Збых Анджей. Ночь в больнице

   – Где портфель с документами? – спросил Клос.
   – Не знаю, – ответила Ева. – Но главное – этот немец узнал меня.
   Клос почувствовал страшную усталость. Ему казалось, что из этой тяжёлой ситуации уже не найти выхода. Всё, буквально всё складывалось против него и Евы…

9

   Фон Круцке снова пришёл в себя. Увидел наклонившегося над ним доктора в белом халате, вспомнил, что видел уже этого человека, это было недавно, когда его, фон Круцке, привезли в больницу. Немец говорил с трудом, каждое движение причиняло ему боль. Он попытался приподняться, но обессиленный, снова упал на подушку.
   – Я Иоганн фон Круцке, – прошептал он. – Прошу сообщить немецким властям…
   Ковальский внимательно слушал его. Проверил пульс, потом приложил ладонь ко лбу немца.
   – Прошу сообщить немецким властям, – повторил Круцке. – Вы понимаете, доктор, что я говорю?
   – Понимаю, – ответил Ковальский. – Завтра сообщим. – Он знал немецкий, но пользовался этим языком только в редких случаях.
   – Необходимо сообщить срочно! – настаивал Круцке. – Если вы этого не сделаете… Это ваша обязанность, доктор… Та девушка…
   – Какая девушка? – будто бы не понял Ковальский.
   – Вы доктор? – прошептал Круцке. – В этом городе немцы?
   – Да, – ответил Ковальский. Круцке с облегчением вздохнул:
   – Та девушка, что везли по коридору… Она была ранена… Ковальский молчал.
   – Была ранена, – повторил Круцке. – Я знаю… – он закрыл глаза, но Ковальский понимал, что немец не спит.
   Ковальский повернулся и увидел в дверях больницы фигуру девушки. «Кристина? Клара? – подумал он. – Скорее, Клара. Кристина, пожалуй, повыше ростом». Медсестра с минуту постояла на пороге. Возможно, заметила во дворе доктора Ковальского. Когда вахтёр выглянул из своей проходной, девушки в дверях уже не было.
   Ковальский не ошибся. Это была Клара. Девушка вернулась в коридор, постояла около двери комнаты для дежурных, в которой Клос уже допрашивал сотрудников больницы. Через несколько минут она вошла в операционную. Тела убитого Вельмажа уже не было, его унесли в морг.
   Около окна стоял Вацлав. Он резко повернулся, когда услышал, как хлопнула дверь.
   – Это ты, Клара? – проговорил он с облегчением. – он, наверное, арестует меня.
   Вацлав дрожал от страха. Клара с жалостью посмотрела на него, подошла к нему поближе:
   – Успокойся, возьми себя в руки.
   – Слушай, – прошептал он, – этот немец действительно начал следствие? Но почему? Какие у него на это полномочия? Ведь он не из гестапо и не из жандармерии…
   – Ты думаешь, что их очень волнует смерть поляка? Они могут всех нас расстрелять не моргнув глазом… или обвинить в убийстве Стефана.
   – Да, но он уже начал допрос, – сказал Вацлав.
   – Это, наверное, забавляет его. – Клара присела на низенький табурет и, приподняв голову вверх, смотрела на лицо Вацлава. – Ты был в коридоре, когда раздался выстрел, – негромко проговорила она. – Знаешь, кто убил Стефана?
   Вацлав долго молчал.
   – Не знаю, – наконец прошептал он.
   – Мне казалось, что ты недолюбливал его.
   Вацлав втянул голову в плечи. Он смотрел на девушку как зверь, попавшийся в капкан.
   – Не бойся, – еле слышно сказала она, – я тоже не очень любила его.
   Какое-то время оба молчали. Потом Вацлав наклонился к Кларе, протянул руку, как будто бы хотел обнять её.
   – Оставь, Вацлав.
   – Клара, ты же знаешь, давно уже знаешь…
   – Я не хочу об этом говорить сейчас…
   – Неизвестно, что будет с нами завтра, – вздохнул Вацлав. – Может быть, у нас осталась всего одна ночь.
