Не сводя с него глаз, Шугар отступает на несколько шагов.
Потом спокойно зовет:
— Чарли!.. Чарли!..
В это время Чарли в большом заде, стоя у оружейной пирамиды, ставит на место винтовки, которые брал для себя и Риццио.
Он на миг поворачивает голову, но продолжает заниматься своими делами. Подходит Риццио и протягивает ему еще два пистолета.
— Это Пола и Реннера.
Вошедший со двора Маттоне хмуро наблюдает за ними.
— Оружие надо бы иметь каждому.
— Ты получишь его, только когда вздумаешь застрелиться.
Не раньше. — Чарли запирает пирамиду на замок, прячет ключ в карман, направляется в кухню и останавливается на пороге Риццио и Маттоне выглядывают у него из-за плеч.
Шугар дружески беседует с Тони.
— Расскажи, Фрогги.
— Я сказал ей, что убил полицейского… Во Франции, во время налета.
На сей раз он блефует совершенно уверенно. Маттоне взрывается.
— Да врет он!.. Чарли, от него надо избавиться немедля!
Чарли!
Он умолкает, а Чарли холодно рассматривает Тони.
— Тебя слушают.
— Я сел на грузовое судно. Вчера я был в Нью-Йорке..
Полицейские меня засекли и даже стреляли в меня.
— Он врет! — кричит Маттоне.
Стесненный в движениях наручниками. Тони расстегивает на груди рубашку, демонстрируя окровавленную повязку.
Это производит впечатление Даже Маттоне прикусывает язык.
Наступает гулкая тишина.
Чарли неспешным шагом возвращается в зал, ни на кого не глядя. Подходит к лестнице и усаживается на нижних ступеньках. Размышляет. Остальные замирают в ожидании.
— Риццио, дай-ка мне сигарету.
Риццио берет из пачки сигарету и подает ему.
— Освободи ему руки. — Чарли достает из кармана ножичек с красной ручкой и бросает его Риццио. Тот подходит к Тони и отточенным кончиком лезвия отпирает замок наручников.
Тони потирает запястья. Чарли, повернувшись к нему, сквозь стойки перил протягивает десятидолларовый билет.
— Это все, что я могу для тебя сделать, Фрогги. На другом конце острова — мост. В двух милях за мостом автострада. Желаю удачи.
Тони с недоверием берет деньги и, не сводя с Чарли глаз, пытается пенять, что за ловушка приготовлена ему на этот раз.
— Я могу уходить? Прямо так?
— Ну, раз ты из наших…
Тони медленно пятится к выходу. Потом быстро поворачивается и уходит, не дожидаясь продолжения. Все молча смотрят ему вслед.
Под ногой у Тони хрустит сучок.
Он находится в лесу, окружающем дом и играющем всеми красками. Скоро наступят сумерки, сквозь ветви деревьев проглядывает багровый диск солнца.
Тони осторожно подходит к опушке леса — и вдруг застывает.
С этой стороны остров соединяет с берегом старый деревянный мост метров пятидесяти в длину и достаточно широкий для проезда транспорта. У противоположного конца моста стоит автомобиль. Это лимузин тридцатых годов со стилизованной маргариткой на дверцах.
Вокруг машины трое цыган: мужчина с ножом, игрок на свирели и тот, на голове у которого черная шляпа с круглой тульей.
Игрок на свирели, привалившись к дереву, наигрывает какую-то печальную мелодию. Остальные двое стоят в нескольких метрах от него. Они не двигаются. Курят — и ждут.
Тони поворачивает назад и поспешно возвращается к дому.
Красное солнце за рекой воспламенило лес.
Когда Тони открывает дверь, он обнаруживает всех, кроме Риццио, на прежних местах.
Чарли сидит на нижних ступеньках лестницы, Шугар и Маттоне стоят по другую сторону перил.
— Ты хитер, Фрогги.
— Чарли кивает в сторону Маттоне. А вот он — нет. Он поспорил со мной на пятьдесят долларов, что ты не вернешься.
