что наша страна все-таки движется путем Модерна, С. Кургинян признал не далее как в начале декабря), должна обойтись без "десакрализации социума", осуществленной семьдесят лет назад и приведшей к катастрофическим последствиям.
Со сталинизмом традиционно связывают и такую основополагающую категорию советской социальной философии, как социальная справедливость, а также весь комплекс левых идей, постулированный в великой триаде "Свобода. Равенство. Братство". Именно возвращения в контекст современной политики принципа справедливости так жаждут наши патриотические мыслители.
Действительно, сотворение "нового человека", свободного от "иерархичности духа", хорошо сочетается с левым мировоззрением, также почти всегда атеистическим, не приемлющим над собой никакого Верха, равно как и Низа под собой.
Ирония заключается, однако, в том, что в рамках именно сталинизма никакая левая идея не могла быть реализована. Если мы соглашаемся с утверждением Ш. Султанова о Сталине как "народном царе" или с постулатом А. Проханова "Сталин — это красный монарх", то в такой вертикальной системе координат принцип Равенства не мог работать принципиально. Если мы восхваляем спасительную государственническую сущность сталинизма и прославляем жесткий сталинский централизм, создавший великую державу, то столь же неосуществимым становится принцип Свободы — прежде всего, конечно, политической свободы гражданина, вольного выбирать себе власть. Наконец, если мы заявляем имперскую сущность Советского Союза времен Сталина, при которой русскому народу выпало наиболее тяжкое бремя "советского Белого человека", то и от принципа Братства (братства народов, в первую очередь) ровным счетом ничего не остается.
Таким образом, приходится выбирать что-то одно: или СССР времен Сталина — это централистская империя, супергосударство и "красная монархия отца народов". Или же это страна победившей левой, антиимперской и антигосударственнической идеологии, страна "социальной справедливости", "прав и свобод", "народной демократии", либеральнейшей конституции 1936 года и т. д.
Стоит отметить, что, как ни странно, путинский централизм, выстраиваемый вот уже пятый год, принципиально мало чем отличается от централизма сталинского типа. И сами Путин/Медведев как ultima ratio униженного и оскорбленного народа, с их заоблачным рейтингом посреди тотального неприятия остальных представителей власти, во многом схожи с образом "отца народов". В этой ситуации гипотетический "левый поворот" власти, который означал бы, по сути, победу Майдана, "демократических завоеваний", парламентаризма, либеральных свобод, идеологической вольницы в СМИ и т. д., конечно, вполне возможен. Но подразумевает он нечто прямо противоположное как путинскому, так и сталинскому централизму.
Из централистского, "монархического" построения советской государственности вытекает еще один фундаментальный упрек сталинизму со стороны нынешней власти. Он адресует к шаткости и порочности выпестованных в СССР элит. Можно сколько угодно рассказывать об "антикуршевелевском" бескорыстии "сталинской гвардии", о её беззаветной преданности стране и о погибших на фронте сыновьях членов Политбюро, но факт остается фактом: сам Сталин был убит теми, кого он вскормил, и уже Хрущев (человек из его ближайшего окружения!) демонтировал все или почти все сталинские идеи и начинания.
Вся "элементная база" элитных групп в СССР — от федеративного устройства Союза до "дублирующей" системы в лице Партии, от специфической кадровой стратегии до институтов вертикальной мобильности, от спецслужб до странных аналитических институтов, вроде Института США и Канады, — доказала свою кардинальную негодность всего через каких-то тридцать пять лет после смерти Сталина. Фактически обрушение Советского Союза явилось результатом невиданного в истории внутреннего предательства элиты — предательства, которое стало возможным благодаря заложенной в 20-30 годы формуле власти в СССР.
В этом смысле любые призывы "вернуться к Сталину" в сфере кадровой политики и элитной комбинаторики воспринимаются как мина замедленного действия: сегодня вернемся, а через полвека страна вновь рухнет?
Что касается нынешнего состояния элиты страны, то оно, безусловно, весьма плачевно. Однако, анализируя нескончаемые чистки высшей партноменклатуры и комсостава в 20-50 годы, приходишь к выводу, что и тогда ее состояние было бесконечно далеко от совершенства.