   – За себя я не боюсь, – ответила девушка. Вацлав отошёл от окна:
   – Я знаю, о ком ты беспокоишься. О нём, о Ковальском?
   – Да, о Ковальском, – подтвердила она. Вацлав внезапно повернулся.
   – Этот докторишка… – со злостью прошептал он. – Ради этого докторишки ты могла бы даже убить…
   В дверях появилась медсестра Кристина.
   – Вацлав, тебя вызывает на допрос немецкий офицер, – сказала она. – Будь осторожен.

10

   Инженера фон Круцке необходимо было уничтожить. Иного выхода не оставалось.
   Клоса удивляло, что «М-18» до сего времени не предпринял никаких попыток, чтобы сообщить обо всём Роде. Если бы шефу Клоса стало известно о нахождении в больнице Круцке и Евы, он немедленно прибыл бы сюда. Кто бы из персонала больницы ни был агентом «М-18», непонятно одно: почему он притаился и не принимает никаких мер, чтобы связаться с полковником фон Роде.
   А может быть, убитый Вельмаж и был агентом фон Роде? Задав себе этот вопрос, Клос, поразмыслив, ответил на него отрицательно. Никто из подпольщиков не мог ликвидировать предателя без приговора организации.
   Нужно быть, наконец, безумцем, чтобы убить немецкого агента, когда в больнице находится офицер абвера. И тем не менее это произошло…
   Все сотрудники больницы казались спокойными и даже безразличными, как будто бы смерть Вельмажа никого из них не касалась. Но так ли это? Какие отношения связывали, например, убитого с Вацлавом Стоковским? Они вместе работали, наверное, хорошо знали друг друга…
   Клос посмотрел на руки Стоковского. Они дрожали, и фельдшер, видимо, заметив взгляд офицера, быстро спрятал их в карманы. На вопросы он отвечал не торопясь, но был чем-то взволнован. Клос понимал, что, если этот молодой парень не глуп, он ничего конкретного не скажет немецкому офицеру, даже если и знает что-нибудь.
   Вместе с тем Клос понимал, что «М-18», беседуя с немецким офицером с глазу на глаз, не станет скрывать, что сотрудничает с немцами.
   – Во время выстрела, – ещё раз повторил свой вопрос обер-лейтенант, – вы были в коридоре?
   – Да, – ответил Вацлав.
   – Что вы делали, когда раздался выстрел?
   – Сидел около больного.
   – И даже не повернулись на звук выстрела?
   – Не повернулся, – ответил Вацлав.
   Клос обыскал его, но ничего, кроме паспорта, не обнаружил.
   – Это вы убили Вельмажа! – твёрдо сказал он.
   – Нет! – крикнул Вацлав. – Я его не убивал!
   – Садитесь. Скажите честно, кто первый появился в коридоре после выстрела?
   – Все одновременно, – прошептал Вацлав.
   – Но кто-то, однако, пришёл раньше? Хотя бы на секунду. Вспомните как следует.
   – Кажется, доктор Ковальский, – ответил парень шёпотом.
   – А потом?
   – Медсестра Клара и вы, господин обер-лейтенант, вошли почти одновременно.
   – А последней была медсестра Кристина?
   – Да, – сказал Вацлав.
   Это уже кое-что значило.
   Наконец-то этот парень начал говорить более связно. Теперь Клосу надо было выяснить, какие отношения были у Стефана Вельмажа с Кларой и Кристиной. Голос Вацлава заметно дрожал, когда он говорил о Кларе. Он сказал, что Кристина была любовницей Стефана.
   Клос угостил Вацлава сигаретой и отпустил:
   – Это всё. Можете пока идти. Вас допросит ещё раз полковник фон Роде. – И добавил: – «М-18»…
   Однако последние слова Клоса не произвели на Вацлава никакого впечатления. Он встал и спросил:
   – Я могу идти?
