Когда же он научится обуздывать свои чувства и сначала думать, а потом делать? Пока у него всегда выходило наоборот, и лишь мастерство мечника позволяло ему насаждать собственную правоту в спорных ситуациях в угоду своему импульсивному характеру. Но теперь, как он явственно, прямо-таки физически ощутил это всей своей меченой в многочисленных схватках шкурой, он вляпался.
Крепко.
По уши.
5. Короткий привал
Примерно в трех часах пути от Габалассы их отряд свернул в лес там, где Торная дорога после моста через небольшую речку по крутой дуге сворачивала на юг, огибая выпяченную границу макора Фрайшунир. До наступления вечера оставалось еще около двух часов, но было решено продолжать движение и в темноте, а потому привал был сделан еще при свете. В обычных обстоятельствах наиболее разумным, конечно, было бы остановиться на ночь в Габалассе, но никто не стремился свести с Альтаресом близкое знакомство, поэтому отряд обогнул город по широкой дуге проселочных дорог и был таков. Мастерски наведенная Наместником Хааскана магическая защита спасала от любых взглядов – и случайных, и ищущих.
Проехав среди зарослей около пятидесяти шуггов, они обнаружили подходящее место и остановились. Здесь, где русло неширокой, в три-три с половиной шугга, речушки делало замысловатый изгиб, в изобилии дремали крутобокие замшелые валуны, место спячки которых не решались потревожить даже вездесущие свечи длинноуха. Некоторые камни, из самых мелких, по размерам вполне годились на роль походного стола и стульев.
Отряд спешился.
Дракхи и чарсы получили свою порцию лебса, остальные поужинали тем, что предусмотрительно захватили эрсеркеры Наместника еще в Неурейе – грибной хлеб, копченое мясо рогача, плоды лесного орешника да легкий дронтум, согревающий кровь и не грозящий опьянением. Дорога предстояла еще длинная, а остановки предполагалось делать как можно реже, поэтому после трапезы все без исключения предались отдыху.
Тай прилегла на траву прямо возле валуна, на котором они ужинали, положив голову на его бок. Меховой шлемник она сняла и подложила под затылок, чтобы было мягче. Рядом пристроился Квин, прислонившись к тому же гранитному боку спиной и утомленно закрыв глаза. Ей захотелось вдруг обнять сына, ласково и крепко прижать к себе, как в детстве, когда он был еще крохотным карапузом, но она удержалась. Не позволит. Вырос уже. Как же, к чему нам эти сопливые нежности! Да и не захотелось задевать при посторонних его юную и легкоранимую гордость. Конечно, ее тревожило, что сын оказался с ними в этом походе. Еще как. И все же она очень рада была его видеть сейчас рядом с собой. Он возмужал, ее мальчик, за тот последний год, что она его не видела. Повзрослел. И становился очень красивым парнем, неуловимо напоминая своего отца… Тай была уверена, что среди своих сверстниц в Пресветлом Доме он уже пользуется определенным успехом, и видела в том только добрый знак…
Никсард для отдыха выбрал камень, торчавший из травы справа в двух шагах от подошв ее сапог, – плоский и длинный, наполовину утонувший в земле и одним концом погрузившийся в спокойную прозрачную толщу неспешно пробегавшей мимо их стоянки речушки. Как ни странно, сейчас он единственный среди всех не казался уставшим. Тай ведь помнила его состояние после Ветрянки, когда он едва держался в седле. А потом, когда они обогнули село сбоку, он начал стремительно, прямо на глазах приходить в себя, словно в его тело стала вливаться неведомая сила, и вскоре от изнеможения не осталось и следа. Легкомысленного трепа, которым они пробавлялись по дороге до появления отряда Наместника, больше не было. Никсард замкнулся в себе, на вопросы спутников отвечал односложно и с видимой неохотой, лицо его приняло отстраненный и даже немного надменный вид. И лишь когда его взгляд случайно скользил по ней, Тай, то ненадолго теплел.