У ПРОТИВНИКОВ АНТИСОВЕТСКОЙ истерии имеется ряд аргументов, доказывающих её опасность как для власти, так и для страны в целом. По их мнению, демонизация Советского Союза в конечном счете обернется делегитимизацией самой Российской Федерации.
С одной стороны, шельмование СССР приведет к логичной утрате советского наследства, в которое входят не только "ужасы ГУЛАГа" и "заградотряды", но и нынешние границы России, её ядерный щит, "выкованный в шарашках", её место в СБ ООН, её статус наследницы победы во Второй Мировой войне и т. д. Непрекращающиеся призывы к покаянию за "преступное советское прошлое" автоматически делают нас наследниками "преступного режима", что крайне деморализует общество и попутно толкает к новому международному "Нюренбергскому трибуналу", в котором русские будут выступать вовсе не как судьи или прокуроры.
С другой стороны, продолжающаяся "вражда русских эпох и русских правд", при которой не могут зарубцеваться раны и восстановиться народное единство, усиливает хаотизацию общественной жизни, ведет к духовному ослаблению России, к "войне всех против всех", к детонации "смысловых бомб над Россией".
И все же представляется, что с позиции realpolitik все обстоит иначе. В нынешней геополитической ситуации "советское наследство" уже и так фактически потеряно. ООН превратилась в бесполезный механизм, и место в Совбезе никак больше не помогает нам отстаивать свои интересы. Ялтинские границы разрушены еще в 1991-м, а фактор Косово окончательно доломал тот старый добрый мир. Признанию Россией Абхазии и Ю. Осетии антисоветизм скорее даже помог, чем помешал: Кремль и в грош не поставил целостность бывшей Грузинской ССР и крайне неодобрительно помянул закрепленную большевиками федерализацию Большой России. Что касается либеральной идеи "покаяния", то это сегодня — лишь досужие измышления узкой прослойки либеральствующих писак, а вовсе не знаковый тренд власти.
А. Проханов опасается, что отрицанием СССР нынешняя власть "легитимизирует" всех его врагов — от Власова и Бандеры до Рональда Рейгана. Но удалось же выстроить непротиворечивую картину мира в сознании советского человека, одновременно восхищавшегося самозванцем Пугачевым, изменниками-декабристами, террористами-народовольцами, разложенцами-агитаторами в окопах Первой Мировой — и при этом приходившего в восторг от геополитической экспансии самодержавия и его многовековых побед на поле брани в Европе и Азии.
Ну а "война эпох"… Право же, проклинание предыдущего мироустройства — это изобретение вовсе не наших современников. В России каждая новая историческая эпоха, приходившая на смену предыдущей, несостоятельной, выстраивала собственную идеологию на полном отрицании предшественницы: возьмите хоть Ивана Калиту, хоть Романовых, хоть большевиков. Более того, в самом СССР ни один из правителей фактически не проводил линию своего предшественника, и вся история Советского Союза являлась сменой спорящих друг с другом кусков истории, движущейся по невообразимому зигзагу.
ЕСТЬ НЕМАЛО ДРУГИХ структурных узлов сталинизма, объективно не совместимых с сегодняшней Россией и потому отметаемых пропагандистской машиной Кремля. Это и советская внешняя политика, едва ли знавшая умеренность, — с пол-миром мы воевали, а другой половине безвозмездно помогали, видя в этом сугубый национальный интерес (притом, что общая закрытость общества крайне негативно сказывалась на его адекватном видении реальности и в итоге аукнулась в виде пятикилометровой очереди в первый в СССР Макдональдс в январе 1990-го). Или практика Больших строек (атомный, целинный, арктический, космический проекты и т. д.), не считавшаяся ни с людскими, ни с материальными ресурсами, ни зачастую со здравым смыслом. Или общая система хозяйствования со столь явным перекосом в стороны ВПК, что советская экономическая машина едва ли могла долго это выдержать.