   Затем в комнату вошла медсестра Кристина.
   Клосу был известен такой тип женщин: кроткие, послушные, обычно привязанные к одному мужчине. У Кристины были натруженные руки, гладко зачёсанные волосы и чистое, без следов косметики, лицо.
   «Этой девушке, – подумал Клос, – видимо, нелегко было удержать около себя Стефана Вельмажа».
   На вопросы обер-лейтенанта девушка отвечала сдержанно и без особого желания.
   – Да, я была знакома со Стефаном Вельмажем уже два года… Да, я была его любовницей… Действительно, он сидел в тюрьме. За что? Напрасно господин немецкий офицер спрашивает меня об этом… Ничего интересного для немецких властей я сообщить не могу… – Она встала, выпрямилась и, презрительно посмотрев на Клоса, с вызовом сказала: – Больше я вам ничего не скажу. Оставьте меня в покое!
   Клос вынужден был прикрикнуть на неё, чтобы не вызвать у девушки подозрения:
   – Вы забываете, что говорите с немецким офицером!
   – Я вас не боюсь, – ответила Кристина, – Мне теперь всё равно. Я знаю, как у вас там допрашивают и добиваются признания. Я готова на всё!
   Её ответ был неожиданным для Клоса. Он не мог даже предположить, что эта кроткая молодая женщина могла решиться так разговаривать с немецким офицером.
   Как и Вацлав, Кристина не обратила внимания на слова Клоса о полковнике Роде и агенте «М-18». Значит, она не могла быть немецким агентом.
   Клос ничего не добился, а время шло…
   Допрос медсёстры Клары также не дал ничего нового. Клара повторяла, что, когда раздался выстрел, она находилась в бельевом складе.
   – Кого из персонала больницы вы увидели, когда выходили из склада в коридор? – спросил он.
   – Всех, – ответила не задумываясь Клара.
   – Медсестру Кристину тоже?
   – Да.
   Она лгала. Вацлав Стоковский на допросе утверждал, что Кристина появилась в коридоре последней. Поэтому Клара не могла её видеть, когда выходила из склада.
   – Вы лжёте, – сказал Клос.
   Девушка молчала.
   – Я думал, вы поможете мне найти убийцу. На лице девушки появилась усмешка.
   – Убийцы, – прошептала она, – находятся на свободе. Клос почувствовал, как теплота подступает к его сердцу.
   Нужно иметь исключительную смелость, чтобы сказать подобное немецкому офицеру. Однако девушка вела себя неосторожно.
   – Может быть, это вы убили Вельмажа? – повысил голос Клос.
   – Нет. Я не убивала, – спокойно ответила Клара.
   – Это мы ещё выясним… Что вам известно об отношениях Вельмажа с медсестрой Кристиной?
   – Ничего.
   – Она была его любовницей?
   – Не знаю. Вам бы лучше спросить об этом у неё.
   – А Стоковский? Он дружил с Вельмажем?
   – Возможно, – ответила девушка.
   Клос подумал, что избрал не самый лучший способ допроса.
   Впервые в течение этой ночи он понял, что, играя роль немецкого офицера, ничего не добьётся от этих людей. Они будут или молчать, или говорить неправду.
   Только агент «М-18» вёл бы себя иначе с немецким офицером. Но кто из них агент фон Роде? Если это всё-таки Стоковский? Или… Он боялся даже подумать об этом, но и такое было вполне вероятно… доктор Ковальский?..
   Клос решил рискнуть.
   – Если это не вы, – сказал он Кларе, – то остаётся только одно – подозревать в убийстве доктора Ковальского. – И тут же он заметил в глазах девушки страх.
   – Нет! – крикнула она. – Нет! – И добавила: – Если господин офицер так думает, то прошу арестовать меня!
   Этот искренний порыв девушки не удивил Клоса.
   «Она любит доктора», – подумал он и разрешил ей уйти. А сам, с беспокойством посмотрев на часы, попытался систематизировать факты.
