Страница:
– Что ты знаешь об этом деле?
– Сними браслеты.
Мне захотелось разрядить в стальные бочки всю обойму, но вместо этого я схватил его за плечо и развернул к себе. Пора было идти на мировую. Из-за пивных паров меня мутило… Я снял с него наручники. Дуду помассировал себе кисти, пощупал заложенные уши.
– Ну так что это за дело?
– Убийство в горах Юра. Тело женщины обнаружено на швейцарской границе.
– Где конкретно?
– Не знаю. Название этой дыры – Сарти или Сарту… Люк только раз упоминал о ней.
– Когда это случилось?
– Прошлым летом, кажется в июне.
– Что тебе известно об этом убийстве?
– Похоже, это жуткое дело. Сатанинское убийство. Люк от таких дел просто шалел.
Вот и вторая зацепка: сатанинское преступление. Разрозненные части головоломки вставали на свое место, складывались в единое целое.
– Что еще ты знаешь?
– Клянусь, ничего. По этому делу Люк работал один. Ездил туда несколько раз. Иногда оборачивался за день, а потом часами изучал свои записи, фотографии с места преступления.
– Где это досье?
– Он все держал в электронном виде.
– Документ у тебя?
– Если что-то случится, я должен был передать его одному типу…
Вот и третья стыковка: сцена в церкви два часа назад.
– Та коробка, которую ты передал тому типу в церкви?
– Ничего от тебя не скроешь, гаденыш! Что ж, думаю, это то самое.
– Кто этот человек?
– Понятия не имею.
– Почему же ты отдал ему коробку?
– Люк меня предупредил. Если с ним что-то случится, мне надо позвонить по одному номеру, а абонент должен назвать пароль.
– Какой пароль?
Дуду засмеялся, но ужасное бульканье перешло в кашель.
– «Я нашел жерло». Ничего себе пароль!
Наконец все данные складывались, но смысл все равно не прояснялся. Тайное расследование. Сатанинское убийство, связанное с человеком, крестившимся снизу вверх. Ключевая фраза.
– А ты знаешь, что означают эти слова?
– Понятия не имею. Вчера я позвонил. Тот человек велел мне принести коробку в церковь. Я ее ему передал. Все, конец истории.
– А этот человек – священник?
– С чего ты взял?
Дуду не улавливал, к чему я клоню. Я поднялся и сполоснул конверт с деньгами в пивной луже.
– Держи, напьешься за мое здоровье. И не вздумай уезжать из Парижа.
Дуду ошалело уставился на меня:
– А «быки»?
– Этим я займусь. Поговорю с Дюмайе. Она позвонит Левен-Паю. Вместе они договорятся с Кондансо.
– Почему ты это делаешь?
– Ради Люка. Ваша группа не должна распасться. Твои пушки я верну тебе в Конторе.
– А если Люк…
– Люк придет в себя, заруби это себе на носу.
Я открыл ворота павильона и вышел на утренний свет. Идя вдоль стены, вызвал у себя рвоту – ничего, кроме жгучей желчи. Закурил, чтобы заглушить стоявший во рту привкус совершенного мною насилия.
Из-под сиденья мотоцикла я вытащил свой мобильник, отключил его и взглянул на экран: месячный баланс был израсходован.
23
24
25
– Сними браслеты.
Мне захотелось разрядить в стальные бочки всю обойму, но вместо этого я схватил его за плечо и развернул к себе. Пора было идти на мировую. Из-за пивных паров меня мутило… Я снял с него наручники. Дуду помассировал себе кисти, пощупал заложенные уши.
– Ну так что это за дело?
– Убийство в горах Юра. Тело женщины обнаружено на швейцарской границе.
– Где конкретно?
– Не знаю. Название этой дыры – Сарти или Сарту… Люк только раз упоминал о ней.
– Когда это случилось?
– Прошлым летом, кажется в июне.
– Что тебе известно об этом убийстве?
– Похоже, это жуткое дело. Сатанинское убийство. Люк от таких дел просто шалел.
Вот и вторая зацепка: сатанинское преступление. Разрозненные части головоломки вставали на свое место, складывались в единое целое.
– Что еще ты знаешь?
– Клянусь, ничего. По этому делу Люк работал один. Ездил туда несколько раз. Иногда оборачивался за день, а потом часами изучал свои записи, фотографии с места преступления.
– Где это досье?
– Он все держал в электронном виде.
– Документ у тебя?
– Если что-то случится, я должен был передать его одному типу…
Вот и третья стыковка: сцена в церкви два часа назад.
– Та коробка, которую ты передал тому типу в церкви?
– Ничего от тебя не скроешь, гаденыш! Что ж, думаю, это то самое.
– Кто этот человек?
– Понятия не имею.
– Почему же ты отдал ему коробку?
– Люк меня предупредил. Если с ним что-то случится, мне надо позвонить по одному номеру, а абонент должен назвать пароль.
– Какой пароль?
Дуду засмеялся, но ужасное бульканье перешло в кашель.
– «Я нашел жерло». Ничего себе пароль!
Наконец все данные складывались, но смысл все равно не прояснялся. Тайное расследование. Сатанинское убийство, связанное с человеком, крестившимся снизу вверх. Ключевая фраза.
– А ты знаешь, что означают эти слова?
– Понятия не имею. Вчера я позвонил. Тот человек велел мне принести коробку в церковь. Я ее ему передал. Все, конец истории.
– А этот человек – священник?
– С чего ты взял?
Дуду не улавливал, к чему я клоню. Я поднялся и сполоснул конверт с деньгами в пивной луже.
– Держи, напьешься за мое здоровье. И не вздумай уезжать из Парижа.
Дуду ошалело уставился на меня:
– А «быки»?
– Этим я займусь. Поговорю с Дюмайе. Она позвонит Левен-Паю. Вместе они договорятся с Кондансо.
– Почему ты это делаешь?