— Если кто-нибудь сумеет объяснить мне, почему он вернулся, то денежки будут потрачены не зря! — бормочет с досадой Маттоне.
— Он вернулся, потому что ему понравились мои пироги, кокетливо произносит Шугар.
В этот миг позади Тони в дверном проеме вырастает Риццио.
— В руке он подбрасывает бильярдный шар.
— Может, он заметил, что я слежу за ним.
Тони никак не выказывает своего отношения к тому, что здесь говорится.
— Я ему верю. Ему просто нужно спрятаться.
— Чарли протягивает Тони руку, ладонью вверх. — Мои деньги, Тони.
Тони достает из-за пазухи десятидолларовый билет и кладет его на ладонь Чарли, он какое-то время остается недвижим, потом вздыхает.
— Мои пятнадцать тысяч долларов.
Тони по-прежнему молчит, глядя ему прямо в глаза.
Внезапно Чарли сжимает билет в кулаке.
— Если ты не знаешь, гае они, то зря Вернулся, Фрогги.
— Я знаю, где они. Только пытаюсь поставить себя на твое место.
— Вывод?
— Пока я молчу, ты со мной ничего не сделаешь. Я ценный кадр, — улыбается Тони.
Некоторое время Чарли молча разглядывает его. Потом, в свою очередь, улыбается, качая толовой.
— Ты блефуешь. Ничего ты не знаешь.
— Это новенькие стодолларовые банкноты. Их там три пачки еще в банковской упаковке. Улыбка сходит с лица Чарли, а Маттони взрывается.
— У нас есть способы заставить тебя заговорить!..
Все оборачиваются к Чарли.
— Точно.
— Попробуй.
Тони говорит негромко, слегка прерывающимся голосом, но по-прежнему смотрит Чарли прямо в глаза.
Чарли поднимает наручники, оставшиеся на ступеньке, и бросает их Риццио.
— Надень-ка их на него снова…
Потом он встает, словно потеряв к окружающему всякий интерес, берет из большой коробки сигару и тщательно ее раскуривает. Плюхается на диван и принимается разглаживать ладонью на бедре десятидолларовый билет, который вернул ему Тони.
— Мой дед в Мичигане — тот каждую неделю разглаживал заработанные деньги утюгом… Старым таким утюгом С угольями внутри… Уголья накладывал я.
Все замерли и слушают.
Чарли поднимает глаза и, видя, что все ему внемлют, складывает билет пополам и прячет его в карман.
— В твоем рассуждении, Фрогги, есть один изъян… Деньги не нужны мне прямо сейчас.
Он встает и включает на столе лампу. Только тут Тони обнаруживает, что уже наступил вечер.
— Ночь покажется тебе более длинной, чем мне.
— Где он ляжет? У меня нет больше ни одной кровати, недовольно спрашивает Шугар.
— Риццио принесет железную, из сарая.
— Но это же детская кроватка!
— За десять долларов сойдет и она.
— В Париже Чарли ночевал в «Ритце», не платя ни гроша! гордо заявляет Риццио.
Под взглядами остальных он умолкает. Но Тони благодарен ему за то, что он попытался разрядить атмосферу.
— Если кормить тут будут так, как я ожидаю, мне это подходит.
Видно, что Шугар польщена.
— Знаешь, а мне он нравится все больше и больше, обращается она к Чарли.
Чарли в ответ лишь качает головой. С одного из кресел он берет клетчатую красную курточку и направляется к Маттоне.
Остальные следят за каждым его движением.
Чарли понуждает бывшего боксера повернуться и надевает на него клетчатую курточку — спокойно, уверенно, как одевал бы сына отец. Маттоне словно не замечает процедуры и не сводит враждебного взгляда с Тони.
— Обыщешь лодку. Если не найдешь там денег, обыщешь машину у шлюза, — говорит Чарли.
Маттоне кивает и направляется к двери, все так же косясь на Тони. На пороге он оборачивается и гневно наставляет на него палец.