   После тщательного анализа Клос понял, что до цели ещё далеко. Вахтёр больницы, последний из допрашиваемых, также ничего нового не сказал. Он признался, что уважал Стефана Вельмажа как вежливого парня, однако об отношениях убитого и Кристины старик ничего не знал.
   Клос начертил на листе бумаги план расположения больницы, обозначил очерёдность появления сотрудников в коридоре после выстрела. Ясно было одно: Кристина появилась в коридоре не последней. Он хорошо помнит, что, когда услышал выстрел и выбежал из дежурки, Кристина уже была в коридоре, он видел её.
   Но тогда зачем лгал Стоковский, утверждая, что она пришла последней?
   И вдруг неожиданная мысль возникла у Клоса. Но если эта мысль верна, тогда он должен не разыскивать убийцу… а защищать.
   Он снова вызвал медсестру Кристину. Девушка, как и прежде, держалась спокойно и с достоинством.
   – Мне осталось задать вам ещё один вопрос, – сказал он. – Кого из персонала больницы вы увидели в коридоре после выстрела, когда выходили из перевязочной?
   Девушка с минуту молчала и наконец ответила:
   – Никого.
   – А Стоковского?
   – Не помню.
   – Стоковский утверждает, что он в это время находился около больного, лежавшего в коридоре.
   – Если он это утверждает, то, значит, так и было, – спокойно сказала Кристина.
   Клос хотел крикнуть ей, что она лжёт, но не стал. Он приказал ей выйти. Девушка покинула комнату, даже не взглянув на него. Он только видел её слегка ссутулившиеся плечи.
   Итак, оставались доктор Ковальский и лежавший в коридоре немец, инженер фон Круцке. Этот человек располагает ценной информацией о новом оружии, которую ожидает Центр… Сколько погибло людей из подпольной организации, чтобы раздобыть эту информацию! Но какими бы ни были жертвы, задание Центра должно быть выполнено.
   Круцке узнал Еву, поэтому его необходимо было устранить. Но прежде надо было получить от него нужную информацию об испытаниях нового оружия или хотя бы узнать время испытаний.
   В дверях показался доктор Ковальский. С ним предстоял самый трудный разговор.
   – Всех допросили, господин обер-лейтенант? – Доктор сел на стул и с наслаждением вытянул ноги. Он выглядел очень уставшим.
   – Да, – ответил Клос.
   – Теперь очередь за мной? – В голосе Ковальского сквозила ирония. – Я никак не пойму, зачем вы ведёте это следствие?
   Клос с минуту присматривался к доктору, но лицо Ковальского было невозмутимым.
   – Представьте себе, – сказал наконец Клос, – что найти убийцу для меня не самое главное.
   – Я так и предполагал. – Ковальский встал и подошёл к телефону. Покрутив в руке перерезанный провод, он с недоумением посмотрел на Клоса:
   – Вы, господин обер-лейтенант, боялись, что в больнице находится человек, который может вызвать… полицию?
   «Как это понимать?»– подумал Клос, но всё же решил ответить откровенно:
   – Девушка, которую вы, доктор, оперировали сегодня, участвовала в бою. Здесь, в больнице, её опознали.
   Ковальский ничуть не удивился, услышав это.
   – Я знаю, – ответил он. – Знаю даже, что она была ранена неподалёку от домика лесника…
   – Вы узнали это от того немца? – Да.
   – Где он лежит?
   – Я распорядился перенести его в перевязочную, – ответил доктор и добавил; – Что вы намерены делать?
   – У меня нет выбора, – сказал Клос. – Завтра, даже сегодня здесь может появиться гестапо. Надеюсь, вы понимаете, чем это грозит…
   – Кто вы? – спросил доктор.
   – Не имеет значения… Важно только одно, доктор, – я вам поверил. Этого немца, Круцке, хотя это и нелёгкое дело, мы должны ликвидировать.
   – Он находится под моей медицинской опекой, – прошептал Ковальский. – Я не знаю, просто не знаю… Нет, нет, я не могу это сделать! Вы должны понять меня. Я врач… Необходимо найти другой выход.