И все же есть одна основополагающая вещь, свойственная не сталинизму даже, а, шире, советской технологии управления реальностью, которая неминуемо будет взята на вооружение современной Россией, если только она хочет оставаться Россией. Это позиционирование себя сверхдержавой, осуществляющей альтернативный проект истории, предлагающей миру нечто фундаментально недостающее ему. Этот проект должен быть одновременно амбициозно-привлекательным и достойным подлинного человеческого величия. Может быть, это будет обновленная концепция мировой справедливости или идея Пасхи и преображения, или технология биологического бессмертия, или учение о расселении человечества по вселенной, или открытие принципиально новых физических принципов и источников энергии, влекущих за собой мировую технологическую революцию. В любом случае только это и будет оправданием существования России и её народа на одной седьмой части суши, под этим вечным небом, в шелесте трав и звёзд.
Вот каким должно стать возвращение в Россию Сталина.
Дмитрий Владыкин ГАЗ ДЛЯ БЕЛАРУСИ
Мировые информационные агентства со ссылкой на ИТАР-ТАСС передали сообщение о том, что Россия и Беларусь в ходе переговоров между Дмитрием Медведевым и Александром Лукашенко "договорились о принципах поставок газа в 2009 году". Цена и другие специальные условия соглашения пока не конкретизируются, они только названы "адекватными", зато стал известен общий объем поставок — 22,1 млрд. кубометров.
Несомненно, что эти договоренности носят политический характер и во многом должны пролить свет на внешнеполитическую позицию РФ в условиях глобального финансово-экономического кризиса. Всё-таки Республика Беларусь — не просто одна из бывших союзных республик, не просто государство-член СНГ, ЕврАзЭС и других межгосударственных объединений, очерчивающих современную российскую "зону влияния". Это — самая ближайшая и, по сути, единственная сегодня геополитическая союзница РФ, объединенная с ней в рамках Союзного государства.
И то, как Москва выстраивает свои отношения с Минском, волей-неволей задаёт верхнюю планку ожиданий — на что могут рассчитывать любые третьи страны, избравшие путь сближения с Россией. С этой точки зрения взаимодействие Кремля с "батькой" Лукашенко являются камертоном всей внешней политики РФ. Именно поэтому любые сложности на белорусском направлении вызывают в российском обществе реакцию, казалось бы, неадекватную реальным масштабам возникающих проблем.
Конечно, президент Республики Беларусь прекрасно понимает это обстоятельство, всегда использует его в переговорах с Москвой, но, следует признать, ни разу не злоупотребил этим козырем — у него достаточно и других, более весомых и вполне объектинвых аргументов: например, важнейшее значение Беларуси для обороноспособности РФ на западном направлении, или фактор "транзитного коридора".
Тем не менее, всякий раз технический, по сути, вопрос о цене и объеме поставок российского "голубого золота" в Республику Беларусь решается ни много ни мало — на президентском уровне. И виной тому — не какие-то особые экономические аппетиты "батьки" Лукашенко (они, кстати, вполне сносные — и деньги за полученный газ Минск перечисляет в полном объёме, чего не скажешь, например, об Украине, в лице своего президента проводящей явную антироссийскую политику), а вполне очевидное отсутствие у Кремля выстроенной политической линии в отношении оставшейся союзной с нами республики.
Казалось бы, очевидные политические интересы и приоритеты России каждый год приходится подтверждать заново, в режиме личных встреч между главами двух государств. Вряд ли такое положение дел можно считать нормальным, но оно свидетельствует о реальной расхлябанности и разболтанности всего российского государственного механизма, более-менее работоспособного только в режиме "ручного управления" с самого что ни на есть "верха".
На этом фоне досужие рассуждения разного рода экспертов о том, что Беларусь может добиться приемлемых для неё 140 долларов за тысячу "кубов", только признав независимость Абхазии и Южной Осетии, передав России полный контроль над "Белтрансгазом" и согласившись на единую валютную систему с эмиссионным центром в Москве, — выглядят попыткой, скажем так, выдать недействительное за нежелаемое.
Ведь понятно, что при почти четырехкратном падении мировых цен на нефть "рынок продавца" неизбежно сменяется "рынком покупателя", который, собственно, и начинает диктовать условия сделок. В данном случае какое-либо повышение цен на поставки газа для Беларуси может быть обусловлено только монополией "Газпрома", которая куда больше, чем белорусов, будет давить в наступающем году отечественного, российского производителя, а белорусский прецедент сохранения низкой цены, буде таковой состоится, можно будет использовать и для пересмотра внутренних тарифов на "голубое золото" в сторону их понижения.