– Ради Люка. Ваша группа не должна распасться. Твои пушки я верну тебе в Конторе.
– А если Люк…
– Люк придет в себя, заруби это себе на носу.
Я открыл ворота павильона и вышел на утренний свет. Идя вдоль стены, вызвал у себя рвоту – ничего, кроме жгучей желчи. Закурил, чтобы заглушить стоявший во рту привкус совершенного мною насилия.
Из-под сиденья мотоцикла я вытащил свой мобильник, отключил его и взглянул на экран: месячный баланс был израсходован.
23
Вернувшись домой, я первым делом переоделся и закрыл ставни. В темноте уселся за компьютер и начал поиски в «Гугле», набирая ключевые слова: Сарти, Сарту, а еще Сарпюи, связывая их с каждым департаментом во Франш-Конте. Я получил несколько ответов, самым подходящим из них был Сартуи в верховьях реки Ду. Городишко недалеко от Морто, у самой швейцарской границы.
Новый запрос. Новый поиск. Сначала координаты местных газет: «Эст републикен» – в Нанси, «Курье де Юра» – в Безансоне, «Прогресс» – в центре, в Лионе, «Пэи» – на северо-востоке, в Мюлузе. Я подключился к архивам газеты «Эст републикен» и ввел несколько ключевых слов: «Сартуи, июнь, 2002, труп, убийство, женщина…», получив в ответ только одну заметку от 28 июня:
Я снова пробежал пальцами по клавишам. Но других статей на эту тему в последующие дни не было. Ни протокола вскрытия. Ни заявления прокурора или судебного следователя. Чем вызвано подобное молчание? Неужели дело оказалось столь незначительным, что не заслужило упоминания в газете? Ну нет, обнаруженный труп никогда не бывает незначительным происшествием. Я расширил зону поиска до июля. Но ничего не нашел.
Тогда я посмотрел архивы «Курье де Юра», использовав те же ключевые слова, и наткнулся на статью от 29 июня, сообщавшую о новых подробностях:
Кроме того, одна деталь не укладывалась в общую схему. Я перечитал последнюю статью и вернулся к статье из «Эст републикен».
В статье от 28 июня упоминалось о сильно разложившемся трупе, покрытом плесенью, а в статье от 29 июня говорилось, что женщину сразу же опознали спасатели. Концы с концами не сходились: либо тело сильно разложилось и его невозможно было опознать, либо хорошо сохранилось и годилось для опознания.
Я продолжил поиски в «Курье де Юра» за июль. Но не нашел ни единой строчки. Обе ежедневные газеты больше не упоминали об этом деле. Тогда я попытался связаться с авторами статей. Ни того, ни другого в редакции не оказалось, и речи не могло быть о том, чтобы получить их координаты по телефону.
Зато я узнал телефон безансонского бюро агентства «Франс пресс». Мне ответил молодой жизнерадостный голос. Скорее всего, стажер. Я представился и сказал, что меня интересует дело Симонис.
– Вы проводите расследование? – с воодушевлением откликнулся журналист.
– Я навожу справки. Что вы можете рассказать об этом деле?
– Первую статью писал я. Но сенсации не вышло! Труп, найденный возле монастыря, – разве не пикантно? Да к тому же речь шла об этой Сильви Симонис. Вот только жандармы так и не дали нам никакой информации. Я разговаривал с судебным следователем – ничего. Судмедэксперт был нем как рыба. Я поехал в обитель Богоматери Благих дел, так мне даже не открыли дверь.
– Чем вы объясните подобное молчание?
– Нас хотели убедить, что произошел несчастный случай – падение с большой высоты. Ничего интересного. А я думаю, что все как раз наоборот. Они молчат, так как кое-что нашли.
– Например, что?
– Понятия не имею. Но их версия о несчастном случае трещит по швам. Начать с того, что Сильви Симонис вовсе не была спортсменкой. Затем говорили, будто она пропала неделю назад. Если так, почему ее тело было в таком ужасном состоянии?
– А тело действительно разложилось?
– По слухам, оно кишело червями.
– А вы его видели?
– Нет, но мне удалось поговорить со спасателями.
– В «Курье де Юра» сказано, что спасатели опознали ее по лицу.
Послышался юношеский смех:
– В том-то и фокус: фантастическая штука. Часть тела разложилась, а другая сохранилась!
– Как это?
– Внизу тело совсем сгнило, но верхняя часть пострадала меньше. А лицо – в полном порядке! Словно она умирала несколько раз. Представляете? В разное время!
То, о чем говорил мой собеседник, казалось невозможным. И именно эта странность могла стать для Люка отправной точкой.
– Хотя бы известно, убийство ли это?
– Нет. Во всяком случае, нам об этом ничего не сообщили. С другой стороны, я понимаю, почему они молчат. Сильви Симонис в наших местах – запретная тема.
– Из-за убийства девочки?
– Еще бы! То же дело Грегори, только в Юра! Прошло четырнадцать лет, виновного так и не нашли, а в Сартуи по-прежнему ходят самые невероятные слухи!
– Вы думаете, оба эти дела связаны между собой?
– Конечно. Еще и потому, что роль самой Сильви в убийстве Манон не совсем ясна.
– В каком смысле?
– Было время, когда ее даже подозревали в убийстве дочери. Но потом подозрения были сняты. У нее оказалось железное алиби. И вот спустя четырнадцать лет она сама погибла, а власти замалчивают это дело. На мой взгляд, они обнаружили что-то грандиозное!
Тело возле монастыря. Женщина, умиравшая несколько раз. Убитая девочка. Подозрение в детоубийстве. В подобном деле без дьявола не обошлось. Я вернулся к факту, который не вязался с остальными:
– Если вас так интересует этот случай, почему вы больше о нем не писали? Почему об этом больше никто не опубликовал ни слова?
– Не было никакой информации.
– Но подобная секретность уже сама по себе сенсация. По крайней мере, сюжет для статьи.