Причина такого поведения, как понимала она, крылась в их новых спутниках. Гилсвери расположился по левую сторону от нее, шуггах в пяти, воспользовавшись самым маленьким валуном из всех, зато этот валун подпирал своим боком высохший и не менее замшелый ствол плавуна, корабельного дерева, так что получился довольно удобный стул со спинкой. Онни с Лексом, устроившись в траве среди камней возле светлейшего, о чем-то тихо шушукались между собой.
Тай очень интересовал этот маг. Интересовал и тревожил. Больше остальных. По крайней мере – после Никсарда. Все-таки Наместник Хааскана, а не кто иной. Угадать мысли и намерения, которые одолевали сейчас ум светлейшего, не представлялось возможным – настолько бесстрастным выглядело худощавое, безволосое, как у юнца, лицо этого хааскина, обрамленное темно-серым капюшоном поверх кромки ярко-рыжих волос. Она наблюдала за ним до тех пор, пока случайно не встретилась с взглядом его льдисто-голубых и нечеловечески спокойных глаз, после чего смотреть в его сторону сразу расхотелось. В этих глазах отражались прожитые столетия, они дышали безжалостной несгибаемой волей, перед которой, не устояв, сгибались многие. Когда-то с этой волей столкнулся Остин Валигас – и едва не сгинул в Кругу Причастия. Наместник казался Тай загадочным и жутковатым существом, от одного присутствия которого ее охватывало безотчетное беспокойство. Но в то же время она помнила, как его появление помогло там, возле несчастной Ветрянки. Едва она его увидела, как нестерпимый ужас, вцепившийся в душу при виде того страшного марна, ужас, преследовавший ее по пятам вместе с людьми Альтареса и огненными шарами его подручного мага, сразу оставил ее, рассеялся, вылился слезами облегчения, когда она уже обнимала свою сестру Онни, Тай шевельнулась, чуть больше смещаясь на правый бок – так ей лучше был виден засферник. Сейчас Никсард рассеянно смотрел на поверхность воды, покусывая конец сорванной травинки и демонстративно не обращая ни на кого внимания. Полуприкрыв глаза, она принялась исподволь наблюдать за ним, позволив мыслям бежать без спешки.
Лежать было хорошо. Лежать было приятно, чувствуя, как усталость, как бы просачиваясь сквозь одежду, уходит в землю, как уходит слабая ноющая боль из натруженных ног – внутренняя сторона бедер была растерта чуть ли не до крови жесткой шкурой Лакомки, не помогли и плотные шерстяные штаны. И все же Тай улыбнулась, глядя на засферника. Пусть ее улыбка и была едва заметна. Пожалуй, он стал ее лучшим приключением за последние несколько лет. А может быть, даже и за всю прошедшую жизнь… Особенно если вспомнить ночь на озере. Очень романтичную ночь. Как он ни сопротивлялся, она все-таки получила то, что хотела. Почти как всегда. Потому что за свою жизнь Тай хорошо успела изучить мужчин и знала, что, какими бы разными они ни казались, к любому при сильном желании можно подобрать индивидуальный ключик… И думать о том, что так или иначе вскоре это путешествие закончится, совсем, совсем не хотелось…
Воздух был терпким от густых лесных запахов, среди которых, к вящему удовольствию, чувствовался и тонкий аромат диких викий, не видимых взгляду, но явно росших где-то неподалеку. Тишина была бы полной, если бы не негромкие, но все более усиливающиеся звуки голосов Онни и Лекса, словно они никак не могли сойтись в каком-то вопросе. В конце концов вмешался Гилсвери, что-то так же негромко сказал, а потом, завладев их вниманием, сам принялся рассказывать.
Тай заинтересованно прислушалась.