— Если все это напрасно — он-то знает! Ох, и потешается же, наверное, про себя!
Лицо Тонн все так же бесстрастно. Он молча опускает голову. Боксер хлопает дверью.
Комната на втором этаже.
На спинке стула — куртка Пола. Раненый лежит на кровати.
Его освещает ночник у изголовья. На голове у Пола повязка.
Глаза закрыты. Ему очень плохо.
Склонившись к нему, Чарли тихонько окликает его.
— Напрягись, малыш…
— Чарли?
— Да… Послушай… Мне нужно отыскать деньги… Чтобы оплатить расходы на операцию, понимаешь?
— Я сделал Реннера, Чарли… И вовсе не было страшно.
Чарли приподнимает его за плечи, хотя уже и чувствует, что ничего не добьется.
~ Пол!.. Пол!..
Голова больного сваливается набок.
Чарли опускает его в кровать и выпрямляется. Смотрит на него какое-то время, слышит, как он стонет в забытьи. Потом гасит ночник у изголовья и открывает дверь.
На пороге он спохватывается и вновь зажигает ночник рядом с юношей. Чтобы не оставлять его в темноте.
Другая комната — в конце коридора, который делит второй этаж надвое. Риццио и Тони втаскивают в нее металлическую детскую кроватку. Одна кровать, большая, там уже стоит. С сигарой в зубах заходит Чарли.
Риццио окидывает критическим взором сначала кроватку, потом Тони.
— Шугар права. Ему сюда не влезть.
Чарли вместо ответа просто-напросто отсоединяет боковину от кроватки.
Пока Риццио стелит простыни и кладет подушку. Тони разглядывает шахматы на столе. Вырезанные из дерева фигурки расставлены в положении уже начавшейся партии.
— Это я их вырезал!
— гордо произносит Риццио.
— Коллекционер отвалил бы за них целое состояние.
— Ты слышишь, Чарли?
Чарли смотрит на шахматы. Он впервые удостаивает их вниманием.
— Риццио у нас артист. Он еще и рисует.
Улыбка сползает с лица Риццио. Потом он, словно покоряясь, качает головой.
— Хорошо. Я иду.
Направляется к двери, напоследок бросив на Тони полный сожаления взгляд. Слышно, как он спускается по лестнице.
— А ты ловок, Фрогги. Сначала Шугар. Потом Риццио.
Шустряк. — Чарли направляется к окну и смотрит на последние блики заката на реке. — Отсюда замечательный вид. А тебе какой здесь уголок больше нравится?
— Там, у воды, — удивленно отвечает Тони.
— Годится. Если завтра утром ты не вернешь мне мои бабки, там тебе и выроют могилку.
Труп Реннера в выставочном павильоне Соединенных Штатов.
Вокруг тела стоят полицейские, суетится фотограф, поминутно щелкая вспышкой.
Голос комментирует.
— Джулиус Реннер, сорок восемь лет, был смотрителем Театра на площади Искусств. Убит, конечно, грабителем.
Остается лишь в очередной раз с прискорбием констатировать рост преступности в нашем городе…
Это вечерние новости по цветному каналу канадского телевидения.
Шугар выключает телевизор и возвращается к остальным, которые, ужинают в большом зале.
— Отбой тревоги!
За овальным столом, где пустует всего одно место, только Тони смотрит передачу.
У Риццио и у Маттоне перед глазами по иллюстрированному журналу: у Риццио — комиксы, у Маттоне — раздетые красотки Чарли погружен в бюллетень скачек и, не переставая зевать, подчеркивает карандашом клички лошадей.
Тони по-прежнему в наручниках Перед ним — ни тарелки, ни прибора. Есть ему не дают. Он вынужден довольствоваться зрелищем того, как едят другие.
— Реннер получил по заслугам. Никогда нельзя доверять фараону, — говорит, не поднимая глаз, Маттоне.
— Вместо того чтобы провернуть с нами дельце, вздумал смыться с денежками.
— Какое дельце? — спрашивает Тони.