Несомненно, что эти договоренности носят политический характер и во многом должны пролить свет на внешнеполитическую позицию РФ в условиях глобального финансово-экономического кризиса. Всё-таки Республика Беларусь — не просто одна из бывших союзных республик, не просто государство-член СНГ, ЕврАзЭС и других межгосударственных объединений, очерчивающих современную российскую "зону влияния". Это — самая ближайшая и, по сути, единственная сегодня геополитическая союзница РФ, объединенная с ней в рамках Союзного государства.
И то, как Москва выстраивает свои отношения с Минском, волей-неволей задаёт верхнюю планку ожиданий — на что могут рассчитывать любые третьи страны, избравшие путь сближения с Россией. С этой точки зрения взаимодействие Кремля с "батькой" Лукашенко являются камертоном всей внешней политики РФ. Именно поэтому любые сложности на белорусском направлении вызывают в российском обществе реакцию, казалось бы, неадекватную реальным масштабам возникающих проблем.
Конечно, президент Республики Беларусь прекрасно понимает это обстоятельство, всегда использует его в переговорах с Москвой, но, следует признать, ни разу не злоупотребил этим козырем — у него достаточно и других, более весомых и вполне объектинвых аргументов: например, важнейшее значение Беларуси для обороноспособности РФ на западном направлении, или фактор "транзитного коридора".
Тем не менее, всякий раз технический, по сути, вопрос о цене и объеме поставок российского "голубого золота" в Республику Беларусь решается ни много ни мало — на президентском уровне. И виной тому — не какие-то особые экономические аппетиты "батьки" Лукашенко (они, кстати, вполне сносные — и деньги за полученный газ Минск перечисляет в полном объёме, чего не скажешь, например, об Украине, в лице своего президента проводящей явную антироссийскую политику), а вполне очевидное отсутствие у Кремля выстроенной политической линии в отношении оставшейся союзной с нами республики.
Казалось бы, очевидные политические интересы и приоритеты России каждый год приходится подтверждать заново, в режиме личных встреч между главами двух государств. Вряд ли такое положение дел можно считать нормальным, но оно свидетельствует о реальной расхлябанности и разболтанности всего российского государственного механизма, более-менее работоспособного только в режиме "ручного управления" с самого что ни на есть "верха".
На этом фоне досужие рассуждения разного рода экспертов о том, что Беларусь может добиться приемлемых для неё 140 долларов за тысячу "кубов", только признав независимость Абхазии и Южной Осетии, передав России полный контроль над "Белтрансгазом" и согласившись на единую валютную систему с эмиссионным центром в Москве, — выглядят попыткой, скажем так, выдать недействительное за нежелаемое.
Ведь понятно, что при почти четырехкратном падении мировых цен на нефть "рынок продавца" неизбежно сменяется "рынком покупателя", который, собственно, и начинает диктовать условия сделок. В данном случае какое-либо повышение цен на поставки газа для Беларуси может быть обусловлено только монополией "Газпрома", которая куда больше, чем белорусов, будет давить в наступающем году отечественного, российского производителя, а белорусский прецедент сохранения низкой цены, буде таковой состоится, можно будет использовать и для пересмотра внутренних тарифов на "голубое золото" в сторону их понижения.
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Роман Абрамович, построивший яхту ценой в 200 миллионов долларов, заявляет, как сообщает одна из газет, что мнение российских обывателей относительно его нескромной персоны его не интересует. Но, видимо, не так ему на наше мнение и плевать, если прибыл он в город-герой Ленинград, город нашей славы трудовой, на экономический форум под охраной английского спецназа. Видимо, понтует Рома — не плевать.
А мне вот, обывательнице, то есть гражданке, интересно, и потому хочу спросить, не знаю, правда, у кого, но спрошу в форме вопиющего гласа: английский спецназ, который охранял на тот момент губернатора Чукотки (напомню, это — регион России на данный момент) от россиян на российской территории, был вооружен? Какое право имеют иностранные граждане, прямо скажем, наёмники, если их частное лицо наняло (не обязаны же они его по своей англицкой присяге охранять?) бряцать оружием на нашей территории?