– Нам были даны указания.
– Что за указания?
– Поскольку сказать нечего, то не стоит ворошить дерьмо. Для региона это плохо. Сартуи находится в семи километрах от реки Ду. Представьте себе: в самый разгар туристического сезона пойдут слухи, что река кишмя кишит трупами!
Я перешел на «ты»:
– Как тебя зовут?
– Жоель. Жоель Шапиро.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать два года.
– Думаю, мне надо тебя повидать, Жоель. В любом случае туристический сезон уже закончился.
Новый запрос. Новый поиск. Сначала координаты местных газет: «Эст републикен» – в Нанси, «Курье де Юра» – в Безансоне, «Прогресс» – в центре, в Лионе, «Пэи» – на северо-востоке, в Мюлузе. Я подключился к архивам газеты «Эст републикен» и ввел несколько ключевых слов: «Сартуи, июнь, 2002, труп, убийство, женщина…», получив в ответ только одну заметку от 28 июня:
Я был озадачен. Место, где был обнаружен труп, – территория обители, очевидно церковная, не противоречило тому, что я искал, но не было даже уверенности в том, что речь идет об убийстве. Нигде не упоминалось об увечьях или зловещих символах. Ничего, что указывало бы на «сатанинское убийство», о котором говорил Дуду.В ПАРКЕ ПРИ ОБИТЕЛИ БОГОМАТЕРИ БЛАГИХ ДЕЛ НАЙДЕНО ТЕЛО
Обнаженное тело женщины было найдено вчера утром в нескольких километрах от Сартуи (верховья реки Ду) в парке при обители Богоматери Благих дел. По нашим сведениям, тело было обнаружено Мариленой Розариас, директрисой обители, на плоскогорье, которое возвышается над бывшим монастырем.
По всей вероятности, покрытый плесенью и полуразложившийся труп довольно долго пролежал в лесистой части плоскогорья. Обильные дожди, выпавшие за последние дни, привели к скоплению жидкой грязи, которая и вынесла тело на открытую часть плоскогорья.
Кто эта женщина? Когда она умерла? Какова причина ее смерти? Пока ни служба спасения, ни жандармерия не сумели найти ответа, однако склоняются к версии несчастного случая. Спортсменка, увлеченная трекингом, могла упасть с высоты и умереть сразу же или через несколько дней, оставаясь в лесу без всякой помощи.
Однако вызывает удивление тот факт, что ни лесники, ни обитатели монастыря, нередко гулявшие в этих местах, не заметили тела. Возникает другое предположение: женщина могла быть убита, а затем уже тело перенесли в лес…
Вскрытие, которое будет проведено сегодня в больнице Жан-Менжоз в Безансоне, возможно, позволит внести ясность. Впрочем, криминалисты из жандармерии прочесывают местность в поисках улик. Пока судебный следователь Корина Маньян, которой поручено расследование, воздержалась от комментариев, равно как и прокурор. Хранит молчание и мэр соседнего города Сартуи. Все жители региона надеются, что тайна вскоре разъяснится и не отразится на туристическом сезоне, который уже начался на берегах реки Ду.
Я снова пробежал пальцами по клавишам. Но других статей на эту тему в последующие дни не было. Ни протокола вскрытия. Ни заявления прокурора или судебного следователя. Чем вызвано подобное молчание? Неужели дело оказалось столь незначительным, что не заслужило упоминания в газете? Ну нет, обнаруженный труп никогда не бывает незначительным происшествием. Я расширил зону поиска до июля. Но ничего не нашел.
Тогда я посмотрел архивы «Курье де Юра», использовав те же ключевые слова, и наткнулся на статью от 29 июня, сообщавшую о новых подробностях:
Статья заканчивалась жалобами журналистов на попрание их прав. Я оторвался от экрана и задумался. Может, я наконец нашел то самое преступление? «Жуткое дело». Навязчивую идею Люка. Но и здесь не было никаких намеков на Сатану.САРТУИ. ПРОКЛЯТИЕ НАД ГОРОДОМ
Труп женщины, найденный позавчера утром на плоскогорье парка при обители Богоматери Благих дел, опознан. На самом деле его опознали на месте спасатели, которым было поручено увезти тело. Это труп Сильви Симонис, 42 лет, часовщицы, проживающей в городке Сартуи.
Само это имя у всех обитателей верховьев Ду связано с тягостными воспоминаниями. Сильви Симонис – мать восьмилетней Манон, убитой в ноябре 1988 года. Ужасное преступление, которое так и не было раскрыто. Известие о смерти матери и о сопровождавших ее таинственных обстоятельствах вызывает новые опасения и вопросы.
Прежде всего, не удается объяснить причину смерти и присутствие тела на территории бывшего монастыря. Был ли это несчастный случай, убийство или самоубийство? Судя по первым свидетельским показаниям, состояние тела не позволяет прийти к каким-либо выводам, а результаты вскрытия, проведенного в больнице Жан-Менжоз в Безансоне, пока неизвестны.
Из достоверного источника нам удалось узнать, что Сильви Симонис, первоклассная часовщица, имевшая собственное дело и сотрудничавшая с престижными часовыми мастерскими Швейцарии, пропала неделю назад. Никто ее не разыскивал. Сильви Симонис была женщиной скромной, чтобы не сказать «скрытной», постоянно совершала поездки из Франции в Швейцарию и обратно и иногда по нескольку недель уединенно жила в своем доме в Сартуи, не подавая никаких признаков жизни и занимаясь сборкой часов.
Если речь идет об убийстве, то существует ли связь между этим преступлением и убийством Манон в 1988 году? Пока еще рано выдвигать какую-либо версию, но в Сартуи и даже в Безансоне все только об этом и говорят…
Со своей стороны, жандармерия города Сартуи, а также Корина Маньян – судебный следователь, уполномоченный трибуналом Безансона вести это расследование, решили соблюдать в данном вопросе самую строгую секретность. Судебный следователь уже предупредила нашего корреспондента: «Мы рассчитываем вести расследование совершенно объективно, избегая любых эмоций и нескромного любопытства. Я не потерплю никакого вмешательства средств массовой информации, никакого давления со стороны».