Наступает молчание Шугар сидит на противоположном конце стола, и перед ней тоже журнал — кинематографический.
Все смотрят на Тони, потом Чарли переводит взгляд на Маттоне.
— Он задал тебе вопрос.
— Ему это знать не полагается.
— Тогда зачем говоришь?
Насупившись, как уличенный в недобросовестности ученик, Маттоне утыкается в журнал. Остальные тоже. Но спустя миг он не выдерживает, это сильнее его.
— Послушай, Чарли, я не виноват, что не нашел деньги! Я все перерыл!
Чарли холодно пододвигает к нему тарелку, как бы говоря:
«Ешь и молчи» Маттоне повинуется. Они едят тушеное мясо с фасолью.
— Ну как, вкусно? По-моему, вкусно. — Шугар поворачивается к Тони.
Тот зверски голоден, но улыбается ей, и она улыбается ему в ответ.
Совершенно неожиданно — до сих пор не было слышно ни звука — кто-то, вновь пришедший, швыряет на стол между Тони и Шугар фазана, Великолепного красно-золотого фазана.
Незнакомец направляется к пустующему месту и кладет свой винчестер на стол. Оказывается, это не мужчина, а девушка совсем юная, но с непроницаемым лицом и ледяным взглядом.
Когда она снимает шляпу, по плечам ее рассыпаются длинные черные волосы.
— Это сестра Пола Пеппер, а это Фрогги, — объясняет Чарли.
Девушка удостаивает Тони лишь беглым взглядом. Не садясь, она рукой накладывает в пустую тарелку куски мяса, отправляя некоторые из них в рот.
Наполнив тарелку, она забирает ее и винчестер и поднимается по лестнице на второй этаж. За все — это время она не проронила ни слова.
— Пеппер — это значит «перец». Не обращай внимания, Фрогги.
— Ему как раз не помешало бы обратить внимание. У нее-то ружье, — с завистью говорит Маттоне.
— У нее ружье, чтобы охотиться.
— Когда она узнает, кто приложил ее брата, тогда поглядим, на кого она будет охотиться. — Чарли продолжает есть, не поднимая глаз.
Маттоне хохочет. Риццио на мгновение отрывается от журнала и бросает взгляд на Тони. Шугар, чтобы разрядить атмосферу, встает, берет фазана за лапы и взвешивает в руке.
— Я приготовлю его завтра вечером. С грибами. И уходит на кухню.
Шугар толкает дверь в комнату Пола и входит с чашкой настоя.
Пол лежит в кровати с открытыми глазами, тяжело дыша.
Пеппер сидит подле него на стуле, с винчестером на коленях.
Тарелка, которую она наполняла внизу, так и стоит нетронутой на столике у изголовья.
— Скажи, он не умрет, а?
— Да нет же. — Шугар садится на край кровати и заставляет больного выпить. Тот неосознанно повинуется.
— Ему бы доктора, — говорит Пеппер.
— Ты же знаешь, что нам нельзя.
— Когда-то у нас был свой доктор!
— Те времена прошли, Пеппер.
Подоткнув Полу одеяло, Шугар собирается уходить. Но Пеппер выпрямляется и задерживает ее.
— Кто это с ним сделал?
Перед Шугар хищный зверек, раненый, опасный.
— Реннер. Он мертв.
Шугар выходит. На лестничной площадке она смотрит на чашку — в ней осталось немного настоя. Чтобы не пропадать добру, она допивает его сама.
Ручища Маттоне выдирает из горшка цветок вместе с землей и корнями.
Бывший боксер ставит цветок на голову статуэтке, а пустой горшок — на бильярдный стол. Потом он садится возле Риццио, который вырывает из журнала страницы и комкает их в шар.
На овальном столе, с которого еще не все убрано, Чарли раскладывает пасьянс. Тони со скованными руками сидит поодаль.
В зал входит Шугар и собирает со стола оставшуюся посуду.
Она смотрит на Чарли.
— Партию в gin-rummy?
Чарли берет колоду.
— Десять центов очко.