– …Его звали Кейнил. Я его знал немного… Маг-самоучка, самородок, очень умный и талантливый корд. Его звали пройти курс обучения в Пресветлом Доме, закрепить элементарные навыки, но он желал постигнуть все самостоятельно, пойти непроторенной дорогой. Думаю, именно поэтому защиты от каруны у него не оказалось. – Гилсвери ненадолго умолк, затем продолжил: – На этот раз каруне удалось найти для своих целей очень мощного марна. Рабство вытянуло из Кейнила всю его силу, сняв внутренние запреты и ограничения, необходимые для того, чтобы выжить при работе с магией. Сняв запреты и наделив могуществом, о котором он при жизни и не мечтал. И тем самым погубив его бесповоротно…
– Никогда не видела подобного бессмысленного зверства, – жестко прищурившись в сторону засферника с каким-то упрямым недоверием, кивнула Онни, когда Гилевери закончил. – Умертвить целое село ради того, чтобы создать ловушку…
Лучше бы она этого не говорила. Перед глазами Тай на миг снова встали все те ужасы, на которые она насмотрелась в несчастной Ветрянке, век бы такого не видать… Она даже зажмурилась, вытесняя эти воспоминания из головы.
– Марн использовал не только свою жизненную силу, но и жизненную силу всех существ, что оказались поблизости, – пояснил Наместник.
– Но как можно было знать, что он остановится перед этим марном?
– На самом деле не имело значения, остановится или нет. Сработал сам факт его появления поблизости.
Все трое одновременно посмотрели в сторону Никсарда, сидевшего к ним левым боком.
Он, ощутив внимание, глянул в ответ, вопросительно приподняв левую бровь, но обсуждавшая его троица тут же отвернулась.
Тай внутренне возмутилась подобной бесцеремонностью. Ведут себя так, словно его тут и нет. И потом, что-то она не поняла. Онни что, не верит в него? Как глупо.
– Габалассу мы объехали благополучно, – немного погодя снова заговорил маг. – Никто не пытался нас задержать. Скорее всего, Альтарес просто не успел отреагировать, а рядом не оказалось приличных магов. Но дальше, когда мы достигнем Спихатхи, нас может ждать «теплый» прием. Возможно, даже «горячий». Альтарес в основном принимает на службу Красных Мастеров, все остальные ранги не внушают ему доверия. Зато собранная коллекция впечатляет своими весьма разнообразными проявлениями именно этой стихии… Так, сотница, не нравится мне твое состояние. Выкладывай, что тебя гложет. Или ты полагаешь, что способна что-то скрыть от меня?
Неожиданный вопрос Наместника явно застал сестричку врасплох. Та неуверенно оглянулась на Лекса, но подсотник с широкой ухмылкой пожал плечами. Этот парень, по наблюдениям Тай, умел весело скалиться в любых обстоятельствах, и она довольно быстро почувствовала в нем родственную душу.
– Выкладывай, – безжалостно повторил маг тоном, не допускающим возражений.
– Светлейший…
– Обойдемся без титулов.
– Стил, я все понимаю… и то, что ради Светоча не жаль и большего количества народа, даже ни в чем не повинного, но все-таки… не слишком ли много смертей сопровождает его путь? Мне хотелось бы услышать, насколько ты сам веришь в его предназначение? Просто чтобы разрешить свои сомнения…
Тай догадывалась, что, в отличие от нее, Эл слышал весь разговор с самого начала и до последнего слова. Она уже знала, как хорошо этот человек видит в темноте, и почему-то не сомневалась, что слух у него развит ничуть не хуже, хотя он об этом и не говорил. Поэтому она нисколько не удивилась, когда засферник ответил. Вынужден был ответить. Ведь камень был брошен в его огород. Повернув голову, он довольно прохладно бросил в сторону Онни:
– Я не набивался на роль вашего Светоча и по-прежнему не желаю ее. Я уже объяснял, почему следую к Ущербным горам. Именно там, по моим расчетам, находится хкаси-телепорт, по-вашему – портал, с помощью которого я смогу вернуться в свой мир.