Как известно, в 1988 году расследование убийства маленькой Манон было настолько конфиденциальным, что журналисты не имели возможности следить за его ходом. Причины подобной секретности известны: исход дела Грегори[12] совсем неподалеку от нашего департамента, когда вездесущие средства массовой информации помешали нормальному ходу расследования. Однако мы надеемся, что теперь нас будут держать в курсе событий, чтобы мы могли донести информацию до читателей…
Кроме того, одна деталь не укладывалась в общую схему. Я перечитал последнюю статью и вернулся к статье из «Эст републикен».
В статье от 28 июня упоминалось о сильно разложившемся трупе, покрытом плесенью, а в статье от 29 июня говорилось, что женщину сразу же опознали спасатели. Концы с концами не сходились: либо тело сильно разложилось и его невозможно было опознать, либо хорошо сохранилось и годилось для опознания.
Я продолжил поиски в «Курье де Юра» за июль. Но не нашел ни единой строчки. Обе ежедневные газеты больше не упоминали об этом деле. Тогда я попытался связаться с авторами статей. Ни того, ни другого в редакции не оказалось, и речи не могло быть о том, чтобы получить их координаты по телефону.
Зато я узнал телефон безансонского бюро агентства «Франс пресс». Мне ответил молодой жизнерадостный голос. Скорее всего, стажер. Я представился и сказал, что меня интересует дело Симонис.
– Вы проводите расследование? – с воодушевлением откликнулся журналист.
– Я навожу справки. Что вы можете рассказать об этом деле?
– Первую статью писал я. Но сенсации не вышло! Труп, найденный возле монастыря, – разве не пикантно? Да к тому же речь шла об этой Сильви Симонис. Вот только жандармы так и не дали нам никакой информации. Я разговаривал с судебным следователем – ничего. Судмедэксперт был нем как рыба. Я поехал в обитель Богоматери Благих дел, так мне даже не открыли дверь.
– Чем вы объясните подобное молчание?
– Нас хотели убедить, что произошел несчастный случай – падение с большой высоты. Ничего интересного. А я думаю, что все как раз наоборот. Они молчат, так как кое-что нашли.
– Например, что?
– Понятия не имею. Но их версия о несчастном случае трещит по швам. Начать с того, что Сильви Симонис вовсе не была спортсменкой. Затем говорили, будто она пропала неделю назад. Если так, почему ее тело было в таком ужасном состоянии?
– А тело действительно разложилось?
– По слухам, оно кишело червями.
– А вы его видели?
– Нет, но мне удалось поговорить со спасателями.
– В «Курье де Юра» сказано, что спасатели опознали ее по лицу.
Послышался юношеский смех:
– В том-то и фокус: фантастическая штука. Часть тела разложилась, а другая сохранилась!
– Как это?
– Внизу тело совсем сгнило, но верхняя часть пострадала меньше. А лицо – в полном порядке! Словно она умирала несколько раз. Представляете? В разное время!
То, о чем говорил мой собеседник, казалось невозможным. И именно эта странность могла стать для Люка отправной точкой.
– Хотя бы известно, убийство ли это?
– Нет. Во всяком случае, нам об этом ничего не сообщили. С другой стороны, я понимаю, почему они молчат. Сильви Симонис в наших местах – запретная тема.
– Из-за убийства девочки?
– Еще бы! То же дело Грегори, только в Юра! Прошло четырнадцать лет, виновного так и не нашли, а в Сартуи по-прежнему ходят самые невероятные слухи!
– Вы думаете, оба эти дела связаны между собой?
– Конечно. Еще и потому, что роль самой Сильви в убийстве Манон не совсем ясна.
– В каком смысле?
– Было время, когда ее даже подозревали в убийстве дочери. Но потом подозрения были сняты. У нее оказалось железное алиби. И вот спустя четырнадцать лет она сама погибла, а власти замалчивают это дело. На мой взгляд, они обнаружили что-то грандиозное!
Тело возле монастыря. Женщина, умиравшая несколько раз. Убитая девочка. Подозрение в детоубийстве. В подобном деле без дьявола не обошлось. Я вернулся к факту, который не вязался с остальными:
– Если вас так интересует этот случай, почему вы больше о нем не писали? Почему об этом больше никто не опубликовал ни слова?
– Не было никакой информации.
– Но подобная секретность уже сама по себе сенсация. По крайней мере, сюжет для статьи.
– Нам были даны указания.
– Что за указания?
– Поскольку сказать нечего, то не стоит ворошить дерьмо. Для региона это плохо. Сартуи находится в семи километрах от реки Ду. Представьте себе: в самый разгар туристического сезона пойдут слухи, что река кишмя кишит трупами!
Я перешел на «ты»:
– Как тебя зовут?
– Жоель. Жоель Шапиро.
– Тебе сколько лет?
– Двадцать два года.
– Думаю, мне надо тебя повидать, Жоель. В любом случае туристический сезон уже закончился.
24
На набережной Орфевр меня ждал привычный ворох бумаг. Протоколы, отчеты, телеграммы, обзоры прессы…
Я швырнул всю эту кипу на письменный стол, сел и первым делом завернул в кусок замши пистолеты Дуду, потом спрятал их в один из ящиков, запиравшихся на ключ. Затем по служебному телефону позвонил Лоре, чтобы извиниться за то, что так быстро ушел после мессы. Сказав обычные банальности, я, немного поколебавшись, прошептал в трубку:
– Еще я хотел тебе сказать… Я разузнал о поездках Люка.
– И что?
– Там не было женщины. По крайней мере, в том смысле, в котором ты думаешь.
– Ты уверен?