Шугар усаживается напротив него. Тем временем Тони наблюдает за тем, как забавляются Маттоне и Риццио: они бросают скомканные журнальные страницы в пустой цветочный горшок.
— С кем сыграешь. Тони, с ними или с нами? — спрашивает Шугар.
Чарли, начавший сдавать карты, поворачивается к Тони, но ничего не говорит.
Тони нерешительно встает, подходит к Риццио и сует ему под нос свои наручные часы на запястье. Довольно симпатичные золотые часы — все, что у него осталось.
— Двадцать пять долларов — и часы твои, Риццио.
Риццио снимает часы с его руки, подносит к уху, слушает и достает деньги.
— Ведь у тебя уже есть часы! — возмущенно кричит Маттоне.
Действительно, у Риццио есть часы — на левой руке.
Купленные у Тони он надевает на правую.
— Двадцать долларов и три сигареты. Просто чтобы поторговаться, — говорит Тони.
Поначалу удивившись, Риццио достает пачку сигарет. Тони вытаскивает из нее три штуки и садится за овальный стол.
Кладет перед собой купюры и прихлопывает их сверху ладонью.
— Чарли, хочешь пари на двадцать долларов?
Уверенно, несмотря на наручники, Тони ставит одну из сигарет стоймя на стол. Потом — медленней, аккуратней ставит на нее другую, и они не падают.
Риццио и Маттоне, заинтересовавшись, подходят и смотрят из-за плеча Шугар.
Без колебаний, но с величайшими предосторожностями Тони ставит на две сигареты третью; И она стоит.
— Если сделаешь так, заберешь все, — обращается Тони к Чарли.
Все завороженно смотрят на хрупкую башенку.
Тони щелчком сбивает ее.
Чарли достает купюры, кладет их поверх денег Тони и берет со стола три сигареты.
Ему удается поставить первую, потом вторую сверху.
Третья падает, едва он отнимает пальцы:
Вздох. Какое-то время Чарли остается неподвижным, потом подбирает сигарету, подносит ее ко рту и закуривает.
Риццио и Маттоне, разочарованные, возвращаются к прерванной игре.
— А у Фрогги ловкие пальцы, раз ему удалось такое. Он мог бы нам пригодиться.
Шугар явно ждет ответа. Но Чарли ограничивается тем, что сгребает со стола сорок долларов. Тони делает движение, чтобы их удержать, но опаздывает.
— В погашение того, что ты мне должен, Фрогги.
Чарли возвращается к прерванной партии.
А за мостом, привалившись к дереву, цыган с кожаной полоской на лбу, усеянной золотыми кнопками, играет на свирели.
Остальные двое сидят на земле, подле угасающего костра Они находятся более чем в километре от дома. Тишину здесь нарушает только песнь свирели. Цыгане не собираются убивать Тони у посторонних людей. Они ждут, вот и все. Они будут ждать столько, сколько понадобится.
Стоит очень светлая ночь, ночь полнолуния, и мелодия, та же, что была утром, теперь звучит угрожающе.
В комнате Риццио, у окна. Тони свернулся в детской кроватке. В большой кровати крепко спит Риццио.
А Тони не спится.
В доме нельзя услышать свирель цыгана, караулящего там, за мостом. Но он, Тони, слышит Она звучит у него в голове.
Надрывная и неотвязная, как воспоминания, которые мешают ему уснуть.
ПОЖАРНАЯ МАШИНА
Тысяча лесных звуков.
В окне коридора второго этажа из-за деревьев встает багровое солнце.
У самого окна чье-то затаенное дыхание Это Маттоне, прижавшись к стене, смотрит в щель чуть приоткрытой двери.
Он одет в старый, поношенный боксерский халат.
На спине еще можно прочесть вылинявшую надпись BOMBER MATTONE.
Подсматривает же он за Шугар в ванной комнате Она только что приняла душ и вытирается махровым полотенцем.