   – Какой? Пан доктор, вы или слишком наивны, или…
   – Что?
   – Или вы агент гестапо.
   Итак, все карты раскрыты, брошен последний козырь. Как ответит Ковальский?
   Доктор рассмеялся.
   – В больнице действует немецкий агент под псевдонимом «М-18», – добавил Клос.
   – И вы думаете, что этот агент – я? – спросил Ковальский.

11

   Полковник фон Роде не бездействовал. Он дважды уже разговаривал с Берлином, обещая, что в ближайшее время разыщет инженера фон Круцке. Полковник понимал: от этого зависит его карьера. Он приказал блокировать городок, начать облавы и обыски в городке, соседних сёлах и деревнях.
   Результаты предпринятых действий были незначительными. Вечером жандармский патруль задержал на дороге, ведущей из Божентова к лесничеству, крестьянина, ехавшего на телеге с сеном. На сене были заметны пятна крови.
   Роде решил лично допросить крестьянина. Это был мужчина среднего возраста. Перепуганный, он стоял перед немецким офицером, повторяя, что каждый день ездит из села в город, по пути заехал в придорожную закусочную и, как увидел жандармов, испугался и хотел убежать. Но он ничего плохого не сделал. Господин офицер может навести справки о нём в местной полиции. Он всегда своевременно сдавал сельхозпоставки немецким властям.
   – Не валяй дурака! – рычал эсэсовец, которому фон Роде приказал вытянуть из задержанного всё.
   Эсэсовец был мастером заплечных дел местной СД. Сам фон Роде недолюбливал подобные методы и не участвовал в таких допросах.
   Полковник терпеливо дожидался конца допроса. Через час вызвал к себе допрашивающего.
   – Ну как, сказал что-либо? – спросил Роде.
   – Не слишком много… Сказал, что нашёл кого-то на дороге и завёз в больницу.
   – Кого?
   – Не знаю. Я даже не разобрал, в какую больницу… Вы же знаете, господин полковник, как говорят эти поляки.
   – Допрашивайте его дальше.
   Эсэсовец усмехнулся:
   – Извините, господин полковник, но он уже больше ничего не скажет.
   Роде едва сдержался, чтобы не накричать на этого молодчика в чёрном мундире.
   – Я сам выясню, кого привезли в больницу, – только произнёс он. – Вы поняли? Сам, лично…

12

   Клосу требовалось не менее двух дней, чтобы связаться с партизанами и вывезти Еву из больницы. А Круцке? Должен ли он был застрелить этого немца, застрелить лежавшего в кровати беспомощного человека? Может быть, лучше всего было бы переправить и его в лес к партизанам?
   Пока что все усилия Клоса узнать, кто является агентом фон Роде, ни к чему не привели. Он не имел веских аргументов, одни противоречивые подозрения. Может ли он верить Ковальскому? Ответ был один: должен верить.
   Все остальные сотрудники больницы, как убедился Клос на допросе, говорили неправду. Можно было уличить их во лжи, но что это даст? Если они порядочные люди, то всё равно не скажут правды немецкому офицеру.
   Кристина утверждала, что непосредственно перед выстрелом была в перевязочной и готовила укол для Евы. Но потом оказалось, что укол Еве был сделан значительно раньше. Значит, Кристина сознательно не хотела говорить правду. Но почему?..
   Клос ходил из угла в угол по комнате. Он никак не мог принять определённого решения. Не хватало ещё одного звена в этой цепи сложных событий. Он должен знать, успел ли агент «М-18» проинформировать обо всём фон Роде…
   Именно в это время в дежурке появился Курт, ординарец Клоса. Он стоял на пороге по стойке «смирно» с таким же равнодушным видом, с каким всегда появлялся перед своим офицером.
   – Разрешите доложить, господин обер-лейтенант, меня допрашивал полковник фон Роде. Он интересовался той девушкой, – продолжал Курт.