– Вполне. Я тебе еще позвоню.
Я положил трубку, не зная, успокоил ли я задетое женское самолюбие или усугубил горе супруги. Листая текущие документы, я обнаружил записку Маласпе об образке Люка. Дешевая безделушка. Значит, для Люка архангел Михаил был важен как символ.
Затем я наткнулся на рапорт Мейера о подозреваемом в убийстве в Ле-Пере. Цыган Калдераш. Я проглядел текст – отличная работа. Будет что представить Дюмайе в доказательство того, что следствие продвигается.
Я позвонил Фуко и попросил зайти за своим мобильником. Потом позвонил Свендсену, хотел узнать, удалось ли ему продвинуться в изучении снимков, найденных у Люка. Он прервал меня на полуслове:
– Все они получены с помощью петскана. Это прибор, позволяющий следить за работой человеческого мозга в реальном времени. Снимки сделаны в отделении ядерной медицины Национальной лаборатории Брукхэвена, известном исследовательском центре в Нью-Джерси.
– В данном случае о какой мозговой деятельности идет речь?
– Судя по всему, объектами были больные во время припадка. То есть буйные шизофреники.
– Преступники?
– Во всяком случае, буйнопомешанные.
Так я и думал. В Средние века о присутствии дьявола свидетельствовали горгульи, а в XXI веке – органические повреждения мозга, делающие человека убийцей.
Свендсен продолжал:
– Я нашел и другие сведения. У этих больных наблюдались также физические изменения, связанные с шизофренией: ненормально широкая верхняя часть туловища, асимметричное лицо, выраженный волосяной покров… Как будто бы психическое заболевание изменяло их тела. Нечто вроде мистера Хайда…
Я догадывался, чем могли заинтересовать Люка подобные мутации. Зло настолько завладело этими существами, что исказило их внешность. Про́клятые души наших дней. Я уже заканчивал разговор со Свендсеном, когда в моей берлоге появился Фуко.
– Спасибо, – сказал я ему, отдавая мобильный.
– Свой-то нашел?
– Все в порядке. Как твои успехи?
– Из любопытства я проверил, вел ли Ларфауи дела в Безансоне. Глухо.
– А что со счетами?
– Я все получил, но не нашел никаких зацепок. Ни в банковских счетах Люка, ни в телефонных распечатках нет ничего подозрительного. Все исходящие звонки, даже из дома, касаются только работы. Но нет ни одного звонка в Безансон. На мой взгляд, он пользовался другим абонентским номером. Так часто делают неверные мужья, и…
– Ладно. Поройся еще в делишках Ларфауи. Узнай, что он поставлял помимо своего пойла.
Я не терял надежды нащупать в этом деле нить, которая так или иначе свяжет дело Ларфауи со всем остальным. В конечном итоге убийцей кабила якобы был священник. А этот след тоже мог вести к дьяволу…
– А мейлы в Unital6?
– Ребята из ассоциации перевернули все вверх дном. Клянутся, что ничего не получали!
Но мне же эти сообщения не приснились: Люк их действительно посылал. Я решил отложить это до лучших времен.
– Где список участников конференции, посвященной дьяволу?
– Вот.
Я пробежал глазами столбцы имен: священники, психиатры, социологи – сплошь итальянцы. На первый взгляд ни одно имя не вызывало у меня никаких ассоциаций.
– Отлично, – сказал я, убирая список. – И вот еще что: сегодня я уезжаю.
– Куда?
– По личным делам. Ты остаешься за меня.
– Надолго?
– На несколько дней.
– Ты будешь доступен по мобильному?
– Не беспокойся.
– Действительно доступен?
– Я буду принимать сообщения.
– А ты уже говорил с Дюмайе о своей отлучке?
– Сейчас скажу.
– Как там Люк?
– Без изменений. Пока больше ничего нельзя сделать. – Я помедлил, потом добавил: – Но там, куда я еду, я буду рядом с ним.
Мой лейтенант слегка встряхнул кудрями. Он не понимал.
– Я тебе позвоню, – улыбнулся я.
Подождав, пока закроется дверь, я взял составленный Мейером рапорт и направился в кабинет Натали Дюмайе.
– Хорошо, что вы пришли, – сказала она, завидев меня. – Сорок восемь часов истекли.
Я положил перед ней рапорт.
– Это по убийству в Ле-Пере.
– А остальное?
Я закрыл дверь, сел напротив и стал рассказывать. Про убийство Ларфауи, про его махинации. Назвал имена Дуду, Жонка, Шевийа. Все замазаны по уши. Я скрыл только потворство Люка и его привычку манипулировать людьми.
– Пусть Наркотдел сам за собой подтирает, – сказала она в заключение. – У каждого свое дерьмо.
– Я обещал Дуду, что вы посодействуете.
– С какой стати?
– Он сообщил мне кое-что… важное.
– То, что творится в Наркотделе, нас не касается.
– Но вы ведь можете позвонить Левен-Паю, связаться с Кондансо, направить «быков» по другому следу.
– По какому следу?
– Люк занимался убийством Ларфауи. Вы можете сбить их с толку разговорами о проникновении в среду поставщиков. Поманите их лакомым куском.
Она заморозила меня своим прозрачным взглядом:
– А сведения Дуду того стоят?
– Возможно, речь идет о причине самоубийства Люка. По крайней мере, о том самом деле, которым он занимался до последней минуты.
– Что за дело?
– Убийство в Юра. Сегодня четверг. Дайте мне времени до понедельника.
– И речи быть не может. Я и так пошла вам навстречу, Дюрей. Теперь возвращайтесь к своей работе.
– Тогда предоставьте мне отпуск.
– Вы забыли, где находитесь? Мы с вами не на базаре.
Я промолчал. Казалось, она что-то обдумывала. Ее заостренные пальцы барабанили по кожаному подлокотнику кресла. Я не брал отпуска с тех пор, как перешел в уголовку.