– Там нет никакого телепорта, – с явной неприязнью возразила Онни. – Круг Причастия – пожалуйста. Страж – тоже пожалуйста. Логово Зверя, в конце концов. А телепорта нет.
– Я не сбираюсь спорить и что-либо доказывать. И вынужден заявить, что, вопреки вашему общему мнению, я не нуждаюсь в вашей помощи.
– Я думаю, ты ошибаешься, – спокойно парировал Гилсвери. – После бойни в Ветрянке Альтаресу ничего не остается, как проигнорировать мой давний с ним договор о невмешательстве и призвать тебя к ответу за содеянное.
– Он настолько плох, этот маг, что не сможет понять, кто это сделал на самом деле?
– Косвенной причиной все равно послужил ты, разве не так? А Альтарес не из тех людей, кто будет разбираться столь дотошно. Это просто не в его характере.
– В таком случае это его проблемы.
– Проблема под названием «Альтарес» не так проста, как хотелось бы. – Маг говорил негромко, но убедительно. – Этот человек относится, что называется, к категории разумных трусов – не лезет на рожон там, где чувствует, что сил его недостаточно, но и не упускает случая эти силы применить. Особенно в своем макоре. Большой ошибкой было бы считать его глупцом, но его ум ограничен фанатизмом, нетерпимостью ко всем, кто мыслит отличными от его представлении категориями. Таких он предпочитает уничтожать – благо власть и политика макора Кордос, исповедующая истинность Пассивной веры, позволяет подобные действия осуществлять на законных основаниях. То есть – безнаказанно. Любимым занятием Альтареса является сжигание еретиков на кострах в воспитательных целях при массовом стечении народа. Да, он верит в Светоча, но по-своему. Не знаю, откуда эта мысль засела у него в голове, но он считает, что только он один может определить истинность кандидата для Крута Причастия.
– Исчерпывающая характеристика. – Никсард, казалось, был удивлен подобной речью. – И часто ему удается… определить истинного кандидата?
– Пока – ни разу.
– Спасибо за информацию, но это ничего не меняет.
– Пусть так. Пусть Альтарес тебя не волнует. Но остается еще Драхуб. Его мерзкая ловушка едва не погубила тебя…
– Эта ловушка нелепа, смехотворна и примитивна, маг, – с едкой горечью заявил Никсард. – Проблема в том, что до той деревушки твой мир так усердно делал из меня отбивную, что я в конце концов перестал понимать, откуда в следующий раз опустится молоток, чтобы еще больше размягчить мне мозги.
– Делал? – проницательно отметил Наместник.
– Именно. – В голосе засферника явственно проступил надменный холод. – Мой организм наконец адаптировался к вашему Закону Равновесия, адаптировался достаточно, чтобы просто его игнорировать. И теперь никто и ничто не сможет меня остановить или помешать мне.
Сотница сплюнула в траву, криво усмехнулась:
– Ты уже забыл, что обязан жизнью моей сестре. В тебе нет даже элементарной порядочности, хальд.
Тай даже приподнялась на локте от изумления. А это-то тут при чем?
– Онни! Что ты себе позволяешь? Как…
Никсард поднял руку, останавливая ее. Тай умолкла, чувствуя себя исключительно неловко от подобной бестактности сестренки. Впрочем, она всегда этим славилась. Онни нужно было родиться мужчиной.
– Я благодарен Тай, – проникновенно сказал Никсард и, приложив руку к сердцу, коротко поклонился в ее сторону: – И я ее должник. Но какое к этому отношение имеет хоть кто-нибудь из вас, кроме нее самой?
«Вот именно», – молча согласилась Тай и, к своему глубочайшему изумлению, почувствовала, как горячо зарделись щеки. От смущения. Вот это да… Давненько с ней подобного не случалось.