Как следует насладиться зрелищем Маттоне не удается, на его плечи падает пара тяжелых рук. Это Чарли в майке схватив бывшего боксера, он изо всех сил вбивает его головой в стену. Ловит и по-прежнему молча, безжалостно отшвыривает к противоположной стене коридора.
Это нокаут. Ошеломленный, окровавленный, Маттоне обрушивается на пол. Сцена продолжается каких-нибудь три секунды, но грохот сотрясает весь дом.
На пороге своей комнаты вырастает Тони в наручниках.
Риццио, который успел спуститься на первый этаж, взбегает по лестнице, спеша увидеть, что происходит. Последней появляется Шугар, завернувшаяся в полотенце.
На Маттоне жалко смотреть. Лоб у него в крови, и, пытаясь вытереть его ладонью, он лишь размазывает кровь по всему лицу и глядит на Чарли исподлобья, с таким видом, будто вот-вот расплачется.
— Ты не любишь меня, Чарли!.. Всегда мне достается!..
— Что он натворил? — спрашивает Шугар.
— Да ничего, Шугар!.. Немного на тебя поглазел, только и делов! И так живем здесь, как монахи!
— Встань! — кричит Чарли.
Бывший боксер поднимается и неподвижно стоит у стены.
Если бы Чарли снова ударил его, он и не подумал бы защищаться.
— Ну, это не так уж серьезно… — успокаивает их Шугар.
— А если он провалит всю операцию, это будет серьезно?..
Мне нужны профессионалы! А у него пустая черепушна! Он опасен для общества!..
Заметив Тони, Чарли умолкает, ни на кого не глядя, круто поворачивается и уходит в свою комнату. Она больше и комфортабельней, чем у Риццио.
На спинке кресла аккуратно сложены юбка и свитер, которые вчера были на Шугар. Повсюду в комнате чувствуется ее присутствие.
Войдя, Чарли обнаруживает, что вслед за ним вошел и Тони.
— Ты-то чего хочешь?
— У меня нет белья.
Ничего нет.
— Ты решился вернуть мне мои цепки?
— Нет.
— Тогда какая разница? Ведь меньше чем через час ты умрешь.
— Я желаю умереть чистым.
Чарли пожимает плечами, потом показывает на комод.
— Верхний ящик. Что подойдет — твое.
Сам он надевает лежавшую на кровати хорошо отутюженную рубашку. Тони выдвигает ящик и копается в нем в поисках того, что ему нужно.
На спинке стула рядом с комодом висит кожаное снаряжение с револьвером. Тони посматривает на револьвер, но схватить не пытается.
— Ты когда жил в «Ритце», не платя ни гроша, — во время войны?
— От тебя ничего не скроешь, Фрогги. В сентябре сорок четвертого.
— Ты кем был в армии?
— Туристом.
— А на гражданке?
— Вором. Я никогда не менял профессию.
За разговором Чарли открывает шкаф и достает оттуда черный кожаный футляр.
Это электробритва — включив ее в сеть, он секунду-другую проверяет, как работает моторчик.
Тони выбрал себе рубашку и нательное белье.
Он задвигает ящик. Над ночным столиком фотография в рамке.
Скаковая лошадь.
— Кто это?
Чарли бросает взгляд на карточку, — Одна кобылка из твоей страны. Звали ее Куропатка. Она уже умерла. — Он кладет бритву на комод. — Бери Новая, никто не пользовался.
Тони, слегка удивившись подобному вниманию, забирает ее со всем остальным. Чарли достает красный перочинный ножичек, размыкает на его руке один из браслетов, чтобы он мог привести себя в порядок, и говорит, как бы про себя:
— Скоро я переберусь в Париж и там скупаю всех потомков Куропатки, каких только можно будет.
— Понадобится куча денег.
— У меня их будет столько, сколько нужно.
Тони с бельем под мышкой направляется к двери. На пороге он оборачивается.
— Чарли… Почему Париж?
— Потому что там каждый божий день бега.
Тонн приходится довольствоваться этим объяснением.
Бросив напоследок взгляд на фотографию Куропатки, он выходит.