– Я не хочу огласки, – наконец произнесла она. – Куда бы вы ни поехали, вы действуете неофициально.
– Я буду действовать скрытно.
– Значит, до понедельника?
– Я буду на месте в девять часов.
– Кто еще в курсе?
– Никто, кроме вас.
Не глядя на меня, она медленно кивнула в знак согласия.
– А как же текущие дела?
– За меня остается Фуко. Он будет держать вас в курсе.
– Вы сами должны держать меня в курсе. Каждый день. Удачных выходных!
Я швырнул всю эту кипу на письменный стол, сел и первым делом завернул в кусок замши пистолеты Дуду, потом спрятал их в один из ящиков, запиравшихся на ключ. Затем по служебному телефону позвонил Лоре, чтобы извиниться за то, что так быстро ушел после мессы. Сказав обычные банальности, я, немного поколебавшись, прошептал в трубку:
– Еще я хотел тебе сказать… Я разузнал о поездках Люка.
– И что?
– Там не было женщины. По крайней мере, в том смысле, в котором ты думаешь.
– Ты уверен?
– Вполне. Я тебе еще позвоню.
Я положил трубку, не зная, успокоил ли я задетое женское самолюбие или усугубил горе супруги. Листая текущие документы, я обнаружил записку Маласпе об образке Люка. Дешевая безделушка. Значит, для Люка архангел Михаил был важен как символ.
Затем я наткнулся на рапорт Мейера о подозреваемом в убийстве в Ле-Пере. Цыган Калдераш. Я проглядел текст – отличная работа. Будет что представить Дюмайе в доказательство того, что следствие продвигается.
Я позвонил Фуко и попросил зайти за своим мобильником. Потом позвонил Свендсену, хотел узнать, удалось ли ему продвинуться в изучении снимков, найденных у Люка. Он прервал меня на полуслове:
– Все они получены с помощью петскана. Это прибор, позволяющий следить за работой человеческого мозга в реальном времени. Снимки сделаны в отделении ядерной медицины Национальной лаборатории Брукхэвена, известном исследовательском центре в Нью-Джерси.
– В данном случае о какой мозговой деятельности идет речь?
– Судя по всему, объектами были больные во время припадка. То есть буйные шизофреники.
– Преступники?
– Во всяком случае, буйнопомешанные.
Так я и думал. В Средние века о присутствии дьявола свидетельствовали горгульи, а в XXI веке – органические повреждения мозга, делающие человека убийцей.
Свендсен продолжал:
– Я нашел и другие сведения. У этих больных наблюдались также физические изменения, связанные с шизофренией: ненормально широкая верхняя часть туловища, асимметричное лицо, выраженный волосяной покров… Как будто бы психическое заболевание изменяло их тела. Нечто вроде мистера Хайда…
Я догадывался, чем могли заинтересовать Люка подобные мутации. Зло настолько завладело этими существами, что исказило их внешность. Про́клятые души наших дней. Я уже заканчивал разговор со Свендсеном, когда в моей берлоге появился Фуко.
– Спасибо, – сказал я ему, отдавая мобильный.
– Свой-то нашел?
– Все в порядке. Как твои успехи?
– Из любопытства я проверил, вел ли Ларфауи дела в Безансоне. Глухо.
– А что со счетами?
– Я все получил, но не нашел никаких зацепок. Ни в банковских счетах Люка, ни в телефонных распечатках нет ничего подозрительного. Все исходящие звонки, даже из дома, касаются только работы. Но нет ни одного звонка в Безансон. На мой взгляд, он пользовался другим абонентским номером. Так часто делают неверные мужья, и…
– Ладно. Поройся еще в делишках Ларфауи. Узнай, что он поставлял помимо своего пойла.
Я не терял надежды нащупать в этом деле нить, которая так или иначе свяжет дело Ларфауи со всем остальным. В конечном итоге убийцей кабила якобы был священник. А этот след тоже мог вести к дьяволу…
– А мейлы в Unital6?
– Ребята из ассоциации перевернули все вверх дном. Клянутся, что ничего не получали!
Но мне же эти сообщения не приснились: Люк их действительно посылал. Я решил отложить это до лучших времен.
– Где список участников конференции, посвященной дьяволу?
– Вот.
Я пробежал глазами столбцы имен: священники, психиатры, социологи – сплошь итальянцы. На первый взгляд ни одно имя не вызывало у меня никаких ассоциаций.
– Отлично, – сказал я, убирая список. – И вот еще что: сегодня я уезжаю.
– Куда?
– По личным делам. Ты остаешься за меня.
– Надолго?
– На несколько дней.
– Ты будешь доступен по мобильному?
– Не беспокойся.
– Действительно доступен?
– Я буду принимать сообщения.
– А ты уже говорил с Дюмайе о своей отлучке?
– Сейчас скажу.
– Как там Люк?
– Без изменений. Пока больше ничего нельзя сделать. – Я помедлил, потом добавил: – Но там, куда я еду, я буду рядом с ним.
Мой лейтенант слегка встряхнул кудрями. Он не понимал.
– Я тебе позвоню, – улыбнулся я.
Подождав, пока закроется дверь, я взял составленный Мейером рапорт и направился в кабинет Натали Дюмайе.
– Хорошо, что вы пришли, – сказала она, завидев меня. – Сорок восемь часов истекли.
Я положил перед ней рапорт.
– Это по убийству в Ле-Пере.
– А остальное?
Я закрыл дверь, сел напротив и стал рассказывать. Про убийство Ларфауи, про его махинации. Назвал имена Дуду, Жонка, Шевийа. Все замазаны по уши. Я скрыл только потворство Люка и его привычку манипулировать людьми.
– Пусть Наркотдел сам за собой подтирает, – сказала она в заключение. – У каждого свое дерьмо.
– Я обещал Дуду, что вы посодействуете.
– С какой стати?
– Он сообщил мне кое-что… важное.