Гилсвери скупым движением покачал головой:
– Куда подевалась твоя учтивость, чужеземец, которую ты продемонстрировал в Сияющем?
– Я растерял ее по дороге, маг. К тебе – в особенности. Ты не сообщил мне ни об особенностях ночных дорог в вашем мире, ни о Законе Равновесия…
– Тебе не следовало той ночью покидать Жарл без нас, – отрезала Онни.
– Я не люблю, когда мне диктуют условия. Терпеть не могу ограничения своей свободы.
– Вот и нарвался!
– Эй, подруга, да ты что так раскипятилась? – Лекс с примиряющей улыбкой попытался обнять сотницу за плечи, но, получив локтем в живот, с обиженной миной отодвинулся подальше. Казалось, даже его «хвост» уныло поник от такого несправедливого обращения.
– Еще раз так сделаешь, – предупредила Онни, – и очень сильно пожалеешь. Очень. Сильно.
После этого заявления на миг наступила гробовая тишина.
Гилсвери сохранил непроницаемое выражение лица. Никсард едва заметно улыбнулся, Квин хихикнул и тут же поперхнулся, когда тетка бросила свирепый взгляд в его сторону. Он давно уже стряхнул дрему и с увлечением прислушивался к спору старших. Трудно было не заметить, что с наибольшим удовольствием сынуля заглядывал в рот магу, ловя каждое его слово, и это было естественно. Тай помнила, какой у сына был шок, когда до него дошло, кто такой этот маг, прикрывающийся именем Стилен. Ей тогда даже пришлось сделать замечание, чтобы заставить его подобрать отвисшую челюсть, а то больно уж некрасиво выглядело.
В душу Тай вкрались первые подозрения. У Онни что, неразделенная любовь к Никсарду? Да, что-то не похоже на сестричку, избытком чувств она никогда не страдала… Или из-за своего родственника, Пузатого Бочонка, так завелась? Но Эл ведь не виноват… Тут ее взгляд упал на сына.
– Квин, сынуля, не хочешь чего-нибудь кисленького?
– Зачем это? – Квин от удивления открыл рот.
– Больно уж у тебя физиономия восторженная. Дорвался, надо думать, до бесплатных приключений. – Тай подавила вздох. Потому что и сама ощущала определенный эмоциональный подъем от всех этих событий, и не ей сейчас следовало осаживать сына, да больше было некому. – Только еще неизвестно, что нас ждет впереди.
– Не ной, сестричка. Тебе что, снова мужского внимания не хватает?
– Онни, в чем дело? – Улыбка Тай увяла. – Что ты и вправду так завелась?
– Тебе еще никто не говорил, сестра, что из-за своего неуемного и неумного любопытства ты постоянно втягиваешь себя в дела, которые к тебе не относятся?!
Нет, но это уже через край!
В отместку Тай решила немного подразнить эту зануду:
– Да, сестричка, в отличие от тебя я склонна повеселиться и не вижу в том ничего плохого. В особенности мне нравятся любовные приключения. Лучше быть жизнерадостной стервой, сестричка, не чурающейся нормальных человеческих радостей, чем такой ханжой, как ты.
Лекс хохотнул, и Онни тут же врезала кулаком ему в бок с такой силой, что бедняга чуть не перевернулся.
– Онни, Стерегущего на тебя нет! У меня рука еще не зажила!
– А хоть бы и так. – Красивое лицо Онни исказилось от негодования. – Постыдилась бы, Тай. При сыне говоришь.
– Сын? – Тай с деланным недоумением пожала плечами. – Но он уже взрослый парень и вправе знать о жизни все!
– Не вопрос, ма! – с явным удовольствием согласился Квин.
– Вот именно, – с мстительной миной сказал Лекс и, поднявшись, перешел поближе к Тай, с каждым шагом все более расплываясь в многообещающей улыбке. – С какой стороны тебя обнять, прекрасноглазая? С правой я добрый и мужественный, а с левой – раненый, но нежный.