Если английский спецназ, охранявший российского губернатора, действительно был вооружен, то кто дал им право на ношение оружия у нас? И было ли у англичан право отстреливать нас, аборигенов, аки фазанов? Им, утонченным лордам, не привыкать отстреливать "ноусэров". Слыхала, у себя в Англии они граждан (английских) не отстреливают, ихние бобби вовсе не вооружены огнестрельным оружием, то есть тем, которое с пулей-дурой: потому как кабы чего ни вышло, кабы смертоубийства не произошло. А у нас почему они вооруженными имеют право? И каждый ли чиновник средней руки и олигарх может тащить к нам наёмников вооруженных, и на что те право имеют в отношении нас? На нас, россиян, сколько дур было в стволах аглицких?
И можно ли англичанину, члену палаты лордов, к примеру, прибыть к себе, встать рейдом на Альбионе, будучи охраняемым российским спецназом?
В каких случаях английские спецназовцы имеют право открывать по нам огонь — пли!? Интересно, честное слово. У них ведь, у олигархата и прочей шушеры калибром помельче, чувствительность удивительная просто! Вон некто Анатоль Селуянов, отрок 21 году от роду, едучи в своем Мерседесе, расчувствовался по причине того, что студент Алексей Лаврушин нерасторопно переходил дорогу на зеленый свет светофора. Селуянов по этой причине не мог стартануть с места раньше других участников дорожного движения. Тогда мерседесовец с другом вышел из авто и пришиб кулаком худенького парнишку. Насмерть. Детина-убийца занимался греко-римской борьбой.
Мама убийцы, которому дали всего семь лет заключения, обвиняла убитого мальчика: обзывал (как он из своего Мерседеса слышал, как его обзывает пеший мальчик?), потом угрожал (сидящему в Мерседесе?), потом плюнул. Её сын, по её словам, очень воспитанный. Конечно, воспитанный. В том духе, что если ты сильнее, то за тобой и право, если ты на Мерседесе, то пешего хоть колесами дави, хоть кулаком вбивай — никакой ответственности. Или несоразмерная злодеянию.
На убитого можно и не такое повесить. Что же не сказал здоровенный убийца, что худенький студент пытался его изнасиловать? Как мама не рассказала, что убитый угрожал вырвать сердце у ее дитяти?
Адвокат хладнокровного убийцы горазд на придумку: это убийство по неосторожности. Вылез из авто, подошел к мальчику, вбил кулаком. Неосторожно?
С приятельницей и ее 8-летней дочкой идем по широченному коридору торгового центра, вдруг сзади нас толкает кто-то, и мимо с громкой руганью "пройти не дают" быстро пробегает толстый молодой мужик с кучей пакетов дорогого магазина. За ним еле поспевает дама полусвета, как говаривали в романах. Мы настроены благодушно, и только посмеялись: коридор метров пять в ширину, в вечерний час народу почти никого, мы шли возле витрин и просто не могли никому мешать. Пошутили между собой, что этот толстяк считает себя большим человеком в буквальном смысле.
Вышли на улицу. Находясь в пешеходной зоне, остановились, стали совещаться, каким путем пойти к метро. В пешеходной зоне припаркованы машины, как по всей Руси великой и повелось.
Желтая Ламборджини стала маневрировать, подавая назад, но почему-то беря не прямо назад, по логике ее движения, а влево на нас. Мы посторонились. Вдруг, сделав маневр, снова подает на нас. Мы опять отошли. Водитель вывел машину, и уже прямым ходом таранит нас. Мы изумлены. Смотрим, этот толстяк — клон Андрея Исаева из "Единой России", за рулем. Я стою перед капотом, не двигаясь с места, как он того требует своими маневрами, гоняя нас, спрашиваю: "Ты, козел, специально, что ли, нас гоняешь?" Он что-то с перекошенным лицом говорит, опустив окно. Не слыша, отхожу от капота (зря, надо было в итоге вынудить его выйти), подхожу к опущенному стеклу, переспрашиваю: "Ты, козел…" Далее по тексту. Он красный, как распаренная Новодворская в бане, орет: "А почему, когда я иду и еду, кто-то болтается под ногами? Какое кто имеет право ходить по улице, если здесь — я?"