– То, что творится в Наркотделе, нас не касается.
– Но вы ведь можете позвонить Левен-Паю, связаться с Кондансо, направить «быков» по другому следу.
– По какому следу?
– Люк занимался убийством Ларфауи. Вы можете сбить их с толку разговорами о проникновении в среду поставщиков. Поманите их лакомым куском.
Она заморозила меня своим прозрачным взглядом:
– А сведения Дуду того стоят?
– Возможно, речь идет о причине самоубийства Люка. По крайней мере, о том самом деле, которым он занимался до последней минуты.
– Что за дело?
– Убийство в Юра. Сегодня четверг. Дайте мне времени до понедельника.
– И речи быть не может. Я и так пошла вам навстречу, Дюрей. Теперь возвращайтесь к своей работе.
– Тогда предоставьте мне отпуск.
– Вы забыли, где находитесь? Мы с вами не на базаре.
Я промолчал. Казалось, она что-то обдумывала. Ее заостренные пальцы барабанили по кожаному подлокотнику кресла. Я не брал отпуска с тех пор, как перешел в уголовку.
– Я не хочу огласки, – наконец произнесла она. – Куда бы вы ни поехали, вы действуете неофициально.
– Я буду действовать скрытно.
– Значит, до понедельника?
– Я буду на месте в девять часов.
– Кто еще в курсе?
– Никто, кроме вас.
Не глядя на меня, она медленно кивнула в знак согласия.
– А как же текущие дела?
– За меня остается Фуко. Он будет держать вас в курсе.
– Вы сами должны держать меня в курсе. Каждый день. Удачных выходных!
25
Автоматический пистолет «глок-21» 45-го калибра. Три магазина по шестнадцать патронов с пулями с пустым концом. Две коробки закаленных полуоболочечных пуль. Боеприпасы «Аркан», способные пробить бронежилет. Граната с нервно-паралитическим газом. Нож фирмы «Рандалл» с зазубренным лезвием.
Целый боевой арсенал. С полицейским удостоверением или без него, официально или нет, но я должен быть готов к худшему. Я спрятал оружие в водонепроницаемые сумки из черной кордуры среди рубашек, свитеров и носков. В чехол для костюмов я уложил два зимних костюма и несколько выбранных наугад галстуков. Добавил перчатки, вязаную шапочку и пару свитеров. Как знать, быть может, мне придется задержаться в Юра дольше намеченного.
Среди одежды я поместил свой ноутбук, цифровой фотоаппарат, фонарик «стримлайт» и комплект криминалиста для взятия органических проб и отпечатков пальцев.
К этому я добавил информацию о регионе, скачанную из Интернета, и последнюю фотографию Люка. И наконец, Библию, «Исповедь» Блаженного Августина и «Восхождение на гору Кармель» Хуана де ла Круса. Я всегда брал в дорогу три эти книги, чтобы не поддаться соблазну и не увезти с собой половину библиотеки.
19 часов
Последний кофе с ромом – и в путь.
Я не поехал сразу к окружной автодороге. Сначала пересек Сену по мосту Сите, затем, на Рив-Гош, добрался до улицы Сен-Жак. Снова пошел дождь. Париж сверкал, как только что покрытая лаком картина. Синеватые ореолы вокруг уличных фонарей дрожали словно от нетерпения.
Сразу за улицей Гей-Люссак я припарковался на левой стороне улицы Аббеде-л’Эпе, засунул сумку в багажник, запер его и направился к церкви Святого Иакова на улице дю-О-Па.
Дверь выходила прямо на тротуар. Асфальт в этом месте заменили булыжником. Я толкнул дверь, перекрестился и оказался в неизменном нежном свете, присущем этому месту. Даже сейчас, при электрическом освещении, церковь выглядела легкой, ажурной, словно сплетенной из солнечных лучей.
Послышались шаги, и показался отец Стефан, щелкавший выключателями, чтобы погасить все светильники. Этот ритуал он выполнял каждый вечер. Я знал его еще по Парижскому католическому университету – в те времена он преподавал богословие. Теперь он вышел на пенсию, и ему доверили эту церковь, так что он мог остаться в том же квартале. Отец Стефан заметил мое присутствие:
– Кто здесь?
Я вышел из-за колонны:
– Я пришел поздороваться с тобой или, вернее, попрощаться. Уезжаю в отпуск.
Старик узнал меня и заулыбался. У него была круглая голова и круглые, широко раскрытые глаза, как у удивленного мальчишки. Он подошел ко мне, по дороге не забыв погасить очередную лампу.
– В отпуск?
– Тебя это удивляет?
Он указал на скамьи, предлагая сесть. Затем взял скамеечку для коленопреклонения и поставил сбоку, напротив меня. Улыбка освещала его невзрачные черты.
– Ну, – сказал он, хлопнув в ладоши: – Что тебя привело ко мне?
– Помнишь Люка? Люка Субейра?
– Конечно.
– Он покончил с собой.
Его лицо помрачнело, взор затуманился:
– Мат, мальчик мой, я ничем не могу тебе помочь…
Кюре неверно понял мои слова. Он подумал, что я пришел умолять его о христианских похоронах для самоубийцы.
– Дело не в этом, – сказал я. – Люк не умер. Он пытался утопиться, но сейчас он в коме. И никто не знает, выйдет ли он из нее: шансы пятьдесят на пятьдесят.
Кюре с осуждением покачал головой:
– Он был такой экзальтированный… Всегда и во всем шел до конца…
– У него была вера.
– У нас у всех есть вера. Люка преследовали опасные мысли. Бог не приемлет гнева и фанатизма.
– Ты не спрашиваешь, почему он решил свести счеты с жизнью?
– Разве можно что-нибудь понять в таких поступках? Даже мы, священники, зачастую оказываемся не в силах спасти подобные души…
– Я думаю, что он пытался покончить с собой из-за одного расследования.
– Это как-то связано с твоей поездкой?