– Нелегкий выбор. Дай подумать минутку. А с какой стороны ты неженатый?
– С обеих! – с радостью вскричал Лекс. Никсард вдруг поднялся с камня, выпрямившись во весь рост.
– Послушайте меня внимательно. Все вы. – Голос его заметно отвердел. – Я не нуждаюсь в вашей помощи, в ваших советах и вашем сопровождении. Я все равно буду делать только то, что необходимо мне самому, а не вашему Пророчеству. Я говорю это сейчас, чтобы окончательно внести ясность в это дело. Потому что устал от ваших беспочвенных иллюзий, потому что не хочу обманывать ваших несбыточных ожиданий. Поэтому хорошенько подумайте о том, стоит ли ехать за мной дальше и пытаться уберечь меня от неприятностей, с которыми я и сам прекрасно справлюсь. Неприятностей, от которых вы сами можете серьезно пострадать. Тем более что вы ничего не получите взамен.
Когда он повернулся к Тай, к ее горлу подкатил болезненный комок, а на губах появилась растерянная улыбка.
– Поверь, так и вправду будет лучше. В одиночку я доберусь быстрее.
Она понимала, что в чем-то он прав. Ему сейчас приходилось недоговаривать. Он должен был молчать о том, о чем не должны были знать остальные и, в первую очередь, Гилсвери. Об Остине Валигасе, который все еще жив и надеется, все еще надеется попасть к себе домой. Но как же не хотелось признавать эту правоту. Нет, он ее не приворожил, как когда-то Остин: в своих чувствах и ощущениях, в том, что они – ее собственные, она была сейчас уверена, ей просто нравилось находиться рядом с ним. Поэтому мысль о том, что их совместное путешествие может оказаться столь скоротечным, вызвала в душе отчаянный протест. Но ведь он был прав…
В полном молчании Никсард снова повернулся к Гилсвери:
– А по поводу Альтареса, маг, не беспокойся. Я срежу путь через другой макор, больно уж круто петляет здесь ваша Торная дорога…
Он еще не успел закончить, а большинство, в том числе и Тай, уже были на ногах, и все враз заговорили, перебивая друг друга.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь! – громко вырвалось у Тай.
– Безумец! – рявкнула Онни.
– У тебя что, подпруга ослабла? – иронично осведомился Лекс.
Даже Квин попытался что-то вставить, но в общем хоре его слова не были расслышаны.
Спокойствие не изменило только Наместнику. Он остался сидеть. Дождался, пока выговорятся остальные, и веско сказал – словно гвоздь вбил:
– Не получится. Макор Фрайшунир не принимает гостей.
– Я не собираюсь их спрашивать.
– Они тоже никогда не спрашивают причин, убивая тех, кто пересек их границу, – со знанием дела заметил Лекс.
– Я знаю, – вдруг негромко сказал Никсард, и все тут же снова умолкли. – Я знаю. Именно поэтому я не хочу, чтобы вы шли за мной. Понимаете? Даже по сведениям вашего мира, никто не имеет полного представления о возможностях охтанов. Но один я пройду. Свернув здесь с Торной дороги через их макор, я смогу сэкономить почти целый день.
– Не получится. – Голос Онни внезапно охрип, она затрясла головой. – Ничего у тебя не получится. Ты не успеешь даже…
– Тихо! – Тай увидела, как Никсард вдруг вскинул голову и замер, к чему-то встревоженно прислушиваясь, и сама вдруг что-то ощутила. Словно темная тень одним взмахом накрыла поляну. Остальные, несомненно, ощутили сильнее – они тоже оцепенели. Лишь Квин, недоуменно хмурясь, завертел головой.