И газанул, чуть не сбив таких же пешеходов, посмевших выйти на улицу, когда клон Исаев надумал пройтись или проехаться.
Эту публику перевоспитать нельзя. Это уже явление — "селуяновщина": умри любой, кто их не устраивает как пешеход, покупатель, прохожий. При этом жертвой они выбирают беззащитного: худенького скромно одетого студента, двух женщин с маленькой девочкой. В этом торговом центре клон единоросса мог толкнуть и других покупателей, но он выбирает того, кто тут же не даст ему в морду. Мужики реагируют на физическое оскорбление моментально, и нелюдь это знает. Он и таранить нас стал, думая, что мы начнем метаться, как зайцы в свете фар, а он будет со своей шлюхой наслаждаться нашим ужасом. И никак не ожидал, что женщина не просто его не испугается, а пойдет на открытый конфликт. Он, получив отпор, струсил. Нет, их не перевоспитать.
Ну а на чье мнение Роме и прочим селуяновым не плевать? Что же получается: мнение тех, на кого не плевать, кардинально расходится с мнением обывателей? То бишь налогоплательщиков и избирателей?
И ваше мнение, дорогие россияне, если вы себя относите не к обывателям, а вполне к интеллектуалам, если вы на рубль (пардон, доллар) беднее, чем Абрамович, и вы на ступеньку ниже его, тьфу! И вы — быдло, которое Роман Аркадьевич из политкорректности публично вынужден называть обывателем. А между собой они нас никак не называют: мы для них не существуем. Они уже даже и шкуру с нас не напрямую дерут, а делегировали эту обязанность высшему руководству страны, которое действует исключительно в интересах олигархата, как свидетельствует вся новейшая история "свободной России". И кризис это проявил с особой отчетливостью.
А мне вот, обывательнице, то есть гражданке, интересно, и потому хочу спросить, не знаю, правда, у кого, но спрошу в форме вопиющего гласа: английский спецназ, который охранял на тот момент губернатора Чукотки (напомню, это — регион России на данный момент) от россиян на российской территории, был вооружен? Какое право имеют иностранные граждане, прямо скажем, наёмники, если их частное лицо наняло (не обязаны же они его по своей англицкой присяге охранять?) бряцать оружием на нашей территории?
Если английский спецназ, охранявший российского губернатора, действительно был вооружен, то кто дал им право на ношение оружия у нас? И было ли у англичан право отстреливать нас, аборигенов, аки фазанов? Им, утонченным лордам, не привыкать отстреливать "ноусэров". Слыхала, у себя в Англии они граждан (английских) не отстреливают, ихние бобби вовсе не вооружены огнестрельным оружием, то есть тем, которое с пулей-дурой: потому как кабы чего ни вышло, кабы смертоубийства не произошло. А у нас почему они вооруженными имеют право? И каждый ли чиновник средней руки и олигарх может тащить к нам наёмников вооруженных, и на что те право имеют в отношении нас? На нас, россиян, сколько дур было в стволах аглицких?
И можно ли англичанину, члену палаты лордов, к примеру, прибыть к себе, встать рейдом на Альбионе, будучи охраняемым российским спецназом?
В каких случаях английские спецназовцы имеют право открывать по нам огонь — пли!? Интересно, честное слово. У них ведь, у олигархата и прочей шушеры калибром помельче, чувствительность удивительная просто! Вон некто Анатоль Селуянов, отрок 21 году от роду, едучи в своем Мерседесе, расчувствовался по причине того, что студент Алексей Лаврушин нерасторопно переходил дорогу на зеленый свет светофора. Селуянов по этой причине не мог стартануть с места раньше других участников дорожного движения. Тогда мерседесовец с другом вышел из авто и пришиб кулаком худенького парнишку. Насмерть. Детина-убийца занимался греко-римской борьбой.