– Хочу закончить то, что он начал, – проговорил я. – Только так я сумею понять.
– Но ведь это не единственная причина.
Стефан видел меня насквозь. Я помолчал, потом продолжил:
– Я хочу пройти его путем, довести до конца его расследование. Я думаю… Я даже уверен, что, если найду правду, он придет в сознание.
– Ты стал суеверным?
– Я чувствую, что могу его вытащить. Вырвать из тьмы.
– Почему ты уверен, что он уже сам не довел до конца это дело? И что вовсе не результаты расследования повергли его в такое отчаяние?
– Я могу его спасти, – упрямо повторил я.
– Спасти его может только Всевышний.
– Безусловно. – Я сменил тему: – Ты веришь в дьявола?
– Нет, – без колебаний ответил он. – Я верю в Господа всемогущего. Творца, который ни с кем не делит свою власть. Дьявола нет. Есть только свобода, дарованная нам Всевышним, которую мы обращаем себе во зло.
Целый боевой арсенал. С полицейским удостоверением или без него, официально или нет, но я должен быть готов к худшему. Я спрятал оружие в водонепроницаемые сумки из черной кордуры среди рубашек, свитеров и носков. В чехол для костюмов я уложил два зимних костюма и несколько выбранных наугад галстуков. Добавил перчатки, вязаную шапочку и пару свитеров. Как знать, быть может, мне придется задержаться в Юра дольше намеченного.
Среди одежды я поместил свой ноутбук, цифровой фотоаппарат, фонарик «стримлайт» и комплект криминалиста для взятия органических проб и отпечатков пальцев.
К этому я добавил информацию о регионе, скачанную из Интернета, и последнюю фотографию Люка. И наконец, Библию, «Исповедь» Блаженного Августина и «Восхождение на гору Кармель» Хуана де ла Круса. Я всегда брал в дорогу три эти книги, чтобы не поддаться соблазну и не увезти с собой половину библиотеки.
19 часов
Последний кофе с ромом – и в путь.
Я не поехал сразу к окружной автодороге. Сначала пересек Сену по мосту Сите, затем, на Рив-Гош, добрался до улицы Сен-Жак. Снова пошел дождь. Париж сверкал, как только что покрытая лаком картина. Синеватые ореолы вокруг уличных фонарей дрожали словно от нетерпения.
Сразу за улицей Гей-Люссак я припарковался на левой стороне улицы Аббеде-л’Эпе, засунул сумку в багажник, запер его и направился к церкви Святого Иакова на улице дю-О-Па.
Дверь выходила прямо на тротуар. Асфальт в этом месте заменили булыжником. Я толкнул дверь, перекрестился и оказался в неизменном нежном свете, присущем этому месту. Даже сейчас, при электрическом освещении, церковь выглядела легкой, ажурной, словно сплетенной из солнечных лучей.
Послышались шаги, и показался отец Стефан, щелкавший выключателями, чтобы погасить все светильники. Этот ритуал он выполнял каждый вечер. Я знал его еще по Парижскому католическому университету – в те времена он преподавал богословие. Теперь он вышел на пенсию, и ему доверили эту церковь, так что он мог остаться в том же квартале. Отец Стефан заметил мое присутствие:
– Кто здесь?
Я вышел из-за колонны:
– Я пришел поздороваться с тобой или, вернее, попрощаться. Уезжаю в отпуск.
Старик узнал меня и заулыбался. У него была круглая голова и круглые, широко раскрытые глаза, как у удивленного мальчишки. Он подошел ко мне, по дороге не забыв погасить очередную лампу.
– В отпуск?
– Тебя это удивляет?
Он указал на скамьи, предлагая сесть. Затем взял скамеечку для коленопреклонения и поставил сбоку, напротив меня. Улыбка освещала его невзрачные черты.
– Ну, – сказал он, хлопнув в ладоши: – Что тебя привело ко мне?
– Помнишь Люка? Люка Субейра?
– Конечно.
– Он покончил с собой.
Его лицо помрачнело, взор затуманился:
– Мат, мальчик мой, я ничем не могу тебе помочь…
Кюре неверно понял мои слова. Он подумал, что я пришел умолять его о христианских похоронах для самоубийцы.
– Дело не в этом, – сказал я. – Люк не умер. Он пытался утопиться, но сейчас он в коме. И никто не знает, выйдет ли он из нее: шансы пятьдесят на пятьдесят.
Кюре с осуждением покачал головой:
– Он был такой экзальтированный… Всегда и во всем шел до конца…
– У него была вера.
– У нас у всех есть вера. Люка преследовали опасные мысли. Бог не приемлет гнева и фанатизма.
– Ты не спрашиваешь, почему он решил свести счеты с жизнью?
– Разве можно что-нибудь понять в таких поступках? Даже мы, священники, зачастую оказываемся не в силах спасти подобные души…
– Я думаю, что он пытался покончить с собой из-за одного расследования.
– Это как-то связано с твоей поездкой?
– Хочу закончить то, что он начал, – проговорил я. – Только так я сумею понять.
– Но ведь это не единственная причина.
Стефан видел меня насквозь. Я помолчал, потом продолжил:
– Я хочу пройти его путем, довести до конца его расследование. Я думаю… Я даже уверен, что, если найду правду, он придет в сознание.
– Ты стал суеверным?
– Я чувствую, что могу его вытащить. Вырвать из тьмы.
– Почему ты уверен, что он уже сам не довел до конца это дело? И что вовсе не результаты расследования повергли его в такое отчаяние?
– Я могу его спасти, – упрямо повторил я.
– Спасти его может только Всевышний.
– Безусловно. – Я сменил тему: – Ты веришь в дьявола?
– Нет, – без колебаний ответил он. – Я верю в Господа всемогущего. Творца, который ни с кем не делит свою власть. Дьявола нет. Есть только свобода, дарованная нам Всевышним, которую мы обращаем себе во зло.