Из своей комнаты, дверь в которую оставалась открытой, бедняга Маттоне слышит весь разговор. Его тут шпыняют на, каждом шагу. А этого, который невесть откуда взялся, жалуют бритвой, одеждой, ему даже рассказывают о своей жизни.
Бывший боксер готов разрыдаться от ярости.
Шугар ощипывает на кухне фазана, подстреленного Пеппер.
Она сидит в углу, одетая в шелковый пеньюар, свидетельствующий о том, что она знавала лучшие дни.
Чарли, сидя за краешком стола, пытается выстроить башенку из сигарет Риццио и Маттоне молча пьют кофе.
И вот в кухне появляется Тони: в свежея рубашке, гладко выбритый, причесанный.
— Посмотрите-ка на этого франта! — восклицает Маттоне.
Чарли поднимает глаза лишь на миг и без комментариев возвращается к своему занятию Риццио поднимается Тони, не дожидаясь приглашения, протягивает ему навстречу руки.
Пока Риццио защелкивает на нем наручники, Тони обменивается с Шугар улыбкой.
— Надо будет установить правила пользования ванной. Он торчал там миллион лет, — бормочет Маттоне, но его никто не слушает. Риццио возвращается на место. Тони садится за стол, и Шугар наливает ему чашку кофе. При этом она свободной рукой быстро проводит по его щеке и шее. Эта ласка остается для других незамеченной.
— Яиц хочешь?
— Дюжину!
Шугар отворачивается к плите, собираясь готовить яичницу.
Чарли тем временем удалось выстроить башенку из двух сигарет. При попытке установить третью все рушится.
Он вздыхает, спокойно берет налитую Тони чашку кофе и начинает из нее пить.
Шугар, которая уже приготовилась разбить яйца, теперь не знает, что и делать. В конце концов она кладет яйца на место в корзину, но Тони протестует:
— Я хочу есть!
Реакции никакой. Он встает, отстраняет Шугар и начинает готовить себе еду сам, в наручниках.
Остальные молча смотрят на Чарли. Тот не спеша поднимается и перекрывает вентиль газопровода у окна.
Пламя под сковородкой у Тони гаснет.
Чарли усаживается на место.
— Вопрос в том, как мы его убьем.
— Но вначале мы заставим ею заговорить? — добавляет Маттоне.
— Ну, разумеется.
Маттоне, ухмыляясь, смотрит на Тони. Потом наклоняется к Чарли, допивающему кофе, и шепчет ему что-то на ухо.
— Неплохо, — отвечает Чарли.
Все трое поднимаются в окружают Тони: по-прежнему спокойный Чарли, ухмыляющийся Маттоне и повинующийся скрепя сердце Риццио.
Шугар со встревоженным лицом пятится в стене. Она открывает рот, собираясь заговорить но никто не узнает, что она хотела сказать, потому что именно в эту секунду раздается душераздирающий вопль.
Соборный квартал в Марселе.
На ясном свету клонящегося к закату дня, того самого, когда все и началось, на одном из этажей старого здания вдруг распахивается окно.
Из него высовывается наружу еще очень юная женщина в фартуке. Она выискивает взглядом своего мальчугана, который играет во дворе с другими мальчишками. Должно быть, она зовет уже не в первый раз, потому что явно теряю терпение:
— Поль!.. Поль!.. Ну все, хватит, пора, домой!..
Конечно, это могло бы происходить где угодно: в Барселоне, в Неаполе или Гонконге. Но это Марсель, Соборный квартал, где улицы ступенями.
Вопль, который все еще слышен, издает со второго этажа Пеппер.
— Чарли и остальные на кухне поднимают головы и прислушиваются, спрашивая себя, что случилась.
Потом срываются с места.
Первым по ступенькам, взбираются Чарли и Риццио, но их останавливает ружейный выстрел.
Стреляют из комнаты Пола. Пуля проделала в двери дыру.
Чарли и Риццио пристально смотрят на эту дыру, остальные, внизу, тоже застывают.