Мама убийцы, которому дали всего семь лет заключения, обвиняла убитого мальчика: обзывал (как он из своего Мерседеса слышал, как его обзывает пеший мальчик?), потом угрожал (сидящему в Мерседесе?), потом плюнул. Её сын, по её словам, очень воспитанный. Конечно, воспитанный. В том духе, что если ты сильнее, то за тобой и право, если ты на Мерседесе, то пешего хоть колесами дави, хоть кулаком вбивай — никакой ответственности. Или несоразмерная злодеянию.
На убитого можно и не такое повесить. Что же не сказал здоровенный убийца, что худенький студент пытался его изнасиловать? Как мама не рассказала, что убитый угрожал вырвать сердце у ее дитяти?
Адвокат хладнокровного убийцы горазд на придумку: это убийство по неосторожности. Вылез из авто, подошел к мальчику, вбил кулаком. Неосторожно?
С приятельницей и ее 8-летней дочкой идем по широченному коридору торгового центра, вдруг сзади нас толкает кто-то, и мимо с громкой руганью "пройти не дают" быстро пробегает толстый молодой мужик с кучей пакетов дорогого магазина. За ним еле поспевает дама полусвета, как говаривали в романах. Мы настроены благодушно, и только посмеялись: коридор метров пять в ширину, в вечерний час народу почти никого, мы шли возле витрин и просто не могли никому мешать. Пошутили между собой, что этот толстяк считает себя большим человеком в буквальном смысле.
Вышли на улицу. Находясь в пешеходной зоне, остановились, стали совещаться, каким путем пойти к метро. В пешеходной зоне припаркованы машины, как по всей Руси великой и повелось.
Желтая Ламборджини стала маневрировать, подавая назад, но почему-то беря не прямо назад, по логике ее движения, а влево на нас. Мы посторонились. Вдруг, сделав маневр, снова подает на нас. Мы опять отошли. Водитель вывел машину, и уже прямым ходом таранит нас. Мы изумлены. Смотрим, этот толстяк — клон Андрея Исаева из "Единой России", за рулем. Я стою перед капотом, не двигаясь с места, как он того требует своими маневрами, гоняя нас, спрашиваю: "Ты, козел, специально, что ли, нас гоняешь?" Он что-то с перекошенным лицом говорит, опустив окно. Не слыша, отхожу от капота (зря, надо было в итоге вынудить его выйти), подхожу к опущенному стеклу, переспрашиваю: "Ты, козел…" Далее по тексту. Он красный, как распаренная Новодворская в бане, орет: "А почему, когда я иду и еду, кто-то болтается под ногами? Какое кто имеет право ходить по улице, если здесь — я?"
И газанул, чуть не сбив таких же пешеходов, посмевших выйти на улицу, когда клон Исаев надумал пройтись или проехаться.
Эту публику перевоспитать нельзя. Это уже явление — "селуяновщина": умри любой, кто их не устраивает как пешеход, покупатель, прохожий. При этом жертвой они выбирают беззащитного: худенького скромно одетого студента, двух женщин с маленькой девочкой. В этом торговом центре клон единоросса мог толкнуть и других покупателей, но он выбирает того, кто тут же не даст ему в морду. Мужики реагируют на физическое оскорбление моментально, и нелюдь это знает. Он и таранить нас стал, думая, что мы начнем метаться, как зайцы в свете фар, а он будет со своей шлюхой наслаждаться нашим ужасом. И никак не ожидал, что женщина не просто его не испугается, а пойдет на открытый конфликт. Он, получив отпор, струсил. Нет, их не перевоспитать.
Ну а на чье мнение Роме и прочим селуяновым не плевать? Что же получается: мнение тех, на кого не плевать, кардинально расходится с мнением обывателей? То бишь налогоплательщиков и избирателей?
И ваше мнение, дорогие россияне, если вы себя относите не к обывателям, а вполне к интеллектуалам, если вы на рубль (пардон, доллар) беднее, чем Абрамович, и вы на ступеньку ниже его, тьфу! И вы — быдло, которое Роман Аркадьевич из политкорректности публично вынужден называть обывателем. А между собой они нас никак не называют: мы для них не существуем. Они уже даже и шкуру с нас не напрямую дерут, а делегировали эту обязанность высшему руководству страны, которое действует исключительно в интересах олигархата, как свидетельствует вся новейшая история "свободной России". И кризис это проявил с особой отчетливостью.