   – Что ты ему сказал?
   – Зачем вы, господин обер-лейтенант, спрашиваете об этом? Сказал то, что нужно… А потом я видел, как в гестапо доставили какого-то крестьянина, которого схватили на дороге из Божентова в лесничество.
   – Благодарю тебя, Курт. Можешь идти.
   – Я вам больше не нужен, господин обер-лейтенант?
   – Нет, – ответил Клос. – Здесь ты уже не поможешь…
   Он пытался хладнокровно и трезво оценить создавшуюся ситуацию.
   Значит, арестован крестьянин, который обнаружил Круцке около леса… Что он может рассказать в гестапо? Только то, что привёз в больницу какого-то мужчину в тяжёлом состоянии. Не исключено, что на телеге остались какие-нибудь следы. Роде может догадаться, что в больнице находится именно инженер фон Круцке. Видимо, полковник ждал информации от своего агента «М-18» и, не дождавшись, сам прибудет в больницу. Он наверняка прикажет обыскать все палаты. И тогда обнаружат Еву и Круцке.
   «Неужели нельзя ничего сделать? – подумал Клос. – Два года тяжёлой работы…»
   Клос не принадлежал к тем людям, которые пасуют перед трудностями. Если есть хоть какой-нибудь шанс, хотя бы один на сто, даже на тысячу, он должен его использовать…
   Ковальский не решился ликвидировать Круцке, однако Клосу ничего другого не оставалось, как довериться этому доктору… Все сотрудники больницы, кроме ещё необнаруженного агента «М-18», показали себя порядочными людьми.
   Создавшаяся обстановка требовала от Клоса только одного: играть открытыми картами…
   Доктор Ковальский находился в палате Евы. Он менял повязку на ране девушки. Ева, увидев вошедшего Клоса, улыбнулась.
   – Вскоре в больницу могут прибыть немцы, – сказал Клос, подойдя к доктору. – А ваш пациент Круцке, пан доктор, выживет…
   Лицо доктора выражало неуверенность. Но потом он встал, выпрямился как солдат.
   – У меня, господин обер-лейтенант, есть просьба, – сказал он тихо. – Вы должны мне верить.
   – Боюсь, что это уже поздно, – ответил Клос.
   – Неужели мы ничего не сможем сделать? – с ужасом спросил доктор Ковальский.
   – Кое-что попробуем сделать, – спокойно сказал Клос, посмотрев на часы. – Кому из своих вы, доктор, больше всего доверяете?
   – Кларе, – без колебания ответил Ковальский и добавил: – Она – подпольщица. – И снова не сдержался: – Вы должны были доверять мне с самого начала!..
   – Я не мог. Как вы думаете, пан доктор, не работают ли на немцев Стоковский или Кристина?
   – Это исключено. Я обоих хорошо знаю. Им можно доверять. Стоковский родом из Варшавы, его родителей арестовали немцы, и он сменил свою фамилию. Правда, он немного трусоват, но это честный парень. Боялся Вельмажа, ибо тот что-то о нём знал и шантажировал его.
   – Кто, по-вашему, пан доктор, убил Вельмажа?
   – Не знаю. – Ковальский пожал плечами. – Это сейчас так важно?
   – Да, и очень. – Клос ходил большими шагами по палате. – Если, пан доктор, это сделали не вы, то существует только одна версия, для нас благоприятная…
   – Кто же? – спросил Ковальский.
   – Я хотел бы об этом умолчать. Никогда не говорить. – Клос сел на кровать около Евы и погладил её руку. – У меня родился отчаянный замысел, пан доктор… Сумасбродная мысль… Если мы сумеем убедить полковника фон Роде… Доктор, вы способны пойти на риск?
   – Я готов, – решительно ответил Ковальский.
   – Я исхожу из реальных возможностей, – продолжал Клос. – Роде – противник серьёзный. Это опытный офицер абвера, его не так-то легко провести… – Клос говорил, а Ковальский и Ева слушали его с огромным вниманием. – Нам предстоит многое сделать, а время у нас ограничено. Вы, пан доктор, должны использовать также Стоковского…
   – А Кристину? – спросил доктор.