– А вот и мой должник, – медленно проговорил Никсард, продолжая вслушиваться в звенящую тишину. Взгляд его как бы ушел внутрь. Затем, словно очнувшись, он шагнул к седлу своего чарса и, одним движением сорвав с привязи трофейный меч в ножнах, отрывисто бросил:
– Ждите меня здесь. Вы не сможете меня ни остановить, ни догнать. Когда я вернусь, мы еще поговорим, и это случится скоро.
Быстрым, ускоряющимся шагом он пробежал мимо Тай, одним прыжком проскочил мимо Квина и, влетев на камень за спиной Онни, следующим, еще более длинным прыжком перемахнул прямо через всю честную компанию, оказавшуюся у него на пути. Он торопился, ему некогда было их обходить, и с каждым движением силуэт его все более размывался от невероятной, жуткой скорости.
– Стой! – опомнившись, первой закричала Онни и, рванувшись, попыталась схватить его за руку, но промахнулась – Никсард неуловимо сместился в сторону. – Ты не имеешь права сейчас так рисковать собой!
Когда она умолкла, выяснилось, что все ее слова, кроме первого, пришлись в пустое место. Никсард будто растворился в зарослях, прокатившись по ним стремительным, как блеск молнии, трескучим ударом. В воздух в пределах видимости взметнулись сорванные тугим движением листья длинноуха, кружась оборванными клочьями… И все. Словно его и не было.
И тут же оглушительно зарычал Злыдень, выгоняя из могучих легких злость и обиду на то, что был покинут в такой момент. Они все едва успели отскочить в стороны, когда он, словно бешеный ураган, пронесся среди них, врубившись грудью в те же заросли, и пошел, пошел ломать поросль, казалось даже не замечая безнадежного сопротивления леса. Миг – и чарс тоже исчез из виду, и только по быстро затихающему вдали треску было слышно, как стремительно и неукротимо его несет вперед. Просека, проложенная его телом, оказалась раза в три шире.
– Что происходит?! – вскрикнула Тай.
– Будь ты проклят, – горько простонала Онни, обхватив ладонями голову в неподдельном отчаянии. Затем сорвала шлемник и, швырнув его под ноги, с всклокоченными волосами, с нескрываемой яростью на лице развернулась к совершенно непонятно почему безучастно молчавшему Гилсвери. Казалось, еще немного – и она схватит за грудки самого Наместника!
– Но почему?! Почему ты не остановил его?! Мы же приверженцы Активной веры!
Маг медленно покачал головой, и от его пронзительного взгляда, от которого, казалось, вдруг заледенел вокруг сам воздух, Онни опомнилась. И отступила. Лекс, уже приготовившийся было ее схватить за плечи, чтобы чего не натворила в запале, передумал и опустил руки.
– В этом нет необходимости, – жестко сказал маг, продолжая сверлить сестру Тай своими бездушными льдистыми зрачками. – Как и смысла. Мы не догоним его даже на дракхах – слишком далеко, чтобы мы успели. Слишком быстро. Его не догонит даже этот чарс, что понесся за ним. Вслушайся сама. Еще немного, и он будет там, в пяти бросках отсюда.
– Ну и ну, – сказал Лекс. – Если бы я умел так бегать, я бы назывался не «неистребимым», а «неуловимым».
Тай растерянно переводила взгляд с одного на другого. В пяти бросках? Но это же минут двадцать быстрой скачки. Она еще ничего не понимала, но чувствовала, что вот-вот поймет. Поймет, о чем они говорят. И куда так внезапно делся Никсард. И почему у нее так странно слабеют ноги.
– Нет необходимости? – В глубине зеленых глаз ее сестры продолжал копиться гнев – гнев непонимания. – Но он может….
– Может, – сурово подтвердил Гилсвери. – Он может сейчас погибнуть, и нам придется возвращаться домой несолоно хлебавши. Но думаю, это будет не так. Думаю, нам сегодня придется пересмотреть кое-какие взгляды на принятые Пути Веры.