   – Нет, Кристину не следует посвящать в наш план. И учтите: если нам не удастся осуществить задуманное, я буду стрелять, буду обороняться… Тогда для вас останется единственная возможность спастись – бежать. Конечно, если успеете. Не исключено, что люди Роде окружают больницу.
   – Вы имеете ещё ко мне претензии относительно Круцке? – спросил вдруг Ковальский.
   – Нет, никаких претензий, – ответил Клос. – Мы тогда по-разному думали, может быть, вы и были правы. А теперь позовите, пожалуйста, Клару.
   Молодая девушка очень удивилась когда увидела в палате Евы доктора Ковальского и Клоса.
   – Клара, – сказал доктор Ковальский, – ты должна нам помочь.
   Девушка не поняла.
   – Ты должна помочь мне, – уточнил доктор.
   Клос встал.
   – Пани Клара, – сказал он, – я польский офицер. Вам предстоит сыграть роль моей возлюбленной, и сыграть как можно лучше…

13

   Сотрудники больницы наводили порядок в палатах. Переставляли кровати и переносили больных. Делали это быстро и ловко, а Клара ежеминутно выбегала во двор и всматривалась в темноту. Наконец она крикнула:
   – Едут!
   В комнате для дежурных около стола сидел Клос, держа пистолет. Перед ним стоял доктор Ковальский. Клара пристроилась на маленьком стульчике около окна.
   Послышался рокот моторов и скрип тормозов. Потом в коридоре раздались тяжёлые шаги. На пороге возник полковник фон Роде. Быстрым взглядом он обвёл комнату.
   Увидев Клоса, полковник от неожиданности скривил лицо, пытаясь изобразить улыбку. Клос встал:
   – Господин полковник, докладывает обер-лейтенант Клос…
   – Ах, так… – Роде передвинул под руку кобуру с пистолетом. – Вы оказались быстрее, чем я. В чём дело, Клос?
   – Благодарю вас, господин полковник, за похвалу… – отчеканил Клос, не обращая внимания на угрожающую нотку, прозвучавшую в голосе Роде.
   – Похвалу!.. Все вон из помещения! – рявкнул Роде. – Ждите в коридоре, пока вызову. А вы, Клос, останьтесь! Прошу вас убрать оружие, Клос!
   – Слушаюсь, господин полковник! Позвольте, господин полковник, доложить…
   – Прошу ответить на мой вопрос! Как вы оказались в больнице?
   Клос внутренне сжался, как пружина.
   – Вы, господин полковник, мой прямой начальник… – сухо сказал он. – Однако я никому не позволю… – Он повысил голос, зная, что это действует в таких случаях лучше всего. Люди, подобные Роде, привыкшие кричать, сами воспринимали крик как должное.
   – Я говорил вам, Клос, что больница находится в сфере моего наблюдения… – Фон Роде расстегнул кобуру, вынул пистолет и положил его на стол. – Вы, господин Клос, понимаете, что это значит?
   – Вы, господин полковник, не даёте мне сказать. А я хотел бы объяснить вам обстановку.
   – Хорошо, говорите! Только быстро…
   – Сегодня, после обеда, – Клос старался говорить спокойно и деловито, – вы, господин полковник, застали меня дома с девушкой. Эта девушка работает в этой больнице…
   – Ах, так. – удивлённо проговорил Роде.
   – После встречи с вами, – не торопясь продолжал Клос, – я вернулся домой. Меня ждала Клара, моя возлюбленная. Она сообщила, что в больнице совершено убийство…
   – Что?
   – Да, убийство. И я, конечно, немедленно прибыл сюда.
   Хотел вам доложить об этом по телефону, но кто-то повредил телефонные провода… – Клос показал на телефон. – Тогда я решил, что лучше будет оставаться здесь, а потом…